НИЧЕГО НЕ СКАЗАВ И НЕ ПРЕДУПРЕДИВ 29 страница
– Тогда продемонстрируйте, – сказал я.
– Ладно‑ладно!
Элодин подошел к Феле.
– Воспользуемся примером Фелы.
Он взял ее за руку и поднял на ноги, жестом подозвав меня.
Я нехотя поднялся на ноги, и Элодин поставил нас друг напротив друга, боком к группе.
– Вот двое привлекательных молодых людей, – сказал он. – Они встречаются взглядом.
Элодин толкнул меня в плечо, и я сделал полшага вперед.
– Он говорит: «Привет!» Она отвечает: «Привет!» Она улыбается. Он неуклюже переминается с ноги на ногу.
Я тут же перестал это делать. По классу прокатился смешок.
– В воздухе витает нечто эфемерное, – сказал Элодин, подходя к Феле сзади. Он положил руки ей на плечи и наклонился к ее уху.
– Ей нравятся его черты, – вполголоса сказал он. – Ее занимает линия его губ. Она думает – быть может, это и есть он, единственный, быть может, она сумеет раскрыть ему все тайные глубины своей души?
Фела потупилась, щеки у нее сделались пунцовыми.
Элодин обошел ее и встал позади меня.
– Квоут смотрит на нее и впервые в жизни понимает, что заставляет людей писать картины. Ваять статуи. Слагать песни.
Он еще раз обошел нас и, наконец, остановился между нами, точно священник, приступающий к свадебному обряду.
– Между ними существует некая тонкая, неясная связь. Оба они чувствуют это. Словно статическое электричество в воздухе. Словно нежный иней.
Он посмотрел мне в лицо. Его темные глаза были серьезными.
|
|
– Ну вот. Что вы делаете теперь?
Я смотрел на него, совершенно растерявшись. Если я в чем‑то и разбирался хуже, чем в именовании, то это в том, как ухаживать за женщинами.
– Дальше есть три пути, – сказал Элодин, обращаясь к группе. Он поднял палец. – Во‑первых, наши юные влюбленные могут попытаться выразить то, что чувствуют. Попытаться сыграть ту еле слышную песню, что звучит сейчас в их сердцах.
Элодин сделал паузу для пущего эффекта.
– Это путь честного глупца, и кончится это плохо. Возникшая между вами связь чересчур хрупка для того, чтобы о ней говорить. Эта искорка так слаба, что даже самое бережное дуновение ее угасит.
Магистр имен покачал головой.
– Даже если вы умны и язык у вас хорошо подвешен, в этом деле вы обречены. Потому что даже если ваши уста и говорят на одном языке, сердца говорят на разных.
Он пристально посмотрел на меня.
– Это вопрос перевода.
Элодин поднял два пальца.
– Второй путь более осторожен. Вы говорите о пустяках. О погоде. О знакомой пьесе. Проводите время вместе. Держитесь за руки. И тем временем мало‑помалу изучаете тайный смысл слов друг друга. Таким образом, когда придет время, вы сможете высказаться, придав своим словам тонкий тайный смысл, так чтобы обе стороны поняли их правильно.
|
|
Элодин взмахнул рукой в мою сторону.
– И есть третий путь. Путь Квоута!
Он подошел и встал плечом к плечу со мной, лицом к Феле.
– Вы чувствуете, что между вами возникло нечто. Нечто дивное и хрупкое.
Он издал влюбленный романтический вздох.
– Ну и, поскольку вы стремитесь к определенности во всех вопросах, вы решаете форсировать события. Вы избираете наиболее короткий путь. «Чем проще, тем лучше!» – думаете вы.
Элодин вытянул руки и принялся совершать беспорядочные хватательные движения в сторону Фелы.
– И вот вы берете и хватаете даму за грудь!
Все присутствующие расхохотались от неожиданности, кроме нас с Фелой. Я насупился. Она скрестила руки на груди, и смущенный румянец сбежал с ее лица на шею и растекся под рубашкой.
Элодин развернулся к ней спиной и посмотрел мне в глаза.
– Ре'лар Квоут, – серьезно сказал он. – Я пытаюсь пробудить ваш спящий разум, чтобы он научился внимать еле слышному языку, на котором шепчет мир. Я пытаюсь соблазнить вас пониманием. Я пытаюсь вас научить, – он наклонился ко мне почти вплотную. – Прекратите хватать меня за сиськи!
* * *
С занятий Элодина я ушел в самом дурном настроении.
|
|
Хотя, откровенно говоря, в последние несколько дней настроение у меня постоянно было более или менее дурным. Я пытался скрывать это от друзей, но тем не менее начал шататься под грузом бед.
Добила меня утрата лютни. Все остальное я еще способен был пережить: и болезненный ожог на всю грудь, и постоянно ноющие колени, и недосып. И постоянный страх, что я вот‑вот упущу алар в самый неподходящий момент и меня внезапно начнет тошнить кровью.
Я мог справиться со всем: и с отчаянной бедностью, и с разочарованием по поводу занятий у Элодина. И даже с новой дополнительной тревогой по поводу Деви, которая ждет на том берегу с сердцем, полным гнева, тремя каплями моей крови и аларом, который подобен океану в бурю.
Но лишиться еще и лютни – это было уже слишком. Не в том дело, что она была мне нужна, чтобы оплачивать стол и ночлег у Анкера. Не в том дело, что лютня была для меня единственным средством заработать на жизнь на тот случай, если меня выставят из Университета.
Нет. Просто пока при мне была моя музыка, все остальное я худо‑бедно пережить мог. Музыка была для меня клеем, на котором я держался. Всего пара дней без музыки, и я начал разваливаться.
После занятия у Элодина я не мог вынести мысли о том, чтобы провести еще несколько часов, ссутулившись над рабочим столом в артной. У меня сразу заныли руки, и в глаза как песок насыпали с недосыпу.
|
|
Поэтому я не пошел в артную, а пошел к Анкеру, перекусить. Видимо, я выглядел довольно жалко, потому что он положил мне в похлебку двойную порцию бекона и вдобавок налил полпива.
– Ну что, как прошел твой ужин? Ты извини, что я спрашиваю, – сказал Анкер, облокотившись на стойку.
Я поднял голову.
– Прошу прощения?
– Ну, с той барышней, – сказал он. – Я человек не любопытный, но посыльный просто оставил записку и ушел. Мне пришлось ее прочесть, чтобы выяснить, для кого она.
Я тупо смотрел на Анкера.
Анкер озадаченно взглянул на меня, потом нахмурился.
– Лорел тебе что, записку не отдавала?
Я покачал головой, и Анкер выругался.
– Ну что за девка! В одно ухо посвети, в другое видно будет.
Он принялся рыться за стойкой.
– Посыльный принес для тебя записку, позавчера еще. Я велел ей передать тебе, когда ты придешь. Вот она!
Он достал промокший и изрядно обтрепавшийся клочок бумаги и протянул его мне.
Там было написано:
«Квоут!
Я вернулась в город и была бы очень рада отужинать сегодня вечером в обществе обаятельного молодого господина. Увы, обаятельных господ у меня под рукой не оказалось. Может, ты согласишься составить мне компанию в „Расколотом посохе“?
В нетерпеливом ожидании,
Твоя Д.».
Я немного повеселел. Записки от Денны были редким даром судьбы, и поужинать она меня никогда прежде не приглашала. Я, конечно, разозлился, что пропустил эту встречу, но сам факт, что она вернулась в город и хочет меня видеть, изрядно меня подбодрил.
Я стремительно умял свой обед и решил пропустить лекцию по сиару, а вместо этого прогуляться в Имре. Денну я не видел больше оборота, и ее общество было единственным, что могло сейчас хоть немного улучшить мое настроение.
Правда, когда я отправился за реку, мой энтузиазм несколько поугас. Путь был неблизкий, и колени у меня заныли задолго до того, как я добрался до Каменного моста. Солнце светило ослепительно ярко, но почти не грело, а зимний ветер пробирал до костей. Дорожная пыль летела в глаза и забивала горло.
Ни в одном из трактиров, где обычно бывала Денна, ее не оказалось. Она не слушала музыку в «Пробках» или в «Козле‑привратнике». Ни Деоч, ни Станчион ее не видели. Я боялся, что она вообще уехала из города, пока я был занят. Может быть, на несколько месяцев. Может, даже навсегда!
А потом я свернул за угол и увидел ее под деревом в маленьком городском саду. В одной руке она держала письмо, в другой – недоеденную грушу. Где она взяла грушу в это время года?
Я был уже на полпути к ней, когда сообразил, что Денна плачет. Я остановился как вкопанный, не зная, что делать. Мне хотелось чем‑нибудь помочь, но я не хотел нарушать ее уединение. Может, мне лучше…
– Квоут!
Денна отбросила огрызок груши, вскочила и бросилась ко мне через лужайку. Она улыбалась, но глаза у нее были покрасневшие. Она на бегу вытерла щеки ладонью.
– У тебя все в порядке? – спросил я.
Глаза у нее снова наполнились слезами, но прежде, чем они успели пролиться, Денна крепко зажмурилась и замотала головой.
– Нет, – ответила она. – Не совсем.
– Я могу помочь? – спросил я.
Денна утерла глаза рукавом рубашки.
– Ты уже помогаешь – просто тем, что ты здесь.
Она сложила письмо в маленький квадратик и запихнула его в карман. И снова улыбнулась. Это не была натянутая улыбка, из тех, которые надевают, как маску. Денна улыбнулась по‑настоящему, и улыбка вышла очаровательная, хоть и сквозь слезы.
Потом она склонила голову набок, пригляделась ко мне, и улыбка сменилась озабоченным видом.
– А ты сам‑то как? – спросила она. – Что‑то ты осунулся.
Я слабо улыбнулся. Моя улыбка вышла натянутой, я и сам это понимал.
– Да так себе. Нелегко мне приходится в последнее время.
– Надеюсь, все не так плохо, как можно подумать по твоему виду, – заботливо сказала она. – Ты что, не высыпаешься?
– Ага, – признался я.
Денна набрала было воздуху, чтобы что‑то сказать, потом замолчала и прикусила губу.
– Ты ни о чем не хочешь поговорить? – спросила она. – Не знаю, смогу ли я чем помочь, но…
Она пожала плечами и переступила с ноги на ногу.
– Мне и самой плохо спится. Я понимаю, каково тебе. Предложение помочь застало меня врасплох. Я почувствовал, как будто… Нет, не могу сказать, как именно я себя почувствовал. Это непросто выразить словами.
Дело было не в самом предложении. Друзья мне и так уже неутомимо помогали на протяжении многих дней. Сим всегда был готов помочь, но его помощь была другая. Надежная, словно хлеб. А мысль о том, что обо мне заботится Денна, что ей не все равно, была как глоток подогретого вина зимним вечером. И от этого в груди у меня разлилось сладостное тепло.
Я улыбнулся ей. Улыбнулся по‑настоящему. Ощущение было странное, и я подумал: сколько же времени я проходил хмурым, сам того не сознавая.
– Ты уже помогаешь – просто тем, что ты здесь, – искренне ответил я. – Мне достаточно увидеть тебя, и настроение улучшается, как по волшебству.
Денна закатила глаза.
– Ну да, конечно! Лицезрение моей зареванной физиономии – истинная панацея!
– А говорить‑то особо и не о чем, – сказал я. – Мне просто не повезло, вдобавок я сделал несколько глупостей, вот теперь и расплачиваюсь за это.
Денна ответила смешком, подозрительно похожим на всхлипывание.
– Ну да, со мной такого, конечно, никогда не случалось! – ответила она, скривив губы. – Что, когда ты дурак и сам во всем виноват, это еще хуже?
Поневоле и я усмехнулся ей под стать.
– Угу, – согласился я. – По правде говоря, я бы предпочел скорее где‑нибудь отвлечься, чем рассказывать о своих бедах.
– Ну, это я могу устроить, – сказала Денна, беря меня за руку. – Видит бог, ты не раз делал для меня то же самое!
Мы зашагали рядом.
– Что, правда?
– То и дело! – сказала она. – Так легко обо всем забыть, когда ты рядом!
Денна остановилась, и мне тоже пришлось встать рядом. Она взяла меня под руку.
– Нет, я не то хотела сказать. Я имею в виду, что, когда ты рядом, легко забывать.
– О чем забывать?
– Обо всем, – сказала она, и стало ясно, что она совсем не шутит. – Обо всем плохом, что есть в моей жизни. О том, кто я такая. Хорошо иметь возможность время от времени отдыхать от себя самой. И ты мне в этом помогаешь. Ты – моя надежная гавань в бескрайнем бурном море.
– Что, правда? – хмыкнул я.
– Ага, – беспечно кивнула она. – Ты мой тенистый клен в солнечный день.
– А ты, – сказал я, – нежная музыка за стеной.
– Неплохо! – сказала она. – А ты – неожиданно подаренный тортик в непогожий день.
– А ты – примочка, которая вытягивает яд из моего сердца, – сказал я.
– Хм… – неуверенно ответила Денна. – Не уверена, что мне это нравится. Сердце, полное яда…
– Ну да, – согласился я. – Это звучало куда лучше, пока я не сказал это вслух.
– Вот что бывает от смешения метафор! – сказала она и, помолчав, спросила: – Ты записку мою получил?
– Только сегодня, – сказал я, вложив в эти слова все свое огорчение. – Всего пару часов назад.
– А‑а! – сказала Денна. – Жалко. Ужин был вкусный. Я съела и твою порцию тоже.
Я попытался придумать, что бы такое ответить, но она просто улыбнулась и покачала головой.
– Шучу, шучу. По правде говоря, ужин был просто предлогом. Я хотела тебе кое‑что показать. А отыскать тебя непросто. Я уж думала, что придется ждать до завтра, когда ты будешь петь у Анкера.
Я ощутил укол боли в груди, такой сильный, что даже присутствие Денны не могло его пересилить.
– Да, удачно вышло, что мы встретились сегодня, – сказал я. – А то я не уверен, что буду играть завтра.
Денна склонила голову набок.
– Но ты же всегда поешь по вечерам в поверженье! Смотри не вздумай менять расписание. Мне и так непросто тебя найти!
– Кто бы говорил! – возразил я. – Мне никогда не удается поймать тебя дважды в одном и том же месте.
– Ну да, конечно, можно подумать, ты меня все время разыскиваешь! – отмахнулась она, а потом широко улыбнулась. – Ладно, это все не о том. Идем со мной. Я знаю, чем тебя отвлечь!
И она прибавила шагу, таща меня за руку.
Ее энтузиазм был заразителен, и я поневоле заулыбался, шагая следом за ней по извилистым улочкам Имре.
Наконец мы остановились у небольшой витрины. Денна преградила мне путь, едва не подпрыгивая от возбуждения. На ее лице не осталось и следа слез, глаза горели. Она закрыла мне лицо своими прохладными ладошками.
– Закрой глаза! – велела она. – Это сюрприз!
Я зажмурился, она взяла меня за руку, и мы сделали несколько шагов. Внутри магазинчика было сумрачно, пахло кожей. Я услышал, как мужской голос спросил: «Это он, да?» – и потом раздался шум передвигаемых предметов.
– Ну что, готов? – спросила меня на ухо Денна. По голосу я понял, что она улыбается. Ее дыхание щекотало мелкие волоски у меня на затылке.
– Понятия не имею, – честно ответил я.
Она фыркнула мне в ухо.
– Ну ладно. Открой глаза!
Я открыл глаза и увидел худощавого пожилого человека, стоящего за длинным деревянным прилавком. А перед ним лежал пустой футляр для лютни, раскрытый, как книга. Денна купила мне подарок. Футляр для лютни. Для моей украденной лютни.
Я сделал шаг вперед. Пустой футляр был длинный и узкий, обтянутый гладкой черной кожей. Петель на нем не было. Семь блестящих стальных пряжек опоясывали футляр, и верх снимался целиком, как крышка с коробки.
Внутри футляр был обтянут мягким бархатом. Я потрогал его и обнаружил, что подложка мягкая, но упругая, как губка. Ворс бархата был чуть ли не в сантиметр длиной, темно‑вишневого цвета.
Мужчина за стойкой слегка улыбнулся.
– У вашей дамы прекрасный вкус, – сказал он. – И она ничего не делает наполовину.
Он приподнял крышку.
– Кожа промаслена и провощена. Она двуслойная, между слоями проложены планки из каменного клена.
Он провел пальцем по кромке нижней половинки футляра, потом по соответствующей ей бороздке на крышке.
– Подогнано все очень плотно, так что воздух не проникает ни снаружи внутрь, ни изнутри наружу. Так что вам не придется беспокоиться, выходя из теплого и душного помещения в морозную ночь.
Он принялся застегивать пряжки.
– Дама была против латуни. Так что это светлая сталь. А когда пряжки застегнуты, крышка садится на уплотнение. Хоть в воду бросай, бархат внутри останется сухим.
Он пожал плечами.
– Разумеется, со временем вода все равно просочится сквозь кожу. Но возможности человека ограничены…
Перевернув футляр, он постучал костяшками пальцев по округлому дну.
– Кленовые планки я поставил потоньше, чтобы он вышел не очень массивным и тяжелым, поэтому я усилил корпус полосами гланской стали.
Он указал на ухмыляющуюся Денну.
– Дама просила поставить рамстонскую, но я объяснил, что рамстонская сталь прочная, но довольно хрупкая. А гланская сталь полегче и форму держит.
Он смерил меня взглядом.
– Молодой господин может, если пожелает, встать на него ногами – футляру ничего не сделается.
Потом он слегка поджал губы и посмотрел на мои ноги.
– Хотя я предпочел бы, чтобы вы этого не делали.
Он снова перевернул футляр.
– Надо сказать, это, пожалуй, лучший футляр, какой я сделал за последние двадцать лет.
Он подвинул его ко мне.
– Надеюсь, вы останетесь им довольны.
Я лишился дара речи. Со мной такое случается редко. Я протянул руку, погладил кожу. Кожа была теплая и гладкая. Потрогал стальное кольцо, к которому крепится наплечный ремень. Посмотрел на Денну – та буквально приплясывала от возбуждения.
Денна нетерпеливо шагнула вперед.
– Это еще не все! – сказала она, расстегивая пряжки так уверенно, что я сразу понял: она это делает не впервые. Денна сняла крышку и потыкала пальцем бархатное нутро. – Подложка изготовлена таким образом, чтобы ее можно было вынуть и переделать. Так что, какую бы лютню ты ни завел себе в будущем, этот футляр все равно для нее подойдет. И смотри еще!
Она нажала на бархат в том месте, где должен был находиться гриф, что‑то провернула, и крышка распахнулась, открыв потайное место внутри. Денна снова ухмыльнулась.
– Тоже моя идея! Нечто вроде потайного кармана.
– Тело Господне, Денна! – вымолвил я. – Он же, наверно, обошелся тебе в целое состояние!
– Ой, ну, знаешь, – сказала она с наигранной скромностью, – у меня кой‑чего было отложено…
Я провел рукой по мягкому бархату.
– Да нет, Денна, я серьезно. Этот же футляр, наверно, стоит не меньше моей лютни…
Я осекся, внутри у меня что‑то тошнотворно дернулось. Лютни, которой у меня больше нет.
– Прошу прощения, сударь, – вмешался человек за стойкой, – но, полагаю, этот футляр стоит намного дороже вашей лютни, разве что она у вас из чистого серебра.
Я еще раз погладил крышку, ощущая нарастающую тошноту. Я не знал, что сказать. Как я ей скажу, что лютню у меня украли, после всех ее трудов, потраченных на этот прекрасный подарок?
Денна возбужденно сияла.
– Давай‑ка поглядим, как туда ляжет твоя лютня!
Она махнула рукой, и мастер достал из‑под стойки мою лютню и уложил ее в футляр. Она вошла в него, как рука в перчатку.
Я разрыдался.
* * *
– Господи, как неловко‑то! – сказал я и высморкался.
Денна осторожно коснулась моей руки.
– Прости меня, пожалуйста! – повторила она уже в третий раз.
Мы сидели на тротуаре у магазинчика. С меня хватило и того, что я разревелся при Денне. Недоставало еще, чтобы на меня пялился владелец лавки.
– Я просто хотела, чтобы она подошла как следует… – говорила Денна. Лицо у нее было ошеломленное. – Я тебе записку оставила… Я думала, ты придешь на ужин, тут‑то я тебя и удивлю. Ты даже не должен был заметить, что она исчезла.
– Да нет, все нормально, – сказал я.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 90; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!