Опыт воссоздания утраченного текста 10 страница

Многие другие провели всю жизнь в изумительных подвигах поста, а когда питались, то еще надо пояснить, что это была за пища. Обычно это смоквы и финики, са­мые простые овощи без приправ, разве только с солью, очень редко с растительным маслом. Ели пустынники то, что называлось сочивом: вареные зерна пшеницы, ячме­ня и чечевицы. В монастырях питались и хлебом, в ски­тах — преимущественно сухарями, которыми запасались на несколько дней, месяцев, а то и лет. Прп. Марк Фра­кийский, 95 лет не видевший лица человеческого, при­знался посетившему его Серапиону, что голод иногда принуждал его наполнять чрево землей и пить морскую воду. В лесных пустынях Руси обыкновенно питались Дикими растениями, корнями трав, мхом или дубовой

(136) корой. На пищу смотрели как на лекарство. Многие кие­во-печерские затворники питались раз в сутки одной просфорой. Ночи святые постники выстаивали на мо­литве с земными поклонами, а весь день проходил у них в тяжелой работе. Спали час-два в сутки на голой земле, претерпевая летний зной и зимнюю стужу, иные вовсе не ложились, но только дремали, сидя или стоя.

Иногда задаются вопросом: какое же влияние оказы­вало такое беспощадное воздержание на здоровье людей, не вредило ли это организму? Ответом служат данные о продолжительности жизни святых. Так, Симеон Столп­ник только на столпе простоял 80 лет, а всего прожил 103 года, Кириак Отшельник жил 109 лет, Алипий Столп­ник — 118, Иоанн Молчальник — 104, Антоний и Феодо­сий Великие — по 105, Павел Фивейский — 113, Павел Комельский — 112, Макарий Александрийский — 100. Марк Фракийский только в пустыне провел 95 лет, да еще сколько прежде прожил в миру. Многие другие по­движники жили по 100 лет, а до 90 доживало большинст­во²¹. При этом столь высокий образ жизни, более «свой­ственный горним силам», чем человеку, не чужд был и женам, «они, как и мужи, вступают в брань с диаволом и властями тьмы; и в сей брани естественная слабость пола вовсе не служит им препятствием... Посему жены часто превосходили подвигами своих мужей»²². Суровость же аскезы, вопреки опасениям некоторых скептиков, обыч­но не только не наносила ущерба здоровью, но способст-

^2[1]         Никон (Рождественский), архиеп. Меч обоюдоострый. СПб., 1995. С. 77-79.

²²         Иоанн Златоуст, сет. // Казанский П. С. История православного монаше­ства на Востоке. М., 2000. Т. 1. С. 398.

(137) вовала долгожительству пустынников, которые к тому же не обращались ни к медикам, ни к медикаментам. Их укрепляло единственное лекарство — всевосполняющая благодать Святого Духа.

Но не всякому христианину бывает понятен смысл аскезы. Заблуждения, связанные с чрезмерной заботой о телесном здравии, вынужден был в свое время разъяс­нять прп. Паисий Молдавский. В письме к собратьям он истолковывает мотивы воздержания от мясной пищи: «После потопа Господь по слабости человеческой допус­тил ядение мяса, но порядок монашеской жизни соответ­ствует жизни в раю, где не было ядения мяса». В VI веке прп. Савва Освященный окончательно «утвердил неяде- ние мяса» для иночествующих. «И таков стал общий по­рядок во всех странах», на все времена. И уж совсем пре­вратно представление о том, что якобы «воздержание от мяса вредит здоровью»²³.

Отцу Иоанну Кронштадтскому тоже приходилось уве­щевать не в меру озабоченных нуждами плоти: «Удиви­тельная вещь: сколько мы ни хлопочем о своем здоровье, как ни бережем себя, каких самых здоровых и приятных кушаний ни едим, каких здоровых напитков ни пьем, сколько ни отгуливаемся на свежем воздухе, а все в кон­це концов выходит то, что подвергаемся болезням и тле­нию. Святые же, презиравшие плоть, умерщвлявшие ее беспрестанным воздержанием и постом, лежанием на го­лой земле, бдением, трудами, молитвою непрестанною, обессмертили и душу, и плоть свою; наши тела, много

23       Паисий (Величковский), прп. // Четвериков Сергий, прот. Правда христи­ анства. М., 1998. С. 203.

 

(138) питаемые и сластопитаемые, издают смрад по смерти, а иногда и при жизни, а их тела благоухают и цветут, как при жизни, так и по смерти. Удивительное дело: мы, со­зидая, разрушаем свое тело, а они, разрушая, созидали... Братья мои! Поймите задачу, цель своей жизни. Мы должны умерщвлять многострастное тело, или страсти плотские, чрез воздержание, труд, молитву»²⁴. А в днев­нике своем отец Иоанн записывает: «Чем более держишь себя в постели поутру или днем, тем более хладеет сердце к Богу и молитве, к духовной жизни; то же бывает, когда человек кушает и пьет с наслаждением более надлежаще­го. Плоть всегда нужно держать в узде, в повиновении ду­ху... Как легко бывает на душе, когда желудок пуст»²⁵.

Чудеса воздержания праведников не раз были явлены в последние два столетия. Необычайной умеренности в пище и сне всегда держались подвижники святогорцы. Так, наш соотечественник старец Тихон Калягрский, живя в пещере, питался раз в три дня, а нередко и раз в неделю, единственно сухарями. Уже будучи глубоким старцем, он запасал на Рождественский пост одну-единственную редьку, очистки от нее не выбрасывал, а сушил на веревке. Во дни больших праздников, когда разреша­ется за трапезой рыба, старец, нагрев воду в консервной банке, опускал в нее сушеную кожуру, потом снова су­шил для следующего праздника. Добавив щепотку риса, он, вкушая это блюдо, осуждал себя за великое окаянст­во: живя в пустыне, позволяет себе «рыбный суп»! Перед кончиной отец Тихон, завещая свою келью духовному

²⁴         Иоанн Кронштадтский, прав. Моя жизнь во Христе. 1991. Т. 2. С. 24.

²⁵         Иоанн Кронштадтский, прав. Неизданный дневник. М., 1992. С. 39, 51.

(139)чаду старцу Паисию Святогорцу, оставил ему и съестные запасы: «Вот видишь, здесь провизии на целых три года». Это были консервы: шесть маленьких баночек с сарди­нами и четыре с кальмарами, кем-то давным-давно при­несенных и оставшихся нетронутыми. «Для меня, — замечает отец Паисий, — этих консервов хватило бы все­го на неделю»²⁶.

А вот какими словами старец Даниил Катунакский встречает новоприбывшего послушника: «Чадо мое, здесь у нас еда бывает лишь один раз в день и без масла... Большую часть ночи мы молимся. Спим мало, днем должны трудиться, чтобы иметь хлеб... Здесь у нас нет ис­точника. Дождевую воду, которая собирается, необходи­мо использовать с величайшей бережливостью. Среди этих скал невозможно устроить сад, потому мы не едим ни фруктов, ни овощей... Вместо хлеба у нас сухари... У нас не бывает ни молока, ни сыра, ни яиц. Даже на Пас­ху». В каливах Керасии также круглый год не употребля­ли яиц, рыбы и растительного масла, а «вместо пасхаль­ных яиц отваривали картофель, красили в красный цвет и этими картофелинами христосовались». Еще одна осо­бенность подвига — не мыться, не умываться, не стричься и не расчесывать волос. Старец Каллиник Исихаст, тела которого не касалась вода, говорил: «Здесь мы моемся только слезами и потом». Старец знал и по Лествичнику, и по личному опыту, что «усохшая плоть не дает вмести­лища бесам». Так жили и многие другие отцы, в пещерах которых даже зимой не бывало печки. В келье старца Игнатия Катунакского хотя и была кровать, но он на нее

²⁶         Иоанн (Коган), иеромон. Отец Тихон... ТСЛ, 1997. С. 20, 37.

 

(140) не ложился, ночами простаивая на молитве и удержива­ясь веревками на крючках шкафа в борьбе со сном. Ста­рец Савва, все ночи проводя в молитве, «всегда стоял пря­мо и неподвижно, как столп непоколебимый, держа в ру­ке четки с тремястами узлов». Чтобы не сдаться сну и не рухнуть, он пропускал под мышки ремни, привязанные веревками к потолку. О пути подвига старец Кодрат из Каракалла сказал так: «Монах — это тот, кто хочет спать и не спит, кто хочет есть и не ест, кто хочет пить и не пьет. Монаха отличает постоянное смирение плоти»²⁷.

Надо сказать, что достаточно суровая уставная жизнь встречается и в наше время, например в афонских киновиях, находящихся под опекой духовных чад старца Иосифа Исихаста. День в них по-византийски начинает­ся вечерней, после ужина повечерие, затем отдых, зимой это примерно два часа. После отдыха келейное правило: Иисусова молитва в течение четырех часов. В два часа но­чи начинается богослужение — полунощница, утреня, ча­сы, литургия. Затем трапеза и двухчасовой отдых. Далее весь день, до вечерни, братия проводит на послушаниях. Таким образом, спят монахи не более четырех часов в сутки, питание двухразовое, по понедельникам, средам и пятницам держат строгий пост, то есть практически не едят. На молитве в общей сложности проводят около де­сяти часов²⁸.

Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его²⁹, но это усилие не ограничивается

²⁷        См.: Херувим (Карамбелас), архим. Современные старцы Горы Афон. М., 1998.

²⁸        Афонские разговоры // Беседа. 1988. № 7. С. 225.

²⁹        Мф. 11, 12; ср.: Лк. 16, 16.

 

(141) лишением сна и пищи — по новозаветной заповеди, по­движники воздерживаются от всего³⁰. Подлинное воздер­жание «простирается на все внутренние и внешние дейст­вия и движения наши». А потому, по совету отцов, «делай все вопреки хотению плоти: хочется лечь покойнее — принудь себя на противное; хочется облокотиться сидя — воздержись; и так во всем... Для приятия Святого Духа необходимо изнурить плоть; даждь плоть и приими Дух». Но при этом «не изыскивай особенных путей; не налагай на себя особенных подвигов; а как придется, как пошлет Господь силу, так только непрестанно и нещадно нудь се­бя на все благое»³¹. Ради охранения внешних чувств, без чего невозможно проводить жизнь духовную, надлежит «не рассеивать взоров по сторонам, без нужды не смот­реть ни на какие предметы, особенно на соблазнитель­ные, ходить с потупленным взором», на все окружающее «смотреть без страсти, без помысла, видя не видеть»; ес­ли же нечто внешнее завладело вниманием, то соблазн этот надо «как можно скорее пресекать». Последнее и означает: Если правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его³², «то есть прерви опасное видение». Также необходи­мо хранить и слух: «худая речь, хотя не тотчас возбуждает страсть в сердце, однако же оставляет в душе семена, ко­торые, долго оставаясь, со временем возрастут и принесут горькие плоды». Не менее важно оберегать прочие чувст­ва, особенно при восприятии произведений искусства. «Надобно опасаться гармонических звуков, изнеживаю-

³⁰        1 Кор. 9, 25.

³¹        Парфений Киево-Печерский, прп. // Старческие советы. XVIII—XIX вв. М., 1994. Кн. 2. С. 478-480.

³²        Мф. 5, 29.

 

 

(142) щих душу и увлекающих от пустой забавы слуха к грехов­ным удовольствиям сердца или раздражающих чувства и возбуждающих страсти». Надо беречься и того, «чтобы собственного тела не осязать с небрежностью». А чрево­угодливое лакомство пищей неизбежно «притупляет ост­роту ума в разумении небесных предметов, подавляет расположение к молитве, изнеживает, расслабляет тело, обыкновенно располагает его к бездеятельности, к чувст­венному увеселению и разжигает похоть». Наконец, «воз­держание должно простираться на отсечение желания да­же духовных утешений, сердечных услаждений, которые строгие подвижники называют духовным прелюбодейством, когда кто слишком жаждет их и из-за них только хо­чет заниматься делами благочестия», то есть заниматься корыстно, ради себя, а не Христа ради³³.

Вообще, «воздержание есть первый шаг во всех добро­детелях». Любите врагов ваших³⁴, говорит Господь, люби, «то есть, злословящих тебя и укоряющих. Как же это сде­лать? Он злословит тебя в лицо, не можешь же ты вдруг возлюбить его сейчас. Во-первых, воздержись, чтобы не ответить тебе тоже бранью. Далее воздержи свой помысл от дурной мысли об этом человеке и так дальше. Значит, первый шаг к любви — воздержание». К аскезе надо себя приучать, человек входит в подвиг постепенно. Воздержа­ние в пище избавляет от «чувства вкуса», от пристрастия, которым «повреждается сердечная чистота», от которого «восстают плотские страсти, отяжелевает ум» и оживля­ются прочие страсти. А «когда научимся держать глаза,

³³         Петр (Екатериновский), еп. Указание пути к спасению, http :// psylib . org . ua

³⁴         Мф. 5, 44.

(143) тогда не будем впадать так часто в осуждение, сохранимся от соблазна на ближних, от зависти. Зрение — такое чувст­во, которое приносит в сердце много греха и дурных чув­ствований». Ведь «внешние чувства — это окна души, которыми входит в сердце грех». Однако истинное воз­держание — это отречение от самого себя. Этому и учил Господь: «отречению даже до отвержения души своей. Это отречение необходимо, потому что в душе нашей так много нечистоты, страстей, противных духу Христову, что без отречения от них невозможно общение со Хрис­том». А достигается самоотвержение через «любовь к ближнему. Чтобы исполнить долг любви к ближнему, не­обходимо оставить себя, отречься от души своей». Ради этого Господь «учил прощать врагам, иметь милосердие к немощным, не осуждать грешных, жертвовать собою для пользы ближних. Эту заповедь о любви к ближним невоз­можно исполнить без отречения от пристрастий к земным благам. Можно отречься от себя, можно все уступить ближнему только тогда, когда будем искать вечной жиз­ни, когда будем стремиться возлюбить единое вечное, не­изменное Благо, единое полное Совершенство — Бога»³⁵.

* * *

Святоотеческое учение о православной аскезе указы­вает на две главные причины порабощенности человечес­кого ума страстными влечениями³⁶. Первая и основная — это грехопадение Адама, вследствие чего природа челове-

³⁵         Арсения (Себрякова), игум. // Путь немечтательного делания: игум. Арсе­ния и схимон. Ардалиона. М., 1999. С. 95, 249, 306, 406.

³⁶         См.: Никодим Святогорец, прп. О хранении чувств. М., 2000.

(144) ка в каждом из нас повреждена от рождения. Вторая обус­ловлена первой и связана с антропологическими особен­ностями. Человек в детские годы, по несовершенству своего ума, еще не способен руководить чувствами, при­мерно до пятнадцати лет чувства сами всецело управляют развивающимся умом: «глаза привыкают пристрастно смотреть на красоту телесную, уши услаждаются прият­ной мелодией, нос привыкает обонять сладость ароматов, язык и уста стремятся к изысканным блюдам, кожа при­выкает к осязанию мягких, приятных для тела одежд». И как потом, когда уже сформированы навыки, «убедить человека в том, что не в этом состоит истинная радость, что это не духовное услаждение, а плотское, животное»? Ум, с детства воспитанный под властью чувств, «оказыва­ется скованным, как железными оковами, пятью чувства­ми». Сотворенный царем над телом, он «стал рабом ему» и подневольно «склоняется к услаждению чувств». Мало того, наша душевная сфера доступна воздействию демо­нических сил, а потому «сам сатана, господин всех телес­ных похотений, щекочет и ум, и сердце, и все чувства».

Ум человека, миновавшего детский возраст, при пра­вильном христианском воспитании обретает зрелость. Он «узнает из Священного Писания и от святых отцов, что есть иное, сродное ему, не плотское, а духовное на­слаждение». Ум нормального человека не может мирить­ся со своим рабским положением: «он, будучи боголюби­вым по природе, не вынесет того, что чувства тела, в ко­тором он обитает, порабощены страстями, что и сам он порабощен и из господина и царя стал рабом и пленни­ком», лишен богообщения. Каким же образом искоре­нить многолетние привычки, избавиться от тирании

(145) страстей и подчинить чувства уму? «Когда какой-нибудь царь хочет без труда захватить город, окруженный стена­ми, он лишает его жителей всех источников питания и через это вынуждает их сдаться. Подобное средство ис­пользует и ум в борьбе с чувствами: он урезает понемно­гу у каждого из них привычные им похотения». Необхо­димо «овладеть своими пятью чувствами, предоставляя им только» самое необходимое «для телесных нужд и от­секая все лишнее и приводящее к услаждению». Такая блокада и составляет сущность аскетизма, вследствие че­го страсти увядают, иссыхают и атрофируются, а исце­ленные, очищенные от ядовитой страстности силы души способны теперь под руководством ума, напитываясь энергией Божественной благодати, устремиться навстре­чу своему Творцу. Особенно важно «живущим в миру среди соблазнов» понимать ту истину, что они «должны иметь большее внимание к себе, чем отшельники, для ко­торых уединение служит стеной, ограждающей от непри­личных сцен, пошлых разговоров и прочей скверны». Пустынножители «подобны сражающимся из укрытий», мирянин же воюет «с врагом в открытую, лицом к лицу, и пули летят со всех сторон, — везде ты встречаешь поводы ко греху». Подвизаясь в миру, «находишься у края пропа­сти», и «как только по небрежности расслабишь одно из своих чувств, близок ты к погибели».

Начиная брань за свою душу, «необходимо пресечь воззрение глаз на красоту телесную, приводящую душу к неподобающей страсти». Как сказано: Завет положих очима моима, да не помышлю на девицу³⁷. К сожалению,

³⁷ Иов. 31, 1.

 

(146) очень многие недопонимают всей серьезности этого за­вета. Наше зрение «подобно вору: скоро захватывает ум, так что во мгновение ока от страстного взгляда запечат­левается в памяти образ кумира, им услаждается душа и его вожделевает сердце, и человек грешит», ибо взглянув­ший с вожделением уже прелюбодействовал, и не только мысленно, но в сердце своем³⁸. Напротив, «где не было воззрения, там и не возникает похотения», а посему «блюди тщательно глаза твои, ибо идолы зрения глубже, чем идолы, возникающие от действия других чувств, запечатлеваются в памяти». Зрительные образы на всю жизнь отпечатываются в подсознании, и «многими тру­дами мы не в состоянии бываем от них избавиться: если мы бодрствуем, они не перестают нападать на нас, а если спим, являются нам в сновидениях, и так мы с ними вме­сте и стареем, и умираем», проигрывая в битве за чистоту души. Желающий победить страсти обязан беречь и слух; не случайно, «по известной легенде, Одиссей заткнул уши воском, чтобы не слышать сладких песен сирен и не погибнуть». Это понимали и язычники, «потому и Ксе- нократ учил юношей носить затычки в ушах, чтобы со­хранять свой слух от развращенных и неподобных бесед», тем более бдительны должны быть христиане. «Чувство вкуса хотя и является четвертым в перечне физиологов, но по силе влияния на человека есть первейшее среди других». Согласно прп. Григорию Синаиту, «существует три степени удовлетворения голода: воздержание, когда после еды остается еще чувство голода, доволь, когда не испытываешь голода, и сытость — когда отягощаешься

³⁸ Мф. 5, 28.

 

(147) немного». Молодым подвижникам свт. Василий Великий советует держаться только на первой степени, не допу­ская себя до второй, и никогда «не есть досыта». Д прп. Никодим Святогорец к этому добавляет: «Сохра­няя гортань от многоядения, храни ее и от осуждения, срамословия и празднословия», помня, что за всякое пра­здное слово придется дать ответ в день суда³⁹. Не менее надлежит блюстись «и от смеха, как уготовляющего вечный плач», разумнее возлюбить ныне плач, дабы в пакибытии стал он «причиною нескончаемой радости». Надо учесть и то, что пристрастия в области чувств осяза­ния «побуждают нас искать мягкой одежды и мягких постелей», комфорта и телесного ублажения, а все это «разнеживает тело, удлиняет сон и разжигает похоть». Памятуя все сказанное, «блюди все свои чувства», по­скольку они есть двери, «которыми в душу входит или смерть, или жизнь».

---

Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 90; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!