Бегство. Долгая дорога в дюнах 6 страница
Настроение императрицы упало. Она решила очередной раз собрать Государственный Совет и обсудить это вопрос.
9. Старшина Юлай Азналин.
В Шайтан-Кудейской волости Уфимского уезда нет, наверное, человека, который имел среди простых людей огромный авторитет, как Юлай Азналин. Будучи волостной старшиной он старался обсудить с народом наиболее значимые вопросы и только после этого принимал какое-то решение. До Юлай старшиной волости был Шаганай, народ его невзлюбил за его грубость и за стремление обогатиться любым способом. Поэтому на последних выборах народ избрал Юлая старшиной волости и не ошиблись. Он вел старшинские дела честно, аккуратно. Земля в этих краях привольная, выращивай скот и живи как тебе надо. Однако в последнее время участились попытки Симбирского купца Якова Твердышева прибрать к рукам земли Шайтан-Кудейской волости. К этим попыткам твердо противостоит старшина Юлай, поэтому соплеменники дышат спокойно и не очень волнуются. Строить завод на земле шайтан-кудейцев Якова надоумил родной брат Иван, обещал помочь деньгами. Сам Иван Твердышев совместно с закадышным другом Мясниковым к середине XVIII века успел построить заводы Катав-Ивановск, Усть-Катав, Белорецк, Юрюзан-Ивановск, Воскресенский заводы.
До конца 60-х годов можно было еще противостоять против захвата земли. Юлай сам занимался этим вопросом, не давал согласие даже перед чиновниками Оренбурга и Уфы, которые уговоривали его продать волостные земли молодому заводчику Якову Твердышеву. Когда началась Польская компания Юлая и других здоровых и молодых людей забрали на фронт и, используя их отсутствие, начали строить завод.
|
|
|
Юлаю Азналину, командиру башкирского кавалерийского отряда, пришлось испытать все ужасы войны. Его трехтысячный отряд сражался мужественно, но потерял несколько сот воинов в этой войне за престол. Да, эта была борьба за польский престол. Дело в том, что Первая Польская война 1768–1772 годов начался после смерти короля Августа III. В Польше возникли обычные раздоры по выбору нового короля. По указанию императрицы Екатерины русские войска введены в Варшаву и на престол взошел Станислав Понятовский. За эту поддержку Государыня потребовала от Речи Посполитой восстановления в правах диссидентов притесняемых поляками православных меньшинств. Сейм — немощный, но шовинистически настроенный, — ответил отказом. Тогда русский посол в Варшаве, князь Репнин, арестовал главарей сеймовой оппозиции и выслал их в Калугу. Этот поступок русского посла с правительством страны, при которой он аккредитован, служит ярким примером полнейшего упадка польской государственности. Устрашенный сейм решил было согласиться на восстановление в правах диссидентов, но это решение вызвало возмущение шовинистической части польского общества.
|
|
|
В феврале 1768 года недовольные, собравшись в Баре на Подолии, образовали конфедерацию, объявили сейм низложенным и принялись расширять восстание. Король Станислав, бессильный за отсутствием каких-либо польских войск совладать с бунтовщиками, обратился за помощью к Императрице. Усмирение было поручено Репнину. Вот так и началась Польская война, как говорили во дворце, Польская компания 70-х.
Юлай Азналин воочию видел, как русские отряды без труда одерживали верх над мятежниками. Однако скопища конфедератов, рассеиваясь перед нашими войсками, вновь собирались в других местах. У генерала Веймарна, которому Репнин приказал разогнать Барскую конфедерацию, было всего 6000 при 10 орудиях. В 1768 году были взяты Бар и Бердичев, а генерал Вейсман с 400 всего обратил в бегство 1500 Потоцкого у Подгайцев. Литовские конфедераты избрали своим маршалком князя Радзивилла, который собрал 4000 и заперся с ними в Несвижском замке. Однако при приближении одного лишь русского батальона — 600 человек — Радзивилл бежал, а все его вояки сдались.
|
|
|
Сознавая невозможность продолжать борьбу с Россией собственными силами, конфедераты обратились за помощью к Франции. Версальский кабинет, традиционно враждебный России и управляемый искусным Шуазелем, немедленно же пришел им на помощь: непосредственной посылкой денег и инструкторов и косвенно — склонив осенью 1768 года турецкого султана объявить войну России.
В 1769 году конфедератов считалось до 10 тысяч. Это, конечно, не была 80-тысячная армия, обещанная союзникам-туркам и подстрекателям-французам, однако их расположение — на юге Подолии у Каменца и Жванца — являлось стеснительным для нашей армии, действовавшей против турок. В феврале командовавший русской обсервационной армией генерал Олиц разбил эти скопища при Жванце и конфедераты бежали за Днестр. К лету очаг партизанщины разгорелся в люблинском районе, где действовал Пулавский с 5000 отрядом, имея противниками драгун генерала Ренне и суздальцев Суворова. Отправляясь в ненастный ноябрь 1768 года в поход в Польшу из Новой Ладоги, Суздальский полк прошел 850 верст в 30 дней, причем на квартирах больных не оставлено, а в походе из 1200 захворало лишь 6. Он пытался пробраться в Литву, но Ренне преградил ему дорогу в Брест, а Суворов, настигнув его банду у Влодавы, разгромил ее. Распространение партизанщины на Галицию побудило Румянцева (ставшего главнокомандующим против турок) занять Львов и Перемышль.
|
|
|
1770 год протек в партизанских действиях и переговорах. Из Франции к конфедератам прибыл генерал Дюмурье в качестве военного советчика и инструктора (своего рода Вейган XVIII столетия). По настоянию французов (соблюдавших на этот раз интересы Турции) поляки прервали переговоры и, собравшись в Эпериеше (в Венгрии), объявили короля Станислава низложенным.
Кампания 1771 года открылась наступлением конфедератов на Галицию. Слабые отряды генерала Веймарна, разбросанные от Варшавы до Львова, не могли оказать должного сопротивления, и конфедераты в короткое время овладели Краковом и другими важными пунктами. Однако анархизм поляков не замедлил сказаться и здесь: между вождями их возникли раздоры. Тщетно Дюмурье пытался примирить их — он лишь навлек на себя общую ненависть.
Тем временем Суворов, под командованием которого находились и башкирские кавалеристы, двинулся со своим отрядом из Люблина и наголову разбил Дюмурье под Ландскроной. Затем он обратился на Пулавского, снова пытавшегося пробраться в Литву, разбил его у Замостья и отбросил его в Галицию. Этими двумя боями Великая Польша, за исключением краковского района, была совершенно очищена от конфедератов. Зато восстание вспыхнуло в Литве, где коронный гетман Огинский в начале августа открыто примкнул к конфедерации.
Узнав об этом, Суворов пошел на Огинского. Быстрыми и скрытными маршами он устремился в Литву и на рассвете 13-го сентября наголову разбил коронного гетмана при Столовичах. Поход на Огинского предпринят Суворовым по собственной инициативе. У гетмана было до 4000, у Суворова всего 820 человек. Поляки застигнуты ночью врасплох и стремительным ударом с двух сторон выбиты из Столовичей. Наутро отряд Огинского окончательно был добит, потеряв 1000 человек и всю артиллерию в количестве 12 орудий.
У Суворова убыло около 100 человек. Восстание в Литве было подавлено.
Оставался лишь краковский очаг конфедерации. Дюмурье был отозван во Францию и вместо него прислан генерал де Виомениль. Ему удалось овладеть в январе 1772 года краковским замком, но уже 25-го января под Краков прибыл Суворов и осадил замок. Все усилия Виомениля заставить Суворова снять осаду оказались тщетными. Попытки деблокады замка вождями конфедерации тоже не увенчались успехом: они не доросли до таких сложных операций и были разбиты порознь. 12-го апреля Краков сдался, и война против польской конфедерации окончилась. Движение это, будучи, в конце концов, панской затеей и лишенное сколько-нибудь популярных вождей — отклика в массах польского народа не встретило.
Еще 6-го февраля 1772 года по почину Фридриха II состоялся договор о разделе Польши, причем прусский король обещал нам свою помощь в случае войны с Австрией. Поведение Австрии одно время внушало серьезные опасения. Еще в 1771 году она заключила договор с Турцией, гарантируя этой последней возвращение всех занятых русскими турецких областей и надеясь за это получить от турок Сербию, утраченную еще в 1739 году. Эта последняя, однако, скоро примкнула к выгодному договору. Так состоялся первый раздел Польши — раздел, оставлявший еще жизнь анархичному, потерявшему способность управляться королевству, но не вызывавший сомнения о дальнейшей его судьбе…
Россия получала Белоруссию, Волынь и Подолию — исконные русские области. Угнетению диссидентов наступил конец. В этой войне из 500 воинов башкирской кавалерии было убито около 50 человек, более 100 ранены.
Вот с этой войны вернулся Юлай Азналин и после трехдневного отдыха решил съездить на завод, чтобы получить ответы на свои вопросы: кто продал волостные земли? Если не продали ,почему занимаются хищенмем? Почему не спросили согласия местного народа на строительство завода? Почему чиновники терпят такое беззаконие? Может они взяточники? Можнт брали взятки с хозяина завода? На все эти вопросы надо получить ответы, еще раз уточнить, проверить и так далее.
Салават, десятилетний сын Юлая, узнал, что отец едет на завод, стал просить, чтобы он взял его с собой. Тот согласился и они поехали.
Приказчик завода встретился у ворот. Он сообщил, что хозяин завода Твердышев в данное время отсутствует. Юлай попросил документы, где разрешалось бы использование волостной земли. Тот отвел посетителя в контору и достал такой документ. Старшина не поверил своим глазам: в марте 1959 года Берг-коллегия разрешила строить завод на земле волости. Начался спор, который превратился в драку двух людей. Их разняли служащие завода.
После старшина не раз добивался встречи с Яковым Тведышевым, но толку от этих встреч не было. На последней встрече старшина Азналин заявил, что будет судиться, поскольку эту землю, которую занимал завод, никто не продавал или не давал в аренду и нет никаких документов.
Яков задумался. Как решит суд никому не известно, вдруг вынесут решение о незаконном захвате земли и заставят убраться отсюда. Такая перспектива его не устраивала, сколько вложено денег для пуска завода знает только он и управляющий! Необходимо получить доход, чтобы компенсировать расходы, а дальнейший доход будет в карманах. Поэтому Яков решил вести переговоры мягко и с хитростью заставить Азналина продать эти земли. Главное – подпись старшины и все в ажуре. Может быть, с кем-то посоветовался.
На этот раз заводчик сам пригласил Азналина и представителей волости к себе. Был заказан богатый стол, сам ходит шутит, на правах хозяина потчует гостей. Просит, чтобы они продали землю, занятую заводом и еще земли вокрг завода на несколько сот верст со всех сторон. На этот раз подкупить представителей местного народа не получилось, они конкретно не согласились продавать землю. Твердышев, зная, что среди прибывших старшой Азналин, еще раз обратился к нему:
- Юлай Азналеевич! Ну, что вам стоит подписать готовый документ. Ну, допиши свои условия, если надо. Что тебе самому дать: денег? Муку? Сахар? Сколько надо? Или дать целый воз вина из погреба завода? Скажи и я мигом выполню, лишь бы ты подписал документ о продаже земли. Фактически завод уже работает, река Сим течет.
- Яков Борисович! Не проси! Не заставляй! Землю продавать не будем! Она оставлена нам предками в наследство и мы ек имеем право продавать.
- Но я же не могу убрать отсюда завод, он исправно работает и приносит пользу всем, даже вам, уважаемый старшина.
- Какая польза башкирам от завода?
- Польза в том, что мы обеспечим работой ваших безработных. Кое-кто получит рабочую специальность, не всегда же пасти скот!
- Нет, не могу подписаться! Не имею права, совесть не позволяет.
- А если завод будет работать и дальше, несмотря на ваши сопротивления?
- Тогда может случиться непоправимое, завод может взлететь на воздух.
- Ого! Хочешь меня пугать? Не получится. Скорее вссего, получится наоборот. Рано или поздно ты подпишешь, если не ты – найдутся другие. Работу завода уже никому не остановить. Поедешь в Оренбург под караулом и подпишешь.
Не забыл купец Твердышев свое обещание. Несколько раз послал за Юлаем вооруженный отряд в 10-12 человек. Местные парни тоже, как говорят, не лыком шиты. Кто первым увидит вооруженных солдат, тот ударяет по железу и молодежь, бросив свою работу, бегут к дому старшины с луком и стрелой. У нескольких есть огнестрельное оружие. Окружают прибывших военных и молча наблюдают, что они будут делать. Но каждое событие имеет начало, а потом концовку. Летом в дом Юлая Азналина был направлен отряд в 100 человек из Оренбургского гарнизона. Они перешли вброд реку Кускенде и продолжили путь по известному маршруту. После удара по железу молодые мужчины стали собираться к дому старшины. Юлай вышел из дома и спокойно стал ждать военных. Вооруженный луком и стрелами Салават встал возле отца. Солдаты подъехали близко. Один из молодых людей села шепнул ствршине:
- Юлай агай! Только дай команду, и мы положим всех.
Азналин крикнул:
- Нет. Кровь проливать не будем! Требую, чтобы никто ничего не предпринял. Сегодня их положете вы, завтра сюда придет больший отряд ииз нашего села ничего и никого не останется. А я поеду с ними, даст Аллах и я возвращусь, а тамгу я спрятал, без него договор не документ.
Установилась гнетущая тишина. Женщины и дети аула на всякий случай спрятались кто где.
Когда отряд стал подниматься на пригорок, старшина, махая обеими руками, пошел навстречу им. Встретились, о чем-то поговорили. Отряд остался на пригорке, Юлай бегом вернулся в свой дом. Повелел домашним положить в мешок необходимые продукты питания на 2-3 дня и, оседлав коня, направился к военным.
- Юлай ага! Можно моим ребятам сопровождать тебя до завода? – спросил десятник
- Можно, - ответил Юлай. И они все вместе слились с гарнизонным отрядом.
На Катав-Ивановском заводе его поставили перед Твердышевым. Тот вел себя уверенно:
- Ну, Юлайка, прибыл, значит. Вот решение решение Оренбургской гбернской канцелярии где написано: «Юлаю Азналину предписываем решить немедленно вопрос продажи земли». Вот готовый договор о продаже земли, подпиши! Если откажещься под караулом отправлю в Оренбургскую тюрьму.
- За что?
- За невыполнение решения губернской канцелярии.
- Убейте – не подпишу! – Юлай ответил кратко.
- Эй! Где охрана? Арестуйте старшину и бросьте в подвал заводского корпуса.
- Не горячись, Яков Борисович! Пусть будет по-твоему. Я готов подписать! – Волостной старшина решил прибегнуть к хитрости. – Только мне надо съездить за тамгой. Во-вторых, нужно решение курултая волости. Без них моя попись незаконна.
- Тогда напиши расписку, что добровольно поедешь в Оренбург, подпишешь договор, приложишь решение курултая и поставишь тамгу.
- Хорошо, Яков Борисович. Расписку напишу, как не писать, напишу, конечно.
Написав арабскими буквами расписку поставил не свою, а совершенно другую подпись. На этот раз хозяин завода остался довольным и отпустил старшину домой. Через пару дней Яков Твердышев выехал в столицу и пропал на долгое время. А Юлай занялся своими волостными и домашними делами. Пришла пора сенокоса. В течении месяца занимались заготовкой сена: косили, подбирали, делали копешки и свозили в стог. Потом возник другой вопрос: надо было отдать сына Салавата в Каргалинский медресе учиться. К концу лета Юлай с Салаватом тронулись в путь в Каргалы и оставил сына там. До этого сын Салават в течении двух зим занимался у мугаллима Наби Кабири, поэтому дальнецшая учеба далась Салавату легко. Юлай очень рад, что Салават сообразительный ребенок, стремится к знаниям. Аллах даст, может попозже для продолжения учебы направит сына в Среднюю Азию или в Египет.
Осенью старшина Азналин написал жалобу над Тведышевым и оставил в Уфимской канцелярии. Жалоба лежала без движения в течение трех месяцев. Наконец, его вызвали в суд. Самое удивительное в том, что суд решил, что жалоба старшины незаконна. Ему наложили штраф в сумме 600 рублей для компенсации якобы судебных расходов. Штраф уплатить в течение 10 дней. Подумать только: чтобы собрать нужную сумму, например, надо продать 600 лошадей. Где взять такие деньги? За эту сумму можно поставить целый завод. На это вопрос ответил сам судья. Он сказал: «Продайте землю на эту сумму - всем будет хорошо. Напиши расписку, что будешь платить штраф в срок. Иначе - тюрьма».
Пришлось написать расписку. Ожидания на справедливость не оправдались. Очень оскорбился старшина, но против суда не попрешь! До него, наконец, дошла простая истина.Правительство, чиновники и заводчики работают, оказывается, сообща, единым фронтом, с одной точки, как одна команда.
После возвращения домой старшина начал продавать коров, лошадей, коз и овец, оставив у себя единицы. Денег все равно не хватило. В таком трудном положении народ пришел на помощь: стали продавать срубы, бревна, предназначенные для себя, лошадей и овец. Наконец была собрана нужная сумма и старшина Юлай вместе с сыном Салаватом отвез эти деньги в Уфимскую канцелярию.
Наконец , купец Твердышев нашёл влиятельного человека среди башкир, готового продать землю. Им стал отставной старшина Шиганай Бурчаков. В августе он послал в Оренбург своего сына и других послушных башкир, которые согласились с отдачей земли в оброчное владение. Сделку заключили против общей воли башкир волости.
Твердышев и губернская администрация сознательно нарушили закон, по которому договор о покупке или аренде земли должны заключать со всеми членами башкирской общины — собственниками земли. Юлай Азналин, будучи старшиной, долгие годы пытался восстановить справедливость. Но все его судебные тяжбы закончились поражением.
Прошло несколько лет. Салават подрос, он больше пропадал в лесах и безбрежных полянах, не слезал с коня. Как-то возвратившись с прогулки, Салават обратил внимание на тощую фигуру родного брата Ракая, который сидел перед домом и отдыхал. Он, Ракай, в последнее время болел и очень сдал. Салават слез с коня, подошел к брату и спросил:
- Сразу видно, что болеешь, в последние дни тебя, брат, не видать!
- Да, болею, братишка, за последнюю неделю из дома совсем не выходил. Болезнь меня извела. Не могу есть, аппетита совсем нет.
- Кумыс не помогает? Пьешь, нет?
- Кумыс пью, не помогает. Изо рта идет кровь, в чем причина никто не знает.
После этого разговора прошла еще неделя и, к сожалению, брата Яхьи не стало. Умер он незаметно, ночью во сне. В округе не было специалиста-медика, который смог бы определить болезнь и принять соответствующие меры.
После сороковины старшина Юлай попросил остаться мулле, собрал всю семью: двух жен и старшего сына Сулеймана с женой, жену-вдову Ракая Амину, Салавата и обратился к ним:
- Женщины! Хватит лить слезы, как говорится, слезами горю не поможешь. Дая. Ракай рокинул нас навсегда, вдовой осталась наша сноха Амина. Наверное Аллаху было так угодно, но у них детей не было. Вам всем известно об этом. Сноха собирается возвратиться в свое родное село Калманово. Но мы полюбили нашу сноху, не хотелось бы отпускать ее от нас. По этому вопросу у меня имеется наиболее удобный план действия и об этом я предворительно переговорил со снохой, посоветовались. Главное, мы нашли общий язык, поняли друг-друга. Потом я поговорил с матерью Салавата Аитбикой и она отнеслась с пониманием к предмету разговора. Несмотря на смерть одного из сыновей, наша жизнь должна идти вперед, мы, живые люди, должны расти детей, держаться друг за друга. Одним словом, решили мы женить Салавата на Амине. Разница между ними – 10 лет и это вполне нормально. Уважаемого муллу оставили для того, чтобы провести тут церемонию “бата”, то есть благословления родителей молодежи в связи с женитбой. Мулла абзый! Начинайте!
Дата добавления: 2018-10-27; просмотров: 129; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!