Эксперименты с сульфаниламидом
Хандлолзеру вменяется участие в экспериментах с сульфаниламидом проводимых подсудимым Гебхардтом. Эти эксперименты проводились в концентрационном лагере Равенсбрюк в течение промежутка с 20 июля 1942 по август 1943 на заключенных концентрационного лагеря без их согласия. При том, что эти эксперименты ещё проводились, Гебхардт был приглашён представить доклад об этих исследовательских результатах на третьей конференции консультирующих врачей проводившейся 18 и 19 мая 1943 в военно-медицинской академии в Берлине. Хандлозер присутствовал на этой конференции; фактически, он обращался к конференции перед тем как Гебхардт прочёл свой доклад.
Как заявлялось ранее, Гебхардт сделал честный и откровенный доклад о том, что было им сделано в Равенсбрюке; честно рассказав о том, что группа его подопытных не являлась добровольцами, а заключенными концентрационного лагеря приговорёнными к смерти, которым была дана надежда на снижение приговора в случае выживания в экспериментах. Посредством таблиц иллюстрирующих его лекцию, он дал понять, что случились смерти среди человеческих подопытных. Давая показания, подсудимый Гебхардт свидетельствовал о том, что до конференции консультирующих врачей обсуждал либо с Шрайбером либо с подсудимым Ростоком вопрос чтения лекции, и о том, что тогда Шрайбер заявил о том, что он получил данные об экспериментах по официальным каналам.
|
|
|
Тогда Шрайбер являлся непосредственным подчинённым подсудимого Хандлозера, и мы думаем, что справедливо полагать, что сведения Шрайбера являлись сведениями Хандлозера. Однако, если учитывать происходившее, явным является доказательство того, что Хандлозер слышал лекцию Гебхардта, также как и последующую лекцию о том же самом предмете подсудимого Фишера. Следовательно, не стоит иного вопроса, кроме того, что Хандлозер покидая конференцию был полностью проинформирован о том факте, что медицинские эксперименты проводились в концентрационном лагере Равенсбрюк на заключенных которые не являлись добровольцами. Более того, он знал о том, что среди подопытных случались смерти.
После завершения конференции консультирующих врачей, Гебхардт вернулся в Равенсбрюк и провёл ещё несколько серий экспериментов с сульфаниламидом. Подопытными являлись польские женщины которых направили в Равенсбрюк в отсутствие судебного разбирательства и которые не давали своего согласия действовать в качестве подопытных. Троих из них убили в этих экспериментах.
Эксперименты с тифом
В соответствии с пунктами два и три обвинительного заключения Хандлозеру вменяется особая ответственность за участие в экспериментах с тифом проводимых в концентрационном лагере Бухенвальд, за которыми надзирал некий доктор Динг и похожих экспериментах проводимых в концентрационном лагере Нацвейлер неким доктором Хаагеном. Как следует из приговора, эти эксперименты являлись незаконными и привели к смерти не-немецких граждан.
|
|
|
Не имеется вопроса в том, что в 1941 тиф являлся потенциальной угрозой для германской армии и многих немецких гражданских лиц. Следовательно использование адекватной тифозной вакцины являлось вопросом первостепенной важности. Распространение вакцин в Вермахте находилось под контролем Хандлозера. При осуществлении своих функций он также был заинтересован в производстве тифозной вакцины.
Институты тифа и вирусов ОКХ в Кракове и Львове участвовали в производстве вакцины Вайгля из кишечника вшей. Данная вакцина как считалось должна была быть эффективной, но производство являлось сложным и дорогим; в связи с этим, достаточных количеств данной вакцины нельзя было подготовить. Другая вакцина – так называемая вакцина Кокса-Хаагена-Гильдмайстера, производимая из культур яичных желтков – могла быстро производиться в больших количествах, но её защитные качества не были продемонстрированы в достаточной степени.
|
|
|
Трибуналу представлены доказательства того, что главная проблема обсуждалась на совещании в Берлине 29 декабря 1941, в присутствии доктора Бибера из министерства внутренних дел; Гильдмайстера; доктора Шольца, подчинённого Хандлозера; двух врачей из «правительства Генерал-губернаторства»; троих представителей предприятия Беринг. В стенограмме совещания говорится о том, что –
«Вакцина в настоящее время производимая предприятием Беринг из куриных яиц должна быть протестирована на эффективность путём эксперимента».
Для вышеуказанной цели, доктор Демниц из предприятия Беринг связался с доктором Мруговски. Стенограмма совещания была подготовлена Бибером, 4 января 1942.
Копия стенограммы совещания была направлена в медицинскую инспекцию армии в Берлине. Таким образом установлено, что представитель ведомства Хандлозера, Шольц, присутствовал на совещании и что копия стенограммы была направлена в медицинскую инспекцию армии.
Также имеются доказательства того, что в тот же день прошло совещание между подсудимым Хандлозером, Конти из министерства внутренних дел, Ройтером из управления здравоохранения Рейха, Гильдмайстером из института Роберта Коха и подсудимым Мруговски, на котором было решено создать исследовательскую станцию в концентрационном лагере Бухенвальд для тестирования эффективности куриных и других вакцин на заключенных концентрационных лагерей. В качестве результата совещания, была создана экспериментальная станция в Бухенвальде под руководством доктора Динга, с подсудимым Ховеном в качестве его заместителя.
|
|
|
Доктор Динг (который позднее сменил имя на Шулер) был очень амбициозным человеком, который видимо добровольно участвовал в любой профессиональной деятельности, которая как он думал помогала продвижению его медицинской карьеры. Он с радостью воспользовался возможностью проводить эксперименты на заключенных концентрационных лагерей в связи с изучением вакцины.
Любой германский офицер занимавший положение равное доктору Дингу должен был вести журнал или дневник показывающий его официальную деятельность. Установлено, что Динг вёл два дневника. Личный дневник Динга содержал официальные и личные записи и рабочих отчётов не было; его официальный журнал или дневник касавшийся его работы в Бухенвальде приобщён в качестве доказательства. Данный дневник был сохранён Евгением Когоном, заключенным Бухенвальда. Он сам вносил записи и Динг удостоверял и подписывал их.
Когон, австрийский гражданин, свидетельствовал со стороны обвинения. Мы узнали из его показаний, что он являлся бывшим газетным редактором и занимал другие высокие должности. Он был направлен германскими властями в Бухенвальд в 1939 как политический заключенный. В апреле 1943 он был придан Дингу в качестве клерка или ассистента. Однако, много месяцев до этого, он находился в крайне дружеских отношениях с Дингом и соответственно был полностью знаком с операциями Динга. Отношения были настолько близки, что в течение первой половины 1942 года Динг продиктовал первую часть своего дневника, которая приобщена в качестве доказательства, и Когон расшифровал её. После того как он официально стал ассистентом в 1943 вся переписка любого характера, которой занимался Динг проходила через руки Когона.
Дневник попал во владение Когона при расформировании лагеря, и оставался в его владении, о чём он свидетельствовал, пока он не предоставил его главному юристу по военным преступлениям в Нюрнберге.
Явным является то, что записи дневника часто не делались в день содержащий дату; но это не означает, что у него также не имеется доказательственной ценности. Почти каждая запись в дневнике лично подписана Дингом. Вновь и вновь записи дневника подтверждались иными достоверными доказательствами. Сами подсудимые, которые были знакомы с операциями в Бухенвальде подтвердили записи в важных существенных характеристиках. Мы рассматриваем дневник составляющем доказательства значительной доказательственной ценности, и предадим записям такое внимание, которое при всех обстоятельствах они вправе получить.
Первая запись в дневнике Динга, от даты 29 декабря 1941, гласит следующее:
«Совещение между санитарной инспекцией армии, главным хирургом, профессором, доктором Хандлозером; государственным секретарём управления здравоохранения Рейха, группенфюрером СС доктором Конти; президентом, профессором Ройтером из управления здравоохранения Рейха; президентом, профессором Гильдемайстером из института Роберта Коха (институт Рейха по борьбе с заразными заболеваниями) и штандартенфюрером и доцентом доктором Мруговски из института Гигиены, Ваффен-СС, Берлин.
Было установлено, что есть необходимость тестирования эффективности и сопротивления человеческого тела к сыворотке тифа выделенной из яичного желтка. Поскольку тесты на животных не представляют достаточной ценности, необходимо провести тесты на людях.
Запись предшествует только нескольким дням до начала самих экспериментов на заключенных концентрационных лагерей для установления эффективности вакцины из куриного желтка.
Установленным является, то, что вышеуказанная запись в дневнике Динга была написана или переписана позднее чем та на которой она написана, но запись может быть принята как доказательство имеющее доказательственную ценность из-за того факта, что некоторые полномочные лица согласовали, то, чтобы эксперименты с вакциной изготовленной из яичного желтка были проведены на заключённых концентрационного лагеря Бухенвальд. Следующая запись в дневнике содержит дату 2 января 1942 и гласит следующее:
«Концентрационный лагерь Бухенвальд выбран для тестирования тифозных вакцин. Гауптштурмфюрер СС Динг является ответственным за тесты».
Хандлозер свидетельствовал о том, что проводилось много совещаний о тифозной вакцине и что он был заинтересован в тестировании вакцины из куриного яйца «на достаточном количестве лиц в определённой близости, то есть, в рамках района в котором тиф уже случался или существовала непосредственная угроза». Он также свидетельствовал о том, что в течение лета 1941 он встречался с Мруговски, который был рекомендован ему Шрайбером, подчинённым Хандлозера. Он также свидетельствовал о том, что он обсуждал вопрос вакцин из куриного яйца с Гильдмайстером и Конти. Хандлозер свидетельствовал о том, что он присутствовал на многих совещаниях, как на фронте так и в тылу, на которых обсуждались такие вопросы. Мруговски, в письме датированном 5 мая 1942 сообщал Айеру (который являлся подчинённым Хандлозера) об институте тифа и вакцин высшего командования в Кракове, описывая результаты первой серии экспериментов проведённой в Бухенвальде. Эксперименты охватывали как вакцину Вайгля так и куриного желтка. Данный отчёт обращал внимание на тот факт, что умерли двое подопытных.
Запись в дневнике Динга датированная 8 февраля 1943 говорит о том, что доктор Айер и доктор Шмидт, гигиенист штаба медицинской инспекции, посещали институт тифа и вирусов в Бухенвальде. Шмидт, подчинённый Хандлозера с 1942 до августа 1944, заявил о том, что он и Айер посещали Бухенвальд. Он свидетельствовал о том, что этот визит касался только тестов вакцины жёлтой лихорадки, которые проводились на этой станции. Это заявление свидетеля не является убедительным. Из дневника Динга установлено, что заражённых вшей Динг получил до 30 ноября 1942. Если это правильно, эти вши могли поступить только из института находящегося под контролем армии над которым Хандлозер имел компетенцию.
Динг докладывал о своей деятельности на конференции консультирующих хирургов Вермахта проводившейся в мае 1943 в Берлине. Хандлозер присутствовал на этой конференции, но мог не слышать данного доклада, доклад был сделан в секции гигиены, на которой председательствовал Шрайбер, подчинённый Хандлозера. Подсудимый Розе, слышавший доклад, открыто возражал характеру экспериментов проводимых в Бухенвальде. Шрайбер, тогда, имел, все сведения о характере проводимых экспериментов. Решительное возражение Розе несомненно являлось предметом общего интереса.
Хандлозер свидетельствовал о том, что как минимум по двум поводам он обсуждал с Мруговски вопросы связанные с вакцинами против сыпного тифа, тифа и иных заболеваний. Он заявил о том, что он не смог установить даты этих совещаний.
Записи в дневнике Динга явно указывают на действующую связь между медицинской инспекцией армии и экспериментами которые Динг проводил в Бухенвальде. Есть также достоверное доказательство того, что инспекция была информирована о медицинских исследованиях проводимых Люфтваффе. Эксперименты в Бухенвальде продолжались после того как Хандлозер получил действительные сведения о том факте, что заключенных концентрационных лагерей убивали в Дахау в результате обморожения; и заключенные в Равенсбрюке умерли в качестве жертв экспериментов с сульфаниламидом проводимых Гебхардтом и Фишером. Имея эти сведения Хандлозер находясь на высшей медицинской должности не приложил усилий расследовать ситуацию с человеческими подопытными и не осуществлял никакой соответствующей степени контроля над теми кто проводил эксперименты в рамках сферы его полномочий и компетенции.
При проведении элементарного расследования, раскрылись бы факты того, что в экспериментах с вакцинами уже проводимыми в Бухенвальде, происходили смерти – как в результате искусственных заражений вшами, которых доставляли из института тифа и вирусов ОКХ в Кракове или Лемберге, или от заражений вирулентным вирусом введённым подопытным после их первой вакцинации как вакцинами Вайля, Кокса-Хаагена-Гильдмайстера или другими вакцинами, чья эффективность должна была быть протестирована. Предприняв данный шаг, и осуществив свои полномочия Хандлозер, мог предотвратить последующие смерти конкретно в этих экспериментах, которые изначально были введены через ведомства медицинской инспекции и которые проводились в пользу германских вооруженных сил.
Эти смерти происходили не только с немецкими гражданами, но также среди не-немецких граждан, которые не соглашались стать подопытными.
Другие эксперименты
Подсудимому Хандлозеру также вменяется особая ответственность и соучастие в экспериментах с малярией, ипритом, костной, мышечной и нервной регенерацией и костной трансплантацией, морской водой и эксперименты с вирусной желтухой. На наш взгляд являются недостаточными доказательства для того, что показать какую-либо преступную связь подсудимого Хандлозера с этими экспериментами.
Право войны возлагает на военного офицера на командной должности положительную обязанность предпринимать такие шаги которые находятся в рамках его полномочий и соответствуют обстоятельствам, для контроля находящихся под его командованием для предотвращения деяний, которые являются нарушениями права войны. Причина для данного регулирования является простой и понятной. Как указано в решении вынесенном Верховным судом Соединённых Штатов, в отношении ходатайства Ямаситы, 66 «Supreme Court Reporter[316]» 340-347, 1946 –
«Очевидным является, что проведение военных операций войсками, чьи эксцессы не ограничены приказами или мерами своих командиров почти всегда приведут к нарушениям, которые должны предотвращать законы войны. Их цель, заключающаяся в защите гражданского населения и военнопленных от жестокостей будет сильно дискредитирована если командир армии вторжения сможет безнаказанно пренебрегать принятием разумных мер для их защиты. Следовательно закон войны предполагает, что его нарушения следует избегать посредством контроля за операциями командиров, которые в определенной степени являются ответственными за своих подчинённых».
То о чём было сказано в данном решении применимо к делу Хандлозера.
В связи с ответственностью Хандлозера за незаконные эксперименты на людях, являются убедительными доказательства того, что имея сведения о частом использовании не-немецких граждан в качестве человеческих подопытных, он не осуществлял никакой надлежащей степени контроля над подчинёнными ему, которые участвовали в медицинских экспериментах находясь в рамках его официальной сферы компетенции. Это являлось обязанностью, которая возлагалась на него в силу его официального положения. При исполнении своих обязанностей, большое количество не-немецких граждан были бы спасены от убийства. В той степени в которой преступления совершённые при исполнении его обязанностей не являются военными преступлениями они являются преступленими против человечности.
Вывод
Военный трибунал I признаёт подсудимого Зигфрида Хандлозера виновным по пунктам два и три обвинительного заключения.
Росток
Подсудимому Ростоку вменяется в соответствии с пунктами два и три обвинительного заключения особая ответственность и соучастие в экспериментах с малярией, ипритом (горчичным газом), сульфаниламидом, костной мышечной и нервной регенерацией и костной трансплантацией, морской водой, эпидемической желтухой и эксперименты с сыпным тифом.
Росток являлся врачом с признанными способностями. С 1933 по 1941 он занимал последовательно должности старшего врача хирургической клиники в Берлине, профессора хирургии университета Берлина и заместителя директора университеской клиники. В 1941 он был назначен директором хирургической клиники и в 1942 он стал доцентом медицинского факультета университета. До войны он вступил в НСДАП и в 1939 он был назначен консультирующим хирургом медицинской инспекции армии и подчинялся военно-медицинской академии в Берлине. Он имел звание генерал-майора медицинской службы (запаса). В 1943 он был назначен начальником управления медицинской науки и исследований, ведомства находившегося под надзором подсудимого Карла Брандта, в котором он оставался до конца войны. Со времени получения последней должности, Росток действовал в качестве заместителя Брандта в совете исследований Рейха.
В качестве заместителя Карла Брандта Росток являлся его агентом в сфере медицинской науки и исследований – Ростоку была поручена обязанность координации и руководства проблемами и деятельностью касавшихся службы медицины и здравоохранения, что касалось науки и исследований. Росток был информирован о медицинских исследованиях проводимых несколькими родами войск Вермахта. В качестве главы управления науки и исследований, он определял исследовательские проблемы и обозначал некоторые как «срочные». Его обязанностью являлось избегать задвоения работы в научных исследованиях и решать о том является ли проблема ценной для исследования. Ясно то, что Росток и Карл Брандт годами являлись близкими друзьями.
Обвинение не утверждало, что Росток лично участвовал в преступных экспериментах. Однако оно решительно выступало за то, что – при полных сведениях о том, что эксперименты проводились на заключенных концентрационных лагерей – он продолжал осуществлять функцию назначения исследовательских поручений касавшихся научных исследований, результатом которых могли быть дальнейшие эксперименты на людях. Обвинение также выступает за то, что его сведения касавшиеся этих вопросов, в совокупности с полномочной должностью занимаемой им в связи с научными исследованиями и тем фактом, что он не воспользовался своими полномочиями для попытки остановить или прекратить преступные эксперименты, приводит к его виновности.
В данной связи обвинение полагается на экземпляр 457, документ, который содержит дату Берлин, 14 сентября 1944. Он был озаглавлен «Комиссар по вопросам здравоохранения и медицины», затем «делегат по науке и исследованиям». Ниже оказывается:
«Список медицинских институтов работающих по проблемам исследования, которые обозначены как срочные в дискуссии об исследованиях от 26 августа 1944 в Беелице.
«(Всего согласно 650 заказам на исследования представленным нам)»
Затем документ содержит список исследовательских поручений под номерами от «1» до «45». Номера 42 и 44 гласят следующее:
«Страсбург
«42. Институт гигиены (Хааген) вирусные исследования
……………………………………….
44. Анатомический институт (Хирт) агенты химического оружия».
Документ содержит подпись Ростока. Пять проблем касались исследования гепатита, и три вирусных исследований.
Доказательствами установлено, что обязанности Ростока включали избежание задвоения при распределении поручений для медицинских исследований. Если глава медицинского управления рода войск Вермахта поручал некому отдельному врачу или институту отдельную научную или медицинскую проблему, копия поручения должны была направляться Ростоку, который тогда координировал вопрос определения того разрабатывается ли данная проблема тем или иным ведомством и приведёт ли это к полезным результатам. Кто классифицировал в качестве «срочного» 45 из 650 заказов на исследования не установлено; но можно предполагать, что Росток одобрил такую классификацию.
Несомненно Росток знал о проведении экспериментов на заключенных концентрационных лагерей. Он председательствовал на конференции хирургов проводившейся в мае 1943 и слышал заявления о том, что подопытных искусственно инфицировали. Несомненно он знал о том, что эксперименты являлись опасными и что дальнейшие эксперименты будут проводиться. Однако, не установлено, что как Росток так и какой-либо подчинённый под его руководством выполнял работу в каком-либо поручении касавшемся преступных экспериментов. Некоторые из этих экспериментов классифицировались как «срочные» «находящиеся на обсуждении» как изложено выше. В установлении таких поручений экземпляр обвинения не содержит налицо ничего более чем вопрос надлежащего научного исследования.
Материалы дела не показывают, что положение занимаемое Ростоком возлагало на него вообще какие-либо полномочия иные чем вышеизложенные. Никакие эксперименты не проводились никакими лицами или организациями, которые каким-либо образом находились под контролем или руководством Ростока.
Вывод
Военный трибунал I признаёт подсудимого Пауля Ростока невиновным в предъявленных обвинениях, и распоряжается о том, чтобы он был освобождён из заключения после завершения заседания.
Шрёдер
Подсудимому Шрёдеру вменяется в соответствии с пунктами два и три обвинительного заключения особая ответственность и соучастие в экспериментах с большой высотой, обморожением, сульфаниламидом, морской водой, эпидемической желухой, тифом и другими вакцинами и экспериментах с газом. Обвинение отозвало обвинением в том, что он участвовал в экспериментах с сульфаниламидом и поэтому данный предмет далее не рассматривается.
Подсудимый служил в качестве медицинского офицера в пехоте во время Первой мировой войны. В период до 1931 он являлся медицинским офицером ряда военных подразделений. 1 января 1931 он был переведён в медицинскую инспекцию армии в качестве консультанта (референта) по госпитальным и терапевтическим вопросам в звании оберштабсарцта (майора). В 1935 Шрёдер стал начальником штаба генераларцта Гиппке во вновь созданном медицинском управлении министерства авиации Рейха. Он остался в данной должности после назначения Гиппке инспектором медицинских служб Люфтваффе в 1937. В феврале 1940 Шрёдер был назначен врачом воздушного флота в воздушном флоте II в звании генералштабсарцта (генерал-майора). 1 января 1944 он заменил Гиппке в качестве начальника медицинской службы Люфтваффе. Одновременно он был повышен до генералоберштабсарцта (генерал-лейтенанта), что являлось высшим званием возможным в медицинской службе. В качестве начальника медцинской службы Люфтваффе, все медицинские офицеры германских воздушных сил прямо или косвенно являлись подчинёнными Шрёдеру. После того как он стал начальником медицинской службы Люфтваффе его непосредственным начальником являлся Хандлозер, который являлся начальником медицинской службы Вермахта.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 157; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!