Различные объяснения взаимоотношений между группами
Пятьдесят лет назад, после возникновения нацистской псевдонаучной теории расы, в мире неохотно принимали биологические объяснения поведения человека. Поэтому тенденция к делению на группы и организации считалась культурным феноменом, тем, что по желанию можно изменить. Сегодня ученые вновь обратились к биологии. Они подчеркивают аналогии в мире приматов, ищут доказательства того, что части мозга или даже конкретные гены отвечают за признание групповых различий и моделей взаимоотношений, которые имеют место между группами.
Объяснения, взятые из социобиологии и эволюционной психологии, не вызывают сомнений. Человек действительно имеет глубоко укоренившуюся склонность к установке границ или размеров своей группы, к тому, чтобы идентифицировать себя с ней, ценить ее членов и относиться настороженно или враждебно к другим группам. Однако такие биологические объяснения имеют свои ограничения. Во-первых, они не учитывают контуры, глубину или непостоянство различий внутри группы и между группами. (Вспомните, как менялись отношения между Британией и Францией за десятилетия и за века.) Во-вторых, люди в течение жизни одновременно демонстрируют агрессивное/враждебное и альтруистическое/дружественное поведение; и любому отношению к другой группе можно со временем найти рациональное объяснение. Наконец, даже если существует биологическая основа дихотомии, стереотипного поведения или предвзятости, то люди в каждом поколении должны пытаться справиться с этими склонностями, приглушить или преодолеть их. (Ваша реакция на термин «космополит» проиллюстрирует ваше отношение к данному вопросу.) На самом деле невозможно было бы объяснить мирные тенденции последних лет в таких регионах, как Северная Ирландия и Южная Африка, если бы вражда между группами – католиками и протестантами, цветными и белыми – была действительно непримиримой.
|
|
|
Сегодня все по-другому
С возникновением оружия массового уничтожения, в первую очередь ядерного, взаимоотношения между группами людей перешли определенную черту. В прошлом худшим исходом обрядовых войн являлось истребление враждебной группы. Как показывают недавние события в Судане, Руанде и бывшей Югославии, концепция, обозначаемая словом геноцид , стара, как Библия. Сегодня война не знает ограничений. Менее чем за сто лет мы пережили две войны, в которые был вовлечен почти весь земной шар. У нас есть ядерное, биологическое и химическое оружие, которое не знает границ и – в худшем случае – способно сделать мир необитаемым. Удивительно, что до сих пор такое оружие использовалось лишь изредка. Поэтому требуется невероятный оптимизм, чтобы верить в то, что нам удастся избежать военного конфликта, угрожающего всему миру.
|
|
|
Поставить войну и оружие вне закона – благородная идея, однако ее вряд ли можно реализовать. Группы не доверяют друг другу и, как следствие, – постоянно нарушают свои обязательства. Вероятно, в основе подобного недоверия лежит просто здравый смысл, подсказывающий, что противникам, обещающим слишком много, верить не стоит. (Когда я был молод, одного слова – Мюнхен [45] – хватало, чтобы выразить скептическое отношение к обещаниям мировых лидеров сохранить мир.) Для отдельных людей и групп заменой войнам может стать конкуренция – от коммерческой до спортивной. Однако идея о том, что страны будут хвастаться своими футбольными победами или сетью ресторанов McDonald’s, и это поможет избежать войн, наивна. Поэтому единственно возможный путь к прогрессу – изобретение специальных «антиагрессивных» пилюль либо всеобщее удаление клеток мозга или генов, поддерживающих агрессивное поведение. И здесь ключевую роль вновь играет образование.
Уважение к окружающим: разумная цель
К чему следует стремиться в мире, состоящем из нескольких сотен стран, где тысячи групп говорят на множестве языков, где живет более 6 миллиардов человек? Очевидно, что сегодня выстроить стены, которые изолируют одну группу от другой, уже не удастся. Мы, homo sapiens, должны как-то научиться жить на соседних территориях – и одной планете – не ненавидя и не убивая друг друга, не поддаваясь на расистские провокации, даже если наша группа в данный период времени в чем-то превосходит другую. Сейчас часто говорят о нехватке толерантности , и, пожалуй, ее обретение – это все, на что мы можем надеяться. Оптимисты же более романтичны. Так, накануне Второй мировой войны поэт Уистен Хью Оден заявил: «Мы должны полюбить друг друга или умереть»[46].
|
|
|
Я предпочитаю концепцию уважения. Вместо того чтобы игнорировать различия, воодушевляться ими, пытаться уничтожить их с помощью любви или ненависти, я призываю людей принимать различия, учиться жить с ними, ценить тех, кто отличается от нас.
Как люди учатся уважению
Даже в первый год жизни в человека можно заложить основу для уважения к окружающим. Малыши в яслях видят или слышат, что другим детям плохо, и выражают солидарность плачем. Психологи объясняют такое поведение зарождающейся самоидентификацией и возникновением эмоционального отклика. Обычно маленькие дети, столкнувшись с чьей-то болью, ведут себя активно. Они успокаивают расстроенного сверстника – дают ему игрушку, зовут поиграть вместе.
|
|
|
К сожалению, порой их реакции далеки от сочувствия. Дети отнимают друг у друга игрушки, дразнят друг друга, дерутся, отвергают кого-то одного («ты еще маленький») или целую группу («этот угол только для мальчиков»). В патологических случаях ребенок не просто эгоистичен, он стремится нанести другому физический вред. Способность выделять одну группу по отношению к другим также проявляется задолго до школьного возраста: дети трех-четырех лет выявляют различия между отдельными людьми или группами по цвету кожи, полу, языку, стилю одежды, месту жительства, и, возможно, даже этническому признаку. Даже в первые месяцы жизни младенцы предпочитают видеть лица своей расы – но, что показательно, не в тех случаях, когда они живут в окружении людей с разным цветом кожи[47].
Определение различий – присущая человеку, полезная во многих случаях часть познавательной способности, ее невозможно уничтожить. Но то, как эти различия отмечаются и интерпретируются, – это культурный феномен. Маленькие дети идентифицируют себя – и стремятся соперничать – с людьми, которые кажутся им больше, старше, сильнее. Важно то, как воспринятые детьми ролевые модели соотносятся с членством в разных группах. Если белые и черные дети с готовностью играют вместе, восприятие различий по цвету кожи становится менее острым. Если взрослый говорит на нескольких языках и с готовностью переходит с одного наречия на другое, то легкость общения усиливает связь между лингвистическими группами[48].
Самое позднее к пяти годам у детей появляется стремление к дружбе или вражде, приятие или неприятие групп, они обретают способность любить и ненавидеть. Они осознают единство и противоположность групп. Дети начинают адаптировать свои установки к группам, к которым они принадлежат, к которым не принадлежат, и/или группам, к которым они не хотят принадлежать. Для развития взаимоотношений в социуме и комфортного в нем существования очень важно, например, вырос ли молодой человек из ЮАР при апартеиде 1950-х или в современной стране.
Важен также вопрос о том, какую моральную оценку дети дают группе и группам, которым они принадлежат/не принадлежат: отличается ли группа А от группы В или лучше (или хуже) ли группа А, чем группа В? Даже пятилетние дети воспринимают мораль как особое понятие: они могут оценить действия, в которых присутствует моральный аспект (например, плохо причинять вред другому или красть), от действий, которые являются обычной традицией (в некоторых странах левостороннее движение). Они могут даже поделиться некоторыми интуитивными соображениями на этот счет – например, что товары должны распределяться между членами группы поровну. Однако будут ли дети наделять групповые различия оценочной составляющей («люди моего цвета кожи лучше, чем люди другого цвета кожи»), предсказать невозможно. Одним из факторов, повлиявшим на Верховный суд в знаменитом деле «Браун против Комитета по образованию» [49], было то, что психологи доказали: многие чернокожие дети, если им дать возможность выбора, предпочитают играть с белыми куклами. На их предпочтения повлияли стереотипы и привычки окружающего сообщества.
В идеале ответственность за воспитание уважения к различным группам и публичное проявление такого уважения должна быть распределена между разным общественными институтами. Родители, политические и религиозные лидеры, популярные средства массовой информации, разные общественные организации должны демонстрировать подобное уважение. Более того, следует поощрять тех, кто проявляет уважение, и изолировать или наказывать тех, кто этого не делает. Но мы не можем рассчитывать, что детей будут окружать идеальные ролевые модели. Чаще всего растущий человек сталкивается с самыми разными моделями. Одни из них достойны восхищения, многие другие неоднозначны или даже недопустимы. Чтобы убедиться в этом, просто попереключайте телевизионные каналы или послушайте радио.
Мы часто чувствуем несоответствие между публичным проявлением толерантности и легкими признаками снобизма, предубежденности или прямого неприятия чужих отличий. Психолог Ярроу Данхэм и его коллеги доказали, что дети школьного возраста не признают, что они предубеждены[50]. Однако если провести эксперимент с участием этих детей, то время реакции на стимул покажет, что они предпочитают свою группу и группы более высокого статуса, с презрением относятся к членам других групп и особенно тех, что менее престижны. (Дело в том, что субъект отвечает быстрее, когда о группах, которые он уважает, отзываются положительно, а о группах, которые он презирает, – отрицательно.) К тому времени, как подросток взрослеет, его отношение к окружающим уже сформировано, и лишь исключительные обстоятельства могут его изменить. Неприятно понимать, что нетерпимость укоренена в нас столь глубоко, однако если мы не признаем этого, нам вряд ли удастся ее преодолеть.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 191; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!