Быль о хорошем председателе колхоза
Эту историю я слышал от многих местных жителей и в самых различных вариантах. Привожу здесь лишь то, что образует более или менее общую и устойчивую основу рассказов, заслуживающих доверия.
Было это вскоре после смерти Сталина. Решили Партия и Правительство радикально улучшить жизнь трудящихся в деревне. Направили туда в качестве председателей колхозов и директоров совхозов энтузиастов-добровольцев из Москвы и других крупных городов. Дали им какие-то кредиты и какие-то повышенные полномочия. Большинство этих Посланцев Партии быстро сообразили, что к чему, приспособились к обстоятельствам и извлекли из них пользу не только для народа, но и для себя. Вернее, не столько для народа, сколько для себя. Они сохранили свои городские квартиры, заработали ордена. Кое-кто прекрасно устроился в деревне. Многие потом вернулись в города и сделали за счет своей деревенской деятельности карьеру. Не очень, конечно, значительную, поскольку эти Посланцы не были преуспевающими карьеристами и ценными специалистами в городах. Но кое-что все же урвали для себя.
Были, однако, среди этих Посланцев Партии отдельные идеалисты, которые поверили в наступление новой светлой эры для трудящихся и вложили в дело подъема деревни душу и талант. Вернее, пытались вложить. Человек, о котором идет речь в этой истории, был одним из них. Поскольку он сам ощущал себя Посланцем Партии, я так и буду называть его просто Посланцем.
|
|
|
Перед самой войной Посланец окончил какой-то технический институт. Когда началась война, он получил бронь как ценный специалист, но отказался от нее и добился отправки на фронт. Прошел путь от командира взвода до командира полка. Был трижды ранен. Получил более десяти орденов. Закончил войну под Берлином. Имел возможность остаться в армии (его хотели направить в военную академию), но отказался. Решил демобилизоваться из армии и отдать свои силы на восстановление промышленности. Работал инженером на заводах Сибири и Урала. К своим военным наградам прибавил еще несколько за самоотверженный труд. Наконец, как знаток важной отрасли промышленности был отозван в Москву в соответствующее министерство, где получил приличный пост. Не очень высокий по московским понятиям, но достаточно высокий для провинциала. Получил в Москве хорошую (по тем временам) квартиру. И зажил обычной жизнью столичного чиновника. Пошли бумаги, заседания, совещания, доклады, отчеты. Изредка — такие же бумажно-совещательные командировки. Конечно, с выпивками, женщинами, взаимными услугами. Стали редеть волосы и портиться зубы. Появилось брюшко. А в душу стала закрадываться тоска. За что, спрашивается, боролись?!
|
|
|
В этот психологически кризисный момент Партия и бросила клич: работники контор — в деревню! И он первым откликнулся на этот призыв. Хотя он считался ценным работником, его все-таки отпустили. Причин тому было достаточно. Во-первых, были сотрудники, мечтавшие занять его пост. Во-вторых, были конкуренты на пост, который ему предстояло занять. В-третьих, он несколько забежал вперед от генеральной линии Партии и излишне резко выступил на партийном собрании. Жена категорически отказалась ехать с ним в деревню. Поскольку они к этому времени уже созрели для развода, повод был подходящим и они развелись. Он отказался от московской прописки (а значит — от квартиры), поскольку искренне поверил в намерение Партии поднять жизненный уровень деревни на недосягаемую (!) высоту и решил связать свою дальнейшую судьбу с судьбой деревни. Он попросил направить его в самую бедную деревню. Отказался там от отдельного дома поселившись в убогой каморке в полуразвалившейся хате! Отказался от зарплаты — Посланцам Партии выплачивали ежемесячно зарплату как городским служащим (в отличие от колхозников, которые получали... вернее, должны были бы получать средства существования продуктами на трудодни). Когда его «избирали» председателем колхоза, он поклялся улучшить свои личные жизненные условия только вместе со всеми жителями деревни.
|
|
|
Началась реальная жизнь. Кредиты оказались ничтожными, а полномочия призрачными. Все попытки Посланца поднять производительность труда в деревне и завести высокопродуктивное хозяйство разбились о полное равнодушие населения и скрытое сопротивление начальства. Колхозники над ним открыто издевались, используя послабления для того, чтобы увильнуть от работы, заняться своим личным хозяйством, съездить в город на рынок. Начальство, одобряя на словах его инициативу и извлекая из нее материал для газетного вранья, фактически сводило ее на нет. В конце концов секретарь райкома партии имел с ним крупный разговор, смысл которого выразился в заключительной фразе секретаря: мы, то есть Партия, не позволим изменить советскую власть в твоем колхозе! И он как настоящий коммунист ограничил свою инициативу рамками общепартийных установок. Поскольку о нем писали в газетах и он стал образцово-показательным председателем, его наградили орденом, затем — другим. Стали даже поговаривать о том, чтобы представить к званию Героя Социалистического Труда. Поскольку ни одно дело нельзя было сделать без выпивки, он постепенно опять стал пить. По пьянке женился на вдове фронтовика и переселился в ее дом. Жена оказалась бабой оборотистой, и через несколько месяцев дом председателя стал «полной чашей». Жена крепко взяла в свои руки закулисную колхозную жизнь. И в колхозе начало такое твориться, что анонимные письма потоком пошли в различные органы власти и редакции газет. И на очередных выборах председателя колхозники отказали Посланцу в доверии (как потом написали в газете). На собрании о нем говорили такое, что он сам даже и не подозревал. И что он обворовывал колхоз, и что он поощрял лодырей и жуликов, и что он зажимал инициативу. И в качестве примера приводили случаи его же собственной инициативы, сорванные усилиями самих же этих людей и районных властей. Представитель райкома партии сказал в заключение, что Партия прислушивается к голосу народа, что народ тут сам хозяин и волен выбирать председателя, какого захочет (хотя без ведома райкома никто не рискнул бы даже слово сказать против Посланца).
|
|
|
После собрания люди пили и веселились. Новый председатель, известный им ранее как пьяница и отъявленный прохвост, сулил им златые горы. А Посланец пришел домой, надел выходной костюм со всеми орденами, побрился и... повесился перед входом в клуб. У его ног валялся порванный в клочья партийный билет.
Если бы я был писателем, я бы написал потрясающий роман на этот сюжет. И это была бы книга куда страшнее тех книг, в которых разоблачаются ужасы репрессий сталинских времен.
Несмотря ни на что, колхоз во время правления Посланца окреп, жизнь заметно улучшилась. Новый председатель за два года развалил колхоз, и жители стали вспоминать о времени Посланца как о самом хорошем времени в истории деревни. Возникла даже идея поставить Посланцу памятник, но обком партии запретил. Колхоз вскоре вообще пришлось ликвидировать, передав его хозяйство и людей вновь созданному совхозу. Кое-кто из жителей деревни до сих пор хранит пожелтевшие и потрепанные фотографии с Посланцем. Сейчас свыше дана установка пресекать слухи насчет самоубийства Посланца и истории с его партийным билетом. Начал зарождаться слух, будто некие враги все это подстроили специально. Причем эти «некие враги» очень похожи на нынешних диссидентов. И еще ходит слух, будто Посланец воевал вместе с самим Генсеком. Так что Посланцу могут посмертно присвоить звание Героя Социалистического Труда и поставить памятник. Партия и народ помнят своих верных сынов.
Случай с Посланцем далеко не исключение. Я такого рода случаев знаю десятки. Общим для них для всех является стремление искренних коммунистов и лично очень хороших людей вдохновить окружающих на самоотверженный и честный труд ради всеобщего блага. И все они потерпели крах и были так или иначе наказаны как партийными властями, так и самим народом. Ужас тут состоит в том, что этот их печальный конец вполне закономерен, ибо улучшить жизнь теми идеалистическими методами, какие навязывают людям такие Посланцы, в принципе невозможно. А главное — они своей честностью и самоотверженностью мешают жить тем, кто неплохо устроился и имеет какую-то реальную власть. Жулики, с которыми начал в свое время борьбу Посланец, тесно связанные с районным и даже областным начальством, уже в самом начале его мученического пути подстроили ему дельце, за которое его неминуемо должны были посадить в тюрьму на десять лет. Его спасло тогда только то, что это было начало большой кампании, и его процесс мог скомпрометировать великое начинание Партии по подъему сельского хозяйства.
Матренадура о Западе
Там, рассказывал племянник, все время кошмарные случаи происходят. Про один такой случай во всех газетах пропечатали. Там у них от всего страхуются. И от смерти тоже. Застрахуешься на большую сумму, помрешь, а тебе за это денежки платят. Процент называется. Вот в один дом и пришел страховальщик. Агент называется по-ихнему. Мужа уговорил застраховаться. Выгодно: восемьдесят процентов после смерти. И жену уговорил. Хотя и меньше, всего шестьдесят процентов (женщины там дешевле, не то что у нас), но все равно выгодно. Агент ушел, а муж с женой смекнули, что вместе они сто сорок процентов хапануть за это могут! Пожадничали, взяли оба и отравились. А денежки им так и не выдали. Доказали, что они сами нарочно умерли. А за это ничего не полагается. Даже штраф платить за обман пришлось. Зажрались, сволочи! От жиру бесятся!
Покушение на Брежнева
Покушение на Брежнева, сказал Парень, одно из самых интересных в истории. Нельзя сказать, что оно не удалось. Его просто отменили в последний момент. Не знаю, по каким причинам отменили. Возможно, сама жертва в последуй момент струсила. О чем я говорю? Сейчас поясню, в чем тут дело.
Вы сами знаете, что такое Брежнев: бездарность во всех отношениях плюс маниакальное тщеславие. Его холуи вовсю играли на этом, внушив ему мысль, что он — Ильич Второй, то есть самый крупный деятель в истории после Ленина. И захотелось ему во всем сравняться с Лениным. Потом он решил превзойти Ленина, вообразив себя гениальным писателем. Но это — потом. А сначала ему захотелось иметь в своей биографии такое же покушение, какое имел Ленин. Чтобы покушение было, но чтобы безопасное совершенно. Это вполне в его духе: быть великим полководцем, не командуя ни разу в жизни даже ротой, быть теоретиком, не умея даже толком прочитать написанное другими. Сейчас уже невозможно точно установить, как формировалась у него эта идея и с какой целью. Надо полагать, и охрана тут приложила старания, чтобы набить себе цену. И КГБ, вне всякого сомнения, приложил руку: это покушение можно было бы использовать как предлог расправиться со всякого рода недовольными, с диссидентами — в первую очередь, и закрутить гайки. Важно тут то, что идея покушения пришла из разных источников. И каждый из этих источников имел свои собственные виды на него. Причем — разнообразные. Возьмите, например, позицию Шефа КГБ. Конечно, покушение — удобный предлог решить все проблемы КГБ старыми, испытанными еще при Сталине методами. Это очевидно. Что скажет Запад? О Господи! Запад чуточку порыпается, но скажет именно то, что нам нужно. Это же Запад! Вместе с тем Шеф КГБ является первым (как он думает сам и как его люди распространяют слухи на Западе) претендентом на пост Генсека. А что, если покушение зайдет чуточку дальше и... Решение о покушении должно быть принято (в завуалированной форме, конечно) на уровне Политбюро. А в нем тогда далеко не все были сторонниками Брежнева. И каждый из активных членов Политбюро ненавидел Брежнева и мечтал занять его место. А последующие чистки Политбюро и аппарата ЦК и внезапная смерть некоторых крупных лиц?! Не связано ли это с событиями рассматриваемого периода?! Короче говоря, можете себе вообразить, какая интрига завязалась там в это время! Интересы Партии и Государства! Диссиденты распустились и того гляди начнут стрелять в вождей и бомбы кидать! Этот болван (имелся в виду Брежнев) того гляди скрутит нас всех, посадит под арест или убьет! А чем я хуже его! Я — великий человек (это думает сам Брежнев, его холуи поддерживают его в этой мании величия), враги постараются меня убрать, как они хотели убрать Ленина, но моя жизнь нужна для человечества. Это надо понимать так: покушение провалится — покушающийся промахнется или рана окажется пустяковой. Но для человечества, конечно, она должна выглядеть почти смертельной. Только могучий организм вождя (как Ленина один из миллиона) устоял. Сказалась фронтовая закалка! И так далее в том же духе. Эх, если бы я был писателем я на этом материале написал бы трагедию похлеще Шекспира. Хотя вряд ли. Персонажи Шекспира были личностями. А эти — клопы.
Чего хочет этот тип? — спросил Дон после ухода Парня. Провоцирует на что-то? Не думаю, сказал МНС. Скорее всего — чокнутый. И любитель поговорить. Обратите внимание, как гладко болтает. Эта новелла у него отработана. Наверняка не первый раз рассказывает. Врун, сказал Костя. Ну и что? — сказал Иван Васильевич. Пусть врет. Лишь бы интересно.
Два пути
Есть два пути эволюции человечества, говорит МНС. Первый путь — предоставлять молодежи всю совокупность культуры, знакомить ее со всеми жизненными возможностями, не чинить препятствий естественному отбору. Второй путь — установить жесткую систему воспитания, регламентировать и направлять потребление культуры, систематически осуществлять искусственный отбор. Первый путь преобладает на Западе, второй — у нас. Второй в абстрактном описании кажется предпочтительнее. Но на деле он тоже есть вариант первого, только в более узких рамках и в заданном направлении. Причем эти рамки и направление заданы не официальной демагогией и лозунгами, а самой житейской практикой. Тут тоже идет борьба за существование и естественный отбор. Но выживает и побеждает в этой борьбе другой тип индивида, более приспособленный к нашим условиям. Это — банально. Но люди не хотят осознать и признать этот факт. Почему? Ну, хотя бы в качестве самозащиты. Эволюция общества — процесс необратимый. И теперь уже неотвратимый и неконтролируемый. Мы предчувствуем итоги этой эволюции. И они вселяют в нас уныние. А оптимизм в нашем положении есть идеология для идиотов.
В дождь
Дождь усилился. Наши по идее водонепроницаемые плащики промокли. Двигаться в грязи стало практически невозможно. Одна девочка из нашего института потеряла в грязи туфлю. Мы ее (девочку) перенесли на руках в относительно сухое место под самодельный навес. А туфлю так и не нашли. Пожилые бабы ругали девчонку. Вот, мол, молодежь пошла! Даже в навозе копаются на каблуках и с маникюром! Бабы помоложе взяли девчонку под свою защиту. Мол, ничего плохого в этом нет. Нам всю жизнь приходится в грязи копаться. Что же, так и ходить все время в рванье и со скрюченными пальцами?! Кто-то пообещал девчонке запасные резиновые сапоги.
— Кончай этот идиотизм! — сказал Комиссар. — По такой грязи машины все равно не пойдут. Перекур!
Мы сгрудились под навесом. Народу набилось столько, что сидеть места не было. Пришлось стоять, тесно прижавшись друг к другу. Сначала, как обычно бывает в таких случаях, острили и заигрывали с лицами другого пола. Но по мере того, как мы все более уставали стоять, разговорчики наши посерьезнели. Решительный поворот в строе наших мыслей наступил после того, как мимо нас протопала Матренадура с корзинкой, полной грибов, и с залатанным мешком на голове (от дождя). Она скользнула по нам блудливым взглядом, но ничего не сказала. И мы промолчали. Даже не поздоровались.
— Мы, гнилые интеллигенты, роемся тут в грязи, — прорвало Кандидата, — а народ грибочки собирает!
— Никакой это не народ, — сказал Иван Васильевич. — Народ — это мы. Народ — это те, кто создает материальные и духовные ценности, кто кормит и одевает общество. Кто создает машины, дома, вещи? Кто сеет и убирает хлеб? А это разве народ! Это — остатки от бывшего народа, давно переставшие быть народом. Народ, повторяю, это - мы.
— Какой мы народ?! — возразил чей-то женский голос. — Мы — даровая рабочая сила, а не народ. Мы — рабы, только рабы в духе двадцатого века, воображающие себя самыми свободными существами за всю историю.
— А что поделаешь?
— Ничего. Положение наше подобно положению витязя в старой русской сказке, который выехал на распутье и прочитал на камне... Заметьте, прочитал! Значит, тоже был интеллигент для своего времени. И прочитал на камне следующее: поедешь прямо — голову потеряешь, поедешь направо — будешь съеден дикими зверями, поедещь налево — в огне сгоришь, а вернешься назад — вместе с конем потонешь.
— Одуреть можно! Больше шестидесяти лет после революции. Больше тридцати лет мирной жизни. А мы до сих пор живем хуже не придумаешь.
— Не отчаивайтесь! Нас диссиденты спасут.
— Оставьте эти сказки для западных идиотов. Никого, кроме себя самих, они не спасут. Видал я их и сыт ими по горло.
Под вечер, когда стало ясно, что погода испортилась надолго и всерьез, мы поплелись «домой». Мокрые. Голодные. Злые. А «дома» нас ждала новая неприятность — протек наш сарай, и спать нам в нем стало невозможно даже с точки зрения местного начальства. На время дождя нас распределили по домам. Комиссар, Костя и Иван Васильевич остались у Матренадуры. Комиссар — в горенке, а прочие — в чулане. Я, МНС, Кандидат и Дон поселились в соседнем доме в сенях. После ужина устроили общее собрание бригады. Представитель райкома сообщил, что прогноз погоды плохой, и призвал нас отнестись со всей серьезностью, проявить, проникнуться. Пообещал обеспечить спецодеждой — брезентовыми куртками с капюшоном, рукавицами, резиновыми сапогами. Это — в ближайшее время. А эти пару дней просил обойтись своими средствами. Одним словом, сказал он, битва за урожай вступает в решающую стадию.
Матренадура о Западе
Там даже газеты продают на вес. Приходишь и спрашиваешь: мол, битте-дритте, дайте три кило таймсы, пять кило франфуртыальгемайны, семь кило карьеры-деласеры. А что печатают?! Смех один. Одни объявления, что почем. И голые бабы. Что они там, голых баб не видали, что ли?! Смех, да и только!
Введение в спунологию
Какой образ жизни наяву должен вести человек, желающий стать спуном? Праведный. Но что это значит? Слово «праведный» чуждо нашей идеологии. У нас вместо в него употребляется слово «правильный». А это не одно и о же. Правильный образ жизни осуществляется по правилам, официально признанным в данном обществе и поощряемым им. А праведный есть уклонение от правильного, но — без нарушения норм правильного. Праведный образ жизни противоречит правильному образу жизни общества, но противоречит так, что общество за него не очень-то наказывает, а порой даже поощряет. Поощряет обычно молчаливо, но иногда и открыто. В чем тут дело? А в том, что праведная жизнь есть такое уклонение от правильной, которое не мешает правильной и даже ей способствует, ибо праведной жизнью живут одни, а правильной — другие. Например, если ты не женишься, не заводишь детей, не вступаешь в КПСС, не рвешься в партбюро, отказываешься становиться заведующим, не лезешь в лауреаты, довольствуешься комнатой в коммунальной квартире, не требуешь надбавки к зарплате и т.д. и т.п., это все не наказуется и молчаливо поощряется власть имущими и рвущимися к власти, ибо ты не посягаешь на их привилегии и не вступаешь с ними в конкурентную борьбу. Одного моего знакомого, который слова не может сказать без издевки над нашей жизнью, не посадили при Сталине и не трогают до сих пор, поскольку он, будучи очень талантливым человеком, не хочет защищать даже кандидатскую диссертацию и до сих пор снимает комнатушку (там, где он прописан, негде койку поставить). Его не сажают в благодарность за то, что он не становится крупным ученым и не разворачивает свой талант.
Если ты не лезешь в переполненный автобус, а топаешь пешком, не носишься по знакомым в поисках заграничных штанов, не стоишь в очереди на выставку вшивых «нонконформистов» или подонка Лизунова, если ты не... не... не... то ты даже заслужишь похвалу. Если ты не будешь тратить большие деньги на полированную мебель, а притащишь со свалки еще пригодный пружинный матрас и купишь за пятерку у соседей шкаф, который они собирались выбросить На ту же свалку, пообещав заплатить за это десятку дворнику над тобой посмеются, но с работы не уволят, в тюрьму и психушку не посадят. В старшие сотрудники не пропустят, конечно. Но ведь ты к этому и не стремишься, раз приволок тот матрас.
Если ты не будешь бурно выявлять любовь к Партии Правительству, Родине, Народу и прочим нашим благам, если не включишься в соревнование в честь, не встанешь на трудовую вахту в ту же честь и во имя, если не заявишь с трибуны, что Брежнев как писатель превзошел Толстого и Шолохова, если не... не... тебя возьмут на заметку, не пропустят в партию (а тебе это и нужно!), не изберут в партбюро (и слава Богу!), не выпустят за границу (а на кой она тебе?), не дадут премию (переживешь!)... Но пока еще не посадят за это — и это (то, что не посадят) есть величайшее благо, на которое только способно наше общество. И тебе этого вполне достаточно, ибо в тюрьме или психушке стать спуном гораздо сложнее. Чтобы стать спуном, нужен некоторый минимум свободы. Не случайно поэтому спунов не было в антагонистических обществах прошлого и нет в капиталистических странах. Не случайно поэтому спунологию открыл я, советский человек, ибо у нас впервые в истории человек стал свободен в самом полном и высоком смысле слова.
Главное — не лезь на рожон. Не ругай наш строй вслух. Не ругай наших руководителей. Поверь, это дерьмо не стоит того. Зато во сне ты можешь их свергать, судить за преступления против человечности, разоблачать их беспримерную тупость, пошлость, злобность, жадность, тщеславие. Во сне ты сможешь даже улучшать этот строй, созидать коммунизм «с человеческим лицом». И с многопартийной системой. Но вслух — ни в коем случае. И диссидента из тебя не выйдет — сразу же посадят. И с жизнью во сне расстаться придется.
Очень важно помнить еще следующее правило: не хвались своими принципами и образом жизни, не подчеркивай их и не выпячивай. Пусть другие видят и посмеиваются над тобой. А ты делай вид, будто ты от природы такой дурак. Не противопоставляй себя коллективу!!!
Подслушанные разговоры
МНС сидит с Катюшей на скамейке около сарая. Все прочие обитатели сарая ушли в клуб. Я остался — плохо себя чувствую, должно быть грипп. МНС и Катюша не знают, что я в сарае, а мне не хочется давать знать о себе и прерывать их разговор.
— Скоро вы уедете, — говорит Катюша. — Скучно будет без вас.
— Почему же скучно? — удивляется МНС. — Клуб у вас приличный. Фильмы бывают. Танцы. Лекции. Библиотека есть. Телевизор, радио.
— Все равно скучно. Фильмы ерундовые. Хороший фильм раз в год показывают. Книжки и того хуже. За хорошей книжкой очередь, несколько месяцев ждать приходится. Ребята пьют, похабничают и дерутся. Танцевать толком никто не умеет. Лишь бы потискаться. Тьфу, противно.
— Выходи замуж, заводи детей.
— Дети теперь — одни хлопоты. А за кого выходить?
— На твою долю женихов хватит.
— Хватит, да я за таких выходить не хочу. Ты же видишь, как тут живут. А я хочу хорошо жить. Чтобы все честно и чисто было. С уважением друг к другу. С открытой душой. Вот за тебя я бы пошла.
— Это еще хуже. Я эгоист. И совсем испорчен. Пью больше, чем ваши ребята.
— Если поженимся, переменишься. А я тебе хорошей женой буду. Никогда не изменю. Ухаживать за тобой буду. И книжки, какие нужно, все перечитаю. Я ведь в школе хорошо училась.
— Спасибо за добрые слова. Но ты понятия не имеешь о той среде, в которой я кручусь. Она ничуть не лучше здешней. Через год она тебя засосет так, что позабудешь про все свои намерения.
— Не позабуду, я крепкая. Я знаю, что к чему. Попробуй, сам увидишь. Не понравится — прогонишь. Я уйду, цепляться не буду. Попробуй, не пожалеешь.
Они встают со скамейки и куда-то уходят...
...А мне никто никогда не говорил таких слов. И никогда уже не скажет...
Потом появляются местные ребята. Садятся на ту же скамейку. Курят. Разговаривают. Но что это за разговор! Цинизм, пошлости, мат. А ведь они окончили восемь, а некоторые и десять классов школы. Говорят о том, что надо подкараулить бородача (это МНС) с Катькой, Катьку «отодрать», а у МНС кое-что оторвать и бросить собакам. Это не значит, что они непременно приведут свои намерения в исполнение. Это — языковая форма, в которой они осмысливают мир. Но бывает, что такие «невинные» разговорчики по пьянке претворяются в жизнь. Я понимаю Катюшу. Я бы тоже на ее месте не захотел выйти замуж за кого-нибудь из этих ребят, хотя среди них наверняка есть красивые, умные и добрые. А что поделаешь?! Подождет еще пару лет своего несуществующего «принца» и выскочит за первого подвернувшегося Ваньку. И позабудет мечты о том, чтобы все было честно, чисто и с открытой душой. И никуда от этого не денешься. Это вечно. Неужели вечно? Кошмар!
Потом вернулись ребята из клуба. Сидели на той же скамейке, обсуждали достоинства и недостатки «баб», причем примерно в тех же выражениях, какие употребляли их предшественники. А ведь это — люди с высшим образованием и даже с учеными степенями. Позже всех вернулись Кандидат и МНС. Они тоже присели на несколько минут на ту же скамейку. Кандидат рассказал МНС о своих подвигах на «женском фронте», поинтересовался успехами МНС. Тот ничего не ответил.
— Я бы на твоем месте... — начал было Кандидат.
— Она слишком глупа, — оборвал его МНС, — а я уже привык к «умным» разговорам и без них не могу. К тому же она не так наивна. Не я первый, не я последний. Конечно, жалко ее. Но я не хочу выступать в роли спасителя. И всех не спасешь.
— Кто же тут был первым?
— Это не имеет значения. Ужас тут состоит в том, что это «честно и чисто и с открытой душой» не есть нечто изначальное и данное от природы. Это есть результат жизненного опыта, часто — печального и далеко не чистого. И ко всему прочему она совершенно не сексуальна.
После этих слов МНС мне стало почему-то страшно. Я встал, вышел на улицу и просидел на этой злополучной скамейке до рассвета.
Почему? — думал я. Но ответа не находил. Только под утро, увидев чахлые яблони в саду у Матренадуры, нашел простое решение. Как яблоки у Матренадуры в саду почему-то с самого начала растут с червяками внутри, так и мы появляемся на свет с подобными червяками в наших душах. И сыскать среди нас цельную и здоровую натуру — дело столь же безнадежное, как сыскать в саду у Матренадуры неиспорченное яблоко.
Потом я забылся тяжелым сном. Мне приснилась Катюша. Я догонял ее, а она уходила, не обращая на меня внимания. Я говорил ей, что я чист и непорочен, что буду молиться на нее, как на богиню, лишь бы она подарила мне хотя бы один взгляд. Но безрезультатно. И впервые в моей тике спуна моя спунология потерпела фиаско.
Запад и мы
Западные радиостанции сообщили, что целая группа наших художников-нонконформистов получила разрешение на эмиграцию. Токарь спросил, кто такие нонконформисты. Дон сказал, что это — наши художники, которые малюют и лепят примерно так, как это делали на Западе лет пятьдесят тому назад, и потому они рассчитывают на мировую славу на Западе и на миллионные гонорары. А что им у нас не жилось? — спросил Токарь. Потому что наше искусство, сказал Дон, поднялось на такую недосягаемую высоту и ушло настолько далеко вперед, что этим художникам не было никакой возможности устраивать выставки и продавать свои работы. А на Западе им лучше будет? — спросил Токарь. Вряд ли, сказал Дон. Там такого добра своего навалом. Будут так же прозябать, как здесь. Половина из них, сказал Костя, наверняка агенты КГБ. Сомневаюсь, заметил Дон. Художники обычно такие слабаки, что даже на роль агентов КГБ не годятся. Если б я был художником, сказал Дон, я избрал бы себе псевдоним Иван Гог.
Уже через день карикатуры в стенгазете были подписаны именем «Иван Гог». Но карикатуры были не смешные, а имя это никакого впечатления не произвело, поскольку мало кто интересовался историей живописи. Только один из изображенных пьяниц и лодырей проявил живой интерес к имени художника, поскольку решил набить этому подонку морду.
Покушение на Брежнева
И тут, рассказывал Парень, представился удобный случай. Впрочем, если бы его не было, его изобрели бы. Да и этот удобный случай не столько представился сам, сколько бьгл изобретен.
Жил обыкновенный младший офицер по фамилии Ильин, который вел предосудительные разговорчики. Но ничего особенного в этих разговорах не было. А кто в это время не болтал в том же духе?! После подавления бунта в Праге нашими войсками Ильин сказал что-то резкое по адресу Брежнева в компании нескольких своих приятелей. Мол, распустился этот болван (он имел в виду Брежнева). Мол, давить таких мерзавцев мало! Кто знает русский бытовой язык, тот понимает, что выражение «давить таких мало» имеет весьма неопределенный смысл и не содержит в себе ничего общего с идеей покушения. Но по крайней мере два приятеля Ильина были штатными осведомителями КГБ, а остальные донесли об этом разговоре по велению души. Хотели было Ильина изолировать сразу же. Не в тюрьму посадить, а в психушку, поскольку медицинская комиссия незадолго до этого обнаружила у него явные признаки шизофрении. Доложили об этом случае в высшие инстанции а оттуда пришло указание не трогать парня. В часть под видом нового офицера, выпускника какой-то академии, прибыл сотрудник КГБ. И вскоре вокруг Ильина сложилось нечто вроде тайной группы. Группа стала собираться регулярно, обсуждать злободневные проблемы, слушать западные радиостанции. Появилась запрещенная разоблачительная литература. И время от времени в разговорах стала возникать идея покушения. Сколько, в самом деле, можно терпеть! Шлепнуть одного-другого из высших чинов, может быть, за ум возьмутся! И в конце концов, оскорбительно быть послушной скотиной для тщеславных маразматиков! Вот в таком духе велись эти разговорчики. И крепла идея «шлепнуть». И опять-таки проблема: попробуйте определите, что тут от провокации и что от искренней потребности души?! Не будь этой потребности, и провокация не удалась бы.
Закон сообщающихся систем
— Общие объективные социальные законы все-таки существуют, — говорит МНС. — Они необычайно просты, но люди почему-то их не замечают. И они не имеют ничего общего с законами, которые выдумал Маркс и его последователи. Есть, например, закон сообщающихся систем. Примерами его в физике являются закон сообщающихся сосудов, закон перехода тепла от более нагретого тела к менее нагретому и т.п. И для людей этот закон имеет силу. Например, в детском саду все дети в группе уже начали ходить. К ним добавляют ползающего ребенка. И все дети опять начинают ползать. По этому закону Советский Союз навязывает странам Запада более низкий уровень организации хозяйства, более низкое качество продукции, более низкий интеллектуальный уровень и нулевой уровень морально-правового сознания. Против наших ракет и танков Запад еще может устоять. Но против действия закона сообщающихся систем — нет. Запад, сам того не подозревая, скатывается к нашему уровню во всех жизненно важных сферах.
— Ну и пусть скатывается, — говорит Дон. — Это справедливо. А то они там зажрались. Пусть на своей шкуре испытают, что такое настоящий социализм.
— А вообще, — говорит Кандидат, — ужасно смешно в этом мире все происходит. Вот мы, например, держим свое население в нищете и создаем сильнейшую армию в мире. Для чего? А чтобы завоевать весь мир и заставить всех тех, кто уцелеет, жить так же по-свински, как мы сами живем. Отчего бы это?
— Это и есть часть механизма того закона, о котором я говорил. Между прочим, ошибочно думать, будто все войны прошлого велись из каких-то материальных соображений. Многие войны велись именно с целью сделать окружающий мир себе подобным — из стремления к социальному выравниванию и однообразию.
О природе и фольклоре
Лучших тружеников бригады в порядке поощрения усадили в машины (в грузовые, конечно, и грязные) и повезли показать Волгу — символ и гордость России. Но вид Волги нас ужаснул: одна сплошная, бескрайняя и мутная вода. Из-за множества плотин Волга вообще исчезла. Экономисты подсчитали, что потери от такого преобразования природы (исчезла рыба, луга, сады) настолько велики, что их не покроешь и через сотню лет. Кто-то из ребят сочинил по сему поводу эпиграмму:
Исчезла рыба — не беда.
Зато, куда ни глянь — вода, вода, вода.
И вообще, оставьте эти разговоры.
Потребуется, так сровняем горы.
На все пойдем за-ради для народа,
И милостей от нас теперь не жди, природа!
Установить автора не удалось, хотя стукачи старались вовсю. Даже меня заподозрили.
Явление это (не убийство природы, а стихи, анекдот шутки) весьма любопытное. Это — фольклор, но необычайный: интеллигентский. Надписи на стенах сарая — того же рода. И наши бесконечные разговоры тоже. В общем, в толще населения зреет и накапливается огромный интеллектуальный материал — богатейшая почва для литературного взрыва. Не может быть, чтобы это пропало бесследно. Кто знает, может быть, вот этот ничтожный МНС копит все это в своей памяти. И однажды он поразит мир книгами веселыми и грустными, серьезными и бесшабашными, целомудренными и похабными, — в общем, такими, каким является в совокупности этот беспрецедентный фольклор. Я подозреваю, что он такую книжечку уже сочиняет потихоньку.
Преступления и наказания
Пока мы работали в поле, наш сарай обчистили. Хотя потери были невелики (бритва, ботинки, брюки), здесь они казались ощутимыми. Больше всех пострадала Матренадура — у нее увели мотоцикл. Думаю, что воры охотились именно за мотоциклом, а наши вещички прихватили заодно. Обиднее всего было то, что воры нагадили в наши постели. Мы подняли скандал. Приехал милиционер из района. И первым делом заявил, что это мы сами пропили мотоцикл и инсценировали кражу. Но тут на дыбы встала вся бригада. Было очевидно, что воры — местные ребята. И не стоило большого труда найти их. Но милиция почему-то этого не делала. Скоро стало ясно почему. Появилась Мао Цзэ-Дунька и поговорила с нами «как человек с человеком». В такой ответственный момент, сказала она, было бы грубой ошибкой разоблачать похитителей и хулиганов и тем самым вбивать клин в союз рабочих и крестьян. Мы, продолжала она, этих мерзавцев найдем и накажем своими силами. Но выносить сор из избы не позволим! Милиционер, расследовавший кражу, пропьянствовал пару дней за счет Матренадуры и уехал ни с чем, пригрозив на прощанье нам и Матренадуре показать, «где раки зимуют», если мы «не закроем пасть» (он имел в виду, если мы не перестанем говорить о краже). И мы, естественно, «закрыли пасть». А что было делать. Не отправляться же туда, где раки зимуют, из-за старых штанов и ботинок!
Дон, у которого украли бритву, решил отрастить усы и бороду. Через несколько дней он стал похож на красавца витязя из русских сказок. Интерес женщин к нему резко повысился. Нет худа без добра, признался он. Без этой дурацкой кражи я ни за что не решился б на этот шаг. Ну, держись (это он сказал МНС)! Еще немного, и я отобью у тебя славу первого парня на деревне. Не спеши с выводами, сказал МНС. Когда я начал отращивать усы и бороду, мне тоже казалось, что для меня начинается новая жизнь. Но потом пошло все то же самое. Борода не решает старых проблем. Она лишь рождает новые.
А я, между нами говоря, в коммунизм верю, сказал Дон и подозрительно оглядел нас, ожидая увидеть на наших лицах насмешку. Но мы отнеслись к его заявлению вполне равнодушно. И вот на чем я основываю свою уверенность, продолжал он, на прогрессе техники. Создание изобилия всего не такая уж сложная проблема, как это кажется на первый взгляд. Уже сейчас научились делать практически неизнашиваемую обувь и одежду, не требующие ремонта машины и вещи домашнего обихода... И неперевариваемую пищу, добавил МНС, сорвав тем самым лихо начатое изложение одной популярной брошюры Доном. Ты мне скажи, что такое коммунизм? Лозунг «каждому — по потребности» не есть определение коммунизма. Если коммунизм — это когда каждому по потребности, то Запад неизмеримо ближе к этому, чем мы. Коммунизм — это прежде всего обобществление средств производства в масштабах всего общества, организация всей общественной жизни примерно в том духе, как сделано у нас (если отвлечься от недостатков). А теперь поставь перед собой проблему так: чему ты больше веришь — словам человека, жившего больше ста лет тому назад и не имевшего ни малейшего представления о том, как его идеи будут выглядеть в самой жизни, или опыту огромной страны в течение шестидесяти лет и опыту многих других стран, которые последовали ее примеру? Мечтам тщеславных болтунов или неумолимым фактам действительности? Ты толкуешь о прогрессе техники и человеческой натуры. Конечно, атомная энергия, космические полеты, хромосомы, высшее образование, новые методы обучения... А что мы имеем на деле? Вот мы с вами — с высшим образованием, а грузим и копаем скверно ухоженные овощи с огромным опозданием (по газетам — досрочно!) и самыми допотопными методами. Нам обещали спецодежду. Сколько времени прошло? Где она? А люди? Как тут работают? Возьми хотя бы этих районных и областных паразитов! А очковтирательство! А пьянство!.. Я сам не маленький, сказал Дон. Сам все это вижу и понимаю. Но это же пока не коммунизм. При коммунизме... При коммунизме, прервал его МНС, нас сюда не добровольно погонят на пару месяцев, а насовсем прикрепят, в бараках поселят, стражу поставят, колючей проволокой обтянут. А вообще говоря, полный коммунизм наверняка наступит. После атомной войны люди все погибнут, и на земле воцарятся крысы, как уже предсказывал Иван Васильевич. Они поместятся в порах (в дырках) общества, которые останутся от людей, и продолжат наше дело прогресса. А тех людей, которые уцелеют, крысы будут разводить на корм.
Странная картина, если посмотреть со стороны. Моросит холодный дождь. Мы по колено в грязи таскаем кто на чем овощи поближе к «твердой» дороге, по которой с большим трудом ползут машины. Одеты мы так, что, если бы не мокрядь, можно было бы обсмеяться. Обещанной спецодежды нет и не будет. Ту девочку увезли с воспалением легких в город. Многие лежат больные по домам, многие на грани заболевания или переносят простуду на ногах (вроде Кости). А мы между тем с остервенением отстаиваем «светлые идеалы». Почему?! Для чего?! В порядке психологической компенсации за реальное убожество жизни? Пусть так. Но зачем нужна эта компенсация? Как средство самосохранения!
И еще одна проблема волнует меня: почему мы здесь? Что стоит нам послать все это подальше и уехать домой? Да ведь, кажется, ничего особенного не произойдет. Не посадят. Даже с работы не уволят. А мы все-таки здесь. Почему? Энтузиазм вроде того, какой был в годы после революции? А если и тот энтузиазм был такого же рода, что и наша работа здесь? Не случайно же эта стерва Мао Цзэ-Дунька назвала нас Павками Корчагиными наших дней. Она и наших женщин назвала Павками Корчагиными. Хотела сначала Жаннами д’Арк назвать, да потом почему-то передумала. Жанну д’Арк сожгли на костре, а мы тут в грязи и слякоти дохнем, так что образ Павки Корчагина ближе.
Вы затрагиваете самую глубокую проблему нашей жизни, говорит МНС. Тут речь идет о специфической форме насилия. Формы насилия бывали и бывают самые разнообразные. В данном же случае имеет место насилие, реализуюшееся через добровольность и как добровольность. Возьмем грубый пример. Вы слышите команду охраны или противника на войне «Руки вверх!». Вы можете поднимать или не поднимать руки, вы вольны делать это. Но вы знаете что последует, если вы не поднимете руки, вы не хотите этих последствий. И потому вы поднимаете руки. Добровольно или по принуждению? Очевидно, по принуждению. Вы, очевидно, знаете, как осуществляются насильственные приводы людей в милицию или на допросы. Вам не ломают руки. Вам показывают повестку. Вы собираетесь и идете. А привод считается принудительным. Вот и в нашем случае. Мы все прекрасно знаем, что отказ от поездки сюда рано или поздно и так или иначе сказался бы плохо на нас, и мы не хотели этих более или менее отдаленных последствий. Мы решили, что лучше отмучиться это короткое время здесь, чем... Короче говоря, вы сами это все прекрасно понимаете. Так вот, формы принуждения различаются по степени опосредованности добровольностью. При коммунизме эта степень максимальная. Здесь люди принимают во внимание не только реальные последствия своих поступков, но и потенциальные. Причем принимают во внимание весь свой реальный ход жизни. И даже потенциальное будущее. И потому люди здесь по видимости поступают почти всегда добровольно, хотя все эти поступки являются продуктом принуждения. Потому в применении к нашей жизни понятия добровольности и принуждения теряют смысл. И вы никогда не решите волнующую вас проблему в силу бессмысленности самой ее словесной формулировки. Вопрос о том, почему мы здесь, имеет смысл исключительно как вопрос социологический, а не психологический. И ответ на него тривиален: потому что этому обществу требуется многомиллионная армия рабов.
О свободе и ограничениях
Я слушаю передачи западного радио об отсутствии у нас всяческих свобод и поражаюсь примитивности их суждений. С такими же основаниями можно было бы говорить о том, что в Советском Союзе запрещены левши. Закона, запрещающего их, формально нет. И в тюрьмы за это не сажают. Но фактически с ними ведется борьба в том смысле, чт им не дают свободно проявляться и развиваться — их учат быть правшами. Причем заставляют быть правшами без всякой злобы и с полной уверенностью в том, что это делается для их же блага. Так обстоит дело в большинстве других более серьезных случаев.
Я думаю таким образом и в глубине души сознаю, что это — результат влияния МНС. И мне становится немного обидно оттого, что молодой парень, не имеющий и сотой доли моего жизненного опыта, учит меня правильному способу размышления о нашей жизни. А ведь учит!
Суть дела
Было какое-то собрание местных жителей, на котором их ознакомили с каким-то новым распоряжением насчет торговли на рынках продуктами с приусадебных участков. Матренадура пришла злая. Поносила все советское руководство от Брежнева до Мао Цзэ-Дуньки. Причем поносила весьма остро и убедительно. Мы спросили ее, почему она с этой речью не выступила там, на собрании. Она взглянула на нас с полным презрением и не удостоила ответом. Мы стали разговаривать на тему о «двоемыслии», о лицемерии, о честности, искренности и прочих явлениях того же рода. И как обычно, раскололись на два непримиримых лагеря. Одни защищали концепцию, согласно которой человек обладает хорошими врожденными качествами, а общественная жизнь портит его. Другие защищали концепцию, согласно которой человек обладает плохими врожденными качествами, а общественная жизнь улучшает его. Одни настаивали на возвращении к хорошему естественному человеку, другие призывали к хорошему искусственному человеку. Особую позицию занимал МНС. Мы все деланные, сказал он. Мы все суть продукт усилий нас самих и окружающих нас людей. Мы все притворяемся и играем роли. Но мы по-разному делаем себя, притворяемся и играем наши роли. Если человек делает хорошие дела, нелепо говорить, что он на самом деле плохой человек и лишь прикидывается хорошим, как нелепо говорить о людях, совершающих плохие поступки, что они — хорошие люди, притворяющиеся плохими. Человек по природе есть то, как он формируется и проявляется в общественной жизни. И ничего другого в нем нет. Причем мы — не пассивный продукт давления на нас нас прочих людей и обстоятельств. Мы с самого начала относимся к этому давлению активно и выборочно. Мы поможем окружающим людям делать из нас то, чем мы становимся. А в значительной мере мы сами избираем это наше будушее состояние. Так что не только мы продукт общества, но и общество есть наш собственный продукт. В том, что мы такое есть и каким является наше общество, есть большая доля нашей доброй воли. В отличие от рыб, которым их естественная среда дана заранее и независимо от них, мы сами производим свою собственную социальную среду. Именно это обстоятельство образует основу для религии и морали: мы сами ответственны за то, что мы есть, и за то общество, в котором мы живем. И Матренадура в том числе, а может быть, даже в первую очередь. В нашем обществе, между прочим, возможностей для человека влиять на свою социальную среду гораздо больше, чем в любом другом. И если люди не используют свою власть для улучшения этой среды в том духе, как того хотят наши либералы и диссиденты, это значит, что они не хотят использовать свою власть для этого. Подчеркиваю — не хотят! В этом суть дела. Именно поэтому оппозиционные движения в нашем обществе обречены на провал. Если бы сейчас наше высшее руководство во главе с ЦК и КГБ поголовно ударилось в диссидентство, оно тоже потерпело бы фиаско.
После этой речи МНС наступила мрачная тишина. На сей раз я видел совершенно неподконтрольный мне сон.
Покушение на Брежнева
Но Ильин был не дурак и не совсем псих, рассказывал Парень. И не все члены его группы были стукачами. Потом был тайный военный трибунал, и нескольких членов группы расстреляли. Один из них, близкий друг Ильина, предупредил его, что в их группе наверняка есть осведомители и провокаторы. А что делать? Отступать все равно было поздно. Сделанного вполне достаточно, чтобы трибунал вынес им высшую меру. Значит, надо Их перехитрить. Все мелочи Они все равно предусмотреть не могут. Раз группа существует и направляется к совершению оче-видной цели, значит, кому-то наверху это нужно. И этот «офицер из академии» приехал сюда не случайно. Он явно лопух в технике. И никакой он не инженер, а типичны кагэбэшник. В общем, надо использовать этот неповтопи мый случай и переиграть Их. А имена наши люди все рав~ но узнают. И потомки будут нам благодарны. Памятники нам поставят. В конце концов, сколько можно терпеть?! Вы же знаете, шизофренические идеи весьма заразительны и для здоровых. А тут — молодые ребята, в глущи склонные к романтике, неустойчивые психически. Главное, сказал Ильин, не торопиться, подыгрывать Им как ни в чем не бывало, а в решающий момент сыграть свою игру. Они посвятили в свой замысел других членов группы, относительно которых были уверены, что они не стукачи. Но, увы! И среди них оказался предатель. Правда, его тоже расстреляли — зачем нужен живой свидетель?!
Можете себе представить, какой путаный спектакль закрутился! У Ильина в ближайшем городе обнаружился родственник — офицер милиции. Он действительно был родственник. Но жил он где-то в Сибири. А тут внезапно его перевели поближе к Ильину. Кстати, он вскоре после покушения умер от инфаркта. Из воинской части, где служил Ильин, начинает регулярно ходить в город машина. Офицерам стали разрешать ездить в город вечером и по выходным дням. И разумеется, Ильин тоже стал регулярно навещать своего родственника. Зачем? Сначала просто по-родственному. Парень не имел родителей (они погибли во время войны), вырос в детском доме, к семейному теплу, естественно, его тянуло. Потом стал вырисовываться некий замысел.
Введение в спунологию
Не доноси (как тайно, так и явно). Не сотрудничай с властями, особенно — с КГБ. Уклоняйся. Пока за отказ от сотрудничества с ними не сажают. Ни в коем случае не становись в положение человека, болеющего за интересы государства, своего учреждения и дела. Тебе наплевать на интересы учреждения, в котором ты получаешь свою жалкую зарплату, и на интересы дела, которому ты служишь с целью заработать на пропитание. Тем более тебе наплевать на интересы государства (ибо это на практике всегда суть интересы привилегированных лиц твоего государства) и человечества в целом (ибо это тоже суть интересы всякого рода преуспевающих прохвостов). Но виду не подавай, иначе ликвидируют во имя интересов дела, учреждения', государства и человечества, на которых тебе наплевать и которым на тебя наплевать. И ни в коем случае не надо изображать, будто ты ради дела, конторы, партии, народа и т.п. готов отдать все силы и даже жизнь, потому что все равно никто не поверит. Зачислят в стяжатели и карьеристы. И поскольку ты таковым не являешься, а только маскируешься, тебя ликвидируют. Настоящего хапугу и карьериста не ликвидируют, ибо он свой, а поддельного ликвидируют, ибо он только прикидывается своим. Короче говоря, игнорируй, но не демонстративно, не из принципа, а из чисто личных соображений. Позиция «тюфяка» и «лаптя» тут наиболее подходящая. Веди себя так, будто ты в общем и целом свой, но от природы слегка чокнут, пассивен и не устремлен к высшим идеалам.
Вместе с тем помни, что даже сам Маркс признавался, будто ничто человеческое ему не чуждо. Он имел в виду выпивку, баб, курево, шутки, развлечения. Ко всему этому «человеческому» специально стремиться не надо. Но и уклоняться не надо тоже. Например, если представился случай выпить задарма и переспать с чужой женой, не теряйся: ешь, пей, исполняй мужской долг. Но если пришлось вернуться домой трезвым, одиноким и голодным, не унывай. Скажи спасибо судьбе за то, что послала случай поразмышлять в одиночестве, и вспомни истину насчет того, что ужин следует отдать врагу.
Относись ко всему с легким юмором, грустной снисходительностью и мудрой добротой. Пусть все происходит так, как оно происходит само собой. Никому и ничему не мешай. Даже тараканов и клопов не дави и не трави — пусть живут. Считай, что все происходящее тебя не касается. Оно не твое. Оно было бы и без тебя. И будет без тебя. Ты — участник происходящего лишь постольку, поскольку проходишь через него. Не жалей о нем, расставаясь с ним. И не вспоминай о нем, ибо оно не стоит того. Не читай никому нравоучений. Не учи никого. Не порицай никого. Не суди. И сам ни у кого не учись, ибо тут нет никого, достойного быть твоим учителем. Да и чему учиться тут? Чем меньше ты будешь научен жить наяву (в пределах минимума, конечно), тем дальше можешь продвинуться в жизни во сне.
И при всем при том живи не так, будто тебя самого нет для Них, а так, будто Их нет для тебя самого или Они ничтожны. Бояться никого и ничего не нужно. Просто игнорируй Их. Игнорируя Их, ты тем самым объективно оцениваешь Их как ничтожества, недостойные твоего соучастия в Их пошлом существовании.
Поясню сказанное примерами из своего жизненного опыта. Я — член партии. Что поделаешь, так уж вышло Выходить из партии я не буду, так как за это меня уволят и могут в психушку посадить. К тому же членство в партии мне нисколько не мешает. Взносы не такие уж большие. Собрания не так уж часто бывают. Часть из них я пропускаю, на остальных сплю. Общественная работа — пустая формальность. Отделываюсь работой на овощной базе и в колхозе и пропагандистским кружком у подшефных строителей. Мне это даже нравится порой. Компания веселая собирается. Отгулы дают. А общественные мероприятия тоже сплошная липа. Погнали нас, например, на Ленинский проспект приветствовать чей-то приезд или отъезд. На другой день парторг требует объяснить, почему не был у положенного столба. Я говорю, что был там, что тот, кто переписывал присутствующих, забыл записать меня. Парторг упрашивает, кто именно проезжал и в какую сторону. Я говорю, что мое дело — стоять и изображать восторг, а разглядывать Их морды и куда Они направляются, я не обязан. Парторг спрашивает, как же я с таким отношением буду проводить политзанятия на тему об этом визите. Я говорю, что нам дадут общую разработку, которую я прочитаю в автобусе по дороге к строителям. Парторг говорит, что «ничего себе коммунист пошел!». Я говорю, что «что посеешь, то и пожнешь», и ухожу.
Матренадура о Западе
— Там сплошь банки. Куда ни пойдешь, везде банки. И у всех свой счет в банке. Там без этого нельзя. Рождается человек, и первым делом на него счет в банке заводят. Это вместо нашего свидетельства о рождении. Там такое свидетельство совсем не нужно. Есть счет — есть человек, нет счета — незаконно живешь.
— А как же рабочий класс и прочее прогрессивное человечество?
— А эти, как мы, не живут, а мучаются. Но мы их скоро освободим.
— Так вы же сами говорите, что мы мучаемся, а не живем. Зачем же их освобождать?
— А в компании с нами им веселей будет. И нам не так обидно.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 447; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!