Первый древний текст летописи Нестора 15 страница
Пагубнейшую роль в распространении эсперантизации социалистических стран сыграло решение масонского большинства ЮНЕСКО, в соответствии с которым в 1959 году отмечалось 100-летие со дня рождения Лазаря Заменгофа. Внутренние эмигранты с помощью доверчивых гоев использовали эту дату для легализации эсперантизма именно как политического движения внутри наших стран. И это в то время, когда одна из главных улиц центра Тель-Авива носит имя Заменгофа, а рядом – целый букет улиц, названных именами других матерейших сионистов.
Безликая для арийцев эсперантизация всё более и более захватывает разные области нашей жизни и в первую очередь культуры, превращая их в массовую форму иудофильской интернационализации. А ведь ещё в 1909 г. в журнале «Весы» в статье под заголовком «Штампелёванная культура» Андрей Белый писал:
«Странно и страшно сказать, но приходится.
Это – пришлые люди: обыкновенно оторванные от той нации, в недрах которой они живут: количество их увеличивается, а влияние критики и культурных начинаний увеличивается в обществе также; главарями национальной культуры оказываются чуждые этой культуре люди; конечно, не понимают они глубин народного духа, в его звуковом, красочном и словесном выражении. И чистые струи родного языка засоряются своего рода безличным эсперанто из международных словечек, и далее: всему оригинальному, идущему вне русла эсперанто, бессознательно (а иногда и сознательно) объявляется бойкот...»
|
|
|
Штемпелеванная иудеями «культура» в наши дни как никогда ранее становится новым невидимым предбанником масонизации людей в угоду Сиону.
«Бесспорна отзывчивость евреев к вопросам искусства, – продолжает А.Белый, – но равно беспочвенные во всех областях национального арийского искусства (русского, французского, немецкого), евреи не могут быть тесно прикреплены в одной области; естественно, что они равно интересуются всем, но интерес этот не может быть интересом подлинного понимания задач данной национальной культуры, а есть показатель инстинктивного стремления к переработке, к национализации (иудизации) этих культур (а, следовательно, к духовному порабощению арийцев); и вот процесс этого инстинктивного поглощения евреями чужих культур (приложением своего штемпеля) преподносится нам, как некоторое стремление к интернациональному искусству».
«Штемпелеванная культура, – с горечью констатировал А.Белый, – совершает своё завоевание. Русское общество должно, наконец, понять, что навязываемая ему «штемпелеванная культура» – не культура вовсе».
Блестящим подтверждением этих слов Андрея Белого является всё, с позволения сказать, творчество «великого Ле Корбюзье», как его почтительно именуют всё те же сыны Сиона. И это не зря: Корбюзье – апостол Сиона в архитектуре. Сейчас на огромных просторах земного шара раковой опухолью с бесчисленными метастазами расползается его эсперантизированная градостроительная штамповка, самый вид которой уже формирует психологию масонского интернационализма.
|
|
|
Выступая 10 ноября 1924 года в международной масонской ложе «Звезда Востока», которая по определению самого Корбюзье (Ле Корбюзье, «Архитектура XX века», М., 1970, стр. 67) является «международным объединением, предвещающим наступление нового периода и коренное преобразование форм мышления и социальных отношений», он так резюмировал свою лекцию:
«Мы за новые пути в создании городов. Что же касается Парижа, Лондона, Берлина, Москвы или Рима, то эти столицы должны быть полностью преобразованы собственными средствами, каких бы усилий это ни стоило и сколь велики ни были бы связанные с этим разрушения. Единственный возможный проводник здесь, повторяю – это геометрический дух» (там же, стр. 79).
Всю свою ненависть к историческому наследию гойской архитектуры, свою кровожадность к сторонникам и защитникам национальной архитектуры талмудист Корбюзье декларирует в так называемом «Плане Вуазен» для Парижа, по которому он предлагал снести всю центральную часть города и заменить её самым настоящим кладбищем из крестообразных небоскребов (см. там же, стр. 24). План Вуазен предусматривал:
|
|
|
«Сначала расчистка территории (т.е. снос наиболее ценной исторической части города – В.Е.). Необходимо уничтожить улицу-коридор... Из улиц-коридоров образуются города-коридоры. Весь город превращается в коридор. Какое непристойное зрелище! Мы в состоянии уничтожить все коридоры... уничтожить дворы... и окружить ряды домов свободным пространством». (Там же, стр. 102).
И вот результат: в тех районах наших городов, где эта планировка осуществлена по рецептам «великого» кошерного архитектора, человек постоянно чувствует себя неуютно: он постоянно на виду, постоянно продувается ветрами и простужается, в то время, когда в ненавистных «великому» улицах-коридорах тепло и уютно даже в трескучие морозы; унылый штампованный ландшафт примитивных геометрических форм давит на психику и притупляет интеллект. Всё это и нужно сынам Сиона – превратить гоя в тупой бездумный двуногий скот, который к тому же постоянно чувствует, что каждый его шаг просматривается, о чём кричат сами же сыны Сиона в антисоветских целях.
|
|
|
План Вуазен предусматривает два способа «расчистки территории»:
«Терапию» – снос одной стороны улицы ради её расширения. Способ был, например, опробирован при расширении ул. Горького в Москве. Но этот способ «великий» считает полумерой.
Наиболее желательным для него является:
«Хирургия» – прорубание улиц-просек по живому организму города, как было апробировано на примере Нового Арбата в Москве, ныне застроенного зданиями, символизирующими главные ценности иудаизма: пятикнижье, 10 заповедей Моисеевых, Талмуд, свиток Торы, каббалу, угнетенное еврейство и т.д.
Прорубание главных улиц-просек радиального характера с излюбленными Сионом шестью лучами как ни странно почти точно совпадают на плане Корбюзье (стр. 96—97) и генпланом Москвы 1971 г. (см. схему БСЭ, т. 7, 1972 г., стр. 214).
«Хирургическое вмешательство решает проблему» – в восторге восклицает Корбюзье (стр. 102).
Но ведь естественно возникает и оппозиция патриотически настроенных национальных сил, которых «великий», не обучавшийся архитектуре в специальных учебных заведениях, презрительно называет академиками?
«Академизм кричит: Нет!» – констатирует «великий».
Как же с ним быть? У «великого гуманиста» на это готов ответ, полный исконной сионской кровожадности:
«Мудрый халиф из «Тысячи и одной ночи» призвал бы к себе всех академиков, всех фанатичных защитников старого Парижа, содрогающихся при виде того, как сносятся ветхие дома, и, наконец, всех консерваторов старого закала и сказал бы им:
«Вы бывали в городе, в тех кварталах, которые хотят снести и заново перестроить, – в центре Парижа? Нет? Так ступайте же туда и вы избавитесь от ваших застарелых убеждений. Если нет, я прикажу отрубить вам головы и буду считать вас врагами всякой жизни, врагами города и страны (старая масонская формула: «враг народа по отношению ко всякого рода инакомыслящим, культивируемая масонами со времен Великой французской революции – В.Е.). Если вы будете стоять на своем, я осужу вас как лжесвидетелей, как трупных червей, как людей, которые в статьях, печатаемых чересчур доверчивой и беззаботной прессой, гасят всякую живую искру, способную возжечь над городом свет нашей эпохи» (стр. 105), т.е. масонский «свет» Люцифера!
Л.М.Каганович, лично знакомый с «великим архитектором», как нам известно, с точностью выполнил внушение последнего, облеченное в слова халифа.
Но Корбюзье этого мало! Он хочет быть всемирным палачом национальных архитектур и тех, кто их защищает.
«Все крупные города мира переживают ныне тяжёлый кризис. Время течет быстро. Если мы его упустим, для Парижа это может кончиться трагедией», – лжесвидетельствует Корбюзье.
Однако время рассыпало в прах это лжесвидетельство: непринятие «Плана Вуазен» спасло Париж. Принятие же Кагановичем основных просечно-геометрических концепций «великого» очень много безвозвратно погубило в Москве, испохабило её черты и погубление это продолжается и дальше.
А представьте себе, чтобы было, если бы на месте взорванного рукой самого Кагановича Храма Христа-Спасителя под видом конкурсного проекта Дворца советов Корбюзье удалось бы построить скинию завета в стиле модерн?!
Его «Дворец советов» – сионский паук на 13 сатанинских ногах-коленах. Это похлеще, чем испохабить центр Парижа после его «расчистки» крестообразными и звездообразными небоскребами согласно «Плану Вуазен»!
По конкурсному плану Корбюзье 1931 года символика мнимого «Дворца советов» потрясающе проста и нагла: восемь огромных железобетонных колен (стр. 114-119) покрывающих главный холл, символизируют детей Авраама (цифра 8 – число Авраама согласно каббале). Огромная дуга-радуга – символ Яхве, находящегося в договорных сношениях с Авраамом через посредство 8 подпорок дуги-радуги. Переходная галерея соединят скинию договора (завета) Авраама и Яхве с масонской ложей, что подчеркивают пять железобетонных колен над этим зданием. Символично и обращение этой пятерки именно в сторону Кремля.
Дико, нелепо и неуместно смотрится корбюзьевый проект «Дворца советов» на фоне Москвы – буквально, как на корове седло! Каждому ясно! Но Москва – треф, её не только можно, но и нужно похабить, да ещё с издевкой: скиния иудейская – на месте Храма Христа-Спасителя!
Казалось бы, полным диссонансом с доктриной прорубки просек по живому телу старых городов Европы и заполнением расчищенного пространства примитивами геометрических фигур звучит письмо Корбюзье мэру Венеции, которое мы считаем целесообразным привести:
«30 октября 1962 г.
...Власти должны объявить Венецию священным городом.
В Венеции не должно быть никаких промышленных предприятий, оказывающих разрушительное воздействие на творения минувших веков.
...Венеция – это закрытый город. Она окружена водой.
На территории Венеции нет никакого колёсного движения, и это самое поразительное явление во всём мировом градостроении. Это чудо.
Вы не имеете права менять облик этого города.
Вы не имеете права допускать в Венеции архитектурный и урбанистический беспорядок американского типа.
...Да, я строил небоскребы двухсотметровой высоты, но я возводил их там, где они уместны. Заклинаю Вас, не губите Венецию».
Что случилось? Ведь Венеция – город в гойской стране Италии! Не сам ли Корбюзье предлагал рубить просеки вдоль по Риму и расчищать там стройплощадки для железобетонных коробок? Может быть он чтит венедов?
Ларчик открывается просто! Для «великого гуманиста» Рим – треф, обречённый на разрушение раввинами за многие «грехи», особенно – за разрушение его императором Титом храма иерусалимского. Другое дело Венеция! Банкиро-купеческий спрут венецианских евреев протянул из этого города в средние века свои щупальца в отдалённые части мира. Многие крещённые венецианские евреи веками притворялись христианами, справляя свои иудейские службы за надёжными стенами своих домов, в дополнение окружённых со всех сторон капеллами. На многих зданиях – маген-довиды. Многие тайны ещё не раскрыты. Итальянский номинально город, город, оседланный иудейским спрутом, – это бесспорный кошер! Но особенная кошерность Венеции – это её торговля славянскими рабами. Поэтому её нужно защищать от архитектурного и урбанистического беспорядка американского типа всеми силами. И это в то время, когда вся жизнь Корбюзье отдана насаждению именно этого беспорядка в гойских, трефных городах, причём там он насаждал этот беспорядок, требуя рубить головы и объявлять лжесвидетелями всякого, кто вставал на их защиту. Треф должен быть разрушен! Треф должен быть осквернен! А вот, к примеру, кошер старопражской синагоги и варшавского гетто должен отстаиваться всеми силами! Равно как московские метростроевцы любовно протянули свои конструкции в обгиб не имеющего никакой архитектурной ценности здания московской синагоги на улице Архипова, здание, которое уродует, засоряет и портит облик Москвы и бесспорно подлежит немедленному сносу! Но ведь это здание – кошер! Попробуй кто заикнуться в ГлавАПУ! Ведь кумир этого учреждения – Корбюзье!
Центр Парижа можно уничтожить безжалостно. «Париж, Рим, Стамбул построены на перекрестках дорог, протоптанных копытами ослов». «Осел ступает зигзагами, ступает лениво, рассеянно...» «Человек идёт прямо». Эта доктрина дорого обошлась: теплые непробиваемые ветрами города, в которых, в кривых улочках-коридорах, в самую лютую ветряную погоду тихо, заменяются прямыми, продуваемыми со всех сторон улицами без стен. Простуда косит людей, уносит жизни раньше времени в могилы, добавляет миллионы дополнительных трудностей неиспользованных по болезни. Вот цель этой ослиной доктрины «великого»! А ведь города с кривыми улочками строили великие зодчие, умудрённые вековым опытом, заботясь не только о красоте города, но и о здоровье в нём проживающих! Прямые улицы Корбюзье действительно стали дорогами для «гоев-ослов», которые под гипнозом этого раввина уродуют свои города и своё здоровье. Таков лжесвидетель Корбюзье!
На суперобложку книги Корбюзье «Архитектура XX века» вынесен его опять же «великий» (как же иначе?) «модулер». Он выполнен в традиционных масонских цветах французского флага – сине-красно-белом плюс сатанинский чёрный: цвет того, кому в конечном итоге поклоняются масоны и иудеи. Модулер предназначен для расчетов построек, исходя из размеров гоя, для которого и предназначаются все постройки, а не Корбюзье. Гой, естественно, изображён мускулистым, рукастым, с маленьким черепом биологическим роботом Големом – вековой мечтой раввинов о создании «человека служебного». Цвет фигуры, естественно, – чёрный.
Сам «великий» объявляет, что к созданию модулера его вынудила, в конечном итоге, французская революция, которая заменила единицы измерения, связанные с размерами частей тела (локоть, палец, дюйм, фут (стопа), пядь, шаг) и перевела их в абстрактный символ метра. Корбюзье признаётся, что старые меры были неудобны в пересчётах, но идеальны для архитекторов Пантеона, индийских храмов и прочего, т.к. здания строились, исходя из пропорций и нужд человека и его тела. «Метр, как и его основные части, безразличен к человеческому росту, тем более, что, как правило, в природе нет людей одного или двух метров», – признаёт Корбюзье. «Применяя в архитектуре абстрактный метр, можно сбиться с верного пути. Иное дело архитектура фут-дюйм, преодолевающая все вековые преграды уверенно».
«Тяжёлая индустрия… должна наладить серийное производство элементов дома. Строить серийные дома. Жить в серийных домах. Понимать смысл серийных домов», – писал он ещё в 1921 году. Очевидно, что серийные дома предназначаются для гоев, которые всё более и более становятся серийными «людьми служебными» – вековой мечтой раввинов. Для серийного гоя-робота необходимо так спланировать серийное жилище, чтобы в его железобетонной коробке был минимум квадратных метров на одну голову, минимум высоты потолка, минимум комнат. К примеру, с иезуитско-раввинистическим расчётом сыграть на классовых чувствах гоя-работника – столовая как отдельная комната объявляется буржуазным пережитком. «Весь ритуал жизни буржуа строится на отрыве кухни от столовой и на соседстве столовой с гостиной. Но сейчас такие времена, когда скоро во всём свете не найдётся людей, готовых идти в прислуги. Острая нехватка домработниц наблюдается и у нас. Современное общество... возвращается к одному определяющему моменту: огонь-очаг-кухня, столовая – всё это объединяется в один комплекс, в одной-единственной комнате. Именно здесь собирается вся семья». Итак гой-служебный даже у себя дома должен быть приучен есть как кухарка: на кухне – это должно стать общепринятой нормой. Заодно постоянное вдыхание кухонных запахов, газа, гари и т.д. подсократит гоям продолжительность их жизни.
Первоначально модулер брал за основу рост гоя 175 см. Потом Корбюзье пришёл к выводу, что акселерация и расчёт на будущее заставляет взять за единицу ненавистную высоту гоя-голиафа» – 183 см. Однако невидимая праца еврейского Давида всё равно должна убить гойского Голиафа. Так, при размере 183 см, а с вытянутой рукой – 226 см для такого Голиафа достаточна санитарная норма потолка в 250 см. Для зажиточных гоев, а также для богоизбранных модулер допускает высоту потолка более 275 см (кооперативная квартира). Но подобная максимальная скученность гоев служебных «оправдывается» следующим лжесвидетельством Корбюзье, предусмотрительно высказанным ещё ранее: «Международная статистика, – писал он в письме к Гинзбургу, – свидетельствует о том, что самая низкая смертность наблюдается там, где наибольшая плотность населения: по мере концентрации смертность понижается. На этот счёт имеются неопровержимые данные».
Для гоя-служебного модулер предусматривает такие типовые размеры как ступенчатую эскалацию цифр в см, чередующуюся каббалистическими 16 и 27: 1) 27 см высота сидения мебели модерн, 2) плюс 16 см = 43 см – высота нормального стула, унитаза, 3) плюс 27 см = 70 см – высота стола, 4) плюс 16 см = 86 см – жёсткая опора для рук человека (мойка, верстак), 5) плюс 27 см = 113 см (центр тела – пупок) – высокий верстак, 6) плюс 27 см – 140 см высота конторско-биржевой стойки, стола в столовых для еды в стоячку и т.п., 7) плюс 16 см, плюс 27 см – 183 см – рост гоя служебного, 8) ещё плюс 16 см, плюс 27 см = 226 см – гой стоит с вытянутой вверх рукой – это его высота до конца вытянутых пальцев руки.
Вся эта несложная комбинация преподносится ввиде цветной красно-синей ленты, напоминающей приятную для иудейского глаза змею, обвитую вокруг посоха Моисея.
При переводе в футы, указывает Корбюзье, все эти размеры совпадают с полными футами – дюймами, например, стандартный рост гоя служебного 183 см равен 6 футам и т.д. Вся «великая» заслуга Корбюзье заключается в переводе абстрактных метрических единиц в отрезки, которыми пользовались архитекторы прошлого, исходя из естественного деления человеческого тела. Естественно, что облечение этих расчётов в привычный для каббалистов и масонов якобы символико-магический вид не могло не привести в восторг поклонников каббалы во всех частях света: отсюда такая шумиха и такое создание раздутого паблисити Корбюзье как творца «гениального модулера». Как и раньше это типичный пример оседлания и каббализации старых прописных истин, найденных ненавистными для иудеев гоями древних цивилизаций.
«Модулер – инструмент, который должен находиться на чертежном столе рядом с циркулем», – утверждает Корбюзье с присущей «богоизбранным» беззастенчивостью.
– “ –
«Гениальность» белых домов-прямоугольников с плоской крышей и без карнизов, опирающихся на колонны – это не больше не меньше, чем дорогой сердцу Израиля традиционный тип ближневосточной постройки. Разница только в материале и размерах. На Ближнем Востоке колонны деревянные – между ними скот и кухня открытого типа. В железобетонных коробках Корбюзье – под домом – гараж. Плотный саман в малодождливом климате Ближнего Востока даже при плоской крыше хорошо держит воду – не хуже портландского цемента в евро-американских условиях погоды. У Корбюзье на крыше бетонной коробки – место отдыха, сад. У ближневосточных жителей плоская крыша – тоже место отдыха, правда, без сада. Если добавить, что даже и типовой, «серийный» ближневосточный дом тоже не придуман самими евреями, а украден вторгшейся в Палестину дикой кочевой ордой евреев в 1250 г. до н.э., оседлан как изобретение и присвоен себе, то Корбюзье – не более, чем вор, укравший «дубинку» у своих вороватых предков. И если русский может гордиться тем, что изба – его собственное изобретение – великий шаг вперёд на пути человеческого прогресса, то для иудея, согласно Шулхан-Аруху, «имущество гоя есть добро, никому не принадлежащее, и должно расцениваться евреем как находка». Поэтому он по иудейскому праву твердо уверен, что найденный ими и отобранный ещё в древности у древних палестинцев типовой ближневосточный дом есть, начиная с 1250 года до н.э., еврейское национальное достояние, которым следует гордиться, гордиться и внедрять как своё собственное при помощи таких лиц, как Корбюзье.
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 103; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!