С.А. и Л.Н. Толстые в Ясной Поляне. 106 страница
Само за себя говорит описание кабинета Толстого: «По стенам портреты литературных деятелей <...>. Поодаль – гипсовая статуэтка — Стасов...» (Интервью. С. 176).
8 января 1900 г. Толстой писал в дневнике: «Сейчас простился и уехал Стасов. Образцовый тип ума. Как хотелось бы изобразить его. Это совсем ново» (54: 7).
А письма к Стасову порой подписаны так: «Любящий вас Лев Толстой».
В.А. Жаров
СТАХОВИЧ Михаил Александрович (1861-1923) — близкий знакомый семьи Толстых; гос. и общественный деятель. Сын А.А. Стаховича (1827-1902) и О.П. Стахович (рожд. Ушаковой). Окончил училище правоведения. В 1880 г. был представлен Толстому князем Д.Д. Оболенским; с этого времени часто бывал в Ясной Поляне и в московском доме Толстых, особенно сдружился с С.Л. Толстым. В свою очередь и Толстой посещал Стаховича в Орле. В начале апреля 1886 г. в компании Стаховича и Н.Н. Ге-сына Толстой совершил пеший поход из Москвы в Ясную Поляну.
Стахович не был чужд литературного творчества: писал стихи и кое-что печатал; делал переводы для «Посредника». Человек очень верующий и православный (часто посещал Оптину пустынь), он нередко спорил с Толстым по религиозным вопросам.
В 1892-1895 гг. Стахович служил елецким уездным предводителем дворянства, с 1895 г. – орловским губ. предводителем дворянства. 24 октября 1901 г. на закрытии Орловского миссионерского съезда он произнёс речь в защиту свободы совести, имевшую большой общественный резонанс. Стахович обвинил государство и гражданскую власть в запрещении свободы совести в России, в том, что они без всякого права взяли на себя опеку над чуждой им областью — духом и верой. «Церковь Божию святотатственною рукой приковали мы к подножию власти суетной», — говорил он. Считая, что область совести и веры находится всецело в ведении церкви, а не государства, Стахович предложил миссионерскому съезду, во имя церкви, провозгласить и возбудить ходатайство «о необходимости свободы совести, о необходимости отмены всякой уголовной кары за отпадение от православия и исповедание иной веры» (54: 478).
|
|
|
Речь Стаховича была перепечатана многими центральными и местными изданиями и вызвала массу откликов, в т.ч. со стороны представителей духовенства. Оппоненты Стаховича указывали, что его выступление, по сути, стало «обвинительным актом против государства, против целых столетий русского государственного отношения к церкви» и что оратор побуждал миссионерский съезд «к ходатайству о том, что составило бы фактическое отделение церкви от государства» (Московские ведомости. 1901. № 268).
Естественно, речь Стаховича привлекла внимание Толстого, хотя в целом отношение его к этому выступлению было скептическим. Его дочь М.Л. Оболенская сообщала: «Папа говорит, что на него эта речь произ-водит впечатление, что человек доказывает и бьётся доказать, что дурно
|
|
|
473
откусывать у людей носы или ослеплять своих братьев. Это так несомненно, что и доказывать этого нельзя» (34: 586). Откликом Толстого стала его статья «О веротерпимости», опубликованная сначала в 1902 г. за границей, а в 1906 г. напечатанная и в России.
В 1904-1905 гг. во время Русско-японской войны Стахович работал на маньчжурском фронте уполномоченным по санитарной части. В 1905 г. был одним из деятельных организаторов партии «Союз 17 октября» (октябристов). Избирался депутатом в I и II Гос. думу. В 1907 г. Стахович был избран от Орловского земства членом Гос. совета и оставался на этой должности вплоть до революции. В 1913 г. он опубликовал на английском языке статью «The question of Tolstoy's posthumous works» (The Russian Review. 1913, may). Вместе с M.M. Ковалевским и В.И. Срезневским был основателем Толстовского музея в Петербурге.
В мае 1917 г. Стахович Временным правительством был назначен генерал-губернатором Финляндии, а в августе 1917 г. –послом в Испании. Октябрьская революция застала его уже в Мадриде. Больше на родину он не вернулся: жил в Париже и близ Марселя. Умер в городке Экс в Провансе.
|
|
|
В.М. Бокова
СТЕНДАЛЬ (Stendhal; наст, имя: Анри Мари Бейль; 1783-1842) — французский писатель. Автор романов «Красное и чёрное» (1831), «Пармская обитель» (1839). Сын провинциального адвоката, мечтавший о приставке «де», которой, правда, он пользовался за пределами Франции (кузен всесильного маршала Даву мог позволить себе эту забаву)... Толстой ценил суверенный гений Стендаля и не разделял суждений французской критики о неукоснительной «преемственности — Стендаль - Бальзак - Флобер. Гении не происходят один от другого: гений всегда рождается независимым» (ТВС. 2. С. 268). Это ключ к пониманию сдержанного отношения Толстого к проблеме влияния одного гения на другого. Толстого объективно отдаляет от Стендаля и разница в датах рождения, и социальная почва. И Толстой, и Стендаль служили в армии, но каждый на свой лад. Анри Бейль побывал в Италии, Германии, Австрии. Наконец открылась возможность «проехаться на Восток за государственный счёт <…> он получает от Марии-Луизы объёмистый пакет, полный писем к державному супругу с полномочиями доставить тайную корреспонденцию в Москву, мчась в повозках экстра-почты...» (Цвейг С. Собр. соч.: В 7 т. Т. 6. М., 1963. С. 299).
|
|
|
Очевидец Бородинской битвы и пылающей Москвы, он едва спасся от наседавших казаков, взбежав на «рушащийся мост» через Березину: «лошадь, шуба и чемодан достались казакам» (там же. С. 300).
Различия биографического характера меж Толстым и Стендалем очевидны. Тем удивительней сходство, родство их художнических принципов, пристрастий и предпочтений. Оба они боготворили Руссо. Музыка озаряла миры Толстого и Стендаля. В наследии Стендаля — книги «Жизнь Гайдна, Моцарта и Метастазио» (1817), «Жизнь Россини» (1824), а главное – сокровенное признание: «Случаю было угодно, чтобы я стал записывать звуки, рождавшиеся в моей душе, с помощью типографских знаков» (цит. по: Роллан Р. Собр. соч.: В 14т. Т. 14. М., 1958. С. 271). Музыка «была его страстью, – восхищался Роллан, – и самой сильной, самой глубокой, самой постоянной из страстей». В приверженности музыке Толстой не уступал Стендалю. Мысли его о музыке поразительно созвучны приведённому признанию французского писателя.
Толстой в юности прочитал романы Стендаля и позднее охотно делился с собеседниками своими впечатлениями от встречи с его искусством и его героями Жюльеном Сорелем и Фабрицио дель Донго, опередившими своё время. «Я хочу видеть в нём лишь автора “Пармской обители” и “Красного и чёрного”; это два несравненных шедевра, – говорил он в 1901 г. французскому слависту П. Буайе. - Я обязан ему более, чем кто-либо: я обязан ему тем, что понял войну. Перечитайте в “Пармской обители” рассказ о битве при Ватерлоо. Кто до него так описал войну, то есть такой, какой она бывает на самом деле? Помните, как Фабриций едет по полю битвы, абсолютно ничего не понимая. <…> Впоследствии на Кавказе мой брат <...> подтверждал правдивость этих описаний Стендаля; он обожал войну, но не принадлежал к числу наивных людей, верящих в Аркольский мост. “Всё это, — говорил он мне, — театральность, а на войне театральности нет”. Вскоре в Крыму я получил полную возможность убедиться во всём этом собственными глазами. Но, повторяю, во всём том, что я знаю о войне, мой первый учитель – Стендаль» (ТВС. 2. С. 268-269). Тем не менее очевидно, что в познании войны соучаствовал и жизненный опыт самого Толстого, приобретённый на Кавказе и в Крыму.
Мнение о «зависимости» Толстого от Стендаля разделял и С. Цвейг, считавший, что «немыслимо толстовское описание Бородинской битвы без такого классиче-
474
ского прообраза, как единственно правдивое изображение битвы при Ватерлоо» (цит. по: Цвейг С. Собр. соч. Т. 6. С. 365).
О том же упоминал и М. Горький, сам слышавший в Гаспре, как Толстой «сказал, что, если б не читал описание Ватерлоо в “Шартрезе” Стендаля, ему, наверное, не так бы удались военные сцены “Войны и мира”. И — подумав: “Да, у него я многому научился, прекрасный сочинитель он”» (Горький М. Собр. соч.: В 30 т. Т. 30. М., 1956. С. 92).
Однако такая «зависимость» весьма относительна, и прежде всего при сопоставлении стиля писателей. «Простота в стиле Толстого — в постоянной конкретности его рисунка. Эмоция у него говорит языком вещей и движений. Стендаль далёк от бытовой конкретности, и его выражение душевных состояний устремляется всегда на проторённые пути риторической декламации» (Скафтымов А. Статьи о русской литературе. Саратов, 1958. С. 294). «Влияние Стендаля на изображение войны у Толстого признано им самим, проведено и неоспоримо подтверждено критикой. Однако здесь речь может идти лишь об общем виде и внешних элементах батальной картины. Той сложной и конкретно разнообразной психологии военных настроений, какую мы видим в персонажах Толстого, у Стендаля нет» (там же. С. 287).
Любовь к Стендалю, признательность за нравственную поддержку в годы своего становления, за явленный пример художника с безграничной внутренней свободой Толстой пронёс вплоть до катастроф и потрясений XX в. «Читаю Stendhal Rougeet Noir, — сообщал он Софье Андреевне в письме 13 ноября 1883 г. из Ясной Поляны. — Лет сорок тому назад я читал это и ничего не помню, кроме моего отношения к автору — симпатия за смелость, родственность, но неудовлетворённость» (83: 410).
11 апреля 1887 г. — тоже Софье Андреевне: «Читаю для отдыха прекрасный роман Stendhal — Chartreuse de Раrmе, и хочется поскорее переменить работу <Толстой работал над трактатом «О жизни». — В.Б.>. Хочется художественной». Стендаль всё ещё воспринимается как мощный, несравненный «возбудитель» творческой энергии. В Ясной Поляне П.А. Сергеенко спросил Толстого 8 февраля 1905 г., не влиял ли на него Диккенс, и услышал в ответ: «...больше всех, как я уже сказал, на меня имел влияние Стендаль» (ЛН. Т. 37-38. С. 557).
Эта тема нашла отклик и у французских писателей. Лаконичный у Р. Роллана: «Я не стану даже оспаривать поистине нелепое предположение, будто на Толстого могла влиять Жорж Санд <...> и не отрицаю возможности влияния Жан-Жака Руссо и Стендаля…»(Роллан Р. Собр. соч. М., 1954. Т. 2. С. 220). Иначе высказался О. Мирбо в посвящении Толстому, предпосланном русскому переводу комедии «Дела есть дела» (1903): «Вы были моим истинным учителем несравненно более, нежели кто-либо из французских писателей. <…> Кое-кто из гордых писателей моей родины <...> заявляли, что Вы многим обязаны Франции. Они хотели бы видеть в Вас питомца Французской революции и Стендаля. Я же утверждаю, что Франция сама Ваша должница: Вы возбудили в её многовековом гении новую жизнь, как бы расширили его восприимчивость. Вы первый научили нас искать жизнь в самой жизни, а не в книгах, как бы прекрасны они ни были» (74: 195).
В. П. Балашов
СТОКХЭМ Алиса (Stockham Alice Bunker; «Штокгам»; 1833-1912) – американская писательница, доктор медицины, лектор, корреспондент, адресат и посетитель Толстого. В 1888 г. Стокхэм прислала Толстому свою книгу «Tokology», которую писатель чрезвычайно высоко оценил. По его совету эта книга была переведена на русский язык С. Долговым. 2 февраля 1890 г. Толстой написал к книге предисловие. О важности книги Стокхэм Толстой писал В.Г. Черткову вскоре после её получения: «О брачной жизни я много думал и думаю, и, как всегда бывало со мной, как я о чём начинаю думать серьёзно, так извне меня подстрекают и мне помогают. Третьего дня я получил из Америки книгу одной женщины доктора (она писала мне). <...> Книгу вообще превосходную в отношении гигиеническом, но главное, трактующую в одной главе о том самом предмете, о котором мы с вами переписывались, и решающую вопрос, разумеется, в том же смысле, как и мы» (86: 188). В начале октября 1889 г. Стокхэм приехала в Ясную Поляну. Толстой много беседовал с ней о религиозном движении в Америке. Дочери, T.Л. Толстой, 2 октября он писал: «...М. Stockham очень мне была полезна, не в медицинском, а в религиозном, в сведениях о религиозном движении в Америке, которым она сама занята» (64: 312). Интерес Толстого и Стокхэм к религиозному движению совпадал. В дневнике 3 октября Толстой записал: «Я просил Штокгам помочь собрать сведения о религиях Америки» (50: 153). В тот же день он сообщал И.Д. Ругину: «Умная и серьёзная женщина, бывшая квакерша и желающая писать книгу о религиях Америки. Она во многом дополнила мои сведения об амери-
475
канском религиозном движении, и очень хочется написать мне то, что я о нём знаю и думаю» (64: 314).
18 октября 1893 г. Толстой читал книгу Стокхэм «Creative life...» — Chicago, 1893. Как и «Токология», эта книга привлекла его внимание, и в письме к П.Г. Хохлову 3 ноября 1893 г. он заметил: «Мне понравилась недавно присланная мне брошюра Стокгем о “творческой жизни”, как она озаглавила её» (66: 420). На страницах книги сохранились пометы Толстого. В русском издании «Токологии» — также следы его чтения. Очевидно, Стокхэм всё-таки была полезна Толстому и в «медицинском» отношении. В её книгах он увидел теоретическое и практическое подтверждение своих взглядов о целомудренности брачной жизни. Вполне можно предположить, что книга «Токология» в какой-то степени повлияла на Толстого в пору его работы над повестью «Крейцерова соната». В целом высоко оценивая эту книгу, Толстой особо выделял главу XI «Целомудрие в супружеских отношениях» (в частности, в письме к Черткову). Мысли, высказанные Толстым в повести и «Послесловии к “Крейцеровой сонате”» по вопросу о целомудрии в брачной жизни, настолько близки, иногда даже по форме, к мыслям на этот счёт Стокхэм, что можно говорить не только о случайном совпадении высказываний обоих авторов. Более тщательный сравнительный анализ текстов позволяет увидеть в монологе Позднышева (гл. XIII-XIV) мысли, высказанные Стокхэм в гл. XI «Токологии». Толстой работал над этими главами повести после прочтения книги. Результатом поездки Стокхэм в Ясную Поляну стала её книга «Tolstoi: A Man of peace». Chicago, [1900], в которой она с восхищением писала о своей встрече с Толстым.
Г. В. Алексеева
СТОЛЫПИН Аркадий Дмитриевич (1821-1899) – приятель Толстого со времён Крымской кампании, участник обороны Севастополя. Позднее тайный советник, шталмейстер (1877 г.); генерал-адъютант, атаман уральского казачьего войска; участник Русско-турецкой войны 1877-1878 гг.; комендант кремлёвских дворцов в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
Во время Крымской войны был одним из участников задуманного офицерами-артиллеристами журнала «Военный листок». Вместе с Толстым участвовал в ночной вылазке 10-11 марта 1855 г, которую описал в очерке «Ночная вылазка в Севастополе». Толстой высоко оценил очерк и послал его в «Современник», где тот был опубликован.
Их дружба продолжалась и позднее: они были на «ты». Столыпин увлекался музыкой, литературой, скульптурой. В его доме не раз бывал Толстой на музыкальных вечерах, хорошо с детства знал его сыновей. Столыпин неоднократно бывал в Ясной Поляне. Со временем друзья отдалились. Но когда, спустя годы, как-то в Ясной Поляне заговорили о братьях Столыпиных, Толстой заметил: «Их отец был человек прямой, мужественный» (ЯПЗ. 2. С. 158). Взяв газету, он стал читать думскую речь П.А. Столыпина и потом живо интересовался его деятельностью.
А.П. Потапкина
СТОЛЫПИН Пётр Аркадьевич (1862-1913) — сын А.Д. Столыпина. Выдающийся гос. деятель; окончил Петербургский университет; занимался сельским хозяйством в имениях семьи. Затем статс-секретарь, гофмейстер, гродненский и саратовский губернатор, с апреля 1906 г. — министр внутренних дел, с июля — председатель Совета министров России. Погиб от смертельного ранения в театре Киева. Знакомый, корреспондент и адресат Толстого.
Толстой был знаком с отцом Столыпина и знал Петра Аркадьевича ещё ребёнком, интересовался его деятельностью на посту премьер-министра. Несколько лет между ними продолжалась переписка, порой оживлённая.
20 июля 1906 г. Толстой заметил близким: «Нынче читал газету. Столыпин по западному рецепту собирает либеральное министерство <речь шла о попытке ввести в правительство представителей «общественности» — А.П.>. Хочет в семь месяцев ввести либеральные реформы, чтобы будущей Думе не осталось иного, как поддерживать правительство. За это время могли бы ввести единый налог. Удивляюсь, почему правительство не делает этот удачный ход» (ЯПЗ. 2. С. 180). Толстой в это время был увлечён идеей введения в стране единого земельного налога: противник частной собственности на землю, он верил, что единый налог ликвидирует, прежде всего, крупные землевладения.
26 июля 1907 г. Толстой написал Столыпину письмо, где изложил свои взгляды на единый налог: «Пишу Вам не как министру, не как сыну моего друга, пишу Вам как брату...» — обращался писатель к Столыпину. «Земля есть достояние всех, и все люди имеют одинаковое право пользоваться ею», — писал Толстой. Тогда же он послал Столыпину книгу Г. Джорджа
476
«Общественные задачи» и свою брошюру «Письмо крестьянину о земле».
Через брата Столыпина Александра (журналиста) в 1907 г писатель обращался к председателю Совета министров с ходатайством об арестованном за связь с революционерами толстовце А.В. Юшко и получил помощь. В октябре того же года он просил за другого своего последователя - А.М. Бодянского. Столыпин ответил быстро, уже 23 октября 1907 г., и изложил свой взгляд на сложившуюся в стране ситуацию. Позиции Толстого и Столыпина теперь явно разошлись. Толстой разочаровался в попытках повлиять на власть. О Столыпине он напишет резкие слова в своей знаменитой статье «Не могу молчать» (1908), а Д.П. Маковицкий 11 марта 1909 г. записал в своём дневнике гневную тираду Толстого: «Мальчишка Столыпин смеет устраивать земельный вопрос, разрушать то, что народ поколениями устраивал» (ЯПЗ. 3. С. 354). И спустя несколько месяцев снова о Столыпине: «Я вспомнил себя, как я (на охоте) птиц убивал ножом прямо в сердце и никакого сострадания не имел. <…> Эти наши Столыпины, цари указы дают, как я зайцев убивал» (ЯПЗ. 4, С. 54).
Толстой постоянно был в поле зрения Столыпина. В ноябре 1910 г., когда стало известно об его уходе из Ясной Поляны, Столыпин послал на железнодорожную станцию Астапово вице-директора Департамента полиции Н.П. Харламова для поддержания порядка. На докладе Столыпина о смерти Толстого царь Николай II написал резолюцию, которую председатель Совета министров составил сам и передал по телефону в Царское Село: «Душевно сожалею о кончине великого писателя, воплотившего во время расцвета своего дарования в творениях своих родные образы одной из славнейших годин русской жизни. Господь Бог да будет ему милостивым судьёй».
А.П. Потапкина
СТОРОЖЕНКО Николай Ильич (1836-1906) — профессор Московского университета по кафедре истории всеобщей литературы, исследователь творчества Шекспира и его эпохи.
Серьёзное научное значение трудов Стороженко «Предшественники Шекспира» (1872) и «Роберт Грин, его жизнь и произведения» (1878) отмечали многие учёные. Обе диссертации были ценным вкладом не только в русскую, но и в мировую науку. Более тридцати лет автор этих работ был ведущим представителем русского шекспироведения. Лондонское Новое шекспировское общество, с прекрасным знатоком Шекспира Фернивалем во главе, избрало русского учёного вице-президентом.
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 159; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!