ГЛАВА 3. Я ПЕРЕЖИВАЮ ЭПИДЕМИЮ ЧЕРНОЙ ЧУМЫ 2 страница
Теперь же в моем дневнике (простом черном молескине) я делала записи исключительно по своему предназначению: рисунки, пометки, детали видения, особенно если они касались загадочного юноши. Он постоянно присутствовал где-то на периферии моего сознания, за исключением, конечно, тех странных моментов, когда в видениях ему доставалась центральная роль.
Я все лучше узнавала его через свое духовное зрение. Знала очертания его плеч, взъерошенные волосы, теплого темно-коричневого оттенка, достаточно длинные, чтобы закрывать уши и касавшиеся воротника, когда я видела его со спины. Руки он всегда держал в карманах куртки из черного, чуть пушистого материала – может, шерсть? Стоя, он переносил весь свой вес на одну ногу, словно собирался уйти. Выглядел худым, но сильным. Когда он начинал поворачиваться, мне становилось видна линия его щеки, в этот момент сердце мое всегда начинало биться чаще, а дыхание перехватывало. Интересно, что он обо мне подумает?
Мне хотелось быть волнующей. Когда я явлюсь ему в лесу, когда он, наконец, обернется и увидит меня, хотелось бы выглядеть хотя бы отчасти ангелом, быть такой же светящейся и легкой, как мама. Нет, я знаю, что выгляжу неплохо. Все полу-ангелы достаточно привлекательны. У меня хорошая кожа, а губы естественно розовые, поэтому я никогда не пользуюсь ничем, кроме блеска. У меня красивые коленки. Ну, мне об этом говорили, но я слишком высокая и тощая, и это не гибкая фигура супермодели, а скорее ближе к «суповому набору». А глаза у меня, хотя и становятся при разном освещении то цвета грозового неба, то голубыми с золотистыми крапинками, слишком велики для моего лица.
|
|
|
Лучшее во мне – волосы. Яркое золото с отблесками рыжины, длинные и волнистые. Когда я иду, они развеваются за мной, как шлейф. Но и с ними тоже проблема – уж очень они непослушные и вечно спутываются, цепляются за что попало: молнии, ручки у машин, еду. Зачесать их или заплетать косу не помогает. Словно они живое существо, рвущееся на свободу. Иногда мне удается их победить и уложить аккуратными локонами у лица, но спустя несколько часов, прическа все равно растрепывается. С моими волосами слово «неуправляемый» поднимается на совершенно новый уровень значения.
С моей дурной удачей, мне ни за что не удастся вовремя спасти парня в лесу, потому что я точно зацеплюсь волосами за сучок за милю или две от нужного места.
- Клара, твой телефон звонит! – крикнула из кухни мама. Я подпрыгнула от неожиданности. Передо мной на столе лежал дневник. На раскрытой странице был тщательный набросок юноши: его затылок, шея, взъерошенные волосы, едва видное очертание щеки и ресниц. Не помню, чтобы я рисовала.
|
|
|
- Слышу, - закричала я ей в ответ. Затем закрыла дневник и сунула его под тетрадь по алгебре, а потом сбежала по лестнице вниз. В доме пахло выпечкой. Завтра День Благодарения и мама во всю пекла пироги. На ней был перепачканный мукой старомодный передник времен 50х (который она приобрела как раз в 50х, хотя в то время и не была домохозяйкой). Мама протянула мне телефон.
- Это твой отец.
Я подняла брови в немом вопросе.
- Не знаю, - ответила она, отдала мне телефон и вышла из комнаты.
- Привет, пап, - выдохнула я в трубку.
- Привет, - и пауза. Как обычно. Три слова и у нас заканчиваются темы для разговора.
- Что случилось?
И снова пауза на несколько секунд. Я вздохнула. Годами я репетировала речь о том, как я зла на него за то, что он бросил маму. Когда они расстались, мне было три года. Я не помню их ссор. Все, что осталось в моей памяти от того времени, когда они были вместе – лишь несколько кратких воспоминаний. День рождения. Полдень на пляже. Вот папа бреется, стоя у раковины. А затем, ужасный день, когда он уехал. Я стояла рядом с мамой, которая держала на руках Джеффри и плакала, глядя вслед его машине. За это я не могу его простить. Не могу простить ещё за очень многое. За то, что сбежал от нас на другой конец страны. За то, что не звонил. За то, что не знал, что говорить, когда все-таки звонил. Но больше всего – за то выражение лица, что появляется у мамы, когда она слышит его имя.
|
|
|
То, что произошло между ними, мама обсуждает с не меньшей неохотой, чем свое предназначение. Но вот что я знаю: моя мама настолько близка к образу идеальной женщины, насколько это только возможно в этом мире. Она, между прочим, тоже полу-ангел, хотя мой отец и не знает об этом. Она красива, умна, у неё есть чувство юмора. Она просто волшебная, а он бросил её. Всех нас бросил.
И поэтому в моих глазах папа всегда был полнейшим дураком. Наконец, он сказал:
- Я просто хотел узнать, что у тебя все в порядке.
- А почему, собственно, что-то должно быть не в порядке?
Он кашлянул:
- Ну, я знаю, подростком быть нелегко. Школа. Парни.
А вот сейчас разговор перешел из категории необычных в разряд очень странных.
- Ну, да, - сказала я. – Иногда бывает нелегко.
- Мама говорит, с отметками у тебя все хорошо.
- Ты разговаривал с мамой?
Опять пауза.
- Ну и как там жизнь в Большом яблоке[2]? – спросила я, чтобы увести разговор подальше от себя.
- Как обычно. Яркие огни. Большой город. Вчера в Центральном парке видел Дерека Джетера[3]. Ужасная жизнь.
|
|
|
Да, он может быть и очаровательным. Мне всегда хотелось разозлиться на него, сказать, чтобы не утруждал себя попытками наладить со мной отношения, но у меня никогда не получалось. Последний раз я видела его в то лето, когда мне исполнилось четырнадцать. Всю дорогу я практиковалась в своей фирменной речи под названием «Я тебя ненавижу!»: в аэропорту, в самолете, на выходе из самолета, в зале прибытия. А потом я увидела, что папа ждет меня у багажной ленты, и вдруг стала дико счастливой, бросилась к нему в объятия и стала рассказывать, как дико скучала.
- Я вот думаю, почему бы тебе и Джеффри не приехать ко мне в Нью-Йорк на эти выходные.
Мне было прямо смешно, он не мог выбрать более неудачного момента:
- Я была бы рада, но у меня тут, типа, происходит кое-что важное.
Ну, например, мы тут пытаемся определить, где случится лесной пожар. Который, кстати, является одной из причин моего рождения здесь, на Земле. Но я и за тысячу лет не смогу всего этого отцу объяснить.
Он молчал.
- Мне жаль, - сказала я и удивилась от того, что мне было действительно жаль. – Если что-нибудь изменится, я обязательно дам тебе знать.
- А ещё мама мне сказала, что ты сдала экзамен на курсах вождения, - кажется, он старался сменить тему.
- Да, я прошла экзамен, выполнила параллельную парковку и все такое. Мне 16. Я авто-совершеннолетняя. Только вот мама не дает мне водить машину.
- Ну, может быть, пришло время нам подумать о собственной машине?
У меня просто челюсть отвисла. Мой папочка полон сюрпризов.
И тут я снова почувствовала запах дыма.
Наверное, в этот раз пожар был дальше от меня. Я не видела огня, не видела загадочного незнакомца. Порыв сухого ветра ударил мне в спину, растрепав волосы, собранные в хвост. Я закашлялась и отвернулась, от чего волосы упали на лицо. И тут я увидела серебристый пикап. Я стояла всего в нескольких шагах от того места, где он был припаркован, на кузове серебряными буквами было написано «Аваланш». Большой пикап с коротким крытым кузовом. Каким-то образом я знала, что это машина того самого парня из видения.
«Посмотри на номера», - сказала я самой себе, - «сконцентрируйся на этом».
Номер был довольно красочный, почти весь синий: небо в облаках. С правой стороны изображены горы с плоскими вершинами, которые выглядели смутно знакомыми. Слева – силуэт ковбоя, сидящего верхом на лошади, вставшей на дыбы, и поднявшего в воздух руку со шляпой. Я видела такой раньше, только не могла вспомнить, какому штату он принадлежит. Затем я постаралась рассмотреть цифры на номерах. Но сначала смогла разглядеть только крупные цифры на левой стороне номеров - 22, а затем и остальные четыре знака с другой стороны от ковбоя: 99CX.
Казалось, я должна быть безумно счастлива, безмерно рада, что мне так легко достался столь важный кусок информации, но видение все продолжалось. Я повернулась и быстро пошла от грузовика в заросли деревьев. По земле стелился дым, где-то рядом раздался хруст, будто сломалась ветка. А потом, как и всегда, я снова увидела моего незнакомца, стоящего ко мне спиной. Внезапно взвившийся огонь полыхнул над горами. Опасность была столько очевидна и близка. Печаль поглотила меня стремительно, словно кто-то опустил занавес. Перехватило горло. Мне хотелось позвать его по имени, и я шагнула к нему…
- Клара! С тобой все в порядке? – раздался голос отца.
Я снова оказалась в реальном мире. Облокотившись на холодильник, я смотрела, как кружится колибри у кормушки, повешенной на окне мамой, наблюдала за мельтешением его крылышек. Птичка стремительно подлетала к кормушке, хватала кусочек и столь же стремительно отлетала назад.
- Клара? – в его голосе звучала тревога.
Все ещё в ошеломлении, я поднесла трубку к уху.
- Пап, думаю, я лучше тебе перезвоню.
ГЛАВА 2. ВПЕРЕД НА ДЖЕКСОН ХОЛ!
(Переводчик: unearthlybooks; Редактор: [unreal])
Дорога в Вайоминг пестрела знаками. Большинство из них, конечно же, предупреждали об опасности: Осторожно, олени!; Осторожно, Камнепад!; Водитель грузовика, проверь тормоза!; следите за сообщениями о закрытии дорог!; осторожно, лоси! (следующие 2 мили); опасность схода лавины!; запрет парковки и остановки. Всю дорогу от Калифорнии я ехала следом за мамой на своей машине, а Джеффри сидел на пассажирском сидении и старался не психовать по поводу того, в какое дикое и опасное (как услужливо сообщали знаки) место мы направляемся. В настоящий момент я ехала по дороге через лес из красных сосен. Картина более чем сюрреалистичная. Нас то и дело обгоняли машины, мелькали автомобильные номера Вайоминга с судьбоносным числом 22 на левой стороне. Именно из-за него мы забрались так далеко, спустя шесть недель, проведенных в стремительных сборах, хлопотах о продаже дома, быстрых прощаниях с друзьями и соседями, которых мы знали всю жизнь. Мы собрали вещи и отправились туда, где никто из нас не знал ни единой души: округ Титон, Вайоминг, согласно Google, его номер был как раз 22, население – около 20000 человек. А это где-то 5 человек на милю. Из-за меня мы переезжаем почти что в джунгли.
Никогда не видела столько снега. Просто пугающе. Моей новой «Приус» (спасибо дорогому папочке) приходилось совсем несладко на заснеженных дорогах, но назад пути не было. Парень на заправке заверил нас, что перевал абсолютно безопасен, ну, пока шторма нет, конечно. Все, что я могла сделать, это вцепиться в руль и попытаться не обращать внимания на обрывы горных склонов по краю дороги.
Появился знак «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ВАЙОМИНГ».
- Эй, мы приехали, - сказала я Джеффри.
Он не ответил. Сгорбился на пассажирском сидении, а из iPodа раздавалась агрессивная громкая музыка. Чем больше мы удалялись от Калифорнии, где остались его спортивные секции и друзья, тем угрюмее он становился. После двух дней в пути, это порядком надоело. Я схватилась за провод наушников и выдернула их из одного уха.
- Ну что? – он прожигал меня взглядом.
- Мы в Вайоминге, тупица! Почти приехали.
- Ура, блин, ура, - пробормотал он и сунул наушник обратно.
Что ж, ему придется некоторое время меня ненавидеть.
Джеффри был достаточно добродушным подростком, пока не узнал, про всю эту ангельскую ерунду, но я его очень понимаю. Вот ты счастливый четырнадцатилетний подросток, у которого получается все, за что бы ты ни брался, популярный, веселый, а потом бац! и ты чудак с крыльями. К этому надо привыкнуть. А с тех пор, как он узнал, что я получила небольшую миссию с небес, прошел едва ли месяц. И теперь мы трясемся по дороге в город под названием Чертзнаеткудавиль, штат Вайоминг, в январе, как раз в середине школьного года.
Когда мама объявила, что мы переезжаем, он, сжав кулаки, словно хотел кого-то ударить, заорал:
-Я никуда не поеду!
- Поедешь, - спокойно ответила мама. – И я не удивлюсь, если твое предназначение тоже будет связано с Вайомингом.
- Мне плевать! – он повернулся и посмотрел на меня с такой злобой, что я до сих пор вздрагиваю каждый раз, вспоминая этот взгляд.
Мама раскопала о Вайоминге всю информацию, которая только была. Она несколько раз ездила туда и обратно, подыскивая дом, записывая нас в новую школу, улаживая все вопросы по своему переводу с постоянной работы в «Apple» в Калифорнии, на должность, которая позволяла ей работать дома, когда мы переедем. Как заведенная, она щебетала о прекрасных видах, которыми мы будем теперь наслаждаться каждый день, свежем воздухе, девственной природе, погоде, о том, как же нам понравится снег зимой.
Поэтому-то Джеффри и ехал со мной. Он был просто не в состоянии выносить мамину постоянную болтовню о том, как же нам там все понравится. На первой же заправке он вылез из её машины, прихватив свой рюкзак, и залез в мою без всяких объяснений. Думаю, он решил, что на какое-то время он будет ненавидеть меня чуть меньше, чем её.
Я снова вытащила наушник.
- Эй, я всего этого не хотела. Если поможет, то мне очень жаль.
- Пофигу.
У меня зазвонил сотовый. Я выудила его из кармана и быстро отдала Джеффри. Тот ошарашено посмотрел на меня.
- Ты можешь ответить? Я машину веду, - сладко пропела я.
Он вздохнул, открыл телефон и приложил к уху.
- Ага. В порядке. Ага, - и закрыл телефон.
- Она говорит, что мы скоро подъедем к Титонскому посту. Хочет, чтобы там мы остановились на обочине.
И как по команде в этот момент из-за поворота показалась долина, где мы будем жить, окаймленная низкими холмами и, вдалеке, сине-белыми зубцами гор. Вид был потрясающий, словно сошел с открытки или картинки в календаре. Мама свернула с дороги к импровизированной обзорной площадке, и я тоже осторожно притормозила около неё. Она стремительно выскочила из машины.
- Думаю, она хочет, чтобы мы тоже вышли, - сказала я Джеффри.
Но мой братец продолжал угрюмо пялиться на приборную панель. Я открыла дверь и вышла, вдыхая прохладный горный воздух. Это как в морозилку залезть. Натянув на голову капюшон своей внезапно из теплой ставшей такой неуютной толстовки и сунула руки в карманы. Мама подошла к окну со стороны Джеффри и постучала в стекло.
- Вылезай из машины, - сказала она тем тоном, который сразу давал понять, что предстоит серьезное дело. Махнув рукой в направлении обрыва, она направилась к деревянному указателю в виде мультяшного ковбоя, указывающего на долину. ПРИВЕТСТВУЮ ТЕБЯ, НЕЗНАКОМЕЦ! – гласила надпись. – ЭТО ДЖЕКСОН ХОЛ. ПОСЛЕДНИЙ ОПЛОТ СТАРОГО ЗАПАДА. На берегах поблескивающей серебром реки теснились здания. Джексон, наш новый дом.
- А там дальше Титонский Национальный парк и Йеллоустоун, - махнула мама в сторону горизонта. – Надо будет проехаться туда весной, всё посмотреть.
Джеффри подошел к нам. На нем не было куртки, только джинсы и футболка, но, кажется, ему не было холодно. Наверное, слишком зол, чтобы мерзнуть. Он осматривал окрестности, но лицо его не выражало абсолютно ничего. На солнце набежало облачко, и долину накрыла тень. Сразу стало холоднее градусов на десять. Внезапно меня обуяло сильное волнение, будто вот уже сейчас, когда мы официально прибыли в Вайоминг, деревья тут же вспыхнут пламенем и мне нужно будет исполнить мое предназначение прямо здесь и сейчас. Впереди меня ждало так многое.
- Не волнуйся, - мама положила руку мне на плечо и тихонько сжала. – Это твое место, Клара.
- Я знаю, - попыталась я выдавить из себя улыбку.
- А тебе, - подошла она к Джеффри, - понравится спортивная жизнь. Здесь тебе и горные лыжи, и водные лыжи, и скалолазание, и всякие другие экстремальные виды спорта. Я разрешаю тебе полностью уйти во все это с головой.
- Ну, может быть, - промямлил братец.
- Отлично, - мама просияла, явно довольная, быстренько сфотографировала нас и снова направилась к машине. – А теперь, поехали.
Мы снова поехали друг за другом вниз по горному серпантину дороги. На глаза мне попался ещё один знак. Он гласил: ОСТОРОЖНО. ВПЕРЕДИ КРУТОЙ ПОВОРОТ. Как символично.
Прямо перед Джексоном мы повернули на Спринг Галч Роуд, которая вывела нас на длинную петляющую дорогу, въехать на которую можно было, только введя код в терминал больших железных ворот. Как раз тогда у меня и появилось первое подозрение, что наша скромная обитель будет довольно роскошной. Вторым звоночком стали огромные бревенчатые дома, мелькавшие между деревьями. Мама свернула на явно недавно проложенное ответвление дороги, по краям которого высились красные сосны и березы с осинами, и я следовала за ней, пока мы не выехали на опушку, где возвышался наш новый дом.
- Ух, ты! – я вытаращилась на дом через лобовое стекло. – Джеффри, смотри!
Дом был построен из бревен и речного камня, а на крыше плотным одеялом лежал снег, словно на пряничном домике, образ которого довершался висящими по краям крыши сосульками. Он был больше, чем наш дом в Калифорнии, но как-то уютнее что ли, с длинной крытой верандой и огромными окнами, из которых наверняка открывался умопомрачительный вид на заснеженную гряду гор.
- Добро пожаловать домой! – мама оперлась на машину, совершенно очевидно наслаждаясь восторгом на наших лицах, появившимся как только мы вышли из машины на подъездную дорожку. Она была настолько довольна, что ей удалось найти такой потрясающий дом, что она чуть ли не пела:
- Ближайший сосед живет за милю отсюда. Лес вокруг дома полностью принадлежит нам.
Ветер качнул деревья, и снег стал осыпаться сквозь ветки, отчего наш дом стал ещё больше напоминать сувенирный хрустальный шар на чьей-то каминной полке. Воздух здесь был как будто теплее и тишина стояла полнейшая. Я вдруг стала абсолютно уверена, что все будет хорошо.
Мне вдруг подумалось, что я дома. Здесь мы были в безопасности, и это было прекрасно, после стольких недель неуверенности, когда не было ничего, кроме видений и печали, неопределенности переезда и огорчения, что мы оставляем привычный мир позади, невероятности всего происходящего. Теперь я, наконец-то, вполне могла представить, что буду счастливо жить здесь, в Вайоминге, а не только видеть себя постоянно входящей непонятно где в огонь.
Я взглянула на маму. Она буквально светилась, и все ярче и ярче с каждой секундой, отчетливо слышался низкий вибрирующий гул её небесной радости. Ещё пара секунд и станут видны крылья.
Джеффри кашлянул. Он к таким спектаклям ещё не совсем привык.
- Мам, от тебя сияние идет.
Её свечение слегка затуманилось. Я поспешила ей на помощь:
- Да кому какое дело? Вокруг никого нет, и мы можем быть самими собой.
- Точно, - тихо ответила она. – А на заднем дворе можно будет практиковаться в полетах.
Я взглянула на неё в смятении. Всего пару раз мама пыталась научить меня летать и оба раза стали настоящим бедствием. На самом деле, я практически отбросила идею полетов как таковую и смирилась с тем, что буду полу-ангелом, прикованным к земле, птицей без крыльев, как страус, например, ну, или, в здешнем климате, как пингвин.
- Возможно, тебе понадобится летать, - сказала она несколько отстраненно, а потом добавила для Джеффри, - тебе тоже стоит попробовать, мне кажется, у тебя врожденный талант.
Я почувствовала, что краснею. Ну, конечно, у Джеффри врожденный талант, а я даже от земли оторваться не могу.
- Я хочу посмотреть свою комнату, - сказала я и сбежала под защиту стен дома.
Дата добавления: 2018-10-27; просмотров: 245; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!