Хэйдон, глядя вниз, нашла успешной Свою работу.

 

– ... И таким образом финальная часть моего/Зора плана была приведена в исполнение, – закончил Рем. Он поднял руку по направлению к Рику и Лисе Хантерам. – И цикл событий снова возвращается к Земле. Последняя планета, что выбрал Зор для засева, или, скорее, перезасева Цветком. Посредством КСК-1.

– И Зентрейди помогли, – пробормотала Казианна, переваривая всё сказанное им.

– Да, они первые стали жертвами манка песнопений, – чётко ответил ей Рем. Он приобнял Минмей за плечи. – Я предполагаю, что каждый ребенок Тироли восприимчив к такому. Протокультура дала мне понимание власти и силы Космической Арфы, и как музыка может сбросить даже ментальное Принуждение Мастеров Роботек.

«А ещё Долза доподлинно знал об этом», – подумала Лиса, но ничего не сказала, чтоб не сбивать разговор в другом направлении.

Они собрались в большом двухуровневом зале совещаний – большинство старших офицеров и должностных лиц. Там же позавтракали. У экранов с камерами, направленными на детей и их пение, сидела круглосуточная вахта, но ничего не менялось за исключением, что время от времени появлялся образ Авроры. Она не хотела или не могла ответить никому из взрослых, но все буквально физически ощущали, как она общается с детьми КСК-3.

– «Перепрограммированные» Зором через музыку – я думаю, допустимо так выразиться – некоторые Зентрейди стали очень преданы ему, – сказал Рем. – Хотя мне больше нравится считать их освобождёнными. Такого у них никогда не было на службе у Мастеров Роботек: когда у Зентрейди появилась более высокая цель, кроме простого подчинения.

– Земле повезло, что они не выучили свой урок, – шепнул Рик Лисе.

Лиса вдруг встревожилась. А что, если Мастера Роботек каким-то образом ликвидировали свою «ахиллесову пяту»? В таком случае, Земля была бы опустошена намного круче Оптеры.

Но такого не произошло – из того, что она знала о Мастерах, они просто не были приспособлены к подобному. Она отмела мысль – сейчас не время предаваться пустым тревогам.

И ещё она ощущала уверенность, что мысли и чувства всех на борту исследовались и в каких-то случаях корректировались.

Лиса поспешила опередить Ланга и взять слово перед ним: учёный сидел с экстатическим и рассеянным видом, обрабатывая новые знания.

– Рем, давай придерживаться сути. Какова природа Новокосмоса? И к нам в самом деле идёт спасательный корабль?

Конечно, она имела в виду детей, и никто не завидовал её озабоченности.

– Именно так, – ответил Рем. – Я считаю, что история, рассказанная Гнеей и сержантом Данте – абсолютная правда. Я считаю, что всё, что происходит, укладывается в генеральный план Хэйдона. Регис сказала вам, что она, воплощающая всю её расу, сейчас желает возвращения к образу существования Инвидов на Оптере в до-Зоровские времена. Правильно?

– Так точно, – ответил Анжело, а Гнея кивнула. Её шлем со стилизованными серебряными крылышками мальти блеснул под лампами.

– Очень хорошо. Дамы и господа, мечта Зора воплощается, – сказал Рем. – Флот, который вы отправили на Землю, должно быть, подстегнул её к слиянию с Протокультурой. Но по какой-то причине – я думаю, поскольку Регис заставили – Возвышение прошло не совсем так, как должно было. И мы оказались в ситуации, угрожающей не только нам, но и всей Вселенной. И я полагаю, что если в природе Протокультуры не будет найдено какое-то решение, то всё Бытие, которое мы знаем, исчезнет, как будто его никогда не существовало.

 

Со своего конца стола Ланг слушал и наблюдал за Ремом, с обаянием и чётким ощущением той специфической тревоги, которая росла у него в течение многих предшествующих месяцев.

Когда РЭК впервые встретилась с клоном, он по возрасту едва вышел из мальчишеского возраста. Теперь, выросший и «заматеревший», он был почти точной копией Зора за исключением мелких отличий. Но намного более убеждало в его происхождении его видения клеточной памяти после литаний Тироли, и голосом Зора он с уверенностью вел разговор о природе Протокультуры и судьбе пространства-времени их Вселенной.

Ланг изучал лицо Рема. Это было то же самое лицо, которое Ланг увидел десятилетия назад на другом краю Галактики, молодое и изящное. Тогда оно смотрело с экрана и говорило непонятные слова. Теперь оно вживую было перед ним.

Ланг очень внимательно слушал слова Рема, но внутри учёного был мрак и чувство полного поражения. Несмотря на все его предположения и все его усилия, это не с Лангом Новокосмос хотел вступить в контакт и продолжать работу. Мантия абсолютного вершителя судеб Протокультуры была дарована Рему.

Все надежды Ланга были разбиты. Его кредо состояло в том, что Протокультура искала его, что он был в центре Формирований Путей. Теперь он видел всю Их жестокость, что он был светилом Формирований Путей не больше, чем ребёнок, или Хранитель, или даже не больше, чем гипертрофированный мускулами танкист, сержант Данте.

Этого просто не может быть! Он зашёл слишком далеко. Он отказывался лишаться своего места в Формированиях Путей. Но как избежать этого?

Ланг был великим мастером скрывать свои чувства. Ничего не проявилось на его лице, но внутри он ощущал ледяные иглы надежды и страха.

Формирования путей совершили полный цикл, и до некоторой степени шаблон был готов к повторению. В крайнем случае, Ланг обезопасит своё место в этом новом цикле.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Критики, утверждающие, что экипаж КСК-3 был непростительно слеп – и не рассматривал сути своего собственного поведения в терминах «рождение» и «травма» в отношении Пересечения Границы «Нового Космоса» – всего лишь (прости меня, Господи!) заплывшие жиром диванные вояки.

Учитывая все стрессы, через которые им пришлось пройти, эмоциональные напряжения, и в условиях постоянной борьбы и опасности, замешательство обитателей крепости было практически неминуемым.

Только дети, дураки, и те, кто никогда не испытывал настоящих трудностей, могут говорить иначе.

Пастор Бэзил Янамамо. «Свет в конце тоннеля: опыт рождения и смерти»

 

– Карен, подожди!

Он быстро завершил послеполётную проверку систем своей «Альфы» и заторопился к Карен, но она умудрилась закончить проверки ещё быстрее и уже уходила с полётной палубы.

Когда он догнал её в коридоре, Карен развернулась на каблуке, выставив вперёд носок, со скрещенными руками и хмурым лицом.

– Чего надо?

Он резко затормозил, ощущая нечто сродни «дежа вю», если бы он не знал точно, где он чувствовал такое раньше: каждый раз, когда они ссорились, не сходились во мнениях, или соперничали.

– Да так, мелочь. Мысль проскочила: давай в столовку дёрнем и заточим там что-нибудь.

Её взгляд не стал более доброжелательным.

– Ты разве не хочешь узнать, что было на совещании?

– Я слышал, оно только что закончилось. И как только мы поднесём ложки ко рту, наверняка уже выйдет информационный листок, который мы сможем обсудить. Или, может, подзависнем на часок-другой в офицерском клубе?

– А может, станцуем ещё? – сузила глаза она.

Вообще-то именно это он и планировал.

– А что с этим не так? – осторожно спросил он.

– Ха! Бейкер, да через остекление кабины смотреть и то труднее, чем через тебя!

– А... э... что... – только и смог проговорить он.

– Это так похоже на тебя, – процедила Карен сквозь зубы. – Мы зависли в Новокосмосе, то есть где-то у чёрта на рогах, не исключено что навсегда, и вдруг тебя вставляет, что мы должны чаще встречаться.

– Ну, да… Почему бы и нет, вообще-то, – проговорил он неуверенно. Потом услышал сдавленное хихиканье – за люком собралось несколько мужчин и женщин из службы АВ и ДТО, отдыхающих между работами по перевооружению машин.

– Вам что, проклятые «агрессоры»[54], больше нечем заняться? – возопил он на них. Когда он оглянулся, Карен уже была далеко.

В этот раз ему пришлось ухватить её за рукав, и у него мелькнула мысль, что она попытается сейчас его ударить. Но хотя бы сейчас их никто не подслушивал.

– А сама-то ты что, Карен? Чуть что, снова возвращаешься к обычной «дружбе» кошки с собакой.

– Я? Сам-то подумай, Джек! Помнишь, тогда мы застряли на Праксис, и ты вдруг стал таким обходительным? А потом ты всё время лез вперёд, хотя вокруг было много желающих помимо тебя. Ты был готов перепахать все недра, бегать с лассо за горными козлами и собирать урожай летучих ковриков. Правильно? Как только мы улетали с планеты и от войны, твоя обходительность возвращалась. Вот в этом весь ты. Когда тебя боднул Бурак и ты лечился, ты хоть вёл себя более-менее адекватно, но стоило тебе полностью поправиться – снова и опять! Тьфу!

Джек открыл рот, собираясь возразить, но Карен опередила:

– И вот теперь мы в Новокосмосе, и ты снова подбиваешь клинья. Так что избавь нас обоих от нервотрёпки, Бейкер!

– Ты ведь знала, как я был беззащитен и неосторожен, когда ты заставила меня влюбиться в себя! – заорал он.

Карен выдохнула безсловесный «Кии-Йяаа!!!» и попыталась с ноги достать его по носу. Джек едва успел откинуться назад, но запнулся о стойку и со всего маху ударился затылком об иллюминатор.

И сел под ним, видя звёзды в глазах.

– №;#»$! Ты на Инвидов работаешь?

Она испугалась за него, хотя одновременно её так и подмывало завершить начатое.

– Бейкер, лопни твои глаза! – она опустилась на колени. – Дай посмотрю.

– Нет! Ай! Тебе только «дай» – голову отвернёшь.

– Да всё нормально, ты, великовозрастный балбес. Даже кожу не содрал. – Она отпустила его и помогла встать.

– И как тебя понимать, Карен? Ты не хочешь, чтоб я говорил с тобой, но сама уже разговаривала со мной несколько раз за день.

– Хватит переворачивать всё с ног на голову, Джек.

– Ладно, ладно. Я готов поспорить, что ты думаешь, что даже Шон Филлипс более деликатен, чем я, да?

Он осторожно потёр голову и взглянул в иллюминатор. Там было заметно больше звёзд, чем раньше.

– Как ты думаешь, она генерирует биоматерию?

– Что?

– Ну… Ты же слышала, что Данте говорил о Регис. Все эти звёзды, которые она делает, появляются здесь, в «Новокосмосе» – а есть ли там жизнь? Может, даже сознательная? Она ворует их откуда-то или просто придумывает?

– Ты не у той спрашиваешь.

– Хмм. Ладно, так, а как насчёт обеда на неделе, после пятницы?

– Не думаю, что в Новокосмосе есть пятницы, Джек. – Она двинулась к офицерской столовой, в этот раз медленней. Он пошёл следом. – Как насчёт чтоб завтра утром угостить меня завтраком? В моей койке?

 

Боуи, музы, Шон и Мэри в течение всего времени встречи разведчиков на борту крепости держались позади. Разведка принесла множество удивительных сведений, но немногие могли сказать что-то конкретно – конечно, не бывшим солдатам ОМП или музам-«Сиренам».

Когда кучка начала рассасываться, Шон с хитрой улыбкой дернул Боуи за рукав и прищуренными глазами указал направление. Анжело Данте, стоя чуть в стороне основного потока, топтался у люка. Очевидно, ожидая Гнею, которую кто-то отвлёк в этот момент.

Они переводили взгляды между ними обоими. Гнея вышла, следом шмыгнул Данте, но на выходе оглянулся, явно чтоб убедиться, что за ними никто специально не следит.

– Не подавайте виду, что наблюдаете за ним! – заговорщически прошипел Шон. Танкисты и Мэри быстро перевели взгляды в другие стороны. Мьюсика и Аллегра непонимающе посмотрели на них, потом друг на друга, так что эффект был тот же самый. Секундой спустя Энжи скрылся.

– Анжело Данте? – испугался Боуи. – Нет, это что-то хочет, чтоб мы думали, что это Анжело Данте.

Мьюсика хмыкнула и улыбнулась, и расслаблено похлопала ладонью по плечу Боуи. Но Аллегра медленно проговорила:

– Ты имеешь в виду, что он не является человеком?

– О, нет. Он является человеком, очень хорошо является, как бы он ни пытался это скрывать, – засмеялась Мэри Кристаль. – Я готова держать пари, что он и Гнея устроят реслинг, чтоб выяснить, кто кого перенесёт через порог[55].

Шон глумливо вздохнул и сделал вслед несколько непристойных сосущих звуков-«поцелуев», пока не осознал, что два старших штабных офицера, оказавшихся неподалёку, неодобрительно смотрят на него.

– Теперь, когда я думаю об этом, – добавила Мэри, – Я замечаю, что с тех пор как мы оказались в Новокосмосе, в мой адрес стало значительно больше приставаний и щекотливых предложений,

– Если я правильно понял, именно в этом пытается разобраться Ланг, – глубокомысленно вставил Боуи. – Возможно, создание макровселенной в Новокосмосе похоже на написание песни. Ты не можешь просто отступить и всё бросить, когда на тебя нашло вдохновение.

Все замолчали и задумались. Любовь и соблазны КСК-3 были только частью умственного и эмоционального багажа, который они принесли с собой сюда.

– По моему мнению, ЗДЕСЬ нам надо быть вдвойне осторожными к своим поступкам и словам, – пробормотала Мэри.

 

«Наверное, я всегда в душе ждал наступления этого дня», – думал Ланг, вскрывая бронированный модуль-хранилище голосовым паролем, образцом ДНК и сканированием энцефалограммы. – «И почему я всё время изображал из него святого?»

Сейф постоянно находился на борту КСК-3 – в своё время он тайно был перенесён на крепость из специального бункера на Земле. Роботехническое оборудование, содержащееся в нём, было снято с разбитой КСК-1, крепости Зора, в первые же дни после первого визита на неё группы Ланга в далёком 1999м году. Оборудование лежало перед ним, инертное и ожидающее, по виду немного отличаясь от того, как оно выглядело в тот момент, когда Ланг впервые увидел лицо Зора на его экране.

Он провёл рукой по пульту, который когда-то был ядром КСК-1, её воплощённой живой Роботехнологией. Потом Роботек-пульт был заменён на более привычное и разработанное на Земле оснащение, установленное на его старое место – на мостик, где Генри Гловал держал свою сильную руку на штурвале галактической истории.

Но первоначальное оснащение «мостика» было здесь, сохранено, и пока бездействовало. Касаясь его, Ланг чувствовал покалывания в коже, вспоминал жуткий шок, когда чистая Протокультура, накопленная и направляемая непостижимыми устройствами Зора, хлынула через него. Ланг с печалью подумал, что тогда был случай, достойный запечатления если не на своде Сикстинской капеллы[56], то точно на кожухе сдерживания Матрицы.

Он держал в глубочайшей тайне глубокие изменения, что Протокультура произвела в нём, и своё новое чувствование к ней. Он был совершенно необходим для новой Эры Роботек, и в такой интерпретации его странность становилась нормой. Люди чествовали его как гения, как спасителя, но он сражался каждый день с собственными слабостями и страхами, с момента первого обследования разбившейся крепости в 1999м году и до настоящего момента.

По старой привычке он оглянулся назад удостовериться, что внутри модуля-хранилища не было посторонних. Потом протянул руку и выбил код на сенсорном экране.

Мастер-консоль Зора ожила.

Конечно, не в полную силу: в его распоряжении осталось совсем немного Протокультуры, и она имела неизбежные для Второго поколения примеси и дефекты. Но активация позволила убедиться в работоспособности инопланетных индикаторов и проекторов. В любой момент он мог пустить в устройство всю мощь Второго Поколения.

Незадолго до текущего момента он размышлял над возможностью взять второе Расширение – был почти готов сделать его. Впервые за несколько минувших десятков лет. Его способности и возможности весьма вероятно увеличились бы в геометрической прогрессии: теоретические математические выкладки и данные исследований давали вероятность успеха в 98%. Но с не меньшей вероятностью они утверждали, что очень скоро после этого он умрёт.

Занд в своё время подумывал рискнуть после своего первого самовольного Расширения (которое он совершил против прямого приказа Ланга и втайне от него). Хотя ни один из них впоследствии не касался этой темы, но Ланг в тот момент был очень близок к тому, чтоб просто втихаря пристрелить своего коллегу, лишь бы не видеть, как тот сделает следующий шаг к божественности.

А главное: Ланг боялся неизвестности, которое несло в себе второе Расширение – Занд и так не отличался, к сожалению, должной моральной устойчивостью. Но не было ли в том нечто большее? Из ревности отказать Занду получить нечто, что боялся взять себе он, Ланг?

Что толку сейчас вспоминать. Занд получил своё Расширение, и ладно. И, слушая рассказы Даны Стерлинг о произошедшем на Земле в их отсутствие, он понимал, что все события шли в соответствии с Формированиями Путей, вера в которые с тех пор превратилась у Ланга почти в религиозный догмат.

Здесь же, в Новокосмосе, Формирования или спутались, или остановились, или... или… Ланг просто не знал.

Его путеводная звезда – его вера в Формирования Путей – больше не вела его. Политические и военные деятели могли притворяться, что якобы всё под их контролем, но он-то не мог по-другому. Оставался только один надёжный способ спасти жизни на борту КСК-3 и, что более важно, Вселенной, которой сейчас угрожает Новокосмос.

Но этот способ означал прямую конфронтацию с Формированиями. И единственным образом можно было это сделать, лишь поднявшись над границами возможностей простых смертных, хотя бы на мгновение.

Только никто не проделывал такого, вооружившись всего лишь оборудованием Зора. Во всяком случае, не со Вторым Поколением Протокультуры.

Что ж… консоль сконфигурирована. Ланг подтянул табурет ближе и сел перед консолью. Спустя долгие несколько минут он вытащил сенсорную панель и подсоединил её к одному из периферийных устройств системы. Взяв панель, он, едва сознавая свои движения, начал вводить уравнения в компьютер.

Он приостановил свою порхающую над панелью руку, вдруг вспомнив удар молнии Протокультуры по ней, и чуть не выронил панель. Безумие!

По оборудованию прошла «волна» – нормальное явление. Ему пришлось на скорую руку сделать несколько доработок, чтоб консоль могла работать на Вторичной Протокультуре. Следя за переливающимися, словно мыльные пузыри на воде, радужными волнами на трёхметровом экране, он забыл о своих разочарованиях и страхах.

Ланг даже не гадал, что он сейчас увидит там: он столько раз пересматривал запись, что запомнил даже вид и порядок полос статики, которые предшествовали ей.

Он снова смотрел на молодое «эльфийское» лицо с широкими миндалевидными глазами под гривой лавандового оттенка волос. Он давно запомнил звуки речи Зора, его приветствие и предупреждения.

Запись Зора. С поправкой на «Ик» от несварения из-за Вторичной Протокультуры, вульгарно выражаясь.

Ланг подобрал с колен сенсорную панель и сел прямее, твёрдо взглянув на Зора. Запись шла своим чередом. А он составлял необходимую программу.

 

На Новой Праксис практически не осталось простаивающих транспортных средств.

У амазонок был совсем небольшой опыт возделывания земли: ранее они охотились, занимались кочевым животноводством и собирательством «неокультуренных» растений их щедрой родины. И вот, со своей врожденной адаптивностью и несгибаемым упорством, они оказались перед требованиями новой планеты

Они выращивали часть продуктов питания в чанах, оранжереях и гидропонических куполах, но ключом к выживанию были съедобные части стеблей и корней Цветка Жизни (его плоды для них были ядовиты). Они учились заниматься земледелием.

И теперь они учились собирать урожай, методом, которого они даже представить себе не могли.

Со всех сторон света сходились воздушные грузовики и дирижабли. Военный транспорт, личный, общественный – все исправные и способные к перевозке средства были мобилизованы исступлённо работающими женщинами. С момента появления Хэйдон никто не смел сомкнуть глаз.

На главной площади Заншары, перед центром клонирования, росла груда Цветов. Каждый экземпляр тщательно осматривался, чтобы удостовериться, что он неопылён. И Цветы помещались в чистые герметичные мешки, дабы гарантировать, что они останутся таковыми впредь.

Был замечен один тревожащий момент. По каким-то причинам загадочные маленькие Опылители, в природе которых было располагаться поближе к молодым Цветам и которые со времени Засева встречались повсюду по Новой Праксис, вдруг все исчезли. Все думали о недобром знамении, но никто не смел высказывать мысли вслух.

Груда мешков с упакованными Цветами росла и росла, выше и выше, пока не стала засыпать верхнюю площадку перед высоким порталом центра клонирования.

Бела наблюдала за работой с противоположной стороны главной улицы, со смотровой площадки королевского замка. Большой орбитальный грузовой «челнок» амазонок был почти готов к загрузке урожая с Новой Праксис. Контейнеровозы скапливались у площади и приступали к погрузке.

Бела отослала своих телохранительниц и советниц. Всю ночь она, не проронив ни слова, смотрела, как контейнеровозы снуют между площадью и «челноком», как «челнок», наконец, взлетает, становится похожим на звезду, и идёт на встречу с Хэйдоном-IV (как искусственный мир подошёл так близко, не столкнувшись с Новой Праксис или, по крайней мере, не вызвав катастрофических природных явлений, никто не понимал). И как возвращается с запечатанными модулями, которые при активации сформируют новую Вааши.

«Какой же на самом деле тёмный урожай мы пожали?»

 Мысль вонзалась в неё снова и снова, словно карающий меч.

 

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Я сказал ему: «Значит, «Питер Пэн», да? Надеюсь, мы набрали достаточно пыльцы фей, Динь».

Луи Никольс, реплика генералу Винсенту Гранту. Цитата.

Луи Никольс. «Прогулка в лёгкую фантастику» (четвёртое издание).

 

Он клевал носом, злясь на себя за слабость. Вдруг он почувствовал, как пальцы его жены вонзились ему в руку.

– Макс! Посмотри!

Он вздрогнул от боли. Материнство Мирии нисколько не убавило её крепости и силы Зентрейди. Сонливость Макса как рукой сняло, и он подскочил на подстилке, которую он и Мирия положили прямо на голую палубу, чтоб держать постоянную вахту в ожидании «возвращения» их дочери.

Он сразу увидел причину бурной реакции Мирии: Аврора моргала, словно пробуждаясь от сна. Круг детей с КСК-3 исчез.

Мирия первой подоспела к дочери, щупая ей лоб одной рукой и проверяя пульс другой. С других уровней начали выглядывать любопытствующие.

Аврора терпеливо сносила суету вокруг себя, но всё же сказала:

– Со мной всё в порядке, мать, отец. – Она поочерёдно обняла их.

Макс вознёс безсловесную благодарственную молитву. Аврора была настолько эфирным созданием, внешне настолько не подходила для борьбы и преодоления трудностей, что его сердце всякий раз обливалось кровью, когда он думал, что она вернётся к ним каким-либо образом пострадавшей.

Джин Грант мягко оттеснила Мирию в сторону и начала водить портативным диагностом по Авроре. Луи Никольс едва не подпрыгивал, умирая от желания засыпать Аврору вопросами. Макс положил руку ему на плечо.

– Дайте ей минутку, профессор.

– Джин, со мной всё в порядке, – вежливо сказала Аврора, твёрдо отодвигая диагност от себя. – Но у нас не так много времени, чтоб тратить его впустую на такие вещи.

– Что произошло с детьми? – выпалил Луи, не в силах больше сдерживаться. – Почему они прервали контакт?

– Я продолжаю находится с ними в контакте четвертого уровня, – поправила Аврора. – Второй уровень, который Вы видели ранее, сильно утомляет. И в нём больше нет необходимости: теперь я знаю наш курс.

Она прошла сквозь толпу, собравшуюся вокруг неё, направляясь к пандусу, ведущему к отсеку управления. Джин возразила:

– Погоди, милочка, тебе надо немного отдохнуть.

– Нет времени, Джин. – Но перед самым пандусом Макс загородил ей путь.

– Одну секундочку, достопочтеннейшая. Вы хотя бы должны просветить нас, что происходит.

Она ласково улыбнулась ему. «Словно восход весеннего Солнца» – подумал он. Её плечи почти терялись в его ладонях.

– Я должна взять под свой контроль интерфейс и направить «Питера Пэна» на курс. В основном, мы будем проходить через… эээ… мыслепространство, можно так сказать. Как сказала вам Марлин, это то же самое, что экипаж крепости называет «Новокосмос». Он резко отличается от физической Вселенной и даже от киберизмерений профессора Никольса. Так что я должна взять руль и вести нас. – Её лицо посуровело, и Макс почувствовал её тоненькие пальцы на своих запястьях. – И ещё кое-что. Новокосмос реагирует на то, что находится в нас, в наших мыслях и эмоциях, в нашем опыте. Он не имеет никакой истинной собственной формы, и поэтому он проявляет себя в соответствии с тем, что он обнаружит внутри себя. Дети говорят быть очень осторожными в том, что мы говорим, делаем и думаем.

– Именно, – подтвердил женский голос, и Макс увидел рядом Марлин, прислушивающуюся к объяснениям Авроры. Мрачный, настороженный Скотт Бернард держался в шаге позади нее. – Теперь нам всем придётся быть очень осторожными, – продолжила она.

– Угу, – кивнула головой Аврора, тряхнув волосами. Потом она притянула голову Макса вниз и прошептала ему в ухо:

– Но особенно ты, отец.

 

– От праксианок до сих пор нет ответа? – хмуро спросил Экседор. Кейблл безнадёжно сплеснул руками. Они перепробовали практически все методы установки связи – большая панель гиперпространственного коммуникатора перед ними не реагировала.

– Установка, что мы оставили на Новой Праксис, работала без нареканий, – начал размышлять вслух Кейблл. – В крайнем сообщении от Белы говорилось о странных сновидениях, а наши сканеры дальнего действия свидетельствуют, что Хэйдон-IV сблизился вплотную с планетой. Как ты сам видишь, связи с амазонками нет. Очевидное заключение – Хэйдон пробудился. Я опасаюсь худшего.

– Цветы, – веско проговорил Экседор, проведя рукой сквозь яркую гриву волос.

Кейблл медленно кивнул.

– Однозначно Цветы. А после Них, наверняка, Матрица.

Они одновременно бросили взгляд из лаборатории на огромную пирамиду Королевского Зала, где находилась единственная Матрица Второго Поколения – «факсимиле», как её язвительно называл Ланг – и бурлила своей неустойчивой, трудно контролируемой жизнью.

– А что если мы просто отдадим её Хэйдону? – задумчиво проговорил Экседор.

– Мы можем встать перед таким выбором, – ответил Кейблл, – Но в таком случае я бы крайне низко оценил наши дальнейшие шансы на выживание. Под «нашими» он подразумевал все живые существа во Вселенной и, возможно (зная Кейблла), её неодушевлённое вещество.

– А если нам создать вторую Матрицу? – продолжал «мозговой штурм» Экседор.

Кейблл облёк в слова то, что они и так знали:

– Возможно. Но на это потребуется не один месяц, а Хэйдон не будет столько ждать. Нет, Он собирается как можно скорее загрузить Матрицу Цветами с Новой Праксис и начать своё финальное путешествие.

В открытую дверь постучали: Лантас, новая ученица Кейблла и научный сотрудник его лаборатории с момента возвращения на реквизированном корабле Даны и её 15-го взвода БТКА. Она была последним выжившим членом триумвирата Учёных, яркая и энергичная молодая женщина с густыми вьющимися розовыми волосами. После психической травмы потери Триумвирата, она заняла защитную, почти собственническую позицию к Кейбллу и Экседору, возмещая свою потерю, из-за чего порой Кейблл и Экседор тосковали, что её родной Триумвират нельзя возродить заново.

Лантас выглядела немного напуганной:

– Здесь представители Локальной Группы Миров, – и проскользнула вперёд, к своему драгоценному новому Триумвирату.

Вслед за её словами они всей толпой вдвинулись в комнату – карбарранцы и сферианцы, гаруданцы и перайтонийцы. Было странно видеть их всех одновременно на таком тесном пространстве, когда в недавнем прошлом между ними шли весьма серьёзные трения.

Капитаны выстроились перед тремя учёными. Ходэль, большой карбарранец, говорил за всех: в конце концов, главную ударную силу флотилии составляли именно карбарранские корабли.

– Мы получили известие о приближении Хэйдона. Тироль дала нам причину ненавидеть её за столетия развязанных ей войн, но в Войне Хранителей вы стали нашими союзниками. Конкретнее: мы считаем, что ваши исследования в использовании Матрицы, чтобы остановить начавшийся хаос в Космосе, наша единственная надежда на выживание. Поэтому мы ни при каких обстоятельствах не отдадим Матрицу Хэйдону. «Трасиаль» поведёт флотилию в бой. Ваши техники с Тирезии согласились управлять «Вэйливарр».

(Он очень жалел, что мощный «Ангельский ковчег» после доставки учёных на Тироль убыл на Землю: он бы сильно увеличил огневую мощь флотилии).

До Экседора доходили кое-какие слухи о формировании экипажа «Вэйливарр» из тирезианцев на случай сражения. Поскольку все уцелевшие Зентрейди, кроме него, улетели на КСК-3, корабль необходимо было переоборудовать под микронеанские размеры. Но самое удивительно, что клоны, после столетий рабства и подавления, приняли решение защищать свою планету и Матрицу со стоическим характером Зентрейди, даже если это означало по сути добровольное самоубийство. «Мы живём во времена ужасов, но, так же, воистину, во времена чудес».

– Вынужден повторить, что я сомневаюсь в каких-либо шансах на победу, – вздохнул Кейблл. – Но я знаю, что отговаривать вас безполезно. Что же тогда вы хотите от нас?

Перайтониец Пург взял слово и сперва сделал бодательное движение головой, что у его народа означало самые серьёзные намерения.

– Скажите нам о Всезнании. Его местонахождении, его слабостях. Оно сейчас ослаблено. И если мы уничтожим Его, Хэйдон будет неспособен вести боевые действия.

Кейблл задумчиво покачал головой.

– Во-первых, планета подверглась такой радикальной мехаморфозе, что мы даже не представляем, где может сейчас находиться Всезнание. И способом обнаружить Его мы не владеем. Но что ещё более важно, уничтожение Всезнания не гарантирует, что Хэйдон станет безсилен, отнюдь. Я прошу вас быть выдержанными. Экседор и я постараемся разработать какую-нибудь защиту, чтоб отпугнуть искусственную планету.

Он не сказал, что на крайний случай он и микронизованный Зентрейди планируют уничтожить Матрицу. Обитатели Локальной Группы относились к Ней как к своей единственной надежде на спасение.

Слово взяла капитан Пра, сферианка. Её корабль, «Кварцевая звезда», был самым новым, самым маленьким и самым красивым из всех кораблей объединённой флотилии Локальной Группы. Сферианцы были самыми миролюбивыми из союзников, поэтому Кейблл надеялся услышать от неё соответствующие слова.

Но она сказала голосом, звучащим, как хрустальный камертон:

– Мы не можем допустить возможность Хэйдону завладеть Матрицей, и не можем размениваться жизнями существ, живущих на Тироли. Поэтому, если это ваше оружие не будет готово, флотилия выдвинется и встретит Хэйдон-IV, как только он окажется в пределах планетарной системы.

– Я – Зентрейди, – сказал Экседор, сложив руки за спиной и гордо выпрямившись. – Я понимаю ваши чувства. Тем не менее, я прошу вас передумать.

Молчание капитанов было красноречивей любого словесного отказа.

– Тогда идите, – сказал Кейблл капитанам. – Экседор и я посмотрим, остались ли ещё у Протокультуры тайны, неизвестные нам.

 

Множество раз во время исступлённых сборов урожая Цветка её рука тянулась за мечом, и она втягивала воздух, чтоб позвать остающихся верными ей женщин-гвардейцев из личной охраны, выйти наружу и остановить сбор, блокировать транспортировку на орбиту, или хотя бы умереть с чистой совестью при этой попытке.

Но каждый раз рука Белы неохотно разжималась на рукояти оружия. Сделать так означало сражаться с Сёстрами и убивать их, что сделало бы её хуже Хэйдон, хуже Инвидов. Что случилось, было вне её власти.

Когда пришло время, грузовик взлетел, поднимаясь на орбиту на ярком хвосте антинейтронной тяги. Он отсутствовал около 10 часов, разгружаясь от урожая Цветов и забирая обещанные модули Вааши. Когда он, наконец, приземлился, казалось, все бездетные женщины на планете ждали его на космодроме, чтоб поприветствовать его и помочь в сборке модулей.

Хэйдон и Её работы оставались загадкой. К модулям, установленным, собранным и активированным, амазонки не осмеливались прикасаться, как-то вмешиваться в работу или экспериментировать, чтоб выяснить секрет этих устройств.

Бела продолжала сидеть в своём «орлином гнезде». Перед ней расстилался центральный проспект Заншары. Лучи рассвета постепенно заливали площадь, с которой исчезли клонирующие камеры. На их месте теперь была Вааши. Чтоб никого не обидеть и обеспечить порядок и спокойствие в доступе, прямо на площади очерёдность разыграли в ярмарочную лотерею.

Когда первая женщина вступила в Вааши, Бела встала с трона и прошла в командный центр дворца. Там, включив и настроив аппаратуру проекционного луча, она следила за манёврами Хэйдона-IV.

Она ожидала увидеть отремонтированную и блестящую во всей красе планету, но вид перед ней открывал совсем иную картину. Выглядел артефакт так, словно в нём был проведён ремонт на скорую руку, и хоть искусственный мир маневрировал уверенно и быстро, но признаки серьёзных повреждений были налицо.

Потом Хэйдон-IV ушёл в гиперпространство. Бела приказала своим связисткам снова попробовать установить контакт с Тиролью, надеясь, что с уходом Хэйдона-IV блокировка связи тоже исчезнет.

Проклятые Формирования!

 

С рукой Авроры на руле – или скорее, с её мыслями, командующими «Питером Пэном» через модифицированный нейрошлем (она отказалась иметь какие-либо дела с кибергнездами Луи, и Макс и Мирия тоже категорически были против) – сферический корабль появился в Новокосмосе.

Как будто они оказались в другой комнате: вокруг них были звёзды и туманности, и рядом с ними была космическая супер-крепость третьей модели, на орбите планеты, окутанной белыми облаками, что указывало на наличие или возможность жизни.

– Мы добирались сюда дольше, чем КСК-3, – пояснила она, – Наш двигатель сильно отличается, и летели мы сквозь Звезду Ранаата.

Доктор Пенн, Луи и остальные не успели засыпать её вопросами, поскольку спустя несколько секунд в поле главного проекционного луча появилось лицо Лисы Хантер, и по динамикам раздался её голос.

– Внимание, неизвестное судно… Аврора! Винс! Макс, Мирия! Господи, как я счастлива всех вас видеть!

На «Питере Пэне» начался восторженный гвалт, все начали говорить одновременно. Аврора, как обычно, была исключением. Винс призвал всех к порядку строгой командой «Смирно!»

– Дети сказали, что вы вот-вот появитесь, – продолжила Лиса. – И, Винс, я должна предупредить вас: нет никакой гарантии, что вы здесь не застрянете, если немедленно не покинете Новокосмос.

Луи Никольс переминался с ноги на ногу рядом с Винсом, узнав Лису со старых новостных лент и однажды видевший её издали во время церемонии вылета Экспедиции КСК-3.

– Я думаю, что мы справимся, адмирал.

Винс неодобрительно покосился на Луи, но стерпел вмешательство.

– Лиса, ты можешь маневрировать?

– Едва-едва, но могу, Винс.

– Тогда нет проблем. Просто выдерживай текущую орбиту, и мы синхронизируемся с тобой. – Гарри Пенн отвлёкся на свои приборы, потом утвердительно кивнул Винсу.

– Отлично. Я соберу чрезвычайное совещание. И мы немедленно сможем начать перемещение людей к вам на борт. – Винс глубоко вздохнул, но при всех не стал ей возражать. Для некоторых могло бы стать шоком, вплоть до прямых нарушений дисциплины – заявить, что какое-то время никто никуда не улетит.

Основную проблему у техников «Питера Пэна» вызвало укрепление элементов стыковочного узла на несокрушимом сплаве внешнего корпуса корабля. Но два часа спустя воздушные замки открылись и, словно компенсируя все прошлые дни безпрерывного стресса, настало воссоединение, от которого заскрежетали переборки.

Лиса оставила Форсайта за себя командовать на мостике. Она ждала со стороны шлюза КСК-3, так как там было просторней. Винс вышел из «Питера Пэна», они согласно Уставу поприветствовали друг друга, и затем он сгрёб её, смеющуюся, в медвежьи объятья. Рик же не озадачился даже формальным соблюдением Устава: просто схватил Джин и крепко расцеловал.

Сдержанность и порядок сломались окончательно. Такого множества объятий, радости и смеха никто из них не видел уже очень долгое время. Винс не смог ничего сказать, когда, едва отпустив Лису, он оказался лицом к лицу со своим сыном, застенчиво протягивающим ему руку.

– Здравствуй, папа.

Винс только молча затряс её. Джин же бросила руки вокруг Боуи и непрерывно целовала его, смеясь, хотя из глаз её лились слёзы. Мьюсика и Аллегра зачарованно наблюдали со стороны. Потом Джин переключила внимание на них.

Два экипажа смешались в вихре личных встреч и отношений, некоторые из которых сильно изменились. Дана сумела обнять Шона и Мэри и одновременно чмокнуть странно покрасневшего Анжело Данте. Гнея следила за ними ревнивым взором соколиных глаз. Гарри Пенн обнимал дочь и жал ей руку, но намного прохладней обошёлся с Джеком Бейкером. Скотт Бернард вёл Марлин за руку, ища Ланга, который, казалось, стеснялся подобного публичного проявления чувств. Казианна сидела в сторонке, не желая случайно кого-то раздавить, но встала на колени, чтобы обменяться поцелуями, как Люди, со своей боевой подругой Мирией. Энжи заметил, как лицо Даны слегка побледнело и приняло отстранённое выражение, когда она заметила Рэма и Минмей.

Прошло несколько минут, прежде чем Мирия поняла, что Авроры нигде не видно. Она позвала Макса, и он только безпомощно оглянулся и пожал плечами, поскольку в этот момент Рик Хантер тряс его руку и хлопал по спине. Вдруг по шлюзовой трубе начала расползаться неестественная тишина. Люди замолкали один за другим, замечая Аврору с одной стороны шлюза, а Роя, Драннина и остальных детей КСК-3 – с другой.

Некоторые до сих пор ещё не видели, каким потусторонним светом горят глаза у детей. В толпе началось бормотание и неловкие движения. Люди инстинктивно расступались, пока между детьми и Авророй не осталась чистая палуба. Аврора и Рой одновременно двинулись навстречу друг другу, словно они играли в свадьбу.

Когда они встретились, они взяли друг друга за руки, и треск синей ауры вокруг них заставил всех взрослых вздрогнуть.

– Другие и я должны говорить, – сказала Аврора родителям.

Рой проводил её в круг детей с глазами-лампами, и группка направилась к выходу из шлюза. Лиса хотела остановить их, но Джин удержала её за руку:

– Пусть идут, Лиса. Нам тоже надо переговорить.

С некоторыми трудностями Лиса вытащила старший командный состав из толпы и повела их в помещение конференц-зала. Винс и его командиры последовали за ней, в то время как остальные направились в ближайшую «комнату отдыха», чтоб продолжить отмечать воссоединение.

– Мы сделали некоторые расчёты, – начала Лиса ещё раньше, чем все успели рассесться по местам. – Я хочу эвакуировать весь экипаж: за один перелёт, если у вас будет достаточно места. Даже если это означает, что мы будем сидеть друг у друга на голове и одеты только в трусы.

Рик с возрастающим безпокойством следил за выражением лица генерала.

– Лиса, я не уверен, что у нас будет куда вернуться. Каким бы образом вы тут ни оказались, это затронуло всю Вселенную. Луи сможет объяснить тебе подробней.

Луи поднялся и по привычке поправил свои чёрные очки. Дежурная усмешка его походила на нервный тик. Он начал с самого начала: что происходило в мире с момента, как исчезла КСК-3. Офицеры крепости иногда прерывали его короткими вопросами, но в основном молча слушали.

Он кратко обрисовал Возвышение Регис и её расы, появление «Ангельского ковчега» в околоземном пространстве, организацию спасательной экспедиции и стычку у звезды Ранаата, хотя Лиса отметила, что он описал сверхъестественный пси-контакт между детьми КСК-3 и Авророй в странно нейтральных терминах, скорее всего, не желая пока теоретизировать на эту тему.

Ланг наблюдал за Никольсом, этим Роботек-выскочкой. Учёный, изучая блистательные работы Луи, тем не менее вынес для себя, что Луи представлял себе разгадку тайн Протокультуры не как Святое Служение и поиск Чаши Грааля, а скорее так некую сложную игру для интеллектуальной элиты.

Итак, что мы имеем: есть Рем, возрождённая копия, и всезнайка-Никольс, а ещё куча всяких полукровок, вьюрдлингов и «мыслителей», собранных, наконец, в одну кучу. Но ни один из них, кроме Ланга, не мог занять место в Формированиях.

Если только у него будет сила занять его.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

В этом счастливом и одновременно грустном воссоединении с экипажем «Питера Пэна» я ощутила одно особое ноющее чувство, но сдержала его при себе.

Было понятно, что пришлось пережить чувствам Скотта Бернарда к Марлин, но до некоторой степени я не могла ему не позавидовать. И хотя я очень люблю Рика и Роя, я не могла сдержать мыслей о другой человеческой ДНК, оставшейся в других развалинах – в базе «Сара», на Марсе. Что бы я ощутила, если бы вдруг снова появился Карл Рибер?

Однажды я обнаружила, что минут пять сижу и просто смотрю в передний иллюминатор, потерянная в этих мыслях. И, с очевидностью понимая доступность Новокосмосу наших воспоминаний и эмоций, я осознавала, что чем быстрее мы покинем это место, тем лучше.

Лиса Хейс-Хантер. «Мемуары. Путешествие в Никуда»

 

Старейшины Роботек полыхали злобой, пусть даже их гнев был совершенно безсилен.

– Ты считаешь себя Богом? Тогда действуй как Он!

Хэйдон, как обычно, проигнорировал их. И это взбесило их намного сильнее, чем если бы Он причинил им боль или заставил бы их прекратить ментальные разглагольствования.

Цветы Второго поколения с Оптеры/«Новой Праксис» были перемещены под поверхность искусственного мира, и отдалённые звуки и периодические лёгкие вздрагивания указывали, что они обрабатывались. Или «переваривались». И всё же, казалось, что ничего не изменилось, кроме гиперпространственного прыжка Хэйдона-IV к системе Вэйливарр.

– Если Всезнание и твои слуги не могут произвести никаких боевых судов или машин, то вооружи сферокорабли и отправь на них хэйдонийцев в бой! Ты не можешь рисковать и вести бой в таком состоянии. НАШИ жизни под угрозой, как и твоя!

Невозмутимость Хэйдона была сродни Его размерам. Он следил, как планета вышла из гиперпрыжка и направилась к величественной зелёной Фантоме. Сенсоры планеты говорили, что Его появление замечено, и что флотилия судов развертывалась ему на перехват.

Он игнорировал их радиовызовы. Раньше Он бы просто смёл их, как стайку комаров, или потопил бы под океаном Его собственных боевых энергообразов. Однако ущерб, причинённый Хэйдону-IV атакой карбарранского флота и кибердиверсией, сильно ограничивал варианты.

Хотя всё это только подразумевало, что Его победа будет несколько неэкономна, немного неэлегантна. Тем не менее, Он сможет показать этим глупым ничтожествам, что Высший Разум может делать с Роботехнологией.

Старейшины почувствовали, как мир вокруг них снова изменяется.

– Что Ты делаешь? Мы требуем ответа!

Хэйдон не давал ответа в мгновения, растянувшиеся на века, а искусственный мир вокруг был, казалось, готов развалиться на части. Старейшины изрыгали злобу и брань, но, наконец, их пустая ярость выдохлась, и её сменил страх. Теперь они заговорили словами, которые они не использовали со времён их «смертности».

– Мы... просим Тебя сказать нам, что происходит.

Гладкое лицо Хэйдона безразлично обратилось к ним.

– ВЫ НАЗЫВАЛИ СЕБЯ МАСТЕРАМИ РОБОТЕК? Я ПОКАЖУ ВАМ, КАКОВО НАСТОЯЩЕЕ МАСТЕРСТВО.

С этими словами орган на лбу Хэйдона ослепительно сверкнул, и Он поднялся в воздух. Одновременно ковер-самолёт, на котором располагались медкресла Старейшин, взлетел за Ним в огромных размеров пузырь, начавший формироваться вокруг Хэйдона.

С планетой под ними проходила радикальная мехаморфоза. И только когда пузырь вышел далеко за пределы атмосферы, Старейшины враз окоченевшими разумами начали осознавать масштаб происходившего перед их глазами.

 

С учётом, что объединённая флотилия смогла потратить совсем немного времени на совместные учения, даже одно их построение уже можно было признать успехом – во всяком случае, никто ни с кем не столкнулся, и флотилия при этом смогла выдерживать хоть какую-то видимость ордера.

«Трасиаль» летела во главе построения, «Вэйливарр» – на правом фланге. Вооруженные торговые корабли карбарранского флота были основой боевой силы флотилии, и во всём трёхмерном строе наблюдались «вкрапления» кораблей других миров.

Ходэль следил за данными со сканеров дальнего действия, нацеленных на приближающийся мир-нарушитель. Он отметил появление необычного пузыря над его поверхностью, но намного больше он заинтересовался происходящим непосредственно на самой искусственной планете. Казалось, Хэйдон-IV пытался самоликвидироваться и разорваться на части. Или перемолоть сам себя.

– Мы фиксируем аномалии, – доложил клон с «Вэйливарр».

– В самом деле? – язвительно хохотнул Ходэль. – Да они очевидней некуда!

– Я говорю о новых топографических образованиях на планете-цели, – последовал ответ. – Их существование бросает вызов законам гравитации. Расходуется неимоверное количество энергии. Мы проанализировали наши результаты и считаем, что перед нами беспрецедентный вид мехаморфозы, и её скорость увеличивается.

Когда его собственные техники согласно рыкнули со своих рабочих мест, гулкий, как в бочку, смех Ходэля резко прекратился.

– Клон совершенно прав, – буркнул кто-то.

– Глядите, глядите! – крикнул другой.

На главный смотровой экран вывели увеличенное изображение происходящего. Судя по нему, Хэйдон-IV торопился закончить мехаморфозу. Очевидно, модульные замены были произведены заранее, возможно, ещё в полёте – и сейчас мехаморфоза была на последних стадиях.

Ходэль был капитаном корабля, а не учёным, однако он имел достаточное техническое образование, чтобы понимать, что никакие известные физические материалы, никакие обычные источники энергии не могли делать такого, чему он сейчас являлся свидетелем. Хэйдон-IV должен был уничтожить сам себя этими пертурбациями.

Однако этого не произошло. Он приобретал новую форму. Его удивительное разделение в системе Звезды Ранаата было ничем по сравнению с происходившим сейчас.

– Мехаморфоза, однозначно, – услышал Ходель реплику Пра с «Кварцевой звезды».

Ходэль взревел и рассёк воздух когтями:

– Когда мы доберёмся до него? – Возможно, именно сейчас Хэйдон-IV беззащитен.

– Тридцать две минуты, пока он не окажется в пределах нашей досягаемости, – ответил ему техник-моторист мостика. – Но скорость мехаморфозы увеличивается. Примерное время до завершения – двадцать восемь минут.

– Мы атакуем и сотрём их прежде, чем они смогут отдышаться и приготовиться к сражению! – взвыл Ходэль. – Самый полный вперёд! Все кораблям: следить за своими интервалами и дистанциями, держать строй, и готовиться к атаке!

Перед ними на обзорных экранах постепенно рос Хэйдон-IV. Он искажался и трансформировался, части поверхности скользили, повышались, расплющивались и реконфигурировались способами, которые наука Локальной Группы сочла бы невозможными.

Вещества планеты перераспределялись, выступающие части утолщались и удлинялись, центральная часть сокращалась. Даже карбарранцы почувствовали холодный страх, их рыканья и пыхтения становились всё тише, пока они наблюдали, как искусственная планета приобретала мегаформу космического Роботек-воина.

 

Макс был доволен, что Лиса нашла в себе силы распустить собравшихся. Спустя буквально несколько минут Никольс и Ланг затеяли рядом с доской что-то вроде танца Вуду, явно с конечной целью призвать Регис, в то время как Рем и Марлин пытались провести сеанс «салонной спиритической связи», а Дана крутилась неподалёку от них, ожидая своего шанса.

По мере столкновения утверждений и теорий эмоции вокруг накалялись. Казалось, что все мистики знали части происходящего, но, тем не менее, никто не мог рассказать общей картины. На борту ещё оставались такие, кто верил во всю эту галиматью.

Пока взрослые отвлекались на такие важные с их точки зрения вещи, как пустопорожние рассуждения, настоящие действия происходили внизу, в «детском саду». Аврору и детей КСК-3 снимали со всевозможных ракурсов десятка разных видеокамер, но Обстату и остальным было не дано понять ничего из неподвижного молчаливого процесса общения между маленькими заговорщиками.

По-настоящему важным, конечно, был вопрос: где находится Регис и как войти с ней в контакт. У многих были идеи, но для Макса все они звучали по меньшей мере неубедительно.

Винс, Лиса, и Рик ушли ознакомиться с возможными проблемами материального обеспечения и взаимодействия между экипажами двух кораблей, объединения усилий рабочих рук, и на всякий случай переместить часть продовольствия и прочего необходимого имущества на «Питера Пэна». А пока ничего не оставалось, кроме как продолжать осмотр планеты.

Макс, вслед за Мирией, после того как собрание распустили, пошел успокаивать Дану. Встреча с Ремом словно выбила почву у неё из-под ног: они никогда ещё не видели свою безстрашную старшую дочь такой подавленной.

Мирия обнимала одной рукой Дану, которая стала почти с неё ростом, и вела её в соседнюю каюту, где сейчас никого не было. Голова Даны уткнулась в плечо Мирии. Многозначительный взгляд жены сказал ему пока не вмешиваться.

Лиса и Рик тонко намекнули Максу, что неплохо бы пойти и заняться чем-нибудь – хотя бы скоординировать работу систем вооружения спаренных кораблей, но Макс чувствовал, что сейчас просто не в состоянии говорить на какие бы то ни было военные темы.

Вместо этого он направился к корме с желанием глянуть, не закончился ли этот детский «шабаш» под предводительством Авроры. Он задумчиво шёл, прокручивая в голове её слова. Почему именно он в Новокосмосе должен быть особенно осторожен в своих мыслях? Могла бы хоть сказать, почему, или что не может объяснить, и вообще…

Рассеянно осмотревшись, он вдруг понял, что заблудился. Прошло много времени с тех пор, как он крайний раз ходил по коридорам КСК-3. Вокруг никого не было, но он смог определиться с направлением и снова пошёл в направлении кормы. И снова не заметил, как впал в задумчивость.

Когда закончилась Война Хранителей, до мира, казалось, было рукой подать. Он и Мирия играли всё меньшие и меньшие роли в сражениях, и он будет совершенно счастлив, когда сможет просто спокойно жить в кругу семьи, отвечая только за них и за себя.

Когда-то он был Роботек-ужасом поля битвы, властелином воздушного боя, с непревзойдёнными рефлексами и восприятием своей машины. Среднего роста, бледный, в очках, он ничем не выделался из остальных представителей своего рода, но ему не было равных ни среди Людей, ни Зентрейди, ни Инвидов, ни среди вообще кого бы то ни было из ранее встреченных рас.

Макс вошёл в большой безлюдный отсек с иллюминатором во всю стену, сквозь который разворачивались красоты Новокосмоса и мигающие огоньки «звёзд».

Забавно, как его Роботек-талант постепенно отходил на задний план по мере того, как супружество и отцовство занимало всё большее значение в его жизни. Словно его несравненные навыки были перенаправлены в другое русло…

Он остановился. Его инстинкт бойца говорил ему, что за ним наблюдают. С абсолютной уверенностью он обратил взгляд в иллюминатор.

В тени КСК-3 что-то находилось. Форма, непроницаемо чёрная, словно сажа или вязаный свитер Мирии, угадывалась только по заслоняемым ей «звёздам». Он не мог разобрать его контуров, но оно медленно двигалось, словно марионетка, дрейфующая в воде. Было трудно оценить дальность, но он предположил, что оно примерно в сотне метров от корпуса... и было вовсе не маленьким.

Не отводя от странной фигуры глаз, Макс прокрался к интеркому на переборке и вызвал мостик.

– Макс Стерлинг на связи. – Он покосился на табличку у интеркома. – Я на палубе «Фокстрот», отсек… эээ… H-2108, правый борт. Снаружи наблюдаю возможного противника. – На подсознательном уровне от неясных обводов формы веяло таким, от чего у него на лбу выступил холодный пот и напряглись мышцы пресса.

Ответил бодрый голос (скорее всего, майор Тойлер – подумал Макс):

– Господин полковник, наши сканеры ничего не видят.

– Тогда они сбоят! Включи бортовые огни на моём участке!

Спустя несколько секунд вспыхнули яркие плафоны на «его» участке корпуса. Они резким светом озарили формы пришельца, настолько удивительные, что у Макса буквально отпала челюсть.

«Оно» не походило формой ни на одну из боевых машин, о которых он когда либо слышал – а он-то был уверен, что знал их все. Но «оно» включало в себе черты Инорганика Инвидов, «Беты»-«Робовоина», и Биороида Мастеров Роботек. Выпуклое туловище с мощным нагрудником и стройными выгнутыми назад ногами сразу напомнили ему ИБМ Зентрейди. И его «одноглазая» голова-башенка скалилась на него, демонстрируя клыки-сабли «Адского кота».

Оно «дрейфовало», уставившись прямо на него жёлто-красной линзой сенсора. Макс тихо, почто восторженно матерился. Секунды сливались в вечность. Казалось, они смотрели друг другу в глаза.

Он услышал топот бегущих ног и рефлекторно обернулся – буквально на миг. В отсек вбегал полковник Ксин вместе с несколькими офицерами. И всё же, когда Макс оглянулся обратно, чёрной машины там уже не было.

– Полковник Стерлинг, у нас нет ничего ни на датчиках, ни от визуального наблюдения, – сказал голос с мостика. Немного чопорно, возможно, сердящийся на Макса, как бы намекнувшего, что в своё дежурство он проворонил какого-то лазутчика. – Что бы это ни было, мы его не видим.

Макс смотрел в пустоту за иллюминатором несколько секунд.

– Оно существует. Просто оно было здесь не для ваших глаз.

 

Это была замечательная демонстрация. Старейшины за своими дыхательными масками исходили завистливой и злобной пеной. Мехаморфоза Хэйдона-IV в Роботек-воина была удивительнейшим достижением, нарушающим известные законы сохранения энергии и материи, незыблемые для прочих, но несущественные для безграничного могущества Хэйдона.

И всё же трансформация в понимании Старейшин протекала слишком долго.

– Толпа слишком близко! – запаниковал Нимуул, воспользовавшись ментальной инфосетью планеты. – Где Твоё оружие? Почему Ты не стреляешь?

Появившийся Хэйдон пришёл с запада. Он был меньше, чем когда они увидели Его в первый раз, но всё равно походящий на движущуюся скалу.

– Я УТОМЛЁН ВАШЕЙ ГЛУПОСТЬЮ.

В голосе были странные переливы, как будто говорило сразу несколько. Старейшины заметили появление новых движущихся великанских форм.

– СОЗЕРЦАЙТЕ И УЧИТЕСЬ.

С востока, севера и юга прибывали другие воплощения Хэйдона, возвращающиеся с неведомых заданий. Когда Их четвёрка начала сливаться, начал пульсировать столь ослепительный свет, что стало невозможно смотреть. Когда Старейшины снова смогли открыть глаза, Хэйдон опять был Единым. Размеры Его вернулись к первоначальным.

Он снова взлетел над поверхностью своего синтетического мира, и «ковёр» Старейшин последовал за ним.

Они были недалеко от места присоединения правой «руки» к «туловищу», но с их местоположения вид больше походил на тянущийся горизонт, соединяющийся под прямым углом с выпуклостью ещё большего размера, исчезающей в пустоте. Они были слишком малы, чтоб обозреть сразу всю новую форму планеты.

В поверхности разверзся провал, и Хэйдон вошёл туда безмятежной размеренной походкой. Ковер покорно втянулся за ним. Хэйдон-IV периодически вздрагивал от финальных преобразований. Как только всё было завершено, первые разряды из сверхдальних орудий начали щупать пространство вокруг него.

Боевая машина ждала. Флотилия Локальной группы бросилась в атаку.

 

ЧАСТЬ IV  ФИНАЛ И УВЕРТЮРА

 

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Говорят, что мы на самом деле три человека: тот, кого мы сами в себе видим, тот, кого видят в нас другие, и тот, кто мы есть на самом деле.

Регис, кажется, взялась исследовать всех трёх, и я не знаю, который из моих испугал меня больше всего.

Доктор Гарольд Пенн. «Короткий вневременной вояж «Питера Пэна»»

 

Приняв во внимание рапорты Данте и Гнеи об их необычных приключениях, было решено, что попытка установить с ней контакт должна быть сделана на планете, которая с лёгкой руки какого-то учёного из состава КСК-3 уже имела название Омфалос[57].

Большинство людей из командования было только «за» – это означало делать хоть что-то. Рик и Лиса колебались дольше всех, так как эксперты говорили, что только Рой и остальные дети, скорее всего, смогут выйти на контакт с пропавшей королевой расы Инвидов. Всё, что до этого произошло в Новокосмосе, указывало, что это было пространство особой чувствительности к пси-явлениям. И конечно, Регис не ответила им ни на какие попытки обычной связи.

Расчёты показывали, что «разлом», «высасывающий» вещество Вселенной в Новокосмос, расширялся. Среди физиков-теоретиков образовалась целая фракция, выстроившаяся за Лангом, который полагал, что всё реальное пространство-время в итоге будет «высосано» в расширяющийся Новокосмос и окажется под властью Регис. Таким образом, риск для жизней детей при подобной попытке резко возрастал, так как Регис могла счесть такое попыткой вмешательства.

Множество людей как из отделений технической разведки, так и специальных операций настаивали на массовой высадке, чтоб обезопасить участок от любых возможных враждебных действий Регис рядами ИБМ, аэротанков и «ТрансТеков». В итоге возобладали более холодные головы: огневая мощь боевых машин не представляла никакой угрозы для существа, которое правило Новокосмосом.

Поэтому два «челнока» между одной «Альфой» и одном «Бетой» медленно и устойчиво спускались на поверхность, словно приглашённые на дипломатическую встречу. В тыловом эскорте шли два ИБМ и два РДМ. Приземлившись на Омфалос, группа построилась на земле и выдвинулась к полю, на котором исчезли Анжело и Гнея.

Конечно, они могли приземлиться прямо на этом поле, но чувствовали, что пеший вход поможет восстановить обстоятельства первой встречи и изобразит всё намного менее воинственным. «Альфу» отправили наверх контролировать обстановку с высоты, и наземная группа выдвинулась к цели.

Рик и Лиса шли впереди. За ними Рой с остальными детьми и большинством других родителей. Скотт Бернард шёл сзади недалеко от Хантеров. Марлин держалась рядом с ним, включённая в группу по её настоятельным просьбам и через его возражения. Хантеры и остальные участники с радостью приняли её присутствие – ведь она больше всех в экспедиции знала о Регис.

Наземная группа была вооружена, но Рика это нисколько не успокаивало. Он ни секунды не сомневался, что оружие безсильно перед угрозой, которая нависла над его кораблём, друзьями и семьёй.

Лиса то и дело бросала взгляд назад, чтобы удостовериться, что дети в порядке, и посмотреть, справлялись ли другие родители со стрессом. Все были в напряжении, но она особенно волновалась о Максе. Если лучшему пилоту Экспедиции стало мерещиться не пойми что, то тогда любой из них мог потерять над собой контроль.

Кое-кто за прошлые несколько часов так же стал жертвой коварных эффектов нового континуума. Ходили слухи, что после очередных мрачных «молитв»-песнопений у карбарранцев начались видения Апокалипсиса вагнерских масштабов[58]. После долгого общения с Хин лисы-гаруданцы превращались в кто в фаталистов, кто в параноиков. Бэлдана с Кристальных Путей Омфалоса выгнали какие-то странные «призраки».

Даже мелодии Муз и Космической Арфы приобрели печальные тона.

Эмоциональный климат прошлых нескольких дней изменился, и единственное возможное объяснение было то, что у Регис что-то произошло.

«А что, если Её Величие не возжелает дать нам аудиенцию?» – ехидно спросил себя Рик. «Что нам тогда делать? Принести в жертву быка, подуть в жреческий рог, или ещё что-нибудь?»

Но когда он отодвинул в сторону последний куст, он убедился, что надежда переговорить с Регис оказалась не безпочвенной: поле изменилось, хотя никто из КСК-3 или разведчиков не докладывал об произошедших изменениях.

Там, где стебли колыхающейся травы достигали середины груди, находилась конструкция, немедленно вызвавшая зловещий шёпот Скотта:

– Улей Инвидов. Ха. Напоминает миниатюрный Рефлекторный Центр.

В самом деле, очень похоже, но намного меньше, чем привольно раскинувшаяся цитадель/командный центр, которая была сосредоточием власти Регис на Земле. Такой же купол органического вида, те же самые яркие алые и оранжевые цвета, похожие на сверхбыструю фотографию зарождающегося гриба ядерного взрыва. Главный купол вокруг окружала «пена» из более мелких пузырей-объектов, расходящихся концентрическими кругами от купола – как в Рефлекторном Центре. Там были такие же периферийные узлы, в меньших размерах повторяющие центральную структуру, и все они были связаны сетью трубопроводов или переходов, блестящих, словно сделанные из расплавленной лавы.

– Быть может, нам сперва отправить разведку? – предложила Лиса.

– Я даже не вижу пути внутрь. Скотт?

Прежде, чем ветеран войны с Инвидами смог ответить, сзади началось какое-то волнение. Драннин и другие дети-Зентрейди, сопровождаемые детьми-Людьми во главе с Роем, вставали и шли к миниатюрному Улью.

– Рой, подожди! – Лиса обежала вокруг Пайтона, ещё одного гигантского мальчика Зентрейди, желая остановить сына. Одновременно с ней, отбрасывая и втаптывая мелкие деревца, Казианна и мужчина-Зентрейди бросились к детям.

Рой не отпихивал Лису, но буквально корчился в её руках.

– Мааам, ну пожалуйста! Она ждет нас, чтоб поговорить. Мы очень спешим!

Ланг оставил своё место в строю вместе с Луи Никольсом, чьи «ученики» шли у него по пятам.

– Я понимаю твои сомнения, адмирал, но парень прав. Прямо сейчас для нас опаснее всего терять время.

– Но как мы туда… – Рик проглотил вопрос, глянув обратно на Улей. Прямо перед ними чернело небольшое полукруглое отверстие.

Он поиграл желваками на челюстях и обратился к своему небольшому отряду.

– Слушайте все! Мы входим. Помните о своих задачах. И я хочу, чтоб все стволы были или на предохранителях, или в кобурах. Или вообще оставьте здесь.

«Дверь» была достаточно высокой даже для Зентрейди. Отряд оказался в жаркой темноте под куполом, снова чувствуя странные неземные запахи – кому противные, кому нет – запахи Улья Инвидов.

Словно они оказались в соборе из тёмного стекла. Большая часть пространства под куполом была занята испещрённой прожилками бронзовой сферой, которая слабо светилась. Внутри оказалось достаточно места, чтоб выпрямиться во весь рост самому высокому Зентрейди. Отряд с КСК-3 рассредоточился вдоль стен, ожидая, что будет дальше.

Рик чувствовал, как пот сочился под плотный воротник и впитывается в рубашку. Он имел дело и с Зентрейди-Долзой, и Регентом Инвидов, но он никогда не испытывал чувства, какое охватило его теперь – что он оказался в святыне, и он вот-вот предстанет перед существом, чьё могущество здесь мало отличалось от божественного.

Дети посмотрели друг на друга своими светящимися глазами, затем подошли ближе к сфере, соединив руки. Зентрейди сели в позы «лотос», чтоб Люди могли взять их за руки, а Аврора стояла по центру в ауре кружащихся голубоватых искр.

Внезапно зигзагообразная молния вырвалась откуда-то сверху и ударила в бронзовый шар, насытив его свечение глубоким янтарным оттенком. Внутри задвигались тени, и затем они видели лицо Регис, величественное и ужасное в своей красоте, пристально вглядывающееся в них.

В их головах раскатился её ментальный голос:

– НАКОНЕЦ, ПОСРЕДСТВОМ ВАШИХ ЭВОЛЮЦИОНИРОВАВШИХ ДЕТЕЙ, ВЫ КОСНУЛИСЬ УРОВНЯ БЫТИЯ, НА КОТОРОМ МЫ МОЖЕМ ОБЩАТЬСЯ. ЗНАЙТЕ ТОГДА, ЧТО ТОЧКА ПЕРЕСЕЧЕНИЯ БЛИЗКА, И ТОГДА ВСЁ, ЧТО СУЩЕСТВУЕТ, ОБЪЕДИНИТСЯ В МОЁМ ТВОРЕНИИ, МОЁМ НОВОКОСМОСЕ.

Рик понял, что он ждал, что сейчас начнёт говорить Аврора. В конце концов, именно дети были в контакте с более высокими ментальными уровнями, где находилась Регис. Потом осознал свою ошибку: дети могли иметь дарования по связи и восприятию, но им не хватало знаний и опыта их родителей, их понимания и владения ситуацией. Несмотря на поразительные способности детей, результат кризиса всё ещё зависел от действий взрослых.

Он был командиром и он должен был говорить, но вместо этого тишину нарушил голос Ланга.

– Мать расы Инвидов! Зачем ты перенесла нас сюда? Почему Вселенная, которую мы знаем, высасывается сюда? Разве Формирования Путей завершены?

Рик отметил, что Ланг не спрашивает о критически важном для него моменте: вернуть двигатели свёртывания и вытащить КСК-3 и «Питера Пэна» из Новокосмоса. Но прежде, чем он успел вставить необходимое замечание, Регис ответила.

ЗНАЙ, ЧТО Я, РЕГИС, И ВСЯ РАСА ИНВИДОВ В ОДНОМ ЛИЦЕ, ПРИНЕСЛА ТВОЙ КОРАБЛЬ В МОЮ ТРАНССУБСТАНЦИЮ МОЕЙ ВЛАСТЬЮ НАД ПРОТОКУЛЬТУРОЙ. ТВОЙ КСК-3 БЫЛ ВЗЯТ, ПОТОМУ ЧТО ЕГО ДВИГАТЕЛИ ЛУЧШЕ ВСЕГО ПОДХОДИЛИ ДЛЯ НУЖНОГО СВЁРТЫВАНИЯ КОНТИНУУМА. ВЫ СДЕЛАЛИ ПЕРВЫЙ КРОШЕЧНЫЙ ПРОКОЛ, КОТОРЫЙ СТАЛ МОГУЩЕСТВЕННОЙ ТРЕЩИНОЙ В БАРЬЕРАХ МЕЖДУ РЕАЛЬНОЙ ВСЕЛЕННОЙ И НОВОКОСМОСОМ, НО ЧТО ЕЩЁ БОЛЕЕ ВАЖНО: ВЫ ЗДЕСЬ, ПОТОМУ ЧТО МНОГИЕ ИЗ ВАС ВЕЛИ ВОЙНУ С ИНВИДАМИ, И МНОГИЕ ИМЕЮТ СИЛЬНЫЕ СВЯЗИ С ПРОТОКУЛЬТУРОЙ И ФОРМИРОВАНИЯМИ – БОЛЬШОЙ, НЕИЗБЕЖНЫЙ ЦИКЛ КОСМИЧЕСКИХ СОБЫТИЙ.

Оглядываясь вокруг, Лиса решила, что Регис права. Некоторые, типа Экседора и Кейббла, отсутствовали, но большинство из оставшихся в живых во время Войн Роботек руководителей присутствовали здесь – из космической крепости или из прилетевшего за ней сюда «Питера Пэна».

И если Регис могла проносить свою волю сквозь столько разных событий, то какую надежду могли питать смертные, выступая против неё?

НА ЗЕМЛЕ, ЧЕРЕЗ ЭКСПЕРИМЕНТЫ В МОИХ ЯМАХ ПРОИСХОЖДЕНИЯ, Я СТРЕМИЛАСЬ НАЙТИ ИДЕАЛЬНУЮ ФОРМУ, КОТОРУЮ МОЯ РАСА ПРИМЕТ ДЛЯ СУЩЕСТВОВАНИЯ НА ПЛАНЕТЕ. ПОЭТОМУ Я ПРИНЕСЛА ВАС СЮДА ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ. ПРОСЕИВАЯ ВАШУ ПСИХИКУ И ТО, ЧТО НЕКОТОРЫЕ ИЗ ВАС НАЗЫВАЮТ ДУШАМИ, Я ВЫРАБОТАЮ НОВЫЙ МЕНТАЛЬНЫЙ И ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ КЛИМАТ МОЕГО ТВОРЕНИЯ, МОИХ ПОСЛУШНЫХ ВЛАДЕНИЙ, МОЕГО НОВОКОСМОСА.

Ланг, похоже, взял на себя роль оратора, и когда Луи Никольс влез в разговор, он всем своим видом показал недовольство.

– Эй, осади-ка на секундочку! Ты спарилась со своей Протокультурой, ты обрела свою высшую ступень эволюции. Чего ж тебе ещё надо-то?

ТРАНССУБСТАНЦИАЦИЯ[59] – НАСМЕШКА, ТЮРЬМА! ВЫ, ЛЮДИ, ЗАСТАВИЛИ МЕНЯ ИСКАТЬ ЭТО! ФОРМИРОВАНИЯ – ПУСТЫШКА, ТЮРЬМА БЕЗ ВЫХОДА.

Карбарранцы зарычали на разные лады, явно оскорбительно, и Рик поспешил вмешаться:

– Что ты хочешь?

Из невидимого источника ударил луч резкого света и упёрся в Рема. Это было не оружие, и всё же Рем вскрикнул и пошатнулся, заслонив лицо рукой.

– Я ЖЕЛАЮ ТОЛЬКО ЛИШЬ ВОЗВРАЩЕНИЯ К СВОЕМУ СОСТОЯНИЮ ИНВИДА, КОТОРЫМ Я НАСЛАЖДАЛАСЬ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА НЕ ПОЯВИЛСЯ ЗОР, КАК ВОР В НОЧИ. Я ЖЕЛАЮ, ЧТОБЫ ОПТЕРА БЫЛА ТАКОЙ, КАКОЙ ОНА БЫЛА ТОГДА, И ЧТОБ ИНВИДЫ СНОВА ВЕРНУЛИСЬ К СВОЕЙ ИСХОДНОЙ ФОРМЕ.

– Но почему ты просто не сделаешь этого? – выкрикнул Луи. – У тебя же полный контроль над Новокосмосом.

– НО НЕ НАД ФОРМИРОВАНИЯМИ ПУТЕЙ! И ПОТОМУ, ЧТО ИНВИДЫ ОСТАВИЛИ СВОЁ ПРЕЖНЕЕ СОСТОЯНИЕ РАДИ ВОЙНЫ ВОЗМЕЗДИЯ И ПОШЛИ ПРОТИВ ФОРМИРОВАНИЙ, ЗАКРЫЛИСЬ НЕКОТОРЫЕ КОНФИГУРАЦИИ. ВОЗВРАЩЕНИЕ К НАШЕМУ ПЕРВОНАЧАЛЬНОМУ СОСТОЯНИЮ – ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧТО Я НЕ МОГУ СДЕЛАТЬ, ДАЖЕ ЗДЕСЬ. И ПРИ ЭТОМ Я НЕ ЖЕЛАЮ ЖИТЬ В ХАОТИЧЕСКИХ НЕ-ЗАКОНАХ, КОТОРЫЕ ЯВЛЯЮТСЯ ЕСТЕСТВЕННЫМ СОСТОЯНИЕМ НОВОКОСМОСА. ПОЭТОМУ Я ПОЗВОЛЮ РЕАЛЬНОЙ ВСЕЛЕННОЙ ИСТЕКАТЬ В ЭТО ПРОСТРАНСТВО-ВРЕМЯ, И КОГДА ВСЁ СЫРЬЁ ОКАЖЕТСЯ В МОЁМ РАСПОРЯЖЕНИИ, Я СНОВА ВЫЛЕПЛЮ ВЕСЬ КОСМОС В ОБРАЗЕ, КОТОРЫЙ Я СЧИТАЮ ПРАВИЛЬНЫМ.

– Нет! – Рем, с помощью Минмей, смог устойчиво держаться на ногах. – Это не их ошибка! Ты не имеешь права лишать жизни всех в той Вселенной!

– БЫЛО ЛИ МОЕЙ ОШИБКОЙ, КОГДА ЗОР, ПЕРВЫЙ ИЗ ТВОЕГО РОДА, ПОЯВИЛСЯ НА ОПТЕРЕ ПОДОБНО ЯДОВИТОЙ ЗМЕЕ? БЫЛО ЛИ МОЕЙ ОШИБКОЙ, ЧТО ТВОИ МАСТЕРА РОБОТЕК ПОВЕЛЕЛИ УНИЧТОЖИТЬ ОПТЕРУ? НИ ВСЕЛЕННУЮ, НИ ФОРМИРОВАНИЯ НЕ ВОЛНУЕТ СПРАВЕДЛИВОСТЬ...

Слово взяла Леарна, супруга Ками. Пребывая в Хин, она выпрямилась, и хотя она была меньше большинства присутствующих, за исключением человеческих детей, но в осанке её было своеобразное благородство с одновременным озорным лукавством.

– Зачем тогда ты взяла нас сюда? Не проще ли стереть нас всех и начать с чистого листа?

До сих пор никто не набрался достаточно храбрости, чтоб задать этот вопрос прямо. Долгие секунды Регис обдумывала ответ.

– ПОТОМУ ЧТО Я ДОЛЖНА ИЗУЧИТЬ ВАС. Я ДОЛЖНА РЕШИТЬ, ИМЕЕТ ЛИ ПРАВО БЫТЬ В НОВОКОСМОСЕ ЕДИНСТВЕННАЯ ВЕЩЬ, В ЧЁМ ВЫ, СМЕРТНЫЕ РАСЫ, ПРЕУСПЕЛИ: ЛЮБОВЬ.

– И это после всего, что любовь сделала с ней! – услышала Лиса бормотание Рика. Она подумала сейчас то же самое.

– И только-то? – голос Луи Никольса треснул. – А как же интеллект?

– ОБЫКНОВЕННЫЙ МЕХАНИЗМ ВЫЖИВАНИЯ. НЕИЗБЕЖНЫЙ ПРОДУКТ ЭВОЛЮЦИИ.

– Искусство, литература, – реплика от доктора Пенна.

– ТЩЕСЛАВИЯ, ИЗОБРЕТЁННЫЕ, ЧТОБЫ ЗАПОЛНИТЬ ВРЕМЯ МЕЖДУ ЕДОЙ И СНОМ.

– Музыка… – возразил было Боуи.

– ХВАТИТ! ЗДЕСЬ ВЫ НЕ ДОЛЖНЫ ДОКУЧАТЬ МНЕ!

– Ну да, ну да, – съехидничал тихо Луи Никольс. Вслух же он сказал: – А зачем ты сделала так, чтоб дети привели нас сюда?

– МОИ РАСШИРЕННЫЕ ЧУВСТВА СООБЩАЮТ МНЕ, ЧТО ПРОБУДИВШИЙСЯ ХЭЙДОН, В СОЮЗЕ СО СТАРЕЙШИНАМИ РОБОТЕК, НАЧИНАЕТ АТАКУ НА ТИРОЛЬ В ПОПЫТКЕ ЗАБРАТЬ КОПИЮ МАТРИЦЫ ПРОТОКУЛЬТУРЫ ЗОРА. ЕСЛИ ХЭЙДОН ПРЕУСПЕЕТ, ОН ВОЙДЁТ В НОВОКОСМОС ПОСРЕДСТВОМ СУДОВ, ПОСТРОЕННЫХ ЕГО ИСКУССТВЕННОЙ ПЛАНЕТОЙ И ЕГО ИСКУССТВЕННОЙ РАСОЙ. С МОЩЬЮ МАТРИЦЫ, ОН, ВОЗМОЖНО, СТАНЕТ НЕУДЕРЖИМ. ТОГДА ОН СМОЖЕТ ПРАВИТЬ НОВОКОСМОСОМ. ХЭЙДОН БУДЕТ НЕТЕРПИМ К ТЕЛАМ ИЗ ОБЫЧНОГО ПРОСТРАНСТВА-ВРЕМЕНИ, ФИЗИЧЕСКИМ ЗАКОНАМ И ОБЪЕКТАМ, КОТОРЫЕ ОН СТОЛЬ ДОЛГО ПЫТАЛСЯ ПРЕВЗОЙТИ.

– Зачем ты говоришь нам всё это? – спросила Лиса.

– ЧТОБ ПОДГОТОВИТЬ ВАС К ТОМУ, ЧТО ДОЛЖНО ПРОИЗОЙТИ. ЕСЛИ МНЕ ПРИДЁТСЯ ВСТУПИТЬ В ПРОТИВОСТОЯНИЕ С ХЭЙДОНОМ, ЭТО БУДЕТ СРАЖЕНИЕ МЕНТАЛЬНОЙ СИЛЫ И ПСИ-ЭНЕРГЕТИЧЕСКИХ ОБРАЗОВ. ТАК КАК Я КОНТРОЛИРОВАЛА ВАШИ ДУШИ, ВЕЩИ, ЧТО Я ВИДЕЛА В ВАС, СТАНУТ СИЛЬНЫМ ОРУЖИЕМ. ТАКИМ ОБРАЗОМ, ВЫ ПРИМИТЕ УЧАСТИЕ В СРАЖЕНИИ.

– Нет! – Минмей, со слезами на глазах, хваталась за Рема, он держался за неё, и они выглядели так, словно находятся на пределе сил. – Ты не можешь! С нами невинные дети. Спаси хотя бы их!

– ВОЙНА НЕ ЩАДИТ НИКОГО. ВЫ ЗНАЕТЕ ЭТО ТАК ЖЕ, КАК И Я.

Карбарранцы ревели, гаруданцы тявкали и выли, Гнея издавала яростные боевые кличи. Поднялся невообразимый гвалт. Регис, однако, это было безразлично.

– ПРИГОТОВЬТЕСЬ, – прогремел её голос в их головах

Её лицо постепенно исчезало из сферы, которая разгоралась всё более интенсивным янтарным светом. Опять им пришлось прикрыть глаза.

– ... ПОВИНУЙТЕСЬ.

Когда они снова открыли глаза, Улей исчез, а они стояли в поле колышущейся травы под спокойным небом Омфалоса.

 

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Вы, Люди, должны меньше придираться к нашим характерам. Я наблюдал ваше собственное поведение. Были бы у вас когти и клыки получше – вы бы далеко могли зайти.

Реплика Лрона.

Ноки Раммас. «Карбарра».

 

Капитаны объединённой флотилии Локальной Группы, по примеру Ходэля, решительно и смело отдали распоряжения своим командам. Тем не менее, когда они атаковали неповоротливую фигуру роботек-воина планетарного размера, они соблюдали все меры предосторожности.

Первая волна пустила ход импровизированные стратегические ракеты: досветовые космические корабли, загруженные термоядерной взрывчаткой, оборудованные устройствами дистанционного управления. Дроны и роботы-разведчики летели перед ними, стреляя из наспех установленного оружия, чтоб отвлечь огонь на себя и выявить огневые точки оборонительного вооружения мегакрепости.

Визуальные датчики давали операторам странное изображение трансформированного Хэйдона-IV, по мере приближения к нему роботов-камикадзе выглядящего всё менее и менее гуманоидным. Ходэль ждал, что бой начнётся, как только роботы окажутся между расставленными «руками»: хотя для таких огромных конструкций в силу их инерции было физически невозможно двигаться с большой скоростью, он не мог сдержать ощущения, что «руки» вот-вот сойдутся и прихлопнут кораблики-роботы, как назойливую мошкару.

Тем не менее, этого не произошло, и Ходэль списал свои чувства на естественные инстинкты карбарранцев, обладающих могучим телосложением и поэтому придающим большое значение рукопашной схватке. Он нагнулся, заглядывая через плечо одного из телеоператоров, чтоб «из первых глаз» наблюдать за ходом вспыхнувшей схватки.

Тот управлял тирольским курьерским корабликом, небольшим, но очень быстрым и проворным. Как только плазменные орудия планеты открыли огонь с дальней дистанции, он начал крутить восьмёрки и петли, сбивая прицел и отвлекая на себя. Как и предполагала разведка штаба, со стороны Всезнания не было попыток вмешаться в системы автоматического управления кораблей флотилии. Или из-за ущерба, понесённого в результате кибердиверсии Луи Никольса и его группы, или из-за повреждений, полученных в сражении у Звезды Ранаата или, возможно, в результате мехаморфозы, искусственный интеллект Хэйдона-IV больше не предпринимал против них атак такого рода.

Перед курьером летели роботы-разведчики, на которых были установлены дополнительные двигательные установки и топливные баки, превратившие их в телеуправляемые ракеты. Плазменные струи и очереди аннигиляционных дисков пронизывали мрак Космоса, но на этой дальности и с резко маневрирующими целями они были не особо эффективны.

Разведчики и дроны закружились, словно туча москитов, их бортовые компьютеры принимали и реализовывали желания их операторов.

– Неуклюжий, – проговорил Ходэль низким гортанным голосом, характеризуя оборонительный огонь Хэйдона- IV. – Медленный. – Он взглянул на Нтор. – Он ослаб. Теперь мы его добьём.

– Так точно, капитан, – согласно рыкнула она. – Но всё же чувство долга заставило её добавить: – Я фиксирую необычную активность внутри Хэйдона. Создаётся впечатление, что там заработали огромные сервомоторы.

– Они имеют отношение к мехаморфозе?

Нтор что-то пробормотала себе под нос, изучая приборы.

– Из того что я вижу – нет.

– Тогда сервомоторы сделают им только хуже, – прищёлкнул Ходэль страшенной лапищей. – Меня больше тревожат те сферические корабли. Не выпускайте их из виду.

Дроны, устремившиеся к огромному «туловищу» Хэйдона-IV, не встретили на своём пути перехватчиков.

– У него их не осталось, – заключил Ходэль.

На связь вышла Пра, капитан сферианской «Кварцевой звезды».

– Командир, я предлагаю сохранить нескольких наших роботов-камикадзе для доразведки противника.

– Разрешаю, – сказал Ходэль. Он не думал, что роботы-приманки уцелеют при близком пролёте, но до сих пор ситуация развивалась намного лучше, чем он рассчитывал.

К настоящему времени примерно половина «приманок», большинство из которых были переоборудованные рудные разведчики, была потеряна от плазмопушек ближнего действия. Но ещё множество их наносили ответные удары по оборонительным батареям Хэйдона, выписывая зигзаги и дуги при невозможных для живых пилотов перегрузках.

Огневая мощь искусственной планеты теперь была вынуждена разделиться между атакующими дронами и приближающимися телеуправляемыми кораблями-камикадзе вместе с эскортом меньших космолётов-роботов. Курьер нырнул к самой поверхности. Экран расцветили потоки аннигиляционных дисков, один за другим, так близко, что казалось, их можно потрогать.

Огневой мощи разведчиков было недостаточно, чтоб расковырять массивную броню орудийных башенок, но их атаки наносили ущерб системам наведения и датчикам целей плазменных орудий. Однако, один за другим дроны и разведчики сбивались и испарялись мощнейшим по плотности зенитным огнём, который только увеличивался по мере приближения к поверхности.

Курьер, мечась между выступами поверхности и отдельными выстрелами зенитных орудий, приближался к конструкции, напоминающей какой-то узел управления в районе «солнечного сплетения» «туловища» Хэйдона-IV.

На мостике Нтор доложила:

– Капитан, мы снова фиксируем приток энергии на эти сервомоторы.

Ходэль оторвался от эпичной картины происходящего на экране, и спросил:

– Есть движение?

– Пока нет.

– Держи меня в курсе.

Он повернулся, снова устремив глаза на главный экран, на котором курьер падал, словно ястреб, на «командный центр» Хэйдона-IV. Секундой было жестокое разочарование, когда диск повредил один из двигателей, но у оператора осталось достаточно средств, чтоб не потерять управления.

Вслед за курьером всё больше «камикадзе» устремлялось к цели.

– Капитан? – подала голос Нтор. – Сервомоторы активировались. «Руки» двигаются.

Ходэль проверил показания приборов. «Руки» двигались настолько медленно, что они не представляли никакой реальной угрозы. Однако, двигаясь так, они кое-что напомнили ему: об одной старой легенде Роботек...

– Ракета №1: тридцать секунд до контакта, – доложил кто - то заметил, и Ходэль отвлёкся от размышлений на эту тему.

– Удостоверьтесь, что все уцелевшие дроны идут как можно ближе к поверхности, – приказал Ходэль. – Пусть… уррр… номер 5, №7, №8, и №10 разведают цели на другой стороне.

– Пятнадцать секунд.

Кораблик-курьер скользил под нижним пределом поражения зенитных орудий. Таща за собой шлейф дыма и пламени, он с воем преодолевал последние километры до комплекса огневого контроля, вырисовывающегося впереди словно Роботек-скала.

– Что там такое? – В буйстве энергий и помех на экране было трудно получить отчётливое изображение. На изрезанном ландшафте Хэйдона-IV появилось нечто, напоминающее колышущуюся синеватую тень, и она, подрагивая и мерцая, «загустевала» прямо на участке-цели.

Визуальные датчики курьера потухли в момент удара, но камеры с других роботов передавали изображение: вспухание шаровой молнии взрыва и концентрические ударные волны, расходящиеся во все стороны.

– Доложить результат попадания! – взволнованно рыкнул Ходель, пока рос цветок разрыва. Если от комплекса что-то осталось, он направит туда ещё столько камикадзе, сколько потребуется. Либо перенаправит корабли-роботы на другие назначенные цели. Доказательство, что их оружие может нанести ответный ущерб Хэйдону-IV, доставляло ему неподдельную радость.

Голос Пра с «Кварцевой звезды» испортил ему всё удовольствие.

– Внимание, «Трасиаль»! Наши приборы показывают отрицательный результат воздействия на цель. Что-то закрыло объект от удара.

– НЕВОЗМОЖНО!!! – взревел Ходэль так громко, что все на палубе вздрогнули.

– Результат отрицательный, командир, – подтвердила Нтор. – Посмотри сам.

Она вывела изображение на главный экран. Рядом с изображением в реальном времени сброса и подрыва атомной бомбы, она выделила вспышку, которая метнулась поперёк поверхности мегакосмической машины.

Это был большой синий круг, напоминающий световое пятно мощного прожектора. Оно оказалось прямо в зоне удара – пятно примерно 150 километров в диаметре, но всё же очень маленькое по сравнению со всей площадью поверхности титанического «туловища».

Техники-операторы «Трасиали» подтвердили информацию с «Кварцевой звезды»: атомный взрыв был «поглощён».

– И гляди, вон ещё два таких же странных образования, – добавила Нтор. Ходэль яростно взвыл, глядя, как три синих круга дрейфуют сквозь модули мехаморфированной планеты, напоминая рыскающих по своей территории зверей.

Вдруг на главном экране появился Экседор.

– Капитан Ходэль, я раньше видел это явление. Это – система точечного барьера, так называемый «булавочный барьер», хотя я не имею понятия, как Хэйдон о нём узнал. Нет времени объяснять. Вы должны отозвать ваш флот.

Лапа Ходэля чуть не раскрошила поручень командирского кресла:

– Там всего лишь три жалкие «точки». Мы будем бить со всех сторон всем, что у нас есть – они просто не смогут быть во всех местах сразу!

Вайс, командир гаруданской флотилии, вышел на связь:

– Нет никакой гарантии, что мы сможем достаточно точно синхронизировать наши действия.

– Есть, если вы все будете слушать приказы! – отрубил в ответ Ходэль. – Свяжи своих операторов напрямую с моими диспетчерами, которые будут координировать все удары. Мы растаскаем их судами-камикадзе, потом сметём их!

– Новые данные от «рук», – доложила Нтор.

– Есть признаки наступательных действий? – развернулся к ней Ходель.

– Нет, капитан, только нарастание уровня энергии.

– Очень хорошо! – Ходель издал лающий смех. – Особенно когда туда врежется сразу десяток бомб. Диспетчеры! Подготовьте массированный удар одновременно со всех направлений по этой жестянке.

Флот перестроился и продолжил сближение. Корабли-приманки и камикадзе устремились вперёд, на ходу перестраиваясь в полусферу.

 

Экседор проверял и сопоставлял данные в лаборатории Королевского Зала.

– Я не знаю, как они сделали это, Кейблл. Возможно хэйдонийцы как-то что-то узнали, пока держали нас пленниками, или что-то открылось, когда Регент на Хэйдоне-IV заполучил пленников-Хранителей.

– Всё может быть намного проще, и Хэйдон сделал это открытие в Роботехнологии независимо от микронеанцев.

– Может и так, – безпомощно пожал плечами Экседор. – В любом случае, это доказывает, что мы не знаем природы того, против кого сражаемся. Мы должны заставить Ходэля и остальных прекратить атаку.

– Отступление… Вещь, к которой карбарранцы никогда не были способны, – вздохнул Кейблл.

 

Во всяком случае, Ходэля предупредили не лезть на рожон.

Огонь плазменных орудий планеты вёлся куда менее эффективно – множество дронов и телеуправляемых кораблей сновали у самой поверхности, отвлекая и нанося удары по огневым точкам. Те, которые были отправлены на разведку на противоположную сторону, вернулись и приняли участие в бою. Как и предвидел Ходэль, синие диски «булавочного барьера» не могли поспеть во все места сразу.

Но точно так же, как он хорошо послужил КСК-1 несколькими десятилетиями раньше, так и сейчас он драматично срезал преимущество атакующих. Однако, дронов у атакующих было много, и они действовали по всей поверхности Хэйдона-IV со стороны флотилии.

Из десяти атомных бомбардировщиков, отправленных в прорыв, два были сбиты на дальней дистанции, ещё двое были уничтожены на подходе, хотя к тому времени дроны основательно вычистили поверхность от зенитных средств.

Ходэль, завывающий от жажды сражения, игнорировал попытки Экседора вызвать его на связь. Нтор наблюдала нарастание уровня энергии в «конечностях», но не осмеливалась подать голос.

Шестеро уцелевших бомбардировщиков спикировали вниз, максимально широко рассредоточившись по площади Хэйдона-IV. Три были встречены барьерными полями, но остальные три поразили гуманоидную роботехническую фигуру в «грудь», «шею» и низ «живота». На сей раз планета содрогнулась от чудовищных по силе взрывов настолько тяжко, что даже континентальные плиты брони не выдержали .

В трёх местах фигуры Хэйдона-IV разверзлись ужасающие пробоины, потоки газов и испаряющегося металла плавящихся систем сфонтанировали наружу. От последующих взрывов титаническая фигура конвульсивно затряслась, обшивка правого «плеча» лопнула и разлетелась тучей стальных «лепестков». Струи аннигиляционных дисков иссякли.

Карбарранцы на мостике «Трасиали», воя боевые кличи, повели корабли своего флота в атаку. Остальные корабли флотилий Локальной Группы последовали за ними, некоторые даже подхватили кличи карбарранцев.

Хэйдон-IV вырисовывался совсем рядом, и флот готовил свои орудия для последней решительной атаки. Экседор смог пробиться на командирскую частоту флота, и его изображение появилось на всех экранах.

– Назад! НАЗАД, ИДИОТЫ! Отходите! Руки! РУКИ – ОРУЖИЕ!!!

Его никак не оставляло в покое смутное чувство опасности, смысл всё ускользал от него, пока он случайно не посмотрел на схему на одном из экранов ком-центра Королевского Зала. Там фигура Хэйдона-IV была представлена в виде схематичного трёхмерного контура, и он, наконец, увидел суть вещей.

Вместо чётко сформированных Роботек-«плеч» и «предплечий», «конечности» планеты напоминали то ли дубины, то ли подковообразный магнит, то ли вилку камертона, то ли...

Носовые модули КСК-1.

– Отступайте! Отступайте! Пока не стало поздно! – надрывался Экседор, но его мало кто слушал.

– Внимание, Ходэль! – радировала Пра с «Кварцевой звезды». –  Рекомендую немедленно прекратить атаку, до анализа совета Экседора. Энергетические излучения с «рук» стремительно растут.

Ходэль не желал ничего слушать, как и все на борту «Трасиали». Вокруг «рук» пузырились и переливались потоки сверкающей энергии, но эти грозные предвестники ни на мгновение не задержали флот и не заставили его сменить курс даже на градус. Пра, однако, начала крутой поворот от курса, уходя в сторону, и призывая Ходэля и остальных сделать то же самое, пока, как сказал Экседор, не стало слишком поздно. «Вэйливарр» последовал её примеру, в значительной степени из-за авторитета Экседора и Кейблла среди клонов Тироли. Большой рудовоз летел позади игрушечной на его фоне «Кварцевой звезды». Ходэль глумливым рыком выразил им вслед своё презрение и снова вернулся к командованию атакой.

Хэйдон-IV трясся от внутренних извержений и аварий. Поля «булавочного барьера» исчезли. Датчики флота отметили сотню новых больших беззащитных целей, окружённых неисчислимым количеством намного меньших по размерам прочих целей. В своём рвении вкусить первую кровь «Трасиаль» опередила все остальные суда флота Локальной Группы.

Оранжевые языки солнечного пламени скользили и обвивались вокруг «рук», с корчами ползали вдоль них, желая освободиться. Ходэль не воспринимал «руки» как важную цель, но на всякий случай нацелил первый ракетный залп именно в них.

Развив большую скорость, карбарранцы почти проскочили над «руками», и одновременно с их залпом под ними разверзся Ад. Запас энергии, накопленный в «руках», высвободился. Точно так же, как носовые модули КСК-1 сформировались и выстрелили в первый день её старта много лет назад. Ракеты Ходэля просто исчезли.

Облако беснующейся энергии разрушения хлынуло с «рук»-направляющих, и поток устремился вперёд, сжигая всё на своём пути. Поток плазмы в сотни километров в диаметре поглотил и испарил приближающиеся корабли флота Локальной Группы. Там, где они находились секунду назад, не осталось ничего, кроме элементарных частиц и жёсткого излучения.

«Вэйливарр» и «Кварцевая звезда», тяжело повреждённые периферийными «лепестками» выстрела, ждали нового залпа. Но его не последовало. «Руки» почернели, и сквозь испарившуюся обшивку и машинерию просматривался каркас. Залп, хотя и уничтожил большую часть флотилии, нанёс и так серьёзно повреждённому Хэйдону-IV тяжелейший урон.

– Мы… Мы отступим и будем ждать, – придушенным голосом произнесла Пра. Клоны на «Вэйливарр» единодушно согласились.

 

На «Трасиали», тяжело повреждённой энергетическим выбросом за кормой, всё же осталось кое-какое действующее оборудование. С протяжными стонами рвущегося металла, теряя воздух, с выведенной из строя связной аппаратурой и остальными системами, грозящими вот-вот отказать, она падала на «планету».

– Я сомневаюсь, что кто-то смог выжить, командир, – доложила Нтор. – Во всяком случае, с ними нет визуального контакта. Остальное оборудование не работает.

– Тогда нам пора, – сказал спокойно Ходэль. – Курс на «сердце».

Все поняли, что он имел в виду: выступающая конструкция с антеннами и многочисленными силовыми подводами размером с горную долину, в верхней правой части «груди» робофигуры. Результаты сканирования сообщали, что там может находится важное оборудование.

Они знали, что не смогут вернуться, даже если «руки» больше не выстрелят. Двигатели «Трасиали» вышли на максимальный режим – через несколько минут они перегреются. Как большинство других на борту, Ходэль и Нтор чувствовали, что они уже проходили сквозь эту смерть однажды, в своих мрачных предвидениях.

Несколько залпов аннигиляционными дисками были жалким подобием сплошной зенитной завесы, которая неистовствовала всего десять минут назад, с крайне низким энергетическим потенциалом и направленные почти наугад. Намного вероятней было, что корабль на секитоне просто развалится на полпути, но он пока держался. По некой счастливой случайности или капризу Формирований связь на карбарранском корабле заработала снова, и все оставшиеся в живых смогли услышать их торжествующий рёв, когда вся команда «Трасиали» погрузила свои клыки в сердце их врага. Карбарранский линкор, набирая скорость, вонзился в «грудь» Хэйдона-IV словно комета. Взрыв, вспухший на месте «нервного» центра, заставил искусственный мир затрястись в «предсмертных» конвульсиях.

«Кварцевая звезда» и «Вэйливарр», на ходу выполнявшие посильный ремонт, восстанавливая пострадавшие системы жизнеобеспечения и маневровые силовые установки, осветились далёкой вспышкой гибели Хэйдона-IV. Пра печально посмотрела на неё и только собиралась отвернуться, когда кто-то сказал:

– Я наблюдаю множество космических кораблей!

– Принадлежность? – запросила Пра.

– Неизвестно. Они сферической формы. Я думаю, они появились с обратной стороны Хэйдона-IV, прямо перед самым его концом.

На мгновение Пра решила, что от смерти им всё равно не отвертеться. Но рой из около сотни сферокораблей пролетел мимо, не обращая ни малейшего внимания ни на «Кварцевую звезду», ни на «Вэйливарр».

Их курс лежал прямо на Тироль.

 

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Этот курсант станет или прекрасным офицером, или патологическим преступником.

Выписка из личного дела офицера Армии Южного Креста лейтенанта Даны Стерлинг. Личностная характеристика.

 

Для наземной группы ничего не оставалось, кроме как возвращаться к зоне высадки. Хотя Регис игнорировала требования вернуть их обратно, но она хотя бы выслушала их доводы и ответила на их вопросы, выказав, таким образом, некоторое снисхождение.

Самыми тихими в группе оказались, как ни странно, дети, которые выглядели до странности отрешёнными от сует окружающего мира. Скотт заметил, что Марлин очень на них походила. Он осознал, что всё это время дышал через раз, страшась наступления момента, если вдруг загадочные силы высосут её душу и тело в единство расы Инвидов, воплощённой в Регис.

Но, похоже, «травма», которую она пережила, навсегда изолировала её от существовавшей некогда среди Инвидов всеобщей «обратной связи». Она действительно стала полностью независимой. Он был готов восхвалять за это всех Богов всех известных земных и неземных религий, и одновременно яростно клял судьбу, которая, наконец, свела их вместе только затем, чтоб устроить армагеддон через несколько часов или дней.

Однако, когда он осторожно, пробуя, прикоснулся к её руке, она улыбнулась ему горькой и любящей улыбкой и нежно взяла его ладонь в свою. В душе его воцарились покой и лёгкость, которых не было там со времени смерти Марлин Руш.

Группа вела себя до неприличного безпечно, несмотря на постоянные призывы Лисы и Рика к бдительности. Ну какой смысл в таком дотошном соблюдении Устава, когда весь Новокосмос может напасть чем угодно, скольким угодно и в какой угодно момент?

Рик дважды подумал перед тем, как подойти с вопросом к Луи Никольсу: Регис могла подслушивать. Но, вообще-то, для неё не были преградой и самые защищённые и изолированные трюмы КСК-3.

– Луи, что насчёт «Питера Пэна»? Сможем ли мы уйти на нём, если возникнет такая необходимость?

Луи пожал плечами, поправил очки и сделал ещё несколько движений, обычных, когда он выгадывал время на раздумья.

– Я сомневаюсь. Оказывается, сферокорабли не совсем то, что я о них думал. То есть, в их память не заложено возвращение. Представь их как санки. Созданные только для того, чтоб скатиться с особого силового потока как со снежной горки… Понимаете, о чём я? «Питера Пэна», может, и можно втащить обратно наверх, однако я бы не стал заключать на это пари.

У него был настолько удручённый вид, что Рик решил, что Луи сейчас жестоко раскаивается, что позволил втянуть себя в эту «спасательную операцию».

– Луи, – похлопал Рик учёного по тощему плечу, – не знаю даже, как тебя благодарить. Я безконечно признателен тебе за то, что ты здесь и что ты помогаешь нам. Я благодарен тебе и как офицер, и как мужчина, чья семья в опасности.

Луи, казалось, от удивления даже растерялся, потом буркнул что-то утвердительное. Потом снова пошёл «на автомате», погрузившись в свои мысли.

Макс Стерлинг удерживал себя от того, чтоб схватить Аврору и прижать её к себе, заслоняя своим телом от любых опасностей. «Чёрному рыцарю» или любому другому, что бы ни породили в Новокосмосе его боевые навыки, придётся сперва переступить через него. А Аврора была настолько хрупкой, настолько эфирной, что он не хотел пугать её. И поэтому он просто шёл рядом с ней, словно неотступная тень, оглядываясь вокруг и потея от напряжения.

Он в первую очередь был пилотом-истребителем и до сих пор непревзойдённым воином технологии Роботек. Его таланты лежали в другой сфере деятельности, и он всё время ощущал в себе недостаток способностей справляться с возросшими должностными обязанностями, и даже иногда просто не мог понять свою младшую дочь. И теперь он чувствовал какую-то ужасную опасность, её концентрацию, и ничего.. ну, может, почти ничего не мог сделать, чтоб отвратить её. Только защитить свою дочь пусть даже ценой своей жизни.

Но так минимум один человек в группе помнил, как правильно вести себя в текущей обстановке, и проявлял высокий уровень бдительности. Дана удерживала «Росомаху» в положении «наготове», просто сгорая от желания начать стрельбу при появлении хоть чего-то, что даст ей хоть малейший поводе (но, признаться честно, пусть это «что-то» будет только в одном экземпляре).

Она двигалась в тыловом дозоре, сменив Лрона. Вид Минмей и Рема, шушукающихся друг с другом, буквально пилил её оголённые нервы тупой ржавой ножовкой, доводил до маниакального психоза. Даже в худшие дни после того, как родители улетели на КСК-3, когда она после очередных «приключений» оказывалась в каких-нибудь частных или государственных заведениях опёки, она не чувствовала себя настолько униженной и оскорблённой.

Да. До тех пор, пока она не встретила Зора Первого… И вдруг она получила весточку от друга, в безоговорочной любви которого не сомневалась ни на минуту.

Она услышала тихий щебечущий звук. Человек впереди, доктор Пенн, чьи мысли, похоже, витали за миллион парсеков отсюда, вовсе его не услышал. Но Дана сразу узнала.

– Полли! – тихо воскликнула она, не желая, чтоб остальные тут же столпились вокруг. Опылитель был её любимицей, её подругой-на-всю-жизнь.

Но как Полли попала сюда? Ведь она исчезла… Да, крайний раз они встречались на Тироли, непосредственно перед отлётом её на Хэйдон-IV. Ну и ладно, уж если стены и двери не преграда для Опылителя и всех из его рода, то почему преградой должно стать пространство?

Такое антинаучное заключение подтверждалось фактически. Вон он сидит, этот факт, в десяти метрах позади, там, где она прошла буквально только что. Голова Опылителя была склонена немного набок, и он глядел на Дану с таким видом, словно это именно Дана исчезла неожиданно и без предупреждения, и что именно Полли была нанесена тем самым глубокая моральная травма.

Устав в подобных случаях предписывал подать сигнал к остановке, доложить ситуацию и запросить прикрытие, и только после этого она могла покинуть строй и «разведать внезапное изменение обстановки», но к тому времени в симпатичную рогатую головку Полли могло прийти исчезнуть снова. Дана ещё раз убедилась, что Гарри Пенн ничего не заметил – а он всё так же шёл, размышляя о чём-то далёком – и быстро отбежала назад к Опылителю.

– Не смотри на меня такими невинными глазами, ты, маленькая дезертирка! – Она опустилась на колени и перехватила винтовку одной рукой, освобождая вторую руку, чтоб прижать к себе Полли. – Вот одену на тебя когда-нибудь поводок. И тогда попробуй только совершить гиперпространственный прыжок… Ээээ!

До неё внезапно дошло, что Полли каким-то образом переместилась не только сквозь пространство, но и в Новокосмос. То есть открывался ещё один способ покинуть это место!

– О, малышка! Погоди, пусть Луи и Ланг узнают! Такая ты тяжёлая стала, потолстела, что ли… Что?!? – Опылитель мокрой тряпкой свесился через её руку, почти касаясь её колен. И стремительно тяжелел – Какого хр…

Полли, снова встав на свои маленькие ноги-булочки, больше не была восхитительным зверьком-телепортером, которого она знала и любила. Её ноги увеличивались, превращаясь в антрацитово-блестящие когти, а собачья мордочка заострилась и приобрела хищно-злобный вид. Но самое жуткое было то, что она росла словно надувной спасательный плот, только быстрее.

Дана издала придушенный «хех» и отскочила назад, вскидывая винтовку и краем сознания задаваясь вопросом, что если Опылитель стал жертвой какого-нибудь сверхъестественного Новокосмосмического бешенства. Её палец лежал на спусковой кнопке, но она колебалась – ведь Полли была одним из немногих её настоящих друзей, а друзья значили для неё всё.

Под лопающейся белой лохматой шкурой Полли показалась другая – чёрная, гладкая, твёрдая на вид. Полли стремительно увеличивалась и уже нависала над Даной, стоя на двух удлиняющихся задних ногах.

Дана пока не била тревогу, опасаясь, что кто-то начнёт стрелять по её «собаке». Опылитель издал жуткий неорганический звук, словно машинный аналог рёва вызова.

– Полли, прекрати! Вернись назад! – Она пятилась, держа винтовку перед собой. Штука перед ней шагнула следом, и когда «её» массивная чёрная нога опустилась вниз, раздался отчётливый металлический звук.

«Оно» наклонилось над Даной, голова «его» завершала последние метаморфозы. Вместо собачьей морды на передней части появилась единственная красно-жёлтая линза.

Дана грязно выругалась на Вселенную, превратившую милую зверушку и верного друга в смертельного врага. Она вскинула «Росомаху» и выпустила серию разрядов по штуке, в которую превратился Опылитель.

 

Колонна замерла. Гарри Пенн сморгнул, возвращаясь в реальный мир.

– Это Дана! – заорал он вперёд и развернулся, вытаскивая из кобуры пистолет «Барсук».

Люди выкрикивали противоречивые вопросы, ответы и приказы, но Макс, находящийся ближе к переду колонны, услышал достаточно.

– Дана!

Он буквально всунул Аврору в руки Мирии:

– Будь с ней!

С переда колонны прибежали Рик и Лиса, на ходу ругая людей и раздавая приказы занять оборону против возможного нападения с другой стороны. Лиса вызывала поддержку с воздуха, Рик пытался узнать, что сейчас происходит в тылу.

Люди заняли круговую оборону с детьми в центре. Казианна над ними водила стволом орудия. Макс подтолкнул жену и дочь к ним.

– Винс! Защити их!

Он побежал за Хантерами в тыл, мимо Луи и его киберкоманды, где они заняли позиции с винтовками во все стороны, и мимо Скотта Бернарда, охранительно прижимавшего к себе Марлин.

Макс проломился сквозь последние кусты и увидел нечто огромное и чёрное, «спиной» к нему. Солнце Омфалоса почти не пробивало «его» глубокую бархатную черноту.

Те, кто оказались ближе – Лрон, Гарри Пенн, Боуи и ещё несколько Людей, стреляли по «этому» почём зря, но без видимого результата. Чёрная машина наклонилась и подобрала что-то. Потом выпрямилась в полный рост и обернулась к ним, с Даной в стальном кулаке.

Лрон поднял тяжёленный высокомощный лазер, который он нёс словно обычную винтовку, и «обработал» ногу чёрной машины в надежде повредить ей опоры и сбить её. Макс ударил по толстому стволу:

– Прекратите огонь! ВСЕМ ПРЕКРАТИТЬ ОГОНЬ!!!

Машина, сжимавшая Дану, подняла свободную руку и не оставляющим сомнения жестом указала на Макса. Дана вырывалась изо всех сил, продолжая совершенно безнадёжные попытки. У неё, казалось, не хватало дыхания даже чтоб обратиться к тем, кто внизу. Огромная, горбатая и кривобокая, чем-то напоминающая гигантского тролля, чёрная машина наклонилась к Максу, как будто собираясь ему что-то сказать.

Но прежде, чем она успела сказать хоть слово, земля вздрогнула от работающих посадочных двигателей, и появился один из «ТрансТеков» эскорта, «Бета» в конфигурации «Страж». Она приземлилась, словно орёл, готовый к сражению, сжимая бронированные кулаки.

Пилот не мог стрелять, так как Дана была на линии огня. Пилот запустил мехаморфозу, переходя в «Робовоина», но прежде, чем он закончил трансформацию, чёрная машина прыгнула к нему и одним взмахом устрашающего кулака повергла «ТТ» на землю.

Изувеченный «Страж»/«Робовоин» рухнул вниз грудой дымящегося металлолома. Не обращая внимания на людей, которые побежали вытаскивать пилота, чёрная машина запустила двигатели и ракетой ушла в небо, продолжая удерживать Дану в кулаке.

В общий бардак в сети вклинился ещё один самолёт сопровождения, «Альфа», запрашивая указания. Как командир авиакрыла крепости, Макс с высшим приоритетом вышел на связь.

– Приземляйся немедленно.

– Но, полковник Стерлинг, я должен…

– Я сказал ПРИЗЕМЛЯЙСЯ!

Рик, загруженный сразу десятком неотложных дел (типа принять меры внутри колонны против повторного нападения, пересчитать по головам личный состав, чтоб выяснить, не утащили ли ещё кого-нибудь, проверить, жив ли пилот «Беты», вызвать усиление и транспорт с космической крепости для безопасного возвращения), до последнего момента не задумывался о том, что собирается делать Макс, пока не стало слишком поздно.

Макс взлетел, «Альфа» второй серии с грохотом ушла на вертикали, и грохот близкого преодоления звукового барьера раскатился по поверхности Омфалоса, ударил по траве и деревьям тугой воздушной волной. Пилот «ТТ» стоял и смотрел ей вслед, ветер шевелил его волосы – Макс реквизировал его «думающую шапку»-нейрошлем вместе с его машиной.

Он заметил Рика.

– Господин адмирал, он даже не запросил подкрепления…

– Я знаю. Он знает, что делает.

Разумеется, сколько драгоценных минут пройдёт, прежде чем группа «ТТ» доберётся до них с КСК-3 с низкой орбиты. Пилот кивнул.

– Он вообще не намеревался ждать, господин адмирал.

Рик, глядя в направлении, в котором уже скрылся вдалеке Макс, согласился.

– Именно. Он поднял брошенную перчатку, лейтенант[60].

 

«Альфа» была одним из лучших образцов вооружения КСК-3, а вторая серия «Альфы», «Альфа-2» с усиленным вооружением и бронёй превосходила «Альфу» первой серии по всем параметрам. Потому Макс и поручил именно такой машине сопровождать наземный отряд. Но всё, что он пока мог – только удерживать «Чёрного рыцаря» в поле зрения.

«Чёрный рыцарь». Так он назвал своего антагониста. Наверное, тогда себя он мог назвать «Белым рыцарем», но он чувствовал в этом слабое утешение[61].

И ещё он оказался плохим отцом.

Всегда первым делом он волновался о Мирии, постоянно боялся за неё – ведь она прошла редукционную капсулу, подвергалась стольким опасностям, чуть не погибла в одном из боёв, и при родах – то есть он сам чуть не убил её! И потом Аврора, это странное создание с самого начала, с её ментальными дарованиями и неестественной скоростью взросления, тоже доставляла Максу множество поводов для тревог.

Но Дана… Дана... Какой извращённый способ выбрало существо, правившее Новокосмосом, чтобы проверить его! Он оставил Дану на Земле против собственного желания, когда только формировался экипаж КСК-3. Никто, кроме Мирии и, быть может, Авроры, не знал, как жестоко раскаивался он, когда слушал рассказ о горестях и трудностях, которые ей пришлось преодолеть.

Не зная тепла родного дома, выросшая в войне, с сердцем, разбитым Зором Первым, и с самой её сущностью, едва не изнасилованной психопатом-Зандом… Макс не мог спокойно размышлять обо всём этом, ибо тотчас начинал думать, что лучше бы он вообще не рождался.

Его любовь к семье и стремление к покою Мирии и Авроры заставили его, величайшего пилота Роботек Земли, постепенно выходить из борьбы. И значит, как лучше всего снова втянуть его в войну? И снова Дана, бедная Дана, страдающая из-за него, Макса.

Регис, безжалостный гений! Твой удар попал точно в цель.

Макс осознал, что он всё это время непрерывно, тихо и монотонно ругается, и остановился. Он просканировал командирские и оперативные частоты и убедился, что ни один «ТТ» не смог запеленговать «Чёрного рыцаря». Даже с КСК-3, и даже при том, что машина оставляла за собой возмущения в воздушной среде, словно летающий дом.

И он не удивился.

Дав максимальную тягу, он медленно сблизился с гротескной машиной. Она не применяла мехаморфозу (хотя наверняка была способна к ней) и шла на малой высоте. Он вознёс молчаливую молитву, чтоб это означало, что Дана ещё жива.

«Чёрный рыцарь» снизился ещё больше, и Макс потерял его в складках рельефа. На один из МФИ он вывел детальную топографическую карту этого участка, созданную на основании космической съёмки с КСК-3, но не мог предположить, каков будет следующий шаг похитителя.

Он был настолько поглощен анализом карты, что едва не погиб: угольно-чёрная машина выскочила из расселины и выпустила в него рой ракет из выпуклых модулей под необычно чётко очерченными «руками».

Макс немедленно отреагировал, рванув РУР, но что более важно, отдав ментальную команду, распознанную сенсорами нейрошлема. Необычные инстинкты и почти мгновенные рефлексы, которые и сделали его живой легендой, были столь же остры, как и всегда. «Альфа-2» ушла в штопор-пике, две ракеты едва не лизнули дымными хвостами остекление кабины[62], затем прямо из «штопора» подпрыгнула на «горку», уходя от следующего залпа.

Макс резко погасил скорость, чуть не оторвав крылья «ТТ», так как враг надвигался прямо на него. Кулак, в котором была Дана, сейчас походил на большой гладкий бронированный шар, и было совершенно невозможно понять, жива она там или мертва.

«ТрансТек» избежал столкновения с «Чёрным рыцарем», и Макс повёл самолёт на форсаже по баллистической траектории. Его противник выпустил по нему ещё один залп. Макс крутился и вилял, задействовав все средства защиты начиная от радиооптической БКО и заканчивая отстрелом ложных тепловых целей и дипольных отражателей[63]. Ракеты серыми копьями пронзали места, где он находился за мгновение до этого.

Опутанный дымными следами, словно муха паутиной, Макс мехаморфировался в «Робовоина», и развернулся с винтовкой-орудием в руках своей машины, готовясь встретить врага, который с металлическим завыванием устремился на него.

Макс хотел выстрелить, но взгляд его упал на стальной шар вражеского кулака. Знаменитые рефлексы аса дали сбой, и он замер, не в силах дать команду открыть огонь.

«Чёрный рыцарь» направил на Макса собственное «ручное» орудие плоско-овальной формы, из которого ударила ломаная фиолетовая молния. Макс извернулся за мгновение до выстрела и увеличил высоту, но разряд всё же лизнул левую ногу «Робовоина», лишив её изрядной доли броневой обшивки.

Расстояние между двумя машинами уменьшалось. Макс сжался и дал «полный вперёд» на врага, вместо того, чтоб снова разминуться с ним, как в прошлый раз.

С ужасающей силой две машины столкнулись и, сжимая друг друга в титанических объятиях не на жизнь, а насмерть, провалились в небо.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Итак, эти уравнения раскрывают перед нами одну древнюю тайну: мы теперь знаем природу ранее невообразимых энергий, которые существовали в самый первый, не поддающийся измерению момент сразу после возникновения Вселенной. То, что последние остатки их обнаружены в очищенной эссенции Цветка – предмет, достойный внимательного неторопливого изучения. Если будет время.

Но его нет.

Из рабочих заметок Экседора в Королевском Зале, во время приближения Хэйдона.

 

Ко времени, когда Кейблл вернулся на пост наблюдения/управления на вершине пирамиды Королевского Зала, огни двигателей эвакуирующих население кораблей превратились в едва видимые искорки. Всего кораблей насчитывалось чуть больше десятка. Они увозили несколько тысяч клонов, группу землян-поселенцев, горстку иномирян и сколько-то домашних питомцев.

Экседор отметил потёки и пятна на одеждах старого учёного.

– Было насилие? – он больше утверждал, чем спрашивал.

Кейблл устало кивнул.

– Я сделал, что мог, но без него не обошлось. Хотя меньше, чем я ожидал и боялся, учитывая крайне ограниченное число мест на кораблях. Все боятся появления сферических судов.

Экседор хмыкнул. «Вэйливарр» дрейфовал в пространстве, неспособный к самостоятельному движению до тех пор, пока экипаж не проведёт минимально необходимого ремонта практически всех его систем. Один этот рудовоз, возможно, смог бы эвакуировать всё сильно поредевшее за последнее время население Тирезии. Но всё равно не было времени организовывать тотальную эвакуацию: когда во время сражения погиб почти весь флот Локальной Группы, те, кто улетел на немногих оставшихся кораблях, или уже находились в космопорту, или были поблизости от него.

– Ну хотя бы их ожидание не будет мучительно долгим, – съязвил Экседор. Флотилия из примерно сотни зловещих металлических шаров в этот момент входила в верхние слои атмосферы луны. – Остальные или уйдут в подземные укрытия, или решат напоследок получить от жизни всё, что не успели.

– Кстати, кораблей больше, чем могло быть у хэйдонийцев, или во флоте Локальной Группы, – отметил Кейблл.

 На борту сферокораблей не было характерных признаков жизнедеятельности искусственной расы. Оставалось предполагать, что все они погибли вместе с Хэйдоном-IV. А ещё не прослеживалось телеметрии деятельности Всезнания, и это доставляло обоим учёным определённый дискомфорт и вносило фактор недоверия к показаниям приборов: Всезнание было, возможно, самым сильным оружием Хэйдона.

– Пойдём, – предложил Кейблл. – У нас мало времени.

Не успев отдышаться, он снова начал хрипеть через несколько торопливых шагов. Экседор догнал его и подставил руку: физиологически он был моложе, хотя старше по годам.

Они прошли на вершину пирамиды Королевского Зала и поляризовали потолочное покрытие до прозрачности, так, что казалось, над ними осталось только небо. В этом помещении находилась Вторичная Матрица Протокультуры.

Когда-то они видели оригинал, и каждый раз они не могли удержаться от быстрого сравнения Первичной и Вторичной Матриц. Ланг как-то раз сказал, что Она походила на старое схематичное изображение атома: центральное ядро, окружённое кольцевыми орбитами приблизительно семидесяти метров в поперечнике, поддерживаемая на весу собственными внутренними силами.

Однако, если Первичная Матрица переливалась всеми цветами радуги, то эта отливала резко белым и золотистым, и музыкальный звук, доносящийся из Её мерцающего ядра, казался более скрипучим, более зловещим, чем производимый оригинальным творением гения Зора.

Теперь же двое учёных наблюдали в функционировании Матрицы некоторые аномалии и нестабильности, которых не было там раньше. Быстрое изучение телеметрии сказало им, что Формирования достигли некой точки климакса, переломного события или трудного момента, даже более важного, чем преобразование Первичной Матрицы в кургане, в котором были когда-то погребены радиоактивные останки КСК-1.

– Надо торопиться, – сказал Кейблл. – Времени почти не осталось. – Они прошли туда, где находилась носовая часть недавно установленного нового агрегата. Он напоминал сложную лазерную бурильную установку, густо обвешанную модулями «магнитных бутылок»[64] и изолирующими анизотропными кольцами[65].

– Уровень анти-Протокультурной энергии пока ещё меньше оптимального, – произнёс Кейблл, – Но и этого должно хватить.

Экседор с присвистом глубоко вдохнул через нос и провёл обеими руками сквозь свои непослушные красные жёсткие волосы.

– Ты уверен, что мы правильно поступаем? – Как только «это» будет сделано, пути назад не будет, не говоря уже об опасности для Тирезии и, возможно, для всей Тироли.

– Матрица не должна попасть в руки Хэйдона! – отрезал Кейблл. – Иначе он превратит всё, что осталось во Вселенной, просто в топливо и сырьё для своих безумных амбиций.

Экседор ещё раз вздохнул. Кейблл был прав. Но Первичная Матрица долго была для всех Святой Чашей Грааля, а Вторичная потребовала приложения просто невероятных усилий и гения многих сотен участников проекта. Уничтожение этого последнего воплощения мощи Протокультуры шло вразрез со всем смыслом минувших войн и лет, потраченных на научные изыскания.

– Да-да. Ты прав, конечно. – С обречённой усталостью Экседор хлопнул Кейббла по спине. Так странно и так печально заканчивается жизненный цикл их творения.

И навряд ли кто-то из них переживёт их последнюю попытку сорвать схему Хэйдона. Экседор вспоминал микронеанские легенды со схожим финалом: Самсон в храме[66], Горацио на мосту[67]... Экседор, Кейблл и Вторичная Матрица превзойдут их всех.

Кейблл взял со стола два защитных щитка на лицо, один отдал Экседору.

 – Вот, пожалуйста, мой дорогой товарищ.

Экседор взял маску-щиток и надел её.

– Знаешь, Кейблл, я продолжаю считать, что для этой… хммм… процедуры достаточно одного. Поэтому для тебя нет никакого смысла приносить эту жертву.

– Ну-ну. Мы разрабатывали проект от начала и до конца, друг мой. Нет никакой гарантии, что один оператор сможет одновременно балансировать индукционное поле и калибровать интеграционную смесь. К сожалению, автоматизировать процесс мы просто не успели. Нет. Разве что я настою, чтоб ты ушёл.

Экседор отрицательно мотнул головой и опустил щиток вниз. Так странно получилось, что спустя столько лет за совсем короткий срок он свёл дружбу с самыми разными существами: микронеанцами, Хранителями, даже самим Зором-клоном. И с Кейбллом, который стал его коллегой и родственной душой, а не Мастером, кем он был когда-то по статусу.

Оба работали со всей возможной скоростью, думая каждый о своём. Орбитальные спутники докладывали, что сферокорабли входят в атмосферу на намного более высокой скорости, чем предполагалось.

Однако Экседор спокойно отметил, что он и Кейблл успеют сделать своё последнее дело. Интенсивность магнитных полей в специальных аккумуляторах начала концентрироваться в заданном направлении, и всего через несколько минут Протокультура и анти-Протокультура смешаются во взаимной аннигиляции.

Раздался сигнал – новый доклад от системы спутникового наблюдения.

– Обнаружен энергетический сгусток неизвестной природы. Источник – флотилия неопознанных сферических судов. Направление на Тирезию.

Два товарища остановили работу и посмотрели в сторону громкоговорителя.

– Опиши энергетический сгусток.

– Он нематериален, – пришёл ответ, – Напряжённость и характеристики возникшего ментального поля по большинству параметров наиболее близки к Всезнанию Хэйдона-IV, но отличаются от него.

– Потому что Оно больше не связано с материальным носителем Хэйдона-IV! – Кейблл всерьёз испугался. – Проклятье, вот так сюрприз!

Он бросился к своему рабочему месту, Экседор последовал его примеру, и они приготовились активировать излучатель анти-Протокультуры, готов он был или нет. Едва они заняли свои места, компьютерный голос спутниковой сети объявил:

– Вычисления показывают, что вам не хватит времени завершить вашу текущую работу. Всезнание значительно опережает сферические суда и в данный момент обволакивает Королевский Зал.

Но Кейбллу и Экседору уже не нужен был компьютер, чтоб понять, что происходит что-то неправильное. Искрящаяся сеть, напоминающая систему освещённых шоссе, как она выглядит с самолёта ночью, внезапно заполнила собой всё пространство в зале – не само Всезнание, а побочный эффект Его присутствия, результат воздействия Его рукотворной ментальной силы.

Зал с Матрицей внутри громадной пирамиды вдруг стал похож на аквариум, заполненный странными иллюзорными водами, воздух мерцал, в нём загорались и гасли цвета, которым ни Экседор, ни Кейблл не могли подобрать названия. «Музыка» Матрицы зазвучала зловеще, и Она угрожающе запульсировала новыми цветами.

Кейблл, залитый светом, чувствовал, как сознание покидает его.

– Включай! Не жди! – Он невероятным усилием воли продержался ещё пару секунд, и умудрился упасть на пульт управления так, что его рука оказалась на рубильнике активации.

Экседор увидел движение Кейббла и из последних сил нажал на кнопку «выстрела», отметив краем сознания, что мощность ещё недостаточна, чтоб достигнуть полного разрушения Матрицы. Пока его палец словно в замедленной съёмке вдавливал кнопку, перед его глазами анти-Протокультурная «пушка» окуталась свечением Всезнания.

Ощущение было жутким: Всезнание было извлечено из своей оболочки-Хэйдона-IV, но всё же могло функционировать в квантовой форме. Хэйдон дематериализовал созданный Им искусственный интеллект и отправил сюда, чтоб Оно соединилось с Матрицей – Его новым носителем.

«Пушка», конечно, отказала. Устройство, построенное Экседором и Кейбллом для уничтожения Матрицы, уже начало «умирать», её поля рассеивались, её анти-Протокультурный заряд немедленно начал разлагаться, возвращаясь к квантовой пене, из которой он был с таким трудом извлечён.

Световые эффекты слияния Всезнания с Матрицей сформировали светящуюся сеть в виде «кошачьей корзинки», повторяющей форму материального носителя на Хэйдоне-IV. Экседор, потеряв сознание, осел в кресле за пультом.

 

Все в Тирезии, достаточно храбрые, слишком любопытные, или просто фаталисты, которые хотели увидеть всё до конца, выглядывали из своих укрытий. С вершины Королевского Зала поднялось крутящееся облако, внутри которого просматривались некоторые внешние признаки Всезнания, частично Вторичная Матрица, и ещё кое-что, что было совсем незнакомо.

Облако поднималось вверх в ночное небо, к ожидающим сферическим кораблям, и исходящее от него сияние осветило город. Тирезия избежала тотального разрушения. Экседор и Кейблл пришли в себя после временного паралича сознания и теперь смотрели, как облако с Матрицей удаляется в темноту, чтоб воссоединиться с Хэйдоном.

 

Макс понадеялся на быструю победу в рукопашном бою с чёрной машиной, но та оказалась на удивление сильна и проворна, нисколько не уступая его «Альфе-2», а может, даже превосходя её. Он продолжил поединок, уповая, что его собственные молниеносные рефлексы, передаваемые через нейрошлем на агрегаты машины, и постоянные тренировки рукопашного боя помогут ему.

Перво-наперво он вцепился в шаровидный правый кулак противника, страшась, если он выпустит его даже на секунду, то чёрная машина искалечит или убьёт Дану, просто размазав её тело по «Робовоину» Макса.

Две боевых машины в падении боролись и наносили друг другу удары. Никакие двигатели и системы стабилизации были не в силах замедлить или скорректировать их падение. Макс попытался вырвать правую руку противника, вытянув её с проворотом по оси и задействовав ноги «Робовоина» как рычаги. Но враг был очень умён и ловок и смог вывернуться, при этом едва не достав пинком «Робовоина» по голове.

Во время драки они всё же сумели перевести маршевые двигатели вниз и несколько уменьшить скорость падения, и врезались в выступающие верхушки циклопического леса.

Пробив первый «слой» растительности, они застряли во втором, запутавшись в густой сети вьющихся растений и толстенных лиан. Макс решил было, что у него появился шанс обездвижить его противника, поскольку тот застрял в развилке двух толстых стволов. Он должен спасти Дану.

Но противник, казалось, прочитал его мысли, и в голову «Робовоина» устремился шар-кулак правой руки. Макс дёрнулся в отчаянной попытке спрятаться и избежать неминуемого вреда дочери, и потерял равновесие. «Чёрный рыцарь» обрушил левый кулак на «Альфу», на место, где у человека находится ключица. «Робовоин» покачнулся и начал падать...

 

Рик поспешал за Луи, который, в свою очередь, торопился, чтоб не отстать от Ланга.

– Да стой же, чёрт возьми!!! – Если хоть кто-то мог пролить свет на то, что случилось, так только эти две Протокультурные шишки, но вот только никто из них не выказывал намерения остановиться.

Луи, более молодой и с более быстрыми ногами, догнал Ланга и развернул его к себе за одно плечо.

– Доктор! Послушайте!..

– Отпусти! – Ланг оттолкнул Луи с той странной силой, проявление которой Рик до этого видел всего от силы пару раз. Луи, с выбитым из лёгких воздухом, с «хеком» впечатался в дерево рядом с Риком. Но, отдышавшись и почесав отбитые места, опять побежал за Лангом.

– Рик! – послышался голос Лисы. В этот момент, наверное, никакой другой голос не заставил бы его остановиться и оглянуться. Она бежала за ним, вместе со Скоттом Бернардом и Марлин. Дети и остальные более спокойно двигались за ними следом, но Казианны нигде не было видно, что само по себе было крайне удивительно, учитывая её размеры и привязанность к детям.

Он вызвал по радио старшего охраны зоны высадки:

– Взять Ланга и Никольса под арест до моего прибытия, но держать их подальше друг от друга!

Он воспользовался временем, пока Лиса ещё не подошла, повторил приказ для лучшей доходчивости и получил в ответ повторение-подтверждение.

– Рик, Марлин говорит, что что-то начало то ли расклеиваться, то ли растворяться. Кто-то или что-то хочет сорвать планы Регис.

– Я чувствую это, даже при том, что моя связь с Протокультурой намного слабее, чем была когда-то, – подтверждающе кивнула Марлин. – Я считаю, что Регис и ещё кто-то вот-вот схлестнутся в борьбе.

– Хэйдон?

– Это звучит как «делайте ваши ставки», – хмыкнула Лиса. – Я хотела услышать мнение Авроры, но она ушла, а с ней Мирия и Казианна. – Она показала взглядом на взлетевший из леска РДМ «Квадроно», и взявший курс в направлении улёта Макса и «Чёрного рыцаря». – Она всё время твердила об этой чёрной машине, но никто не задержался объяснить суть дела.

Рик хотел дождаться, пока ВСЕ снова не окажутся на борту КСК-3, но понял, что поступить так – значит подвергнуть опасности всех остальных.

– Таак. А что говорят Рой и другие дети?

– Для них слишком много впечатлений, они не могут разобраться, но уверены, что вот-вот случится нечто очень опасное.

– Вот именно. Поэтому прежде чем ещё что-то делать, мы вернём на крепость всех, кого сможем.

Последние слова он договаривал под вой мощных двигателей взлетавшего «челнока». Рик вёл колонну с максимальной скоростью, которую могли держать люди в ней. К счастью, Казианна оставила своих Зентрейди для обезпечения безопасного маршрута.

Непосредственно перед тем, как группа вышла к импровизированной посадочной площадке, снова взвыл двигатель, только послабее, и из-за ожидавшего «челнока» в небо устремилась одна «Альфа».

Когда группа взошла на борт «челнока», они увидели шокированных солдат-безопасников, ухаживающих за собственными ранеными.

– Я… Я не знаю, как это произошло, господин адмирал, – грохочущим басом доложил их командир Рику. – Мы держали доктора Ланга и профессора Никольса под стражей, и потом вдруг Ланг просто раскидал трёх моих людей, и люк «челнока» открылся совершенно самостоятельно, и он улетел. Все навалились на Никольса, чтоб быть уверенными, что он не выкинет чего-нибудь такого наподобие. Мы отлично упаковали его, но тут один «Робовоин» встал на колени… Понимаете? «Робовоин» без пилота! И освободил его. Ну, он залез в него, и за Лангом…

– Всё чудесатей и чудесатей… – пробормотал Винс.

Рик не ответил. Лиса тем временем послала проверить состояние «челнока». «Челнок» был исправен и готов к взлёту.

– Разные люди по-разному расширяли своё сознание, тем или другим способом, – произнесла Джин Грант. – Похоже, в определённых условиях и конкретных случаях это расширенное сознание может проявлять себя самым неожиданным образом.

В тоне её голоса начали проскальзывать задумчивые нотки. Рик проследил её взгляд, направленный на детей КСК-3.

– Джин, что ты такое говоришь? – удивилась Лиса.

На мгновение Рик испугался того же, что его жена: Джин намекала, что детей теперь надо считать угрозой. То есть, ситуация могла перейти в войну внутри семьи.

Но вместо развития темы Джин Грант едва заметно улыбнулась по своему обыкновению и продолжила:

– Я к тому, и дети тоже так думают, что было бы неплохо поскорей покинуть Новокосмос, пока Регис не до нас, и где-то здесь нас должны ждать наши генераторы свёртывания.

В наступившей тишине до Рика донеслись странные крики и звуки дикой природы Омфалоса. Винс обхватил одной рукой жену и чмокнул её:

– Ты такая же, как они, малышка.

Рик замахал рукой, призывая всех снаружи на «челнок».

–Ладно, всем приготовиться к взлёту. Нам всем придётся уместиться на один борт.

– Мы летим домой, папа?

Он наклонился и поднял на руки сына.

– Да, мы летим домой.

 

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Насколько хорошим пилотом был Макс Стерлинг? Быть может, следующее простое наблюдение просветит нас на этот счёт лучше всего: среди пилотов-истребителей «ТрансТеков» мода на его ровный, безударный средне-американский стиль речи заменила моду на растягивание слов в духе Чака Йегера[68], царившую среди пилотов много десятков лет, и эта манера «говорить как Макс» действует до сих пор.

Если Вы не понимаете, что это значит, то идите и спросите любого ветерана «ручного управления».

Тереза Дюваль. «Крылатые супруги: история Макса и Мирии Стерлингов».

 

Всё его обучение, опыт, и замечательные навыки в этот момент ничем не могли ему помочь.

Но вмешался слепой случай. Нога его «Робовоина» попала в петлю эластичного пучка лиан, что способствовало сразу двум событиям: одно мотнуло его обратно в сторону дерева, с которого его «сбил» «Рыцарь», и за чей толстый ствол он немедленно ухватился, восстанавливая равновесие.

Но намного более важно, что это увело его с линии огня ручного орудия его противника. Верхняя треть дальнего дерева разлетелась в облаке горелых щепок, когда фиолетовая молния моментально превратила жидкость в стволе в перегретый пар. Прежде, чем враг успел скорректировать прицел, в его оружие ударил тяжёлый металлический таран ноги «Робовоина» в обрывках лиан. Смятое орудие вылетело из кулака «Рыцаря» и упало куда-то вниз.

Одновременно, выполняя желание Макса, «Робовоин» активировал основные и маневровые двигатели, занимая необходимое положение в пространстве. Дав полную тягу и выронив собственное орудие, он снова сцепился со своим врагом в ближнем бою. Сжимая друг друга в борцовских объятиях, они проламывали упругие сплетения вьющейся растительности и веток, которые, даже надломленные, щёлкали, словно плети, возвращаясь в прежнее своё положение. За собой они оставили колодец из тлеющей листвы и несколько очагов пожаров, но растительность была слишком влажной, чтоб легко загораться.

Пока они падали, Максу удалось как надо обхватить обоими руками «Робовоина» правое запястье чёрной машины, и он включил двигатели, вздёргивая врага за руку, проворачиваясь и пиная локтевое сочленение. Макс увидел, как на них стремительно надвигается поверхность, и опять дал полную тягу. Чёрная машина не успела среагировать, и Макс приземлился прямо на неё.

Удар сотряс землю. Сверху на обоих врагов сыпался огненный дождь из веток, листьев и ошмётков лиан.

Враг лежал неподвижно, обшивка была местами пробита и помята, с треском сыпали фонтанами икр и исходили дымом перебитые силовые кабели. Макс сжал захват, заставил свою машину встать на повреждённые и расшатанные в «коленях» ноги, и потянул со всей силой приоритета, которую он мог сосредоточить через нейрошлем. В снопе искр и воющим скрежетом разрываемого металла правая рука «Чёрного рыцаря» выломилась из необычно спроектированного сустава.

Его противник «пришёл в себя» и спазматически дёрнулся. Макс отскочил в сторону и аккуратно уложил обломок руки за дерево. Он страстно желал вскрыть шарообразный кулак и узнать, что там с Даной, но оживший демон в образе чёрной машины мог снова напасть на него в любой момент.

Не было даже времени удивляться, когда он услышал по радио голос Казианны Хеш. Он был абсолютно уверен, что его радиосвязное оборудование вышло из строя.

– Макс! Где ты?

Ещё более странно, что ему казалось, что он слышит голос Мирии, и вообще страннее всего, Авроры. Авроры, чьи слова, казалось, раздавались прямо в его голове.

– Отец, нет! Нет!

Всё равно сейчас было неподходящее время разбираться со своими галлюцинациями: «Чёрный рыцарь» поднялся на ноги и побежал к нему скачущей походкой, покрывая каждым прыжком метров по десять. Макс подобрал упавшее орудие и поднял его на уровень «живота». Мысль, что его дочь может сейчас лежать мёртвой, сама тянула за спуск.

– Макс! ЗАМРИ!!!

Он понятия не имел, почему Казианна так истошно заорёт прямо в его ухо, и от неожиданности он промедлил лишнюю долю секунды. Одновременно с воплем РДМ «Квадроно», протаранив подлесок, врезался сбоку в «Чёрного рыцаря».

Макс отвёл орудие в сторону и с изумлением наблюдал за схваткой. Судя по всему, Казианна стремилась не прикончить, а только обездвижить противника, при этом старательно избегая предполагаемой кабины пилота и одновременно загораживая «Рыцаря» собой от возможной стрельбы со стороны Макса.

«Чёрный рыцарь» неистово боролся, но Казианна вошла в бой свежей, её доспех был полностью исправен и работал на пиковой нагрузке, и на её стороне был эффект неожиданности. Кроме того, для её тела в антропоморфном силовом доспехе элитных воинов «Квадроно» такая драка была абсолютно естественным делом.

Казианна в борьбе на полную катушку использовала все навыки рукопашного боя, которыми она овладела в своей долгой карьере в «Квадроно». Хотя противник её был искуснейшим пилотом и для него не существовало ограничений, накладываемых «человеческим» строением суставов, Казианна смогла прижать его к земле и придавить коленом.

Макс думал, что она сейчас эффектно добьёт «Рыцаря» или так минимум переломает ему все «суставы». Но, к его шоку, Казианна высвободила на мгновение одну руку, сделала быстрое движение, и опустила своё собственное орудие на перепаханную металлическими ногами лесную почву, совсем недалеко, почти в пределах досягаемости.

Макс принял решение и снова навёл орудие, надеясь, что Казианну не зацепит. Он твёрдо решил превратить чёрную машину в дуршлаг. Палец его «Робовоина» уже давил спуск, когда снова прозвучал голос Мирии.

– Макс, не стреляй!

В его голове заговорил голос Авроры:

– Мы должны разрушить чары, отец! Разве ты не видишь, что произошло?

 Она послала яркий образ в его разум. Это была самая «чистая» ментальная связь, которая у него когда-либо была с его загадочной младшей дочерью.

– О Господи… – прошептал он потрясённо.

Рука его «Робовоина» опустилась, орудие выпало из расслабившихся стальных пальцев, движениями повторяющих состояние сознания оператора. Он ждал, пока Казианна осторожно освобождала «Чёрного рыцаря». Машина медленно протянула уцелевшую руку, подобрала положенное Казианной оружие и начала вставать.

Боевая царица «Квадроно» замерла в готовности снова напасть на странную машину при первых признаках попытки её выстрелить в Макса, но явно надеясь на другое развитие событий. Чёрная машина двигалась неуверенно, словно в трансе.

Макс мог чувствовать, как наливаются силой мысли Авроры, поддерживая голос Мирии по внешним громкоговорителям и радиосвязи:

– Это не то, что ты хочешь. Возвращайся к нам.

Макс стоял, глядя на направленный на него ствол орудия, опустив руки машины, в самых глубоких и мучительных переживаниях, которые он когда-либо ощущал.

– Что бы ни случилось, пожалуйста, всегда, всегда знай... что я люблю тебя. Мы все всегда любили тебя всем сердцем, всей душой. – И он выпрямился перед направленным на него жерлом ствола, ожидая и надеясь.

Рука «Чёрного рыцаря» дрогнула, и спустя, казалось, целую жизнь, он выронил орудие со страдальческим воплем голосом, который они все знали. Машина покачнулась, и Казианна поймала её, сразу же став заниматься незнакомыми узлами креплений, чтоб вскрыть капсулу пилота.

Макс подбежал к ним, перевёл «Альфу» в конфигурацию «Страж» и «принял на руки» «Чёрного рыцаря», зафиксировав его в устойчивом положении. Когда он спустился из кабины, из открывшегося шлема Казианны появились Аврора и Мирия. Мирия помогла Авроре спуститься ниже на землю (костюм Казианны был модернизирован, когда понадобилось разрабатывать монополь на Фантоме, для транспортировки микронеанцев-наблюдателей).

Казианна открыла покрытую сажей и вмятинами нагрудную пластину «Рыцаря». Макс, Мирия, и Аврора забрались внутрь и столпились вокруг кресла пилота. Макс повозился и снял с неё нейрошлем, больше походивший на орудие пытки.

Дана, сбрасывая остатки транса, в который погрузила её Регис, чтоб проявилась тёмная сторона её натуры, моргнула.

– Папа… Ай! Ух… Не ненавидь меня, я не хотела…

– Тссс! Мы знаем. Все будет хорошо.

– Дана, сестрёнка, мы все так любим тебя...

Все четверо Стерлингов заплакали, пытаясь говорить все сразу, обнимая и целуя друг друга, одновременно вытаскивая Дану из «железной девы»[69] пилотского кресла, в которое она была каким-то образом перемещена из шаровидного кулака «Чёрного рыцаря». Они купались в испускаемых Авророй волнах облегчения и счастья, включая Казианну.

Как только Дана оказалась на твёрдой земле, Казианна немного отошла назад, чтоб дать им четверым личное пространство и заодно обеспечить охрану. Она думала о странных случаях, которые происходили в Новокосмосе с ними всеми, и вдруг острое инстинктивное чувство заставило её посмотреть вверх.

Сражающиеся машины пробили в густом лесном пологе единственный гигантский «глаз», через который, и Казианна чувствовала это совершенно точно, Регис внимательно наблюдала за ними.

– Ты так и не познала этого от Зора, не так ли? – пробормотала женщина-гигант. – И тебе не дало этого ни твоя Великая Работа, ни твои Ямы Происхождения, ни даже трансцендентность?

Но от Регис не пришло ответа, и не было никаких признаков, что новые данные будут что-то значить для её расы, воплотившейся в ней.

И потом та небольшая отдельная часть её сознания ушла, воссоединившись с основной частью, ибо Регис обратилась к угрозе, которую она ощутила от Хэйдона.

 

Люди подчинялись Лангу, повиновались ему слепо и без вопросов, без сомнений. Все: экипаж КСК-3, РОА и РЭК. Даже когда он приземлился в «челноке», «глушители» которого забивали связь с планетой, даже когда появился оттуда один и отдал приказ запечатать все полётные палубы и воздушные шлюзы, даже когда он пошёл прочь, не сказав ни слова объяснения, они двигались словно автоматы, повинуясь его воле. Даже гордец Ксин понимал, что его возможности лежат намного ниже способностей Ланга.

Возможно, все это осознавали.

Нил Обстат попытался войти в «челнок» и отключить оборудование РЭБ, которое мешало связи с поверхностью, но «челнок» игнорировал все попытки открыть его, что бы Обстат ни предпринимал.

Ланг торопился к своему «святилищу» и был рядом с исследовательским отделом, когда по ГГС пришло сообщение о несанкционированном открытии воздушного шлюза и приземлении одной «Альфы». Он был слишком занят, думая о других требующих немедленного внимания вещах, но всё же его губы немного изогнулись в холодной улыбке. Никольс, кибермастер. Какой неожиданно достойный противник!

Луи вылез из «ТТ» и обнаружил ожидавших его людей. Все они напоминали жертвы небольшой психической чумы: растерянные, ошеломлённые, не знающие, кому и чему можно доверять – и менее всего собственным чувствам. Но хотя бы Ксин и Нил Обстат сформулировали решение противостоять Луи и попытались вмешаться.

Луи окинул их мрачным взглядом из-под толстых тёмных очков:

– Я не могу объяснить, но следуйте за мной, если хотите. Ланг должен быть остановлен.

Ксин загородил ему дорогу:

– Адмирал Хантер не давал никаких приказов.

– С Хантерами и остальными всё в порядке. Спросите их сами.

Луи поглядел туда, где был небрежно поставлен «челнок» Ланга, и люди из наземной бригады занимались аварийной системой сбрасывания люка. В этот момент различные близкорасположенные приборы показали какую-то абракадабру, и какой-то спец-РЭБовщик крикнул, что «глушилка» отключилась.

Губы Ксина сжались в тонкую линию, он отступил назад, вытащил пистолет и направил его на Луи.

– Оставайтесь на месте, пока адмирал не даст другого приказа.

Он чуть повернул голову, чтоб вызвать отряд «безопасников» и отправить их за Лангом. В этот момент по ангару начал нарастать шум работающих механизмов.

По всему ангару шевелились и мехаморфировались боевые машины, напоминая разбуженных монстров из сказки. Ксина осторожно отодвинули назад рукой «Стража». Аккуратно, но без малейшей возможности что-то предпринять с его стороны. «Безопасники» оказались перед «Робовоином» и единственным функционирующим на борту «Разрушителем» второго поколения. Точно так же все остальные, кто оказался на пути Луи, принудительно, но аккуратно убирались с него.

Луи немного вымученно продемонстрировал своё восхищение трём вышедшим из тени фигурам. Действительно, концентрация Штрукера, Ши Лина и Стирсона для дистанционного управления столь многими машинами заслуживала уважения.

– Держите их всех здесь, – велел Луи своим людям. – То же относится к Хантерам и остальным.

– Слушай, мы будем нужны тебе… – начал Ши Лин.

– Не-не. Я иду на Ланга, а он просто сожжёт вас, и всё.

Люди, остававшиеся в ангаре, услышали глухие стаккато[70] и рондо[71] звука и цвета, от пультов управления и компьютерных модулей. Для Луи и его учеников это была словно симфония, подтверждающая утверждение Луи серьёзным доказательством: только он, с его имплантатами, мог надеяться пережить столкновение с Лангом.

– Мы понимаем, – признал Стирсон. – Разберись с ним, мужиг.

Луи бежал. Он не знал, да и не особо задумывался, были ли пустые коридоры работой Ланга, или Регис, или просто совпадением. Перекрывающий вход в «святилище» Ланга тяжёлый бронированный люк, повинуясь его воле, откатился в сторону.

Внутри Эмиль Ланг покачивался на табурете, рассматривая аппарат, демонтированный когда-то давно из каюты Зора. Теперь он сиял энергией Протокультуры.

– Я думаю, что ты найдёшь это интересным, профессор. – Ланг говорил небрежно, не глядя на Луи. – Добро пожаловать.

Луи пожал плечами. В местах, где его чёрная водолазка была порвана, в прорехи виднелись бионические имплантаты, ставшие частями его тела и органов. Не считая киберпорта в основании черепа.

– Не бойся, – соизволил взглянуть на него Ланг. – Для тебя уже слишком поздно попытаться причинить мне какой-либо вред, так что мне нет никакой необходимости вредить тебе. – Луи не был готов тут же побиться об заклад, но был уверен, что Ланг находится на своей территории. Конечно, Луи мог сделать что-нибудь с сервомоторами двери или запорами, но сейчас главнее всего была Протокультура, и Ланг уже доказал, кто тут главный медведь в берлоге.

Луи сглотнул, но всё же вошёл. А что ему оставалось делать?

– Доктор, посудите сами. Я знаю, что Вы уверены в обратном, но всё равно Вы не можете управлять Формированиями. Занд когда-то тоже был уверен. Помните, что с ним стало?

Голос Ланга приобрёл остроту бритвенного лезвия.

– Ты дерзкий ничтожный киборг! Ты, Буратино! Ты думаешь, что поднялся настолько высоко, что можешь смотреть на меня свысока?

– Вообще-то я совсем не это имел в виду.

Ланг вперил в него испытывающий взгляд, и неохотно кивнул.

– Профессор Никольс, если свершение того, что мы сейчас наблюдаем, истинно, это значит, что действующее пространство-время втягивается в Новокосмос, и пока что реформируется по пути, заданному Регис. Я считаю, что твой несколько неортодоксальный интеллект и таланты сделают тебя прекрасным новым шаблоном для природы Протокультуры. И я не считаю, что с таким можно с лёгкостью смириться.

– Я просто… – снова сглотнул Луи.

– Пожалуйста. Дай. Мне. Закончить. Сколь великолепной вещью была бы новая Вселенная – свежее начало, светлое исправление всего, что было не так в нашем прошлом – которое неизбежно скончалось бы. Возможно большая его часть, или вообще всё, что мы о нём знали. Я не приветствую существование зла или боли, о, нет! Но всё, что есть, что-нибудь да значит. Возможно, обуславливает некую божественную справедливость для самого её существования. Или, быть может, это борьба против энтропии эволюции, фермента против простого единообразия? И я считаю, что я не могу позволить прошлому умереть, даже при всех его недостатках. В нашем пространстве-времени слишком много драгоценных вещей, сохранённых, как в янтаре. Я не позволю им исчезнуть.

Луи, прикидывая, хватит ли его способностей, чтобы вывернуть тот длинный рычаг и трахнуть им Ланга по голове, возразил:

– Вы не можете сделать ни одного из этого всего, пытаясь управлять Формированиями, доктор. Занд доказал это на себе.

Ланг набрал какую-то комбинацию на консоли. Пульт засиял более ярко, звуки от него превратились в чарующую песню.

– Я знаю. Вот что я сделаю – я сольюсь с Ними. Поскольку Они также приближаются к концу долгого цикла. Не то чтобы я приобрету какое-то особое значение, но возможно, я смогу стать той ничтожной снежинкой, которая определит путь схождения лавины. В любом случае, знать этого я не буду, поскольку Эмиль Ланг больше не будет существовать как личность.

Луи учёл перемещение Ланга и сосредоточился. Но, встав, Ланг снова оказался вне зоны действия рычага, и Луи впервые заметил, что к аппарату Зора добавлено что-то новое: пара медных захватов, установленных примерно на метр друг от друга.

Ланг вдруг улыбнулся, его чёрные беззрачковые глаза блеснули.

– Никто другой не сможет, поэтому я должен хотя бы попробовать. Пожелаешь мне удачи… Луи?

Луи застыл, и ответил:

– Да, Эмиль. Удачи тебе.

Он метнулся вперёд со всей скоростью, на которую был способен, но остановился почти перед тем, как Ланг оказался в пределах досягаемости. Забыт был рычаг, забыто было противостояние. Луи Никольс остановился простой интуицией – не Формированиями, не ментальной силой Ланга, а просто глубоким чувством, что Ланг говорил правду.

– Удачи, доктор Ланг.

– Спасибо, Луи. Прощай.

Ланг неторопливо поднялся и взялся за оба поручня. Свет, словно при рождении новой Вселенной, затопил отсек хранилища, и Луи почувствовал, как будто все ветры времени подули сквозь его мозг, симфонии настолько великие и ужасные, что он отказывался воспринимать их.

Воздушной волной его выбросило через люк. Свет продолжал распространяться.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

А как быть со всеми новыми психическими возможностями и другими явлениями, которые мы наблюдали по дороге? Возможно, всё это только ради одного – дать Вселенной новую точку опоры для дальнейшего развития.

Брюс Мирроршейдс. «Машинный разум и легенда о короле Артуре».

 

Рядом со Звездой Ранаата сферокорабли выстраивались расширяющейся спиралью вдоль экваториальной плоскости, проводя крайние приготовления для финального Пересечения.

Смешавшиеся энергии Вторичной Протокультуры и Всезнания придавали им вид низки зеркально блестящих жемчужин и защищали их от приливных сил и прочих угрожающих явлений извне.

Внутри судов каждая платформа отражала образ Единого Хэйдона, но буквально спустя минуту образ распался на части: десятки тысяч Хэйдонов теперь молча наблюдали за показаниями систем, ожидая решающего момента.

Ещё на одной отдельной платформе стояли Старейшины Роботек, с радостью взирая на происходящее. После вливания в них энергии Протокультуры нужда в креслах с системой жизнеобеспечения отпала. Они буквально раздувались и лучились от избытка жизненных сил, которые дала им Матрица второго поколения.

Они ждали рядом с собственным сферокораблём: небольшим корабликом, изготовленным специально для них Хэйдоном и помещённым в намного более крупный сферический звездолёт. В нём они смогут уйти обратно после Пересечения Границы, со всей мощью Протокультуры в их власти. Эта мощь подчинит им Локальную Группу, и станет тем трамплином, который повергнет всю Вселенную к их ногам.

Старейшины, напоминая птиц-стервятников на штормовом ветру, с жадностью вглядывались в сканер.

Перед ними простирался Горизонт Событий.

 

– У меня такое чувство, что люди в этом долгом историческом соревновании начинают просто выпадать, как будто кусочки из мозаики, – задумчиво проговорила Джин Грант. – Я имею в виду, от Зора Перворождённого и до Роя Второго…

– Это так же вероятно, как любое другое объяснение, – согласилась Лиса. В этот момент к ним повернулся Рик, опуская связную гарнитуру, по которой он прослушивал переговоры между КСК-3 и связистом «челнока». Он держал Роя на коленях, но старался не высовываться со своего места, как и все остальные люди, инопланетяне и Зентрейди вместе с детьми, как селёдки в бочку набившиеся в переполненный корабль.

– Кто-то отключил радиоглушилку, но я не думаю, что мы узнаем какую-то конкретику, пока мы не вернёмся на КСК-3. Кажется, Луи и Ланг затеяли какую-то разборку между собой, или что там у них стряслось. Во всяком случае, Винс предупредил инженерный отсек и готовится к принятию чрезвычайных мер.

Лиса потянулась и погладила Роя по чёрным волосам. Даже с неопровержимыми доказательствами сверхъестественных возможностей детей, даже учитывая факт, что они были единственной надеждой на выживание всех пленников Новокосмоса, она переживала внутренний конфликт, понимая разумом, но не принимая сердцем, план, который сформулировал Рик.

Хотя она напомнила себе эпизод со Стерлингами и «Чёрным рыцарем». Осталась бы для Роя хоть какая-то надежда, если бы он стал подопытным в «лабораториях» Регис? Или Хэйдона?

Ко времени, когда «челнок», сопровождающий его «ТТ» и Зентрейди в силовых костюмах прибыли в ангар, кибероператоры Луи, сдавшиеся, находились под стражей – наверное, потому, что вмешаться в конфронтацию между Луи и Лангом было уже невозможно – а большинство людей уже пришли в себя.

– Мы отправили людей через главный люк в отсек, где предположительно находятся Ланг и Никольс, – немного запинаясь, доложил офицер-безопасник, – Но пока у них не получается его вскрыть. Какая-то кибер-блокировка. – Он недобро покосился на «сокомандника» Луи, но тот и глазом не повёл.

– Пока не заморачивайтесь на этом, – сказал Винс. – Мы пройдём в обход этого отсека, чтоб попасть в двигательный отсек. Как там новое оборудование – установлено?

Техник-инженер, который выглядел слишком молодо для своего звания, доложил:

– Всё почти готово. Мы оставили большую слабину для проводников и силовых кабелей, потому что до сих пор не можем прийти к соглашению, как лучше монтировать двигатели, когда они, эээ, появятся.

ЕСЛИ они появятся, – мысленно поправил Винс. Генераторы свёртывания КСК-3 с тем же успехом могли быть обнаружены вверх тормашками или вообще в океане, но об этом сейчас в самом деле не стоило заморачиваться. Вслух же он сказал:

– Отлично.

Стерлинги всё ещё цеплялись за друг друга, но Аврора подняла голову, как будто прислушиваясь, и потом энергично высвободилась из любящих объятий.

– Я должна идти на корму с остальными. И я хочу, чтоб вы тоже пошли.

Лиса и Рик присели на корточки перед Роем, и Лиса взъерошила сыну шевелюру. Рик сказал:

– Не волнуйся, мы пойдём с тобой.

Он тут же потащил их за руки:

– Нам надо спешить!

Рик отправил полковника Воленского старшим в ТИЦ, Лиса оставила Рауля Форсайта командовать мостиком. Они встали, держа мальчика за руки, и быстро обнялись.

В этот момент по внутренней связи заговорил голос Карен Пенн, которая вместе с Джеком Бейкером вела группу захвата в отсек Ланга.

– Адмирал, там что-то обалдеть что происходит. Я даже не знаю, как описать...

Остальная часть сообщения была поглощена резким рёвом и вибрациями-которые-не-были-вибрациями, судно задрожало, как в агонии. Свет, казалось, лился отовсюду, кто-то истошно завопил. Внутри крепости засвистел ветер. Внезапно повсюду возникли сияющие завихрения, которые метались во все стороны, словно взбесившиеся змеи, проходя сквозь тела и металл переборок без любого заметного сопротивления.

– Так, все по местам! – рявкнул Винс! – Схватиться и держаться! Ну же, народ!

Интенсивность приливного шторма, или что там это было, немного снизилась, и люди разбежались по постам. Скотт и Марлин отправились вместе с группой иномирян-Хранителей и Зентрейди. Даже Вейдт и Воувад присоединились. Рем, держа Минмей за руку, медленно шаг за шагом переставлял ноги, когда ударил новый световой шторм.

Этот был другим, в виде светящегося облака, которое сосредоточилось только вокруг них, ни на кого не обращая внимания. Минмей завопила и упала на колени, охранительно закрыв живот руками. Рем опустился рядом с ней, следя за облаком.

Это облако обрело черты, узнанные Ремом. Регис высокомерно и безчувственно взирала на них.

– НЕТ, ВАМ НЕ СПАСТИСЬ. ВСЕ ВАШИ ПЛАНЫ НИ К ЧЕМУ НЕ ПРИВЕДУТ. ЭТО ВРЕМЯ МОЕГО ТРИУМФА И ВАШЕГО ИСЧЕЗНОВЕНИЯ.

– Ну нет! – прорычал Рем. Он рывком поднял Минмей на ноги, чтоб найти укрытие, но когда он сделал шаг, она вдруг потянула его в другом направлении:

– Нет! Туда! Туда!

Они выскочили из облака, хотя вокруг них продолжали циркулировать яростные световые струйки. Минмей бежала впереди. Они миновали один коридор, потом другой, пока не оказались перед люком, ведущим в жилые помещения. Рем рванул рычаг и обнаружил направленный на него пистолет.

На другой стороне пистолета был Боуи. Рем почувствовал, как резко участившийся пульс ударами отдаётся в голове. После паузы, показавшейся безконечной, Боуи коротко сказал:

– Входи и закрой за собой.

Рем разглядел, как сзади него Мьюсика пыталась успокоить Аллегру, обе Музы сжались на низкой койке. Боуи убрал пистолет в кобуру

– Я не знаю, что происходит, но я точно знаю, что я хочу быть вместе с Музами, когда ЭТО произойдёт. Хватит с меня военной службы. – Его глаза словно щёлкнули по Минмей. – А что привело тебя сюда?

Она зарыдала, тряся головой и прижимая руки к груди, не в силах ответить ему. Она бы и не смогла, даже если бы не плакала. Рем успокаивающе обнял её.

Боуи прошёл туда, где его синтезатор был установлен рядом со светящейся Космической Арфой.

– Ладно, допустим, ты просто хочешь уйти с какой-нибудь песней. «А без музыки на миру смерть не красна, а без музыки не хочется пропадать»[72], – Его пальцы прикоснулись к клавишам, прошлись по всему ряду, взяли несколько аккордов. – Вот и я так же.

Минмей отодвинула мягкие волосы от глаз и подняла голову.

– Да. Музыка.

Рем помог ей присесть на кресло сзади Боуи и остался рядом, гладя её по голове, плечам и спине. Боуи заиграл мелодию, которую она знала, и она начала петь. Это самое большее, что она могла дать её будущему ребёнку.

Минмей полностью погрузилась в песню после первых же аккордов, не допуская к себе всё снаружи её мирка, пока вдруг не осознала, что Мьюсика теперь сидела и извлекала ноты из переливающихся всеми цветами спектра лучиков света, которые были струнами Космической Арфы.

Мьюсика тоже запела, и ещё через несколько мгновений к ним присоединилась Аллегра. КСК-3 тряслась и брыкалась, далёкие крики и вопли эхом летели по коридорам, световые аномалии Судного Дня снова и снова вторгались в их песню. Но внутри, сейчас, музыка так или иначе держала их в безопасности от терминала Зора, скручиваемого спазмами Формирований, от зондирования Регис или, возможно, только от её злобы, от энергий трещины в пространстве-времени, в которую Новокосмос втягивал в себя Вселенную, и от отчаяния и безысходности, которых было так много на КСК-3.

 

В двигательном отсеке техники цеплялись за машинерию и переборки. Все были в защитных касках. На большее, к примеру, раздать всем скафандры, просто не было времени, и никто не мог даже предположить, что вообще может понадобиться.

Завихрения призрачного пламени пастельных тонов метались и гудели по стальной пещере отсека, словно взбесившиеся птицы, ментальный шум и тряска КСК-3 усиливались.

Дети снова сформировали свой «круг силы», на сей раз с Авророй как связью между Роем и Драннином. Они расположились в углу отсека в надежде, что там им будет меньше всего помех. Родители попятились назад. Лиса выпустила плечо Роя только тогда, когда Рик приобнял её за талию и потянул назад.

Рик попытался вызвать Джека или Карен по селектору и узнать, что творилось в «святилище» Ланга, но вся связь отказала.

Дети начали скандировать, глаза их стали наливаться жутковатым светом. Из-за завываний звёздного шторма Рик не мог услышать, что именно они скандируют, но, подобравшись поближе, различил.

РО-БО-ТЕК, РО-БО-ТЕК, РО-БО-ТЕК...

Дети выбрали своё слово, их источник силы и единства, их психической магии и сосредоточения. В этом было что-то такое, что заставило родителей, техников и остальных встать немного более прямо, держать свои подбородки немного выше. Лиса чувствовала, как Рик сжал её руку и увидела, как на его глазах блестят слёзы.

Скандирование стало громче, чем звёздный шторм, но не в децибелах, а в умах собравшихся. Их физическое окружение – вспомогательные двигатели, переборки, провода – таяли в пелене кипящей пси-энергии, и дети держали своё единство, продолжая искать.

---

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 148; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!