Часть семнадцатая (Хануман видит Ситу в окружении ракшаси)
Луна в небесах воссияла, как лотос кумуда,
Как лебедь, скользящий по синему зеркалу пруда.
Взошла светозарная и, Хануману в услугу,
Блистаньем холодных лучей озарила округу.
Царевна под бременем горя казалась весомой
Волнами ладьей, оседавшей под кладью весомой.
Сын Маруты стражниц, уродливых телом и рожей,
При лунном сиянье увидел вблизи златокожей.
С ушами отвислыми были свирепые хари,
И вовсе безухими были нелепые твари.
С единственным оком и с носом на темени были.
Чудовищны женщины этого племени были!
А шеи — как змеи, хоть сами громадины были.
У многих, однако, не шеи, а впадины были,
И головы вдавлены в плечи. Природы причуды,
Страшилища были брыласты и сплошь вислогруды.
Иные плешивыми были, на прочих стояла
Косматая шерсть, хоть валяй из нее одеяла!
Царевну Видехи, с лицом, как луна в полнолунье,
Кольцом окружали ублюдки, уроды, горбуньи,
Тьма-тьмущая ракшаси рыжих, чернявых, сварливых,
Отвратных, запальчивых, злобных, бранчливых, драчливых.
Им копья, бодцы, колотушки служили оружьем.
Сын Ветра дивился ногам буйволиным, верблюжьим.
Ушам обезьяньим, коровьим, слоновьим, ослиным
И мордам кабаньим, оленьим, шакальим, тигриным,
Ноздрям необъятных размеров, кривым, несуразным,
Носам, точно хобот, мясистым и трубообразным,
И вовсе безносым уродам, еще головастей,
|
|
Губастей казавшимся из-за разинутых пастей.
Сподвижник царевича Рамы, великого духом,
Дивился грудям исполинским, свисающим брюхам.
Ругательниц глотки воловьи, верблюжьи, кобыльи
На всех срамословье обрушивали в изобилье.
Сжимали свирепые ракшаси молоты, копья.
Нх космы свалялись, как дымчатой пакли охлопья.
По самые уши забрызганы мясом и кровью,
И, чревоугодью привержены, и сквернословью,
Терзали они плотоядно звериные туши
И жадно хмельным заливали звериные души.
И дыбом поставило все волоски обезьяньи
Ужасное пиршество это при лунном сиянье!
Страшилища расположились для дикой потехи
У древа ашоки, где плакала дева Видехи.
Палимая горем, страдая телесно, душевно,
Красой несравненной своей не блистала царевна.
В тоске по супругу, подобно звезде, исчерпавшей
Святую заслугу и с неба на землю упавшей,
Бледна, драгоценных своих лишена украшений.
Лишь верностью мужу украшена в пору лишений,
С кудрями густыми, покрытыми пылью обильной,
От близких отторгнута Раваны властью всесильной, —
Слониха, от стада отбитая львом; в небосводе
Осеннем — луна, когда время дождей на исходе.
|
|
Волшебная лютня, таящая дивные звуки,
Чьей страстной струны не касаются трепетно руки, —
Царевны краса оскудела с любимым в разлуке.
Прекрасная Сита, — без вешнего цвета лиана, —
В отрепья одета, явилась очам Ханумана.
Сложенная царственно, с телом, забрызганным грязью,
С возлюбленным Рамой не связана сладостной связью.
Глаза ее были тревоги полны и томленья.
Она озиралась, как стельная самка оленья.
И Паваны сын любовался красою невинной,
Как лилией белой, что грязной забрызгана тиной.
Часть двадцатая (Обращение Раваны к Сите)
С медовою речью к отшельнице этой злосчастной
Приблизился вкрадчиво Равана великовластный.
«Зачем, круглобедрая, ты прикрываешь пугливо
Упругие груди, живот, миловидный на диво?
Люблю тебя, робкая, чье безупречно сложенье
И неги полны горделивые телодвиженья.
Не бойся меня, дорогая! Таков наш обычай,
Что жены людские становятся нашей добычей!
О дева Митхилы! Тебя не коснусь я, доколе,
Желанная, мне не предашься по собственной воле!
Любимая, полно! Богиня, чего тут страшиться?
Гляди веселей! От унынья сумей отрешиться!
Ты, ходишь в отрепьях, отшельница, землю нагую
|
|
Избрала ты ложем, прическою — косу тугую.
Алоэ, сандал и камней драгоценных мерцанье
Нужней тебе, Сита, чем эти посты, созерцанье...
Тебя ожидает обилие разнообразных
Венков, ароматов, одежд и уборов алмазных.
Напитки, роскошные ложа, златые сиденья
Получишь заслуженно для своего услажденья.
Отдайся мне, дева-жемчужина, без принужденья!
Укрась, безупречно сложенная, нежные члены!
Со мной сочетайся! К чему этот облик смиренный?
Твоя обольстительна юность, но быстрые годы
Умчатся и вспять не вернутся, как быстрые воды.
Твоей красоты бесподобной творец, Вишвакрита,
Должно быть, забросил резец, изваяв тебя, Сита!
Богиня, при виде твоей соблазнительной стати
Хранить равнодушье не смог бы и сам Праджапати.
Так сладостно тело твое, что любая частица
Нечаянный взор привлекает всецело, царица!
Округлыми бедрами, дивного лика свеченьем
Меня восхищая, расстанься с ума помраченьем.
Над множеством женщин прекрасных — лишь дай мне согласье! -
Я главной супругой поставлю тебя в одночасье.
О дева, сокровища мира, добытые силой,
И целое царство в придачу отдам тебе, милой!
Чужие края покорить я замыслил и с честью
|
|
Митхилы царю подарить, как желанному тестю.
И боги и демоны мне уступают в отваге.
В боях разрывал я не раз их надменные стяги.
Коль скоро желанье ты встретишь ответным желаньем,
Твой стан я украшу камней многоцветным блистаньем,
Любуясь, как светится твой золотой драгоценный
Убор в сочетанье с твоей наготой несравненной.
Воспользуйся, дева, моей добротой неизменной.
О робкая, не отвергай наслаждений, веселья...
Для родичей дам тебе уйму богатых земель я.
Красавица, что, если в чаще царевич Кошалы
Бесславно погиб и его растерзали шакалы?
Богиня, ты видишь на деле могущество Рамы:
Наряд из бересты на теле — имущество Рамы!
Отшельник, на голой земле, под смоковницей спящий,—
Твой Рама, а я градодержец великоблестящий!
О Сита, останешься ты светозарной луною,
Что скрыта от Рамы ночных облаков пеленою.
Летят они, словно косяк журавлей быстрокрылых,
И больше никто, госпожа, обогнать их не в силах.
У Индры Хиранья-Кашипу не отнял супруги
Назад, несмотря на старанья его и потуги.
О Рама, явись хоть с оружьем, одетый в доспехи,
Вовеки не будешь ты мужем царевны Видехи.
Игривая дева, улыбка твоя светозарна.
Уносишь ты сердце мое, словно змея — Супарна.
На хрупкое тело взгляну, что блестит сквозь прорехи,
Уборов златых лишено, уроженка Видехи, —
И в женах прекрасных найти не дано мне утехи!
Так будь же царицей, властительницей образцовых
Красавиц, что здесь обитают в покоях дворцовых.
И станут, как девы небесные, Лакшми служанки,
Тебе угождать превосходные женщины Ланки.
Камней драгоценных и злата получишь сверх меры:
Богата казна у меня, как у брата Куберы!
Айдохьи царевич со мной не сравнится, богиня!
Свой блеск он утратил, повержена Рамы гордыня.
Отправимся, робкая, в пышно цветущие рощи,
Где слышится гул океана, исполненный мощи,
Где пчелы жужжат, опьяняясь густым ароматом,
И тело укрась для меня жемчугами и златом!»
«Обрати сердце свое к собственным женам! — отвечала Сита слабым голосом. — Тебе не видать меня, как грешнику — рая небесного! Царство, богатство, столица в руках порочною государя, не владеющего собой, — лишь в pax и тлен! Не искушай меня сокровищами. Как неотторжимы от солнца его лучи, так я неотделима от Рамы! Два тигра из рода Икшваку, Рама и Лакшмана, расправятся с тобой, жалкий пес! Ты падешь от руки сына Дашаратхи, как древо, расщепленное молнией».
Стойкость и смелость дочери Джанаки разъярили донельзя десятиглавого правителя Ланки. Угрожая Сите смертью, Равана с женами удалился во дворец. Сита, в угоду ему осыпаемая бранью и насмешками свирепых ракшаси, облюбовала дерево ашоки, чтобы повеситься на своих прекрасных волосах.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 212; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!