Подготовка текста и комментарии А. Г. Сергеева, перевод А. А. Романовой 4 страница
Взяв же с собой одного из братий, пошел в достохвальный град Москву молить самодержца всея Руси и преосвященного митрополита, да повелят ему создать церковь в пустыни. А в то время родился у боголюбивого великого князя Василия Ивановича, всея Руси самодержца, сын, и наречен был во святом крещении князь Иван. И об этом он радовался великой радостью, воссылая благодарение Богу и Пречистой его Матери и великим чудотворцам, ибо услышал Господь молитву его и не презрел моления его, и от радости той великой пришел в Сергиев монастырь помолиться Живоначальной Троице и великому чудотворцу Сергию. Блаженный же Корнилий в то время пришел туда из пустыни и поклонился самодержавному государю до земли. Князь же великий рад был приходу старца Корнилия и почтил его всячески, и принял от него благословение, и послал его перед собой в царствующий град Москву, чтобы придя, благословил и великую княгиню, и Богом дарованного им сына, и было так. Великий же князь, после того как помолился Живоначальной Троице и великому чудотворцу Сергию и возвратился в град Москву, стал призывать блаженного Корнилия на обед к себе, и всегда и каждый день присылал ему домой все нужное в достаточном количестве. Он же <все присланное> тайно подавал нищим и немощным, долгое время одаряем и любим самодержцем. Святой же старец Корнилий молил боголюбивого великого князя, чтобы разрешил ему создать церковь в пустыни. Князь же великий вспомнил о молении и слезах братии, как молили его в монастыре заставить отца их Корнилия остаться с ними в монастыре, и потому не разрешил ему создать в пустыни церковь, но настойчиво уговаривал его, дабы он оставался в прежних своих трудах с учениками своими в монастыре своем. Отцу же нашему это было тяжело, ибо он желал безмолвствовать наедине, избегая житейского шума и славы человеческой.
|
|
|
О взыскании святаго
О поисках святого
Съкрыся блаженный и пребываше у нѣкоего христолюбца в тайне мѣсте. Князь же велики посла на взыскание святаго по всему царьствующему граду. Святый же виде о себѣ велие взыскание, и отоиде в пречестную обитель Живоначалныя Троица Сергиева монастыря, и тамо приятъ бысть от игумена и братьи с любовию, и пребываше безмолствуя. Слышано же бысть великому князю, яко Корнилие безмолъствуетъ в Сергиевѣ монастыри, и преста от взыскания святаго. И послѣдъ приспѣвшю празднику святых Богоявлений,[40] и прииде боголюбивый князь великый в Сергиевъ монастырь Живоначалной Троици помолитися, отцу же нашему ту безмолъствующу.
Скрылся блаженный и пребывал в тайном месте у некоего христолюбца. Князь же великий послал на поиски святого по всему царствующему граду. Святой же, видя, что его настойчиво ищут, удалился в пречестную обитель Живоначальной Троицы Сергиева монастыря, и там был принят игуменом и братией с любовью, и пребывал в безмолвии. Когда великий князь услышал, что Корнилий безмолвствует в Сергиеве монастыре, то прекратил поиски святого. И потом настал праздник святого Богоявления, и пришел боголюбивый великий князь в Сергиев монастырь Живоначальной Троицы помолиться, отец же наш там безмолвствовал.
|
|
|
О понужении святаго итти во свой монастырь
О том, как святого уговаривали вернуться в свой монастырь
Но не подобаетъ свѣтилнику под спудомъ крытися:[41] князь же великий паки понужаше святаго с великимъ прилежаниемъ ити въ свой монастырь. Старець же Корнилие виде великое прилежание великаго князя, и положи на воли Божии и повинуся ему. Государь же рад бысть и в той часъ посла в Корнилиевъ монастырь, повелѣ старцемъ быти, да молят старца Корнилия, еже не оставити их. И не по мнозехъ днехъ приидоша старци и молиша отца Корнилия съ слезами, еже не оставити их. Корнилие же с ними иде къ государю и прося отпущения в монастырь свой. Благообрадован же благочестивый князь великы о семъ бысть.
|
|
|
Однако не подобает светильнику под спудом таиться: и князь великий опять стал настойчиво уговаривать святого, чтобы он шел в свой монастырь. Старец Корнилий видел великое прилежание великого князя и положился на волю Божью, и повиновался ему. Государь же обрадовался и в тот же час послал в Корнилиев монастырь, повелел прийти старцам, чтобы молили старца Корнилия, дабы не оставил их. И спустя несколько дней пришли старцы и молили отца Корнилия со слезами не оставить их. Корнилий же с ними пошел к государю и просил отпустить его в свой монастырь, и благочестивый князь великий обрадовался этому.
О селех и деревнях и о грамотѣ тарханной[42]
О селах и деревнях и о грамоте тарханной
И глагола князь великы святому: «Слышах, отче, яко отнели же сотвори монастырь, не имѣеши селъ и деревень, но иже требуеши, проси, и дам ти». Корьнилие же не восхотѣ просити ино ничтоже, но токмо моли его дати близъ монастыря земли мало с лѣсомъ, да от поту лица своего ямый, глаголя, хлѣбъ свой. Князь же великий землю и с лѣсомъ и елико привнидоша близъ монастыря деревни и починки и съ всяцем угодиемъ вдасть, рек сице, глаголя: «Аще у них кто в тѣх деревнях и починкехъ учнутъ жительствовати священици и диякони и християне, не надобѣ имъ моя великого князя дань всяческа и никоторый побирчий у них не беретъ ничтоже, и с чернию не тянутъ во всякие розметы, понеже далъ есмь сие в домъ Введения Пречистыя старцу Корнилию з братиею».[43] И сия изрекши, и писаниемъ утверди с красною печатью, вдасть старцу Корнилию, рекъ глаголя: «Аще кому дамъ писание на иныхъ, а на се иное не будетъ». И приимъ благословение от старца Корнилия, и отпусти его с миромъ, глаголя: «Моли, отче, Бога о нашемъ здравии». Въдасть же ему боголюбец князь великый вся, еже путеви потребная, к сим же и милостину доволну.
|
|
|
И князь великий сказал святому: «Слышал я, отче, что с тех пор, как создал ты монастырь, нет у тебя сел и деревень, так вот, что тебе нужно, проси, и дам тебе». Корнилий же не захотел просить ничего иного, разве что молил дать ему близ монастыря немного земли с лесом, да от пота лица своего ем, сказал, хлеб свой. Князь же великий землю и с лесом и все, что пришлось близ монастыря: деревни и починки и со всякими угодьями, дал, так говоря: «Если у них кто в тех деревнях и в починках начнет жить из священников и дьяконов и крестьян, не нужно им <платить> никакую мою великого князя дань и никакие поборщики у них ничего да не берут, и с чернью не платят никакой подати, так как я дал это в дом Введения Пречистой Богородицы старцу Корнилию с братией». И это произнеся, утвердил грамотой с красной печатью, и дал старцу Корнилию, сказав: «Если кому и дам грамоту на что иное, а на эту другой не будет». И, приняв благословение от старца Корнилия, отпустил его с миром, сказав: «Моли, отче, Бога о нашем здравии». Дал же ему боголюбец великий князь все, что требуется в пути, к тому же и достаточно милостыни.
О пришествии святаго в монастырь свой
О пришествии святого в монастырь свой
И тако, Богомъ хранимъ и добрѣ наставляемъ, прииде во обитель Пречистыя, юже самъ созда. Братия же вся срѣтоша его внѣ монастыря и сице радовахуся ему, якоже аггелу Божию: и овии убо от них руцѣ его лобызаху, овии же ногам касахуся, овии же ризамъ. Отець же, видевъ их благоразумнии суща, веселяшеся о нихъ, и к нимъ показуя отечьскую любовь свою, всѣхъ обьимаше и всѣх лобызааше, и всѣхъ благословяше.
И так, хранимый Богом и благоугодно напутствуемый, пришел <святой> в обитель Пречистой, которую создал сам. Братия же вся встретила его вне монастыря и так радовалась ему, как ангелу Божию: одни целовали его руки, другие же стремились дотронуться до его ног или одежд. Отец же, видя их благоразумных, возвеселился о них и, показуя отеческую любовь свою к ним, всех обнимал и всех целовал, и всех благословлял.
О игуменѣ Касиянѣ[44]
О игумене Касьяне
Егда же бысть отець нашь Корнилие в пустыни, тогда братия по благословению старца Корнилия поставиша себѣ игумена, именемъ Касияна. Егда же святый старець прииде во обитель, игумен же Касиянъ устыдѣся отца, остави игуменство и пребываше в послушении старца. Отець же нашь Корнилие многа моления съ слезами къ Господу Богу сотворь и Пречистой Богоматери и касашеся прьвых своих трудовъ, лѣсъ сѣкий и нивы насѣвая, да не токмо сами свой хлѣбъ ядятъ, но да неимущихъ питаютъ.
Когда же жил отец наш Корнилий в пустыни, тогда братия по благословению старца Корнилия поставили себе игумена именем Касьяна. Когда же святой старец вернулся в обитель, игумен Касьян устыдился отца, оставил игуменство и пребывал в послушании у старца. Отец же наш Корнилий долго молился со слезами к Господу Богу и Пречистой Богоматери и принялся за прежние свои труды: рубку леса и засевание полей, чтобы не только хлеб свой есть, но и неимущих кормить.
О запалении хврастия
О том, как зажегся хворост
Иногда же преподобному отцу нашему Корнилию з братиею посѣченный лѣсъ отребляюцу и хврастие въ едино събирающе, и от труда братиямъ почити хотящимъ, блаженному же събранное хврастие наченшу жещи, и окружи его пламень з дымом отвсюду, и не вѣдяше, како гонзнути из среды огня. И Божиим посѣщением, вскорѣ прииде от запада вѣтръ велий и развѣа пламень съ дымом и учини путь, яко улицу. Святому же изшедшу из среды огня невредиму и благодари Бога и Пречистую его Матерь. И сиа нам повѣда, братиам же чюдящимся. Глагола им преподобный: «Любяй Бога и храняй заповѣди Его не токмо от чювственаго огня избавит ны, но и от будущаго, хотящаго грѣшникы поясти».
Как-то же преподобный отец наш Корнилий с братиею очищали срубленный лес и собирали в кучу хворост, и в то время как братия пожелала отдохнуть от трудов, блаженный начал жечь собранный хворост, и окружил его отовсюду огонь и дым, и не знал он, как выбраться из огня. И по Божьему благоволению, вскоре подул с запада сильный ветер и развеял пламя и дым, и сделал дорогу, подобно улице. Святой же вышел из огня невредимым и благодарил Бога и Пречистую его Матерь. И рассказал об этом, братия же удивлялись. Сказал им преподобный: «Любящих Бога и хранящих заповеди его, <Бог> не только от чувственного огня избавит нас, но и от будущего, который поглотит грешников».
Вопрос. Нѣцѣ же от братиа въпросиша его: «Что есть любовь, отче, и кая заповѣдь глаголеши хранити». Глагола им святый: «Внегда приступи къ Господу законник: „Учителю, — рече, — кая заповѣдь прьваа в законѣ есть”. И Господь отвѣщавает: „Възлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего и от всеа душа твоея и от всея крѣпости твоея и от всеа мысли твоея". Сиа есть прьваа и великаа заповѣдь; втораа же подобна ей: „възлюбиши искръняго яко сам себе”. В сих двоих заповѣдех весь законъ и пророци висят».[45]
Вопрос. Некие же братья спросили его: «Что есть любовь, отче, и о каких заповедях говоришь, что их следует хранить». Говорил же им святой: «Когда приступили к Господу законники: „Учитель, — сказали, — какая заповедь первая в законе есть”. И Господь отвечает: „Возлюби Господа Бога твоего от всего сердца твоего и от всей души твоей и от всей крепости твоей и от всей мысли твоей”. Это есть первая и великая заповедь; вторая же подобна ей: „возлюби ближнего как самого себя”. На этих двух заповедях держатся весь закон и пророки».
Поучение. И всих моля и наказуа, сице глаголя: «Братья, прежде всего подобает постризающимся в началѣ не имѣти своея воля, но држати послушание и смиренную мудрость и ждати присно часа смертнаго, всегда молящеся. Такоже и телеснѣ подобает трудитися чрьнцем, паче же юным, всегда праздным не быти и не послабляти, ни стужати си въ трудѣх. Ниже от мира сего отходяще, мнѣм велико что отмещуще, но сие подобает нам помышляти, яко аще нынѣ пребываний мирскых не оставим, но послѣди же, умирающе, всяко оставим, аще и не хощем. И того ради тлѣннаа оставляем, да Царство Небесное приимем. Тѣмже, подвизающеся, не стужаем си, ни лѣнимся, но по вся дни пребываем въ въздержании. Не точна бо суть страданиа нынѣшняго времени хотящей славѣ быти подвизающемся».[46]
Поучение. И всех молил и поучал, говоря так: «Братья, подобает прежде всего постригающимся в начале не иметь своей воли, но держать послушание и смиренную мудрость и всегда ждать смертного часа, все время молясь. Также и телесно подобает трудиться чернецам, особенно же юным, никогда не быть праздным и не послаблять себе, не впадать в уныние, трудясь, также и отходя от мира сего, не думать, что что-то великое отбросили, но подобает нам помнить о том, что если ныне пребывания в мире не оставим, то потом, умирая, все равно оставим, хоть и не хотим. И потому тленное оставляем, чтобы принять Царство Небесное. Потому, подвизаясь, не впадаем в уныние, не ленимся, но все дни пребываем в воздержании. Не сравнить ведь страдания нынешнего века с той славой, которая ждет подвизавшихся».
Сам же старець Корнилей в пощении выну, и бдѣнии, и в молитвѣ съ слезами велми трудя себе. И николи же уста его праздна бываху от славословиа Божиа, но всегда без лѣности моляшеся. Аще бо и въ старость пришед, но никакоже от божественых служеб, подобающих ему, ослабѣ, но елико множашеся ему старость, толико наипаче умножашеся усрьдие его, еже в дѣло Божие. И теплѣйши божественых подвигъ и усрьднѣйши касашеся, в немятежне безмлъвии умъ съблюдаа. Бяше же нагым одежда, печалным утѣшение, бѣдным помагаа и от напасти изимаа, болных молитвою исцѣляа, длъжных искупление подаваа, и сам длъгы отпущаа, грѣшным на покаяние учитель, и всѣж хотя спастися, и от насилиа злых судий бѣдою одръжимых токмо словом избавляа, иногда же и отай братии милостыню подаа убогым, дабы роптанием братии мзды не погубили. Сам же ризную худость толику любя, яко единъ от убогых.
Сам же старец Корнилий в беспрерывном пощении, в бдении и в молитве со слезами трудился. И никогда же уста его не были праздны от славословия Богу, но все время без лености молился. Хотя и состарился он, но нисколько не уменьшил количество подобающих божественных служб, и только чем более он старел, тем более увеличивалось усердие его в делании дела Божиего. И усерднее подвиги во имя Божие совершал, в несуетном безмолвии храня ум. Был он нагим одежда, печальным утешение, бедным помогая и от бед спасая, больных исцелял молитвой, должников выкупая и сам долги прощая, учитель был покаянию для грешников, и всем желал спастись, и попавших в беду от насилия злых судей только словом избавлял, иногда же и втайне от братии милостыню подавал убогим, дабы роптанием братия мзды не погубили. Сам же ризную бедность так любил, как один от убогих.
Братъ нѣкый, именем Закхей, прииде къ преподобному, нося на себѣ мантию, лыком вязану, моля святаго Корнилиа, да повелит ему измѣнити на лучшую. Он же с себе снятъ мантию, дасть Закхеи, а его вязаную лыком на себе възложи, и много время в ней ходи.
Некий брат по имени Закхей пришел к преподобному в мантии, латанной лыком, и попросил св. Корнилия, чтобы тот разрешил ему сменить ее на лучшую. Корнилий снял с себя мантию и отдал Закхею, а латанную лыком мантию того взяв, надел на себя и долго потом еще носил ее.
Особнаго же стяжаниа заповѣда всѣм, еже никомуже свое что отнюдь имѣти, ниже глаголати: «се есть мое, оно же твое», но вся обща имѣти и сими довлѣтися, такоже кромѣ трапезы в келиах пища и питиа не имѣти никому же, развѣ немощных. На трапезѣ же сѣдѣти всѣм на своих мѣстех с молчанием, в себѣ молящеся. Такожде и ис трапезы кождо отходит въ свою келию, имѣа въ устѣх псалом или молитву Исусову. Хранити же очи от зрѣниа неподобна, такоже и уши от слышаниа, яже не суть на ползу, язык же от празднословиа, якоже Господь рече: «За всякъ празден глаголъ дати отвѣт Богу в день судный».[47] Сердце же хранити, елика сила, умною молитвою от скверных помыслъ, якоже рече: от сердца исходят помышлениа зла, и та сутъ сквернящаа человека. Тѣмже, братиа, аще кий помысль нечистъ от общаго всѣх врага нанесется, не облѣнитеся помолитися къ Богу прилѣжно, и постом и молитвою, бдѣнием же и слезами, еже наединѣ, въскорѣ изгоняти тощнѣ подвизающеся. Таже и рукы хранити же от дръзости и от лихоимства; ногы же наши научим ходити правым путем по заповѣдем Господним, не уклоняющеся ни на десно, ни на лѣво, но царскым шествуем покаяниа в пути спасеныа. К сим же поучаше — питиа, в немже есть пианство весма, никакоже в монастыри обрѣтатися повелѣ, то бо есть, рече, родителница всякой злобѣ. Да не Бога, рече, прогнѣваете, не токмо своа душа погибели предающе, но яко и ины многы съблажняюще, лютѣ истязани будете, и клятву и горе приобрящете. Горе бо, рече, человеку тому, имъже съблазнъ приходит.[48] И тако блаженый симъ уставом главу змиеву пианства отрѣза. Аще ли, рече, кто имет нѣчто от общаго житиа и чина разоряти, прочее изгонити таковаго, яко да и прочаа братиа страх имуть: не преступати законуположениа и своеа воля не имѣти, но подражати житиа святых отець, и пребывати в безмолвии, немятежно внимающе рукодѣлию и молитвам, и тружатися по еже по Бозѣ въ злострадании, потщевающеся кождо на службу свою, вси купно въ всѣх мирно пребывающе, друг друга честию болша себе творяще.[49] И аще тако въ страсѣ Божии пребудете, то не лишитГосподь всѣх благых мѣста сего, и не имат недостатка быти в мѣстѣ сем святѣм. Аще благочестно поживете здѣ съ страхом и трепетом свое спасение съдѣвающе,[50] и тако убо богоугоднѣ живуще, и зде ублажени будете, и вѣчнаа благая приимѣте.
Заповедал же всем: никому не иметь никакого собственного имущества, не говорить никогда: «это мое, то же твое», но все иметь сообща и этим довольствоваться, также никому, кроме больных, не держать в кельях пищи и питья помимо трапезы, на трапезе же сидеть всем на своих местах молча, молясь про себя. Также и из трапезной каждому уходить в свою келию, имея на устах псалом или молитву Иисусову. Беречь же глаза от того, чтобы смотреть на неподобающее, и уши от того, чтобы слушать то, что не на пользу, язык же от празднословия, как говорит Господь: «За всяк празден глагол предстоит дать ответ Богу в день судный». Сердце же хранить, насколько хватит сил, умной молитвой от скверного помысла, как сказано: от сердца исходят злые помышления, и они оскверняют человека. Потому, братия, если кому от общего <для> всех врага придет помысел нечистый, не поленитесь помолиться к Богу прилежно, и постом, и молитвой, бдением и слезами в одиночестве, <и> вскоре избавятся от него старательно подвизающиеся. Также и руки хранить от дерзости и лихоимства: ноги же наши научим ходить верным путем по заповедям Господним, не уклоняясь ни вправо, ни влево, но царским путем шествуем, показанным в пути спасения. Затем же поучал — питье, от которого исходит пьянство, никоим образом не разрешил в монастыре держать, ибо происходит от него, сказал, всякое зло. Да не прогневаете, сказал, Бога, губя не только свои души, но и многих других соблазнив, люто испытаны будете, и проклятье, и горе найдете, ибо горе, сказано, тому человеку, через которого приходит соблазн. Так блаженный этим уставом отсек змиеву главу пьянства. Если же, сказал, кто станет нарушать что-либо из общежитийного <уклада> и чина, да изгонят такого, чтобы и прочая братия страх имела: не преступать законоположения и своей воли не иметь, но подражать житию святых отцов и пребывать в безмолвии, невозмутимо занимаясь рукоделием и молитвами и трудиться для Господа в злострадании, каждому стараясь сделать свою работу, всем вместе в мире жить, друг друга честию больше себя ставя. И если так в страхе Божием пребудете, то не лишит Господь всего благого место это, и не будет недостатка в этом святом месте. Если благочестно поживете здесь со страхом и трепетом, заботясь о своем спасении, то так, богоугодно живя, и здесь ублажены будете, и вечные блага примете.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 99; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!