Киевская княгиня Ольга и ее истинная роль в истории гибели ее мужа князя Игоря 17 страница
Многолетняя борьба между Владимировичами также могла поспособствовать ликвидации «лишних» князей. Вероятно, отражением этой борьбы является рассказ «Саги о Бьерне» (создана в конце XII — начале XIII веков) о том, что «когда Бьерн был в Гардарики у Вальдимара конунга (описываются события примерно 1008–1010 гг. — А.К. ), случилось, что в страну ту пришла неодолимая рать, и был во главе ее витязь тот, который звался Кальдимар, рослый и сильный, близкий родич конунга, величайший воин, умелый в борьбе и очень смелый; и говорили про них, что они имеют одинаковые права на княжество — Вальдимар конунг и витязь; тот потому не получил то княжество, что он был моложе, а потому он занимался набегами, чтобы добыть себе славу, и не было другого воина, такого же знаменитого, как он, в то время на Востоке. И когда Вальдимар конунг узнал об этом, послал он людей с предложением мира к родичу своему, и просил он его прийти с миром и взять половину княжества. Но витязь тот сказал, что княжество то должен иметь один он, а если конунг не хочет этого, то предложил он ему поединок или же сражаться им со всей своей ратью. Вальдимару конунгу показалось и то, и другое нехорошо, и он очень хотел не губить свою рать и сказал, что не привык к поединкам, и спросил свою дружину, что лучше сделать. А мужи советовали ему собрать рать и биться. И вскоре собралось там множество народа, и двинулся Вальдимар конунг навстречу витязю тому. После того предложил конунг дать человека для единоборства и витязь тот согласился с тем условием, что он возьмет то княжество, если одолеет того человека, а если витязь тот падет, то конунг будет владеть своим княжеством, как раньше. Тогда конунг стал спрашивать своих людей, пойдут ли они на поединок, но им не хотелось, потому что каждый считал, что пойдет на верную смерть, если должен будет бороться с тем витязем. А конунг тот обещал свою дружбу и другие почести, если кто-нибудь решится на это, но никто не решался. Бьерн сказал: «Вижу я, что все ведут себя, как менее всего подобает мужам, когда господин их в беде. Я же потому уехал из своей страны, что хотел поискать себе славы. Здесь у нас два выбора: мужественно добывать победу, хотя на это мало похоже, при том, с кем надо бороться или же погибнуть, как подобает смелым мужам, и это лучше, чем жить со стыдом и не сметь добыть славы своему конунгу, и я собираюсь бороться с Кальдимаром». Конунг поблагодарил Бьерна; были тогда прочтены законы поединка. У витязя того был меч тот, который звался Меринг, лучшая из драгоценностей. Бились они сильно и жестоко, и кончилось у них тем, что витязь тот пал перед Бьерном, а Бьерн был ранен почти что насмерть. Получил Бьерн за то великую славу и почет от конунга. Был поставлен шатер над Бьерном, потому что его нельзя было увезти, а конунг вернулся домой в свое княжество. Бьерн и его товарищи были тогда в шатре том, и когда начали заживать его раны, спел он песню»{394}.
|
|
|
|
|
|
Исследователи, признавая, что сага не есть документальный отчет о происходивших событиях, считают «Кальдимара» неким обобщенным образом соперника «конунга Гардарики», с которым предстоит сразиться главному герою саги. По их мнению, в личности «мифологического Кальдимара» нашли отражение смутные известия авторов саги о действительных событиях русской истории — борьбе Владимира со своим братом Ярополком и особенно борьба сыновей Владимира — Ярослава и Мстислава — за обладание Русью.
Авторы, как правило, исходят из убеждения в том, что на Руси при Владимире не было никаких других князей, кроме его сыновей. Между тем у нас имеются сведения и о других родственниках Владимира. Например, арабский автор Мухаммед аль-Ауфи (первая половина XIII века) сообщает, рассказывая о выборе русами веры, что русы «отправили послов к хорезмшаху; послов было четверо, из родственников царя , правившего вполне самостоятельно и носившего имя Буладмира»{395}.
|
|
|
Византийский хронист Иоанн Скилица (XI век), рассказывая о мятеже в Херсонесе против властей империи в 1015/1016 годы, отмечает: «Василевс же, уйдя в Константинополь, в январе шесть тысяч пятьсот двадцать четвертого года посылает флот в Хазарию, имеющий экзархом Монга, сына дуки Андроника Лида, и при содействии Сфенга, брата Владимира — зятя василевса (византийского императора. — А.К. ), подчинил страну, так как ее архонт Георгий Цула был схвачен при первом нападении»{396}. Под «Хазарией», в данном случае, подразумевались Крым и крымские владения уже Византийской империи (когда-то в Крыму были владения Хазарского каганата). Георгий Цула — византийский чиновник, стратиг Херсона, хазарин или болгарин по происхождению. Как пишет Г. Г. Литаврин: «Наиболее характерной особенностью восстания в Херсоне в 1015–1016 гг. был тот факт, что во главе восставших встал стратиг фемы, призванный самой своей должностью обеспечивать законопослушность жителей вверенного ему округа. Возможным это стало потому, что это же лицо представляло наиболее влиятельный местный род. Скорее всего, Василий II после ухода из Крыма Владимира (после взятия им Херсонеса. — А.К. ) был вынужден доверить одному из видных членов этого рода управление разоренным городом, в котором резко усилилась, как я думаю, оппозиция императору, не пришедшему на помощь изнемогавшим в осаде горожанам. Через четверть века, упрочив в городе свое влияние, этот род — в лице Георгия Цулы — решил править фемой Херсон и Климаты как совершенно независимым от Константинополя княжеством. Георгий Цула предпринял в начале 1015 г. какие-то решительные шаги для реализации этого замысла, побудившие императора сначала (весной — в начале лета) обратиться с просьбой о помощи к уже больному Владимиру, а затем, когда обстановка в Херсоне осложнилась еще более, вернуться из Болгарии в столицу, чтобы снарядить морскую экспедицию и повторить просьбу на Русь о присылке в Херсон ко времени подхода императорского флота русского отряда»{397}.
|
|
|
Кто же такой Сфенг? Не желая признавать, что речь идет о совершенно неизвестном нам по летописям князе, одни исследователи видят в этом Сфенге сына Владимира Святославича Мстислава Тмутараканского, другие прожившего, наверное, 100 лет Сфенкела, сподвижника Святослава во время войны на Балканах, который на самом деле погиб еще под Доростолом в 971 году. Между тем существование неизвестного по летописям брата Владимира вполне допустимо. Их отец Святослав, похоже, и сам не знал, сколько у него детей. Когда перед уходом на Балканы ему пришлось устраивать их жизнь, он вспомнил только про двоих (Ярополк и Олег). А вот когда ему рассказали о наличии у него еще одного ребенка — Владимира, то бравый князь искренне удивился, но все же отправил княжича попытать счастья в Новгороде. Владимир был сыном Святослава и Малуши — ключницы, рабыни княгини Ольги, сестры одного из дружинников Ольги — Добрыни. Вряд ли между Святославом и Малушей было какое-нибудь серьезное чувство. Скорее всего, овладел буйный князь смазливой рабыней во время одного из своих редких наездов в Киев, овладел да и забыл и Малушу, и прижитого последней от него мальчика, который, судя по всему, воспитывался матерью с убеждением, что он — князь. А сколько всего встретилось таких «Малуш» на пути энергичного Святослава?!
Не менее любопытно и другое сообщение Иоанна Скилицы: «После того, как Анна, сестра василевса умерла в Росии, а до этого ее муж Владимир (на самом деле Владимир умер в 1015 году, а Анна — в 1011 году. — А.К. ), некий Хрисохир, родственник умершего , собрав себе в товарищи восемьсот человек и взойдя с ними на суда, прибыл в Константинополь, будто бы намереваясь вступить в наемники. Когда же василевс повелел сложить оружие и только тогда явиться на встречу, он, не захотев [этого], прошел через Пропонтиду. Оказавшись у Авидоса и сразившись с ее стратегом, защищавшим побережье и легко его одолев, он проплыл к Лемносу. Но там они, обманутые притворной договоренностью, были уничтожены флотом [морской фемы] Кивирреотов и [силами] Давида, родом из Охрида, стратега Самоса, и Никифора Кавасилы — дуки Фессалоники»{398}. События, о которых сообщает Скилица, произошли в 1022–1024 годах.
Мы все более и более углубляемся в XI век. Остановимся на первой четверти этого века. Темные стороны истории междукняжеских отношений этого века, отношений внутри одной семьи — Рюриковичей, ее родовые традиции и вступающие с ними в противоречие взгляды отдельных членов рода, все это — предмет особого исследования. Мне остается только еще раз подчеркнуть — реальная жизнь всегда интереснее, чем ее описание.
Приложение 1
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 135; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!