Прелесть: молитва в ней неповинна

(к с. 102)

Грубые формы прельщения, сопровождающиеся галлюцинациями или бесоявлением, встречаются не так уж часто, гораздо шире распространены менее приметные виды прелести, которым подвержено множество из тех, кто находится на самом начальном уровне молитвосло- вия и еще не имеет дара словесной молитвы. Большинство таких людей даже не понимает, что это совсем разные вещи: иметь молитву и читать молитвы, не важно, по книге или по памяти. Прочитать молитву может любой, некоторые люди, живущие церковной жизнью, в том числе, конечно, и священники, и монахи, так и делают десятками лет, старательно вычитывая все положенные службы и правила, но это еще не означает, что они имеют молитву, хотя бы даже словесную, не говоря уже об умной.

Есть определенные признаки, по которым человек с опытом может определить, стяжал ли он молитву словесную, умную или сердечную⁹¹.

Кратко обозначить принципиальное различие между этими видами молитвы можно следующим образом. Молитва является словесной, пока ум человека соединен с

⁹¹ См.: Новиков Н.М. Молитва Иисусова. Опыт двух тысячелетий. Т. 3, 4.

(173) рассудком. Молитва умнаяхарактеризуется тем, что ум уже отделен от рассудка, но еще не соединен с сердцем. При сердечноймолитве ум соединен с сердцем, с человеческим духом (при деятельной молитве это соединение эпизодическое, при благодатном — непрерывное). Словеснаямолитва может произноситься вслух или про себя, умно-сердечная— может мыслиться вневербально.

Первым признаком стяжания молитвы словесной бывает то, что ум уже в значительной мере сцепленс произносимым словом, внимание хотя и колеблется, но не отрывается от молитвы так легко, как прежде, и само возвращается к ней. Если же человека отвлекают и прерывают молитву, то психологически он ощущает некоторый дискомфорт. Другим признаком овладения словесной молитвой будет то, что самые обыкновенные и привычные обращения из повседневных молитв, такие как Помилуй мя, Боже...начинают естественным образом мыслиться и произноситься от своего лица, как искреннее личное обращение к Богу. Без всякого умственного или волевого усилия с моей стороны читаемые слова становятся моим собственным, от души идущим прошением. Тогда человек уже не просто читаетМолитвослов, вычитываетправило, пропеваеттропарь, возглашаетектенью или дает возглас— но уже молится от себя произнесенным по книге словом.

Многие, не разобравшись в этом вопросе, так и не осознают, что остаются всего лишь читателямимолитв. Здесь первая ловушка самообольщения. Вторая — подстерегает тех, кто ухитряется обыкновенную словесную молитву принимать за умную. Обычно это случается, когда человек, практикуя искаженную форму словесной

(174) молитвы, так называемую мечтательную или головную^ воображает, что занимается умным деланием.

Особо подчеркнем: большинство видов самообольщения порождены отнюдь не умной или сердечной Иисусовой молитвой. Опасности и искушения начинаются как раз на стадии молитвы словесной, когда человек еще не знаком с молитвой умной. Надо понимать, что приступить к занятиям умной молитвой просто невозможно прежде стяжания полноценной словесной молитвы. Если же стяжать ее не удалось и вместо этого молитва принимает искаженные формы мечтательной и головной, то человек заходит в тупик: обольщаемый псевдомолитвой, он не способен привлечь ту начальную благодать, без которой немыслимо дальнейшее духовное возрастание.

Следующее, что необходимо лишний раз отметить, это истинная причина, по которой возникает недуг прельщения. Побудителем становится, конечно, не молитва как таковая, но страсть тщеславия и гордыни: «Некоторые говорят, что от молитвы приходит прелесть. Это ошибка. Прелесть приходит от самочиния, а не от молитвы»⁹³. Ни имя Иисусово, ни умное делание никакие причастны к безумию прелести. «Если же вы за это порочите умную молитву, то пусть будет для вас порочен и нож, если бы случилось малому ребенку, играя, по причине неразумия, порезаться им... Умная молитва неповинна. Но самочиние и гордость самочинников служат причиной бесовских прелестей и всякого душевного вреда»⁹⁴.

⁹²См.: там же. Т. 3. Раздел «Ум и сердце».

⁹³ Силуан Афонский, прп. // Софроний, иеромон. Старец Силуан. Paris, 1952. С. 126.

⁹⁴ Паисий Величковский, схиархим. Об умной, или внутренней, молитве. М., 1902. С. 14, 15.

Причастие: ценность не в частоте (к с. 105)

(175)«Причащаться лучше часто», — читаем в трактате, и в то же время: «ценность причастия зависит не от частоты». Многие верующие, принадлежащие к поколению наших отцов, прошли путь преследований и гонений. Люди, имевшие опыт тюрем, ссылок и лагерей, знакомы с тяжелой для всякого христианина проблемой — невозможностью причаститься Святых Тайн. В конце 1950-х годов, как раз в то время, к которому относятся записи отца Антония, начиналась волна новых антирелигиозных преследований, в соответствии с политической программой Н. С. Хрущева. В атмосфере надвигавшихся гонений многие ожидали повторения эпохи сталинских репрессий. Этим мотивированы слова утешения, произнесенные в предчувствии возможных лишений: «Не скорби, если случится слишком редко» приступать к Святой Чаше.

Можем ли мы сегодня, в начале третьего тысячелетия, полагать, что эти предчувствия потеряли свою актуальность, что слова эти в той же мере не могут относиться и к нам?

Трезвение: очищение сердца (к с. 109)

«Помыслы, приходящие из сердца, нужно отгонять», — говорится в трактате среди прочего и без особенных пояснений. Отгонять помыслы необходимо при любой молитве, но такая фраза, помещенная в главе о молитве сердечной, обретает специфический смысл. Далее велено разбивать помыслы «в молитве о камень имени Божия». Это не столько поэтический образ, сколько тех-

(176) нический исихастский термин, производный от псалом- ского стиха⁹⁵. Обе фразы есть указание на священный метод трезвения и молитвы, суть которого в отслеживании возникающих помыслов и уничтожении их с помощью Иисусовой молитвы, ради сохранения ума в состоянии исихии — умственного молчания, мысленной тишины.

Молящийся отгоняет помыслы (прилоги) и при словесной, и при умной молитве, без этого и невозможно, иначе он будет не молиться, а размышлять или мечтать. Но, отгоняя помыслы, человек не имеет возможности ни остановить их поток, ни избежать слияния своего ума с ними. Последнее означает, что любой возникающий извне или из недр собственного сознания помысл начинает непроизвольно обдумываться человеком, он включается в процесс нашего мышления и на какое-то время становится нашей собственной мыслью, пока мы усилием воли не прервем размышление, что и означает «отогнать» помысл. Но беда в том, что, пока мы отгоняем один, ум наш уже захвачен другими неизвестно откуда налетевшими помыслами. И так бесконечно. «Если ум неопытен в деле трезвения, то тотчас сцепляется пристрастно с представившимся ему прилогом, какой бы он ни был, и начинает с ним собеседовать... Тогда наши помыслы смешиваются с демоническими мечтаниями». И чем более размножаются мечтания, тем сильнее страдает ум⁹⁶. Этот процесс не прекратится, доколе человек не обретет деятельную умно-сердечную молитву. Только после того как вырабатывается способность сводить и удерживать

⁹⁵ Ср.: Блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень (Пс. 136,9).

⁹⁶ Исихий Иерусалимский, прп. // Добротолюбие. ТСЛ, 1992. Т. 2. С. 188.

(177) внимание ума в сердце, становится возможной практика трезвения, которая в принципе недоступна на уровне молитвы словесной. А для того чтобы разъединить ум с рассудком, понудить его войти в сердце, удержать его там и достичь соединения с сердцем, требуется целенаправленный труд по овладению умным деланием. Иных же способов, позволяющих восстановить законный союз ума и сердца, человечеству не дано.

Трезвение (vfjijnc;, от глаг. vricpco — быть трезвым)⁹⁷ — это одно из центральных понятий православной аске- тики, подразумевающее исихастский метод, а также достигаемое с его помощью состояние контроля над деятельностью ума и сердца. Это понятие встречаем в апостольских Посланиях⁹⁸, а сам метод трезвения активно практиковался уже первыми преподобными отцами: Антоний Великий, Арсений Великий, как и другие подвижники пустынножительства, постоянно акцентируют внимание на этом предмете. Прп. Макарий Великий учит, что «духовная брань и молитва немыслимы без трезвения», что «только душа, подвизающаяся посредством великого трезвения, может сподобиться победы в духовной брани». Исихастское учение о трезвении прочно утвердилось в традиции самого раннего монашества, оно встречается у аввы Евагрия, в аскетическом богословии свтт. Василия Великого, Иоанна Златоуста и далее в отеческих писаниях вплоть до нашего времени. Не случайно это понятие вошло в заглавие основного труда прп. Никодима Святогорца, которое буквально переводится как

⁹⁷ Подробнее см.: Новиков Н.М. Меч воина. М., 2009. Гл. «Священный метод»; Новиков Н.М. Молитва Иисусова. Опыт двух тысячелетий. Т. 4.

⁹⁸ См.: 1 Пет. 5, 8; 1 Фес. 5, 6, 8.

(178) «Добротолюбие святых трезвенников». А в переводе прп. Паисия Молдавского на славянский это звучит как «Добротолюбие, или словеса и главизны священнаго трезвения».

Священный метод трезвения и молитвы от начал христианства был и остается основным инструментом исцеления наших душ. Только сердечной молитвой возможно очистить источник злых помышлений". Молитва словесная здесь бессильна, она не только не способна проникнуть в сердечные глубины и достичь истоков зла, но и на том поверхностном уровне, что ей доступен, не может оградить от нападения прилогов. Молитвы умной тоже недостаточно, трезвение ей не подвластно, так как на этой стадии человеку неподконтролен момент приятия помысла, лишь с опозданием он замечает, что уже вовлечен в размышление. Только по стяжании сердечной молитвы, после того, как ум установится в сердце, как зародится начальная исихия, открывается доступ к реальному подвигу трезвения и молитвы. Теперь ум, пребывая в молчании, ничего не обдумывает, но объят молитвой и погружен в духовное чувство сердца. В таком положении ум способен контролировать появление любого прилога: движения мысли, чувства, воли, любого возникающего пред умственным взором образа. Сущность метода заключается в сочетании двух действий: бдительного дозора и молитвенной контратаки. Ум, трезвясь, то есть стоя на страже и имея возможность полного кругового обзора, следит за появлением мысле-чувствен-

⁹⁹ Ср.: От сердца бо исходят помышления злая... сия суть сквернящая человека (Мф. 15, 19, 20).

(179) ных импульсов (прилогов); при их появлении он встречает их молитвой именем Иисуса, которая разбивает и рассеивает прилоги прежде их сочетания с умом, то есть до момента включения помысла в процесс мышления.

Метод трезвенной умно-сердечной молитвы служит полному очищению сердца от страстей: «Священная бо умная молитва, по силе писаний богоносных отец, дейст- вуема благодатию Божиею, очищает человека от всех страстей»¹⁰⁰. Это недостижимо в той же мере никакими иными средствами: ни самым напряженным молитво- словием, ни самой жесткой тренировкой чувств, ни самым строгим воздержанием невозможно преградить путь нечистым движениям души и оскверняющим помыслам. Только трезвение позволяет достигать молитвы чистой и удерживаться в этом состоянии. В процессе трезвения восстанавливается нормальное взаимодействие трех основных сил души (мысли, чувства, воли), тем самым человек подготавливается к переходу на высшие уровни бытия, к стяжанию Божественных даров благодати: бесстрастия, созерцания и обожения, иначе говоря, к полной реализации потенциала человеческой природы. «Согласно замыслу Бога», полнота «человеческого бытия немыслима вне общения с Источником этого бытия»¹⁰¹, и именно опыт трезвения открывает доступ к реальному богообщению, ибо «только через очищенное сердце мы можем приобщиться освящающей, то есть обоживаю- Щей, энергии Божией»¹⁰².

¹⁰⁰Паисии Молдавский, прп. // Жи-rie и писанш старца nave in (на слав. яз.). Оптина пуст., 2001. С. 179.

¹⁰¹Православное учение о человеке. М.— Клин, 2004. С. 10.

¹⁰² Иерофей (Влахос), митр. Православная духовность, http://pagez.ru

(180) Трезвение есть вид боевого искусства — это главное оружие духовной битвы, ничем не заменимое, без которого христианин не может стать воином Христовым и победить на поле брани, которая вершится в глубинах сердца.

13. Правило: количество и скорость (к с. 113)

Есть разные методы организации келейного правила. В частности, за основу можно брать как время, так и количество молитв. Это вопрос индивидуальный, кроме того, бывает полезно в нужное время сменить один метод на другой. Тема эта требует отдельного рассмотрения. Здесь же надо несколько слов сказать о скорости чтения Иисусовой молитвы¹⁰³, в связи с тем, что в последнее время активизировались попытки дискредитировать как саму священную исихию, так и некоторых выдающихся подвижников священнобезмолвия. Со времен Варлаама и Акиндина их антиисихастски настроенные последователи не ослабляют своего противления православному Преданию, изыскивают всевозможные уловки с целью опорочить умное делание, смутить и сбить с толку начинающих искателей молитвы. Мы упомянем здесь только об одном примере и лишний раз убедимся в том, каков уровень интеллекта и духовной опытности у нынешних адептов антипаламизма.

В брошюре, где предпринята попытка высмеять книгу «Рассказы странника», сделан совершенно некоррект-

¹⁰³Подробнее об этом см.: Новиков Н.М. Молитва Иисусова. Опыт двух тысячелетий. Т. 3. Раздел «Ум и сердце», гл. «Граница естества» («Не торопись языком твоим»).

(181) ный подсчет времени, якобы потребного страннику на совершение молитвенного правила, и утверждается, что на прохождение 12000 положенных ему в сутки молитв потребовалось бы от 37,5 до 60 часов¹⁰⁴. Такой вывод, по замыслу составителя брошюры, должен изобличить нелепость описанной в книге молитвенной практики и убедить читателей в том, что герой «Рассказов странника» вместе с автором пребывают в глубокой прелести.

Сами расчеты строятся на спекуляции известным советом свт. Игнатия Кавказского отводить на 100 Иисусовых молитв 30 минут. Прежде всего, надо заметить, что это всего лишь совет, а не общее правило, совет, которого в других святоотеческих писаниях не встретим, — свт. Игнатий дает его исходя из личного опыта. Действительно, существуют разные методы вхождения в Иисусову молитву. Данный совет очень хорош для людей определенного душевного склада, но отнюдь не для всех и не во всяком случае. А что самое главное, совет этот предназначен специально для начинающих, впервые приступающих к исполнению келейного правила: «первоначально положи себе произносить сто молитв...»¹⁰⁵. Разумеется, начинают обучение всякому делу, например чтению, обычно с неспешного произнесения слов по

¹⁰⁴ Осипов А.И. «Как же можно непрестанно молиться...» М., 2009. С. 40. Здесь делается также попытка уничижить опыт некоторых известных современных греческих подвижников исихастов, представив его в искаженной, карикатурной форме, с тем, конечно, чтобы обвинить их в прелести, как то принято в традиции варлаамизма. Не вдаваясь в подробности, отметим, что некомпетентность и несостоятельность критики здесь столь же очевидны и так же легко изобличаются, как и в случае с «Рассказами странника».

¹⁰⁵ Игнатий (Брянчанинов), свт. Творения. М., 1998. Т. 5. С. 110.

(182) слогам, но, научившись, так читать уже никто не будет — читают бегло, а смысл прочитанного при этом понимают не хуже, но лучше начинающего.

Героя же «Рассказов странника» никак к начинающим не отнесешь. К занятиям по стяжанию непрестанной молитвы он приступил на четвертом десятке, к тому времени более десяти лет проведя в странническом подвиге и имея многолетний молитвенный опыт, начавшийся примерно с десятилетнего возраста: «мы ко всем службам ходили в церковь, да и дома очень часто молились, меня заставляли читать “Помилуй мя, Боже”»; к двадцати годам молодой человек к ежедневному правилу добавлял акафист и полагал по тысяче поклонов с молитвой¹⁰⁶. Поэтому закономерно, что старец, понимающий внутреннее устроение тридцатитрехлетнего подвижника, дает ему келейное правило, соответствующее обычной исихаст- ской практике: пятисловную Иисусову молитву, по слову на удар пульса¹⁰⁷.

Критика исихастских методов, наподобие упомянутой выше, обнаруживает у ее авторов не только отсутствие теоретических знаний, и тем более личного опыта, в области молитвенной жизни, но и незнакомство с традицией отечественного подвижничества, что ниже будет показано на конкретных примерах. Чтобы браться за подобные вычисления, следует прежде всего понимать и учитывать, что скорость молитвы значительно колеблется в зависимости от индивидуальных особенностей человека: поскольку «как телесное, так и духовное устроение не у всех

¹⁰⁶ Откровенные рассказы странника... ТСЛ, 1997. С. 67—69.

¹⁰⁷ Там же. С. 21, 27. Заметим, что диапазон нормальной частоты пульса у взрослого здорового человека 60-80 уд./мин.

(183) одинаково», то «некоторым прилично скорое псалмопение, а другим медлительное, ибо первые борются с пленением мыслей, а вторые — с необучением»¹⁰⁸. Коль это справедливо для псалмопения, то тем более для Иисусовой молитвы. Скорость естественно изменяется на разных стадиях прохождения молитвы, зависит она и от методов, применяемых в разных традициях и школах. Кроме того, молитва может ускоряться либо ощутимо замедляться под воздействием физического состояния, сердечного чувства и так далее.

Теперь приведем расчеты грамотные и добросовестные, подкрепленные личным пастырским и иноческим, а главное, молитвенным опытом, который истинным поклонникам и позволяет в разум истины приити^т. Из книги ясно, что странник имел благословение читать 5-словную молитву и «произносил каждое слово синхронно с биением сердца». Отсюда не составляет труда произвести расчет: «среднее число биений сердца у мужчин 72 удара в минуту. Время одной Иисусовой молитвы равно 5-ти ударам сердца. 72 делим на 5, получается 14— 15 молитв за минуту. 14 умножим на 60 и получим 840 молитв за 1 час. Итак, 12000 делим на 840, получается 14 часов 30 минут. Значит, странник мог выполнить свое правило за 14—15 часов. Это вполне соответствует рассказу самого странника, который писал, что начинал правило утром и продолжал до начинающихся сумерек. У него оставалось еще время на сон и еду: 9—10 часов»¹¹⁰.

¹⁰⁸ Иоанн Синайский, прп. Лествица. М., 1997. 28:62.

¹⁰⁹ Ин. 4, 23; 1 Тим. 2,4.

¹¹⁰ Рафаил (Карелин), архим. Еще раз о еретических заблуждениях... М., 2003. С. 46.

(184) Такой темп молитвословия означает, что сотню молитв, или одну четку, человек проходит за семь минут. Это мы для наглядности выразим формулой — 100 : 7 мин. Насколько сообразуется такое соотношение с реальным опытом подвижников священнобезмолвия? На Руси общая мера для устной 7-словной молитвы формально определялась древним Номоканоном: «Да глаголет пятьсот молитв на час, глаголя со вниманием: “Господи Иисусе Христе, Богородицею помилуй мя грешна- го”»¹¹¹. То есть сотня за 12 минут (100 : 12 мин). Значит, на практике для 5-словной молитвы словесной и умной нормальным как раз и будет время около 7—10 минут (100 : 7—10 мин). Какова же была в реальности общепринятая скорость Иисусовой молитвы в исихастской среде XIX столетия? В среднем такая и была. Как известно из письменных источников, русские подвижники проходили пятисотницу за 40—50 минут (100: 10 мин). И в наш век так же молились, например, схимонах Никодим Карульский на Афоне¹¹², схиархимандрит Иоанн (Маслов) в России¹¹³ и другие отцы.

Имеется много свидетельств по этому вопросу. Обратимся к одному из самых авторитетных и показательных, поскольку речь идет о святогорском монашестве. Инок Парфений (Агеев) внимательно изучал афонский опыт непосредственно «на Святой Горе Афонской, в которой, — как он пишет, — я проживал не малое время, с 1839 и по 1846 год, и которую исходил своими ногами». «Теперь хощу описать общежительную жизнь афонскую», в

¹¹¹ Филарет Глинский, прп. До и после пострига. 1897. 4. 3. С. 6.

¹¹² Непрестанно молитесь! О молитве Иисусовой. М., 1992. С. 77.

¹¹³ Глинская мозаика. М., 1997. С. 181.

(185) том числе и в «Русском монастыре»; что касается молитвенных занятий, то «келейное правило положено такое: в самую полунощь, то есть в 12 часов нощи, возбуждают всех на келейное правило... Всего выходит пятнадцать четок... Через час по полунощи ударяют в било, и собираются все на соборную молитву в церковь и читают по- лунощницу»¹¹⁴. Таким образом, афонское правило, составлявшее 15 четок за час (100 : 4 мин), значительно превышает по скорости правило странника (100 : 7 мин), и святогорцу на прохождение 12000 молитв потребовалось бы всего 8 часов. Так что в нашей традиции, отраженной в «Рассказах странника», был принят на самом деле сравнительно неспешный метод.

Приведем, наконец, и конкретные примеры, подтверждающие тот факт, что 12-тысячное правило странника это отнюдь не исключение¹¹⁵, но известная на Руси практика. В числе подвизавшихся подобным образом широко известный старец Гавриил Седмиезерский (Зырянов; 1844—1915), канонизированный святой, которого не заподозришь в прелести. «С наступлением осени, — читаем в житии прп. Гавриила, — старец стал усиленно заниматься молитвой Иисусовой. И прежде он всегда, можно сказать, дышал ею, других обучал и даже написал и напечатал целое поучение о ней. Но здесь он стал заниматься ею с особенным трудом и усилием, поставив себе

¹¹⁴ Парфений (Агеев), инок. Сказание... М., 2008. Т. 2. Ч. 4. С. 256, 300, 301.

¹¹⁵ Тем более не выдумка, как то пытаются представить те, для кого чужой подвиг оказывается укором, те, о ком прп. Макарий Великий говорит: «Это новые фарисеи, неискусные умом», лишенные «возрастания внутреннего человека», они, «украшая внешнего человека, сами себя оправдывают». Но горе вам, говорит им Спаситель, — тем, которые сами не входят и другим препятствуют (ср.: Лк. 11, 52).

(186) задачей — по четкам проходить ежедневно по 12 тысяч молитв. Помимо сего он неопустительно вычитывал положенные по Уставу Св. Церкви службы: полунощницу с кафизмой, утреню, часы: первый, третий, шестой и девятый, вечерню с повечерием и келейное общее правило: три канона с акафистами. При этом он никому никогда не отказывал в беседе или даже в простом разговоре, принимал приходящих к нему богомольцев, писал письма, читал Псалтирь, Св. Писание и творения святых отцов... Правда, от напряжения в Иисусовой молитве у него начинались сильные головные боли, но он не сдавался, прилежно справлял свои 12 тысяч молитв»¹¹⁶.

Еще один яркий пример аналогичного подвига имеем в лице старца Онуфрия¹¹⁷. С молодости влекомый духовной жаждой, он, наподобие героя «Рассказов странника», стремился к обретению непрестанной молитвы и вымаливал этот дар у Господа и Божией Матери. Наконец ему довелось обратиться за руководством к известному в то время затворнику Александро-Невской Лавры, кото-

¹¹⁶ Симеон (Холмогоров), архим. Един от древних. М., 1996. С. 112.

¹¹⁷ Онуфрий Валаамский (fl912), схимонах. Валаамский подвижник, стяжавший после упорных и длительных занятий Иисусовой молитвой, начатых еще в молодости, дар благодатной молитвы, которая не покидала его в течение 40 лет, вплоть до кончины. Старей подвизался в затворе в Большом скиту (скит Всех святых) на Валааме, никого не принимал, почти ни с кем не разговаривал. Келейник старца мон. Лонгин, заметив однажды ночью сияние над его кельей, стал свидетелем того, как о. Онуфрий «стоял на молитве высоко в воздухе, весь как в огне». Обладая даром прозорливости, старец задолго до 1917 г. предсказал революцию, убийство Царя, все подробности предстоящих смут, предрек грядущие нестроения в своей обители и имена будущих настоятелей. Так же заранее, будучи совсем здоров и бодр, он указал ничем внешне не предвещавшийся день своей кончины (f 17.08.1912).

(187) рый, взявшись за обучение, дал отцу Онуфрию следующее правило: «Твори 3000 молитв Иисусовых в день». От занятий у него скоро распух язык, но, придя за советом к затворнику, он услышал: «Твори теперь 6000 молитв в день». Оказывая послушание и усердие, Онуфрий стал испытывать жестокие нападения врага, им овладела страшная, мучительная злоба. От наставника он услышал лишь одно слово: «Ничего». И вместо ожидаемых послаблений получил новое задание: старец велел читать по 9000 молитв. Онуфрий исполнил и это, но по телу его пошли волдыри, словно от ожогов. Вновь обратившись к старцу, он получил наказ: «Терпи, не ослабевай, читай теперь 12 тысяч молитв». Это правило отец Онуфрий мужественно и неотступно держал до тех пор, пока однажды не снизошло на него благословение Божие — благодатная теплота затопила грудь и отныне самодвижная молитва уже никогда не прерывалась у него в сердце¹¹⁸.

P.S. Во избежание «приближения вражеского»

В качестве постскриптума добавим замечание в адрес одного солидного и весьма душеполезного издания. Имеется в виду двухтомник «Трезвомыслие», где представлены некоторые наиболее значимые в традиции русского исихазма тексты¹¹⁹. К сожалению, в редакционном комментарии к 1-му тому, касающемся расположения сердечного места, обнаруживается досадная неточ-

¹¹⁸ Мария (Стахович), мон. Безмолвие внутреннее. М., 2006. С. 92—95.

¹¹⁹ Трезвомыслие: сб. творений русских подвижников благочестия об основах духовной жизни и молитве Иисусовой. В 2 т. Екатеринбург: Ново-Тихвин- ский мон., 2009.

(188)ность¹²⁰. Здесь, со ссылкой на мое издание, дается пересказ предлагаемого мною способа определения сердечного места. Действительно, такой метод был мною найден, я привожу его в своих книгах¹²¹, однако на страницах «Трезвомыслия» он интерпретируется неверно, что может невольно ввести читателей в заблуждение.

Напомним, что мое предложение состоит в том, чтобы сомкнуть все пальцы правой ладони, затем приложить ее «горизонтально к груди, так, чтобы большой палец оказался непосредственно под межключичной впадиной. Тогда снизу под концом мизинца оказывается точка, примерно соответствующая искомому месту». Между тем в «Трезвомыслии» читаем следующее: «Четыре пальца кисти должны быть соединены, а большой палец, под углом 90 градусов к пальцам ладони, концом своим упираться в яремную (межключичную) впадину грудины. Кончик мизинца укажет положение сердечного места».

Отклонение от моего метода заключается в предложении оттопырить большой палец «под углом 90 градусов». Но к чему мы придем, когда последуем такому совету? Если ладонь со всеми сомкнутыми пальцами помогает найти область сердечного места (в верхней части духовного сердца), то ладонь с оттопыренным большим пальцем укажет как раз на то место (в нижней части духовного сердца), куда всеми отцами категорически запрещено направлять внимание во время молитвы, так как от этого возбуждается нижележащая «похотная часть».

¹²⁰ См.: Трезвомыслие. Т. 1. С. 80.

¹²¹ См.: наст. изд. С. 169; а также мои книги «О молитве Иисусовой и Божественной благодати» (Красногорск, 2000). С. 174; «Молитва Иисусова. Опыт двух тысячелетий» Т. 3 (М., 2008). С. 786; «Меч воина» (М., 2009). С. 73.

(189) Если следовать предложенному в комментариях «Трезвомыслия», то случается то, о чем говорит в этой же самой книге прп. Василий Поляномерульский: «Увы их прелести!.. Недугуя окончательным неразумием и грубостью, не знают даже и самого того сердечного места... Они частью ума касаются сердца и частью — чресл, сами собой призывая прелесть, как факиры — змею, ибо невозможно таким способом... избежать приближения вражеского»¹²². О том же говорят и другие отцы. Прп. Амвросий Оптинский, например, пишет: когда «во время молитвы держишь внимание ума очень низко... бывают плотские движения и скверные хульные помыслы»¹²³.

В отеческой литературе, при указании сердечного места, встречаем очень важное уточнение: внимание надо установить не просто в сердце, но стать именно «над сердцем», «в вершине сердца» или «у сердца», в «преддверии сердечном», — такие или подобные выражения указывают на область, примерно совпадающую с расположением верхней части сердечной мышцы.

Вернемся к наставлениям прп. Василия Поляноме- рульского, проясняющим суть вопроса: «Следует с самого начала обучать ум в час молитвы, чтобы он находился в верху сердца и зрел в глубину его», но не оказался бы «на конце снизу». Надлежит знать, что, «когда ум стоит сверху сердца и оттуда совершает молитву, тогда, как царь, сидящий на высоте, взирает совершенно свободно на все пресмыкающиеся внизу злые помыслы и разбивает их о камень имени Христова... Притом же, будучи

¹²² Трезвомыслие. Т. 1. С. 332.

¹²³ Амвросий Оптинский, прп. Собр. писем. М., 1995. Ч. 3. С. 88.

(190) столь удален от чресл, может во всяком случае избежать похотного жжения, существующего в естестве нашем». Если же кто, пренебрегая советом, станет сосредотачиваться в нижней части сердца, то тогда — «или от случающегося оскудения теплоты сердечной, или же по изнеможению ума, или по причине воздвигнутой врагом брани — ум сам по себе ниспадает к чреслам», из-за близости этих частей тела, и, хотя и невольно, «смешивается с по- хотною теплотою». Так «некоторые, по наивной нерассудительности или, лучше сказать, не зная, что такое верх или середина сердца... начинают творить молитву снизу, на конце сердца, при чреслах». Тогда «ум, возлегши весь на чреслах и оттуда смотря в глубину сердца и совершая молитву, прелюбодействует в сердце своем, распаляя члены свои сладострастием блудным, и добровольно впускает врага внутрь себя, что и есть явная прелесть»¹²⁴.

Николай Новиков

¹²⁴ Василий Поляномерульский, прп. // Сб. о молитве Иисусовой. М., 1994. С. 346, 360.

(191) Фотография

об авторе келейных записок

(192)Предлагаем вниманию читателей краткие сведения, дающие общее представление об авторе келейных записок, положенных в основу трактата «О молитве Иисусовой». Следует отметить, что материал, которым мы располагаем, получен авторитетными специалистами, работавшими с архивными документами, что позволило установить основные моменты жизненного пути автора записок¹. Уточнять это приходится в связи с тем, что в последнее время распространяются различные варианты мифических биографий архиепископа Антония. На причины этого явления мы еще укажем, а пока предостережем читателя от излишней доверчивости к публикациям, речь о которых шла выше, в «Предуведомлении».

Подвижник, чье настоящее имя Тихон Иванович Голынский (1889—1976) и чьи келейные записи легли в основу трактата «О молитве Иисусовой», более известен читающей публике под именами архиепископ Антоний (Голынский-Михайловский) или Антоний (Михайловский)¹.

^{^[1]} Исследование проводилось по материалам нескольких архивов под руководством игум. Дамаскина (Орловского), секретаря Синодальной комиссии РПЦ по канонизации святых, председателя Фонда «Память мучеников и исповедников РПЦ», автора многотомных собраний житий и составителя серии «Духовное наследие мучеников и исповедников РПЦ» (в общей сложности более 30 томов).

² В связи с отсутствием документального подтверждения ряда фактов биографии Антония Голынского, Издательским Советом

(193) Отец Антоний прошел сложный жизненный путь, совпавший с тяжелейшим периодом отечественной истории. Его поколению пришлось пережить полувековую череду непрестанных трагических событий: Мировую войну, революцию, антицерковные гонения и политические репрессии, Отечественную войну, хрущевские гонения. Обстоятельства времени, особенности судьбы и условия личной жизни побуждали о. Антония не открывать окружающим реальных фактов своей биографии, обходясь отвлеченными высказываниями. Это давало повод к толкам и домыслам среди его паствы, по причине чего впоследствии с его судьбой стали связываться разнообразные, далекие от действительности легенды, порой противоречивые и даже откровенно неправдоподобные.

Тихон Голынский родился 9 марта 1889 года в семье крестьян-середняков: псаломщика сельской церкви Ивана Голынского (|1930) и Анны Ильиничны (урожденной Михайловской; f 1918), проживавших в селе Семеновка Вороновской волости (Рогнединского района) Орловской губернии. В отроческом возрасте Тихон на некоторое время был отдан на воспитание в монастырь. Такая практика была распространена в конце XIX столетия, когда «экономически недостаточно обеспеченные родители могли передавать своих детей с двенадцатилетнего возраста на воспитание в монастыри». По достижении зрелости воспитанники определялись на работу в миру,

РПЦ определено (25.08.2011) впредь упоминать о нем при публикации как о состоящем в сане священника. См .: http://izdatsovet.ru/catalog/ references/detail.php?REFERENCE=32876 ( п . 51).

(194) заводили семьи³. Тихон окончил земскую начальную школу, а переехав в г. Юзофка (Донбасс), курсы по специальности преподавателя городских начальных училищ. Получив аттестат зрелости, работал служащим заводской больницы, затем учителем. В 1910 году он впервые примкнул к партии эсеров (социал-революционеров).

В 1915 году Голынский призван в армию. По окончании 4-х месячных курсов прапорщиков в Тифлисском военном училище проходил службу в 5-й действующей армии. Получил звание штабс-капитана, воевал на передовой. В армии занимался политической деятельностью, придерживаясь взглядов левых эсеров. В 1916 году после ранения и под впечатлением пережитого на фронте Голынский обращается к вере, появляется намерение посвятить себя служению Церкви. Во время госпитализации он несколько месяцев учится на пастырско- богословских курсах и сдает экзамены на право рукоположения в священный сан. Однако его планам помешала февральская революция 1917 года. Жизненные обстоятельства отвлекают его от идеи церковного служения, и он возвращается в свою воинскую часть.

После революции Голынский ведет активную политическую деятельность: в 1918 году избирается делегатом от партии эсеров на 1-й Всероссийский съезд советов в

³ Труханов Михаил, прот. Воспоминания. Минск, 2008. Кн. 1. С. 21. Так, например, Акилина Ивановна Бондарчук (р. 1878) «пробыла восемь лет на послушании во Введенском женском мон-ре в Киеве. Она находилась в мон-ре с 14 до 22 лет, прошла все виды послушаний: стегание одеял, выпечку просфор, пошив верхнего и нижнего белья, облачений, в том числе священнических, клиросные послушания»; после этого Акилина «получила благословение на брак» с В.Т. Тру хановым. Там же.

(195) Москве, затем участвует во 2-ом съезде в Ленинграде, становится членом президиума ВЦИК от фракции левых эсеров и, оставаясь им до 5-го созыва, заведует до 1919 года крестьянской секцией. Кроме этого, он является председателем армейского комитета 5-й и 12-й армий от партии эсеров и редактором эсеровской газеты «Знамя трудового крестьянства». В эти годы он издал две брошюры: «Спутник молодого социалиста» и «Как организовать крестьян в армии и деревне», выступал со статьями в газетах «Голос трудового крестьянства» и «Вестник армейского комитета», отстаивая революционную идеологию эсеров. В конце 1918 года Голынский назначается заведующим Вороновским волостным отделом народного образования (Брянская губерния) и остается на этой должности до осени 1922 года. К тому времени назревает пересмотр идейных ценностей: разочаровавшись в идеологии эсеров, он вступает в 1919 году в брянскую баптистскую общину и становится активным проповедником сектантов. Но не надолго.

Радикальные перемены в судьбе Тихона Ивановича происходят в начале 1920-х годов, когда он сближается с епископами Амвросием (Смирновым)⁴ и Серафимом (Остроумовым)⁵; последний и рукополагает его в сан диакона (3.06.1921). Через год о. Тихона рукополагают в

⁴ Амвросий (Смирнов; fl937), архиепископ. Еп. Елецкий, викарий Орловской епархии (1917); еп. Брянский (1921); Рязанский (1923); Сергиевский (1925); Дмитровский, викарный еп. Московской епархии (1928); архиеп. Муромский (1934). Скончался в заключении.

⁵ Серафим Смоленский (Остроумов; 1880-1937), священномученик; архиепископ. Михаил Митрофанович родился в Москве (6.11.1880) в семье псаломщика, обучался в Заиконоспасском ДУ, в

(196) иерейский сан, и в течение последующих четырнадцати лет, вплоть до ареста 1936 года, он служит приходским сельским священником: сначала в поселке Старь Брянской области (с 1.09.1922), затем в селе Фошня Жуковского района Смоленской области (с 1930).

О. Тихон был женат, с супругой Антониной они имели троих детей: дочь Ольга родилась в 1925 году, Мария (в замужестве Кравцова) — около 1927 года, а сын Алексей — в конце 1920-х годов. Дочери дожили до нашего времени, местом их проживания стали Москва и Серпухов. Супруга Голынского скончалась в 1930 году, и детей забрала к себе ее сестра. В 1933 году о. Тихон, предположительно, был пострижен епископом Даниилом (Троицким)⁶ в монашество с именем Антоний.

МДС и в МДА (1900—1904), кандидат богословия, профессорский стипендиат. Пострижен в мон-во, рукоположен во иеромонаха (1904), преподаватель МДА. Наместник Яблочинского мон-ря на Холмщине (1906), ректор Холмской ДС (1914). Хиротонисан во епископа Вельского, викария Холмской епархии (1916), назначен управляющим Орловской епархией. Дважды подвергался арестам (1918), вновь арестован (1922) за сопротивление изъятию церковных ценностей, осужден на 7 лет строгой изоляции в Орловской тюрьме. Освобожден по амнистии (1924), снова арестован (1926) и выслан за пределы Орловской епархии. Возведен в сан архиепископа Смоленского и Дорогобужского (1927). Арестован в Смоленске (1936) за «антисоветскую деятельность», осужден и сослан (1937) в Карлаг (Казахстан). В заключении вторично осужден и приговорен к смертной казни, расстрелян под Смоленском в Катынском лесу (f8.12.1937). Канонизирован (2001) в Соборе новомучеников и исповедников Российских. Память 25.11/8.12.

^{^[1]} Даниил (Троицкий; 1887-1934/1935), архиепископ. Роднойбрат сщмч. Илариона (Троицкого). Окончил СПбДА, еп. Елецкий (1921); затем еп. Волховский, Рославльский, Орловский и Брянский (1931) Арестовывался (1921, 1922, 1926), подвергался тюремным заключениям и ссылкам. Последний раз арестован в Брянске (1934), скончался в тюрьме от тифа (1934/1935).

(197) 1936 году о. Антоний был арестован органами НКВД и осужден по 58-й статье на пять лет заключения в ИТЛ, срок отбывал в Ухтпечлаге. Зимой 1938—1939 годов в Котласском пересыльном лагере в поселке Княжеский Погост (распределительный пункт Ухтпечлага) в условиях конспирации состоялось нелегальное рукоположение о. Антония во епископа. Вся дальнейшая судьба подвижника оказалась осложненной тем обстоятельством, что по освобождении из заключения он избрал для себя образ жизни, выходящий за пределы церковной дисциплины: до конца жизни он предпочел сохранять нелегальный статус, не входя в каноническое общение с предстоятелем поместной Церкви. Этот факт лишил его возможности стать канонически законным архиереем РПЦ, в связи с чем надо уточнить: именоваться епископом Антоний Голынский мог лишь в нелегальных кругах и только условно⁷.

г ⁷ Прецеденты подобных хиротоний имелись. Их совершал, например, святитель-исповедник Афанасий Ковровский, однако в его [случае они получали свое законное завершение. Такая хиротония в местах заключения имеет лишь предварительный статус. Она становится канонически правомочной и обретает законную силу только после ее утверждения предстоятелем поместной Церкви (патриархом или его местоблюстителем), принимающим новопосвященного епископа, по выходе его на свободу, в каноническое общение. Вне этого акта хиротония не может быть признана состоявшейся: не принятый в каноническое общение первоиерархом остается лишь «кандидатом в епископы», так как, во-первых — не включен в иерархически^ организм Церкви, во-вторых — не имеет возможности получить назначение на кафедру. А «хиротония действительна, когда связана с назначением на определенное место», т.е. кафедру. «В Православной Церкви не допускается рукоположение, дающее сан без определенного места служения». Такие хиротонии с канонической точки зрения называются «отрешенными» и являются недействительными. Это обосновано 6-м правилом Халкидонского Собора: «О руко-

(198) Выйдя из заключения в 1942 году, о. Антоний не едет в ссылку по месту назначения — в Сталиногорск, но скрывается в Минусинске и Абакане, где начинает подпольный образ жизни под чужим именем — Ивана Ильича Михайловского. Имя не вымышленное. Михайловский Иван Ильич, 1879 года рождения, это дядя Голынского, родной брат его матери, умерший в 1943 году в Абакане, куда он был эвакуирован в начале войны. Паспорт покойного дяди (выданный в Одессе в 1906 г.) о. Антонию удалось переоформить на себя. В течение последующих восьми лет, вплоть до ареста в 1950 году, о. Антоний конспиративно совершал богослужения по частным домам и вел весьма активную, но не санкционированную деятельность по окормлению неофициальных православных общин⁸.

Архивные данные позволяют утверждать, что Голынский, оставаясь в подполье, тем не менее, не принадлежал ни к одной из катакомбных группировок⁹.

10 февраля 1950 года о. Антоний был арестован в г. Балашове Саратовской области и осужден по групповому делу за «участие в антисоветской организации

полагаемых же без точнаго назначения Святый Собор определил: поставление их почитати недействительным, и нигде не допускати ИХ ДО служения, К посрамлению поставившаго ИХ». См.: Цыпин Владислав, прот. Каноническое право. С. 280; Книга правил. С. 55.

⁸ Сначала это были общины Красноярского края, затем — общины Майкопа и Борисоглебска (с 1947), Ставропольского и Краснодарского краев, Тамбовской и Саратовской областей (с 1948). Позднее он принял под свое окормление группы в Харькове, возглавлял группы в городах Балашове, Темрюке, Буденновске (с 1949).

⁹ Между тем некоторые нынешние «катакомбники», подвизающиеся на интернетовском поприще, пытаются задним числом включить его в свои ряды, другие, напротив, продолжают обвинять Антония Голынского в «непримиримом сергианстве».

(199)ипц» сроком на 25 лет. На следствии выяснилось его подлинное имя, и с тех пор в судебно-следственных документах он фигурирует под двойной фамилией: Голынский-Михайловский. Свой второй срок подвижник отбывал в Потьминских лагерях Мордовии. После шести лет заключения он был досрочно освобожден по общей амнистии¹⁰.

По выходе на свободу в 1956 году, о. Антоний решает уничтожить свои документы, по существу обрекая себя на бродяжнический образ жизни. Не имея паспорта и определенного места жительства, он пребывает в постоянных разъездах и окормляет рассеянные по стране, тогда еще многочисленные, группы нелегалов и оппозиционеров различной ориентации — людей, которые по разным причинам не могли обрести доверия к официальной Церкви. Вначале он обосновался в доме духовных чад под Сочи, а с 1958 года находит приют у своей келейницы монахини Антонии (Сухих)¹¹ — сначала в г. Снежное Донецкой области, затем в поселке Ирпень Киевской области и, наконец, в поселке Буча под Киевом.

Личный образ жизни о. Антония отличался высокой аскетической настроенностью, строгой требовательностью к себе, молитвенной напряженностью, преданностью богослужебному распорядку, насколько это позволяли конспиративные условия. Его подвижнический дух и молитвенная проницательность привлекали к нему людей. Знавшие этого пастыря отмечают сочетание в его

¹⁰ Общая амнистия состоялась по решению Комиссии Президиума Верховного Совета СССР от 2.06.1956.

¹¹ См. о ней на с. 201.

(200)характере таких качеств, как кротость и неутомимая ревность о духовном подвиге. О. Антоний не получил основательного образования, оно ограничилось обучением по нескольку месяцев сначала на курсах преподавателей начальных училищ, затем на курсах прапорщиков и, наконец, на пастырских курсах в условиях предреволюционной смуты. По своим убеждениям он принадлежал к тем, кто не был согласен с политикой митрополита Сергия (Страгородского). После выхода Декларации 1927 года и до кончины патриарха Сергия он оставался в числе «непоминающих».

В последнее десятилетие о. Антоний вел замкнутую жизнь в поселка Буча. Здесь, в доме своей келейницы, 13 апреля 1976 года в возрасте 87-и лет тяжело больной подвижник отошел ко Господу.

Николай Новиков

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ О ПАСТЫРЕ

(201)«После революции, — вспоминает схимонахиня Антония¹, — многие верующие отошли от официальной Церкви, не могли разобраться в происходящих событиях, боялись быть обманутыми. Время было очень сложным — обновленчество, расколы, гонения. Многие становились тайными монахами, было принято совершать келейные постриги. Целое поколение верующих прожило в подпо-

^{^[1]} Антония (Сухих; р. 1929), схимонахиня. Лидия Сергеевна Сухих родилась в Кировской области, приняла монашеский постриг (1950-е), пострижена в схиму (1973). В течение 18 лет (1958—1976) была келейницей подвижника, известного как нелегальный архиепископ Антоний (Голынский). После его кончины вела полуза- творнический образ жизни в поселке Буча Киевской обл. По настоянию архим. Иннокентия (Просвирнина) переехала в Московскую обл. и по благословению митр. Питирима (Нечаева) поселилась в Иосифо-Волоцком мон-ре (1991). Со временем вокруг схимон. Антонии образовалась женская монашеская община (около 30 сестер), в которой митр. Питирим совершил более 10 постригов: в иночество, мон-во, схиму. После кончины владыки основная часть общины во главе со схимон. Антонией переехала в Курск (2004), где митр. Ювеналий (Тарасов) предоставил сестрам Св.-Троицкий мон-рь, требовавший восстановления. Спустя 2 года схимон. Антония с небольшой группой сестер переселилась в пос. Золотухино Курской епархии в новопостроенный мон-рь во имя Алексия, человека Бо- жия (2006), где предстояло налаживать внутреннюю и внешнюю жизнь обители. Настоятельницей Св.-Троицкого мон-ря была назначена мон. Сусанна (Барыкина), благочинной - мон. Ангелина (Абрамова), настоятельницей Алексеевскою мон-ря — мон. Елизавета (Семенова). Все три сестры постриженицы митр. Питирима и воспитанницы схимон. Антонии, одни из самых первых членов ее общины. См. сайт Св.-Троицкого мон-ря: http://kursk-sestry.ru

(202) лье, без церквей и монастырей. Эти люди, не доверяя церковной власти, опасались посещать храмы, годами оставались без исповеди и причастия. Им было неимоверно трудно, особенно тем, кто прошел лагеря и тюрьмы. В хрущевские времена храмы опять стали закрывать, священников не хватало, исповедаться, причаститься иногда было негде. Пастырского слова слышно не было. Верующие, которые собирались для богослужений по домам, преследовались властями. Владыка Антоний² окормлял таких отбившихся людей, чтобы они совсем не отпали от Церкви.

Мыс владыкой по два-три месяца бывали в разъездах, ездили в разные концы страны, в любое время года, в любую погоду. Приходилось возить с собой огромные сумки с облачением, богослужебными книгами, утварью и с продуктами. Только приедем на место, усталые, голодные, а владыка — сразу на молитву: вечерня, утреня, часы. Лишь под утро чайку попьем. Ночами молимся, а днем шью облачения для монашеских постригов. Бывало, вернемся из какой-нибудь дальней поездки измученные, мокрые, усталые, замерзшие, ничего не приготовлено, не натоплено, а он не даст даже сесть передохнуть: “Люблю, чтоб все бегом, быстро. Монашество — это ангелы. Они

² Напоминаем, что подвижник-пастырь Антоний Голынский (1889—1976) был известен среди своей паствы как нелегальный епископ Антоний (Гэлынский-Михайловский) или владыка Антоний, так он и именуется в воспоминаниях его духовных чад. Напоминаем также, что, в связи с отсутствием документального подтверждения ряда фактов биографии Антония Голынского, Издательским Советом РПЦ определено (25.08.2011) впредь упоминать о нем при публикации как о состоящем в сане священника. См.: http://izdatsovet.ru/catalog/ references/detail.php?REFERENCE=32876 (п. 51).

(203) должны летать”. Так и с молитвой. Только в дом заходим, он сразу: “Благословен Бог наш...” Ропщешь про себя: “Ой, хоть бы посидеть, хоть бы чаю выпить, все пересохло...” А он: “Надо сначала бесов молитвой отогнать”. Так нас и воспитывал. Бывали у нас многие, старались быть осторожными, приходили и уходили ночью. Они исповедуются, а я на кухне. Для службы я все сама готовила, просфоры сама пекла, сама все закупала, носила, готовила. Гости уедут — мне белье стирать. Заболеешь, все равно спуску нет. У меня температура сорок, лежу, головы поднять не могу, а владыка: “Вставай на молитву”. Очень строгий был. Смыслом жизни человеческой, учил владыка, является непрерывная работа над собой. Кто бы тебя ни обижал, кто бы что ни говорил тебе, ты считай: “Господь попустил, значит, так оно и надо”. Тебя оскорбили, унизили, а ты принимай это с радостью, с терпением, как от руки Божией. Если так себя воспитать, то на душе легко будет. И уныние не подступит.

Владыка считал, что если монах не будет вычитывать каждый день монашеское правило, то есть весь суточный богослужебный круг плюс келейное правило, то не устоит — не выдержит монашеской жизни. Наступает такое время, говорил он, что без этого никому не устоять в вере, какого бы он сана духовного ни был. Все его постри- женники в миру это правило выполняли, и я конечно. Не менее пяти часов в день на это уходило. Сейчас-то проще — службы в церкви каждый день вдут. Но, в любом случае, надо обязательно читать утренние молитвы, по- лунощницу, часы и так далее — для монаха это как воздух. Нет времени на утреню — так хоть шестопсалмие, хоть дневной канончик. Нет времени на кафизму — так хоть

(204) А с работы приду, начну борщ варить, он мне: “Если бы ты хотел молиться по-настоящему, ты бы борщ не варил. Приготовил бы что-нибудь попроще, а ты почти час на него тратишь”. Себе он не позволял есть вдоволь, всегда недоедал. Хотя он болел, конечно, но все переносил на ногах. У него была двусторонняя паховая грыжа, открытые раны на обеих ногах, легкие были больные, слышал уже плохо. Держался он только молитвой. До смерти человек боролся. Не терпел владыка осуждения, не мог слушать, когда о ком-нибудь плохо говорили: “Я не нуждаюсь в таких свидетельствах... за ближних нужно молиться”. Говорил это всегда очень тихо, спокойно, никогда мы не видели его раздраженным или взволнованным. При всей своей строгости, никогда он не был суровым. И в скорбях, и в радостях всегда оставался одинаково серьезен и кроток. Мир и спокойствие исходили от него. Владыка часто повторял, что ничего в жизни не совершается без Промысла Божия, поэтому ни в коем случае нельзя обвинять людей, через которых приходят искушения. Он учил любить молитву и страдания, открытой грудью идти на крест, который Бог посылает каждому по силам. О годах заключения не рассказывал, иногда только обмолвится, например, как он огорчался, что некоторые священники в лагерях не молились. Один протоиерей жаловался: “Как молиться, книг нет, условий нет?” А владыка на это отвечал: “Где стоишь — там и молись”».

В семье иеромонаха Сергия (Акинтикова) жизнь протекала как в скиту: отец был в постриге — инок, мама — монахиня Михаила, сестра — монахиня Иоанна. Родители приняли постриг по благословению владыки Антония. «В церковь, — говорит отец Сергий, — ходили

(205) по праздникам, а в будни молились дома. Я вычитывал всю службу вместе со своими домашними или с теми, кто у нас собирался. Когда приезжал владыка, то с порога спрашивал: “Правило вычитали?” — “Да нет еще...” Он быстренько облачается. Двенадцать ночи, три часа ночи — не важно — за молитву. Ничего из службы не опускал, полностью повечерие вычитывалось, утреня и все каноны. Окормлял он огромное количество людей, откуда только к нему не приезжали: из Воркуты и с Дальнего Востока, из Новосибирска и из Москвы. Владыка никогда никого не обличал, не унижал; энергичный и строгий, он в то же время был настолько кроток, что трудно бывало понять: то ли он серьезно говорит, то ли нет».

Впервые протоиерей Иоанн Чиженок увидел владыку Антония в 1963 году, когда ему было одиннадцать лет. «Он приехал к нам в Белоруссию, — вспоминает отец Иоанн, — и прожил целую неделю; родители мои были его духовными чадами. На литургию в квартире собиралось по сорок—пятьдесят человек. Всю ночь владыка исповедовал, после проскомидии в пять утра начинал службу. Став священником, я в полной мере смог оценить то, как он совершал проскомидию. Он начинал ее часа за три до литургии, каждую записку прочитывал внимательно и вынимал частицу за каждое имя. Во время исповеди читали длинное, трехчасовое монашеское правило, по монастырскому уставу. Не так, как сейчас в храмах, когда совершается примерно треть от устава. Помимо молитв мы читали все каноны и акафисты к причащению. Службы у него были очень долгие. И так каждую ночь. Запомнилось мне, что владыка был всегда бодрый, всегда с улыбкой, говорил ровным и спокойным голосом. По не

(206) скольку раз в год мы с родителями ездили к владыке. В 1969 году я ездил к владыке с отцом Кириллом (Павловым), а в 1971 году владыка Антоний благословил меня поступать в Московскую Духовную семинарию и направил к отцу Кириллу за характеристикой».

Вспоминает монахиня Серафима (Зражевская): «До встречи с владыкой Антонием я окормлялась у иеромонаха Никона³, с которым в конце 40-х меня познакомила мать Сергия⁴. Я работала тогда на кафедре гистологии во 2-ом Московском медицинском институте. Духовную атмосферу в окружении отца Никона я восприняла с большой радостью, это соответствовало моей натуре. Первое послушание у меня было такое: закончить диссертацию. От отца Никона я получила очень многое. Он шел путем

^{^[1]} Никон Гжатский (Воробьев; 1894—1963), игумен. Николай Николаевич Воробьев родился в Тверской губ. в крестьянской семье. Одаренный юноша достиг значительных познаний в области истории философии и классической литературы, но, разуверившись в философии, не удовлетворившей его духовных запросов, он поступил в Петроградский психоневрологический ин-т. Разочаровавшись и в психологии, не способной ответить на вопрос о сущности человека, он в конце концов полностью обратился к религии. Николай поступил в МДА(1917), принял монашеский постриг (1931). Вскоре о. Никон был арестован (1933) и осужден на 5 лет в сибирские лагеря. После освобождения (1937) был настоятелем церкви в Козельске (1944-1948), затем направлен в Гжатск (1948), возведен в сан игумена (1956). Знаток святоотеческого учения, он отличался молитвен- ностью и строгостью аскетической жизни, никогда не имел ни денег, ни собственного имущества. Ценным духовным наследием старца являются его письма к духовным чадам, многократно переизданные после его кончины (t7.09.1963).

^{^[1]} Сергия (Клименко; 1901-1994), монахиня. Татьяна Ивановна Клименко, врач и филолог по образованию, проходила нелегкий путь монашеского подвига в миру и только в последние годы жизни была принята в число сестер Пюхтицкого мон-ря (1987). Мон. Сергия автор книги «Минувшее развертывает свиток...» (1998; 2008).

(207) скольку раз в год мы с родителями ездили к владыке. В 1969 году я ездил к владыке с отцом Кириллом (Павловым), а в 1971 году владыка Антоний благословил меня поступать в Московскую Духовную семинарию и направил к отцу Кириллу за характеристикой».

(208) Иисусовой молитвы и имел на этом пути благодатные дары. Очень серьезно изучал труды Игнатия Брянчанинова. Был горячим подвижником. Служба церковная стала для меня по-настоящему ощутимой благодаря отцу Никону. Все так считали, священники в том числе, что службы его необычны. У него был явный дар молитвы. Даже вечерние и утренние молитвы он как-то особенно читал. Иногда говорил: прочитали правило, а иногда: помолились - когда дух настоящей молитвы ощущался. Духовной дочерью владыки Антония я стала в 1961 году, когда мне исполнилось сорок восемь лет. В 1966 году владыка постриг меня в иночество, а спустя два года в мантию. Меня очень привлекал молитвенный настрой владыки. Вспоминается такой характерный эпизод. Возвращаемся как-то из дальней поездки совершенно голодные: владыка, матушка Антония и я. Мы с ней думаем: сейчас прежде всего перекусим. Но не тут-то было, владыка сразу же начинает служить всенощную... И так всегда: сначала молитва — потом все остальное. Он был во всем очень аккуратен, пунктуален, сосредоточен, целеустремлен. В дом матушки Антонии приезжало немало людей. Жили по нескольку дней. Говели, причащались. Зимой 1976 года я первый раз увидела владыку грустным и замкнутым. Как медик, я могу сказать, что у него, очевидно, был рак мочевого пузыря. Возможно, метастазы образовались и в предстательной железе. Опухоль мочевого пузыря была очень крупной. Страдал он и варикозным расширением вен, но никогда не жаловался на ноги. А грусть его я объясняю так: он, видимо, чувствовал, что скоро умрет и переживал за свою паству, среди которой многие с большим подозрением относились к патриар-

(209) хии. Он же в те годы старался убедить таких людей в том, что литургическое поминание патриарха необходимо».

Монахиня Анна (Борщева) встретилась с владыкой Антонием в 1947 году, когда жила в городе Балашове Саратовской области, а уже через три года всю группу верующих, окормлявшихся у владыки, арестовали. «Мне тогда было двадцать лет, — вспоминает мать Анна, — они обвиняли нас в заговоре, раз собираются группой — значит, заговор. Но никаких разговоров о политике мы не вели, мы собирались Богу молиться. Осудили и маму и папу, дали по десять лет. Лишь в 1964 году я снова увиделась с владыкой, уже в Буче, у матушки Антонии, а в 1974 году владыка постриг меня в монашество. Мы обращались к владыке с самыми разными вопросами. Помню, он говорил мне, что не надо соглашаться на должность бухгалтера, так как работа должна быть попроще, чтобы особой ответственности не было, лишь бы концы с концами сводить, а главное, чтобы побольше времени оставалось для молитвы. В Бучу я приезжала когда на три дня, а когда в отпуск дней на десять. Владыка всегда радовался, когда люди каялись, хоть в одном грехе. Богослужения он совершал очень строго, ничего не убавляя. Теперь службы в храмах сокращают, а он говорил: “Мои монахи строже монастырских”. И действительно, держал нас строго — попьем чайку после правила и за книги. Пустых разговоров никогда не было».

(210) ческие каникулы; однажды мне довелось целых два летних месяца прожить у них. Помогала матушке Антонии по хозяйству, она часто бывала в разъездах по заданию владыки. Владыка тогда был уже очень старым человеком. Но, на мой взгляд, дух его не увядал; у него были очень живые глаза, голубые, ясные. Народу иногда съезжалось человек по тридцать, по сорок, особенно на праздники. Комната владыки была как бы алтарем, там он служил литургии. Службы начинались на рассвете, сопровождались пением и были долгими. После обеда владыка закрывался у себя в комнате, немного отдыхал, а так он все время молился, читал, отвечал на письма. Когда между делами по дому у нас выдавалась минутка, он всегда предлагал почитать вслух что-нибудь из святых отцов. Вечером снова собирались на службу.

Он никогда никого не ругал, такт в нем был необычайный. На исповеди всегда ждал, что я сама скажу. Об отношениях с мужем спрашивал довольно осторожно, я бы сказала, щадяше. Его волновало, есть ли у нас единство в семье. Меня он благословил не бросать работу, но не советовал соглашаться на повышение по службе, а предложения такие были, звали в министерство, даже в ЦК. При интеллектуальной нагрузке, объяснял он, трудно молиться, особенно женщине. Но на любой работе надо находить возможность молиться сколько есть сил. Когда он почувствовал приближение своей кончины, попросил меня приехать в Бучу. Четыре дня до его смерти я провела с ним. Могу свидетельствовать, что до последнего своего вздоха он не переставая молился».

Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 111; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 11 12 131415 16 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!