Абсолютное и относительное полагание единого с выводами для единого

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 5Следующая ⇒

(Содержание диалога воспроизводится в тезисной форме. Подзаголовки проставлены мной для удобства ориентирования в содержании – Е. Творогов).

1. О возможности формы единого

Если полагать, что единое не может быть многим, то у него не должно быть частей, и само оно не должно быть целым – ведь часть есть часть целого, а целое есть то, в чём нет ни одной недостающей части. Получалось бы, что единое состоит из частей – и как целое, и как имеющее части – но тогда оно есть многое, а должно быть единым; в последнем случае единое не может иметь ни начала, ни конца, ни середины, т.к. все они есть части единого. Однако конец и начало образуют предел каждой вещи, поэтому если единое не имеет ни начала, ни конца, то оно беспредельно. Также единое лишено очертаний, т.к. оно не может быть причастным ни круглому, ни прямому – ведь круглое ведь есть то, края чего повсюду одинаково отстоят от центра, а прямое – то, центр чего не дает видеть оба края. Единое имело бы части и было бы многим, если бы было причастно прямолинейной или круглой фигуре, но т.к. оно не имеет частей, то оно не прямое и не шарообразное. Значит единое не может быть нигде, ибо оно не может находиться ни в другом, ни в себе самом. В первом случае оно кругом охватывалось бы тем, в чём находилось бы, во многих местах касалось бы его многими своими частями, но оно – не шарообразное. Во втором же случае оно окружало бы только себя самого; но окружённое и то, что его окружает, были бы каждое чем-то особым – ведь одно и то же целое не может одновременно испытывать и вызывать оба состояния – таким образом, единое было бы уже не одним, а двумя.

2. О возможности движения единого

Далее, такое единое не может двигаться, ибо тогда оно перемещалось бы или изменялось (это единственные виды движения) и в силу этого не было бы уже единым; т.е. оно очевидно не движется путём изменения. Если бы единое перемещалось, то оно либо вращалось бы вокруг себя, оставаясь на месте, либо меняло бы одно место на другое. Но при круговращении оно должно иметь центр и другие части, которые вращались бы вокруг него; однако то, чему не свойственны ни центр, ни части, не может перемещаться вокруг центра. А смена одного места на другое невозможна для единого, т.к. ранее выяснилось, что ему невозможно в чём-либо находиться, а значит и появляться в чём-либо. Ведь если нечто появляется в чём-либо, то оно находится в промежуточном положении между тем, в чём оно появляется, и тем, откуда оно появляется. Это могло бы произойти только с тем, что имеет части – тогда одна часть могла бы находиться внутри чего-либо, а другая одновременно вне его – но то, что не имеет частей, никоим образом не может в одно и то же время находиться целиком (и, очевидно, по частям) и внутри, и вне чего-либо. Поэтому единое не меняет места, направляясь куда-либо или появляясь в чём-либо, оно не вращается на одном и том же месте и не изменяется. Единое не движется ни одним видом движения, и для него невозможно находиться в чём-либо, следовательно, единое никогда не находится в одном и том же месте, ибо тогда оно находилось бы в другом месте таким же образом, как в этом же месте. А так как для единого невозможно находиться ни в себе самом, ни в другом, то единое никогда не бывает в одном и том же. Но то, что никогда не бывает в том же самом, то не покоится и не стоит на месте; стало быть, единое и не стоит на месте, и не движется.

3. О возможности тождества и различия, подобия и неподобия, равенства и неравенства единого по отношению к себе и к иному

Далее, единое не может быть тождественным ни [чему-либо] иному, ни самому себе и, с другой стороны, не может быть отличным от себя самого или от иного. Ведь будучи отличным от себя самого, оно было бы отлично от единого и не было бы единым. А будучи тождественно иному, оно было бы иным и не было бы самим собой; т.е. оно и здесь было бы не тем, что оно есть (единым, но чем-то отличным от единого). Единое также не может быть отличным от иного (т.е. от чего бы то ни было вообще), пока оно остаётся единым, потому что отличным от чего-либо может быть только иное. А так как единое не может быть иным из-за своего единства, то оно не будет иным и из-за себя самого; следовательно, оно, никак не будучи иным, не будет отличным от чего бы то ни было, равно как не будет и тождественным самому себе. Ведь если бы единое и тождественное ничем не отличались, то всякий раз, как что-либо становилось бы тождественным, оно делалось бы единым и, становясь единым, делалось бы тождественным; а это не так. Следовательно, единое, тождественное самому себе, не может быть единым с самим собой.

Единое также не может быть ни подобным, ни неподобным чему-либо – ни себе самому, ни иному. Ведь подобное – это то, чему в некоторой степени свойственно тождественное, но, как выяснилось, тождественное по своей природе чуждо единому. Затем, если бы единое обладало какими-либо свойствами, кроме того, чтобы быть единым, то оно обладало бы свойством быть чем-то большим, чем одно, что невозможно. А так как единое вовсе не допускает тождественности – ни другому, ни самому себе – то оно не может быть подобно ни другому, ни себе самому. И если бы единое было иным, оно также обладало бы свойством быть чем-то большим, чем одно; но это невозможно, ибо то, что отлично от самого себя или от другого, неподобно ни себе самому, ни другому, если мы соглашаемся, что подобное – это то, чему свойственна тождественность.

Из этого следует, что единое не может быть ни равным, ни неравным ни себе самому, ни другому. Ведь будучи равным самому себе, оно будет иметь столько же мер, сколько то, чему оно равно. А будучи большим или меньшим себя самого, оно, соответственно, будет содержать больше мер по сравнению с меньшими мерами, с которыми оно соизмеримо, или меньше мер по сравнению с большими мерами. По отношению же к величинам, с которыми оно не сопоставимо, оно не будет иметь ни больше, ни меньше мер. Но непричастное тождественному не может быть одной и той же меры или иметь что-либо тождественное другому, следовательно, оно не может быть ни равным себе самому, ни другому. А заключая в себе большее или меньшее число мер, единое состояло бы из стольких частей, сколько в нём мер, и было бы не единым, а числом, равным числу содержащихся в нём мер. Если же единое содержало бы только одну меру, то оно было бы равным этой мере, а мы уже выяснили, что единое не может быть чему-либо равным. Поэтому, не будучи причастным никакому количеству мер и причастным к тождественному, единое никогда не будет равным ни себе, ни другому, а также не будет больше или меньше себя или иного.

4. О возможности возраста и существования единого

Единое не может быть моложе, старше или одинакового возраста ни с самим собой, ни с другим. Если единое одинакового возраста с самим собой или с другим, оно будет причастно равенству во времени и подобию; а мы уже говорили, что единое не причастно ни подобию, ни равенству. Мы также говорили, что единое непричастно ни неподобию, ни неравенству, поэтому оно не может быть ни старше, ни моложе себя или чего-либо другого. Следовательно, единое не может существовать во времени, ибо необходимо, чтобы существующее во времени постоянно становилось старше самого себя. Кроме того, старшее есть всегда старшее относительно младшего, поэтому то, что становится старше себя, становится вместе с тем и моложе себя, если в нём есть то, старше чего оно становится. То есть, если что-либо уже отлично от иного, оно не может становиться отличным от него; а если что-либо было или будет отличным от иного, то оно уже стало или станет таковым. Однако если что-нибудь становится отличным от иного, то, значит, оно не является таковым в настоящем, не будет таковым в будущем и не было таковым в прошлом, ибо оно только становится отличным, не иначе. Также то, что становится старше самого себя, по времени не бывает ни продолжительнее, ни короче самого себя, но становится и есть, было и будет в течение равного себе времени. Поэтому всё, что существует во времени и причастно ему, необходимо имеет один и тот же возраст с самим собой и вместе с тем становится старше и моложе себя. А единому не свойственно ни одно подобное состояние, следовательно, единое не причастно времени и не существует ни в каком времени. Наконец, слова «было», «стало», «становилось» означают причастность уже прошедшему времени; слова «будет», «будет становиться», «станет» указывают на причастность времени, которое ещё только должно наступить; а слова «есть», «становится» указывают на причастность настоящему времени. Следовательно, единое, будучи непричастным никакому времени, не стало, не становилось, не было прежде и не настало; равно как оно не настаёт, не есть теперь, не будет становиться, не станет и не будет впоследствии. И так как ничто не может быть причастным бытию иначе, нежели одним из этих способов, то и единое никак не причастно бытию, то есть никоим образом не существует. В том числе, единое не существует как единое, ибо в таком случае оно было бы уже существующим и причастным бытию, если доверять этому рассуждению. А тому, что не существует, не может ничего принадлежать, равно как ничто не может исходить из него; следовательно, не существует ни имени, ни слова для него, ни знания о нём, ни чувственного его восприятия, ни мнения. Нельзя ни назвать его, ни высказаться о нём, ни составить себе о нём мнения, ни познать его, и ничто из существующего не может чувственно воспринять его. Чтобы выпутаться из этих тупиковых выводов, Парменид предлагает Аристотелю вернуться к первоначальному предположению (единое существует), чтобы попытаться прийти к другим заключениям.

5. О возможности существования единого как многого

Если единое существует, то оно не может не быть причастным бытию; значит должно существовать бытие единого, не тождественное с самим единым, иначе единое не могло бы быть причастным ему, и выражения «единое едино» и «единое существует» имели бы одинаковый смысл. Теперь будем исходить не из предположения «единое едино», а из предположения «единое существует». Это предположение необходимо означает единое, имеющее части – ведь «существует» говорится о существующем едином, а «единое» о едином существующем; кроме того, бытие и единое не тождественны, но лишь относятся к одному и тому же существующему единому (которое мы допустили), поэтому само существующее единое необходимо должно быть целым, а единое и бытие – его частями. Каждая из этих двух частей – не отдельная часть, а часть целого, поэтому то, что едино, одновременно есть целое и имеет части. Единое не может стоять особняком от бытия как своей части, равно как и бытие от единого, значит каждая из этих двух частей содержит и единое, и бытие; также из этого следует, что любая часть образуется минимум из двух частей, и всё, чему предстоит стать частью, всегда будет иметь обе эти части, потому что единое всегда содержит бытие, а бытие – единое. Таким образом, единое никогда не бывает собственно единым, коль скоро в своём бытии оно всегда становится двумя; следовательно, существующее единое представляет собой бесконечное множество.

Далее, мы утверждаем, что единое причастно бытию, благодаря чему и существует, поэтому существующее единое оказалось многим. Но если мы при этом охватываем разумом само единое, без бытия, которому оно, по-нашему, причастно, то оно оказывается не только единым, но также и многим. Ведь бытие неизбежно должно быть отличным от единого, а единое – от бытия, потому что единое не есть бытие, но причастно ему как единое. А если бытие и единое различны, то единое отлично от бытия не потому, что оно – единое, равно как и бытие есть иное по отношению к единому не потому, что оно – бытие, а потому что они различны между собою как иное и различное. Следовательно, иное не тождественно ни единому, ни бытию. Затем, каждый раз, когда мы берём бытие и иное или бытие и единое, или также единое и иное, мы каждый раз берём оба члена. Но мы можем также сказать, что мы берём два члена, т.е. их по одному, поэтому каждое из них есть одно; значит при сложении любой из этих единиц с любым парным сочетанием, всё вместе будет тремя. Затем рассмотрим следующее: три – нечётное число, а два – чётное. В двух содержится дважды одно, а в трёх – трижды одно. И когда есть два и дважды или три и трижды, необходимо существует дважды два или трижды три. Вместе с этим так же необходимо существует трижды два и дважды три, ибо есть три и дважды, а также два и трижды. То есть, могут быть произведения чётных чисел на чётные, нечётных на нечётные, а также чётных на нечётные и нечётных на чётные. И так как не остаётся какого-либо числа, существование которого не необходимо, то (поскольку существует одно) необходимо, чтобы существовало и число. А при существовании числа должно быть многое и бесконечная множественность существующего, ведь число бесконечно по количеству и причастно бытию. Но если все числа причастны бытию, то ему должна быть причастна также и каждая часть числа. Значит бытие поделено между множеством существующего и не отсутствует ни в одной вещи, ни в самой малой, ни в самой большой; нелепо даже полагать, что бытие может отделиться от какой-либо существующей вещи. Оно раздроблено на самые мелкие, крупные и любые другие возможные части, в высшей степени расчленено, и частей бытия беспредельное множество.

Если же полагать, что существует какая-либо часть бытия, которая в то же время не была бы частью, то, пока она существует, ей всегда необходимо быть чем-то одним, т.к. быть ничем невозможно. Таким образом, единое присутствует в каждой отдельной части бытия, не исключая ни меньшей, ни большей части, ни какой-либо другой. А поскольку единое не остаётся целым, находясь во многих местах одновременно, то оно расчленено и никак не может присутствовать одновременно во всех частях бытия. И если учитывать, что делимое необходимо должно количественно соответствовать числу частей, то наш недавний вывод о беспредельности множества частей бытия ложен, ибо, как оказалось, бытие разделено на не большее, чем единое, число частей, а на столько же частей – ведь ни бытие не отделено от единого, ни единое – от бытия, но, будучи двумя, они всегда находятся во всём в равной степени. Значит само единое, раздробленное бытием, представляет собою огромное и беспредельное множество. То есть, не только существующее единое есть многое, но и единое само по себе, разделённое бытием, необходимо должно быть многим. Но части суть части целого, поэтому единое должно быть ограничено как охватывающее части целое, т.е. как предел. Следовательно, существующее единое есть одновременно и единое, и многое, и целое, и части, и ограниченное, и количественно бесконечное.

6. О возможности существования единого по отношению к иному (другому)

Коль скоро единое ограничено, оно имеет края. А коль скоро оно целое, то оно должно иметь начало, середину и конец – ведь ни одно целое не может быть целым без этих трёх членов, а лишённое одного из них уже не будет целым. Выходит, единое должно обладать и началом, и концом, и серединой. Но середина находится на равном расстоянии от краёв, иначе она не была бы серединой; значит единое оказывается причастным и некой фигуре, прямолинейной ли, круглой или смешанной. А обладая такими свойствами, единое находилось бы и в себе самом, и в другом – ведь каждая из частей находится в целом и вне целого нет ни одной части, поэтому единое есть все его части как охватывающее их целое. С другой стороны, целое не находится в частях – ни во всех, ни в какой-нибудь одной: если оно находится во всех частях, то необходимо должно находиться и в одной, равно как не находясь в какой-либо одной части, оно тем самым не будет находиться во всех частях. Целое также не находится и в некоторых частях: тогда большее заключалось бы в меньшем, что невозможно. И если целое не находится ни в каком количестве частей, то оно должно или находиться в чём-либо ином или вовсе нигде не находиться. Не находясь нигде, целое было бы ничем, но поскольку оно целое и не находится в себе, значит оно находится в другом. Следовательно, поскольку единое – это целое, оно находится в другом, а поскольку оно совокупность всех частей – в самом себе. Таким образом, единое необходимо должно находиться и в себе самом, и в ином. Но тогда единое должно и двигаться, и покоиться: находясь в самом себе и не выходя из себя, оно покоится; а находясь в ином, оно никогда не может быть в одном и том же – следовательно, оно никогда не покоится, т.е. движется.

Итак, всегда находясь в себе самом и в ином, единое должно всегда и двигаться, и покоиться. Из этого следует, что оно должно быть тождественным самому себе и отличным от самого себя, и точно так же тождественным другому и отличным от него. Ведь всякая вещь относится ко всякой другой вещи следующим образом: она или тождественна другой, или иная; если же она не тождественна и не иная, то её отношение к другой вещи может быть либо отношением части к целому, либо отношением целого к части. Единое не есть часть самого себя, ибо если бы единое относилось к себе самому как к части, оно не было бы также целым по отношению к себе, будучи частью. А единое по отношению к единому не есть иное, следовательно, оно не может быть отличным от самого себя.

Далее, если единое по отношению к себе самому не есть ни иное, ни целое, ни часть, то оно не должно быть тождественно с самим собой – ведь то, что находится в ином месте сравнительно с самим собой, пребывающим в себе самом, должно быть иным по отношению к самому себе вследствие этого пребывания в другом месте. А именно таким оказалось единое, поскольку оно одновременно находится и в себе самом, и в ином, в силу чего единое должно быть иным по отношению к самому себе. Затем, поскольку нечто всегда отлично от чего-либо отличного, то всё не-единое есть иное по отношению к единому, а единое есть иное по отношению к тому, что не-едино; следовательно, единое должно быть иным по отношению к другому. Но тождественное и иное противоположны друг другу, значит тождественное никогда не может находиться в ином, а иное – в тождественном. И если иное не может находиться в тождественном, то среди существующего нет ничего, в чём сколько-нибудь находилось бы иное; ведь если бы сколько-нибудь находилось в чём-либо, то в течение этого времени отличное находилось бы в тождественном. А если иное никогда не находится в тождественном, то оно никогда не может находиться ни в чём из существующего – то есть, ни в том, что не-едино, ни в едином. Следовательно, не посредством иного (равно как и не посредством себя самого, ввиду своей непричастности к иному) единое будет отличным от того, что не-едино, и то, что не едино, будет отличным от единого. Но если они различны не посредством себя самих и не посредством иного, то их обоюдное различие ускользает.

Однако то, что не-едино, не причастно единому; в противном случае не-единое не было бы не-единым, а каким-то образом было бы единым. А не-единое не будет также и числом, потому что, обладая числом, оно ни в коем случае не было бы не-единым. Получается, что не-единое есть часть единого и причастно единому, ибо если это – единое, а то – не-единое, то единое не может быть ни частью не-единого, ни целым в отношении него как части; равно как и наоборот – не-единое не может быть ни частью единого, ни целым в отношении единого как части. Как говорилось, вещи, между которыми нет ни отношения части к целому, ни целого к части, ни различия, будут тождественными между собою, значит единое тождественно не-единому. Единое отлично от другого и от себя самого, и в то же время тождественно ему и самому себе. Тогда единое также подобно и неподобно себе самому и другому – ведь раз оно оказалось иным по отношению к другому, то и другое должно бы быть иным по отношению к нему. Единое так же отлично от другого, как другое от него, т.е. одинаково, и поскольку единое испытывает нечто отличное от другого и наоборот, постольку единое по отношению к другому и другое по отношению к единому испытывают одно и то же.

Пример: называя что-либо каким-либо именем, можно использовать это имя чаще, чем один раз, и в каждом случае оно будет относиться к одному и тому же. Но слово «иное» есть тоже имя чего-то, и при каждом его произнесении оно не относится к чему-либо другому. И когда мы говорим, что другое есть нечто отличное от единого и единое – нечто отличное от другого, то, дважды сказав «отличное», мы тем не менее обозначаем этим словом не другую какую-либо природу, но всегда ту, названием которой служит слово. Поэтому в какой мере единое отлично от другого, в такой же мере другое отлично от единого, и что касается присущего им свойства «быть отличными», единое будет обладать не иным каким-либо отличием, а тем же самым, каким обладает другое. А что хоть как-то тождественно, то подобно. И в силу того, что единое обладает отличием от другого, по этой же самой причине каждое из них подобно каждому, ибо каждое от каждого отлично.

С другой стороны, подобное противоположно неподобному, следовательно, и иное противоположно тождественному; но при этом также обнаружилось, что единое тождественно с другим, а это противоположные состояния – быть тождественным с другим и быть отличным от другого. И поскольку единое и другое различны, они оказались подобными – ведь при тождестве они будут неподобными в силу свойства, противоположного свойству уподобления, т.к. подобным их делало иное; значит неподобным их будет делать тождественное, иначе оно не будет противоположно иному. Итак, единое подобно и неподобно другому: поскольку оно иное – подобно, а поскольку тождественное – неподобно. И поскольку единое обладает свойством тождественности, оно лишено свойства инаковости, а не имея свойства инаковости, оно не может быть неподобным, не будучи же неподобным, оно подобно. Поскольку же оно имеет свойство инаковости, оно – другое, а будучи другим, оно неподобно. Следовательно, если единое и тождественно с другим, и отлично от него, то в соответствии с обоими свойствами и с каждым из них порознь оно будет подобно и неподобно другому. А так как оно оказалось и отличным от себя самого и тождественным себе, то, в соответствии с обоими свойствами и с каждым из них порознь, оно точно так же окажется подобным и неподобным себе самому.

7. О возможности соприкосновения и несоприкосновения единого с самим собой и с другим, а также равенства и неравенства единого с самим собой и с другим

Как оказалось, единое находится в себе самом как в целом и поэтому соприкасается с самим собой, но оно также находится в другом и поэтому соприкасается с другим. Таким образом, единое соприкасается и самим собой и с другим. И так как всё, что касается чего-либо, должно находиться рядом с тем, чего оно касается, занимая смежное с ним место, то и единое должно занимать место, смежное с тем, на котором находится оно само. Если бы единое было двумя, то оно могло бы сделать это и оказаться в двух местах одновременно, но, пока оно одно, оно этого не может. Значит, одна и та же необходимость запрещает единому и быть двумя, и соприкасаться с самим собою. Более того, единое также не будет соприкасаться и с другим, потому что другое должно оставаться обособленным и находиться рядом с тем, чего ему надлежит касаться, и ничего третьего между ними быть не должно. Для соприкосновения требуется два элемента, и если к ним добавить ещё один элемент, то их станет три, а соприкосновений два. И при каждом прибавлении сюда одного элемента число соприкосновений всегда будет на единицу меньше, чем число соприкасаемых элементов. Но если единое существует как одно, то соприкосновения быть не может – так как другое не есть единое и не причастно ему, то в другом нет и числа, потому что в нём нет единицы. Следовательно, единое только одно, и двух [единых] быть не может. А если нет двух, то нет и соприкосновения единого с другим.

Итак, согласно всему этому, единое и соприкасается, и не соприкасается с другим и с самим собой. Но при этом единое также будет равным и неравным себе самому: ведь если единое и другое будут меньше или больше один другого, то эта разница не будет обусловлена их сущностями (т.е. в силу того, что единое – это единое, а другое – другое в отношении к единому). Если же они помимо своей сущности будут обладать также равенством, то они будут равны друг другу; но если единое будет обладать великостью, а другое – малостью (или наоборот), то та из идей, к которой присоединится великость, окажется больше, а к которой присоединится малость – меньше. Поэтому существуют обе эти идеи – великость и малость. Ведь если бы они не существовали, они не могли бы быть противоположны одна другой и пребывать в существующем.

Но если в едином пребывает малость, то она содержится либо в целом, либо в его части. В первом случае она будет равномерно простираться по всему единому (и тогда она будет равна единому), либо охватывать его (и тогда она будет больше единого). Тогда выходит невозможное: малость может быть равной чему-либо или больше чего-либо и выступать в качестве великости или равенства, а не в качестве самой себя. Малость не может находиться в целом едином, а также в любой его части, ибо тогда малость так же будет равна или больше той части, в которой будет находиться. Следовательно, малость никогда не будет находиться ни в чём из существующего, раз она не может пребывать ни в части, ни в целом; и значит, не будет ничего малого, кроме самой малости.

Точно так же в едином не будет и великости, потому что то, в чём будет содержаться великость, окажется больше самой великости; более того, великости будет нечего превосходить, т.к. для этого нужно сравнение его с малостью, а малость ни в чём не находится. Однако сама великость больше одной только малости и сама малость меньше одной только великости, следовательно, другое не больше и не меньше единого, так как оно не содержит ни великости, ни малости. Далее, великость и малость могут превосходить и быть превосходимыми не по отношению к единому, а лишь по отношению друг к другу; равно как само и единое не может быть ни больше, ни меньше великости и малости, а также другого, т.к. оно не содержит в себе ни великости, ни малости. А раз единое не больше и не меньше другого, то оно необходимо не должно превышать другое и не превышаться другим, т.е. должно быть равной меры (быть равным). И ввиду того, что единое не содержит ни великости, ни малости, оно не будет превышаться самим собой и не будет превышать себя, но, будучи равной меры, будет равным самому себе. Следовательно, единое будет равным самому себе и другому.

Далее, находясь в самом себе, единое будет также извне окружать себя и, как окружающее, будет больше себя, а как окружаемое – меньше; таким образом, единое окажется и больше и меньше самого себя. Но вне единого и другого не должно быть ничего, однако они оба существуют и поэтому должны в чём-то находиться (а находящееся в чём-либо будет содержаться в нём, как меньшее в большем). Значит необходимо чтобы они либо находились друг в друге – другое в едином или единое в другом, либо нигде не находились. Поскольку единое находится в другом, то другое будет больше единого, как окружающее его, а единое, как окружаемое, меньше другого; и наоборот – поскольку другое находится в едином, то единое на том же самом основании будет больше другого, а другое – меньше единого. Следовательно, единое и равно, и больше, и меньше самого себя и другого. Значит в отношении к себе самому и к другому оно будет содержать столько же, больше и меньше мер, – а если мер, то и частей – и тем самым будет численно меньше и больше самого себя и другого, а также численно равно самому себе и другому. Ведь если единое больше чего-либо, то по сравнению с ним оно будет содержать также больше мер (а сколько мер, столько и частей); точно так же будет обстоять дело, если оно меньше или если равно чему-либо. Поэтому содержа столько же частей, сколько их в нём самом, единое количественно будет равно себе, содержа их больше – будет больше, а содержа меньше – меньше себя численно. И точно так же единое будет относиться к другому: будучи большим, чем другое, оно будет также и численно больше его; будучи меньшим, чем другое – оно будет также численно меньше его; а будучи равным другому, оно будет равно ему и количественно. Таким образом, единое будет также численно равно, больше и меньше самого себя и другого.

8. О причастности единого ко времени

Если единое существует, то ему присуще бытие. Слово «есть» означает причастность бытия настоящему времени, слово «было» – прошедшему времени, а слово «будет» – будущему времени. Поскольку единое причастно бытию, то оно столь же причастно и времени. Будучи причастным текущему времени, единое всегда становится старше себя самого, т.к. идёт вперёд вместе со временем. Но мы ранее говорили, что старшее становится старше того, что становится моложе, поэтому единое должно становиться старше себя как становящегося моложе. Получается, что оно становится и моложе, и старше себя.

Далее, единое становится старше в каждый настоящий момент между прошедшим и будущим, ибо, переходя из «прежде» в «потом», оно никак не минует «теперь». Когда единое оказывается в настоящем и больше уже не становится, но при этом оно стало старше, оно не перестаёт дальше становиться старше. Ведь поскольку единое непрерывно идёт вперёд, оно никогда не может быть удержано настоящим, потому что в своём движении вперёд оно неизбежно соприкасается с настоящим и будущим, оставляя настоящее и захватывая будущее и оказываясь таким образом между ними. Всё становящееся необходимо проходит через настоящее, но достигнув его, оно прекращает становление и в это мгновение есть то, чего оно достигло в становлении. Следовательно, когда единое, становясь старше, достигает настоящего, оно прекращает становление и в то мгновение перестаёт быть старше. Поскольку оно старше того, старше чего оно становилось, т.е. старше самого себя; и поскольку старшее старше того, что моложе, то единое моложе себя в то мгновение, когда, становясь старше, оно достигает настоящего. Но настоящее всегда налицо при едином в течение всего его бытия, ибо единое всегда существует в настоящем, когда бы оно ни существовало; следовательно, единое всегда есть и становится старше и моложе самого себя. И так как оно есть или становится не большее (по отношению к чему-либо), а равное себе время, то оно имеет один и тот же возраст; следовательно, оно не есть и не становится ни моложе, ни старше самого себя.

Если же рассматривать вышеизложенное относительно другого, то прежде всего нужно отметить, что другие вещи, будучи иными, чем единое (а не иным), многочисленнее одного и составляют множество, т.е. причастны большему числу, чем единица. То, что меньшее числом, возникло раньше, чем то, что большее числом, а наименьшее первое есть единица, поэтому из всего, имеющего число, единое возникло первым. Далее, все другие вещи обладают числом на том основании, что они – другие, а не другое; таким образом другие вещи моложе единого, а единое старше других вещей. А так как единое имеет части, и вместе с тем начало, конец и середину, то и в самом едином, и в каждой другой вещи возникает прежде всего начало, а после начала и всё остальное, вплоть до конца. Всё это остальное – суть части целого и единого, и оно само лишь вместе с концом стало единым и целым. Конец же возникает последним, и вместе с ним возникает, согласно своей природе, единое, поскольку ранее уже возникло другое. Поэтому единое моложе другого, а другое старше единого.

Далее, начало или любая другая часть единого или чего-либо другого (если только это часть, а не части) необходимо должна быть единым как часть. Тогда единое будет возникать одновременно с возникновением каждой части, не отставая ни от одной, какая бы к какой ни присоединялась, пока, дойдя до последней, оно не сделается целым единым, не пропустив в своём возникновении ни средней, ни первой, ни последней, ни любой другой части. Следовательно, единое имеет тот же возраст, что и всё другое, и по своей природе должно возникнуть не прежде и не позже другого, но одновременно с ним. Единое и другое не могут быть ни старше, ни моложе друг друга. Согласно этому рассуждению, единое не может быть ни старше, ни моложе другого и другое ни старше, ни моложе единого, а согласно прежнему рассуждению, оно и старше и моложе другого, равно как другое и старше и моложе единого.

Было сказано о возникновении единого, теперь стоит сказать о том, как единое становится старше и моложе другого, а другое – старше и моложе единого, а также о том, как они не становятся ни моложе, ни старше относительно друг друга; т.е. выяснить, обстоит ли дело со становлением так же, как и с бытием, или иначе. Прежде всего, что-либо может становиться старше другого лишь настолько, насколько оно отличалось от него по возрасту уже при возникновении (равно как и младшее таким же образом может становиться моложе этого старшего). Ведь если равные величины прибавляются к неравным (возрасту или чему-либо другому), то последние будут различаться настолько же, насколько они различались с самого начала. Поэтому одно существующее не может становиться старше другого существующего, поскольку между ними сохраняется одна и та же разница в возрасте.

Из вышеизложенного следует, что единое существующее никогда не становится ни старше, ни моложе другого существующего. Тем не менее, они могут становиться старше и моложе друг друга при следующем рассмотрении.

Если единое старше другого, то оно просуществовало больше времени, чем другое. Затем, если мы станем прибавлять к большему и меньшему времени равное время, то большее время будет отличаться от меньшего не на равную, а на меньшую часть. С учётом прибавленного равного времени, полученная разница во времени между единым и другим становится не такой, как в начале, а меньше. И поскольку эта разница становится меньше, то старшее тем самым становится моложе, а младшее – старше. То есть, возникшее позже становится старше возникшего раньше (которое есть старше). Но младшее никогда не есть старше, оно всегда становится старше старшего, потому что последнее увеличивается в направлении к «моложе», а первое – в направлении к «старше». Таким же образом старшее становится моложе младшего, потому что оба они, направляясь к противоположному им, становятся взаимно противоположными: младшее – старше старшего, а старшее – моложе младшего. Но стать таковыми они не могут, потому что если бы они стали таковыми, то уже не становились бы, а были бы. Они только становятся: единое становится моложе другого, потому что оказалось старшим и возникшим раньше, а другое – старше единого, потому что возникло позднее. Подобным образом и другое относится к единому, поскольку оказалось, что оно старше его и возникло раньше.

Итак, с одной стороны, единое не становится ни старше, ни моложе другого и другое – единого, потому что оба всегда отличаются друг от друга на равное число; с другой стороны, возникшее раньше и возникшее позже необходимо отличаются друг от друга на разную часть, поэтому необходимо также, чтобы другое становилось старше и моложе единого, а единое – другого. То есть, единое, с одной стороны, и есть и становится старше и моложе себя самого и другого, а с другой – не есть и не становится ни старше, ни моложе себя самого и другого.

Поскольку же единое причастно времени и свойству становиться старше и моложе, оно также должно быть причастно прошедшему, будущему и настоящему. Значит, единое было, есть и будет; оно становилось, становится и будет становиться. Также возможно нечто имеющееся для него и принадлежащее ему, и это нечто было, есть и будет. Значит, возможно его познание, мнение о нём, и чувственное его восприятие, что мы сейчас и проделываем. Для него есть имя и слово, оно именуется и о нём высказываются; и всё, что относится к другому, относится и к единому.

Теперь рассмотрим следующее. Единое, с одной стороны, есть одно и многое, с другой – ни единое, ни многое; также оно причастно времени, поэтому, с одной стороны, оно какое-то время причастно бытию как существующее, а с другой стороны – какое-то время непричастно бытию как несуществующее. И так как единое, когда причастно бытию, не может быть ему непричастным, и когда оно не причастно ему, наоборот, быть причастным, то оно причастно и не причастно бытию в разное время; только таким образом оно может быть и не быть причастным одному и тому же. Но момент, когда единое приобщается к бытию (возникновение), и момент, когда оно отрешается от бытия (гибель), происходят во времени; т.е. единое, приобщаясь к бытию и отрешаясь от него, возникает и гибнет. Кроме того, оно – единое и многое, поэтому многое гибнет, когда становится единым, а единое гибнет, когда становится многим. Становясь единым и многим, единое соединяется и разъединяется; становясь подобным и неподобным, оно уподобляется и делается неподобным; становясь большим, меньшим, равным, оно соответственно увеличивается, уменьшается и уравнивается.

Но когда единое, находясь в движении, останавливается или из покоя переходит в движение, оно не должно пребывать ни в каком времени. Дело в том, что смена этих состояний происходит только потому, что единое подвергается изменению. Ведь не существует времени, в течение которого что-либо могло бы сразу и не двигаться, и не покоиться. Тогда возникает вопрос: не покоясь, не двигаясь, и не находясь во времени, оно не изменяется, в таком случае где оно находится в момент, когда оно изменяется? По-видимому, это то, что называется «вдруг», т.е. нечто такое, начиная с чего происходит изменение в ту или другую сторону. В самом деле, изменение не начинается ни с полного покоя, ни с беспрерывного движения; это странное «вдруг» лежит между движением и покоем, находясь совершенно вне времени, но, будучи направленным на него и от него, изменяется движущееся, переходя к покою, и покоящееся, переходя к движению. А раз единое покоится и движется, оно должно изменяться в ту и в другую сторону, потому что только при этом условии оно может пребывать в обоих состояниях. При этом оно изменяется вдруг и не находится ни в каком времени, а значит не может в тот момент ни двигаться, ни покоиться.

Так же обстоит дело и при прочих изменениях. Когда что-либо переходит от бытия к гибели или от небытия к возникновению, происходит его становление между некими движением и покоем, и оно не имеет в тот момент ни бытия, ни небытия, не возникает и не гибнет. По той же причине, когда единое переходит из единого во многое, и из многого в единое, оно не есть ни единое, ни многое, оно не разъединяется и не соединяется; точно так же, переходя из подобного в неподобное и из неподобного в подобное, оно не есть ни подобное, ни неподобное, оно не уподобляется и не становится неподобным; наконец, переходя из малого в великое и равное и наоборот, оно не бывает ни малым, ни великим, ни равным, не увеличивается, не убывает и не уравнивается. Значит, единое испытывает все эти состояния, если оно существует.

Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 435; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 123 4 5 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!