Атмосфера уважения: истина и фальшь

 

Таким образом, задача образования становится очевидной. Воспитывая в людях уважение к различиям между группами, мы должны показывать им пример и поощрять проявление толерантности – это особенно важно в случаях, когда одна группа превосходит другую в силе или численности[51]. И здесь чрезвычайно важно, какой пример подает учитель. Ученики тонко чувствуют, как учителя относятся друг к другу, как они обращаются с другими взрослыми и учениками – особенно с представителями различных меньшинств. Очень важны материалы, которые преподаватель выбирает для своих учебных программ, и то, как он преподносит эти материалы учащимся. Представьте себе разницу между классом, где учится большинство белых учеников, и где читают и с симпатией обсуждают книги о чернокожих, и таким же классом, где к работам чернокожих авторов относятся с пренебрежением или вообще не говорят о них. Знаменитый писатель Сол Беллоу уж точно не способствовал формированию уважительного отношения к другим культурам, когда язвительно заметил: «Мы будем изучать зулусскую литературу, когда у зулусов появится Толстой»[52].

Что касается конкретных дисциплин, я не думаю, что естественные и точные науки должны преподаваться с учетом межгрупповых различий. Их нужно преподавать одинаково во всем мире. Однако когда дело доходит до истории, искусств и гуманитарных наук, от педагога требуется четкая позиция. История страны будет выглядеть совершенно по-разному, если ее изложить в терминах политики, экономики, социума или культуры. Гражданскую войну в Испании можно описать нейтрально, а можно – с точки зрения лоялистов или сторонников Франко. Я полагаю, что такие предметы следует преподавать с опорой на разные точки зрения. Однако это не значит, что все без исключения точки зрения достойны уважения. В 1930-х жители Германии поддержали нацистов в разоренной депрессией стране и тому были веские причины. Однако этих причин недостаточно, чтобы оправдать все последующие действия нацистов, такие как развязывание войны и геноцид евреев.

Уважение и неуважение, толерантность и нетерпимость – сейчас эти слова и идеи носятся в обществе. Очень показательны наличие или отсутствие представителей меньшинств в таких сферах, как большой спорт, СМИ, политика. Не менее показательны и роли, которые играют представители данных групп в различных сферах, а также то, как интересы большинства отражаются на менее сильных индивидуумах и группах. Так, компания может во всеуслышание заявлять о том, что 20 % ее работников – афроамериканцы. Однако, посетив компанию, вы сразу поймете, работают ли чернокожие секретарями или менеджерами низшего звена либо входят в руководящий состав, какие группы людей регулярно участвуют в рекламных кампаниях или презентациях, а кому предназначены второстепенные роли.

На самом деле истинное уважение человек проявляет именно в обыденных ситуациях, когда за ним никто не наблюдает. Политик, будь он мэр, сенатор или даже президент, без сомнения, скажет, что любит всех людей, независимо от цвета кожи и вероисповедания. Несложно продвигать меньшинства на заметные позиции, а затем фотографироваться с ними для СМИ. Наблюдатель-скептик, однако, отметит, кто является постоянным советником политика (и часто – это отнюдь не представитель меньшинств), кого все время направляют на действительно важные (в отличие от церемониальных) встречи, с кем политик проводит свободное время, играет в гольф, делится конфиденциальной информацией.

Каковы признаки псевдоуважения? Увы, они окружают нас повсюду. Часто это проявляется в заискивании перед вышестоящими и унижении нижестоящих. Слишком многие люди добились высокого положения из-за своей способности льстить и прислуживать тем, кто стоит у власти. Однако те же самые люди игнорируют, отталкивают или оскорбляют людей с меньшим влиянием, тем самым показывая, что без уважения относятся к человечеству в целом.

Я многие годы наблюдал различные формы псевдоуважения. Так, я был хорошо знаком с человеком (назовем его Рок), который относился ко мне по-дружески и внимательно. Однако затем, разговаривая с окружающими, я слышал о Роке весьма нелицеприятные отзывы. Я стал выяснять, в чем дело, и, наконец, разобрался. Я был выше Рока по должности и нередко ему было что-то от меня было нужно, например, хорошая рекомендация. А те люди, что жаловались на Рока, не могли ничем помочь ему или зависели от него. Я понял, что когда Року выгодно, он прекрасно умеет проявлять уважение. А это еще хуже, чем поведение человека, одинаково неуважительно относящегося к людям любого положения.

Такая модель поведения характерна для людей, которые знают, как выказывать уважение на публике, однако обретают свое истинное лицо, когда свет рампы гаснет. В этом случае уважение обусловлено ситуацией, оно не является основой, управляющей всеми поступками человека.

Нам знакома и политкорректность – термин, который сегодня употребляется, как правило, с иронией. И не без оснований. Дело в том, что часто политкорректное отношение подразумевает, что люди заведомо позитивно (то есть необъективно) относятся к некой группе только лишь потому, что в прошлом эта группа подвергалась дискриминации, а любого, кто скажет что-то плохое об этой группе, ждет общественное порицание. Политическая некорректность , в свою очередь, включает поступки и высказывания, подрывающие политкорректность. Это намеренные высказывания и действия, способствующие отрицательному отношению к определенной группе.

Непросто определить, всегда ли политкорректность означает подлинное уважение. Я не думаю, что знаком уважения является то, что человек одинаково относится ко всем членам группы исключительно потому, что они к этой группе принадлежат. Однако я бы посчитал проявлением уважения искреннее желание понять других и помочь им.

Человек, действительно уважающий других людей, всегда признает за собой и окружающими право выбирать и сомневаться. Он старается оценивать не группу в целом, а каждого человека индивидуально. Он порицает тех, кто действительно заслуживает порицания. Он не считает, что всегда прав. И готов изменить свое отношение к другому человеку, если тот, в свою очередь, изменится к лучшему.

Я не считаю, что уважение должно полностью исключать оценку. Если человек ведет себя неуважительно по отношению к другим, его следует призвать к ответу. Если же его неуважение перерастает в откровенно асоциальное поведение, его следует изолировать от общества. (В редких случаях целая группа может потерять право на уважение.) Так, Махатма Ганди несколько раз обращался к Гитлеру. Он написал Гитлеру письмо, в котором назвал его «Дорогой друг» и призвал изменить политику[53]. Гитлер же ответил на это: «Пристрелите Ганди, и если этого недостаточно, пристрелите десяток членов Конгресса [политической партии Ганди]»[54]. Толерантное отношение ко всем без объективной критики, приводит к столь же негативным последствиям, как и предвзятость.

 

Ценность уважения

 

В условиях отсутствия толерантности человек, тем не менее, может получить прекрасное техническое образование. Такое возможно в странах с тоталитарным или фундаменталистским режимом. Если же общество стремится воспитать людей, уважающих различия между группами, то на социальные и гуманитарные науки ложится дополнительная нагрузка. Программы обучения этим наукам не могут обойти стороной вопросы, связанные с уважением к людям, спрятавшись под вывеской сугубо дисциплинарного образования. Напротив, они должны прямо говорить о важности уважения и об опасности любых форм ксенофобии.

В школе в первые годы обучения детям легче воспринять идею различий между людьми. В этом помогает совместная работа над заданиями: дети самостоятельно знакомятся друг с другом, начинают дружить и обнаруживают, что «не такой, как я» не всегда означает «плохой». Необходимо, чтобы дети читали книги и смотрели фильмы, которые воспитывают уважение к людям, а также играли в игры, которые предусматривают сотрудничество. О том, как среда влияет на воспитание индивидуума, можно говорить долго. Однако лучше просто вспомнить об одном лозунге, который я увидел в музее, где была воссоздана классная комната в школе Германии 1912 года. Верьте или нет, но на большом плакате было написано: «Ты должен ненавидеть соседей». Стоит ли удивляться тому, что два года спустя Германия развязала мировую войну?

Попытки американской системы образования воспитать в детях толерантность часто вызывают насмешки. Однако стремление американских педагогов рассказывать ученикам о религиях, культуре, обычаях и искусствах разных этнических и социальных групп, уделяя одинаковое время каждой из них, имеют под собой разумную основу. Такой подход очень важен для представителей меньшинств, которые раньше ощущали себя в обществе своеобразными невидимками. Однако политкорректность должна быть искренней и подкрепляться делом. Иначе все заявления о толерантности и попытки ее достичь бесполезны и даже способны произвести негативный эффект. Большинство будет считать их бессмысленными, меньшинства же воспримут как попытки купить их лояльность. Особенно напряженная ситуация сложилась в странах Западной Европы, которые за последние десятилетия приняли миллионы иммигрантов из Африки, Азии, более бедных регионов Европы. Стабильность и психологическое здоровье «старой Европы» теперь зависят от того, как в этих странах будут относиться к иммигрантам – покровительственно или же как к равноправным гражданам. Терроризм обусловлен множеством причин, однако, несомненно, немалое значение имеет и чувство полной отчужденности от общества, которое испытывают меньшинства, живя в социуме.

В период взросления человека очень важно акцентировать его внимание на вопросах членства в группах и групповых конфликтах. Подросткам следует предлагать такие учебные курсы, как «Лицом к лицу с историей и самим собой» (Facing History and Ourselves). Этот известный курс истории часто читают в американских школах. Обычно он начинается с холокоста, а затем рассказывает о различных расовых и этнических конфликтах, возникавших в разных частях света. Когда ученики анализируют историю политических систем разных стран, читают художественные произведения, обсуждают текущие события, их следует знакомить с тем, какие отношения существовали между изучаемыми группами в прошлом.

Позвольте мне ответить на два вероятных возражения. В первую очередь я ни в коем случае не могу гарантировать, что открытое обсуждение в школах причин межгрупповых конфликтов обязательно воспитает в учениках толерантность. На самом деле знакомство с историей и ее анализ поначалу могут вызвать у детей реакцию, противоположную той, которую ожидают от них педагоги. Дети часто считают, что нужно ограничить возможности групп, членами которой они сами не являются. Такое отношение во многом обусловлено тем, что они слышат дома, из уст других сверстников и по телевизору. Открытое выражение таких взглядов – необходимый, хотя и неприятный аспект обучения. Евреи не любят выслушивать предвзятое мнение о себе неевреев (так же, как неевреям не нравится то, что говорят о них евреи), но, если открыто не разобрать причины предубежденности, оно навечно зафиксируется в глубинах сознания человека. И любой демагог, нечестный политик или манипулятор смогут воспользоваться этим.

Кроме того, я вовсе не считаю, что такие дисциплины, как история, литература или экономика, следует использовать исключительно как материал для изучения взаимоотношений между людьми. Несомненно, эти науки имеют и самостоятельную ценность, им можно и нужно учить на «нейтральных» примерах, некоторые законы истории или макроэкономики настолько же универсальны, как математика или биология. Однако необходимо, чтобы преподаватели всегда четко объясняли, когда отношения между группами играли решающую роль в истории, экономике и т. д.

До сих пор я говорил об уважении преимущественно в контексте школьного образования. Но, конечно, уважение не менее важно в рабочей среде и для социума в целом. Очевидно, что организации и сообщества работают более эффективно, когда люди, являющиеся их членами, стремятся понять друг друга (несмотря на различия), помочь друг другу, совместно работать над достижением общих целей. Здесь особенно важны примеры позитивного лидерства и обязательное наказание за проявленное неуважение (вплоть до увольнения сотрудника). Многие не понимают, что сложно поддерживать атмосферу взаимоуважения в организации, если вне ее всех считать врагами. В конце концов конкуренты – это тоже люди, и любой сотрудник может оказаться в конкурирующей организации после очередного слияния или поглощения. Говорят, в попытке мотивировать университетскую футбольную команду тренер в Гарварде однажды задушил бульдога – символ команды Йельского университета. Надеюсь, это все-таки слухи.

Много полезных выводов можно сделать, наблюдая за командной работой в организациях. Так, наблюдая за работой кардиохирургов, Эмми Эдмондсон с коллегами убедилась, что успех команды зависит скорее от грамотного менеджмента, чем от профессионального опыта ее лидеров[55]. Члены команды радуются, когда их предложения воспринимают серьезно, и предпочитают принимать решение коллегиально. Поддерживая эти идеи, Дэвид Гарвин и Майкл Робертс рекомендуют лидерам считать принятие решений процессом, а не событием[56]. Членов группы следует мотивировать к тому, чтобы они задавали друг другу вопросы, взвешивали «за» и «против», умели отстаивать позиции, отличные от их собственной. Такой подход позволяет избежать авторитарности, а принятые коллегиально решения обычно поддерживают сотрудники на всех уровнях организации.

Джон Сили Браун рассказал об организации, построенной на принципах взаимоуважения[57], опираясь на собственный опыт основателя и руководителя Исследовательского центра Xerox в Пало-Альто (который обычно называют PARC). Он стремился понять, почему в PARC часто разрабатывали великолепные технологические новинки, а Xerox их отвергала. Таким образом, обогащались конкуренты – Apple Computer, а не финансирующая PARC Xerox Corporation. Браун заключает, что новаторы в PARC не уважали и не ценили менеджеров из Xerox, и последние в результате стали платить им тем же. Эта безрадостная картина начала меняться, когда представители каждой из сторон стали прилагать усилия к тому, чтобы понять друг друга и сломать стереотипы. Инженеры и маркетологи старались понять ценности и культуру PARC, а дизайнеры и изобретатели – поставили себя на место менеджеров, которые отвечали за достижение коммерческих целей компании. В результате партнеры прониклись уважением друг к другу, и в конце концов Xerox добилась успеха.

Однако некоторые авторы, напротив, ратуют за жесткость, авторитарность и даже своеобразное хамство в управлении людьми. В своем провокативном эссе Родни Крамер защищает руководителей, которые жестко обращаются со своими подчиненными, тех, кто управляет с помощью оскорблений и запугивания, а не уговоров и убеждения[58]. Крамер считает, что такая тактика необходима, если нужно произвести быстрые изменения в организации. Он утверждает, что сотрудники часто начинают ценить тактику запугивания: слова и дела «страшного» руководителя расставляют все точки над i, избавляют компанию от хаоса и балласта в виде неэффективных работников, а также учат сотрудников быть более стойкими в стрессовых ситуациях. Несомненно, такая тактика может принести краткосрочный эффект даже и даже помочь внедрить организационные изменения. Однако, став нормой, она разрушит организацию. В долгосрочном плане управление с помощью кулака обречено на провал. И потом: гораздо проще призывать к такому стилю управления, когда ты сам не работаешь в компании, находящейся в кризисной ситуации (неважно, идет ли речь о команде медиков, которая борется за жизнь пациента, или корпорации, стремящейся избежать банкротства).

Правильнее всего учить уважению с детства. Но, основываясь на собственном опыте, могу сказать, что учиться никогда не поздно. Дважды за последние время моей первой реакцией на ситуацию было проявление неуважения. И в обоих случаях я в результате изменил точку зрения.

Когда впервые я услышал, что власти во Франции решили запретить мусульманским девушкам и женщинам носить хиджабы в школе, я отнесся к этой идее с симпатией. В конце концов французские школы уже двести лет являются светскими учреждениями и те, кто их посещает, должны учитывать этот факт. Однако потом, осознав, что значит для женщин потеря важного атрибута принадлежности к культуре и религии, я признал, что носительницы хиджабов не посягают на свободы и права окружающих и что уважительное отношение к религиозным чувствам мусульманок должно стать решающим фактором в решении данного вопроса.

Второй случай связан с известной историей о комиксах. Услышав о решении датской газеты опубликовать комиксы, высмеивающие исламских лидеров и мусульманские религиозные ритуалы, я счел, что правда за издателями и свобода слова должна быть превыше всего. Но когда я осознал то, насколько эта публикация оскорбляет мусульман во всем мире и какую волну насилия она вызвала, я пересмотрел свою позицию. Здесь следует помнить, что комиксы особенно сильно обижают людей, чьей культуре такое направление в искусстве чуждо и незнакомо. Хотя художники могут рисовать все, что им угодно, а СМИ имеют право критиковать любые институты, вред, нанесенный публикацией комиксов, слишком велик. Свобода слова не пострадала бы, если бы критика была высказана в словесной форме, а не в картинках. По этой же причине я защищаю право Салмана Рушди публиковать «Сатанинские стихи» и осуждаю исламских лидеров, призывавших мусульман убить его.

Я привожу эти примеры не для того, чтобы доказать, будто уважение важнее всех остальных добродетелей. Просто всегда следует помнить: в нашем сложном глобальном мире необходимо научиться уважать людей разного происхождения и верований – и надеяться, что нам ответят тем же.

 

Уважение любой ценой

 

Развивать уважительное отношение к людям можно самыми разными способами. Люди философского склада учатся ему в ходе дискуссий о морали и этике, правах и обязанностях человека. Такой подход эффективен, поскольку в результате возникает понимание того, что все люди являются частью одного сообщества. (Порой такая универсальность распространяется на всех животных и даже на неживую природу.) Некоторые учатся уважению на практике – в играх, работе или в общении. Людей, обладающих лидерским потенциалом, следует учить использовать эти качества для вовлечения окружающих в полезные дела. Людей с предпринимательской жилкой, следует поощрять к тому, чтобы их бизнес служил общему благу, чтобы они нанимали сотрудников разного происхождения и поддерживали разные слои общества. Насколько полезнее для молодежи собраться вместе, чтобы строить дома или давать благотворительные концерты, чем шататься пьяными по улицам или курить траву дома у соседа. Подростки, имеющие лидерский или предпринимательский потенциал, могут пойти как по хорошей, так и по дурной дороге. Дело взрослых – родителей, преподавателей, лидеров сообщества, старших товарищей – помочь им выбрать правильный путь.

В этом контексте поучительно узнать о том, кто в 1942 году приехал на Ванзейскую конференцию в Берлин, где было принято решение о путях и средствах воплощения в жизнь «Окончательного решения еврейского вопроса» – программы геноцида еврейского населения Европы. Из четырнадцати присутствовавших там человек все были мужчинами, восемь имели дипломы европейских университетов. Таким образом очевидно, что образование не гарантирует наличие у человека респектологического типа мышления.

Нет универсального способа заставить людей уважать друг друга. В связи с этим особенно показательны многочисленные случаи, когда жители оккупированной нацистами Европы с риском для жизни прятали евреев и тех, кто был в розыске у нацистов. Как пишет Самуэль Олинер, на первый взгляд эти люди ничем не отличались от простых наблюдателей или даже тех, кто сотрудничал с гестапо[59]. При более близком рассмотрении, однако, были заметны разительные отличия. Родители тех, кто спасал евреев, избегали физических наказаний, строили воспитание на четком объяснении того, как следует поступать в различных ситуациях. Эти люди обладали прочными ценностями, которые им внушили родители, конструктивным и оптимистичным отношением к жизни, они чувствовали связь с другими людьми, даже принадлежащими к другой группе. Но самое важное – они интуитивно (даже инстинктивно) чувствовали: то, что делают с ни в чем не повинными людьми, неправильно, и поэтому нужно бороться.

В последние годы наблюдались попытки восстановить дружеские взаимоотношения между группами, которые долгое время были враждебно настроены друг к другу. Так, Даниэл Баренбойм, еврейский пианист и дирижер, организовал проект West-Eastern Divan Workshop в сообществе с покойным Эдвардом Саидом, жившим в США палестинским писателем. В результате этой инициативы был создан оркестр, состоящий из молодых израильских и арабских музыкантов. Музыканты гастролировали в сравнительно нейтральной Европе и исполняли в основном классическую европейскую музыку. Также в рамках проекта были организованы открытые дискуссии, где люди из разных этнических и социальных групп обсуждали важные политические и культурные проблемы. Часто бывало, что молодой житель Израиля или Палестины дружески беседовал с человеком, которого до этого воспринимал как врага.

Без сомнения, такие программы способствуют сближению людей. Как объясняли Баренбойм и Саид, «мы пытались сделать что-то вместе, сделать то, что было небезразлично обоим, к чему мы относились со страстью… В культурной среде поощрение подобных контактов поможет людям быть ближе друг у другу, вот и все»[60].

Понятно, что оркестр, в котором играют несколько десятков молодых людей с Ближнего Востока, не может решить проблем региона, который в течение многих столетий раздирают конфликты. Кроме того, создатели этого оркестра – люди непростые, их поступки вызывали неоднозначные отзывы критиков. Как сказал Баренбойм, «человек, стремящийся сделать что-то конструктивное в своей жизни, должен примириться с тем, что не все будут его любить»[61]. Однако и создание оркестра, и проведение политических семинаров в столь сложных условиях требует мужества и достойно похвалы. Как в 1970-х соревнования по пинг-понгу помогли наладить американо-китайский диалог, так и искусство может помочь прийти к политическому равновесию Израилю и арабскому миру. Когда в 2005 году израильские военные покидали сектор Газа, молодежный оркестр играл в городе Рамалла. А летом 2006 года, когда израильтяне и боевики организации «Хезболла» обстреливали друг друга, оркестр дал концерты в тринадцати городах. Баренбойм так прокомментировал это: «Это наш маленький ответ на ужасы войны»[62].

И еще пример. В 1998 году знаменитый американский виолончелист Йо-Йо Ма инициировал проект «Шелковый путь». Художественная задача проекта – привлечь внимание как можно большего количества людей к музыке стран, где проходил Шелковый путь. Выступая в таких странах, как Иран, Казахстан, Узбекистан, Турция и Китай, исполняя произведения национальных композиторов, Ма и его сторонники надеются донести до человечества важную мысль: в мире все взаимосвязано, и хотя существуют различные национальные художественные традиции, тем не менее все общества всегда учились и учатся друг у друга.

Ма – сын выходцев с Тайваня, родился во Франции, живет в Америке, но постоянно путешествует по миру. Он стремится с помощью своего проекта подчеркнуть сходство между всеми людьми на Земле. Он «продвигает идею сотрудничества и ощущение общности между музыкантами и слушателями из разных стран»[63]. Проект «Шелковый путь» выполняет и образовательную миссию. Его цель – помочь учащимся и преподавателям в разных странах узнать об отдаленных уголках света, об искусстве и эволюции культур.

Эти два музыкальных проекта пытаются привнести в нашу жизнь взаимопонимание и взаимное уважение. Однако жизнь состоит не только из актов доброй воли и миролюбивых инициатив, цель которых – сплотить людей. Нередко бывает и так, что могущественная группа людей (в том числе стоящих у власти) совершает преступления, направленные на менее сильные группы.

Помочь решить эти проблемы могут комиссии правды и примирения, организованные в ЮАР и нескольких других странах. Эти комиссии возникли как результат понимания двух вещей. С одной стороны, акты жестокости, этнические чистки и геноцид простить нельзя. С другой стороны, для того, чтобы общество не прекратило свое существование, члены обеих групп – жертвы и палачи – должны искать компромисс[64].

Вслед за примерами великих гуманистов, таких как Махатма Ганди и Нельсон Мандела, вовлеченные в конфликт стороны должны отвергнуть философию «око за око», которая многие столетия порождала насилие. Вместо этого стороны должны сделать шаг навстречу друг другу, а агрессоры – раскаяться в своих преступлениях. Прощение не всегда возможно, и простить нелегко. Однако иногда людям удается оставить прошлые конфликты позади, воспитать в себе терпимость по отношению друг к другу и, при счастливом стечении обстоятельств, обрести взаимное уважение.

Многие десятилетия такие комиссии старались сократить путь от ненависти к толерантности и взаимному уважению. Каждая комиссия действует по-своему, в разных странах процедуры неодинаковы, однако у них много общего. Во-первых, эти комиссии не являются судебными или военными трибуналами, они не стремятся вершить правосудие. Скорее, их цель – разобраться в ситуации. Вначале комиссия собирает как можно больше информации. Затем пострадавшим предлагают подробно рассказать свою историю. Тех, кто нанес урон пострадавшим, просят отчитаться за свои действия. В лучшем случае «обвиняемые» раскаиваются[65]. А иногда их прощает сторона, которой нанесли ущерб.

Члены комиссии внимательно следят за разбирательством. Они предлагают поддержку пострадавшим и поощряют их к тому, чтобы они рассказывали свои истории как можно подробнее. Как сказала юрист и ученый Марта Миноу, комиссии руководствуются идеями спасения и милосердия, а не правосудия и беспристрастности[66]. Комиссии поддерживают и «обвиняемую» сторону, если она искренне раскаивается и объясняет свои поступки. Комиссии документируют слушания максимально подробно. В некоторых случаях они выдают рекомендации по поводу дальнейших действий. Однако их основная миссия в том, чтобы дать обществу рецепт исцеления и не позволить прошлым конфликтам и враждебности тормозить его развитие. Иногда такие комиссии преследуют откровенно политические цели – укрепить новый режим и поддержать слабую демократию. И оказывается, что общество способно выздороветь, а в прошлом отчужденные люди и группы – преодолеть свои разногласия.

В преодолении ненависти, соперничества, исторической вражды важно искать точки соприкосновения. Люди, живущие в одной стране, могут объединиться под знаменем общей истории, любви, надежд на будущее. Представители воюющих сторон в бывшей Югославии могут вспомнить о том, что у них общая родина, общие друзья, даже общие бывшие враги. Жители Северной Ирландии могут преодолеть исторические и религиозные конфликты и по достоинству оценить общие культурные традиции, язык и родство. Давние конкуренты в борьбе за президентский пост Джон Адамс и Томас Джефферсон когда-то примирились, вспомнив о битвах, в которых они участвовали вместе, и общем чувстве гордости за республику, к созданию которой они оба приложили руку. Даниэл Баренбойм и Эдвард Саид подружились, поскольку оба любили музыку и надеялись на урегулирование конфликта между их народами.

Уважение должно пронизывать все сферы жизни людей. Не секрет, что большинство из нас каждый день проводит на работе. В последней главе мы обратимся к типу мышления, без которого невозможно быть эффективным сотрудником и достойным гражданином.

 

 

Этический тип мышления

 

В каком мире хотели бы мы жить, если представить, что нам доступны нужные ресурсы и финансовые возможности? Что касается меня – и, полагаю, не только меня – я хотел бы жить в мире, где главное – «достойная работа». Работа качественная, этичная и увлекательная. Более десяти лет Михай Чиксентмихайи, Уильям Дэймон и я исследовали природу достойной работы. Мы старались определить, какие факторы помогают людям работать хорошо, а какие препятствуют этому. Я подробно опишу результаты наших исследований, поскольку они проливают свет на этический тип мышления.

Работа стоит в центре современной жизни, и это хорошо понимали основоположники общественных наук конца XIX века. Эмиль Дюркгейм отмечал, что модель разделения труда не универсальна для сложно организованных обществ, и убедительно аргументировал свою точку зрения. Макс Вебер описал религиозную основу понятия «призвание», которое глубже, чем просто результативность, и отражает искренний отклик на божественный призыв. Зигмунд Фрейд назвал любовь и работу ключами к хорошей жизни. Что же такое достойная работа? Работу можно назвать достойной, если она превосходна по качеству или, говоря в наших терминах, высокодисциплинарна. Работа может быть достойной и с точки зрения ответственности – когда учитываются интересы всех заинтересованных сторон и сообщества, в котором действует компания. Работу можно назвать достойной и тогда, когда она доставляет удовольствие – она увлекательна , наполнена смыслом и приносит прибыль. Если образование – это подготовка к жизни, то во многом оно готовит нас именно к профессиональной деятельности. Преподавателям следует учить студентов правильному отношению к труду, а организациям и всему обществу – поддерживать достойную работу, способствовать ей.

Масштабному исследованию нужна отправная точка. Мы решили проанализировать, что значит «достойная работа» в области различных профессий. Мы предлагаем считать профессионалами хорошо образованных и компетентных людей, выполняющих важные для общества функции. В ходе нашего исследования мы опросили более 12 тысяч человек. Большинство из них – это специалисты в таких уважаемых областях, как медицина, юриспруденция, наука, журналистика и образование. Также в нашу выборку вошли люди, работающие в сферах, которые в полном смысле слова профессиями назвать нельзя, – в театре, благотворительности, бизнесе, социальном предпринимательстве. Одни из этих людей лишь вступают в профессиональную жизнь, другие активно строят карьеру, третьи являются заслуженными пенсионерами и лишь изредка вмешиваются в дела компании. Проводя глубинные интервью, мы стремились определить цели этих людей, выяснить, как они решают сложные проблемы, связанные с их собственным развитием и профессией[67].

На первый взгляд определить, кто такие профессионалы, очень просто. Это привилегированная часть общества, люди, получившие хорошее и дорогостоящее образование. Профессионалы часто участвуют в конференциях, общаются с коллегами, живут насыщенно и комфортно. Если же они нарушают правила и стандарты, принятые в профессии, то рискуют лишиться всего. Но важно подчеркнуть: считаться профессионалом и действовать как профессионал – не одно и то же. Иногда люди, считающиеся профессионалами, на самом деле ими не являются, поскольку не соблюдают профессиональную этику. Они ловчат, преследуют собственные интересы в ущерб другим, не уважают базовые принципы своей профессии и часто идут на недопустимые компромиссы. Многие же люди, не получившие официального признания, ведут себя профессионально и достойно. Они работают ответственно, увлеченно и потому заслуживают уважения. Дальше я буду говорить о людях, ведущих себя как профессионалы независимо от того, какое у них образование: людях, посвятивших себя работе и выполняющих ее с опорой на нравственные принципы.

Хотя наше исследование посвящено именно профессиональной сфере, этический тип мышления важен не только для нее. Я полагаю, что быть гражданином невозможно без нравственных установок, без гордости за страну, без стремления усовершенствовать общество. Один человек может полностью сосредоточиться на работе, а другой – всю энергию направить на развитие окружающего его сообщества, однако по-настоящему этическая позиция включает в себя и то, и другое. И трудовая, и общественная деятельность требует, чтобы человек посмотрел на свою жизнь под новым широким углом. Ему нужно ответить себе на вопрос: что сегодня значит быть юристом/врачом/инженером/преподавателем? Каковы мои права, обязанности и ответственность? Что значит быть гражданином моего сообщества/региона/планеты? Ответственен ли я перед окружающими, особенно перед теми, кто в силу различных обстоятельств живет хуже, чем я?

Такая концепция этики шире, чем просто толерантность и уважение. Выражаясь в терминах когнитивной психологии, этика включает в себя взгляд сверху – способность оценивать поступки человека с точки зрения моральных норм и соответствия этике. Далее я подробнее расскажу о том, как связаны этика и уважение.

 

Как сделать работу достойной

 

Развить этическую модель мышления легче, если человек вырос в среде, где правильное отношение к работе является нормой. Подобно тому, как мы определяем общества, где культивируется дисциплина (Китай), или сообщества, где поощряется креативность (Кремниевая долина в Калифорнии), можно назвать и места, где процветает «достойная работа». Мой любимый пример – живописный город Реджио Эмилия на севере Италии. Я изучал этот город в течение двадцати пяти лет. Это культурное сообщество, которое обеспечивает своих граждан качественными услугами в различных сферах, в городе проводится множество культурных мероприятий, налажено финансирование социально значимых проектов. Последние несколько десятков лет город, в котором живет чуть более сотни тысяч людей, выделяет огромные ресурсы на строительство детских садов и начальных школ. В 1991 году журнал Newsweek назвал их «лучшими начальными школами в мире»[68]. Когда приезжие спрашивают, как складывается судьба выпускников этих школ, жители дают короткий, но исчерпывающий ответ: «Просто посмотрите на наш город». Говоря языком шоу-бизнеса, дальше – лишь бурные аплодисменты.

Все эти достижения в Реджио Эмилия не случайны. Город расположен в регионе, где гражданское общество существует многие века. Так, добровольные социальные службы появились здесь еще в Средневековье[69]. Но Реджио Эмилия не достиг бы такого благополучия, если бы не приверженность людей, которые после разрухи, принесенной Второй мировой войной, объединились, чтобы создать общество, в котором они сами и их дети могли бы процветать. Люди задались вопросом, каким они хотят видеть свой город и его граждан?

Дело в том, что руководители города совместили – даже синтезировали – два противоположных взгляда на мир. С одной стороны, они взяли лучшее из идеологии социализма – общества, в котором товарами пользуются сообща и каждый человек работает столько, сколько может – в соответствии со способностями. С другой стороны, город напоминает католический монастырь. Люди работают рука об руку, не получают большого материального вознаграждения, поскольку трудятся на благо всего общества. Жители Реджио Эмилия заслуживают уважения, поскольку действительно являются достойными работниками и гражданами[70].

 

Вертикальная поддержка

 

Известно, что обучение нравственности начинается в раннем детстве. Дети, даже не видя своих родителей на работе, знают, что они где-то работают. Они чувствуют, гордятся ли родители своей работой, слышат, как они отзываются о начальстве и коллегах, понимают, насколько нравится родителям их работа – они терпят ее лишь потому, что нужно заработать на кусок хлеба или же она придает смысл их жизни. Дома люди тоже трудятся, и дети видят, как их родители решают всевозможные хозяйственные вопросы. Важно и то, как взрослые относятся к игре. Дети замечают, любят ли взрослые играть, играют ли они искренне, стремятся ли к выигрышу, или находят смысл и «драйв» в самой игре, независимо от выигрыша или проигрыша. Религиозные ценности – реализуемые и проповедуемые – также немало могут рассказать ребенку. Дети видят своих родителей как граждан. Они замечают, интересует ли их общество, в котором они живут. Голосуют ли они на выборах. С готовностью ли платят налоги. Участвуют ли в жизни сообщества.

Вне дома дети также подвергаются влиянию. Они наблюдают за поведением родственников, гостей, людей на улицах и в магазинах. Дети часто копируют поведение людей, которых они видят. (Позже я расскажу, как влияют на детей учителя.) Такое сообщество, как в Реджио Эмилия, показывает положительный пример влияния, которое взрослые могут оказывать на детей.

Задумываясь о выборе профессии, молодые люди обращают особое внимание на то, как работают профессионалы в тех сферах, которые их привлекают. Эти люди становятся для подростков своего рода примером того, как представители данной профессии ведут себя в профессиональном окружении, как решают рабочие проблемы, каковы их ожидания. Часто опытные профессионалы выполняют роль наставников молодых. Так, у студентов последних курсов есть научные руководители, молодые ординаторы работают с врачами в больнице, молодые юристы становятся помощниками судей или старших партнеров юридической фирмы. Часто наставник выбирает ученика сам, и наоборот. Большинство молодых работников рады поучиться у наставника. Однако нужно понимать, что не все наставники так хороши, как хотелось бы, некоторые являют собой отрицательный пример. В нашей терминологии, они являются «антинаставниками».

Религиозное мировосприятие может стать основой для успешной работы и ответственного гражданского поведения. Бизнесмены, получившие награды за достижения в своей сфере часто отмечают, что в поведении и поступках руководствуются религиозными принципами. Ученые, не считающие себя религиозными, признают, что в детстве религия играла большую роль в формировании их ценностей и моделей поведения. Журналисты, художники, гуманитарии, напротив, религию упоминают редко. Религиозность, таким образом, влияет на способность работать достойно, но можно обойтись и без нее. Важна лишь сильная и стойкая этическая основа, хотя она и не является необходимым условием.

Читает молодежь газеты или нет, она не может не быть в курсе политического контекста, в котором живет. Поступки сильных мира сего освещают средства массовой информации, о них говорят на улицах. Подростки замечают, как их родители относятся к политическим, экономическим и культурным событиям. Они знают, голосуют ли их родители на выборах, если да, то за кого, каким идеям они симпатизируют и насколько эти симпатии связаны с их личными интересами и ожиданиями. Подобно этому, дети чувствуют, насколько взрослые считают себя причастными к политическим событиям или дистанцируются от них, и перенимают это отношение.

 

Горизонтальная поддержка

 

В современном обществе важны соратники и коллеги. В детстве дети дружат со сверстниками. На детей влияет поведение приятелей, их мнения, особенно если друзья имеют среди сверстников репутацию осведомленных и уважаемых. Я не согласен с утверждением психолога Джудит Рич Харрис о том, что влияние родителей тускнеет по сравнению с влиянием, которое оказывают сверстники. Она ошибочно принимает ситуацию, характерную для части современного американского общества, за закон эволюционной психологии[71]. Но я согласен с Харрис: одна из самых важных родительских функций состоит в том, чтобы обеспечить своему ребенку правильный круг общения. Те родители, которые пускают знакомства своих детей на самотек, подвергают их риску.

Круг общения особенно важен в подростковом возрасте. В этот период человек экспериментирует с разными возможностями, которые предоставляет ему жизнь. Важно, дружит ли подросток с людьми, которые хотят служить обществу, стремятся к знаниям, имеют увлечения, или с теми, кто ведет антисоциальную, а то и криминальную жизнь. И хотя часто нет причин сомневаться в том, что ребенок выберет себе достойных друзей, иногда его тянет в разные стороны, и то, куда он пойдет, зависит от самых разных факторов.

Круг общения важен, и когда молодой человек поступает на работу и у него появляется наставник. Профессиональный кодекс поведения (например, клятва Гиппократа), ролевые модели, этические установки самого кандидата могут измениться под влиянием сомнительного поведения его товарищей. В нашем исследовании молодых работников мы обнаружили, что все они знают, что такое «достойная работа», и почти все на каком-то этапе стремились к ней. Но слишком многие чувствовали, что работать хорошо в полном смысле слова – это роскошь, которую они не могут себе позволить в начале карьеры. По их словам (которые могли быть преувеличением), они часто добивались успеха, идя напролом, и в случае необходимости могли поступить бесчестно. Наши респонденты также не хотели упускать своего шанса. Поэтому, порой с замешательством, порой высокомерно они объявляли, что и сами будут делать то, что требует достижение цели, даже если придется поступиться профессиональными принципами. Сделав «это», потом они, конечно, станут хорошими работниками, примером для подражания. Здесь же они столкнулись с классической этической дилеммой: может ли достойный результат оправдать сомнительные средства[72]?

То, что молодежь, особенно в США, игнорирует политику, подтверждается многими фактами. Многие, например, не голосуют на выборах. Такое равнодушие можно объяснить отсутствием гражданской позиции, хотя часто это не так. Более половины подростков в США участвует в той или иной форме в общественной жизни. В некоторых колледжах и университетах в общественную деятельность вовлечено до двух третей и более учащихся. Многие американцы утверждают, что выполняют какую-то работу на добровольной основе, чаще всего для своей церкви. Однако люди, отдающие себя служению сообществу, в котором живут, очень цинично отзываются о политике и политиках. Отказываясь от участия в политике, они тем самым лишают себя возможности изменить что-либо к лучшему. Можно смеяться над представлениями комика Джона Стюарта, подавшегося в политические критики, однако его колкости не покажут вам дорогу к реальным действиям. Скорее это сделают слова Ральфа Нейдера: «Гражданская позиция – не минутный порыв. Это дело и обязанность всей жизни»[73].

 

Горькая пилюля

 

Предположим, что человека с детства учат нравственному поведению. Он видит достойные примеры своих родителей. Он дружит с целеустремленными и положительными сверстниками. У него замечательный наставник. Он начинает карьеру, и коллеги, которые его окружают, ведут себя корректно и в соответствии с профессиональными принципами. Несомненно, у него есть все шансы стать хорошим работником.

Однако и в этом случае ничего нельзя гарантировать. Любые факторы – от предложения хорошо оплачиваемой, но не слишком достойной работы до не слишком честных приемов, которые насаждает руководство компании, – могут заставить молодого работника свернуть с прямой дороги. Однако горькая пилюля может быть и полезной. Человек сталкивается с людьми и приобретает опыт, который затем поможет ему стать достойным. Для молодого врача знакомство с человеком, отказавшимся от хорошо оплачиваемой практики, чтобы работать в службе «скорой помощи» в бедных районах, может стать толчком к работе на благо общества. В том, что Аарон Фойерштайн, владелец компании Malden Mills в Массачусетсе, выплачивает своим работникам пособие даже после того, как его фабрика сгорела при пожаре, другие владельцы компаний могут найти стимул улучшить условия труда на своих предприятиях. Однако иногда необходима и по-настоящему горькая пилюля, отталкивающий отрицательный пример. Вспомните молодого репортера The New York Times Джейсона Блэра, который разрушил свою многообещающую карьеру тем, что использовал непроверенные факты и плагиат. Его деятельность нанесла значительный ущерб репутации газеты и в результате привела к изменению редакторской политики и стандартов журналистики в целом. Приведу еще более яркий пример. Когда крупнейшая бухгалтерская фирма Arthur Andersen обанкротилась из-за правонарушений, связанных со скандалом вокруг Enron, большие и маленькие аудиторские фирмы пересмотрели методы работы.

Теперь читатель, должно быть, думает: «Все это прекрасно. Не могу не согласиться с тем, что нужно хорошо работать. Но кто будет судить, что такое достойная, а что такое недостойная работа? Где критерии оценки, и кто их разработал? Одинаково ли ответят на этот вопрос, скажем, три Джесса: Джесси Вентура, Джесс Хелмс и Джесс Джексон? Придут ли к согласию Билл Клинтон, Билл Фрист и Билл Бакли? Или поставим вопрос еще жестче: разве нацисты не думали, что хорошо работают?

Я признаю, что надежного критерия оценки качества работы не существует. Но все-таки я хотел бы предложить несколько показателей. Хороший работник следует принципам и ценностям, которые он открыто декларирует, или в случае необходимости, доказывает, что они у него есть. Эти принципы не противоречат друг другу, они образуют гармоничное целое. Такой человек постоянно помнит о своих принципах, придерживается их или старается побыстрее исправиться, если случилось от них отступить. Такой человек «прозрачен» – он всегда действует открыто и не скрывает мотивы своих поступков. (Иногда, конечно, скрытность необходима. Так, не следует распродавать оптом секретные документы.) Важнее всего, что такой работник проходит проверку на искренность. Он действует в соответствии с принципами, даже если (особенно если) это противоречит его собственным интересам.

На самом деле универсальной этики не существует. Другими словами, интерпретация этических норм неизбежно разнится от культуры к культуре, от поколения к поколению. Однако разница эта по большей части касается деталей. Все известные общества признают, что правдивость, целостность, лояльность, верность – это добродетели. Ни одно из них открыто не поощряет ложь, нечестность, нелояльность, несправедливость.

Читатели могут задать и другой вопрос: «Нам рассказывают про достойную работу. Но вряд ли люди будут работать хорошо, если нам будут лишь читать проповеди. Адам Смит, а затем и Милтон Фридман, были правы. Если мы позволим людям защищать свои интересы, а рыночным механизмам действовать свободно, то следствием этого станут позитивные процессы в области морали и этики»[74].

Я не из тех, кто сомневается в силе и преимуществах рыночных механизмов. Как и многие, я пользуюсь благами рынка и вижу, какие преимущества дает рыночная политика людям во всем мире. Но я не верю, что именно рынки – это клумбы, где произрастает мораль. Рынки могут быть жесткими, и, так или иначе, по природе своей они аморальны. Адам Смит имел довольно своеобразный взгляд на рынки. Он считал, что рыночные отношения могут быть нравственными только при определенной степени развития общества, которое нацелено в завтрашний день, а не живет сегодняшним. Смит говорил: «Тот не является хорошим гражданином, кто всеми возможными способами не стремится к благосостоянию своих сограждан»[75]. Мою позицию хорошо выразил Джонатан Сакс, главный раввин Великобритании: «Когда все, что имеет значение, можно купить и продать, когда обязательства можно нарушить, поскольку они уже не выгодны нам, когда шопинг становится спасением, а рекламные слоганы – нашей молитвой, когда наши ценности меряются тем, сколько мы зарабатываем и тратим, рынок разрушает те добродетели, от которых в конечном итоге он зависит»[76].

 

 

Что угрожает этике

 

Я считаю, что угроза этике – это угроза и достойной работе. Если родители или опекуны ребенка не являются для него нравственным примером, если его друзья эгоистичны и тщеславны, если человеку попался плохой наставник, если коллеги на работе склонны к нечестным приемам, то шансы на то, что человек будет работать хорошо, минимальны.

Однако, говоря о человеке, я упустил очень важный фактор: качество институтов. В сообществе Реджио Эмилия хорошо работать нетрудно, поскольку здесь созданы качественные общественные и коммерческие институты. Работать легко и в тех корпорациях, университетах, больницах, фондах или некоммерческих организациях, где лидер – и те, кто идет за ним, – стремятся трудиться достойно, отбирают сотрудников, которые уже зарекомендовали себя с лучшей стороны, и без сожаления избавляются от «червивых яблок», которые грозят испортить всю корзину.

Однако компаниям с отличной репутацией не стоит почивать на лаврах. Вспомним пример Джейсона Блэра из The New York Times . Высокие профессиональные стандарты не защищают компанию от плохих сотрудников. Порой отличная репутация может даже навредить организации. Те, кто работает в ней давно, ошибочно считают, что все коллеги разделяют их ценности, поэтому ослабляют контроль. Журналистка Элизабет Колберт, вспоминая The New York Times в связи со скандалом Блэра, писала, что это «уважаемое издание» не может опуститься до «проверок» своих сотрудников, руководству приходится верить журналистам[77]. Заметьте, у скандальных таблоидов таких проблем нет.

Безупречная репутация может заставить сотрудников организации закрыть глаза на неблагоприятные ситуации. Бостонская юридическая фирма Hill and Barlow гордилась столетней историей превосходной работы. Однако после собрания старших партнеров 7 декабря 2002 года, фирма внезапно закрылась. Неосведомленному наблюдателю казалось, что закрытие было связано с уходом из компании группы консультантов по недвижимости, которые могли получать вдвое или втрое больше, уйдя фирмы. Однако моя коллега Паула Маршалл решила изучить ситуацию более внимательно[78]. Выяснилось, что в течение 30 лет представители этой уважаемой юридической фирмы не уделяли должного внимания переменам в финансовой сфере и в клиентской базе. И лишь в конце 1990-х партнеры наконец ввели новую систему управления, которая, как оказалась, не работала. Отдельные юристы имели возможность работать на достаточно высоком уровне. Однако они уже не отвечали перед своими коллегами и сообществом, и многие перестали видеть смысл в своей работе. Если бы большая часть партнеров заметила эти перемены и изменила систему управления на 10 или 20 лет раньше, Hill and Barlow могла бы сохраниться. Огромный запас профессиональных знаний, достойная восхищении корпоративная культура и потенциал не были бы повержены одним ударом.

Основную угрозу этической работе несут тенденции, наметившиеся сейчас в обществе. В прошлом веке аудиторов считали полностью независимыми профессионалами, которые оценивают законность финансовой отчетности компаний. Однако в начале XXI века в США и за их пределами разразилось несколько финансовых скандалов. Оказалось, что аудиторские фирмы часто нарушали профессиональную этику. Они поддерживали слишком «дружеские» связи с корпорациями, в которых проводили проверку, закрывали глаза на очевидные нарушения закона, сертифицировали отчетность с некорректной и ложной информацией, предлагали компаниям способы ухода от налогов. В результате стерлась даже грань между консалтингом и аудитом. Вероятно, сотрудники аудиторских фирм получали высокое вознаграждение и удовольствие от своей деятельности, однако ни в коем случае нельзя признать, что они действовали в духе этики и высокого профессионализма[79].

Самым знаменитым примером неэтичного поведения в 1990-х, несомненно, стала история энергетического гиганта Enron. Эта история описана во множестве статей, в известной книге «Самые смышленые парни в комнате» (The Smartest Guys in the Room) и в одноименном фильме[80]. Для инвесторов и журналистов Enron была корпорацией будущего: группой великолепных менеджеров и руководителей, которые поняли, как должны работать энергетические рынки, и использовали свои знания на благо акционеров и всего общества. К 2000 году Enron занимала седьмое место в США по капитализации, согласно оценкам, ее балансовая стоимость достигала 80 млрд долларов. Слова генерального директора Кеннета Лэя внушали веру в будущее: «Enron могла бы заботиться лишь о сегодняшнем дне и о максимизации прибыли. Однако мы выбрали другой путь. Мы установили стандарт новой отрасли, разработав правила игры, в которую будут играть в новом тысячелетии. В конечном итоге от этого выиграют клиенты, акционеры и сотрудники Enron. Мы вступаем в новый мир»[81]. Более того: «Репутация Enron в конечном счете зависит от наших сотрудников. Будем же держать знамя репутации высоко»[82].

На самом же деле Enron добилась своего успеха обманом. Вольно толкуя закон, руководство строило планы получения прибыли в будущем, которые не имели основы в настоящем. Поскольку реальное финансовое положение компании ухудшалось, руководство создало теневые, не учтенные в балансовом отчете дочерние компании, о которых знали лишь в Enron. В компании разрабатывались специальные механизмы сокрытия долгов; продавалась несуществующая энергия. Все эти манипуляции очень дорого обошлись гражданам и сотрудникам компании. Вина лежала не только на Enron, но и на аудиторской фирме Arthur Andersen и множестве других финансовых институтов, связанных с Enron.

Однако, по моему мнению, причиной болезни было отсутствие принципов и нездоровые ценности ключевых фигур компании, некоторые из которых уже приговорены к тюремному заключению. Увы, эти люди нашли слишком много сторонников среди сотрудников и топ-менеджеров компании, а также в руководстве других известных организаций, с которыми вели бизнес. И, как это обычно бывает, главными жертвами стали простые сотрудники Enron, потерявшие работу, деньги, веру в людей и самоуважение.

 

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 214; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!