Каким образом был упущен шанс демократического развития?

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 6Следующая ⇒

Возможность преодоления кризиса легитимности в переходные периоды определяется тремя факторами: достижением договоренности политических сил, разработкой новой конституции и последующей легитимацией факта демократической революции.

стр. 12

Ни одна из этих возможностей не была реализована в России после Февральской революции. Источники позволяют реконструировать упущенные возможности на этом пути.

Первой упущенной возможностью в этой ситуации должен быть признан отказ от созыва Государственной думы (возможно, в расширенном составе) с последующим преобразованием ее в Конституанту - Национальное собрание, как это предлагал М. В. Родзянко. Новая конструкция Государственной думы могла быть создана, например, путем кооптации в нее представителей всего спектра политических партий, включая революционные. Другой вариант - созыв для этого всех членов четырех предшествовавших Государственных дум и объявление их Национальным собранием, способным разработать переходную конституцию страны с последующим вынесением ее на всенародный референдум, как это имело место во многих странах. Данный институт (Национальное собрание на основе Государственной думы), обладая несравненно большей легитимностью, оказался бы способен вытеснить с политической сцены такой суррогатный институт как советы и положить конец двоевластию в самом начале его формирования, обеспечить переговорный процесс между основными политическими партиями, объединив и связав их путем взаимного соглашения (как это было, например, в условиях переходных процессов в Испании и странах Латинской Америки в конце XX в.) Условиями соглашения могли стать общие ценности демократии, республиканизма, продолжения войны до конца, а также взаимный отказ от деструктивных действий. Он позволил бы создать коалиционное правительство, опирающееся на крупные партии, обеспечить перераспределение власти между ними, интегрировать левые партии в политический процесс и приступить к выработке новой конституции. Легитимация новой власти могла быть обеспечена фиксированным характером ее преемственности - передачей от монарха непосредственно Думе. Формально предполагалось, что акт отречения императора Николая II с передачей верховной власти великому князю Михаилу Александровичу и отречением от нее последнего, должны состояться на публичном заседании Государственной думы. Государственная дума, таким образом, явилась бы носительницей верховной власти и органом, перед которым Временное правительство было бы ответственным. Таков был проект Председателя Государственной думы М. В. Родзянко⁴⁹.

Другой упущенной возможностью следует признать провал достижения консенсуса основных политических партий путем взаимных компромиссов и соглашения с единственной целью - отстранения экстремистов и создания работоспособного коалиционного правительства. Участники событий признавали факт проведения широких консультаций с различными политическими силами для достижения консенсуса по принципиальным вопросам, раскалывающим страну - о войне и мире, аграрной реформе, содержательных параметрах будущего конституционного устройства. То обстоятельство, что эти попытки не удалось реализовать, не умаляет их значения в сравнительной перспективе. Они показывают, что существовало, как минимум в идеале, представление о возможности договорного перехода к демократии. Эта возможность подтверждается опытом других демократических переходов в мире - в Южной Европе (пакты Монклоа в Испании), Восточной Европе периода декоммунизации ("круглые столы" власти и оппозиции), в Африке (принятие конституции ЮАР), в ряде стран Латинской Америки⁵⁰.

В послефевральской России эта тенденция прослеживается в цепочке таких институтов как Государственное совещание, Демократическое совещание, Предпарламент (Временный совет Российской республики), Директория, сам факт существования которых говорит о поисках в этом направлении. В литературе обычно констатируются негативные результаты деятельности этих институтов (неэффективность и запаздывающий характер). Демократическое совещание - последняя попытка достижения социального примирения в канун революции и созданный им Предпарламент, оказавшийся нежизнеспособным институтом главным образом благодаря обструкции большевиков, - оказались отвергнуты также умеренными партиями⁵¹. Однако мало исследован возможный конструктивный вклад Предпарламента, или Временного совета Российской

стр. 13

республики. Существовало как минимум три проекта организации Предпарламента: М. С. Аджемова⁵², Н. И. Лазаревского⁵³ и третий, компромиссный⁵⁴, по которым разгорелась острая дискуссия в Юридическом совещании⁵⁵. Если бы эта возможность не была упущена, она могла стабилизировать ситуацию в рамках, например, так называемой консоциативной демократии - договоренности элит за спиной масс для предотвращения перехода сторон к внепарламентским, "уличным" методам разрешения конфликта⁵⁶. Весь современный опыт выхода из острых общенациональных конфликтов (Канада), системы апартеида (ЮАР), военных диктатур (Южная Европа и Латинская Америка) или однопартийных диктатур (Восточная Европа) показывает, что при наличии политической воли удается избежать срывов парламентаризма.

Третьей упущенной возможностью стал сознательный отказ Временного правительства от преодоления двоевластия конституционным путем уже в момент его формирования. Воспоминания Родзянко фиксируют такую возможность, в них содержится даже раздел "Ошибки Временного правительства". Родзянко пишет: "Коренная и роковая ошибка князя Львова как Председателя Совета министров и всех его товарищей заключалась в том, что они сразу же в корне не пресекли попытку поколебать вновь созданную власть, и в том, что они упорно не хотели созыва Государственной думы как антитезы Совета рабочих и солдатских депутатов, на которую как носительницу идеи верховной власти Правительство могло бы всегда опираться и вести борьбу с провозглашенным принципом "углубления революции", знаменующим на самом деле лишь развитие национально-политической революции в социально-интернациональную". По мнению Родзянко, Временное правительство оказалось вынужденным во всех действиях опираться на альтернативный левый институт, "а потому оно, очевидно, и потеряло равновесие, было вовлечено в водоворот все возрастающего революционного настроения столицы и удержаться на своих принятых позициях - умиротворения страны и доведения ее до Учредительного собрания - конечно, не было уже в силах"⁵⁷.

Четвертой упущенной возможностью оказался отказ от использования "конституционного момента" - ситуации национального подъема, на волне которой можно было принять временную демократическую конституцию переходного периода. Приняв идею Учредительного собрания, кадеты стремились всячески пролонгировать его созыв на неопределенное время. Их лидеры - П. Н. Милюков, В. Д. Набоков, Ф. Ф. Кокошкин и другие - не считали нужным принимать точные даты созыва: они полагали нецелесообразным делать это в условиях войны, митинговой стихии и отсутствия административной инфраструктуры на местах⁵⁸. "Так или иначе, - суммировал Мельгунов, - совершена была величайшая, роковая и непоправимая тактическая ошибка революции; совершена была и bona fide по догматике государствоведов и mala fide по близоруким соображениям оттянуть решающий момент в надежде на изменение условий, при которых соберется решающее законодательное учреждение"⁵⁹. Пролонгирование ситуации неопределенности (оттяжка с созывом Учредительного собрания на длительный срок) вело к эрозии легитимности демократической власти и делало ее легкой добычей экстремистских сил. Затягивание неопределенности усугубляло конфликт. Не прибавляя легитимности Временному правительству, оно давало перевес его радикальным критикам, которые могли апеллировать к этому институту как альтернативе Временному правительству, само название которого свидетельствовало против него.

Каковы причины этих тактических ошибок? Они вытекают в целом из той неправильной (и нереализуемой в условиях революции) конструкции соотношения учредительной и исполнительной власти, которая была рассмотрена выше. Отказ от немедленного созыва Государственной думы и превращения ее в Национальное собрание сразу после акта отречения, отказ от возможности принять временную конституцию на пике революционных ожиданий и отказ от созыва Думы непосредственно после отречения царя и великого князя Михаила были связаны с представлением о том, что любая из этих акций послужила бы значительным тормозом к успешному и быстрому созыву Учредительного собрания. На последнем условии "сошлись, однако, все партии, обещая в этом случае объединиться вокруг созданного Временного правительства,

стр. 14

поддерживать его и передать ему всю полноту власти. Пришлось поэтому избрать этот средний путь"⁶⁰.

Но причины тактических ошибок могут быть конкретизированы исходя из приводившихся аргументов, которые подразделяются на три группы - юридические, доктринальные и тактические. Юридические аргументы важны потому, что большинство деятелей Временного правительства были юристами или считали достижение правового государства главной целью Февральской революции. Как ни настаивал Председатель Государственной думы на необходимости созыва Думы, юристы кадетской партии, а с ними и все левое думское крыло, резко возражали ему на основании следующих аргументов: при созыве Государственной думы возникает юридическая необходимость созыва и Государственного совета, если считать, что действующая конституция остается в силе⁶¹. С их точки зрения, однако, невозможно было бы подвести обоснованного юридического фундамента под такое толкование.

Доктринальные аргументы были связаны с социологическими представлениями об этапах революции, опиравшимися на опыт западных революций. Согласно этим представлениям, буржуазный характер революции исключал ее немедленное "перерастание" в социальную революцию, как того хотели крайне левые партии⁶². Деятели кадетской партии считали, что созыв Государственной думы явился бы сам по себе бесцельным, так как Дума в своем составе, несомненно, была "буржуазная" и сделалась бы объектом атаки в целях ее свержения со стороны крайних элементов "революционной демократии" - для учреждения национального или иного собрания, более соответствующего революционным ожиданиям масс. В условиях начавшегося противостояния двух типов власти, считали кадеты, созыв Думы даст сторонникам советов возможность критиковать ее и ослабит правительство. Но они не заметили другую возможность - превращение Думы в Национальное собрание могло способствовать нейтрализации советов.

Аргументы тактического характера были обусловлены понятным стремлением кадетской партии к концентрации законодательной и исполнительной власти в одних руках - переходного (или временного) правительства. Указывалось, что при существующем положении страны должно быть правительство, обладающее абсолютной полнотой власти до права законодательствовать включительно, так как события, сопровождающиеся революционными эксцессами, могли потребовать принятия экстраординарных мер. Необходимость в этом случае получать санкции Думы тормозила бы деятельность правительства по ведению войны и устройству внутренней жизни. Деятели кадетской партии, памятуя предшествующий опыт, сдержанно относились к созыву полноправной действующей Думы, видя в ней возможность ограничения полноты своей власти⁶³.

В целом, причиной пассивности Временного правительства можно признать позицию кадетской партии, оказавшейся в плену старых представлений о парламентаризме, заимствованных из эпохи борьбы с самодержавием и плохо отражавших новую политическую реальность.

"Двоевластие" и альтернативные способы его преодоления

Тезис о неизбежности перехода двоевластия в диктатуру, длительное время насаждавшийся ее апологетами, может быть переосмыслен в свете данных современной науки. Для прояснения вопроса необходимо пересмотреть ряд историографических представлений, устойчивое воспроизведение которых не делает их более доказательными.

Первое из них - "классовая" теория двоевластия - рассматривает его как столкновение сил двух классов, примерно равных по силе, которое возникает в условиях революционного кризиса. Двоевластие, согласно этому подходу, есть, по существу, режим социального кризиса: знаменуя высшую степень поляризации общества, оно включает в себя потенциальную или открытую гражданскую войну. Отказ от "классовой" теории двоевластия и замена ее институциональной позволяет интерпретировать двоевластие как более общее социальное явление - предельный баланс двух или более поли-

стр. 15

тических институтов в ситуации неопределившегося социального выбора. Двоевластие в широком смысле - неустойчивое соотношение сил правового порядка, выступающих за стабильность правовой системы и беспорядка (анархии, включающей "бессмысленные эксцессы черни" и господство уголовных элементов). Двоевластие русской революции в этой перспективе предстает как частный случай конституционного конфликта, противостоящими сторонами в котором должны быть признаны вовсе не классы, а сторонники и противники демократической конституции. Следуя логике теории рационального выбора, важно выяснить не только, чем объяснялся заключительный поворот в разрешении конфликта, но и каковы были те институциональные и психологические факторы (социальные ожидания), которые определяли вектор трансформации политической системы на разных этапах конфликта. Двоевластие, как показывает сравнительный конституционализм, не означает равного распределения власти или установления формального разделения властей. Это расщепление единой власти в соответствии с меняющимся в ходе конфликта соотношением сил. Эти нюансы отражены в определениях современников: двоевластие - конфликт двух институтов власти (Милюков); конфликт классов (Ленин) или их неустойчивое соотношение - "двоебезвластие" (Троцкий); состояние, близкое к анархии (Мельгунов)⁶⁴. Это позволяет усомниться в адекватности самого понятия "двоевластие" при описании политической истории переходного периода и предположить, что институциональная нестабильность, порожденная падением монархии, была связана, прежде всего, с сознательным выбором Временного правительства, которое, отказавшись от опоры на существующую систему исполнительной власти, не предложило ничего взамен. В результате потенциальное "двоевластие" стало реальным, а социальный выбор, в конечном счете, оказался иррациональным, сделанным в пользу деструктивных антиконституционных сил, представленных суррогатной системой так называемой "советской демократии"⁶⁵.

Другое историографическое представление сводится к тому, что советы - порождение российской специфики (для обоснования этого положения используется даже теория "инверсии"). Но оно легко преодолевается на сравнительном материале. Двоевластие - отнюдь не российская особенность. В литературе о советах, комитетах, хунтах и прочих подобных самопровозглашенных учреждениях показаны варианты советской системы как архаичной структуры, неспособной к управлению, но являющейся средством мобилизации антиконституционных деструктивных сил, вплоть до уголовных элементов. Отметим, что советы в России, комитеты в Иране, хунты в Испании и Мексике - суть разновидности институтов непосредственной демократии. Их историческими прототипами, как показал О. Анвайлер, являются не только революционные институты Парижской коммуны или парижские секции периода Французской революции, но и значительно более ранние институты - советы солдат О. Кромвеля, агитаторы Английской революции⁶⁶. В ходе всех крупных революций данная форма непосредственной демократии выполняет функции массовой мобилизации и может быть успешно использована для захвата власти совершенно различными политическими силами, после чего необходимость в них отпадает (так как в силу своей природы они не могут быть реальными институтами власти), и они сохраняются в лучшем случае в виде декоративного украшения при номинальном конституционализме. Например, так было в России после Кронштадтского восстания 1921 г.⁶⁷ Как показывает обращение к иранской конституционной революции, эта форма оказалась вполне совместима даже с традиционалистскими религиозными представлениями исламского духовенства⁶⁸. Подобно всякому широкому объединению, советы отражают "элементарность масс" и имеют смысл во время переворота только при наличии политического авангарда. Именно в этом качестве Троцкий считал позднее правомерным использовать советы в Китае, Испании и Латинской Америке, где эта форма имела много общего с традицией сельских "хунт"⁶⁹. Повсюду советы становились политической формой, которую противники либерального парламентаризма использовали для дестабилизации конституционного строя. Во всех случаях советы - институт манипуляции массами. Это хорошо понимали лидеры большевиков (Ленин и Троцкий), видевшие в советах инструмент захвата вла-

стр. 16

сти, которым можно манипулировать исходя из тактических соображений (смена лозунгов в отношении советов в зависимости от того, есть у них большинство или нет)⁷⁰. Таким образом, советы - лишь маргинальная форма захвата власти. Они являются вспомогательным элементом системы властных решений и, как отмечал Ленин, в крайнем случае, могут быть отброшены или заменены другой массовой организацией.

Третье историографическое заблуждение - принятие провозглашенной функции советов в революции в ущерб их главной, но скрытой (латентной). Если декларированная функция советов определялась как осуществление непосредственной демократии, то реальная функция состояла в мобилизации социальной поддержки и легитимации установления коллективистской диктатуры. Концепции либеральной конституирующей власти в виде Учредительного собрания была противопоставлена концепция "советской демократии" (Съезда советов), а последняя, в силу ее явной неэффективности, уступила место принципу однопартийной диктатуры. В условиях революционного кризиса советская легитимность была необходима если не для успеха военного переворота, то для последующего удержания власти. В связи с этим проясняется существо известного внутрипартийного конфликта накануне Октябрьского переворота, состоявшего фактически в расколе сторонников декларативной и латентной функций советов. Первые (Зиновьев и Каменев), увлекшись "конституционной игрой" в советскую демократию, всерьез полагали осуществимой комбинацию Учредительного собрания и Советов, которую они рассматривали как реалистический политический компромисс, позволяющий большевикам бороться за власть в качестве оппозиционной партии в будущей Конституанте. Вторые (Ленин и Троцкий), видевшие в советах исключительно технический инструмент захвата власти, решительно выступали против подобных компромиссов. Наиболее решительным противником постановки вопроса о предварительном поиске легитимных форм завоевания власти был сам Ленин, "гениальный оппортунизм которого" в сочетании с "политической беспощадностью" выражался в быстрой смене тактических лозунгов, которые, хотя "ошарашивали" однопартийцев и даже казались им "дикостью", затем "давали богатейшие результаты"⁷¹.

Обращение к идее использовать советы как суррогатные органы власти - своего рода ревизия традиционного марксизма в направлении анархизма. Эта ересь, однако, была впоследствии принята официальной историографией в рамках "творческого развития марксизма". "Что было бы с партией, с нашей революцией, с марксизмом, - справедливо заключали его идеологи, - если бы Ленин спасовал перед буквой марксизма и не решился заменить одно из старых положений марксизма, сформулированное Энгельсом, новым положением о республике Советов, соответствующим новой исторической обстановке? Партия блуждала бы в потемках, Советы были бы дезорганизованы, мы не имели бы советской власти, марксистская теория потерпела бы серьезный урон. Проиграл бы пролетариат, выиграли бы враги пролетариата"⁷².

В ситуации вакуума власти советская система четко проявила латентную функцию: она служила для маскировки заговора и постепенного установления контроля над конституционными институтами власти. По достижении этой цели (к ночи 24 октября), когда отпала необходимость "прикрываться остатками традиций двоевластия", уже не составляло труда окончательно "перерезать пуповину легальности"⁷³. Советская система, следовательно, представляла интерес не как система управления, а скорее как инструмент социальной мобилизации, захвата и удержания власти революционной элитой.

Четвертое историографическое представление - тезис о невозможности сравнивать и моделировать альтернативные ситуации выхода из двоевластия. В сравнительной перспективе существуют два диаметрально противоположных решения проблемы двоевластия - в пользу захвата власти экстремистами и в пользу сохранения конституционного порядка и демократических свобод. Рассмотрим примеры этих двух ситуаций на сравнительном материале. Первая модель реализовалась в России и затем в Иране (революция 1979 г). Исламская республика началась с формирования двух параллельных центров власти. Один был представлен Временным правительством и формаль-

стр. 17

ными институтами государства, в частности бюрократией и вооруженными силами во главе с Базарганом и окружавшими его либералами. Другой был представлен Революционным советом и теневым религиозным правительством, особенно комитетами, во главе с Хомейни и его популистскими последователями. Развитие событий в Иране внешне очень напоминает ход русской революции 1917 г. и поэтому неоднократно сравнивалось с ней. В обоих случаях логика событий вела от спонтанного революционного взрыва, уничтожившего монархию, к формированию либерального Временного правительства, готовившего Учредительное собрание, но переставшего контролировать ситуацию. В ходе двух революций (иранской и русской) возникает известный феномен "двоевластия", когда Временному правительству противостоят спонтанные и псевдодемократические структуры власти - советы или комитеты (в случае иранской революции). Борьба между ними достигает наивысшей интенсивности в связи с обсуждением Конституции. Наконец, в обоих случаях власть в конечном счете достается не народу, а революционному авангарду - партии в России и духовенству в Иране. Эти процессы, в результате которых произошла подмена идеи демократического Учредительного собрания, архаическим политическим институтом, принявшим Конституцию, лишавшую народ суверенитета в пользу избранного политического меньшинства, также выявляют сходство российской и иранской революций. Подобно II Съезду советов, противопоставленному большевиками Учредительному собранию, Хомейни удалось решить проблему созданием Ассамблеи экспертов. В обоих случаях "праведный путь" был определен не демократической конституирующей властью, а ее эрзацем, полученным в результате целенаправленной селекции социальных элементов, способных оказать поддержку уже установленному режиму⁷⁴. Соответственно конституционный процесс проделывает своеобразный цикл, начинаясь с отмены монархии и провозглашения демократической республики и заканчиваясь утверждением единовластия, которое, напоминая монархический режим, значительно превосходит его по интенсивности устанавливаемого над обществом контроля.

Другой вариант решения проблемы двоевластия представлен Португалией ("революция гвоздик" 1974 г.). После свержения диктаторского правительства М. Каэтано, военный переворот 25 апреля 1974 г. поставил у власти военную хунту. Дезорганизация правых сил привела к тому, что партийный баланс, как и в ходе русской Февральской революции, склонился в сторону левых. В условиях вакуума власти только эти две силы - военные и коммунисты - демонстрировали эффективность. Переходный процесс в Португалии характеризовался трудными отношениями между военным руководством и политическими партиями, меняющийся баланс власти между которыми определялся как "двоевластие". Роль правительства социалистической партии в этих условиях определялась возможностью сохранить вектор "гражданского" развития, парализовав попытки установления правой или левой диктатуры⁷⁵. Эта цель была достигнута с принятием Конституции 1976 г., закрепившей компромиссную конструкцию власти переходного периода. Баланс сил (или двоевластие) постепенно сместился в область умеренных партий (с параллельно идущим процессом трансформации Конституции, осуществляемым путем поправок). Выход из конфликта был осуществлен в направлении демократической системы.

Пятый и главный историографический предрассудок - о фатальности движения событий. Двоевластие, даже если не давать ему классовую интерпретацию, действительно потенциально содержит угрозу гражданской войны, однако эта потенциальная возможность может не стать реальностью. Все теории, описывающие русскую революцию, невольно моделируют фазы исходя из неизбежности их смены. Во всех радикальных революциях действует известная формула перехода власти: от правых (консерваторов) к центру (умеренным) и к левым (радикалам). В процессе этого перемещения власть становится все более концентрированной, ее социальный базис сужается, поскольку в ходе каждого важного кризиса побежденная группировка выбрасывается из политики. Эта формула, выведенная на материале всех крупных революций, относится как к русской и французской, так и к иранской⁷⁶. Однако развитие событий по этой схеме может

стр. 18

быть своевременно остановлено, если убрать только один элемент - спонтанность смены фаз революционного цикла.

Ошибка Временного правительства в том, что, допустив существование советов как легитимного источника альтернативной власти, оно не подавило их в ходе августовского и июльского кризисов⁷⁷. В условиях развертывания революционного кризиса известные либералы Милюков и П. И. Новгородцев выступили сторонниками диктатуры как альтернативы большевизму, предприняв ряд практических шагов по организации возможного переворота. Раз война с внешним противником началась, - считал Новгородцев, - нельзя сохранять противника внутреннего. Таковым он признавал на заседании ЦК 11 - 12 августа 1917 г. Совет рабочих депутатов, который считал необходимым уничтожить. Общий вывод его размышлений: "Надо покончить с большевистской революцией"⁷⁸.

Таким образом, не было фатальности выхода из двоевластия: длительное время существовали возможности изменить ситуацию, используя переговоры, коалиции, наконец, вооруженные силы. Во-первых, потенциальное двоевластие не обязательно должно было стать реальным, во-вторых, латентное (скрытое) двоевластие не обязательно должно было стать явным; в-третьих, даже в ситуации открытого двоевластия возможны были политические маневры, связанные с различным юридическим отношением конкурирующих институтов власти (предпочтение декларативной функции советов их латентной функции). Причина провала демократической власти - отсутствие политической воли, рычагов и технологий.

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 271; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!