Коммунизм, анархо-синдикализм, социал-демократия
Как полагается, руководство Коминтерна начало с того, что проглядело испанские события. Мануильский, "вождь" латинских стран, еще совсем недавно объявлял испанские события не заслуживающими внимания. Еще бы! Эти люди провозглашали в 1928 году во Франции канун пролетарского переворота. После того, как они столь долго украшали своей свадебной музыкой похороны, они не могли не встретить свадьбу похоронным маршем. Поступить иначе значило бы для них изменить себе. Когда оказалось, тем не менее, что события в Испании, не предусмотренные календарем "третьего периода", продолжают развиваться, вожди Коминтерна просто замолчали: это во всяком случае осторожнее. Но декабрьские события сделали дальнейшее молчание невозможным. Опять-таки, в строгом соответствии с традицией, вождь латинских стран описал над собственной головой дугу в 180°: мы имеем в виду статью в "Правде", от 17 декабря.
Диктатура Беренгера, как и диктатура Примо-де-Ривера, объявляются в этой статье "фашистским режимом". Муссолини, Матеоти, Примо-де-Ривера, Макдональд, Чан-Кай-Ши, Беренгер, Дан - все это разновидности фашизма. Раз есть готовое слово, к чему размышлять? Остается, для полноты, включить в этот ряд еще "фашистский" режим абиссинского негуса. Об испанском пролетариате "Правда" сообщает, что он не только "все быстрее усваивает программу и лозунги испанской компартии", но что он уже "осознал свою роль гегемона в революции". Одновременно официальные телеграммы из Парижа повествуют о крестьянских советах в Испании. Известно, что под сталинским руководством советскую систему усваивают и осуществляют прежде всего крестьяне (Китай!). Если пролетариат уже "осознал свою роль гегемона", а крестьяне начали строить советы, и все это под руководством официальной компартии, то победу испанской революции надо считать обеспеченной, - по крайней мере, до того момента, как мадридские "исполнители" будут обвинены Сталиным и Мануильским в неправильном применении генеральной линии, которая на страницах "Правды" снова выступает пред нами, как генеральное невежество и генеральное легкомыслие. Развратив себя своей собственной политикой до мозга костей, эти "вожди" уже ничему не способны учиться!
|
|
|
На самом деле, несмотря на мощный размах борьбы, субъективные факторы революции - партия, организации масс, лозунги - чрезвычайно отстают от задач движения, - и в этом отставании состоит сегодня главная опасность.
Полустихийный разрыв стачек, приводящих к жертвам и поражениям, или заканчивающихся в ничью, является совершенно неизбежным этапом революции, периодом пробуждения масс, их мобилизации и введения в бой. В движении ведь принимают участие не сливки рабочих, а вся масса их. Бастуют заводские рабочие, но также и ремесленные, шоферы и пекари, строительные рабочие, ирригационные и, наконец, сельскохозяйственные. Ветераны разминают члены, новобранцы учатся. Через посредство этих стачек класс начинает чувствовать себя классом.
|
|
|
Однако, то, что составляет на данном этапе силу движения - его стихийность - может в дальнейшем стать источником его слабости. Допустить, что движение и впредь окажется предоставленным самому себе, без ясной программы, без собственного руководства, значило бы допустить перспективу безнадежности. Вопрос идет ведь не о чем ином, как о завоевании власти. Даже самые бурные стачки - тем более разрозненные, - этой задачи не разрешают. Если бы пролетариат в процессе борьбы не почувствовал уже в ближайшие месяцы, что его задачи и методы уясняются ему самому, что его ряды сплачиваются и крепнут, то в его собственной среде неизбежно начался бы распад. Широкие слои, впервые поднятые нынешним движением, впали бы снова в пассивность. В авангарде, по мере того, как почва ускользала бы у него из-под ног, начали бы возрождаться настроения партизанских действий, авантюризма вообще. Ни крестьянство, ни городская беднота не нашли бы в этом случае авторитетного руководства. Пробужденные надежды перешли бы скоро в разочарование и в ожесточение. В Испании создалась бы обстановка, воспроизводящая в известной мере обстановку Италии после осени 1920 года. Если диктатура Примо-де-Ривера была не фашистской, а типично испанской диктатурой военной клики, опирающейся на определенные части имущих классов, то при указанных выше условиях - пассивности и выжидательности революционной партии и стихийности движения масс, - в Испании мог бы получить почву подлинный фашизм. Крупная буржуазия могла бы овладеть выведенными из равновесия, разочарованными и отчаявшимися мелкобуржуазными массами и направить их возмущение против пролетариата. Разумеется, сегодня до этого еще далеко. Но времени терять нельзя.
|
|
|
Если даже допустить на минуту, что революционное движение, руководимое левым крылом буржуазии, - офицерами, студентами, республиканцами, - может привести к победе, то бесплодие этой победы оказалось бы в последнем счете равносильно поражению. Испанские республиканцы, как уже сказано, полностью остаются на почве нынешних имущественных отношений. От них нельзя ждать ни экспроприации крупного землевладения, ни ликвидации привилегированного положения католической церкви, ни радикальной чистки авгиевых конюшен штатской и военной бюрократии. Монархическую камарилью сменила бы попросту республиканская камарилья, и мы имели бы новое издание кратковременной и бесплодной республики 1873-1874 г.г.
|
|
|
Тот факт, что социалистические вожди тянутся в хвосте республиканских - вполне в порядке вещей. Вчера социал-демократия примыкала правым плечом к диктатуре Примо-де-Ривера. Сегодня она примыкает левым плечом к республиканцам. Высшей задачей социалистов, у которых нет и не может быть собственной политики, является участие в солидном буржуазном правительстве. На этом условии они, на худой конец, не отказались бы примириться и с монархией.
Но правое крыло анархо-синдикалистов нисколько не застраховано от того же пути: декабрьские события являются в этом отношении большим уроком и суровым предостережением.
Национальная Конфедерация Труда сосредоточивает вокруг себя, бесспорно, наиболее боевые элементы пролетариата. Отбор здесь происходил в течение ряда лет. Укреплять эту конфедерацию, превращать ее в подлинную организацию масс есть прямая обязанность каждого передового рабочего и прежде всего коммуниста. Этому можно содействовать также и работой внутри реформистских синдикатов, неутомимо разоблачая измены их вождей и призывая рабочих сплачиваться в рамках единой синдикальной конфедерации. Условия революции будут чрезвычайно содействовать такого рода работе.
Но в то же время мы не можем себе делать никаких иллюзий относительно судьбы анархо-синдикализма, как доктрины и революционного метода. Отсутствием революционной программы и непониманием роли партии анархо-синдикализм разоружает пролетариат. Анархисты "отрицают" политику до тех пор, пока она не берет их за горло: тогда они очищают место для политики враждебного класса. Так было в декабре!
Если б социалистическая партия приобрела во время революции руководящее положение в пролетариате, она способна была бы только на одно: передать завоеванную революцией власть в дырявые руки республиканского крыла, из которых власть автоматически перешла бы затем к ее нынешним носителям. Великие роды закончились бы выкидышем.
Что касается анархо-синдикалистов, то они могли бы оказаться во главе революции, только отказавшись от своих анархических предрассудков. Наша обязанность им в этом помочь. В действительности, надо полагать, часть синдикалистских вождей перейдет к социалистам или будет революцией отброшена в сторону; настоящие революционеры будут с нами; массы же примкнут к коммунистам, как и большинство социалистических рабочих.
Преимущество революционных ситуаций в том и состоит, что массы быстро учатся. Эволюция масс будет неизбежно вызывать расслоения и расколы не только среди социалистов, но и среди синдикалистов. Практические соглашения с революционными синдикалистами неизбежны в ходе революции. Эти соглашения мы будем лояльно выполнять. Но было бы поистине гибельным вносить в эти соглашения элементы двусмысленности, умолчания, фальши. Даже в те дни и часы, когда коммунистическим рабочим приходится драться бок-о-бок с рабочими синдикалистами, нельзя уничтожать принципиальной перегородки, замалчивать разногласия или ослаблять критику ложной принципиальной позиции союзника. Только при этом условии поступательное развитие революции будет обеспечено.
Революционная хунта и партия
В какой мере сам пролетариат стремится к объединенным действиям, свидетельствует день 15 декабря, когда рабочие поднялись одновременно не только в крупных городах, но и во второстепенных поселениях. Они воспользовались сигналом республиканцев, потому что у них нет достаточно громкого собственного сигнальщика. Поражение движения не вызвало, по-видимому, и тени упадка. Масса воспринимает собственные выступления, как опыты, как школу, как подготовку. Это в высшей степени выразительная черта революционного подъема.
Чтоб выйти на большую дорогу, пролетариату уже сейчас необходима организация, возвышающаяся над всеми нынешними политическими, национальными, провинциальными и профессиональными делениями в рядах пролетариата, и соответствующая размаху нынешней революционной борьбы. Такой организацией, демократически избранной рабочими заводов, фабрик, шахт, торговых предприятий, железнодорожного и морского транспорта, пролетариями городов и деревень, может быть только совет. Эпигоны причинили неизмеримый вред революционному движению во всем мире, утвердив во многих умах предрассудок, будто советы создаются только для нужд вооруженного восстания и не иначе, как накануне его. На самом деле советы создаются тогда, когда революционное движение рабочих масс, хотя бы еще далекое от вооруженного восстания, порождает потребность в широкой авторитетной организации, способной руководить экономическими и политическими боями, охватывающими одновременно разные предприятия и разные профессии. Только при том условии, если советы, в течение подготовительного периода революции внедрятся в рабочий класс, они окажутся способны играть руководящую роль в момент непосредственной борьбы за власть. Правда, слово "советы" получило теперь, после тринадцатилетнего существования советского режима, в значительной мере иной смысл, чем оно имело в 1905 или в начале 1917 года, когда советы возникали не как органы власти, а лишь как боевые организации рабочего класса. Слово хунта, тесно связанное со всей испанской революционной историей, как нельзя лучше выражает ту же мысль. В порядок дня в Испании стоит создание рабочих хунт.
При нынешнем состоянии пролетариата строительство хунт предполагает участие в них коммунистов, анархо-синдикалистов, социал-демократов и беспартийных вожаков стачечной борьбы. В какой мере можно рассчитывать на участие анархо-синдикалистов и социал-демократов в советах? Этого со стороны предсказать нельзя. Размах движения заставит несомненно многих синдикалистов, а может быть и часть социалистов пойти дальше, чем они хотят, если коммунисты сумеют с необходимой энергией поставить проблему рабочих хунт.
При наличии напора масс практические вопросы строительства советов, нормы представительства, время и способ выборов и пр. могут и должны стать предметом соглашения не только всех коммунистических фракций между собою, но и с теми синдикалистами и социалистами, которые пойдут на создание хунт. Разумеется, коммунисты выступают на всех этапах борьбы со своим развернутым знаменем.
Вопреки новейшей теории сталинизма, крестьянские хунты, как выборные организации, вряд ли возникнут, по крайней мере в значительном числе, до захвата власти пролетариатом. В подготовительный период в деревне будут скорее развиваться иные формы организации, основанные не на выборности, а на личном отборе: крестьянские союзы, комитеты деревенской бедноты, коммунистические ячейки, профессиональный союз сельскохозяйственных рабочих и проч. Пропаганда лозунга крестьянских хунт на основе революционной аграрной программы, уже сейчас, однако, может быть поставлена в порядок дня.
Очень важна правильная постановка вопроса о солдатских хунтах. По самому характеру военной организации, солдатские советы могут возникнуть лишь в последний период революционного кризиса, когда государственная власть теряет контроль над армией. В подготовительный период дело идет об организациях замкнутого характера, о группах революционных солдат, о ячейках партии, во многих случаях о личных связях рабочих с отдельными солдатами.
Республиканское восстание в декабре 1930 года, будет, несомненно, записано в историю, как рубеж между двумя эпохами революционной борьбы. Правда, левое крыло республиканцев установило связь с вождями рабочих организаций, чтоб добиться единства выступления. Безоружные рабочие должны были играть роль хора при корифеях-республиканцах. Цель эта была осуществлена - настолько, чтоб раз навсегда обнаружить несовместимость офицерского заговора с революционной стачкой. Против военного заговора, противопоставившего один род оружия другому, правительство нашло достаточные силы внутри самой армии. А стачка, лишенная самостоятельной цели и собственного руководства, должна была сойти на нет, как только военное восстание оказалось подавленным.
Революционная роль армии, не как орудия офицерских экспериментов, а как вооруженной части народа, определится в последнем счете ролью рабочих и крестьянских масс в ходе борьбы. Чтобы революционная стачка могла одержать победу, она должна довести дело до очной ставки рабочих с армией. Как ни важны чисто военные элементы такого столкновения, но политика в нем превышает. Завоевать солдатскую массу армии можно только ясной постановкой социальных задач переворота. Но именно социальные задачи пугают офицерство. Естественно, если пролетарские революционеры центр внимания уже сейчас переносят на солдат, создавая в полках ячейки сознательных и отважных революционеров. Коммунистическая работа в армии, политически подчиненная работе среди пролетариата и крестьянства, может развертываться только на основе ясной программы. Когда же наступит решающий момент, рабочие должны массовидностью и силой своего наступления увлечь большую часть армии на сторону народа или, по крайней мере, нейтрализовать ее. Эта широкая революционная постановка вопроса не исключает военного "заговора" передовых солдат и сочувствующих пролетарской революции офицеров в период, непосредственно предшествующий всеобщей стачке и восстанию. Но такого рода "заговор" не имеет ничего общего с пронунциаменто: задача его имеет служебный характер и состоит в том, чтоб обеспечить победу пролетарского восстания.
Для успешного разрешения всех этих задач нужны три условия: партия; снова партия; еще раз партия.
Как сложатся отношения разных нынешних коммунистических организаций и групп, и какова окажется их судьба в дальнейшем, об этом трудно судить со стороны. Опыт покажет. Большие события безошибочно проверяют идеи, организации и людей. Если руководство Коминтерна окажется неспособным предложить испанским рабочим ничего, кроме ложной политики, аппаратной команды и раскола, то действительная коммунистическая партия Испании сложится и закалится вне официальных рамок Коммунистического Интернационала. Так или иначе, но партия должна быть создана. Она должна быть единой и централизованной.
Рабочий класс ни в каком случае не может строить свою политическую организацию на началах федерации. Коммунистическая партия - не прообраз будущего государственного строя Испании, а стальной рычаг для низвержения существующего строя. Она не может быть организована иначе, как на принципах демократического централизма.
Пролетарская хунта станет той широкой ареной, на которой каждая партия и каждая группа подвергнутся испытанию и проверке на глазах широких масс. Лозунг единого фронта рабочих будет коммунистами противопоставлен практике коалиции социалистов и части синдикалистов с буржуазией. Только единый революционный фронт сделает пролетариат способным внушить к себе необходимое доверие угнетенных масс деревни и города. Осуществление единого фронта мыслимо только под знаменем коммунизма. Хунта нуждается в руководящей партии. Без твердого руководства она осталась бы пустой организационной формой и неизбежно попала бы в зависимость от буржуазии.
На испанских коммунистов ложатся, таким образом, грандиозные исторические задачи. Передовые рабочие всех стран будут со страстным вниманием следить за ходом великой революционной драмы, которая днем раньше или позже потребует от них не только сочувствия, но и содействия. Будем готовы!
Л. Троцкий.
24 января 1931 года. Принкипо.
Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 19.
Л. Троцкий.
КИТАЙСКОЙ ЛЕВОЙ ОППОЗИЦИИ (Письмо)
Дорогие товарищи!
Я получил от вас за последние месяцы большое количество документов и писем на английском, французском и русском языках, равно как и большое количество оппозиционных изданий на китайском языке. Срочная работа, а затем болезнь помешали мне ответить вам раньше. За последние дни я самым тщательным образом изучил все присланные документы, - увы, кроме китайских! - чтоб иметь возможность ответить на поставленные вами вопросы.
Скажу с самого начала, что изучение новых документов окончательно убедило меня в полном отсутствии принципиальных разногласий между разными группами, вступившими ныне на путь объединения. Есть тактические оттенки, которые могут в дальнейшем, в зависимости от хода событий, развернуться в разногласия. Но нет никаких оснований думать, что эти разногласия совпадут с линиями старых групп. Я попытаюсь в дальнейшем разобрать спорные и полуспорные вопросы, как они мне представляются отсюда.
1. Вступление компартии в Гоминдан было ошибкой с самого начала. Я думаю, что это - в том или другом документе - надо сказать совершенно открыто, тем более, что тут есть огромная доля вины русской оппозиции. Наша группа (оппозиция 1923 г.) за исключением Радека и нескольких его ближайших друзей, была с самого начала против вступления компартии в Гоминдан и против включения Гоминдана в Коминтерн. Зиновьевцы стояли на противоположной позиции. Радек давал им своим голосом перевес в оппозиционном центре. Преображенский и Пятаков считали, что из-за этого вопроса не нужно рвать блока с зиновьевцами. В результате объединенная оппозиция занимала по этому кардинальному вопросу двусмысленную позицию, которая отразилась в целом ряде документов, даже в оппозиционной платформе. Замечательно, что все те русские оппозиционеры, которые занимали по вопросу о Гоминдане зиновьевскую или примиренческую позицию, впоследствии капитулировали. Наоборот, все те товарищи, которые сейчас находятся в тюрьмах и ссылке, с самого начала были противниками вхождения компартии в Гоминдан. Такова сила принципиальной позиции!
2. Лозунг "диктатуры пролетариата и бедноты" не противоречит лозунгу "диктатуры пролетариата", а только дополняет и популяризирует его. Пролетариат в Китае есть маленькое меньшинство нации. Он может стать властью, лишь объединив вокруг себя большинство нации, т. е. деревенскую и городскую бедноту. Эту мысль и выражает лозунг: "диктатура пролетариата и бедноты". Разумеется, в платформе и в программных статьях мы должны ясно и отчетливо указывать на то, что руководящая роль сосредоточивается в руках пролетариата, который выступает, как вождь, наставник и защитник бедноты. Но в агитации вполне законно пользоваться коротким лозунгом "диктатура пролетариата и бедноты". В таком виде лозунг этот не имеет ничего общего с лозунгом "демократической диктатуры пролетариата и крестьянства".
В большом документе, подписанном товарищами Чен-Ду-Сю и другими (15 декабря 1929 г.), вопрос формулирован следующим образом:
"Задачи буржуазно-демократической революции в Китае (национальная независимость, государственное объединение и аграрная революция), могут быть разрешены только при том условии, если китайский пролетариат, в союзе с городской и деревенской беднотой и руководя ими, захватят политическую власть. Другими словами, завершения и победы буржуазно-демократической революции в Китае можно достигнуть только по русскому пути, т. е., по пути китайского Октября".
Я считаю эту формулировку совершенно правильной и исключающей возможность каких бы то ни было недоразумений.
3. В вопросе о характере китайской революции руководство Коминтерна окончательно попало в тупик. Опыт событий и критика левой оппозиции не оставили в концепции "демократической диктатуры" камня на камне. Но если отказаться от этой формулы, то не остается ничего, кроме теории перманентной революции. Горе-теоретики Коминтерна стоят между двумя этими теориями в незавидной позиции буриданова осла. Последним откровением на эту тему является юбилейная статья Мануильского ("Правда", 7 ноября 1930 г.). Нельзя придумать более низкопробную смесь невежества, ограниченности и плутовства. Буриданова теория сталинской бюрократии подвергнута разбору в последнем номере Бюллетеня русской оппозиции (N 17-18). В этом основном вопросе у нас с вами, во всяком случае, не будет и тени разногласий, как свидетельствуют все ваши документы.
4. В некоторых письмах есть жалобы на то, что отдельные группы оппозиции или отдельные товарищи занимают неправильную позицию по отношению к китайской "Красной армии", отождествляя отряды ее с бандитами. Если это верно, то с этим надо покончить. Разумеется, к революционным крестьянским отрядам прилипают люмпен-пролетарские элементы и профессиональные бандиты. Но движение в целом имеет глубокие источники в условиях китайской деревни, и это те самые источники, на которые в дальнейшем должна будет опереться диктатура пролетариата. Политика сталинцев в отношении этих отрядов является политикой преступного бюрократического авантюризма: эту политику мы должны беспощадно разоблачать. Мы не можем также разделять или поощрять иллюзии вожаков и участников партизанских отрядов. Мы должны разъяснять им, что без пролетарской революции и завоевания власти пролетариатом партизанские отряды крестьян не могут привести к победе. Но мы должны вести эту разъяснительную работу, как верные друзья, а не как сторонние наблюдатели, тем более - не как враги. Не покидая наших методов и задач, мы должны стойко и мужественно защищать эти отряды против гоминдановских репрессий и буржуазной клеветы и травли. Мы должны разъяснять рабочим огромное симптоматическое значение этих отрядов. Мы не можем, разумеется, бросать наши собственные силы на путь партизанщины: у нас сейчас другое поле деятельности и другие задачи. Но тем не менее крайне желательно иметь, по крайней мере, в наиболее крупных отрядах "Красной армии" своих людей, оппозиционеров, которые разделяли бы судьбу этих отрядов, внимательно наблюдали бы взаимоотношения между ними и крестьянством и держали бы в курсе дел организацию левой оппозиции.
В случае замедления революции, нового экономического оживления в Китае и развития парламентских тенденций (это все связано одно с другим), такого рода отряды должны были бы неизбежно выродиться, восстановив против себя крестьянскую бедноту. Тем важнее для нас держать эти отряды под нашим наблюдением, чтоб занимать во всякий момент правильную позицию.
5. В некоторых из писем снова поднимается вопрос о Национальном собрании, причем вопрос о наших политических задачах часто загромождается гаданиями насчет того, осуществится ли Национальное собрание или нет, в каком виде, какие взаимоотношения сложатся между Национальным собранием и советами и пр. и пр. В этих рассуждениях есть значительный элемент политической схоластики. Так, одно из писем гласит:
"Мы думаем, что Национальное собрание, вероятно, не осуществится; если б даже оно осуществилось, оно не смогло бы превратиться во "Временное правительство", потому, что все материальные силы находятся сейчас в руках милитаристов Гоминдана. Что же касается правительства, организованного после восстания, то оно будет без сомнения правительством пролетарской диктатуры и не созовет более, в таком случае, Национального собрания".
Это рассуждение чрезвычайно неполно, односторонне и потому оставляет много места недоразумениям и даже неправильностям.
а) Прежде всего нельзя считать исключенным возможность того, что сами буржуазные классы окажутся вынуждены созвать некоторое подобие Национального собрания. Если верны сведения европейских газет, то Чан-Кай-Ши носится с мыслью заменить стесняющий его контроль Гоминдана контролем некоего фиктивного парламента. Известные круги крупной и средней буржуазии, приходящие в столкновение с надоевшей им диктатурой партии, могут пойти навстречу такому замыслу. "Парламент" будет, к тому же, гораздо лучшим прикрытием военной диктатуры пред лицом Америки. Чан-Кай-Ши, как пишут газеты, принял американизированное христианство, считая, не без основания, что это облегчить ему заем у еврейских банкиров с Уолл-Стрит. Американизированное христианство, американо-еврейские ростовщики и китайский псевдопарламент - это все великолепно гармонирует одно с другим.
В случае парламентского варианта, мелкая буржуазия городов, интеллигенция, студенчество, "третья партия" - все это придет в движение. Вопросы конституции, избирательного права и парламентаризма станут в порядок дня. Нелепо думать, будто китайские народные массы все это оставили уже позади. До сих пор они прошли только школу Сталина-Чан-Кай-Ши, т. е., самую позорную из всех школ. Вопросы демократии неизбежно захватят на известный период не только крестьян, но и рабочих. Нужно, чтоб это происходило под нашим руководством.
Созовет ли Чан-Кай-Ши свой парламент? Весьма возможно. Но возможно, что конституционно-демократическое движение перельется через планы Чан-Кай-Ши и вынудит его пойти гораздо дальше, чем он сегодня хочет, или даже сметет Чан-Кай-Ши вместе с его планами. Каковы бы ни были конституционно-парламентские варианты, мы в стороне не останемся. Мы примем участие в борьбе под нашими лозунгами, т. е. прежде всего под лозунгами революционной и последовательной ("стопроцентной") демократии. Если революционная волна не сметет сразу Чан-Кай-Ши вместе с его парламентом, то нам придется в этом парламенте принимать участие, обличая обман компрадорского парламентаризма и выдвигая наши собственные задачи.
б) Можно ли себе представить, что революционно-демократическое движение примет такие размеры, при которых Чан-Кай-Ши уже не сможет удержать в своих руках военный аппарат, а коммунисты еще не смогут овладеть властью? Такой переходный период развития вполне реален. Он может выдвинуть какую-либо китайскую разновидность двоевластия, новое Временное правительство, блок Гоминдана и третьей партии и пр. и пр. Такой режим был бы крайне неустойчив. Он явился бы только ступенькой к диктатуре пролетариата. Но такая ступенька возможна.
в) "При победоносном восстании, - говорит цитированный документ, - установилась бы диктатура пролетариата, и тогда Национальное собрание не было бы созвано". И здесь вопрос слишком упрощен. В какой момент произойдет восстание и под какими лозунгами? Если бы пролетариат объединил вокруг себя деревенскую бедноту под лозунгами демократии (земля, Нац. собр., и проч.) и низверг бы объединенным натиском военную диктатуру буржуазии, то, придя к власти, он оказался бы вынужден созвать Национальное собрание, чтобы не вызывать подозрений крестьянства и не открывать ворот для буржуазной демагогии. Ведь оказались же большевики вынуждены, после Октябрьского переворота, созвать Учредительное собрание! Почему же считать этот вариант исключенным для Китая? Крестьянство развивается вовсе не одновременно с пролетариатом. Пролетариат многое может предвидеть заранее, а крестьянство учится только на фактах. Китайскому крестьянству может понадобиться живой опыт Национального собрания.
Так как буржуазия в России долго оттягивала созыв Учредительного собрания, а большевики ее в этом обличали, то, придя к власти, большевики вынуждены были созвать Собрание в короткий срок, на основании старых избирательных списков, и потому оказались в меньшинстве. Учредительное собрание пришло в столкновение с советами на глазах всего народа и было разогнано.
В Китае можно себе представить другой вариант. Придя к власти, пролетариат сможет, при известных условиях, отодвинуть созыв Учредительного собрания на несколько месяцев, развернуть широкую агитацию в деревне и обеспечить в Национальном собрании коммунистическое большинство. Выгода будет та, что советская система получит формальную санкцию Национального собрания, что сразу лишит буржуазию популярного лозунга в гражданской войне.
6. Разумеется, разобранные выше варианты представляют собою только исторические гипотезы. Нет никакой возможности предугадать, как сложится действительный ход событий. Общий курс - на диктатуру пролетариата - ясен заранее. Нам надо не столько гадать о возможных вариантах, этапах и комбинациях, сколько вмешиваться в события, в качестве революционного фактора, развертывая могущественную агитацию под лозунгами демократии. Если мы захватим в свои руки инициативу в этой области, то сталинская бюрократия окажется выкинутой за борт, а большевики-ленинцы превратятся в короткий срок в крупную политическую силу.
7. Вопрос о том, какие возможности открываются в ближайший период перед китайским капитализмом, есть вопрос не принципа, а факта. Решать заранее, что капиталистическое развитие в Китае не может больше сделать ни шагу вперед, было бы чистейшим доктринерством. Значительный приток иностранных капиталов в Китай совершенно не исключен. Мировой кризис накопляет свободные капиталы, которым нужно поле действия. Сейчас, правда, даже американский капитал, наиболее мощный, парализован, растерян, труслив, лишен инициативы, так как он слишком недавно свергся с высот процветания в пучину кризиса. Но он уже начал искать такого международного плацдарма, опираясь на который он мог бы дать толчок новому промышленному подъему. Несомненно, что Китай открывает в этом отношении серьезные возможности. В каком масштабе они осуществятся? Этого, опять-таки, предвидеть нельзя. Тут надо не гадать априорно, а следить за реальными экономическими и политическими процессами. Во всяком случае отнюдь не исключено, что в то время, как большая часть капиталистического мира будет еще биться в сетях кризиса, приток иностранных капиталов создаст в Китае экономическое оживление. Мы и к этому варианту должны быть готовы, сосредоточив своевременно наше внимание на организации, укреплении и правильном руководстве профессиональных союзов.
Нет сомнения, что экономическое оживление отодвинуло бы на некоторый срок непосредственную революционную перспективу, но зато оно подготовило бы для нее новые возможности, новые силы и новые источники победы. Будущее во всяком случае за нами!
8. Некоторые из шанхайских писем ставят вопрос: следует ли форсировать полное объединение на местах, слияние печати всех групп и созыв конференции на основах уже осуществленного единства, - или же сохранять внутри объединенной оппозиции отдельные группы до окончательного разрешения всех тактических вопросов? В таких организационных делах трудно подавать советы издалека. Возможно также, что совет запоздает. Но все же я не могу удержаться от того, чтобы не сказать: дорогие друзья, сливайте окончательно ваши организации и газеты сегодня же! Нельзя слишком затягивать подготовку объединения, ибо таким путем можно, помимо своей воли, сфабриковать искусственные разногласия.
Я вовсе не хочу этим сказать, что все вопросы уже разрешены, и что вы (правильнее сказать, мы) застрахованы от разногласий в будущем. Нет, не может быть никакого сомнения в том, что завтрашний и послезавтрашний день выдвинут новые задачи, а значит и новые разногласия. Без этого революционная партия не может развиваться. Но эти новые разногласия будут порождать новые группировки в рамках объединенной организации. Нельзя слишком долго оглядываться на вчерашний день. Нельзя топтаться на месте. Надо идти навстречу завтрашнему дню!
9. Что новые разногласия неизбежны, об этом свидетельствует опыт всех секций левой оппозиции. Французская Лига, наприм., сложилась из разных групп. Благодаря своей еженедельной газете, Лига выполнила очень серьезную и ценную работу, не только национальную, но и интернациональную, доказав этим, что объединение нескольких групп было прогрессивным фактом. Но в этой объединенной Лиге возникли за последние месяцы острые разногласия, в частности по синдикальному вопросу. Сформировалось правое крыло, занявшее в корне ошибочную позицию. Вопрос настолько важен и глубок, что он может привести даже к новому расколу. Разумеется, надо сделать решительно все, чтоб его избежать. Но если бы это не удалось, то новый раскол вовсе не доказывал бы неправильности вчерашнего объединения. Мы не делаем фетиша ни из единства, ни из раскола. Все зависит от условий, от момента, от глубины разногласий, от характера задач.
10. В Испании обстоятельства складываются, по-видимому, по иному, чем в других странах. Испания переживает сейчас период явного и несомненного революционного подъема. Горячая политическая атмосфера должна чрезвычайно облегчить работу большевиков-ленинцев, как самого смелого и последовательного революционного крыла. Коминтерн разбил ряды испанского коммунизма, обессилил и обескровил официальную партию. Как и во всех других важных случаях, руководство Коминтерна прозевало революционную ситуацию. Испанские рабочие в наиболее ответственный момент оказались предоставлены самим себе. Почти без руководства они разворачивают поразительную по своему размаху революционную стачечную борьбу. В этих условиях испанские большевики-ленинцы выдвигают лозунг советов. По теории сталинцев и по практике кантонского восстания советы надо создавать, будто бы лишь накануне восстания. Гибельная теория и гибельная практика! Советы надо создавать, когда реальное живое движение масс обнаруживает спрос на эту организацию. Советы создаются сперва, как широкие стачечные комитеты. Таково именно положение в Испании. Можно не сомневаться, что инициатива большевиков-ленинцев (оппозиции) встретит в этих условиях сочувственный отклик со стороны пролетарского авангарда. Перед испанской оппозицией может открыться уже в ближайшее время широкая перспектива. Пожелаем нашим испанским друзьям полного успеха!
11. В заключение возвращаюсь снова к вопросу об единстве, чтоб отметить крайне печальный, в этом отношении, опыт Австрии.
Три австрийские оппозиционные группы в течение полутора лет занимались "объединением", придумывая, по очереди, такие условия, которые делали объединение невозможным. Эта преступная игра отражала лишь общее плачевное состояние австрийской оппозиции, захваченной гниением официальной коммунистической партии. Каждая из австрийских групп успела с избытком показать в течение этого года, что она готова отказаться от идей и принципов интернациональной оппозиции, но ни в каком случае не от собственных кружковых притязаний. Чем ничтожнее идейная основа этих групп, тем более отравленный характер имеет их внутренняя борьба. Они с упоением волочат знамя интернациональной оппозиции по грязи, требуя в то же время, чтоб интернациональная оппозиция прикрывала своим авторитетом эту их недостойную работу.
Об этом не может быть, разумеется, и речи. Допустить беспринципные группы в среду интернациональной оппозиции значило бы ввести отраву в собственный организм. Нам нужен будет на этот счет строгий отбор. Я надеюсь, что интернациональная оппозиция примет на своей конференции "21 условия" для допущения организаций в свои ряды, и что эти условия будут достаточно суровы.
В противоположность австрийской, китайская оппозиция возникла не на почве мелких закулисных происков, а на почве опыта грандиозной революции, загубленной оппортунистическим руководством. Великая историческая миссия налагает на китайскую оппозицию исключительные обязательства. Мы все здесь надеемся, что китайская оппозиция очистится от духа кружковщины и поднимется во весь рост, чтоб оказаться на уровне стоящих перед нею задач.
Ваш Л. Троцкий.
Принкипо, 8-го января, 1931 г.
Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 19.
Л. Троцкий.
ОШИБКИ ПРАВЫХ ЭЛЕМЕНТОВ ФРАНЦУЗСКОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ЛИГИ В СИНДИКАЛЬНОМ ВОПРОСЕ
(Некоторые предварительные замечания)
1. Если теоретическое здание политической экономии марксизма целиком опирается на понятие ценности, как овеществленного труда, то революционная политика марксизма опирается на понятие партии, как пролетарского авангарда. Каковы бы ни были социальные источники и политические причины оппортунистических ошибок и уклонов, идеологически они всегда сводятся к неправильному пониманию революционной партии, ее отношения к другим пролетарским организациям и к классу в целом.
2. Понятие партии, как пролетарского авангарда, предполагает полную и безусловную ее независимость от всяких других организаций. Те или другие соглашения (блоки, коалиции, компромиссы) с другими организациями, неизбежные в ходе классовой борьбы, допустимы лишь при том условии, если партия всегда обращена к классу своим собственным лицом, выступает под собственным знаменем, от собственного имени и открыто объясняет массам, для каких целей и в каких пределах ею заключено данное соглашение.
3. В основе всех шатаний и ошибок руководства Коминтерна мы находим ложное понимание сущности партии и ее задач. Сталинская теория "двухсоставной партии" противоречит азбуке марксизма. То обстоятельство, что официальный коминтерн терпел эту теорию в течение ряда лет и не осудил ее с необходимой решительностью до настоящего дня, является самым безошибочным признаком порочности всей официальной доктрины Коминтерна.
4. Основным преступлением центристской бюрократии в СССР является ложное отношение к партии. Сталинская фракция стремится административно включить в состав партии весь рабочий класс. Партия перестает быть авангардом, т. е. добровольным отбором наиболее передовых, сознательных, самоотверженных и активных рабочих. Партия сливается с классом, как он есть, и теряет силу сопротивления по отношению к бюрократическому аппарату. С другой стороны, брандлерианцы и другие прихвостни центристской бюрократии оправдывают сталинский партийный режим филистерской ссылкой на "некультурность" русского пролетариата, отождествляя таким путем партию и класс, т. е. теоретически ликвидируя партию, как Сталин ликвидирует ее практически.
5. Основой гибельной политики Коминтерна в Китае явился отказ от самостоятельности партии. Практические соглашения с Гоминданом были в известный период неизбежны. Вхождение компартии в Гоминдан было роковой ошибкой. Развитие этой ошибки превратилось в одно из величайших преступлений в истории. Китайская компартия была создана только для того, чтоб свой авторитет переуступить Гоминдану. Из авангарда пролетариата она превратилась в хвост буржуазии.
6. Гибельный опыт англо-русского комитета целиком основан был на попрании независимости британской коммунистической партии. Для того, чтобы советские профсоюзы могли сохранять блок со штрейкбрехерами Генерального Совета (якобы в государственных интересах Советского Союза!), нужно было лишить британскую компартию всякой самостоятельности. Это было достигнуто путем фактического растворения партии в так называемом "движении меньшинства", т. е. левой оппозиции внутри тред-юнионов.
7. Опыт англо-русского комитета был, к сожалению, меньше всего понят и усвоен даже в группах левой оппозиции. Требование разрыва с штрейкбрехерами кой-кому даже в наших рядах казалось... сектантством. В частности грехопадение Моната, приведшего его в объятия Дюмулена, ярче всего определилось на вопросе об англо-русском комитете. Между тем вопрос этот имеет гигантское значение: без ясного понимания, того, что произошло в Англии в 1925-27 г. г., ни коммунизм в целом, ни левая оппозиция, в частности, не выберутся на большую дорогу.
8. Сталин, Бухарин, Зиновьев - в этом вопросе они все оказались солидарны, по крайней мере, в первый период - сделали попытку заменить слабую британскую коммунистическую партию более "широким течением", которое возглавлялось, правда, не членами партии, но "друзьями", почти коммунистами и во всяком случае хорошими людьми и добрыми знакомыми. Хорошие люди, солидные "вожди", не хотели, разумеется, подчиняться руководству маленькой и слабой компартии. Это было их полным правом: партия никого не может заставить подчиняться ей. Соглашения между коммунистами и "левыми" (Персель, Хикс, Кук), на почве отдельных задач тред-юнионного движения были, разумеется, вполне возможны и в известных случаях неизбежны. Но при одном условии: компартия должна была сохранить свою полную самостоятельность также и внутри тред-юнионов, выступать от собственного имени по всем принципиальным вопросам, критиковать, когда находит нужным, своих "левых" союзников и завоевывать, таким образом, шаг за шагом доверие масс.
Этот единственно возможный путь показался, однако, бюрократам Коминтерна слишком долгим и ненадежным. Они считали, что посредством личного воздействия на Перселя, Хикса, Кука и др. (закулисные разговоры, переписка, банкеты, дружеские похлопывания друг друга по плечу, нежные усовещевания) они постепенно и незаметно втянут левую оппозицию ("широкое течение") в русло Коминтерна. Чтоб вернее обеспечить такой успех, надо было не огорчать, не раздражать, не беспокоить дорогих друзей (Перселя, Хикса и Кука) мелкими придирками, неуместной критикой, сектантской непримиримостью и пр. А так как одна из задач компартии как раз и состоит в том, чтоб беспокоить и тревожить всяких левых центристов и полуцентристов, то пришлось пойти на радикальную меру, подчинив фактически компартию "движению меньшинства". На поле тред-юнионов выступали только вожди этого последнего. Британская компартия практически не существовала для масс.
9. Чего требовала в этом вопросе левая русская оппозиция? Прежде всего восстановления полной независимости британской компартии пред лицом тред-юнионов. Только под действием самостоятельных лозунгов партии и ее открытой критики, - доказывали мы, - движение меньшинства могло бы оформляться, уточнять свои задачи, сменять своих вождей, крепнуть внутри тред-юнионов, укрепляя в то же время позицию коммунизма.
Что отвечали на нашу критику Сталин, Бухарин, Лозовский и К°? "Вы хотите толкнуть британскую компартию на путь сектантства. Вы хотите оттолкнуть во враждебный лагерь Перселя, Хикса, Кука. Вы хотите порвать с движением меньшинства".
Что возражала левая оппозиция? "Если Персель и Хикс порвут с нами не потому, что мы требуем от них превратиться немедленно в коммунистов, - этого никто не требует! - а потому, что мы сами хотим оставаться коммунистами, значит Персель и К° являются не друзьями, а замаскированными врагами. Чем скорее они обнаружат свою природу, тем лучше для масс. Мы ни в каком случае не хотим рвать с движением меньшинства. Наоборот, мы должны проявлять по отношению к этому движению величайшее внимание. Самый маленький шаг вперед вместе с массой или с частью массы дороже дюжины абстрактных, кружковых, интеллигентских программ. Но внимание к массе не имеет ничего общего с капитуляцией перед ее временными вождями и полувождями. Масса нуждается в правильной ориентировке, в правильных лозунгах. А это исключает теоретическое примиренчество и покровительство путанникам, эксплуатирующим отсталость масс".
10. Каковы были результаты британского опыта сталинцев? Движение меньшинства, охватывавшее до миллиона рабочих, казалось очень многообещающим. Но в нем была внутренняя червоточина. В качестве руководителей движения массы знали только Перселя, Хикса, Кука, за которых к тому же ручалась Москва. Эти "левые" друзья, при серьезном испытании, позорно предали пролетариат. Революционные рабочие растерялись, впали в уныние, и естественно распространили свое разочарование также и на компартию, которая была только пассивной частью всей механики предательства и измены. Движение меньшинства сошло на нет; компартия вернулась в состояние ничтожной секты. Таким образом, благодаря в корне ложной постановке вопроса о партии, величайшее движение английского пролетариата, приведшее ко всеобщей стачке, не только не потрясло аппарат реакционной бюрократии, но, наоборот, укрепило его и надолго скомпрометировало коммунизм в Великобритании.
11. Одним из психологических источников оппортунизма является поверхностное нетерпение, недоверие к постепенному росту влияния партии, стремление овладеть массой при помощи организационного маневра или персональной дипломатии. Отсюда возникает политика закулисных комбинаций, умалчиваний, затушевываний, отказа от себя, приспособления к чужим идеям и лозунгам, и наконец полный переход на позиции оппортунизма. Подчинение компартии Гоминдану в Китае, создание рабоче-крестьянских партий в Индии, подчинение британской компартии движению меньшинства и пр. и пр. - во всех этих явлениях мы видим один и тот же метод бюрократического комбинаторства, которое начинает с поверхностного революционного нетерпения, а кончает оппортунистической изменой.*1
/*1 Руководящие американские товарищи сообщают, что в составе американской Лиги некоторые, правда, единичные (в буквальном смысле слова) товарищи договариваются до блока с ловстонистами во имя... "массового действия". Трудно придумать более нелепую, смехотворную и бесплодную затею. Знакомы ли эти люди хоть сколько-нибудь с историей большевистской партии? Читали ли они работы Ленина? Знакомы ли они с перепиской Маркса и Энгельса? Или же вся история революционного движения прошла для них бесследно? Подавляющее большинство членов американской Лиги не имеет, к счастью, с такими идеями ничего общего.
Именно поэтому мы в течение последних лет неоднократно настаивали на огромном воспитательном значении приведенных выше примеров стратегии Коминтерна. Их надо изучать и каждый раз заново продумывать на свежем опыте, чтоб не только осуждать исторические ошибки и преступления задним числом, но научиться узнавать подобные же ошибки в новой обстановке, когда они только зарождаются, и когда дело можно, следовательно, еще поправить.
12. Надо сказать прямо: ошибки некоторых французских оппозиционеров, членов Лиги, в синдикальном вопросе обнаруживают поразительные черты сходства с печальным британским опытом. Только масштаб ошибок во Франции пока что гораздо меньше и развертываются они не на основе движения масс. Это позволяет некоторым товарищам не замечать этих ошибок или преуменьшать их принципиальное значение. Между тем, если бы Лига позволила и впредь вести синдикальную работу теми методами, какие выработало большинство старого Правления, идеи и знамя левой оппозиции оказались бы во Франции скомпрометированы надолго. Было бы преступлением закрывать на это глаза. Раз не удалось исправить эти ошибки в их самой первоначальной стадии, путем негласных советов и предупреждений, остается открыто назвать эти ошибки и их авторов, чтобы выровнять политику коллективными усилиями.
13. С апреля 1930 г. Лига фактически отказалась от самостоятельной работы в синдикатах в пользу Унитарной Оппозиции, которая, в свою очередь, стремится иметь свою особую платформу, свое руководство, свою политику. В этих пределах мы имеем явную аналогию с опытом движения меньшинства в Англии. Надо, однако, сказать, что во французской обстановке есть некоторые черты, которые с самого начала делают этот опыт еще более опасным. В Англии движение меньшинства в целом было левее официального руководства тред-юнионов. Можно ли это сказать об Унитарной Оппозиции? Нет. В составе последней имеются элементы, явно тяготеющие к правой оппозиции, т. е. реформизму. Их удельный вес нам не ясен.
Главной силой Унитарной Оппозиции является Союз просвещенцев. Во Франции учителя всегда играли серьезную роль в социализме, в синдикализме и в коммунизме. Среди просвещенцев мы несомненно найдем много друзей. Но все же федерация в целом не есть пролетарский союз. В силу своего социального состава Союз просвещенцев может давать очень хороших агитаторов, журналистов, отдельных революционеров, но не может стать базой синдикального движения. Все его документы свидетельствуют о недостаточной ясности политической мысли. Марсельский конгресс федерации показал, что просвещенцы колеблются в треугольнике между официальным курсом, левой оппозицией и правой. Мы оказали бы худшую услугу как просвещенцам, так и пролетарскому движению в целом, если бы прикрывали их ошибки, колебания и туманности. К сожалению такова была до последних дней политика редакции "Веритэ" - политика замалчивания, - и это было не случайно.
14. - Не хотите ли вы рвать с У. О.? - Кто ставит вопрос так, тот тем самым говорит, что коммунисты, как коммунисты, не могут участвовать в У. О. Но если б дело обстояло так, это означало бы попросту, что У. О. является организацией замаскированных врагов коммунизма. К счастью, это не так. Унитарная Оппозиция в целом не является ни коммунистической, ни антикоммунистической организацией, ибо она разнородна. Мы обязаны считаться с этой разнородностью в своих практических шагах. Мы можем и должны проявлять величайшее внимание к отдельным группам и даже лицам, которые развиваются в сторону марксизма. Но все это при одном условии: если пред лицом рабочих в синдикатах мы выступаем от имени Коммунистической Лиги, не допуская никакой цензуры над нашими выступлениями, кроме контроля самой Лиги (или партии в целом, после восстановления единства коммунистических рядов).
- 15. В рядах У. О. имеются несомненно элементы, которые, не входя в состав Лиги, больше всего сочувствуют левой оппозиции: их надо собирать под нашим знаменем. Есть элементы неопределенные, промежуточные, которые изо всех сил стремятся остаться в этом положении, превратив его в "платформу". С этими элементами у нас могут быть тактические соглашения на определенной основе, при полной свободе взаимной критики. Наконец, в составе У. О. имеются несомненно и чуждые элементы, которые забрели туда случайно или проникли в качестве вербовщиков реформизма. Они пользуются сумерками, чтоб вносить разложение. Чем скорее они будут разоблачены и вытеснены, тем лучше для дела.
16. Но ведь мы же стоим за сотрудничество в синдикатах с рабочими без различия политических и философских взглядов? Совершенно правильно. Но У. О. есть не синдикальная организация, а политическая фракция, имеющая своей задачей воздействие на синдикальное движение. Предоставим Монату и его друзьям, попистам, выступать под маской. Революционеры выступают пред рабочими открыто. В рамках У. О. мы можем работать только с теми, которые идут бок о бок с нами, в том же направлении, что и мы, хотя бы и не до конца нашего пути.
17. Некоторые товарищи особенно настаивают на том, что коммунисты должны бороться за свое влияние на синдикаты идейными, а не механическими средствами. Эта, казалось бы, бесспорная мысль часто превращается в пустое общее место. Центристская бюрократия тоже нередко заявляет, и вполне искренно, что ее задачей является идейное воздействие, а не механическое давление. Весь вопрос сводится в последнем счете к политической и экономической ориентировке, к лозунгам и к программе действия. Если ориентировка правильная, если лозунги отвечают потребностям движения, то массы в синдикатах не испытывают никакого "принуждения". Наоборот, если ориентировка ложна, если политика революционного подъема провозглашается в момент политического упадка и наоборот, то масса неизбежно воспринимает такое руководство, как механическое насилие над собой. Вопрос сводится, следовательно, к тому, достаточно ли серьезны и глубоки теоретические предпосылки левой оппозиции, достаточно ли воспитаны ее кадры, чтобы правильно оценивать обстановку и выдвигать соответственные лозунги. Все это еще подлежит проверке на деле. Но тем недопустимее для нас замалчивать или преуменьшать грехи и ошибки наших временных союзников, как и наши собственные.
18. Отдельные члены Лиги, как это ни невероятно, протестуют против чьего-то намерения подчинить Унитарную Оппозицию Лиге. Незаметно для себя они сбиваются на ту жалкую аргументацию, которую Монат пускает против коммунизма в целом. Практически дело сводится к тому, что отдельные товарищи, работающие в синдикатах, хотят для себя самих полной независимости от Лиги, считая, что они своими личными маневрами, увещаниями и дипломатией достигнут таких результатов, которых Лига не способна достигнуть коллективной работой. Другие товарищи, желающие для себя такой же самой независимости в печати, идут навстречу таким тенденциям. Спрашивается: зачем же эти товарищи вступили в Лигу, если они не верят ей?
19. Как в действительности обстоит дело с "подчинением" Унитарной Оппозиции? Самый этот вопрос фальшив. Лиге подчинены только ее члены. Поскольку в У. О. большинство нечленов Лиги, постольку речь может идти об убеждении, о соглашении, о компромиссе, о блоке, но ни как не о подчинении.
На самом деле противники мнимого подчинения У. О. Лиге требуют действительного подчинения Лиги Унитарной Оппозиции. Именно таково было положение до сегодняшнего дня. В своей синдикальной, т. е. важнейшей работе Лига подчинена Унитарной Оппозиции, в пользу которой она практически отказалась от всякой самостоятельности. Этой политики марксисты не могут и не должны терпеть ни одного дня.
20. Отдельные руководящие товарищи, до вчерашнего дня упорно проводившие политику капитуляции, сегодня заявляют, что они "совершенно согласны" с необходимостью преобразовать У. О. в блок. На самом деле они хотят свести дело к... переименованию. Чем торопливее они "соглашаются" с марксистской критикой, тем более они ведут на деле борьбу за то, чтоб все осталось по старому. Они хотят попросту использовать фразеологию марксистской критики для прикрытия старой политики. Эти методы не новы. Но время не делает их более привлекательными. Революционная организация надолго, если не навсегда, отравила бы себя ядом двойственности и фальши, если б позволила маскировать оппортунистическую политику революционной фразеологией. Будем твердо надеяться, что Лига этого не допустит.
Л. Троцкий.
Принкипо, 4 января 1931 г.
Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 19.
Л. Троцкий.
Письмо Л. Д. Троцкого Н. И. Муралову.
(ИЗ АРХИВА ОППОЗИЦИИ)
Алма-Ата. 11-ое сентября 1928 г.
Дорогой Николай Иванович!
Вы меня спрашиваете о т. Максе Истмене, которого, в качестве пугала, время от времени выдвигает наша печать, изображая его чуть ли не наемником буржуазии, продающим ей государственные секреты СССР. Это бесстыдная ложь. Т. Макс Истмен революционный американец, типа Джона Рида, один из верных друзей Октябрьской революции. Поэт, писатель, журналист, он прибыл в Советскую Республику в первые трудные годы ее существования, выучился здесь русскому языку, вошел близко в нашу внутреннюю жизнь, чтобы увереннее и лучше защищать Советскую Республику перед народными массами Америки.
Макс Истмен стал в 1923 г. на сторону оппозиции и открыто защищал ее от политических обвинений и особенно от инсинуаций и клевет. Я не буду здесь говорить о тех теоретических разногласиях, которые отделяют т. Истмена от марксистов. Но Истмен совершенно безупречный революционер, доказавший всем своим поведением свою идейность и свое политическое бескорыстие. Он стоит в этом отношении несколькими головами выше многих из тех чиновников, которые его травят. Истмен считал, что оппозиция ведет недостаточно энергичную борьбу и поднял заграницей кампанию за собственный страх и риск.
Не имея доступа в официальную коммунистическую печать и желая во что бы то ни стало распубликовать во всеобщее сведение Завещание Ленина, Истмен передал его американской буржуазной газете. Каждому из нас не раз приходилось пользоваться и раньше, и в эпоху советской власти, иностранными буржуазными газетами для того, чтобы пустить ту или другую информацию в широкие круги недоступные нам другими путями. Ленин не раз давал такую информацию, в форме интервью, иностранным журналистам. К этому надо прибавить, что американские рабочие, за совершенно незначительным исключением, читают только буржуазную печать.
"Завещание" Ленина не является государственной или партийной тайной. Опубликование его не есть преступление. Наоборот, преступлением является сокрытие его от партии и рабочего класса. Сейчас сотнями печатаются мелкие и случайные заметки Ленина, писавшиеся им заведомо только для себя самого (напр., на полях книги), если эти заметки можно хоть косвенно использовать против оппозиции. Но скрываются многие сотни статей, речей, писем, телеграмм и заметок Ленина, поскольку они прямо или косвенно направлены против нынешних руководителей или за нынешнюю оппозицию. Более грубого и нелояльного обращения с идейным наследством Ленина, нельзя себе представить. Если бы "Завещание" было своевременно опубликовано в партийной печати, его свободно могла бы перепечатать каждая буржуазная газета. А так как сталинская цензура наложила на "Завещание" Ленина, как и на сотни других его произведений, запрет, то Истмен обратился к буржуазной печати. В таком использовании Истменом газеты с информационными целями не было ровно ничего предусмотрительного. Даже на страницах буржуазной газеты "Завещание" Ленина остается завещанием Ленина.
- Но, говорят клеветники, Истмен "продал" это завещание. Да, буржуазная газета заплатила за доставленный ей материал гонорар. Но разве Истмен присвоил этот гонорар себе, использовал его в личных целях? Нет. Он отдал его целиком на дело французской оппозиции, на опубликование того же ленинского завещания и др. документов, позорно скрываемых от партии и пролетариата. Налагает ли этот поступок какую-либо тень на репутацию Истмена? Ни малейшей. Наоборот, все поведение Истмена свидетельствует, что им руководили исключительно идейные мотивы.
В то время, как оппозиция еще рассчитывала поправить партийную линию чисто внутренним путем, не внося разногласия наружу, мы все и я в том числе были против шагов, предпринятых Максом Истменом в защиту оппозиции. Осенью 1925 года большинство Политбюро навязало мне заявление, им самим средактированное, с резким осуждением Макса Истмена. Поскольку вся руководящая группа оппозиции считала в то время нецелесообразным поднимать открытую политическую борьбу и шла на ряд уступок, она естественно не могла поднимать и разворачивать борьбу из-за частного вопроса об Истмене, выступившем, как сказано, за собственный страх и риск. Вот почему, по решению руководящей группы оппозиции, я подписал заявление о Максе Истмене, навязанное мне большинством Политбюро, под угрозой ультиматума: либо подписать заявление, как оно есть, либо вступить по этому поводу в открытую борьбу.
Входить здесь в обсуждение вопроса о том, правильна ли была общая политика оппозиции в 1925 г. нет основания. Я и сейчас считаю, что других путей в тот период не было. Во всяком случае мое тогдашнее заявление об Истмене может быть понятно только, как составная часть тогдашней нашей линии на соглашение и на умиротворение. Так оно и было понято всеми, сколько-нибудь осведомленными и мыслящими членами партии. Никакой тени, ни личной, ни политической, - это заявление на т. Истмена не бросало.
Поскольку до меня доходят за последний год слухи об Истмене, он и сейчас остается тем же, что был: другом Октябрьской революции и сторонником взглядов оппозиции.
С большевистским приветом
Л. Троцкий.
Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 19.
Л. Троцкий.
ИСПАНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И УГРОЖАЮЩИЕ ЕЙ ОПАСНОСТИ
Руководство Коминтерна пред лицом испанских событий.
Как быть с кортесами?
Парламентарный кретинизм реформистов и антипарламентарный кретинизм анархистов.
Какая революция предстоит в Испании?
Проблемы перманентной революции.
Что такое "перерастание" революции.
Два варианта: оппортунистический и авантюристский.
Перспектива "июльских дней".
Борьба за массы и рабочие хунты.
Вопросы темпов испанской революции.
За единство коммунистических рядов!
Приложение. Вопросы испанской революции изо дня в день.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 296; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!