Тело как карта привычного с точки зрения рефлексии
Если тело воспринимать именно как набор повторов-привычек, - то мы понимаем, что устроенность их может быть совсем разного уровня усложнения и захваченности, вступления с «миром» в резонанс: «миром» как областью содержания, которое открывается в состоянии «слушанья» - когда я-сам – это поле слышимости, инструмент позволения реакциям идти к себе и в себе свершаться, преобразуя, усложняя и трансформируя изначальную данность.
В этом, на самом деле, и состоит захваченность современных людей ИСС и сакральными трансформирующими практиками как своего рода манией – это мания к трансформации как таковой, выпущенной на поле устойчивых миров.
Но когда мы осознаём манию, мы отчасти способны дать ей место: место, рядом с красотой.
То есть подтолкнуть себя к эстезису трансформации, вкус к местам, где способна произойти трансформация – к красоте.
В пределе такая тенденция могла бы проложить путь к собственному формированию мест – тела, то есть мест-привычек.
Ведь тормошение себя к смеху, к красоте, например, могло бы быть лучшей привычкой – привычкой духа. И так далее. Таким образом, можно действительно проложить путь к тому, чтобы построить тело привычки духа.
Борьба же с привычным сиждется на несобственных местах реакции, запускающей механизмы вторичного желания.
Привычка способ быть смыслов в тексте
Приобрести такую способность – самому себя зачаровать, не так просто. Поначалу чужое, для себя подспудно сработавшее, слепое усилие веры оказывается более затрагивающим живые места сообщения сознания-бессознательного (оно пассивно существует для Я, как смутный мир вокруг да и внутри, ускользнувший от внимания).
|
|
|
А своё сознательное устремление при этом выдается как нарочито чёткое и само будто аффективным образом речит, борясь с всеобщим шумом и будто его перекрикивая – как будто всё вокруг несознательно, будто все объекты погружены во мрак несознательности. В такой позиции приобретается внятность себе, но утрачивается музыкальность и резонанс с ближайшим происходящим, сознание отстраняется и будто бы ничего не слышит, кроме самого себя, нет резонанса, который бы отзвучал и отразился в «бессознательных пластах» остаточного шумного мира – вокруг человека, пытающегося посылать такой приказ себе.
Для свободного воления, для того, чтобы обрести новую привычку требуется большее, чем словесное сознательное волеизъявление.
Требуется затронутость, непрямая, а как раз таки с обратной стороны возвращающая к интуитивному присутствию в мысли (идущая против потока душа), ведь привычка обращена на я со стороны мира – «к» миру сознательного, выдающего ответ, а я смотрю на неё – и могу что-то с ней сделать – сердиться, хотеть победить, выстраивая на неё реакцию – ведь она даёт этому быть.
|
|
|
Спираль осмысления. Полюса единого процесса мысли (о ритмике мысли).
Схема: 1.идея-слова – 2. восприимчивость, приращение содержаний мысли, выявление его скрытого потенциала – 3. осмысление (определенность на уровне состояния-содержания) – 4. песня в многоголосьи смыслов, постепенно утрачивающая силу первой идее: требование новой ясности (конец цикла)
Здесь речь будет идти о полюсах единого процесса мысли, проложенный образ целостной картинки которого строится по аналогии – как с принципом квантовой физики, так и китайским принципом твердости-мягкости инь ян.
«Два несовместимых принципа – не только счастливое бракосочетание, но и неизбежное» - говорит .. в «Элегантной вселенной».
Попытаемся увидеть аналогию этого целостного образа действия как структуру процесса мысли.
Попробуем увидеть этот процесс на примере сквозных моментов, которые впоследствии могут быть восприняты как созданный пунктир ритмики мысли: 1.восприятие, слышимость ощущений – выражение из многообразного в восприятии уверенной формы, -- 2. восприятие «миром», эхом, оставшимся за кадром «сознания» (пристального внимания через знание) посылаемой уверенной твердой формы извне, без тени сомнения – 3. приятие, резонанс, возвращение уверенного внутреннего состояния, твердость в инаковости, «при» другом – 4. наращивание потенциала новой внутренней гибкости, впускание хаоса, который сначала является как продление песни. Доведение до момента, когда снова возникает потребность выражения через определенную форму, так как многоголосье теряет смысл, растет необходимость нечто выделить четко.
|
|
|
Это принцип пассивной вовне (в продвижении), но активной внутри (в восприятии) инь стороны мысли, и, пассивным внутри, но активным в продвижении по пространству (неизвестное вовне как ясная форма, обрамление) – ян стороны мысли, которые так названы тут для более многомерной внятности.
Это взаимоперекликание 1. максимально гибкой внутри, но твердой вовне (в продвижении, в выборе из множество возможностей, которые появляются благодаря внутренней гибкости) и 2. твердой внутри (в намерении сохраниться в восприятии) и мягкой во внешнем (уход от излишнего продвижения) – устроенности мысли.
1. Момент явления озарения как потенциальная мысль происходит через: позволение всему внутри играть, быть внутренней гибкости – как место для возникновения содержания, как поле брожения, для мысли требует в выходе вовне максимальную уверенность проявления, ясную однозначность: так любое возникшее как только возможное, воображаемое, приобретает необходимую твердость формы, выходит вовне как то, что можно послушать в трансформации – благодаря своей определённости.
|
|
|
2. Достаточная определенность, уверенность формы ведёт к возможности её воспринять (как направленное на из противоположности внутренней твердости и мягкости на уровне форм) – не возможности ей противостоять, поскольку не присутствует неуверенности во внешнем проявлении, так как нет сомнения, чистый помысел выражения. – дает восприимчивой во внешним инь пройти сквозь внешнее колебание, ей присущее, и столкнуться с внутренней твердостью инь (внутреннее ян), что дает осмысление уверенно выраженной спонтанной идее, обличенной в форму (осмысление формы, проявленной чистым намерением из хаоса). Это второй момент единого цикла мыслительного процесса.
3. внутреннее ян освещает гибкость некой ясностью понимания, это виденье внешней гибкости не как ясной идее, но подвижной формы при сохранении зачарованности – темноты инь, так она приобретает в этом столкновении – выход к большей уверенности в собственной неизвестности. Тогда в процессе больше не теряются точки, не примитивизируется неизвестность, - не сводится к уже-известным формам-Я. Но тут неизвестное получает возможность получить своё место, как твердость-опора идти в неизвестное, пробуривать единственный, свой собственный канал к переменам мира – как схватываемого мыслью, как преобразование себя к движению мысли со временем, к присутствию бытия – с сущим, в едином процессе (Гераклид), то есть поспевание всегда уже опоздавшего осмысления – ко времени, попытка попасть усилием мысли внутрь хаоса перемен – как более глубокому цельному космосу.
Оставив хаос хаосом, однако, вбрасывая собственным усилием, в найденном ритме, крупицы осмысленности, ясного света – которые, быть может, отдадутся в сущем только спустя несколько музыкальных тактов. Мысль никогда не отдается в сущем сразу – она имеет процесс восприятия сущим, осмысление (внутренняя ян сторона, резонанс сразу в несколько сторон вовне) и возращение обратно в ином качестве, с обратной стороны, как предстоящее. Возвращение – как требование новой уверенной формы многообразного в некое ясное одно, некой стрелы, собирающей двумя сторонами все многообразное благодаря твердости в выражении и внутренней совибрации со всем многообразным.
Дата добавления: 2018-05-09; просмотров: 227; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!