Подготовка текста, перевод и комментарии Л. А. Ольшевской 3 страница
С Иосифо-Волоколамским монастырем связана литературно-книгописная деятельность Досифея Топоркова (ум. после 1547 г.), составителя патерика, и Вассиана Кошки (ум. в 1568 г.), который продолжил его труд. Оба писателя были кровными или духовными «сродниками» Иосифа Волоцкого: Досифей приходился ему племянником; Вассиан жил в монастыре «под началом» старца Фотия, бывшего учеником Кассиана Босого, ближайшего сподвижника Иосифа. Оба писателя были людьми энциклопедических знаний и универсального художественного таланта. Они славились как книгописцы-профессионалы, агиографы, публицисты, кроме этого, Досифей Топорков был известен как художник, близкий к школе Дионисия, и составитель Хронографа 1512 г., а Вассиан Кошка — как лексикограф. Деятельность обоих монахов-писателей не ограничивалась стенами Иосифо-Волоколамского монастыря. Материал для будущих патериковых сборников дала им жизнь в монастырях Москвы, Подмосковья и Твери, поэтому Волоколамский патерик выходит за рамки «агиографической монастырской летописи». Создание патерика способствовало усилению роли Иосифо-Волоколамского монастыря в делах государственного, религиозного и литературного развития страны, по значению ставило его в один ряд с Киево-Печерской лаврой, первой «академией» русских писателей и церковных иерархов.
Многие проблемы, связанные с историей формирования и бытования Волоколамского патерика, решить до конца нельзя из-за утраты авторской редакции произведения.
|
|
|
О содержании и структуре патерика Досифея Топоркова мы можем судить по описанию рукописи Иосифо-Волоколамского музейного собрания (№ 17/664), сделанному П. М. Строевым в конце XIX века (см.: Строев П. М. Описание рукописей монастырей Волоколамского, Новый-Иерусалим, Саввина-Сторожевского и Пафнутьева-Боровского. СПб., 1889. С. 201).
В авторский список патерика входили следующие тексты: предисловие о месте и времени основания Волока Ламского (без начала); «Слово о житии Пафнутия Боровского» и цикл «Повестей отца Пафнутия»; «Надгробное слово Иосифу Волоцкому» и рассказ о Макарии Калязинском, записанный Иосифом со слов святого; разные повести, «приложенные писавшим сию книгу, им самим слышанные и виденные».
Фрагменты патерика Досифея Топоркова дошли до нас в двух сборниках Вассиана Кошки 60-х гг. XVI в. № 927 из Синодального собрания ГИМ (по нему произведение было опубликовано в 1914—1915 и 1973 гг. и публикуется в настоящем издании) и № 1257 из Музейного собрания РГБ, в состав которого входят фрагменты патерика, отсутствуюшие в первом сборнике (они впервые публикуются в настоящем издании). Сопоставление содержания Волоколамского патерика Досифея Топоркова с текстом произведения в сборнике из Синодального собрания позволяет сделать вывод о том, что Вассианом Кошкой была создана новая редакция памятника, в которой первоначальный замысел Досифея Топоркова был развит и укрупнен. Весь сборник Вассиана Кошки представляет собой патериковый ансамбль. Иосифлянское начало в сборнике усилено путем введения в него Жития Иосифа Волоцкого редакции Саввы Крутицкого и публицистических сочинений самого Иосифа. Пафнутьевский же цикл произведения предельно сокращен (нет жития святого) и выступает как часть Иосифова, повествуя об истоках иосифлянства. Идея духовной и литературной преемственности реализуется через введение в сборник сочинений, посвященных ученикам и последователям Иосифа (жития Фотия Волоцкого, Кассиана Босого). Дорожа идейно-тематическим единством сборника, Вассиан Кошка нарушил хронологический принцип расположения материала в патерике, главный для Досифея Топоркова. Однако оба патериковых сборника имеют и много общих черт: открытость жанровой структуры, мысль о преемственности в духовной жизни народа и культ наставничества-ученичества, рассмотрение монастырской истории как части общерусского процесса развития.
|
|
|
Волоколамский патерик является ценным историческим источником. Его рассказы в образной форме обосновывают союз «царства» и «священства» в борьбе за единение страны, консолидацию русских земель вокруг Москвы, централизацию власти. В патерике нашла отражение ожесточенная борьба официальной церкви с пережитками язычества, с еретическими движениями, обосновывалась необходимость самых суровых мер по искоренению инакомыслия в стране. Ярко выраженное полемическое начало в патерике Досифея Топоркова сближает памятник с произведениями русской публицистики XV—XVI вв., сочинениями Иосифа Волоцкого и писателей иосифлянского круга. Материал патерика может служить основой для иссдедования эсхатологических воззрений Древней Руси. Цикл рассказов Пафнутия о «хождениях» по раю и аду развивает традиционную для мировой средневековой литературы тему загробной судьбы человека, перекликается с четвертой книгой Римского патерика и «Божественной комедией» Данте. Ряд рассказов Волоколамского патерика, в основном фольклорного происхождения, посвящен национально-патриотической теме, действие их восходит к временам, «когда Орда слыла Златая», к судьбоносным для русской истории событиям 1480 г. Волоколамский патерик донес до нас такие ценные исторические свидетельства, как рассказ о «моровой язве» 1427 г., после которой «мало же и редко остася людей», и связанный с ним цикл «слов», где героями являются князь Иван Данилович Калита, митрополит Петр, литовский князь Витовт. Агиографической части Волоколамского патерика предпослано «летописное» вступление, в котором кратко излагается история основания города Волок-на-Ламе и монастырского строительства в нем, причем дается она в широком контексте истории всей страны: от расселения славянских племен до нашествия Батыя.
|
|
|
|
|
|
Широк и разнообразен жанровый состав памятника. В Волоколамский патерик входят поучение Иосифа об общежительстве и личном нестяжании монахов, дидактические новеллы на тему «бесования женского», популярные в монашеской среде, христианские легенды и религиозные сказания, жития и рассказы-воспоминания о святых, бывших современниками Досифея и Иосифа. Если «легендарная» часть патерика («Повести отца Пафнутия») занимательна и остросюжетна, погружает читателя в мир религиозной фантастики, то «мемуарная» часть больше дорожит историческими и бытовыми подробностями, публицистична по своему характеру, так как события недавнего прошлого еще не успели подвергнуться процессу фольклоризации, стать монастырским преданием. «Предлагая в целях назидания не отвлеченные рассуждения и нравоучения, а наглядные, конкретные примеры нравственных совершенств, а равно и наказаний свыше за грехи, изложенные в виде коротких занимательных своею фабулой рассказов, давая лишь изредка чистое наставление, и то в краткой афористической форме», Волоколамский патерик отражал уровень художественного развития древнерусского общества, литературные интересы широкой читательской аудитории (см.: Кадлубовский А. П. Очерки по истории древнерусской литературы житий святых. 1—5. Варшава, 1902. С. 140).
Текст Волоколамского патерика издается по рукописи ГИМ, Синод. собр., № 927, лл. 2—42 и дополнен фрагментами из второго сборника Вассиана Кошки (РГБ, Музейное собр., № 1257), где выписки из патерика читаются на лл. 85 об., 350—352, 354 об.—362, 429—429 об.
ОРИГИНАЛ
Понеже убо мнози изъначала отъ отець начаша чинити повѣсти преже бывшихъ отець, имьже ти сожителствоваша и отъ нихъ слышаша, инаа же сами видѣша и слышаша, странствующе по монастыремъ, и по лаврамъ, и по пустынямъ, — бывающаа чюдеса отъ Бога и святыхъ его, уже отшедшихъ къ нему, инаа же отъ пребывающихъ еще въ мирѣ семъ, и не точию сами отъ сихъ ползовашася, но инѣмъ писаниемъ предаша въ древняа роды, не скрывше таланта, яко добрии строителие благодати Владычня,[1] яко да не забвена будутъ лѣты Божиа чюдеса и святыхъ его, — изволися и мнѣ послѣдовати преданию святыхъ отец,[2] предати писаниемъ сущимъ по насъ бывшаа преже отець нащихъ, елико они слышаша отъ сущихъ преже ихъ святых отець и елика въ ихъ лѣта быша, намъ исповѣдаша, такоже и въ наши лѣта бывшаа, еже отъ иныхъ слышахомъ и сами видѣхомъ, бывшаа во обители отца Пафнутиа[3] и ученика его отца Иосифа,[4] и елика отъ нихъ слышахомъ и отъ ученикъ ихъ, сущихъ въ ихъ обителехъ, понеже отецъ нашь Иосифъ по скончании отца своего Пафнутия прииде во свое отечество, на Волокъ Ламский,[5] и состави зъ Богомъ свой монастырь.
Поскольку многие монахи издавна сочиняли повести о древних святых, с которыми они вместе жили и от которых многое слышали, иное же сами видели и узнали, странствуя по монастырям, и по лаврам, и по пустыням, — чудеса, совершающиеся по воле Бога и его святых, умерших или пребывающих еще в этом мире, и не только сами из этого извлекали пользу, но и другим через написанное передавали то, что случилось в древности, не сокрыв таланта, как достойные строители благодати Владыки, чтобы не были забыты со временем Божьи чудеса и святых его, — захотелось и мне последовать святоотеческому преданию, описать для тех, кто будет после нас, свершившееся прежде наших отцов, как слышанное от ранее живших святых и в их времена случившееся, что они нам поведали, так и происшедшее в наше время, что мы от других узнали или сами видели, бывшее в обители отца Пафнутия и ученика его отца Иосифа, о чем слышали от них и от их учеников, живших в их монастырях, потому что отец наш Иосиф после кончины отца своего Пафнутия вернулся на родину, на Волок Ламский, и с Божьей помощью создал свой монастырь.
Волокъ же той бяше изъначала предѣлъ Великаго Новаграда.[6] Достоитъ же рещи и о Велицемъ Новѣграде, яко древний той бяше градъ. Во времяна святыхъ апостолъ еще не бѣ ту града, но живяху нарицаемии «словене», идѣже нынѣ Новъградъ. Святый же апостолъ Анъдрѣй восхотѣ ити въ Римъ,[7] и вниде во устие Днѣпрьское и по нему въ Понтъ-море,[8] и тако прииде въ Римъ. Словене же по отшествии его разыдошася по многимъ мѣстомъ. Инии же отъ нихъ седоша около езера великаго Ильмеря,[9] и создаша градъ, и нарекоша имя ему Новъградъ, и прозвашася «новогородци», и пребыша некрещени до великаго князя Владимера.[10]
Тот Волок изначально был владением Великого Новгорода. Следует сказать и о Великом Новгороде, ибо древним был тот город. Во времена святых апостолов города тут еще не было, но там, где ныне Новгород, жили люди, которых называли «славянами». Святой же апостол Андрей захотел пойти в Рим, и проплыл в устье Днепра, а по нему в Понтийское море, и так прибыл в Рим. Славяне же после его ухода расселились по многим местам. Некоторые из них стали жить около большого озера Ильменя, и построили город, и назвали его Новгород, и стали называться «новгородцами», и были некрещенными до великого князя Владимира.
Волокъ же Ламьский — предѣлъ того града, и подъ областию архиепископа того града и до сего времени.[11] Тако древний бяше градъ той. Бѣ же первие на брезе Ламы-рекы, и той нынѣ нарицаетьца «Старый Волокъ»,[12] великаго же князя Владимера, крестившаго всю Рускую землю. По преставлении же его великий Ярославъ,[13] сынъ его, проязду творя по градомъ рускымъ, прииде на Старый Волокъ. И прошедъ его два поприща,[14] и ста шатры на горѣ близъ рѣчкы, иже впаде в Ламу, в полудни починути. И явися ему во снѣ мужъ старъ, и показа ему перъстомъ на другой странѣ рекы, глаголя: «На семъ мѣстѣ заложи градъ Волокъ и люди приведи оттулева». И близъ показа гору, и глагола ему: «А на сей горѣ постави церковь Воздвижение Честнаго Креста Христова и сотвори монастырь.[15] А на нейже почиваеши горѣ сотвори церковь во имя святаго пророка Ильи и такоже сотвори монастырь».[16] Вопроси же его: «Господи, ты кто еси?» Онъ же рече: «Азъ есмь боговидець пророкъ Илья»,[17] — и, си рекъ, невидимъ бысть. Възбнувъ же благочестивый великий князь Ярославъ и сотвори вся, елика повелѣ ему святый пророкъ Илья. И градъ сотвори Волокъ идѣже и донынѣ стоить, и оба монастыря на показаныхъ ему горахъ, и внутрь града соборную церковь Воскресение Господа нашего Исуса Христа.[18] И дасть свещеникомъ и обоимъ монастыремъ во окормъление тамгу со всего: и помѣрно, и явку з животины, и пятно;[19] и дастъ имъ грамоты вѣчныя, и печати златыя приложи, ихже мы самовидци быхомъ и прочтохомъ. И пребыша до князя Бориса Васильевича[20] лѣтъ мало не съ пятьсотъ; и той взятъ ихъ, не вѣмъ, с которою мыслию, к себѣ въ казну, а имъ дастъ свои грамоты (или паче хотя соблюсти ихъ, но не соблюде). Преставлешуся ему, и изгибоша у него в казне, и погуби паметь прародителей своихъ.
Волок Ламский — владение того города, и под властью новгородского архиепископа находится до нашего времени. Этот город является таким же древним. Первоначально он располагался на берегу Ламы-реки, ныне этот город великого князя Владимира, крестившего всю Русскую землю, называется «Старый Волок». После смерти Владимира великий Ярослав, его сын, объезжая русские города, пришел на Старый Волок. И, отойдя от него два поприща, поставил шатры на горе близ речки, что впадает в Ламу, чтобы отдохнуть в середине дня. И явился ему во сне старый человек, и указал перстом на другую сторону реки, говоря: «На том месте заложи город Волок и людей приведи оттуда». И показал на возвышенность рядом, и сказал ему: «А на этой горе поставь церковь Воздвижения Честного Креста Христова и создай монастырь. А на горе, на которой отдыхаешь, воздвигни церковь во имя святого пророка Ильи и также сотвори монастырь». Князь спросил его: «Господин, кто ты?» Он же ответил: «Я боговидец пророк Илья», — и, сказав это, стал невидим. Пробудившись, благочестивый великий князь Ярослав сделал все, что повелел ему святой пророк Илья. И построил город Волок там, где и доныне стоит, и оба монастыря на указанных ему горах, и внутри города соборную церковь Воскресения Господа нашего Иисуса Христа. И дал священникам и обоим монастырям на содержание тамгу со всего: и померное, и явку, и пятно; и дал им вечные грамоты, и печати золотые приложил, которые мы сами видели и читали. И хранились они до князя Бориса Васильевича почти пятьсот лет; и тот взял их, не знаю, с каким намерением, в свою казну, а им дал свои грамоты (возможно, хотел надежнее сохранить их, но не сумел). Когда он скончался, пропали у него в казне, и погубил память предков своих.
А якоже Великый Новградъ никогдаже не бысть взятъ от агарянъ, сице и предѣлъ его Волокъ.[21] Внегда по Божию попущению, грѣхъ ради нашихъ, безбожный агаряньскый царь Батый Росискую землю поплени и пожже, и поиде к Новому граду, и покры его Богъ и пречистая Богородица явлениемъ Михаила-архистратига,[22] иже возбрани ему ити на него. Онъ же поиде на литовьскыя грады, и прииде къ Киеву, и видѣ у каменыя церкви надъ дверьми написанъ великый Михаилъ-архаангелъ, и глагола княземъ своимъ, показуя перъстомъ: «Сей ми възбрани поити на Великий Новъгородъ».
Как Великий Новгород никогда не был завоеван кочевниками, так и удел его Волок. Когда Божьим попущением, ради наших грехов, безбожный агарянский царь Батый Российскую землю взял в плен и пожег, то он пошел к Новгороду, который Бог и пречистая Богородица защитили явлением архистратига Михаила, запретившего ему идти на Новгород. Батый пошел на литовские города, и пришел к Киеву, и увидел написанный над дверями каменной церкви образ великого архангела Михаила, и сказал своим князьям, указывая на него перстом: «Этот мне запретил идти на Великий Новгород».
Сиа исповѣда ученикомъ своимъ отець Пафнутие, слышавъ от тѣхъ, иже постави Батый властели по русскимъ градомъ (иже «баскаки» нарицаетъ тѣхъ языка рѣчь), и отъ дѣда своего Мартина слыша,[23] иже и той бяше баскакъ въ граде Боровъсцѣ. Егда же убиенъ бысть безбожный Батый секирою богоданною и на конѣ, отъ Бога посланнѣмъ, отъ угорьскаго краля Владислава, егоже крести святый Сава Сербьский[24] от латыньскыя въ православную вѣру, и тогда вси держатели Русскиа земли избивати повелѣша Батыевы властели, поставленыя по градомъ, аще который не крестится. И мнози отъ нихъ крестишася. Тогда и отца Пафнутиа дѣдъ крестися и нареченъ бысть Мартинъ.
Все это поведал своим ученикам отец Пафнутий, услышав от тех, кого поставил Батый властителями по русским городам («баскаками» называли их на языке врагов), и от своего деда Мартына, который был баскаком в городе Боровске. Когда же безбожный Батый был убит секирою, данной Богом, венгерским королем Владиславом, которого крестил святой Савва Сербский из католической в православную веру, на коне, посланном от Бога, тогда все правители Русской земли приказали убивать поставленных по городам властителей Батыя, если они не примут крещения. И многие из них крестились. Тогда и отца Пафнутия дед крестился и был наречен Мартыном.
Изволих же писаниемь предати о жительстве отца Пафнутиа, якоже преди рѣхъ, елика отъ него слышахомъ и отъ ученикъ его, бывшая въ его обители и индѣ, еже онъ исповѣда ученикомъ своимъ; такоже и ученика его, отца Иосифа, надгробными словесы почтохомъ и мало объявихомъ о жительствѣ его:[25] кто и откуду бѣ, — еже отъ него слышахомъ и сами видѣхомъ въ его обители и инъдѣ, елика онъ намь исповѣда, и сиа такоже поставихомъ в рядъ. Сиа же пишемъ, не яко они требоваху таковая, но мы, прочитающе сиа, тщимся подражати житие ихъ, — сего ради послѣдующе древнему преданию, занеже въ патерицѣхъ не точию великихъ и знаменоносныхъ отець житиа, и чюдеса, и словеса, и поучениа писаху, но и елици не постигоша въ соверъшение таково, но по силе подвизашася, поелику возможно, такоже и тѣхъ житиа, словеса писанию предаваху. О нихъ же пишетъ: овъ убо уподобися солнцу, овъ же лунѣ, инии же велицей звѣздѣ, инии же малымъ звѣздамъ, — а вси на небеси житие имутъ. И якоже у земныхъ царей велиции ихъ, яко друзи, велико дръзновение имутъ и вся, елико хотятъ, могут творити, и помагати молящимся имъ, а елици мнѣе тѣхъ, имутъ же, но не тако, а инии воини малымъ златицамъ, аще и не имутъ такова деръзновениа, но себе точию ползоваша, но обаче пребываютъ въ царстей полате, — сице есть разумѣти и о святыхъ. Якоже апостоли други и братию нарече, и якоже мученици и знаменоснии отци — сии вси могутъ помагати молящимся имъ, симъ всѣмъ святии отци во все лѣто кануны и празники сотвориша и доволно узакониша Христовѣ церкви; инѣхъ же великихъ и знаменоносныхъ отець оставиша, якоже Великого Паисия, Иоанна Колова, и Аполония, и Марка, и Макариа Александрийскаго,[26] и инѣхъ множество бесчисленое, съ нимиже всѣмъ вкупѣ празновати предаша, малымъ и великимъ, въ недѣлю по Пятдесятницы,[27] а житиа и чюдеса въ патерицѣхъ писати.
Я же захотел написать о жизни отца Пафнутия, как сообщал выше, все, что от него слышал и от его учеников, бывшее в его монастыре и в других, о чем он поведал своим последователям; а также о жизни ученика его, отца Иосифа, которого мы почтили «Надгробным словом» и о жизни которого кратко рассказали: кто и откуда был, — что от него узнали и сами видели в его монастыре и других, все, что он нам поведал, мы также изложили по порядку. Пишем же мы об этом не потому, что святые отцы этого требовали, но для того, чтобы мы, читая, старались подражать их житию, — поэтому следуем древнему преданию, так как в патериках не только великих и чудотворных отцов жития, и чудеса, и слова, и поучения написаны, но и тех, что не достигли такого совершенства, но по силе возможностей подвиги творили, и тех тоже жития и слова описаны. О них пишется: один уподобился солнцу, другой луне, иной же большой звезде, некоторые малым звездам, — но все пребывают на небе. Как у земных царей знатные люди, подобно друзьям, большую свободу имеют и могут совершать все, что хотят, и помогать просящим у них, а которые менее знатны, обладают властью, но не такой, а иные воины подобны малым золотым монетам, если и не имеют власти над людьми, то для себя извлекают пользу, но тоже пребывают в царской палате, — так же надо разуметь и о святых. Как апостолы, названные Господом друзьями и братьями, как мученики и чудотворцы — все эти святые могут помогать молящимся, всем им святые отцы на весь год создали каноны и праздники и, как должно, узаконили в Христовой церкви; иных же великих и чудотворных отцов оставили, таких как Паисий Великий, Иоанн Колов, и Аполлоний, и Марк, и Макарий Александрийский, и бесчисленное множество других, которым завещано вместе праздновать, малым и великим, в воскресенье по Пятидесятнице, а жития и чудеса их писать в патериках.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 124; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!