И экеппораторная факторизация 19 страница

При добавлении новых 440 слов к прямоугольному массиву 2090 * 56 применялась опять же описанная здесь процедура поиска главных компонент.

Для новых 15 выделенных значимых факторов был произведен анализ конгруэнтности со старыми факторами — на подмножестве в 1650 слов из старого списка — с целью проверки устойчивости факторной структуры относительно словника. Для 13 из 15 факторов коэффициент конгруэнт­ности оказался выше 0,95, что подтвердило достаточную устойчивость факторной структуры. Для последнего самого слабого фактора 15 «Уни­кальность, одаренность» было получено невысокое значение 0,84, а для фактора номер 11 «Радикальное новаторство» было получено просто низ­кое значение 0,64. Этот последний результат гипотетически можно отнес­ти к эффекту политической перестройки, который поменял оценочный

смысл именно этого фактора в сознании носителей русского языка и рус­ской культуры (между экспертными опросами для старой и новой структу­ры прошли 3—4 года — с 1986—1987-го по 1991-й).

Но в целом и для этих слабоустойчивых факторов сохранился изомор­физм факторных структур: каждому фактору из старой структуры соот­ветствовал один и только один максимально близкий фактор из новой структуры. Более подробно нюансы интерпретации выделенных нами 15 факторов специально обсуждались в нашей статье 1991 года (Шмелев и др., 1991). В дальнейшем построенная система факторов {сокращенное обозначение 15РФ — 15 русскоязычных факторов) использовалась нами на материале пунктов тест-опросника 16ЛФ (форма А) для создания аль­тернативной системы факторных шкал, а также для создания оригиналь­ного многофакторного-русскоязычного вопросника 16РФ, в который в качестве дополнительной 16-й шкалы вошла «социальная желательность» (шкала лжи). Добавление в эту факторную систему 16-й факторной шка­лы привело к тому, что мы стали обозначать не только соответствующий вопросник, но и саму факторную систему как 16РФ.

Выделенные факторы объясняли 60 процентов дисперсии. Этот до­вольно высокий процент можно объяснить тем, что в данном случае имели место внутриязыковые оценки сходства слов (internal judgements), а не приписывание черт реальным людям (external judgements).

По своей интерпретации первые факторы из выделенных нами напо­минали многие из тех факторов, которые встречались в различных зару­бежных исследованиях. Результаты особой работы по проверке конгру­энтности построенной нами факторной структуры и зарубежных данных приводятся в следующей главе.

Наличие полного вектора факторных нагрузок для всех 2090 из базового словника позволило нам в рамках компьютерной системы ТЕЗАЛ-3 создать режим реконструкции факторного профиля для практически произвольных описаний человека с помощью личностных черт русского языка (для этого необходимо, чтобы большая часть подобного описания была выполнена сло­вами, встречающимися в числе 2090 нашего базового словника).

Таким образом, проведенное таксономическое исследование выполни­ло свою задачу — нами была получена модель культурной нормы, обоб­щенной имплицитной теории личности носителей русского языка. В отли­чие от лингвистических моделей, устанавливающих дискретные связи между единицами тезауруса, нами был построен именно психосемантический те­заурус. Его отличительными чертами являются:

• опора на оценки связей слов, полученных от живых носителей язы­ка в процессе употребления слов для категоризации лексического мате­риала;

• наличие глубоких статистических связей между лексическими еди­ницами: с помощью диалоговой компьютерной системы мы располагаем возможностью в любой момент установить на компьютере связь (хотя и малой степени сходства-контраста) для любой пары слов из словника;

 

• наличие таксономических макрокатегорий — в виде выделенных нами полюсов личностного семантического факторного пространства, поз­воляющего выделить наиболее значимую интегративную информацию о структуре обобщенной ИТЛ.

Указанные особенности полученной нами таксономической модели де­лают ее полноценным инструментом для выполнения основной задачи на­стоящего исследования — стандартизированной интерпретации индивиду­альных трансформаций личностного семантического пространства.

Построение базисного пичностного вопросника

Как уже говорилось выше, для выявления объективного строения лич­ностной сферы мы не имели и не имеем на сегодня более информативного стандартизованного инструмента, чем личностные вопросники. Вопросни­ки позволяют в вербальной форме моделировать столь разнообразные по­веденческие ситуации, которые невозможно воссоздать в лабораторных условиях контролируемого эксперимента или охватить объективным на­блюдением за короткий промежуток времени. Этот принцип вербального моделирования — главное преимущество и одновременно главный недо­статок личностных вопросников. Второе является следствием легкости, с которой вербальный самоотчет подвергается преднамеренной фальсифи­кации со стороны испытуемых.

Тем не менее, несмотря на уязвимость для фальсификации, вопросни­ки на сегодня остаются реальным источником многофакторной информа­ции о личности не только в плане данного ей в самосознании поведения. но и в плане ее (личности) объективных особенностей. Многие вопросы искусно составленных вопросников провоцируют ответы, проективные по своему психологическому статусу. Ключи для этих вопросов учитывают не прямую самооценку, но косвенную статистически выявляемую тенден­цию особым образом осознавать поставленные вопросы и реагировать на них. Недаром для того, чтобы выделить специфический методический ста­тус данных, получаемых с помощею личностных вопросников по сравне­нию с объективными тестами (Т-данные) и субъективными оценками (L-данные), Р. Кэттэлл ввел понятие Q-данных (от английского слова questionnaire).

По-нашему мнению (гипотеза 1.2), вопросники апеллируют прежде всего к процессам категоризации и затрагивают то же самое функциони­рование категориальных структур сознания и самосознания личности, что и психосемантические методики.

Исходя из последнего соображения, мы спланировали в описываемом здесь цикле исследований изучить меру совпадения той модельной структу­ры информации о личности, которую позволяют выявлять вопросники, с

той информацией, которую мы получаем при реконструкции «имплицит­ной теории личности», в частности, в форме ее обобщенной модели, которую нам дало таксономическое исследование терминов черт. Таким образом, личностные вопросники были взяты нами в качестве одного из психологических критериев для проверки валидности психосемантических методик и построенных на их основе моделей личностного семантическо­го пространства.

Адаптация 16PF

В качестве базисного тест-вопросника для нашего исследования перво­начально был избран русскоязычный вариант вопросника Кэттэлла 16PF (в дальнейшем русскоязычную версию будем обозначать аббревиатурой 16ЛФ). Выбор этой методики был продиктован двумя главными обстоя­тельствами:

• автор теста 16PF Раймонд Кэттэлл при конструировании системы шкал данного теста исходил из собственных таксономических исследова­ний терминов личностных черт ( Catiell e/ ей., 1970);

• тест уже к моменту начала нашего исследования имел очень высо­кий рейтинг популярности среди отечественных практических психологов, по нему уже были собраны большие массивы данных, создававшие воз­можность применения многомерного статистического анализа факторной структуры.

Кроме того, с самого начала в качестве отдаленной перспективы по завершению таксономического проекта (см. предыдущий параграф) нами планировалось объединить результаты двух методических программ — по созданию адаптированного личностного вопросника и построению русско­язычной таксономической модели личностных черт. С самого начала мы исходили из возможности воссоздания на материале пунктов 16ЛФ альтер­нативной системы факторных шкал, отражающих специфику русскоязыч­ной имплицитной теории личности.

Работа по эмпирико-статистическому исследованию структуры вопрос­ника 16ЛФ была начата нами в 1982 году совместно с В. И. Похилько, обеспечившим практический доступ к довольно мощным по тому времени отечественным компьютерам ЕС ЭВМ-Ю55/1О60. Ряд коллег (среди них Л. Я. Гозман. В. С. Магун, В. С. Смехов, В. С. Собкин и другие) любезно предоставили в наше распоряжение сырые протоколы с ответами испыту­емых с целью анализа факторной структуры пунктов 16ЛФ.

Факторизация 16PF

Уже знакомство с текстами русской версии 16ЛФ привело нас к нео­жиданному неприятному открытию: выяснилось, что практики используют чуть ли не десяток различных вариантов лишь частично совпадающих текстуальных версий различных форм вопросника — А, В и С. Конечно,

это в значительной степени затруднило сводный анализ результатов. Вы­борки собранных протоколов на самых разных контингентах испытуемых (сотрудники МВД, больные госпиталя, бойцы пожарной охраны, студенты театрального училища, медработники, инженеры, клиенты супружеской консультации) не обладали полной совместимостью по набору пунктов. Тем не менее, отдельные массивы достигали численности свыше 200 и даже 400 испытуемых, хотя и были слишком однородными t сказывался эффект узкой выборки).

Факторный анализ пунктов 16PF дал такой же результат, как и-анало­гичные работы западных независимых исследователей (независимых от Р. Кэттэлла): воспроизвести полученные автором шестнадцать факторов прак­тически не удавалось. Более того, из-за специфичности выборок, которы­ми мы располагали, не удавалось даже получить достоверных вторичных факторов или структуры, хотя бы похожей на В5. Нередко в качестве первого фактора получалась явная «социальная желательность», что гово­рило о высокой защитной установке испытуемых (по крайней мере, в советские времена) при выполнении личностных вопросников.

Разнобой в выявленных факторных структурах на разных узких вы­борках послужил для нас основой выдвижения гипотезы о популяционной специфичности факторной структуры личностных вопросников (Забро­дин, Похилько, Шмелев, 1987). Вскоре было принято решение остано­виться на одной определенной версии и добиться ее более высокого пси­хометрического качества. В качестве базовой была взята форма А 16ЛФ в переводе М. С. Жамкочьян и В. С. Магуна.

Реконструкция недостающих пунктов 16PF

Чтобы реконструировать американские шкалы Р. Кэттэлла, нами про­изводился не факторный анализ интеркорреляций между пунктами, а так называемый «анализ пунктов» (item analysis) — анализ корреляций между пунктами и суммарным баллом по данной шкале (то есть между данным пунктом и фактически остальными пунктами, включенными в данную шка­лу). Геометрически эту корреляцию можно представить себе как близость (косинус угла) между вектором, изображающим пункт в ЛСП, и вектором-центроидом для данного подмножества пунктов (см. Шмелев, Похилько, 1985). Для понимания различия между факторным анализом и «анализом пунктов» читателю может помочь уже упоминавшееся нами в первой главе различение «эксплораторного» (исследовательского) и «конфирматорного» (подтверждающего) факторного анализа. В случае проверки заданного клю­ча исследователи (разработчики тестов) обычно применяют не эксплора-торный, а именно конфирматорный факторный анализ — проверяют спра­ведливость гипотезы, сформулированной изначально на теоретическом уровне.

Анализ ключей (весовых коэффициентов, или нагрузок) к пунктам избранной нами формы А (с помощью упомянутого расчета корреляций

между ответами на пункты и шкалами) показал, что 45 вопросов из 187 фактически не работали — не давали корреляций с суммарным баллом по факторной шкале, для диагностики которой, если судить по ключу к тесту, они были предназначены. Из этого можно было заключить, что буквальный перевод этих пунктов с английского языка на русский не позволял получить полноценного эмпирического индикатора для имеюще­гося набора шкал 16ЛФ.

Таким образом мы выяснили, что факторные шкалы теста фактически базировались в русском варианте не на 13—10 пунктах, а только на 10—7, что, конечно, недостаточно для надежной диагностики факторов. Тем са­мым мы убедились в том, что работу по психометрической адаптации 16ЛФ еще только предстоит выполнить. Мы понимали, что, не выполнив работы по такой адаптации, мы .не получим доступ к возможности сбора действи­тельно репрезентативных массивов по 16ЛФ (ведь практикам, которые бу­дут собирать такие массивы, нужна не исследовательская, а рабочая диагно­стическая версия теста). Таким образом, как бы волею обстоятельств была поставлена задача психометрической адаптации вопросника 16ЛФ.

Большую практическую работу по срзданию адаптированной версии 16ЛФ провел под нашим руководством А. С. Соловейчик, в то время студент факультета психологии {Соловейчик, 1986). Программную реали­зацию компьютерной версии теста обеспечил И. В. Бурмистров {Бурмис­тров, Шмелев, 1989).

Решающее значение в разработке действующей адаптированной версии формы А теста имел организованный нами в 1984—1985 годах в дисплей­ных классах Электроника-100 (Нистратов и др., 1985) и на базе системы КСИДО {Соколов и др., 1985) эксперимент по эмпирическому отбору «не­достающих» пунктов 16ЛФ. В этом эксперименте мы предъявляли испытуе­мым на экране дисплея 300 вопросов — к числу 187 вопросов формы А нами были добавлены еще ИЗ оригинальных пунктов, разработанных с целью компенсации неработающих 45 пунктов. Испытуемые были сориен­тированы на получение немедленной обратной связи — в форме психологи­ческого портрета и, следовательно, высоко мотивированы к самопознанию. В основной серии эксперимента принимали участие 109 добровольцев — студентов непсихологических факультетов университета. Кроссвалидизация¹ результатов этого эксперимента производилась на 270 студентах, факультета психологии и приглашенных ими испытуемых. Кроссвалидизация подтвер­дила устойчивость результатов. Таким образом, из 113 новых пунктов были отобраны 45, имеющих значимые корреляции с релевантными шкалами. В 1988 году текст обновленной формы А теста 16ЛФ был опубликован с ключами и нормами (Шмелев, Похилько, Соловейчик, 1988).

В дальнейшем в результате распространения компьютерной версии те­ста по данной форме А был собран по-настоящему репрезентативный, широкий банк протоколов, в который вошли представители свыше 20 социальных и профессиональных групп из разных народов (слушатели школ менеджеров и военной академии, учителя, водители, библиотекари, врачи

скорой помощи и т. п.). На этой базе был создан вариант методики, серти­фицированный в 1991 —1993 годах Институтом Кэттэлла (IPAT) в каче­стве русскоязычной версии, удовлетворяющей необходимым психометри­ческим требованиям. До настоящего времени мы не знаем другого русско­язычного варианта 16PF, прошедшего подобную сертификацию (см. поле­мическую статью «История 16PF в России» — Шмелев, 1999).

Размеры и состав проанализированной нами выборки протоколов при­ближаются к западным стандартам так называемой «национальной выбор­ки». Это позволяет рассчитывать на высокую объективированность резуль­татов, получаемых с помощью нашей версии 16ЛФ.

В 1993 году на массиве из 1218 протоколов ключ к форме А был моди­фицирован вторично, и с учетом этих изменений были рассчитаны новые тестовые нормы. Подобные психометрические модификации периодически необходимы для поддержания высокой эффективности методики; тем более в условиях резкой смены менталитета населения, вызванного процессами соци­ально-экономической перестройки в СССР и Российской федерации.

Создание компьютерной и параппепьной формы 16ПФ

В 1986 году под нашим руководством в дипломной работе О. Н. Гав-рилиной (Гаврилина, 1986) на выборке численностью 50 испытуемых была построена дополнительная шкала для формы А 16ЛФ — шкала социальной желательности. Путем расчета изменений в ответах испытуемых, выполняв­ших методику по обычной инструкции и по инструкции на фальсификацию («Старайтесь изобразить себя в выгодном свете») было выделено свыше 70 пунктов из 187, для которых испытуемые дают значимо единообразную трактовку социально-желательного направления в выборе ответа (см. Шме­лев, 1987а, с. 88). Затем на репрезентативной выборке из этих 70 пунктов было выбрано ядро из 20 максимально согласованных (коррелирующих на уровне значимости р < 0,01 с суммарным баллом) пунктов, из которых и была создана дополнительная шкала СД для компьютерной версии теста, получившего название 17ЛФ. Шкала СД позволяет Диагностировать уровень достоверности ответов испытуемого, что особенно важно для отсева недо­стоверных протоколов в ситуации экспертизы.

Кроме дополнительной шкалы СД, в компьютерной версии 17ЛФ ис­пользовался особый многофакторный ключ для пунктов (в отличие от буклетной версии 16ЛФ, в которой каждый пункт дает вклад только в одну факторную шкалу).

В 1990 году в рамках практикума по психодиагностике на 173 испытуе­мых (половина из них — студенты непсихологических факультетов МГУ) был проведен в компьютеризированном режиме сбор данных по форме А и по форме Б. К 187 вопросам формы Б были добавлены 63 новых оригиналь­ных формулировки. Таким образом, всего каждый испытуемый отвечал на 187 + 250 = 433 вопроса за один сеанс тестирования с небольшим перерывом.

Такой прием позволил нам ускорить адаптацию формы Б путем создания ее именно как второй, параллельной формы, призванной дублировать и поддер­живать надежность формы А. В шкалы новой, модифицированной формы Б включались только те пункты из 250, которые давали значимые корреляции с соответствующими факторами формы А. В результате 44 пункта из 63 новых показали более высокую валидность по сравнению со старыми пунктами и тем самым 44 пункта формы Б были заменены. 24 старых пункта получили измененные ключи, так как их эмпирические корреляции оказались более высокими для других факторов формы А, чем для тех факторов, к которым они были отнесены американской версией теста 16PF.

Перекрестная валидизация созданной новой версии формы Б затем производилась на слушателях школы менеджеров при МИНХ им. Плеха­нова (92 испытуемых) и членах Московского клуба «Компьютер» (45 испытуемых). С 1991 года фирмой «Гуманитарные технологии» в рамках компьютерной системы 17ЛФ поставлялись обе формы теста. Но в целом на сегодня следует признать, что в силу пассивности в применении пользо­вателями формы Б по сравнению с формой А нами было накоплено мало протоколов но форме Б, чтобы говорить о получении общенационального стандарта этой формы теста. (Хотя правила использования теста 16ЛФ

Рис. 31. Этапы адаптации и факторизации базисного личностного опросника 17ЛФ-16РФ.

требуют каждый раз проверять надежность полученного профиля по фор­ме А отсроченным проведением формы Б теста, практики, к сожалению, пренебрегают этим требованием).

Основные этапы работ по адаптации тест-опросника 16ЛФ схематичес­ки изображены нами на рис. 31.

Специально подчеркнем, что адаптация теста 16ЛФ не была самоце­лью в рамках настоящего исследовательского цикла.. Тест 16ЛФ был взят нами как образец достаточно популярной многофакторной методики с широким охватом разнообразных проявлений личностных особенностей испытуемых. Система факторов, разработанных Р. Кэттэллом, вовсе не вызывала у нас трепетного отношения как непререкаемый канон, каковой она нередко до сих пор представляется в сознании немалого числа прагма­тически ориентированных отечественных практиков.

Система 16ЛФ — это лишь одна из альтернативных систем, которую можно построить для описания группировок скоррелированных пунктов достаточно разнообразного перечня вопросов, какими являются формы А и Б двух вопросников.

Большая Пятерка на материале 16ПФ

Как упоминалось выше, еще на материале неадаптированных версий 16ЛФ в 1983 году нами было проведено факторно-аналитическое исследо­вание структуры 16ЛФ: матрицы интеркорреляций пунктов 187 * 187 под­вергались факторному анализу по методу главных компонент с последую­щим варимакс-вращением (Харман, 1972). Результаты этой работы с по­пыткой психосемантического осмысления выделенных факторов были пред­ставлены нами в совместной статье с Ю. М. Забродиным и В. И. Похилько (Забродин и др., 1987). Уже тогда нами выделялись не более пяти устойчи­вых факторов, которые интерпретировались при разных вариантах враще­ния в духе вторичных факторов Кэттэлла, с одной стороны, и в духе психо­семантических факторов Оценки и Силы (Ч. Осгуда), с другой стороны.

---

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 135; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!