Международная коммунистическая партия» 21 страница
«…и по методам работы, и по организационным вопросам».
Первое столкновение произошло по поводу перевода резидентуры из главного здания полпредства в военный го- родок, с чем Лебедев согласен не был. Поэтому, когда в ноябре 1926 г. на должность руководителя центральной пекинской резидентуры прибыл Огинский («Островский»), Лебедев был переведен начальником агентурного пункта во Владивосток, где «имел торговую контору в Харбине и филиал во Владиво- стоке». В Пекине и во Владивостоке он был связан с «активкой», все теми же «Гришкой» и «Ванко» (Х. Салнынь и И. Винаров).
К октябрю 1926 г. в Китае в составе центральной пекин- ской резидентуры число источников превысило 50 человек, причем некоторые из них работали со значительными пере- боями.
За 1925/26 операционный год (начинался с октября 1925 г.) от пекинской резидентуры было получено свыше 660 материалов, из них весьма ценных — 15, ценных — 518. Остальные материалы были малоценными (свыше 110) и не представлявшими никакой ценности и интереса для Центра. Это была так называемая количественная и в целом благо-
приятная оценка разведывательной работы в Китае.
Качественная же оценка работы была далеко не высокой. Это было связано с тем, что данные о вооруженных силах милитаристов, национальных армиях, НРА, а также о поли- тических группировках и внутриполитических событиях, поступавшие в Москву из Китая, имели два существенных не- достатка: они страдали «значительной несвоевременностью» и основывались не на агентурной работе, а на сообщениях печатных источников.
|
|
|
Глава 1
Центральная пекинская резидентура и подчиненные ей аппараты работали в первую очередь по линии обслуживания повседневной работы руководящего центра в Пекине. Резиден- тура, по сути, играла роль разведотдела штаба в период воен- ных действий. Был значительно расширен обрабатывающий информационный аппарат, который снабжал руководящих лиц нужными текущими сведениями и сводками. Исполнялись отдельные задания, необходимые лишь местному руководству и не представлявшие подчас особого интереса для Центра. Обстановка военных действий мешала насаждению агентуры в центрах противника. Лишь в северной части Китая — Маньч- журии, менее затронутой гражданской войной, были некото- рые «достижения» — было завербовано несколько агентов в Мукдене и в Харбине.
Обеспечение текущих потребностей Центра отвлекало внимание от освещения вопросов, «…связанных с обороной СССР и в первую очередь с обстановкой в Маньчжурии, и воп- росов японской экспансии на Дальнем Востоке».
В итоге было принято решение о разделении работы в Китае по зонам. Так, резидентуре в Харбине вменялась в обязанность организация разведки Маньчжурии с непре- менным освещением вопросов, связанных с обороной границ Советского Союза. А центральной пекинской резидентуре надлежало вести разведывательную работу собственно в Ки- тае с точки зрения освещения внутрикитайских событий и с акцентом на вопросы политические и военно-политические, необходимые «для нашей китайской политики». Но выведение Харбина из подчинения центральной пекинской резидентуры не было стопроцентным, так как за Пекином осталось право и контроля, и дачи заданий, что никоим образом не могло по- ложительно повлиять на решение поставленных задач.
|
|
|
Следствием подведения итогов деятельности централь- ной пекинской резидентуры и сделанных предложений о разделении работы в Китае по зонам явилось разукрупнение этой резидентуры. Харбинская резидентура была выведена из подчинения Пекина и подчинена непосредственно IV управ- лению Штаба РККА с учетом вышеперечисленных оговорок. Ей были переданы в подчинение дайренская и мукденская резидентуры, и предписывалось освещать вопросы, напрямую
 |
Советская военная разведка в Китае (1922 г. — март 1927 г.).
|
|
|
относившиеся к обороне СССР. Руководство всей работой резидентур в Маньчжурии возлагалось с 5 ноября 1926 г. на Вершинина, находившегося в Харбине.
В непосредственном подчинении пекинской резиденту- ры, продолжавшей называться центральной, были оставлены только четыре резидентуры — в Калгане, Шанхае, Тяньцзине, Ханькоу. Формально ей же подчинялась резидентура в Кантоне (резидент Велин, «Дмитрий»), однако связь с ней не удалось установить.
Центр потребовал от резидентур в Китае освещать в пер- вую очередь взаимоотношения Англии и Японии по китай- скому вопросу; политический курс Японии по отношению к СССР в Маньчжурии и Монголии; взаимоотношения Японии и Чжан Цзолиня. Специальное внимание предписывалось уде- лить вопросу о возможности замены Японией Чжан Цзолиня другим ставленником.
Не были забыты и «милитаристы» (взаимоотношения между Чжан Цзолинем и другими лидерами мукденской груп- пировки; чжилийская группировка и Сунь Чуаньфан, их связь с Англией и США; разногласия и трения между отдельными представителями группировок), и национальные армии, и Гоминьдан, и Компартия Китая, и ее роль в Китае.
В военном отношении тщательному изучению подлежа- ли вооруженные силы всех милитаристских группировок. При этом обращалось главное внимание не на численность отдельных дивизий, бригад и полков и их дислокацию, что в большинстве случаев было изменчиво и малодостоверно, а на основы организации этих частей, моральное и полити- ческое состояние личного состава, обучение и подготовку, финансовые средства, вопросы вооружения, снабжения и комплектования. Задача вскрытия планов военных действий противоборствовавших группировок (которые и до этого не вскрывались из-за отсутствия агентуры) так и не была по- ставлена.
|
|
|
Невзирая на открытие генконсульства СССР в Шанхае, резидент военной разведки под прикрытие должности генкон- сульства прибыл только спустя полтора года — в конце 1925 г. Такая задержка объяснялась, во-первых, отсутствием кандидата на эту должность. Вернее, кандидат уже был — И. Г. Чусов, но
Глава 1
он находился в Харбине, и ему с лета 1925 г. искали замену. Во- вторых, это было связано с отсутствием должностей по линии НКИД. Наряду с элементарным невыполнением обещаний НКИД открыто противодействал ряду таких мероприятий, и поэтому решение вопроса о выделении «крышевых» долж- ностей затягивалось иногда на годы. В Шанхае так и не была выделена Разведупру обещанная и многократно обговоренная должность вице-консула.
В связи с этим сложилась практика действовать на месте, не дожидаясь всяких оформлений, посылать работника под каким угодно видом. При этом признавалось, что хотя воз-
можности направляемых разведчиков в представительства СССР без закрепленных должностей будут у´же, но это будет целесообразнее, чем долгое выжидание. Именно так и произо-
шло с Чусовым, который был направлен в Шанхай под «крышу» сотрудника генконсульства.
В состав шанхайской резидентуры «под крышей» ген- консульства был включен и переводчик Г. Портнов. Среди агентуры числился белоэмигрант С. Гогуль. В конце июня 1926 г. в Шанхае была похищена дипломатическая почта из Владивостока, в которой были письма, устанавливавшие связь шанхайской резидентуры с «центральным» резидентом Рыбаковым — «Рябининым». Помимо Чусова были «…названы Гри[горьев?], Звонарев, Гогуль и Озорнин как работающие по нашей линии». К. К. Звонарев140 (1-й помощник начальника Разведупра, он же начальник 2-го отдела) находился в служеб- ной командировке в Маньчжурии в январе — феврале 1926 г. для решения организационных вопросов. О Гогуле, сотруднике Разведотдела штаба Сибирского военного округа, речь пойдет далее. Озорнин, судя по всему, также являлся сотрудником раз- ведотдела штаба Сибирского ВО. Принятое Центром решение отозвать Чусова так и не было выполнено.
Перед шанхайской резидентурой была поставлена задача отслеживать ситуацию в районе, охватывавшем провинции Чжэцзян и Фуцзянь и южные части Цзянсу и Аньхой. С июля 1926 г. (по спискам проходило шесть агентов) по январь 1927 г. состав агентурной сети резидентуры в Шанхае обновился полностью. Причиной тому была не только малоценность агентуры, но и пропажа дипломатической почты.
| |
Советская военная разведка в Китае (1922 г. — март 1927 г.).
По состоянию на январь 1927 г. агентурная сеть шанхай- ской резидентуры по докладам резидента выглядела следую- щим образом:
Переводчик, вербовщик в Шанхае. Бывший секретарь ко- миссара по иностранным делам в Шанхае. Окончил русскую гимназию. Благодаря своему знакомству с сотрудниками комиссариата был всегда в курсе политических событий и закулисных дел комиссариата;
Агент-резидент в Ханьчжоу, бывший командир батальона в Чжэцзянской армии, сохранил связи в армии; «в настоящее время без должности»;
Агент-резидент в Нанкине, «учитель-интеллигент», имел связи в политических кругах Нанкина;
Агент-резидент в Шанхае, коммунист, бывший член Во- енной комиссии ЦК КПК. Прошел 2-недельные разведыва- тельные курсы. Освещал провинцию Фуцзянь путем перио- дических поездок в эту провинцию из Шанхая;
Осведомитель в Шанхае, бывший офицер царской армии. Был связан со всеми белогвардейскими организациями и бело- гвардейскими представительствами при Чжан Цзунчане и Сунь Чуаньфане. Взят на службу условно. Шанхаю было дано указа- ние этого агента ввиду малоценности его сведений и «…малого значения роли белых у Сунь Чуаньфана с работы снять»;
«Внутренний работник» — внутренний агент в Нанкине.
Письмоводитель штаба войск Сунь Чуаньфана.
Словом, в большинстве своем агенты были незначитель- ными и малоценными.
В конце 1926 г. пекинский резидент Огинский вынужден был констатировать, что оставлять имевшихся сотрудников резидентуры в Шанхае «в настоящем виде» нежелательно. В частности, Портнов был совсем слабым работником. То же можно было сказать и о Чусове, который давал совершенно
«невозможную» информацию; пришлось ему направить теле- грамму, что все поступавшее из Шанхая — сплошная дезинфор- мация. Правда, подобная дезинформация шла из Шанхая и по линии ИНО ОГПУ и НКИД, что давало основания для вывода, что условия работы в Шанхае довольно тяжелые.
Для улучшения ситуации предлагалось произвести пере- мещение: И. Г. Чусова направить в Мукден, а В. Т. Сухорукова, за-
Глава 1
нимавшего должность вице-консула в Мукдене, командировать на равнозначную должность в генконсульство Шанхая. Однако такая должность так и не была выделена НКИД военной раз- ведке, и в ближайшее время не приходилось рассчитывать на изменение позиции наркомата по данному вопросу. Да и сам Сухоруков вдруг проявил желание скорее вернуться в СССР и выдвинул условие, что «…в Шанхае будет не более полугода».
Особую роль в получении разведывательной информации, в том числе и агентурного характера, должны были сыграть военные советники — военные инструктора, направляемые советским правительством в китайские армии на Юге, Севере и в центральной части страны. Должны были, но не сыграли. Работа войсковых инструкторов НРА и национальных армий должна была вестись совершенно самостоятельно по линии военного атташе. При этом на ряд должностей военных со- ветников направлялись специалисты по линии Разведупра.
Предполагалось, что сотрудники IV управления Штаба РККА, посылаемые в составе группы военных советников на Север и в Центральную часть Китая (здесь не предусматрива- лось создание разведывательного отдела), будут вести работу под видом инструктора официально, входя в состав китайско- го штаба. Подчиняться они должны непосредственно разве- дывательному центру, находившемуся в Пекине, от которого и будут получать соответствующие директивы и деньги.
Однако на деле ничего подобного не произошло. И причин тому было несколько. Во-первых, развал 2-й и 3-й националь- ных армий произошел раньше, чем там удалось развернуть намеченную работу (1-я армия прекратила существование еще раньше). Во-вторых, инструкторы, имея иные цели и задания, выполняли разведывательную работу спустя рукава. В-третьих, соображения политического и этического характера не всегда позволяли советским инструкторам вести разведывательную работу в армиях «наших друзей». В-четвертых, в некоторых случаях советских инструкторов отстраняло от объектов раз- ведки само командование национальных армий.
Мешала разведработе и позиция некоторых руководи- телей групп советских военных советников, которые пре- пятствовали передаче информационного материала своих подчиненных «на сторону». И, наконец, военные, выпускники
| |
Советская военная разведка в Китае (1922 г. — март 1927 г.).
академий, участники Гражданской войны, отобранные для работы по линии разведки на должностях инструкторов (со- ветников), не имели опыта разведывательной деятельности, и проведенный в Центре инструктаж (если он и проводился) был явно недостаточен. В свою очередь, центральный резидент в Пекине не был в достаточной степени проинструктирован сам в части организации руководства деятельностью прибы- вавших разведчиков и не имел необходимых рычагов, чтобы воздействовать на них в нужном направлении.
В такой обстановке разведчики, попавшие в штабы китай- ских армий на должности инструкторов, так и не создали на местах агентурной сети из китайцев. А вернее, и не пытались, так как не представляли себе, как это делать. В лучшем случае они пользовались всякого рода осведомителями, которые с поражением национальных армий прекратили контакты.
Показателен в этом отношении доклад о ведении разведки в калганской группе военных советников летом — осенью 1925 г. начальника штаба группы Н. В. Корнеева (находился в распоряжении Разведупра штаба РККА):
«Разведывательная работа группы мыслима в двух направ- лениях: 1) на пользу армии ФЫНА (Фэн Юйсяна. — Авт.), 2) на пользу государства, к которому принадлежат инструктора.
По первому направлению… можно вести советническо- организаторскую работу в штабе ФЫНА (к чему мы допущены не были) и прямо передавать разв[едывательные] данные, полученные штабом группы от своих источников. Последнее имело место в видах «завоевания делового доверия» и немало способствовало поднятию престижа группы сотр[удников] штаба ФЫНА. Здесь роль дачи таких сведений соответство- вала роли снабжения оружием в отн[ошении] всей армии: она делала «стоящим» терпимое отношение к нашему про- никновению в штаб. Однако, несмотря на лично хорошие отношения со штабом и его н-ком, никогда не удавалось заблаговременно проникнуть в планы ФЫНА, и все беседы в его штабе были чисто платоническими, безо всякого влияния на ход дела.
По второму направлению морально обязательное содейст- вие соответствующим органам, вполне возможно… приведет к столкновению с принципом «завоевания доверия», коль скоро
Глава 1
необходимо становится вести аг[ентурную] разведку против той армии, в которой группа работает.
Вопрос решается возможностью надежно обеспечиться от провала, который неминуемо прорвет доверие ко всей группе. В данном случае в маленьком городе, где никто не может укрыться от наблюдения провала, и потому в группе твердо проводится отказ от аг[ентурной] работы против ар- мии ФЫНА».
Под выражением «морально обязательное содействие соответствующим органам» автор понимал добывание ин- формации в интересах Разведупра. Скорее это был не доклад о ведении разведки, а отстраненные размышления неглупого человека о специфических вопросах, объяснявших, почему разведка с позиции военных советников (инструкторов) не- возможна, а поэтому не организовывалась и не велась. И бо- лее того — вестись не будет. Причиной тому были не только далеко не бесспорные рассуждения Корнеева, но и отсутствие должного руководства со стороны центрального резидента в Пекине и каких-либо инструкций на данный счет. Хотя, воз- можно, устный инструктаж в Москве перед отправлением в Китай был получен.
Еще более удручающую оценку положению советских инструкторов в «народных» армиях дает помощник военного атташе при советском полпредстве в Пекине В. А. Трифонов, описывая отношения Фына (Фэн Юйсяна) к нашим инструк- торам: «Какую работу они несут в фыновской армии? Обучают одиночных бойцов, выполняют обязанности артиллерийских техников по ремонту оружия, строят поезда. Основные от- расли военного дела — штаб, снабжение и оперативное ру- ководство — являются заповедными для нас отраслями, куда наших инструкторов не подпускают и близко. Политработа разрешается в армии в минимальных дозах (в течение очень короткого времени существовало три клуба) под сугубым контролем и руководством фыновской администрации». Зато, подчеркивал Трифонов, Фэн Юйсян «…разрешает нашим ин- структорам заниматься преподавательской деятельностью в школах». Именно к этому роду деятельности наши инструктора были менее всего пригодны, так как подбирались для активной оперативной работы. Они, хорошие бойцы с большим стажем
| |
Советская военная разведка в Китае (1922 г. — март 1927 г.).
Гражданской войны, были совсем не готовы к педагогической деятельности. На родине «…большинство из них не подпустили бы к военной школе на пушечный выстрел». А в Китае они пре- подавали через плохих переводчиков, что отчасти спасало их от совсем конфузного провала. «Следует отметить, — указывал В. А. Трифонов, — что, как общее правило, наших инструкто- ров пускают в китайскую армию, за исключением Кантона, как бы в оплату за материальную помощь с нашей стороны. Даем мы оружия на миллион рублей — и китайцы разрешают нескольким нашим инструкторам работать у себя в армии, причем ставят в такие условия, чтобы они были минимально активны и полезны китайской армии».
Тем не менее, находясь в штабах 1-й и 2-й национальных армий, военные советники (инструкторы) могли добывать ценную информацию на доверительной основе, не прибегая к использованию агентуры. Но, как пишет Корнеев, все бесе- ды в штабе Фэн Юйсяна были «чисто платоническими». Что в этом превалировало: объективные препятствия, чинимые ки- тайским командованием, незнание, неумение или нежелание вести разведку, сказать трудно. Скорее все вместе взятое.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 58; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!