PS. Жора – Георгий Александрович Чуич ушел от нас в мае 2013 года. 118 страница
Откровение!..
«И цари земные любодействовали с нею, и купцы земные разбогатели от великой роскоши её (Откровение, 18, 3).
Ну, совершенно так же, как и сейчас!
- Это мой Город Богов! – повторяет Тина.
Она делает шаг вперёд, выпростав свои божественные руки, словно в попытке объять всё это царство земное… И небесное, и небесное… Долго смотрит на меня и затем вдруг говорит, говорит… Не прерываясь:
- …и Вавилон будет грудою развалин, жилищем шакалов, ужасом и посмеянием… Без жителей… Как взят Сесах, и завоёвана слава всей земли! Как сделался Вавилон ужасом между народами!
Я слушаю… Сколько же скрытой боли в её голосе!
Она стоит среди развалин осыпавшихся стен Великого Вавилона, стоит с неистовой грустью в глазах, произнося, как заклинание только эти два святых слова: «мой дом… мой дом… мой дом…». На ласковом незнакомом мне языке.
Непостижимо!
Видеть это – жить мертвым! Я сажусь на валун, закрываю глаза… Её голос, словно голос пустыни… Кто был в пустыне, тот знает, тот помнит этот голос правды, идущий сквозь века и века…
Она закрывает глаза и делает глубокий вдох…
Солнце путается в её огненных волосах и стекает по раскинутым навстречу рукам. Она вся словно из золота – царица!
Вот же, вот же успех!..
Крошечная группка туристов обступила Тину. Они уставились на неё, как на живую реликвию! Как на маску Тутанхамона! Золото, золото… Море золота!..
Да – золото!
|
|
|
Защёлкали фотоаппараты, зажужжали кинокамеры…
Тина отвернулась. Мы отошли в сторону. Её губы что-то шептали… Я едва мог уловить:
- Я и сейчас слышу их вопли, - проговорила она и добавила, - если ты способен это понять…
Я не понимал, что я должен понять. Смог лишь кивнуть – понимаю.
Вечером она не проронила ни слова.
Чтобы отвлечь её, я читаю вслух из глянцевого буклета:
«Было перестроено все: Эсагила - храм Мардука, зиккурат Этеменанки, храм Эмах в цитадели и более древний храм Иштар на Меркесе… Были вырыты каналы и построен первый каменный мост через Евфрат. Одним из семи чудес древнего мира считались висячие сады…».
Всё это можно было прочитать и в Москве, и в Майями, и в Питере, и даже в какой-нибудь Хацапетовке, сидя на завалинке… Но здесь!... Когда под ногами земля, которая помнит и знает все эти имена!... Здесь, где…
Меня просто бросает в жар.
«В греческий и парфянский период оставшиеся от древности царские постройки начали разбирать на материал для нового строительства, и это продолжалось веками, пока от города не остались руины».
- Вот, - говорит Тина, - руины… Хранящие счастье труда и надежд.
Я стараюсь уяснить себе, в чём же, собственно, это счастье труда.
- Вот отсюда-то мы и пошли по дороге жизни…
|
|
|
Сильно сказано: «мы пошли!».
Кто это – вы?!.
Единственное, что меня тяготит - её страсть к этим развалинам, под которыми погребены груды жизней, ушедших в песок.
Это была совершенно сумасшедшая идея – Вавилон!
Пришла восточная ночь… Звёзды – как россыпи золотых монет по небу…
Мы сидим на берегу Евфрата…
- Ты будешь купаться? – спрашивает Тина.
Бррррр… Холодина ведь жуткая!..
Она сбрасывает с себя все одежды и в полном свете луны кажется сказочной феей… С распущенными рыжими волосами, со светящимися, как у кошки глазами…
Бррррр…
Не дожидаясь ответа, она, как светлый клинок, входит в чёрные воды реки и мягко исчезает в темноте. Воцаряется щемящая тишина. На воде только блики лунного света… Только жуткая звенящая ждущая тишина… Весь мир превращается в ожидание… Чуда! Чуда!.. Мы все ждём только чуда, ибо только чудо в состоянии вызволить Тину из плена этих чёрных зловещих всепоглощающих евфратских вод…
Чудо случается через минуту:
- Э-гей, где ты там?!.. Сюда, я здесь!..
Мысль о говорящих её языком крокодилах просто трясёт меня.
- О, Боже, - взрывается Тина на всю свою Месопотамию, - как же хорошо! Просто здорово, здорово!..
Затем я слышу только плеск, только сумасшедшие всплески… Так резвятся только те, для кого вода – родная стихия… рыбы… прыткие рыбины… юркие дельфины… дельфинихи… и русалки, и, конечно, русалки…
|
|
|
Вскоре она выходит в лунном сиянии – нимфа… Богиня…
Боже, да на ней ни единой ниточки, ни волоконца – Тина Евфратская!..
Я спешу к ней с белой, как снег, махровой простынью…
- Спасибо, Рест, мне не холодно…
- Жарко? – спрашиваю я.
- Ага… Жарко…
Вот он – успех!.. И великая ценность!..
У меня, что называется, глаза просто валятся из орбит! Ведь – брррр…
Но где моя камера, где мой сканер? Это обязательно надо запечатлеть! Вот – Чудо!..
- Есть хочу, - говорит Тина через минуту, кутая-таки себя в мою простыню и усаживаясь на камень, - доставай свою самобранку…
Теперь я спешу к машине за припасами…
- Хорошо бы, - слышу я, - костёр небольшой смастерить…
Да это мы мигом!
Потом я любуюсь, как Тина – женщина в белом! – устроив себе стол на валуне, ест, отламывая по кусочку то от хлеба, то от сыра…
Теперь глоток воды… И снова – хлеб… сыр… вода…
- Ты же хотела есть!
- А я что делаю?
- На вот… балык, рыба, окорок… есть язык, треска… Будешь?..
- Рест, я итак ем!
Я в полном недоумении:
- Но… Ты… Я… Как же… Я себе простить не смогу…
|
|
|
На это Тина только улыбается.
А я ем!.. Аааа… Я голоден! Ещё бы! Такое пережить!...
Я не перестаю жевать (наш стол просто завален едой!), а она, сделав еще пару глотков, отвернувшись, молча смотрит на восходящую луну. Время от времени бросает на меня короткий взгляд – наелся?
Я уже хлещу пиво. И ещё вот… последний кусочек… копчушка…
И еще глоток… И ещё…
Она веточкой ворошит угли костра, вздымая ворох весёлых праздничных искр, вдруг говорит:
- Помню там, у Великой стены… где мои племена-шатуны… разжигали огромный костёр…
Задумчиво смотрит на тлеющие поленья. Продолжает:
-… извивался под бубен шаман… ночь к костру приходила сама…
И ещё раз:
- …ночь к костру приходила сама…
Она повторяет это дважды, чтобы расслышал это не только костёр, но и я.
Ночь, костёр, дивная дева… Дивная!... Дива!.. Чего ещё желать?!
- Ты бы съела чего, - всё ещё жуя, предлагаю я, - смотри – тут всего ещё полно, и рулеты мясные, и колбасы копчёные, и московская и еврейская, и охотничьи вот… балык… грудинка… А?.. А?!. На, держи… Держи же!..
Теперь её чарующая улыбка в огненных бликах. Зрелище непередаваемое, неповторимое: Тина – огненная принцесса! Она смотрит на меня, но не видит – она смотрит сквозь меня, как сквозь стекло витрины… И не произносит больше ни слова. И вот уже без единого стона умирает наш костерец, тлеют угли, жар ещё теплится и если подбросить сухих веток или пучок прошлогодней травы (припасённый для моего осла!), можно поддержать жизнь и этого чуда, созерцая свою Диву, как Чудо…
Чудо говорит:
- Спасибо тебе…
А с первыми лучами солнца мы уже в пути… Мы спешим, Тина за рулём, скоро Новый год…
- Тринадцатый разлив Нила, - говорит Тина, - надо успеть…
При чём тут Нил и его тринадцатый разлив я не спрашиваю.
- Две тысячи, - уточняю я, - две тысячи тринадцатый!
- Конечно, - соглашается Тина, - ровно две. И ещё две! Вот тебе и четыре!
- Что – «четыре»? – спрашиваю я.
- Четыре тысячи тринадцатый – год рождения одной из моих прабабок…
К Новому году мы как раз успеваем… У нас даже есть в запасе …
- Вот, собственно, и вся Вавилонская башня. Месопотамия, Тигр, Евфрат…
Что дальше – Нил?
Я уже не задаюсь подобным вопросом – Нил так Нил!
- Как скажешь, - говорю я, - тебе лучше знать.
- Я знаю, - говорит Тина, - да!.. Лучше!
Её уверенность меня просто испепеляет!
И вот я должен признаться себе: я строю свой Храм, свою Пирамиду! Для Тины! У меня просто нет выхода: для Тины! Вот тебе и вся ценность жизни, и успех, и, конечно, успех! Формула успеха – ad aras! (у алтарей! Лат.).
Ад!..
Да-да, именно: услада этого ада – стопроцентный и неопровержимый успех!
Мог ли я тогда представить себе, что Тинка, что её геном… Да ни коим серьёзным образом! Да ни-ни…
К концу года я предпринимаю решительный шаг!
- Что это? – спрашивает Тина.
- Сирень!
- Сирень?!
- Сирень!..- произношу я, - с Новым годом!
Тринадцатый-таки разлив Нила…
Правда, через бесконечное число лет и тысячелетий. Так повелось, что пришёл тринадцатый. Всё это не совсем понятно… И что же!
« Я учусь говорить на понятном тебе языке… А не хватит согласных – давай перейдем на птичий… Я шумерскую клинопись писем отдам реке…».
Как это вам всем рассказать? И какие еще нужны архитекторы и конструкторы, чтобы возвести этот Храм?
Жора бы сказал: да пошли ты их…
«…клинопись писем отдам реке!..».
Нет уж, хватит с меня и Тигра, и Евфрата, и всех твоих Вавилоньих башен! Что-что – Нил? Теперь Нил?!.
Опять эти тысячи разливов!!!
- Слушай, - говорю я на понятном всем языке, - выходи за меня!
Тина замирает. Потом разворачивается ко мне и спрашивает:
- Ты, действительно считаешь, что это – хорошая идея? Замуж! За… строителя пирамид!
Я киваю: замуж!
Мужчина! Фараон!
Я не знаю, куда девать свои руки.
Тина улыбается.
- Ты Хеопс, Хефрен или Джосер?.. Или Хуфу?.. Все пирамиды, друг мой, уже построены…
Я сую чужие мешающие мне свои руки в карманы куртки. Пальцы нащупывают мои любимые вездесущие орешки, но я не осмеливаюсь забить ими рот.
- Да нет, - говорю я, - такой ещё не было и в помине. Это будет…
И рассказываю то, о чём Тина даже представления не имеет… То, что невозможно вообразить… Я рассказываю… Я столько раз уже всем это рассказывал... Только не Тине. Об этом уже столько написано… Лекция нобелевского лауреата! Мир просто помешан на этом… Только не Тина…
Она смотрит на меня, улыбаясь, мол, разве может быть это мне (Тине!) интересно? Я киваю: конечно!...
И высвобождаю, наконец, свои руки из карманного плена, давая им сладкую волю, и теперь они – как крылья, отрывают меня от земли, придавая в полёте уверенности моим мыслям…
Тина восхищена!
А я рассказываю о силе духа, о золотом сечении, о значении чисел в нашей жизни, мол, ещё Пифагор… и о значении числа Пи, и числах Фибоначчи, о виртувианском мужичке Леонардо и о магнитных полюсах земли, которые уже едва держатся на ногах, и, конечно, о всеобщей глобализации, о глобальном потеплении и таянии льдов Гренландии… Ой, да ещё много о многом таком, о чём Тина даже не подозревает, скажем, о гонке вооружений, об освоении Луны и уже о борьбе за семейный склеп на Луне нашим олигархам, о планете-близнеце Глория (Нибиру!), преследующей нас по нашей орбите и спрятавшейся за Солнцем, наконец, и о том, что наши гены, наши гены…
- … и наши клоны, - настаиваю я, - не сегодня так завтра…
Тина просто очарована мной! Я же вижу!..
Наконец, о всепланетном финансовом кризисе… Да!.. Жуткие подробности… О закате, таки о закате Европы и китайском зареве… да, и Восток, и вот теперь Африка, да, мир даёт крен, и…
- И наша Пирамида, - я даже встаю на цыпочки, вскидывая руки к облакам, - вот-вот уже скоро возвысится и врастёт в небо… Прорастёт его…
Тина слушает с нескрываемым любопытством, говорит:
- Скажите-ка!..
- Да, - сверкаю я глазами, - именно!..
Она резким движением головы отбрасывает свою рыжую гриву назад, высвобождая свои прелестные чуткие уши. Чтобы лучше слышать меня!
- … да-да, - фонтанирую я, - и даже наш знаменитый коллайдер, - захлёбываюсь я, - который вот-вот уже обнаружит частичку Бога, которая организует нам маленькую черную дырочку, - убеждаю я, - такую маленькую-маленькую… С гулькин нос!
- С гулькин?
- Ага, - радостно киваю я, напоследок взмахнув руками-крыльями и затем мирно сунув их снова в карманы.
Вот, вот же, где ценность жизни: выходи за меня!
Жду.
Молчание.
Улыбка медленно сползает с Тининого лица. Ореховый взгляд тускнеет. Какое-то время Тина думает. Затем:
- Я уже была замужем. Такие, как я не меняют мужчин..
Я не в состоянии сообразить, что она сказала: как так не меняют?! Она сказала «была», так что ей мешает…? И кто такие эти «такие»?
Я смотрю на неё в полном недоумении. Слышу вдруг: «Рест, выпрямься!».
- Мы ещё вернёмся к этому разговорю, - говорит Тина, и сделав паузу, добавляет, - может быть… А сейчас – мне лень…
Леееееень? Тебе лееееень?!! Тебе снова лень?!!
Ах, какой музыкой звучит это её «Но мне лень…»!
Нет-нет – это просто немыслимо: лень… Ей, видите ли, лень!.. Мне же завтра, уже завтра… Человечество ждёт не дождётся!...
- … тебе, значит, леннннь! – ору я.
Тина не выносит ора. Она просто ждёт, созерцая меня, насмешливо щуря свои глазищи.
- Вот, - произносит она, когда я умолкаю, - это тебе.
И вложив в мою ладонь что-то прохладное, закрывает это моими пальцами.
- Потом посмотришь.
- Что это? – спрашиваю я.
И просыпаюсь…
Новогодняя ночь в разгаре! Я вздремнул на диване в соседей комнате…
- Ах, вот ты где, - говорит Лена, - давай выходи… Снова ты за своё – орёшь как резаный! Гостей полон дом! Нет только…
- Тины? – спрашиваю я.
- Как же, как же, - говорит Лена, - Тины, Тины… Тины нам только и не доставало…
Я встаю, шарю рукой по дивану, ищу на журнальном столике, на камине, на подоконниках, рыскаю по карманам, заглядываю под диван, даже сейф открываю…
- Что ты ищешь, - спрашивает Лена, - это?
Она подаёт мне мой телефон.
- Да, - говорю я, - спасибо.
Беру телефон и набираю Тинин номер… Гудки…
- Слушаю, - говорит Тина.
Господи, какой знакомый родной голос!
- Чем ты меня хотела удивить, - спрашиваю я, - что там у тебя в руке?
- Рестик, привет! Наконец-то ты объявился!.. Пропал весь…
- Ань, ты?
- Я – Юля! Дать Аню?
Да какую Аню?!.
- Я перезвоню, - говорю я, - сейчас, понимаешь…
И бросаю телефон на диван.
Куда, куда я мог задевать эту Тинину штучку? Я же видел в её руке…
- А что вы там делали, в вашем?.. – спрашивает Лена.
- С кем?
- Ты всё время орал: «Вавилон, Вавилон!.. Башня…».
У меня даже начался тик века, левого.
- Где?
- Одевайся же, наконец, - просит Лена, - народ ждёт.
Где же эта Тинкина штучка?
- А где камера, где мой сканер?! Я хочу посмотреть…
Взглянуть на Тину!.. А был ли Вавилон?..
- В сейфе, - говорит Лена, - где же ему ещё быть?!
Вот такая Вавилония…
Хм, замуж!
А вы говорите – успех… Мерило, мерило… Какое мерило? Какой там успех?!
И где мои солёненькие к пиву орешки?..
Эх, гулять так гулять!...
Хм, успех…
Тинка – в сейфе!.. Ей не привыкать!
И теперь никуда не денется! Вот успех!..
- Но…
Лена в полном недоумении:
- Но как… Когда… Где ты её нашёл?!
Хм…
- Нашёл-таки?! – Лена не может сдержать себя от восклицания.
- Хм, нашёл… Ты же видишь! А как бы я… Я даже… Да! Конечно, нашёл!.. Мы же с ней чуть было не… Если бы не…
Лена просто берет меня за горло:
- Что?!. Что вы бы с ней, если бы не…?!.
Хм… Кто ж об этом рассказывает!
Если бы, конечно, не… мы бы уже…
Теперь – не потерять!..
Тинико ты моя, Тинико…
КНИГА ПЯТАЯ
ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ЗУБ ВРЕМЕНИ
В общем-то, нам ничего и не надо,
В общем-то, нам ничего и не надо,
Только бы, Господи, запечатлеть
Свет этот мертвенный над автострадой,
Куст бузины за оградой детсада,
Трех алкашей над вечерней прохладой,
Белый бюстгалтер, губную помаду
И победить таким образом смерть.
Тимур Кибиров
Глава 1
Я гнал от себя всякую мысль о прошлом. Никакого прошлого просто не было, был чудесный сон: абрикосовая дорога… Теперь бессонница ни на шаг не отпускала меня, преследуя словно коршун цыпленка. И в те короткие промежутки времени, когда мне удавалось немного поспать, я даже во сне старался завладеть ее вниманием, стремился не упустить ее, не отдать, удержать, бился за нее, как за каждую пядь родной земли, захваченной врагом…
- Ты не в себе,- заметила Юля,- что-то случилось?
- Если ты сваришь мне кофе…
- С удовольствием!..
… но когда я просыпался и сидел чумной на кровати, глядя бессмысленным сонным взором на свои белые голые ноги, вдруг понимал: и эту битву я проиграл. Битву за ту, что… За жизнь, собственно говоря. Лучшую ли? Одному Богу известно. Ведь для того, чтобы это знать, эту лучшую жизнь следовало бы прожить.
- Знаешь, у нас кончился кофе…
- А который час?
- Выпей коньячку…
Как оценить качество жизни?
И если удавалось ненадолго уснуть, мне снилось одно только слово: хро-мо-со-ма! С восклицательным знаком! Да-да, снилось слово. Без всякого образа, даже без намека на какой-либо образ, на какой-то клубок или нить, или… Просто слово: хромосома. И я сам прибавил к нему другое - Христа. Хромосома Христа! Какое небесное звучание! Яркое, как «крест».
Нам удалось получить один-единственный клон Иисуса, один-единственный. Наши усилия не пропали даром. Мы собрали все Его Биополе в единый Дух! В Святой Дух!... Пришлось потрудиться… Не зря ведь мы с Жорой и Юрой прошли весь Его Крестный путь. От камня до камня. До Гроба! В нашем распоряжении были и ниточка из Его плащаницы, и фрагмент Его ризы. Когда мы были в Софии Киевской Жора ухитрился раздобыть небольшой ее кусочек, некогда принадлежавшей Михаилу Романову. Вот так с миру по нитке… В воссоздании Его Биополя мы побывали почти во всех Его любимых местах. Со сканером на плече! От Вифлеема мы прошли пешком по всем Тропам, побывали на Его любимых холмах и горах, заходили в пустыню, даже ходили по водам Генисарета и Иордана… Собственно, мы посетили каждый Его закуточек, каждый камень, где он мог сидеть отдыхая, каждое дерево, спасающее Его от зноя, каждый источник, утолявший Его жажду… Мы даже нашли могилу Пилата! И Матфея, и Иоанна, и Павла в самом Ватикане… Трудности были с наконечником копья центуриона Лонгинуса, так лихо и безжалостно нанесшем Ему удар под самое сердце. Не говоря уж о Чаше Грааля - этой нехитрой скромной рюмке из оливкового дерева высотой в каких-то там двенадцать сантиметров и диаметром в шесть… Совсем малюсенькая. Но до сих пор помнящая тепло Его рук. И Его губы! В эту Чашу Иосиф Аримафейский собирал кровь распятого Иисуса – Священный Грааль. Пришлось, конечно, приложить немало усилий, чтобы эти святые реликвии стали для нас источником Его Биополя.
И, конечно же, Евангелия… От Матфея и Иоанна, и от Луки, и от Марка… Мы пробежались сканером также и по текстам апокрифических Евангелий евреев и египтян, и ессеев,12-ти апостолов и Варфоломея, Иакова и Фомы, Иуды и Никодима, Петра и Евы… Неоценимую услугу нам оказали деяния Петра и Павла, Иоанна, Фомы и Андрея, а также Апокалипсис, «Пастырь» Ерма, Апостольские послания и Сивиллические книги… Нам удалось проникнуть и в библиотеку Ватикана и целых три дня и три ночи бродить датчиком сканера по притихшим святым страницам громоздких манускриптов. Здесь благоразумие оставило нас. Да, пришлось потрудиться. Святость ведь не такая простая штука, как кажется на первый взгляд. Святость же Иисуса – Иго! И стоит она дорогого…
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 195; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!