История о великом князе Московском 43 страница
Еще же убиты им мужи: по имени Хозяин, по прозванию Тютин, муж греческого происхождения и весьма богатый, он был у него подскарбием земским и уничтожен со всей семьей, то есть с женой, с детьми и другими близкими, а также другие богатые и известные мужи, имен которых из-за многочисленности невозможно написать, ведь несколько тысяч убито их и не только в городе Москве, а и в других больших городах и крепостях.
Потомъ розграбилъ синглита своего скарбы великие, от праотецъ его еще собраны. Емуже было имя Иоанъ, по наречению Хабаровъ,[188] роду старожитного, яже нарицалися Добрынские. Онъ же муж мало родяще о тѣхъ своихъ сокровищахъ, утешашеся Богомъ, понеже былъ муж наполы в книжном разумѣ искусенъ. По трех же лѣтехъ убити его повелѣл со единочадным сыномъ его из отчизны, понеже великии вотчины имѣлъ во многихъ поветехъ.[189]
Потом разграбил он великое богатство своего сенатора, собранное еще предками того. Имя тому было Иван, по прозванию Хабаров, античного рода, что звались Добрынскими. Но этот человек мало заботился о своих сокровищах, утешителем служил ему Бог, потому как был он отчасти искусен в разумении книг. А через три года царь велел его убить вместе с единственным сыном ради вотчины, потому что имел он во многих поветах великие вотчины.
В тѣх же лѣтѣхъ убилъ свѣтлаго рода мужа Михаила Матвѣевича Лыкова[190] и с нимъ ближняго сродника его, юношу зело прекрасного, в самомъ наусию, яже былъ послан на науку за моря, во Германию. И тамо наукъ добре аляманскому языку и писанию, бо там пребывал, учась, немало лѣтъ и обьездилъ всю землю немѣцкую. И возвратился былъ к нам во отечество, и по коликихъ лѣтехъ смерть вкусил от мучителя неповинне. А той-то Матвей Лыковъ, отецъ Михайловъ, блаженные памяти, созженъ. Пострадал за отечество тогда, когда возвратишася от Стародуба войско ляцъкое и литовское со гетманомъ своимъ, тогда немало градовъ северскихъ разориша. Матвѣй же то видѣлъ, иже не можетъ избавлен быти градъ его, первие выпустилъ жену и дѣтки свои во пленъ, потомъ, не хотяше самъ видѣти взятье града от супостатовъ, и потоль браняше стѣн грацкихъ вкупе съ народомъ, иже произволилъ созженъ быти с ними, нежели супостатом град здати. Жена же и дѣти его отведены быша, яко плѣники, до короля Старого Сигизмунда.[191] Крол же, воистину яко сущи святы християнский, повелѣлъ ихъ питати не яко плениковъ, но яко своихъ сущихъ, не токмо питати во своихъ царскихъ полатах, но и доктором своим повелѣлъ ихъ научити шляшетскихъ наукъ и языку римскому. Потом по коликихъ лѣтехъ послы московские великие Василѣй Морозовъ и Федоръ Воронинъ в Кракове упрасиша ихъ у кроля во отечество, глаголю воистину неблагодарное и недостойное ученых мужей, в землю лютых варваровъ, идѣже единъ от нихъ, Иоан именемъ, изыманъ живъ на битве и уморенъ от маистра лифлянского въ прелютой темнице — яко достоило мужу ученному, пострадал за отечество; а други той, предреченны Михаилъ, был остался и былъ воеводою в Ругодиве, там убиенъ, яко рѣхом, от оного мучителя варварского, царя. Такъ убо онъ, грубы и прелюты варваръ, не памятуючи отеческихъ и братскихъ служеб, воздает своимъ, свѣтлыми дѣлы украшеным, верным служащим ему мужем!
|
|
|
|
|
|
Тогда же убил он человека светлого рода Михаила Матвеевича Лыкова, а с ним ближнего родственника его, очень красивого юношу во цвете младости, который был послан за границу в Германию за наукой. Там он хорошо выучился немецкому языку и письму, ибо был он там в обучении немало лет и объездил всю немецкую землю. Возвратился он было к нам в отечество, а через несколько лет вкусил без вины смерть от тирана. А тот блаженной памяти Матвей Лыков, отец Михаила, сгорел. За отечество он пострадал: когда возвратились от Стародуба войска польское и литовское со своим гетманом, немало тогда разорили они северских городов. И тот Матвей видел, что не спасти ему его крепость, и пустил вперед жену с детьми своими в плен, а потом, не желая видеть захват крепости врагами, защищал вместе с народом крепостные стены, потому что предпочел сгореть с ними, но не сдать город врагам. Жена и дети его как пленники приведены были к королю Сигизмунду Старому. И король, как истинно настоящий святой христианский, велел кормить их не как пленников, но как своих, и не только кормить в царских своих покоях, но велел, чтобы доктора его научили их шляхетским наукам и латинскому языку. Потом через несколько лет великие послы московские в Кракове Василий Морозов и Федор Воронин выпросили их у короля на родину, по правде скажу, неблагодарную и недостойную ученых людей, в землю жестоких варваров, где один из них, по имени Иван, взят живым на битве и умерщвлен лифляндским магистром в суровой тюрьме — пострадал за отчество, как и подобает ученому человеку; а тот другой, уже названный Михаил, остался и был воеводой в Ругодиве, где и убит, как мы сказали, этим мучителем, царем-варваром. Вот так он, суровый и жестокий варвар, не помня заслуг отцов и братьев, воздает верным и служащим ему людям, украшенным светлыми своими делами!
|
|
|
Потомъ погубилъ род Колычовых,[192] такоже мужей светлых и нарочитых в роде, единоплемяныхъ сущихъ Шереметевыхъ, бо прародитель их, муж свѣтлый и знаменитый, от немѣцкие земли выехал. Емуже имя было Михалъ, глаголют его быти с роду княжатъ рѣшкихъ. А побилъ ихъ тое ради вины, иже разгнѣвался зѣло на стрыя ихъ, Филиппа архиепископа, обличающа его за презлые безокония, о немже вкратце послѣди повемъ. И бысть тогда знамения не худо от Бога явлено над единым от тѣхъ, емуже имя было Иоанъ Борисовичъ Колычевъ. Чюдо же воистину такова, яко слышах (...) от самовитца, при том зрящего.
|
|
|
Потом уничтожил он семейство Колычевых, также просвещенных и выдающихся в своем роду людей, единокровных Шереметевым, а прародитель этих просвещенных и знаменитых людей приехал из Германии. Имя его было Михаил, говорят, что был он из рода австрийских князей. А уничтожил он их по той причине, что очень рассвирепел на их дядю, архиепископа Филиппа, обличавшего его в преступных беззакониях, о чем коротко я расскажу позже. И было тогда знамение явлено от Бога над одним из них, по имени Иван Борисович Колычев. И вот как в действительности случилось это чудо, о чем слышал я от одного свидетеля, видевшего его.
Егда зѣло возъярился, паче же рѣщи, неистовился от неприятного врага человѣческого, бесовские сожителницы раждеженъ, яко прежде рекохъ, ѣздилъ, полилъ мѣста и веси, и дворы оного Иоанна Петровича со живущими в нихъ, тогда обрел храмину, глаголютъ, зело высоку, по их же обыкновенному слову нарицаютъ еѣ повалоша. В самых верхних коморахъ привязати повелѣл крѣпко оного предреченного мужа, и якъ пот тою-то храмину, тако и по-другие, близу тое стоящие, в нихже бяше полно человѣковъ нагнано и затворенно, неколко бочекъ пороховъ повелѣлъ поставити и сам сталъ издалече в полкоустроенияхъ, иже под супостатнымъ градом, ожидающе, егда взорветъ храмину. Егда же уже взорвало и розметало не токмо тую храмину, но и другие близъ стоящие, тогда онъ со всеми кромѣшними своими, яко воистину бѣсной с неистовящимися, со всемъ онымъ полкомъ дияволскимъ, все вѣлѣгласно возопивьше, яко на брани супостатов, и аки пресвѣтлое одолѣние получиша, всеми уздами конскою скоростию расторганыхъ телѣсъ християнскихъ зрѣти поскочиша. Бо бѣ множество в тѣхъ храминах, под нихже порохи подставлены быша, повязаны и затворени быше. Тогда же потом, далече на полѣ, обретено того Иоанна, единою рукою привязана ко великому бревну, на земли цѣла сѣдяша, а ничемже нимало вредима, прославляюще Господа, творяще чюдеса, а тамо былъ ростягнены, связан рукама и ногама. Егда же сие исповѣдано кромѣшникомъ его, тогда единъ бесчеловѣчны и прелюты устремился и прибѣже прутко на конѣ первие к нему и видѣхъ его здрава и псалмы благодарные Господеви поюща, абие отсече ему саблею главу и принесе еѣ, аки даръ многоцены, подобному лютостию цареви своему. Онъ же абие повелѣл в кожаны мѣх зашити и послал еѣ ко стрыю его, архиепископу предреченному, заточенному в темницу, глаголюще: «Се, сродного твоего глава! Не помогли ему твои чары!»
Когда царь весьма разъярился, вернее же сказать, взбесился через неприятеля и врага человеческого, разожженный бесовскими сообщниками, и, как сказал я прежде, сжигал, разъезжая, этого Ивана Петровича городки, села и дворы с живущими в них, тогда наткнулся он, говорят, на очень высокое строение, на их бытовом языке называют его повалушей. В самых верхних покоях велел привязать он покрепче названного этого человека и как под это строение, так и под другие, стоявшие близ него, где было нагнано и заперто много людей, велел он поставить несколько бочек пороху, а сам стал вдалеке с воинским строем, как будто под вражеской крепостью, ожидая, когда взорвется строение. И когда взорвало и разметало не только эту постройку, но и другие, стоявшие поблизости, он со всеми своими опричниками, поистине как бешеный с неистовыми, со всем этим дьявольским полком выскочил во всю конскую прыть смотреть разорванные тела христиан, при этом все громогласно завопили, как при битве с врагами и как если бы самую светлую одержали победу. А в строениях этих, под которые заложен был порох, было множество связанных и запертых людей. А после того далеко в поле нашли этого Ивана: одна рука привязана к большому бревну, а сам цел сидит на земле, и ничуть нигде не поранен, и Господа славит, творящего чудеса, а прежде был распят и связан по рукам и ногам. Когда это стало известно царским опричникам, то один из них, бесчеловечный и жестокий, пустился и быстро прискакал на коне прямо к нему, увидел, что тот невредим и поет благодарственные псалмы Господу, тотчас отрубил ему саблей голову и как дар драгоценный принес ее столь же жестокому своему царю. И тот велел тут же зашить ее в кожаный мешок и послать ее к дяде Ивана, помянутому архиепископу, заключенному в тюрьме, со словами: «Вот родича твоего голова! Не помогли ему твои чары!»
Тѣх же Колычовых околко десять роду: в нихже бѣша нѣцы мужие храбрые и нарочитые, нѣкоторые же от нихъ и сниглитским саном почтенны, а нѣцы стратилаты быша. А порублени суть всеродне.
Этих Колычевых в роду несколько десятков было: были среди них мужи храбрые и выдающиеся, иные из них удостоены были сенаторского звания, а иные были стратегами. И вырублены они всем родом.
Потом убиенъ от него муж зѣло храбры и разумны, и ктому священныхъ Писаней послѣдователь, Василей, глаголемы Разладинъ,[193] роду славного Иоанна Родионовича, нареченного Квашни. А глаголютъ и матерь его Феодосию пострадавшу, от мучителя многими муками мучиму, вдовицу старую сущую, многолѣтную, неповинне терпящу. Толко три сыны у ней были, мужи зѣло храбры: единъ предреченны Василей, а други Иоаннъ, третий Никифоръ убиени на битвахъ еще во юношескомъ вѣку от германовъ (но всякъ тогда пороженыи суть германи). Мужие зѣло быша храбрые и мужественные, и не токмо телѣсы благолѣпны, но воистину нравы благими и душами преукрашенны быша.
Потом убил он очень храброго и разумного человека, знатока к тому же Священного Писания, Василия, по прозванию Разладина, из рода славного Ивана Родионовича, прозванного Квашней. Говорят, что и мать его Федосья, многолетняя престарелая вдова, вытерпела от мучителя многие муки, пострадав без вины. Всего у нее было трое сыновей; были они очень храбрые; один — помянутый Василий, другой — Иван, третий — Никифор, убитый еще в юности в сражении с немцами (однако немцы тогда были разбиты). Люди были они храбрые очень и мужественные, прекрасны не только телом, но поистине украшены были они добрыми нравами и душами.
Тогда же убиенъ от него Дмитрей, по нарѣчению Пушкин,[194] такоже муж разумны и храбры, и уже в совершеныхъ лѣтехъ. Единоплемянне же бѣ Челяднымъ.
И тогда же убит им был Дмитрий, называемый Пушкиным, также весьма разумный и храбрый человек уже зрелого возраста. Был он родственник Челядниных.
Потом убиен от него стратилатъ славный, Крикъ Тыртовъ[195] по наречению, муж не токмо храбры, мужествены и священыхъ Писаней послѣдователь, но воистинѣ и в разумѣ многъ, ктому кротокъ и тих был зѣло, всякими благими нравы преукрашен и обычайми добрыми прелюбезенъ. И ктому — что еще ноилѣпшаго и дивнѣйшего? — от порождения матери своей чистъ и непороченъ. В воинстве християнскомъ знаменитъ и славим, понеже многие раки на телеси имѣл, на многихъ битвах от различныхъ варваровъ. Младу же еще ему сущу, храбре юношествовал в Казанское взятье, и око единого пострадал презелного ради и крѣпкого мужества. Но и таковаго мучитель кровопивственнъ не пощадил!
Потом убит им славный стратег Крик, по прозванию Тыртов, человек не только храбрый, мужественный и знаток Священного Писания, но поистине широк разумом, к тому же кроток он был и тих, весьма украшен всяческим благонравием и приятен добрыми навыками. Сверх того — что лучше еще и удивительней? — был он чист и непорочен, как родился от матери своей. Среди воинства христианского знаменит он был и прославлен, ибо много было у него на теле ран от многих сражений с разными варварами. Был он еще юн, когда храбро молодцевал при взятии Казани, где лишился одного глаза по великому и крепкому своему мужеству. И такого не пощадил кровопийца-тиран!
Тогда же убо мало пред тѣм убиен от него муж благоверны Андрѣй,[196] внукъ славного и силного рыцаря Дмитрия, глаголемого Шеина, с роду Морозовых, яже еще вышли от немцъ вкупѣ с Рюриком, прародитель руских княжат, седмь мужей храбрыхъ и благородных, той-то былъ Мисса Морозовъ, единъ от нихъ. А и Дмитрей онъ[197] венецъ принял мученичиски от казанского царя Магмедеминя, подвизающеся за правовѣрие.
Тогда же или чуть раньше был им убит муж благоверный Андрей, внук славного и сильного рыцаря Дмитрия, по прозванию Шеина, из рода Морозовых, что прибыли от немцев вместе с Рюриком, пращуром русских князей, — семь храбрых и благородных мужей, среди них-то и был Мисса Морозов. А этот Дмитрий, сражаясь за православие, тоже принял мученический венец от казанского хана Махмет-Аминя.
В тѣ же лѣта убиени от него мужие того же роду Морозовыхъ, сниглитскимъ саном почтены: Владимеръ[198] единому имя было, — много лѣт темницею от него мученъ, а потом и погубилъ его, — а другому имя было Левъ,[199] по наречению Салтыковъ, с четырмя або с пятма сынама, еще во юношескомъ веку цветущими. Нынѣ, послѣди, слышах о Петрѣ Морозовѣ,[200] аки живъ есть, такоже и Лвовы дѣти не все погублены, нецыи стали живы, глаголютъ.
В те же годы убиты им мужи из этого же рода Морозовых, удостоенные сенаторского звания: одному было имя Владимир, — много лет он томил его в темнице, а потом и уничтожил, — а другому было имя Лев, по прозванию Салтыков, с четырьмя или пятью сыновьями, цветущими еще цветом юности. Позже потом слышал я, что Петр Морозов жив, что и дети Льва уничтожены не все, некоторые, говорят, остались живы.
Тогда же побиени Игнатей Заболоцки, Богданъ и Федоси,[201] и другия братия их, стратилаты нарочитые и юноши в роде благородны. Глаголютъ, иже и со единоплемянными их всероднѣ погублено.
Тогда же перебиты Игнатий Заболоцкий, Богдан, Феодосий и другие их братья, выдающиеся стратеги и молодцы благородного происхождения. Говорят, что уничтожены они всем родом вместе с родственниками.
И паки побиени Василѣй и другия братния[202] его со единоплемянными своими, Буторлины глаголемые, мужие свѣтли в родѣх своихъ. Сродницы же бяше оному предреченному Иоанну Петровичю.
И еще перебиты Василий и братья его со своими родственниками, по прозванию Бутурлины, люди, блиставшие в своих родах. Они были в родстве с названным Иваном Петровичем.
Паки убиенъ от него Иоаннъ Воронцовъ,[203] оного Феодора сынъ. Яже во младости своей еще убилъ отца его Феодора со другими оными мужи, ихже въ кройнице пишуще воспомянух.
Еще же убит им Иван Воронцов, сын того Федора. То, что в молодости своей убил царь этого отца Федора вместе с другими мужами, — я об этом упомянул, когда писал хронику.
Потом убиенъ от него муж велика роду и храбры зѣло со женою и со единочаднымъ сыном своимъ, еще во отроческому веку, аки в пяти или в шести лѣтех, младенческом. А былъ той человѣкъ роду великих Сабуровыхъ,[204] а наречение ему было Замятня. Его-то отца сестра единоутробная была за отцом его, Саломанида, преподобная мученица, о нейже первие в книжице сей воспомянух.
Потом убит им муж знатного рода и весьма храбрый, с женою и единственным своим сыном отроческого еще возраста или детского, лет пяти или шести. А был человек этот из рода великих Сабуровых, и прозвание было ему Замятня. Единоутробная сестра его отца была за отцом царя — преподобная мученица Соломонида, о которой я прежде всего вспомнил в этой книжке.
Побиени же от него стратилати, або ротмистры, мнози мужие храбрые и искусные в военых вещах: Андрѣй, глаголемы Кашкаровъ, муж славны в знамянитых своихъ заслугахъ, и братъ его, Азарий[205] именемъ, такоже муж разумны и во Священых Писаниях искусный, з дѣтками погубленъ и братиею ихъ, Василей и Григорей, глаголемы Тетерины.[206] И другихъ стрыевъ и братии их немало всеродне погубити повелѣл со женами и з дѣтками их.
Убиты им многие стратеги или командиры, люди храбрые и искусные в военном деле: Андрей, называемый Кашкаров, человек, прославившийся своими значительными заслугами, и брат его, по имени Азария, также человек разумный и искусный в Священном Писании, уничтожен с детишками, а также их братья Василий и Григорий, по прозванию Тетерины. Немало и других дядьев и братьев их с семьями, женами и детьми велел он уничтожить.
Такожде и от резанские шляхты благородныхъ мужей, зацных в родѣхъ, мужественых же и храбрых и славными заслугами украшеных, Данила Чюлкова[207] и другихъ нѣкоторыхъ искусных поляницъ и воеводителѣй, вкратце же рещи пагубниковъ бусурманскихъ а обронителѣй краин христианских, и ротмистра, нарочитова в мужестве Феодора Булгакова со братиями ихъ и со другими многими единоплемянными их всеродне погубленно того жь лѣта и того единого дня в новопоставленомъ граде на самом Танаисе, посланными от него прелютыми кромѣшники. У нихже былъ воевъ дѣмонскихъ воевода, любовникъ его, Федор Басманов, яже последи зарѣзалъ рукою своею отца своего Алексѣя,[208] преславного похлѣбника, а по их языку маняка, и губителя своего и святоруские земли. О Боже праведны, коль праведенъ еси, Господи, и праведны судьбы твои! Что братиям готовал, то воскоре и самъ вкусил.
Также и из рязанской шляхты со всеми родами уничтожены благородные мужи аристократического происхождения, мужественные, храбрые, украшенные славными заслугами Даниил Чулков, командир выдающегося мужества Федор Булгаков и некоторые другие искусные богатыри и военачальники, короче говоря, разорители басурманских и защитники христианских пределов, вместе с братьями и многими другими родственниками — в тот же год и за один день в новой крепости на Дону посланными от царя свирепыми опричниками. А воеводой этих демонских воинов был любовник царя Федор Басманов, который после собственной рукой зарезал отца своего Алексея, знаменитого прихлебателя, маниака на их языке, и губителя своего и святой земли русской. О праведный Боже, сколь ты праведен, Господи, и праведны судьбы твои! Что приготавливал он братьям, то скоро вкусил и сам!
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 118; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!