НЕЗАВИСИМЫЙ ЛЕТОПИСНЫЙ СВОД 80-х гг. XV в. 5 страница
В год 6983 (1475). Великий князь послал своего посла Семена Толбузина в город Венецию к тамошнему князю со следующим известием: что он его посла Тревизана отпустил и много ему дал, а серебра пошло, было сказано, семьсот рублей. Приказал спросить и церковного мастера. Толбузин там был, и его почтили, и дали ему много серебра, а мастера он выбрал Аристотеля. «Много, — говорил Семен, — у них мастеров, но ни один не пошел на Русь. А этот захотел, и я урядился с ним по десять рублей в месяц давать ему. И за его умение его прозвали Аристотелем, — говорил он. — И еще, говорят, турецкий царь, сидящий в Царьграде, звал его по этой же причине». А там, говорил он, в Венеции, есть церковь святого Марка, великолепная и красивая, и ворота венецианские, работы того же Аристотеля, очень искусно сделанные и красивые. И еще, говорил Семен, показывал он ему одну свою искусную работу. Позвал его к себе в дом (дом, де, у него хороший, и палаты есть) и велел блюдо принести. Блюдо медное, на четырех медных яблоках, а на нем сосуд, как умывальник, как будто оловянный. И начал лить из него из одного на блюдо и воду, и вино, и мед — что хочешь, то и польется. А когда венецианский князь услыхал, де, о его решении, не хотел пускать Аристотеля на Русь, потому что у них не тот уже был князь, который посылал Тревизана, тот, де, умер при нем. А нового поставили не из княжеского рода и не из царского, а все люди избирали человек пять, или шесть, или десять, умных и храбрых. И велят, пометив зерна, бросить их в сосуд, похожий на ступку, а зерна белые, и велели их вынимать маленькому ребенку. Чье, де, зерно вынется дважды, того и ставят князем. И ездил, де, Семен в другой город венецианский к князю, просил его и приношения делал, и обещал дружбу великого князя, и он, де, еле отпустил Аристотеля, как в одолжение. «Говорят еще, у них лежит святая Екатерина, не знаю, та ли мученица или нет, а только святая. А город море покрывает трижды в день, если разыграется». А место, де, это, как рассказывают их старожилы и книжники, раньше было небольшим, но много достроили в море умельцы из камня там, где теперь лежит город Венеция. Говорят, что у них есть двенадцать самоцветных камней. А говорят, что к ним ветром занесло корабль с человеком, и они расспрашивали его, что у него есть, а он им не сказал, а они, де, хитростью у него выведали, отняли у него ум волшебством и забрали двенадцать камней.
|
|
|
Взять же съ собою тъй Аристотель сына своего, Андрѣемъ[68] зовуть, да паропка, Петрушею зовут, поиде съ посломъ съ Семеномъ Толбугинымъ на Русь. И дѣло Пречистые храма похвали гладость, да известь не клеевита, да камень не твердъ. Того ради плитою всѣ своды дѣла, яко тверже камени, рече. И не восхотѣ придѣлывати сѣверной страны и полатий, но изнова нача дѣлати. Ту же церковь разби сицевымъ образом: три древа поставя, и концы ихъ верхние съвъкупивъ воедино, и брусъ дубовъ обѣсив на ужищы посреди ихъ поперекъ, и конець его обручем желѣзным скова, и раскачиваючи, разби. А иные стѣны сысподи подобра, и полѣние подставляя, и всю на полѣние постави, и зазже полѣние, и стѣны падошася. И чудно стѣны видѣти, иже три годы дѣлали, въ едину недѣлю и менши развали, еже не поспеваху износити камениа, а въ три дни, рече, хотяше еа развалити. Книжницы же называху брусъ дубовой «бараномъ». Се же, — рече, — написано, яко сицевымъ образомъ Титъ[69] Иерусалим разби. Рвы же изнова копати повелѣ и колье дубовое бити. Ѣзди же въ Володимеръ, и смотривъ, Пречистые похвали дѣло, рече: «Нѣкыхъ нашихъ мастеровъ дѣло».[70] И кирпищную пещь доспѣ за Ондроньевымъ манастыремъ въ Калитниковѣ, в чемъ ожигати, и какъ дѣлати. Нашего же рускаго кирпича уже да продолговатее, и тверже, егда его ломать, тогда въ водѣ размачивают. Известь же густо мотыгами повелѣ мешати, яко на утрие засохнеть, то ножемъ не мощи розколупати. Святаго же Петра чюдотворца в Ыванъ святый вынесли под Колоколы. Обложи же церковв продолговату полатным образомъ.[71]
|
|
|
Аристотель взял с собой сына Андрея и малого по имени Петруша, и пошел с Семеном Толбузиным на Русь. Он похвалил гладкость стен храма Пречистой, но сказал, что известь не вязкая, а камень не твердый. Поэтому он делал все своды из кирпича, и сказал, что он тверже камня. И он не захотел доделывать ни хор, ни северной стены, но начал все делать снова. А ту церковь он разрушил следующим образом: поставив три столба и соединив их концы вместе, посередине на веревках повесил дубовый брус, а его конец оковал железным обручем, и, раскачивая брус, разбил стены. А под другие стены поставил поленья, подкопавшись под них снизу, и поставил их полностью на подпорки, и зажег поленья, и стены упали. И видели, как стены, которые три года делали, он развалил меньше, чем за неделю, так, что не успевали выносить камень, а Аристотель говорил, что хочет развалить ее за три дня. А книжники называли дубовый брус «бараном». Так, — говорят, — написано: таким же образом Тит разрушил Иерусалим. Аристотель приказал заново копать рвы и забивать дубовые сваи. Он ездил во Владимир и, посмотрев Пречистую, похвалил работу, и сказал: «Это работа каких-то наших мастеров». Печь для обжига кирпича он устроил за Андронниковым монастырем в Калитникове, там их делали и обжигали. Этот кирпич нашего русского уже и длиннее, и тверже, когда его ломают, то размачивают в воде. Известь Аристотель приказал густо мотыгами мешать, так, что если на утро засохнет, то ножом не расковыряешь. Святого Петра чудотворца перенесли в церковь святого Иоанна Под Колоколы. А церковь Аристотель заложил продолговатую, как палату.
|
|
|
|
|
|
Того же лѣта загорѣся градъ Смоленск, и згорѣ половина града. Того же лѣта царь турской взя градъ Кафу и Крымъ.[72] Того же лѣта погорѣ градъ Москва, и загорѣ полъграда, мѣсяца октоврия 2. Тое же осени, мѣсяца октебря 2, ѣздилъ князь великий въ свою отчину, и тамо навогородцы не дашася ему въ судъ.[73] Князь же великый поима ихъ и посади въ Переславле.
В том же году загорелся город Смоленск, и сгорела половина города. В том же году турецкий царь взял Кафу и Крым. В том же году горел город Москва, и выгорело полгорода 2 октября. Той же осенью 2 октября великий князь ездил в свою отчину, и там новгородцы не дались ему на суд. Великий князь их схватил и посадил в Переяславле.
На первое лѣто изведе ея изъ земли Аристотель. Известь же какъ тѣсто густое растваряше, а мазаше лопатками желѣзными, а камень ровной внутри класти повелѣ. Столпы же едины четыре обложи круглы. «Се, — рече, — крѣпко стоять». А въ олтарѣ два столпа кирпичны, тѣ на четыре углы. А все въ кружало да в правило.
На первый год Аристотель вывел фундамент и стены выше земли. Известь разводили, как густое тесто, а мазали железными лопатками, а внутрь приказал класть ровный камень. Заложил четыре круглых столпа. «Эти, — сказал, — крепко стоят». А в алтаре два столпа кирпичных четырехугольных. А все по циркулю и линейке.
Того же году обретохъ написание Офонаса Тверитина купца[74] <...>
В том же году я нашел писание Афанасия Никитина, купца Тверского (...)
<...> Тое же зимы, мѣсяца февраля, въ масленое заговенье, въ 1 часъ дни, тма бысть наступила по всей земли и паки сниде.<...>
(...) Той же зимой, в феврале месяце, на масленицу в заговенье, в первом часу дня наступила тьма по всей земле и опять прошла. (...)
В лѣто 6984. <...> Того же лѣта Аристотель Пречистые храма по кивоты,[75] еже около еа, сътвори. Внутри же стѣнъ всуцѣпы желѣзные положи, яко правила на вретенѣхъ, и между столповъ, идѣже брусие дубовое въ нашихъ церквахъ, то же желѣзно, сковав, положи.[76] <...>
В год 6984 (1476). (...) В том же году Аристотель вывел храм Пречистой до кивотов, окружающих ее. Внутри стен все связями железными проложил, как правила на веретенах, и между столбами, там, где дубовые балки в наших церквях, выковал и положил железные. (...)
Въ лѣто 6985. <...> Того же лѣта заложи церковь камену въ Сергиеве манастырѣ Троицу псковские мастеры. Того же лѣта Аристотель колесо сътвори, и вверхъ камение не ношаше, но ужищемъ цепляше и възвлекаше, и верху цѣпляше малые колесца, еже плотники вѣкшою зовуть, еже им на избы землю волочат, и чюдно видѣти. На столпы же по 4 камени велики положи, и съвокупивъ кружало, и истеса на нихъ по 4 концы на четырех странах, едино противъ другаго. И мнѣти кому, яко на каменыхъ деревьяхъ насквозь каменье то збито.[77]
В год 6985 (1477). (...) В том же году псковские мастера заложили каменную церковь Троицы в Сергиевом монастыре. В том же году Аристотель сделал колесо, и наверх камни не носили, а цепляли веревками и поднимали, а наверху цеплялись малые колесики, которые плотники называют «белкой», ими поднимают землю на избы, и смотреть на это было удивительно. На столпы Аристотель положил 4 больших камня, и соединив кружала, одно против другого, вытесал по ним по четыре ветви на четыре стороны. И казалось, что на каменных столбах эти камни насквозь соединены.
В лѣто 6986. <...> Егда же бѣ князь великый въ Новѣгороде, прииде вѣсть во Псковъ, яко нѣмцы хотят изгонити Псковъ, и послаша къ великому князю. Князь же великый ослободи охочим людемъ итти на нѣмцы. И, шедше, много повоеваша вои великого князя. И прииде на них местеръ съ вои и бишася. И поможе Богъ воемъ великого князя, и многихъ избиша, полону много взяша и отидоша. Бысть же великому князю в Новѣгородѣ, прииде вѣсть ложная в Казань, яко не взялъ князь великый Новагорода, и побили его новугородцы, и самъ четвертъ убѣжа раненъ. И посла рать свою царь казанскый на Вятку. Потомъ царю прииде правая вѣсть, что взялъ князь великый Новгородъ и намѣстники посажа.[78] И посла царь казанскый, и велѣлъ скоро воемъ своимъ възвратитися, они же слышавше, толь скоро бежаша, елико варяху въ котлѣх ѣству, все опрометаша. <...>
В год 6986 (1478). (...) Когда же великий князь был в Новгороде, во Псков пришло известие, что немцы хотят напасть на Псков, и жители послали к великому князю. И великий князь позволил желающим идти на немцев. И, пойдя, воины великого князя много повоевали. И пришел против них магистр с воинами, и бились. И Бог помог воинам великого князя, и много немцев убили, много в плен взяли и вернулись. Когда великий князь был в Новгороде, пришло ложное известие в Казань, что великий князь не взял Новгорода, и побили его новгородцы, и он убежал только с четырьмя людьми раненый. И казанский царь послал свое войско на Вятку. Потом к царю пришло правильное известие, что великий князь взял Новгород и посадил своих наместников. И казанский царь послал к своему войску и велел быстро возвращаться, а они, услышав об этом, так быстро бежали, что даже еду, которую варили в котлах, побросали.
Въ лѣто 6986. Посла князь великый рать свою на Казань, воеводъ Василья Образца въ судехъ да Бориса Слепца.[79] И посла царь казанскый с челобитьемъ къ великому князю, князь же великый пожалова его.
В год 6986 (1478). Послал великий князь свое войско на Казань с воеводами Василием Образцом и Борисом Слепцом на судах. И царь казанский послал с челобитьем к великому князю, а великий князь пожаловал его.
Того же лѣта свершена бысть церкви каменая святая Богородица. Сътвори же у нея Аристотел верхи четыре, около шеи болшие казну сътвори, полати же подлѣ олтаря от сторонних дверей учини,[80] и наверхъ церкви въсходити лѣствицу учини. Своды же въ одинъ кирпичь сътвори и сведе, того ради, егда дождь идеть, ина каплеть. На пятое лѣто съверши ея. Помостъ же мѣлкимъ камениемъ измости, въ олтарѣ же надъ митрополичемъ мѣстомъ крыжь лятцкый истяса на камени за престоломъ, егоже митрополитъ последи стесати повелѣ. Передъ передними дверми помостъ накры каменьемъ, и въ одинъ кирпичь сведе, и середку на гире повѣси на желѣзной. Свяща же церковь митрополитъ Геронтей. И нѣцыи прелестницы клеветаша на митрополита князю великому, яко не по солнечному въсходу ходилъ митрополитъ съ кресты около церкви. Сего ради гнѣвъ въздвиже на нь князь великый, яко того ради, рече, гнѣвъ Божий приходит.[81]
В том же году была закончена каменная церковь святой Богородицы. Аристотель сделал у нее четыре главы, а возле главного барабана ризницу, а хоры устроил возле алтаря в сторону боковых дверей, и устроил лестницу подниматься на верх церкви. Своды сделал в один кирпич и так свел, поэтому, когда дождь идет, даже капает. На пятый год церковь закончил. Пол вымостил мелким камнем, а в алтаре над митрополичьим местом за престолом вырезал в камне латинский крест, который митрополит потом велел стесать. Перед главными дверями крыльцо вымостил камнем, и вывел свод в один кирпич, и повесил серединку на железной гирьке. А освятил церковь митрополит Геронтий. И некоторые обманщики порицали митрополита перед великим князем за то, что он ходил с крестами вокруг церкви не по направлению движения солнца. За это великий князь разгневался на митрополита, потому что, говорил он, за это посылается Божий гнев.
Того же лѣта заложи князь великый церковь камену Иоана Златауста на посаде.
В том же году великий князь заложил каменную церковь Иоанна Златоуста на Посаде.
В лѣто 6987. Ѣздилъ князь великый в Новгородъ Великый и поималъ владыку Новугородцкого,[82] и посади на Москвѣ у Михаилова Чюда в манастырѣ. И седѣлъ пол 3 лѣта, и ту преставися.
В год 6987 (1479). Великий князь ездил в Новгород и схватил Новгородского владыку, и посадил в Москве в монастыре Чуда архангела Михаила. И он сидел три с половиной года, и там умер.
И много же им пыташе, и написаниа не обрѣте о священии церкви, что посолонь ли ходити, или не посолонь. Речей же много: овии по митрополите глаголаху архимандриты и игумены, иной рече: «Въ Святей горѣ виделъ, что так же свящали церковь, а со кресты против солнца ходили». И много о том спору чини князь великый, Генадиа призва архимандрита и владыку ростовскаго Васиана на споръ.[83] Митрополитъ свидѣтельство приводя: егда престолъ диаконъ кадит въ олтарѣ, на правую руку ходит съ кадиломъ. А они свидѣтельства никоего ни приношаху, но глаголаху: «Солнце праведное, Христосъ, на ада наступи, и смерть связа, и души свободи,[84] и того ради, — рече, — исходять на Пасху, то же прообразують на утрени». И много спирашася, не обретоша истинны. Того же лѣта родися великому князю сынъ Гаврило, мѣсяца марта 26, и нарекоша имя ему Василей Парийский.[85] <...>
И много искали, и не нашли писания об освящении церкви, ходить по солнцу или не по солнцу. А говорили много: одни архимандриты и игумены говорили в защиту митрополита, другой сказал: «В Святой Горе видел, что так же святили церковь, а с крестами ходили против солнца». И много споров об этом устроил великий князь, Геннадия архимандрита и владыку ростовского Вассиана призвал на спор. Митрополит приводил свидетельство: когда дьякон кадит престол в алтаре, то направо ходит с кадилом. А они никаких свидетельств не приводили, а говорили: «Солнце праведное, Христос, попрал Ад, и смерть связал, и души освободил, и потому, — говорили, — выходят так на Пасху и то же делают на утрени». И много спорили, и не нашли истину. В том же году родился у великого князя сын Гавриил 26 марта и дали ему имя Василий Парийский. (...)
Въ лѣто 6988. <...> Того же лѣта сведе князь великый намѣстника с Лукъ с Великых изъ Новугородцкого съ Литовского рубежа, и биша челомъ князю великому лучане на него о продаже и о обиде. А намѣстникъ тамъ былъ князь Иванъ Володимировичь Оболенской Лыко. Князь же великый суди его съ ними: иное же на немъ дотягалися, и онъ оборотню въ продажехъ платилъ, а иное князь великый безсудно велѣлъ платити имъ, потому же много жалобъ лучане учиниша. Иное по правдѣ, а иное и клепали его: гдѣ мало взялъ, а они о мнозѣ жалобу положили, а надѣючися на великого князя, что имъ потакиваеть.[86] Князь же Иванъ Володимировичь Лыко не мога того терпѣти, да отъѣхалъ отъ великого князя къ брату его къ князю Борису на Волокъ Ламскый. Князь же великый посла Юрья Шестака,[87] велѣлъ его поимати середь двора у князя Бориса на Волоце. И князь Борисъда отнялъ его у него сильно. И князь великый послалъ къ нему Андрѣя Михаиловича Плещѣева,[88] чтобъ его выдалъ ему головою, князь же Борисъ не выдастъ его, но рече ему: «Кому до него дѣло, ино на него суд да и справа». И князь великый ѣхалъ въ Новгородъ, коли владыку поималъ, и посла из Новагорода грамоту въ Боровеск къ намѣстнику къ Василью къ Федоровичю Образцу,[89] и повелѣ тайно изымати князя Ивана Лыка, гдѣ его наѣдеть. Села же бѣ его въ Боровцѣ. Тамо же князь великый въ Новѣгороде, и Василей изъѣха князя Ивана въ его селѣ в Боровцѣ, и таемъ объѣхавъ, поима его, и окова, и на Москву привезе.
В год 6988 (1480). (...) В том же году великий князь снял наместника Новгородских Великих Лук на Литовской границе, били челом великому князю на него лучане за его взыскания и обиды. А наместником там был князь Иван Владимирович Оболенский Лыко. Великий князь судил его с лучанами, одно ему присудил им заплатить, и он возместил им то, что взыскал, а другое великий князь приказал ему без суда заплатить, потому что лучане подали много жалоб. Одно было правдой, а в другом и оклеветали его: он мало взял, а они жаловались, что много, надеясь на то, что великий князь им потакает. А князь Иван Владимирович Лыко этого не стерпел и отъехал от великого князя к его брату Борису на Волок Ламский. А великий князь послал Юрия Шестака и велел взять князя Оболенского посреди двора у князя Бориса на Волоке. И князь Борис отбил его силой. И великий князь послал к брату Андрея Михайловича Плещеева, чтобы выдал князя Лыко ему головой, князь же Борис не выдал его, а сказал: «Если кому до него дело, то тут ему суд и тяжба». Тогда великий князь ездил в Новгород и схватил владыку, и он послал из Новгорода грамоту в Боровск к наместнику Василию Федоровичу Образцу и велел тайно схватить Ивана Лыко там, где на него нападет. А села князя Лыко были в Боровске, и когда великий князь был в Новгороде, Василий напал на князя Ивана в его селе в Боровске и, тайно окружив, схватил, заковал и привез в Москву.
Слышав же се князь Борисъ Васильевичь, посла ко князю Андрѣю Васильевичю Углетцкому, брату своему болшому, жалуяся на великого князя: что какову силу чинить надъ ними, что неволно кому отъѣхати къ нимъ. Они ему молчали, князь Юрье умеръ, братъ ихъ старѣйший,[90] и князю великому вся отчина его досталося, а им подѣла не далъ ис тое отчины. Новгородъ Великый взяли съ нимъ, ему ся все подостало, а имъ жеребья изъ него не далъ. А нынеча и здѣ силу чинить: кто отъѣдет отъ него къ нимъ, и тѣхъ безсудно емлет, уже ни за бояре почелъ братью свою. А духовные отца своего забылъ, какъ ни писалъ, по чему имъ жити, ни докончаниа, что на чемъ кончали после отца своего. И здумавше межи себя, пометавше городы своя, и събрашеся съ всѣми людьми, и поидоша къ Литовскому рубежу.[91] <...> Князь великый, слыша, много нелюбие подрьжа на матерь, мнѣвъ, яко та здума братье его отъ него отступити, понеже князя Андрѣя вельми любяше.[92] И послаша къ нимъ въ Лукы въ Великые. <...>
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 261; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!