Подготовка текста и перевод Т. Ф. Волковой, комментарии Т. Ф. Волковой и И. А. Лобаковой 68 страница
И бѣ видети, яко высокия горы, громады же великия побитых казанцевъ лежащихъ,[185] яко внуть града з градными стѣнами сравнитися, и во вратѣх же градных и в проломѣх; и за градомъ — в ровѣх, потоцех и в кладязѣх, по Казани рѣки и по-за Булаку, по лугомъ, безчисленно мертвых бысть, яко и силному коню не могуще доволство скакати по трупию мертвых казанцевъ, но вседати воину на иныя кони и пременятися.
И можно было видеть подобные высоким горам громадные кучи убитых казанцев, лежавших и внутри города, вровень с городскими стенами, и в городских воротах, и в проломах; и за городом — во рвах, ручьях и колодцах, вдоль реки Казани и за Булаком, по лугам — лежало бесчисленное количество мертвых, так что даже сильный конь не мог свободно скакать по трупам мертвых казанцев и воину приходилось сменять коней, пересаживаясь с одного на другого.
Рѣки же по всему граду кровию их пролияшася, и потоцы горячих слез протекоша; яко велихия лужи дождевныя воды, кровь стояше по нискимъ мѣстомъ; очерленеваше земля, яко и речным водам с кровию смеситися, и неможаху людие из рѣк по 7 дний пити воды, конем же и людем в крови до колѣна бродити. И бысть сѣча та великая от утра, перваго часа дни, и до десятаго.[186]
И разлились по всему городу реки крови, и протекли потоки горячих слез; словно огромные лужи дождевой воды стояла кровь по низким местам; окровавилась земля, и речная вода смешалась с кровью, так что семь дней не могли люди пить воду из рек; кони же и люди бродили в крови по колено. А длилась та великая битва с утра, с первого часа дня до десятого.
|
|
|
О СѢЧЕ И О ВЗЯТИИ ПЛѢНА И БОГАТЬСТВА КАЗАНЬСКАГО. ГЛАВА 84
О БИТВЕ И О ЗАХВАТЕ ПОЛОНА И БОГАТСТВА КАЗАНСКОГО. ГЛАВА 84
Глаголаша бо нѣцыи после пленения казанцы, умѣюще грамотѣ своей варварской, вопрошающим у нихъ в бесѣдѣ руским людем о сѣче казанской и отвѣшаху имъ, яко: «Много есть бывало в Казани сѣчей и боевъ великих, а такова сѣча и бои не бысть никогда же, от когда и почася быти царство Казанское: ни от прадѣд своихъ слышахом, ни писания же наша имѣют сицевых».
Некоторые же казанцы, знающие грамоту свою варварскую, попав в плен, в беседах с русскими людьми, расспрашивавшими их о казанской сече, отвечали им так: «Много бывало в Казани сражений великих и боев, но такого сражения и боя не было никогда с тех пор, как началось Казанское царство: и от прадедов наших не слыхали мы о такой сече, и в книгах наших о том не пишется».
Иже и збысться от рускихъ людей всегда о Казани глаголющее слово, яко мечем и на крови зачася Казань, такоже и скончася мечемъ и кровию, якоже и збысться ему нынѣ, преизлихованному неправдами преже и злобами всяческими кипящему. Блаженъ благовѣрный нашъ царь, иже воздастъ ему воздаяние его, еже по многу времени воздаша намъ! Блажени вои рустии, до вѣка разбившия скверныя младенцы его о камень!
|
|
|
И сбылись слова, которые всегда говорили о Казани русские люди: «Мечом и на крови зачалась Казань, мечом и кровью закончится», что и сбылось теперь с ней, прежде неправдами переполненной и всякими злодействами кипящей. Блажен благоверный наш царь, который воздает ей за то зло, что долгое время причиняла она нам! Блаженны русские воины, навсегда разбившие скверных младенцев ее о камень!
Вои же рустии, избираючи великорожденных казанцев малыя дѣти, отроки и красныя отроковицы, и жены доброличныя богатыхъ и доброродных мужей, и в плѣнъ взяша многихъ, и овѣхъ себѣ в работу сведоша, овѣхъ же, крестивша, в жены себѣ пояша; отроки же и девицы в сыны и во дщери мѣсто держатъ паче имуще своих дѣтей. Взяша же безчисленная множество злата и сребра, и жемчюгу, и камения драгаго, и свѣтлых портищъ златых, и красныхъ поволок драгихъ, и сосудовъ сребрянныхъ и златыхъ, им же нѣсть числа, и кииждо человѣкъ, что требоваша и можаше, той взимаше себѣ на требование: силнии воини, меж себѣ биющеся, от несилних отнимаху, раны возлагающе на ся о богатствѣ томъ. — О зависти сребролюбия аде! О даннѣмъ равнѣ всѣмъ богатствѣ от Бога друг друга убиваше!
|
|
|
Русские же воины, выбирая маленьких детей знатных казанцев, и отроков, и прекрасных отроковиц, и пригожих жен богатых и почтенных людей, забирали многих в плен и одних увели с собою в неволю, других же, окрестив, взяли себе в жены, отроков же и девиц растили как сыновей и дочерей — лучше, чем своих собственных детей. Захватили они и бесчисленное множество золота, и серебра, и жемчуга, и драгоценных камней, и нарядных золотых одежд, и прекрасных дорогих паволок, и серебряных и золотых сосудов, которым нет числа; и каждый брал по своему желанию все, что ему требовалось и что мог он взять: сильные воины, дерясь друг с другом, отнимали добычу у несильных, нанося друг другу раны из-за того богатства. О ад зависти сребролюбия! Из-за всем поровну посланного Богом богатства убивали друг друга.
Мнози же тогда убозии вои, кои взимающе и грабяще, сии в земли скровеная сокровища великая обрѣтающе, обогатѣша и до вѣка своего казанским богатствомъ наполнишася, всякаго узорочия до воли своея, яко сыном и внукомъ их, и послѣднему роду их остася полно того богатства, и к тому не пещися имъ о нужных потребах домашних, но веселитися всегда з женами своими и з дѣтми, яко мало дний потрудившеся и на долга времена обогатѣвша.
|
|
|
Многие же слабые воины, у которых сильные отбирали добычу, отыскав зарытые в земле богатые клады, разбогатели и запаслись казанским богатством на весь свой век, захватив, сколько хотели, всяких драгоценностей, так что сыновьям, и внукам их, и далеким потомкам осталось много того богатства, и потому могли они не заботиться о насущных домашних нуждах, но всегда веселиться с женами своими и детьми, ибо, мало дней потрудившись, разбогатели они на долгие времена.
И все богатство руское, и всякия драгия узорочья и паки воспять возвратишася рускимъ людемъ, еже издавна казанцы воеваниемъ себѣ собраша.
И возвратились назад русским людям все те русские богатства и все те драгоценности, которые за много лет награбили у них во время набегов казанцы.
О ИЗЫМАНИИ КАЗАНСКОГО ЦАРЯ[187] И О ПРЕЛАГАТАЕ МОСКОВСКОМЪ. ГЛАВА 85
О ВЗЯТИИ В ПЛЕН КАЗАНСКОГО ЦАРЯ И О МОСКОВСКОМ ИЗМЕННИКЕ. ГЛАВА 85
Нѣкий же юноша воинъ, княжей отрокъ князя Дмитрея Палецкого, оружие наго держа в руках своих, кровию варварскою красѣющися, и потече с воины, с четою своею, в мерское святилище Махметово, в мечеть цареву, идѣже у мерских нечестивых царей казанских скверная и гнилая, и мотылная, и смрадная тѣлеса погребахуся, чая тамо нѣкое себѣ налѣсти богатство, еже и бысть. И разби оружиемъ своимъ двери мечетныя, и влѣз в ню, и погляда сюду и сюду, видѣ по стѣнамъ златотканныя запоны, на царских гробѣх — покровы драгия, саженыя жемчюгомъ и камениемъ драгимъ; по едину же страну храма того до верха наставленых великих ларцевъ и коробей с рухломъ драгих казанских велмож, по другой же странѣ — женъ красных и дѣвицъ до 1000,[188] угнетающихся, во одѣянии красномъ и в повоях златых,[189] и среди мечети — самого царя казанскаго в желѣвѣчных и в худых ризах одѣянна не на царскомъ мѣсте златом, но на земли седяща, на коврѣ, сѣтующа и плачюща, и прахомъ главу посыпанну имуща, и скверную молитву по закону своему творяща, и храняющася смертнаго ради страха, да не познан будет от руских вой, яко царь есть, и нѣкако прелукавит их, и не изыманъ нощию убѣжати чая у них из града; и 12 иерей нечестивых пред нимъ на земли же ницаху и молитву творяху, и около царя 30 князей вооруженных стояху.
Некий же юноша-воин, дружинник князя Дмитрия Палецкого, держа в руках оружие свое наголо, красное от варварской крови, направился с воинами, со своим отрядом, в мерзкое Магометово святилище, в царскую мечеть, где погребались скверные, и гнилые, и навозные, и смрадные тела мерзких, нечестивых казанских царей, надеясь найти там для себя какую-нибудь богатую добычу, как и случилось. И разбил он оружием своим двери мечети, и вошел в нее, и, поглядев по сторонам, увидел на стенах златотканные занавеси, на царских гробах — дорогие покрывала, усаженные жемчугом и драгоценными каменьями; по одну сторону этого храма — большие ларцы и короба с имуществом богатых казанских вельмож, наставленные до самого верха, по другую же сторону — до тысячи жмущихся друг к другу прекрасных женщин и девушек в красивых одеждах и в золотых повойниках, а посредине мечети — самого казанского царя, одетого в истерзанные бедные одежды, сидящего не на золотом царском месте, а на земле, на ковре, горюющего, и плачущего, и посыпающего голову свою пеплом, и скверную молитву, по своему обычаю, шепчущего, и прячущегося в смертельном страхе, чтобы не узнали в нем русские воины царя, надеясь тем перехитрить их и, избежав плена, ночью убежать из города; и двенадцать иереев нечестивых распростерлись перед ним на земле и произносили молитвы, и около царя стояли тридцать вооруженных князей.
Воин же той русинъ остави то все в мечети грабити и тече к дружине своей и повѣда имъ о цари, с ними же и поскочи на царя, а иныя на жены устремишася. И хотѣ оружием своимъ поразити всѣх и смерти предати, не вѣдая, что царь есть, убогия ради приправы его, еже на немъ. Сверже бо с себѣ царь драгия ризы познатия дѣля и воинския одежи совлечеся, но не утаится в кале многоцѣнный бисер.
Воин же тот русский раздумал грабить мечеть, и пошел к дружине своей, и поведал ей о царе; с ними он и наскочил на царя, часть же воинов устремилась к женщинам. И хотел он оружием своим всех поразить и предать смерти, не ведая, что перед ним царь — из-за нищенской одежды, которая была на нем. Сбросил с себя царь дорогие одежды и совлек воинский свой наряд, чтобы не быть узнанным, но не может утаиться в навозе драгоценный жемчуг!
Князи же царевы воскричаша и рускимъ языком рекоша: «Не мозите нас, юннии, никако же убити! О силный воеводо, да нас дѣля самъ не погибнеши злѣ, ему же служиши, но вземъ, веди нас живых ко царю великому князю, да про нас от него честь приимеши: то бо есть царь казанский, его же мало не убил еси, а то есть иереи бахмечи, а мы есмя князи царевы, служимии ему раби». И падоша ему на колѣну свою, повергше оружия своя, держаще на персѣх руцѣ свой, молящеся своим языкомъ, дабы их не убил. Бѣ бо крѣпко заповѣдано от самодержца всѣмъ воемъ никому же убити казанскаго царя, но жива взяти, идѣже обрящут его.
Князья же царевы закричали и сказали по-русски: «Никак не можете вы убить нас, юноши! О сильный воевода, сам не пострадай жестоко из-за нас от того, кому служишь; лучше, взяв нас, веди живыми к царю великому князю и получишь от него за нас почести: ведь тот, кого ты едва не убил — казанский царь, а это — иереи магометанские, а мы — князья царевы, служащие ему рабы». И, побросав оружие свое, упали они перед ним на колени, умоляя его на своем языке, приложив руки к груди, не убивать их. Накрепко ведь наказал самодержец всем своим воинам, чтобы никто не убивал казанского царя, но взяли бы его живым там, где его найдут.
Юноша же воинъ преклонився к милосердию и опусти острое кровавое оружие свое на землю, трясыйся злобою убийственною и трепеща весь от радости, яко не лишен бысть онъ за труды своя обогащение прияти от Бога. Повелѣ же другом своимъ убити иеревъ бахмичих, и убиша их, царю же ничтоже зла не сотвори, но, яко велико сокровище обрѣт, тихо и честно царя от земля подья и посади его на конь свой, и его князи остави пѣши итти, связанных, у седла, у ногу цареву, а самъ и друзи его пред царем и около царя идяху, оружиемъ своимъ машуще, и разбиваху воя, путь итти царю творяще сквозѣ воя, да никто же приближится к нему. И многих уязви юноша той, хотящих силно царя отняти у него, чести ради и корысти от самодержца прияти.
И юноша-воин склонился к милосердию и опустил на землю острое кровавое свое оружие, весь трясясь от смертельной злобы и трепеща от радости, что не лишил его Бог за его труды возможности обогатиться. И повелел он друзьям своим убить магометанских иереев, и убили их, царю же не причинил он никакого зла, но тихо и уважительно, так, словно нашел драгоценное сокровище, поднял царя с земли и посадил его на своего коня, а князей его повел пешком, связанными, у седла царского, у его ноги; сам же и друзья его шли впереди и около царя, размахивая оружием, и раздвигали воинов, прокладывая царю путь, чтобы никто не мог приблизиться к нему. И многих ранил юноша тот, тех, кто хотел силой отнять у него царя, чтобы получить от самодержца почести и награду.
И приведе въ стан к шатру самодержцеву. Онъ же не велѣ его вести на очи к себѣ. «Не подобает бо, — глаголаше, — повинному древних царей обычаю, видѣвше царя, быти в печали и тузѣ, но радостну и веселу, яко царь сый, аще и поганъ, и силою и богатством не таковъ сый, но самоволенъ бѣ и себѣ служаше, а не иному коему царю, и себе брежаше, и за себе стояше. И паче достоинъ есть похвалѣ таковый, и не муце и казни».
И привел он его в стан, к самодержцеву шатру. Тот же не велел вводить его к себе, пред очи свои. «Не подобает ведь, — объяснил он, — тому, кто придерживается обычаев древних царей, увидев царя, пребывать в печали и тоске вместо радости и веселья, а этот царь, хотя и поганый и не такой сильный и богатый, но независимым был и служил себе, а не какому-нибудь иному царю, и сам себя охранял, и сам за себя стоял. И достоин больше таковой похвалы, чем муки и казни».
И повелѣ его на конь всадити и водити по всѣмъ рускимъ полком, рек: «Да не имать часа сего видѣти лица моего супостат мой», и, водив его, отдати на брежение великому воеводѣ князю Дмитрею Палецкому Щередѣ, его же отрокъ царя изыма. И наказа воеводѣ словесы утѣшати царя и не печалитися, и блюсти его, и брещи во ослабѣ и в покое велицѣмъ, да точию не убѣжит или самъ себе в тосцѣ не убиет, князи же его, желѣзы прековав, держати. И воина же русина, приведшаго царя, и други его, сребром и златом ис казны своея понемалу одаривъ и свѣтлая портища подавъ имъ, и паки отпусти их на сѣчю казанцевъ. И радостно потече з друзи своими, вземше корысть добычи своея от самодержцевы казны.
И, сказав: «Да не увидит сейчас лица моего супостат мой!», повелел посадить его на коня и водить по всем русским полкам и, обойдя их, отдать его под охрану великому воеводе князю Дмитрию Палецкому Щереде, отрок которого взял царя в плен. И наказал воеводе утешить царя, чтобы тот не печалился, и ухаживать за ним, и держать его на свободе и в полном покое, чтобы только не убежал он или сам в тоске себя не убил, князей же его держать закованными в железо. Воина же русского, приведшего царя, и друзей его, немало одарив серебром и золотом из своей казны и раздав им нарядные одежды, отпустил он снова сражаться с казанцами. И радостно пошел тот с друзьями своими, получив богатую добычу из самодержцевой казны.
И повелѣ царь князь великий приставнику воеводѣ у царя казанского вопросити, аще кто к нему или х казанцемъ от воевод или от вой московских перевѣт держалъ и грамоты посылал. Царь же с словомъ воеводы борзо влагалище свое развергь, еже при поясе своемъ ношаше, у срачицы, и взем от него грамоту и вдаде воеводѣ онаго злаго воина Юрья Булгакова, самого его руки писание. Воевода же то до самодержца донесе и прочет я пред нимъ. Онъ же разгнѣвася зѣло и повелѣ яти его и пытати его крѣпко, аще того есть грамота и писание? Онъ же никакоже запреся, но исповѣдаше предо всѣми, яко: «Мое есть дѣло сие, и мой грѣх ко мнѣ пришел есть, и по сердцу сотворих есмь за нелюбие твое ко мнѣ».
И повелел царь великий князь воеводе, приставленному к казанскому царю, спросить того, не доносил ли кто-нибудь ему или казанцам из московских воевод или простых воинов и не посылал ли грамот. Царь же по слову воеводы быстро открыл кошелек, который носил на поясе у сорочки, и достал из него грамоту того злого воина Юрия Булгакова, написанную его рукой, и отдал ее воеводе. Воевода же принес ее самодержцу и прочел ему. Тот же сильно разгневался и повелел схватить его и крепко пытать его: им ли написана грамота? И не стал он нисколько запираться, но признался перед всеми: «Мое это дело, и мой грех вернулся ко мне, сделал же я это по своей воле за нелюбовь твою ко мне».
И предаде его воеводѣ, да промыслит о немъ, яко же хощет. Воевода же отдаде на смертную казнь и повелѣ его по хребту секѣрою растесати и руцѣ его по мышцѣ, и нозѣ его по колѣни, а последи главу ему отсѣщи, яко да и прочии, сие видѣвше, лишатся тако творити. И лежа 3 дни непогребенъ на мѣсте томъ, всѣми зримь, и прошениемъ воеводы свои ему взяша с мѣста того, и погребенъ бысть на Руси у родителей своих. Се бо тако случается вездѣ ко иновѣрнымъ перевѣт держащимъ.
И отдал его самодержец воеводе, дабы тот поступил с ним, как захочет. Воевода же предал его смертной казни и повелел сначала разрубить его секирой вдоль хребта, потом отсечь руки до мышек, потом ноги до колен, а напоследок отрубить голову, чтобы другие, увидев это, не совершали подобного. И лежал он у всех на виду три дня непогребенным на месте том, и, упросив воеводу, забрали его оттуда близкие его, и был он похоронен на Руси, у родителей своих. Так ведь везде случается с теми, кто доносит иноверным.
СМѢЧЕНИЕ ВСѢХ В КАЗАНИ ПОБИТЫХ КАЗАНЦЕВ И РУСКИХ ВОЙ, ИЗЧИЩЕНИЕ ГРАДА. ГЛАВА 86
СОБИРАНИЕ ВСЕХ УБИТЫХ В КАЗАНИ КАЗАНЦЕВ И РУССКИХ ВОИНОВ, ОЧИЩЕНИЕ ГОРОДА. ГЛАВА 86
И кончавшейся сѣчи, и воплю преставшу, и улегшуся мятежю, и повелѣ царь князь великий мудрецемъ гораздым, обьѣхавъ, смѣтити и счести, колико есть число побитых казанцевъ и руси. И борзо поѣздивъ, и почте, и смѣти рязанския земли воевода Назарья Глѣбовъ,[190] мудръ бо бѣ и хитръ ко счетному числу — таков, яко единемъ часомъ, не долго мысля или рати число не довѣдовыя, по хожению их и по пути, в мегновении ока познавше. Смѣтивъ, и сказа. «Есть, — рече, — самодержче, болѣ 190000 побитых казанских людей и всѣх мала и велика, стара и млада, мужеска пола и женска, кромѣ плененых, есть же и тѣх число болѣ того». Онъ же покива главою своею и рече: «Воистинну сии людие, буи и не мудри, крѣпцы быша и силнии, и самоволни умроша, непокорившися воли моей». Руских же вой сочтоша, побитых от казанских людей во всѣх приступех и на сьемных боех, и в загонех 15355 человѣкъ.
Когда же кончилась битва, и смолкли крики, и улеглось волнение, повелел царь великий князь искусным умельцам, объехав город, собрать в одно место и сосчитать, сколько убито казанцев и русских. И, быстро поездив, собрал всех и сосчитал рязанский воевода Назар Глебов, ибо был он умен и искусен в счете — таков, что за один час, недолго размышляя и не узнавая о численности войска, по тому, как движется войско и какой проходит путь, в мгновение ока мог сосчитать его численность. Сосчитал он и доложил: «Побито, — сказал он, — самодержец, более ста девяноста тысяч казанцев, детей и взрослых, старых и молодых, мужчин и женщин, и все это — не считая пленных, тех же число еще больше». Царь же покачал головою и сказал: «Воистину эти люди, дерзкие и неразумные, стойкими были и мужественными и умерли свободными, не покорившись моей воле». Русских же воинов, убитых казанцами во время всех приступов и в стычках во время вылазок, насчитали пятнадцать тысяч триста пятьдесят пять человек.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 222; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!