Телеграмма морского отдела 12-й армии начальнику оперативного отдела Днепровской военной флотилии В.Е.Дьяченко о боевых задачах флотилии на Припяти 32 страница
Во всех кириллических текстах Н.Н.Улащик заменял вышедшие из употребления буквы на соответствовавшие им современные, буквенные обозначения цифр—на арабские. Буква “ять” сохранялась везде, ибо, по словам составителя, она часто заменяла букву “и” (вьтязь—витязь; на свьте—на свить ); титла раскрывались.
Основные трудности возникли с выносными буквами. “Всего сложнее,--отмечал в предисловии Н.Н.Улащик,-- определить, следует ли ставить твердые или мягкие гласные и знаки “ъ” и “ь” после шипящих и “р”. В тобольском и ленинградском списках после “р” стоят то мягкие, то твердые гласные, то “ъ”, то “ь” Например, “царь”--с мягким , но в родит. падеже –“цара”. В основном составитель после шипящих ставил твердые гласные; если в строку вносилась буква “л”, то мягкий знак не ставился: “полский”, “велми” и т.д. Твердый знак ставился в конце слов после согласных везде; там же, где он встречался в оригинале и в середине слова, знак сохранялся составителем: “кънязь”. Все, добавляемые составителем буквы, заключались в квадратные скобки; названия народов и титулы князей писались со строчной буквы; киноварь передавалась полужирным шрифтом. Для всех текстов применялась современная пунктуация.
Летопись Панцырного и Аверки, ранее публиковавшаяся А.П.Сапуновым в 1-м томе “Витебской старины” в переводе на русский язык, передавалась с сохранением всех особенностей оригинала; при наличии грубых ошибок они оговаривались в текстуальных примечаниях. Если над буквами “z” и “ s” отсутствовали значки ( ` ), обозначавшие, что их следует читать как “ж” и “сь”, то редакция оставляла их без изменения.
|
|
|
“Хроника Быховца” печаталась по изданию Т.Нарбута 1846 г., т.е. на старобелорусском языке латиницей и сверялась с ее фрагментом, опубликованным И.Климашевским в “Noworocznike Litewskim na 1831 rok” по оригиналу, бывшему в распоряжении публикатора. Кроме того, Н.Н.Улащик и В.А.Чемерицкий привлекали для сравнения и другие публикации этого памятника ( в 17-м томе ПСРЛ, в 9-ти томной “Древней истории литовского народа” и др.). Это дало им возможность установить некоторые отклонения от оригинала, допускавшиеся С.Пташицким и Т.Нарбутом (Последние, в частности, печатали многие слова в польском произношении, смягчая букву “н” в середине слова: “Смоленьск”, Браньск” и т.п.).
Для восстановления утраченного в “Хронике” текста Н.Н.Улащик привлек другие источники: Ипатьевскую летопись, Хронику Стрыйковского; при этом восстанавливаемые слова и предложения давались им не в основном тексте, а в примечаниях.
В предисловии к 35-му тому ПСРЛ Н.Н.Улащик дал краткое описание каждой из публикуемых летописей с указанием мест их хранения, внешних особенностей, включая особенности языка, характер почерка и т.п. Им было отмечено, когда и кем обнаружена и описана летопись; приводились указания на все предыдущие публикации.
|
|
|
За исключением Ольшевской, список которой исчез до войны и летописи Красинского (погибла во время второй мировой войны), все остальные летописи публиковались по оригиналам с приведением разночтений, имевшихся в разных списках и предыдущих публикациях. В основу публикации пропавших летописей Н.Н.Улащик положил тексты 17-го тома ПСРЛ. При невозможности сверки текста с оригиналом (как это было с “Origo Regis” ) составитель отдавал предпочтение тексту 17-го тома ПСРЛ, учитывая “пунктуальность Пташицкого”.
Таким образом, публикацию белорусско-литовских летописей, предпринятую при поддержке М.Н.Тихомирова, следует рассматривать как значительное событие, благодаря которому была не только существенно расширена археографическая база, но и обогащена методика публикации таких важнейших повествовательных источников, как летописи.
“Дзякуючы гэтаму выданню,--отмечает современный исследователь белорусско-литовского летописания,-- шмат хто ўпершыню адкрыў для сябе цэлы пласт беларускай пісьмовай спадчыны, багаты і непаўторны свет нашай гераічнай і шматпакутнай гісторыі. На яго грунце было падрыхтавана іх навукова-папулярнае выданне у адным томе у перакладзе на сучасную беларускую мову у серыі “Літаратурныя помнікі Беларусі”, што ажыццяўляе выдавецтва “Мастацкая літаратура” .
|
|
|
С именем же академика М.Н.Тихомирова и деятельностью Института истории АН СССР связана публикация в 1970-80-е гг. и другого важнейшего источника по истории Беларуси, теперь уже актового характера. Речь идет о “Полоцких грамотах Х111—ХУ1 веков”
Идея отдельного издания документов, ограниченных хронологическими и географическими рамками, возникла еще в 1960-е гг., когда будущий составитель “Полоцких грамот” А.Л.Хорошкевич по иниицативе М.Н.Тихомирова вела собирание материалов по истории Полоцкой земли. В защищенной ею в 1974 г. докторской диссертации “Очерки социально-политической истории Северной Белоруссии в ХУ веке” грамоты давались в качестиве приложения.
Предпринимая затем отдельное издание грамот (в 5-ти вып., ротапринтным способом: Вып. 1., М., 1977; Вып. 11. М., 1978; Вып. 111. М., 1980; Вып. 1У. М., 1982; Вып. У. М., 1985; Указатели. М., 1989), составитель исходил из того, что этим шагом изучение истории Полоцкого княжества и полоцкой земли в Х111—ХУ1 вв. будет поставлено на прочную документальную основу. Таким образом, в основе выбора объекта публикации лежал преимущественно историографический фактор (необходимость изучения истории данного региона).
|
|
|
Уже на этапе отбора документов для публикации А.Л.Хорошкевич столкнулась с рядом проблем, обусловленных особенностями политической истории Полоцка и Полоцкого княжества. Дело в том, что под указанным названием –“полоцкие грамоты”—в сборник включались документы как Х111—Х1У вв., когда Полоцкое княжество существовало самостоятельно, так и документы конца Х1У—ХУ1 вв., когда княжество потеряло самостоятельность и вошло в состав Великого княжества Литовского. Это обстоятельство составитель оговаривает в предисловии, отмечая при этом: “Довольно большое количество документов, касающихся внутреннего положения Полоцка, происходит из литовской великокняжеской канцелярии и лишь условно может быть названо “полоцкими” документами. Однако поскольку без этих документов история Полоцкой земли выглядела бы крайне односторонне, и они включены в издание”.
Вдвойне условным было название и вида документов—“грамоты”. Во-первых, под ним объединялись весьма разнообразные документы, создававшиеся в древности: акты, делопроизводственная переписка, договоры и т.п.Во-вторых, с половины ХУ в., когда в языке стало заметно сказываться польское влияние, в Полоцке вместо термина “грамота” начинает применяться другое слово --“лист”.
В сборник вошло 325 документов: из них 110 публиковалось впервые. В соответствии с содержанием они условно подразделялись на два раздела. Первый составляли документы, характеризовавшие дипломатические сношения Полоцка и Полоцкой земли с Ливонией, Московским государством, Короной Польской. Во второй вошли материалы, свидетельствовавшие о внутренней истории Полоцкой земли. Документы первого раздела извлечены преимущественно из бывшего Рижского городского архива, а также архивов Геттингена, Гданьска, Варшавы; грамоты второго раздела хранились в 1—40 книгах записей , 1—5 книгах судных дел Литовской метрики, а также в архивах бывших городских и церковных учреждений, в частных архивах.
В сборнике преобладали документы международного характера. Это объяснялось тем, что они откладывались в архивах за пределами Беларуси, где им была обеспечена большая сохранность. “Бурная политическая история Полоцка,--подчеркивала А.Л.Хорошкевич,-- входившего то в состав Великого княжества Литовского и Речи Посполитой, то Русского государства(с 1564 по 1581 гг.), то вновь завоеванного Речью Посполитой, то, наконец, вернувшегося в состав России, уже в пределы Российской империи, не способствовала сохранению памятников письменности и в первую очередь актов.Частные архивы уничтожались вместе со сменой владельцев земли. Та же участь постигла большинство монастырских архивов, погибших в результате превращения православных монастырей в униатские или католические”.
А.Л.Хорошкевич проделала значительную работу по выявлению, археографической подготовке и комментированию публикуемых документов. Достаточно сказать, что на 500 страниц текста собственнно документов вместе с легендами (опубликованы в 1, 11 и части 111-го выпусков ) приходится 360 страниц комментариев (занимают часть 111-го, 1У и часть У-го выпусков), а также историко-археографическое предисловие (39 страниц 1-го выпуска) и источниковедческий очерк “Полоцкие грамоты как исторический источник” ( 155 страниц У-го выпуска). К сборнику в виде отдельной книги приложены указатели: именной, географический, предметно-терминологический. Здесь же находятся списки замеченных опечаток и филиграней на документах, хранившихся в Рижском архиве (знаки систематизированы в таблице по алфавитному принципу с отсылкой к номерам грамот, с указанием их публикаций и т.п.).
Особый интерес и научно-методическое значение имеет названная составителем “правилами публикации” археографическая часть предисловия, а также его историческая часть, в которой содержится не только обстоятельная характеристика публикуемых документов, но и излагается история всех предшествовавших публикаций этого вида источников.
В сборник вошли документы, которые дошли в подлинниках (172), копиях (147), в виде актов-пересказов (25). Составитель включил в публикацию и три подложных документа, изготовленных в конце ХУ—ХУ11 вв и отнесенных к Х1У—ХУ вв. Большинство грамот написано кириллицей; 22 документа исполнены на немецком, 7—на латинском, 4—на польском языках. Кроме того, две грамоты сохранились и в русском (белорусском) подлиннике, и в немецком переводе.
При археографической обработке документов , в частности, при составлении заголовков, А.Л.Хорошкевич столкнулась с проблемами, обусловленными неразработанностью принципов классификации документов Х111—ХУ1 вв., поэтому она совершенно оправданно включила в заголовки и самоназвания документов; напр.: [1486 г.] августа 1.—Уставная грамота (“декрет”) в.к.л. и кор. пол. Казимира о сборе госналогов с бояр, мещан и др. горожан г. Полоцка, о порядке решения городских дел, о восстановлении должности подвойских и запрещении пол. еп. держать закладней в городе (№ 195);[ 1496 г.] июля 15.-- Судная грамота (“привилей”) в.к.л. Александра по делу пол. бояр и мещан с архиеп. пол. Лукой о принадлежности Никольского Лученского монастыря (№ 214); [1499 г.] июля 12.—Уставная грамота ( “вырок”, “постановенье”) в.к.л. Александра боярам и мещанам о наместничьем и войтовском суде (№230) и др.
В зависимости от происхождения документов решались вопросы передачи их текстов. Так, подлинники воспроизводились с максимальной точностью, с сохранением вышедших из употребления букв(“ижица”, “ять”, “юсы”, “фита”, “омега” и др.). Выносные буквы вносились в строку и выделялись курсивом; восстановленные буквы заключались в круглые скобки: Кн з(ь) Гердень клан етьс(я) всем темь, кто видить/ сую грамот(у)...”—[1263 г.] декабря 28.—Договорная грамота кн. Лит. Герденя с лив. Магистром (Кондрадом фон Мандерном) и гг. Ригою, Полоцком и Витебском (№ 1).
При этом пропущенные буквы восстанавливались в соответствии с нормами языка Х1У—ХУ вв. (если их можно было определить по материалам грамот), или современного русского языка. Мягкий знак восстанавливался перед гласными, в конце слов и в окончаниях глаголов настоящего и будущего времени в 3-м лице.
Тексты позднейших копий передавались по упрощенной транскрипции, с употреблением букв современного алфавита. Буквенные обозначения цифр во всех грамотах заменялись арабскими цифрами (исключение составляли лишь спорные случаи). В подлинных грамотах конец строки обозначался одной вертикальной линией, конец страницы—двумя линиями. Ошибки писцов в тексте не исправлялись; правильное прочтение предлагалось в подстрочных примечаниях.
Учитывая отсутствие у большинства публикуемых документов точных дат и с учетом сложности их установления составитель оправданно вынес обоснование датировки грамот в примечания по содержанию ( а не в подстрочные, что характерно для документов нового и новейшего времени).
Особое значение имели легенды. В них помещались сведения о месте хранения документа, времени его написания или составления копии. В легендах к подлинным документам сообщались также их размеры, указывались степень сохранности, наличие дефектов, материал (если документ был написан не на бумаге). При наличии филиграни и печати в легенде приводились их описания; здесь же воспроизводились все позднейшие пометы на лицевой и оборотной сторонах, отмечались предыдущие публикации документа (как полные, так и частичные).
Скрупулезность в передаче текстов, высокий уровень научно-справочного аппарата, особенно примечаний по содержанию, дают основание причислить “Полоцкие грамоты” к разряду археографических публикаций научного типа. Особого внимания заслуживает то обстоятельство, что составитель указал на необходимость разработки проблем дипломатики применительно к публично-правовым и частно-правовым актам белорусского происхождения. Обозначив данную проблему, составитель в дальнейшем попытался решить ее, подготовив совместно с известным российским специалистом в области дипломатики С.М.Каштановым “Методические рекомендации по изданию и описанию Литовской метрики” (Вильнюс, 1985). Рекомендации явились результатом не только научных изысканий обоих ученых, но и своеобразным итогом их деятельности в сфере практической археографии
Лекция 14. Развитие практической археографии в Беларуси в конце 1950—80-х гг.
Открывшаяся с середины 1950-х гг. перспектива публикации ранее нетронутых документальных материалов требовала осмысления и анализа всего, что было издано в Беларуси ранее. Это имело не только познавательное, но и сугубо практическое значение, поскольку давало возможность определить “документальные лакуны”, образовавшиеся в отечественной исторической науке и наметить пути по их заполнению.
Опубликованный в “Информационном бюллетене Архивного управления МВД БССР” обзор публикационной работы в Беларуси за 40 лет (автор —сотрудник научно-издательского отдела управления М.Ф.Залога) содержал почти полный перечень сборников документов, изданных в Беларуси в 1917—1957 гг. В нем был дан их анализ с точки зрения археографии; кроме того, в обзоре ставились некоторые вопросы методического и организационного характера, связанные с публикацией документов.
Подводя итоги археографической работы за рассматриваемый период, автор обзора как положительный факт отметил выход в свет документальных сборников по истории революционного движения, расширение хронологических рамок публикаций, введение в научный оборот новых видов источников. Вместе с тем Залога совершенно справедливо указывала, что вопросы методики издания исторических источников археографами не обобщались, а это вело к отставанию теории и методики археографии от практики публикации документов.
Особенность публикационной работы в послевоенный период, по мнению автора обзора, состояла в том, что в это время повысился научный уровень документальных сборников, чему способствовало следование публикаторами “Правилам издания документов ГАФ СССР” (М.,1945). Характерным для организации работы стало кооперирование архивных и научных учреждений, что давало возможность избегать параллелизма, повторной публикации документов и пр.
Как положительное явление автор отметил руководство и контроль, которые ЦК КПБ осуществлял над всей публикационной работой . . С данным замечанием трудно согласиться, зная о том противодействии, которое идеологические отделы ЦК КПБ оказывали попыткам некоторых историков и археографов республики включить в готовившиеся сборники документов “идеологически невыдержанные материалы” или материалы, “льющие воду на мельницу наших идеологических противников”.Ведь известно, что именно благодаря “руководству и контролю” со стороны ЦК КПБ не увидели свет документальные публикации о репрессиях в 1930-1950-е гг., о видных деятелях национальной культуры и науки, а изданные сборники о национально-государственном строительстве оказались в значительной степени урезанными,а потому—малополезными.
И тем не менее, несмотря на подобные, кажущиеся нам сомнительными выводы, а также наличие в обзоре М.Ф.Залоги ошибок фактического и методического характера, , в целом он имел позитивное значение как первая попытка подвести итоги сделанному, и, что самое главное, наметить направления дальнейшего движения. В нем, в частности, предлагалось приступить к подготовке сборников документов, освещающих события гражданской и Великой Отечественной войн, а также продолжить издание книг Литовской метрики, историко—юридических актов и т.п. .
Главным объектом публикации отечественных архивистов и археографов во второй половине 1950—х гг. стали документы, раскрывавшие историю подготовки и проведения Октябрьской революции в Беларуси, а также последовавших вслед за ней событий. Работа по их изданию стала составной частью пропагандистской кампании, развернувшейся в СССР и посвященной 40-летнему юбилею революции. Отметим, что в ходе ее было издано 203 сборника документов (против 148, посвященных революции 1905—1907 гг.).
Огромные размеры данного тематического издания и отсутствие координации при их подготовке вело к неизбежным в таких случаях многократным публикациям одних и тех же документов (например, работ В.И.Ленина, решений большевистских комитетов и организаций и пр.), разнобою в структуре, справочном аппарате сборников, отсутствию унификации в приемах археографической подготовки документов и пр.
Не избежали этих недостатков и вышедшие в 1957 г. в Минске 2 тома сборника документов и материалов “Великая Октябрьская социалистическая революция в Белоруссии”, подготовленные Институтом истории партии при ЦК КПБ, Институтом истории АН БССР, Архивным управлением МВД БССР. Они включали 1517 документов, хранившихся в ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС, ПА ИИП при ЦК КПБ, центральных и местных государственных архивах, музеях, библиотеках. В сборнике широко использованы центральные и местные периодические издания: “Правда”, “Звезда”, “Молот”, “Буревестник”, “Солдатская правда”, “Фронт” и др. Составители включили в двухтомник и “наиболее ценные” по их мнению документы, ранее уже публиковавшиеся в сборниках “Кастрычнік на Беларусі” и “Из истории установления Советской власти в Белоруссии и образования БССР”. Непременными атрибутами каждого тома являлись статьи В.И.Ленина, решения коммунистической партии, декреты Советского правительства и др. аналогичные документы.
Документы первого тома сгруппированы в два раздела, хронологически охватывавшие период от победы февральской революции до 25 октября 1917 г. Они свидетельствовали о свержении самодержавия в Беларуси и на Западном фронте, создании и деятельности Советов, социал-демократических организаций и групп. Большое внимание в томе было уделено Минской городской милиции, возглавляемой М.В.Фрунзе. В томе публиковались протоколы 1 Северо-западной областной конференции РСДРП(б), состоявшейся в сентябре 1917 г. и завершившей оформление областной партийной организации в Беларуси, а также резолюции П конференции (октябрь1917 г.) о пересмотре партийной программы. Документы тома освещали аграрные выступления крестьян, борьбу против корниловщины и т.п.
Второй том включал документы и материалы начиная с 25 октября 1917 г. и по март 1918 г. Они раскрывали процесс формирования органов государственной власти и органов государственного управления в Западной области и на фронте, их взаимоотношения с национальными организациями, свидетельствовали о борьбе против польских легионеров и кайзеровских войск. В томе широко представлены также резолюции, решения собраний рабочих, крестьян, солдат об отношении к Учредительному собранию. Здесь публиковались сохранившиеся документы и материалы о работе Ш Чрезвычайной Северо-западной областной и фронтовой конференции РСДРП(б) (декабрь 1917 г.). В то же время в сборнике совершенно недостаточно отражена история национального движения; документы о создании и деятельности Белорусского национального комитета, проведении 1 Всебелорусского съезда(декабрь1917 г.) и др. публиковались с купюрами и сопровождались тенденциозными примечаниями
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 154; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!