ПЕСНЯ ПРО СНАЙПЕРА, КОТОРЫЙ ЧЕРЕЗ 15 ЛЕТ ПОСЛЕ ВОЙНЫ СПИЛСЯ И СИДИТ В РЕСТОРАНЕ



 

 

А ну‑ка, пей‑ка,

Кому не лень!

Вам жисть – копейка,

А мне – мишень.

Который в фетрах,

Давай на спор:

Я – на сто метров,

А ты – в упор.

 

Не та раскладка,

Но я не трус.

Итак, десятка –

Бубновый туз...

Ведь ты же на спор

Стрелял в упор, –

Но я ведь – снайпер,

А ты – тапер.

 

Куда вам деться!

Мой выстрел – хлоп!

Девятка в сердце,

Десятка – в лоб...

И черной точкой

На белый лист –

Легла та ночка

На мою жисть!

 

 

1965

 

* * *

 

 

Катерина, Катя, Катерина!

Все в тебе, ну все в тебе по мне!

Ты как елка: стоишь рупь с полтиной,

Наряди – поднимешься в цене.

 

Я тебя одену в пан и в бархат,

В пух и в прах и в бога душу, вот, –

Будешь ты не хуже, чем Тамарка,

Что решил я жизни в прошлый год.

 

И не бойся, Катя, Катерина, –

Наша жизнь как речка потечет!

Что там жизнь! Не жизнь наша – малина!

Я ведь режу баб не каждый год.

 

Катерина, хватит сомневаться, –

Разорву рубаху на груди!

Вот им всем! Поехали кататься!

Панихида будет впереди...

 

 

<1965>

 

* * *

 

 

Мне ребята сказали

про такую наколку ! –

На окраине, где даже нет фонарей.

Если выгорит дело –

обеспечусь надолго, –

Обеспечу себя я и лучших друзей.

 

Но в двенадцать часов

Людям хочется спать –

Им назавтра вставать

На работу, –

Не могу им мешать –

Не пойду воровать, –

Мне их сон нарушать

Неохота!

 

Мне ребята сказали,

что живет там артистка,

Что у ей – бриллианты, золотишко, деньга, –

И что все будет тихо,

без малейшего риска, –

Ну а после, конечно, мы рванем на бега.

 

Но в двенадцать часов

Людям хочется спать,

И артистке вставать

На работу, –

Не могу ей мешать –

Не пойду воровать, –

Мне ей сон нарушать

Неохота!

 

Говорил мне друг Мишка,

что у ей есть сберкнижка, –

Быть не может, не может – наш артист не богат!

«Но у ей – подполковник,

он – ей‑ей – ей любовник!» –

Этим доводом Мишка убедил меня, гад.

 

А в двенадцать часов

Людям хочется спать –

Им назавтра вставать

На работу...

Ничего, не поспят! –

Я иду – сам не рад:

Мне их сон нарушать

Неохота!

 

...Говорил я ребятам,

что она не богата:

Бриллианты – подделка, подполковник сбежал.

Ну а эта артистка –

лет примерно под триста, –

Не прощу себе в жизни, что ей спать помешал!

 

Ведь в двенадцать часов

Людям хочется спать –

Им назавтра вставать

На работу, –

Не могу им мешать –

Не пойду воровать, –

Мне их сон нарушать

Неохота!

 

 

<1965>

 

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ЛЕЙТЕНАНТА МИЛИЦИИ В РЕСТОРАНЕ «БЕРЛИН»

 

 

Побудьте день вы в милицейской шкуре –

Вам жизнь покажется наоборот.

 

Давайте выпьем за тех, кто в МУРе, –

За тех, кто в МУРе, никто не пьет.

 

А за соседним столом – компания,

А за соседним столом – веселие, –

А она на меня – ноль внимания:

Ей сосед ее шпарит Есенина.

 

Побудьте день вы в милицейской шкуре –

Вам жизнь покажется наоборот.

Давайте выпьем за тех, кто в МУРе, –

За тех, кто в МУРе, никто не пьет.

 

Понимаю я, что в Тамаре – ум,

Что у ей – диплом и стремления, –

И я вылил водку в аквариум:

Пейте, рыбы, за мой день рождения!

 

Побудьте день вы в милицейской шкуре –

Вам жизнь покажется наоборот.

Давайте выпьем за тех, кто в МУРе, –

За тех, кто в МУРе, никто не пьет.

 

 

1965

 

* * *

 

 

То была не интрижка –

Ты была на ладошке,

Как прекрасная книжка

В грубой суперобложке.

 

Я влюблен был как мальчик –

С тихим трепетом тайным

Я листал наш романчик

С неприличным названьем.

 

Были слезы, угрозы –

Всё одни и всё те же, –

В основном была проза,

А стихи были реже.

 

Твои бурные ласки

И все прочие средства –

Это страшно, как в сказке

Очень раннего детства.

 

Я надеялся втайне,

Что тебя не листали, –

Но тебя, как в читальне,

Слишком многие брали.

 

Не дождаться мне мига,

Когда я с опозданьем

Сдам с рук на руки книгу

С неприличным названьем.

 

 

1965

 

ПЕСНЯ ЗАВИСТНИКА

 

 

Мой сосед объездил весь Союз –

Что‑то ищет, а чего – не видно, –

Я в дела чужие не суюсь,

Но мне очень больно и обидно.

 

У него на окнах – плюш и шелк,

Баба его шастает в халате, –

Я б в Москве с киркой уран нашел

При такой повышенной зарплате!

 

И сдается мне, что люди врут, –

Он нарочно ничего не ищет:

Для чего? – ведь денежки идут –

Ох, какие крупные деньжищи!

 

А вчера на кухне ихний сын

Головой упал у нашей двери –

И разбил нарочно мой графин, –

Я – мамаше счет в тройном размере.

 

Ему, значит, – рупь, а мне – пятак?!

Пусть теперь мне платит неустойку!

Я ведь не из зависти, я так –

Ради справедливости, и только.

 

...Ничего, я им создам уют –

Живо он квартиру обменяет, –

У них денег – куры не клюют,

А у нас – на водку не хватает!

 

 

1965

 

* * *

 

 

Перед выездом в загранку

Заполняешь кучу бланков –

Это еще не беда, –

Но в составе делегаций

С вами ездит личность в штатском –

Просто завсегда.

 

А за месяц до вояжа

Инструктаж проходишь даже –

Как там проводить все дни:

Чтоб поменьше безобразий,

А потусторонних связей

Чтобы – ни‑ни‑ни!

 

...Личность в штатском – парень рыжий –

Мне представился в Париже:

«Будем с вами жить, я – Никодим.

Вел нагрузки, жил в Бобруйске,

Папа – русский, сам я – русский,

Даже не судим».

 

Исполнительный на редкость,

Соблюдал свою секретность

И во всем старался мне помочь:

Он теперь по роду службы

Дорожил моею дружбой

Просто день и ночь.

 

На экскурсию по Риму

Я решил – без Никодиму:

Он всю ночь писал – и вот уснул, –

Но личность в штатском, оказалось,

Раньше боксом увлекалась,

Так что – не рискнул.

 

Со мной он завтракал, обедал,

Он везде – за мною следом, –

Будто у него нет дел.

Я однажды для порядку

Заглянул в его тетрадку –

Просто обалдел!

 

Он писал – такая стерьва! –

Что в Париже я на мэра

С кулаками нападал,

Что я к женщинам несдержан

И влияниям подвержен

Будто Запада...

 

Значит, личность может даже

Заподозрить в шпионаже!..

Вы прикиньте – что тогда?

Это значит – не увижу

Я ни Риму, ни Парижу

Больше никогда!..

 

 

1965

 

* * *

 

 

Есть на земле предостаточно рас –

Просто цветная палитра, –

Воздуху каждый вдыхает за раз

Два с половиною литра!

 

Если так дальше, то – полный привет –

Скоро конец нашей эры:

Эти китайцы за несколько лет

Землю лишат атмосферы!

 

Сон мне тут снился неделю подряд –

Сон с пробужденьем кошмарным:

Будто – я в дом, а на кухне сидят

Мао Цзедун с Ли Сын Маном!

 

И что – разделился наш маленький шар

На три огромные части:

Нас – миллиард, их – миллиард,

А остальное – китайцы.

 

И что – подают мне какой‑то листок:

На, мол, подписывай – ну же, –

Очень нам нужен ваш Дальний Восток –

Ох как ужасно нам нужен!..

 

Только об этом я сне вспоминал,

Только о нем я и думал, –

Я сослуживца недавно назвал

Мао – простите – Цзедуном!

 

Но вскорости мы на Луну полетим, –

И что нам с Америкой драться:

Левую – нам, правую – им,

А остальное – китайцам.

 

 

1965

 

* * *

 

 

В тюрьме Таганской нас стало мало –

Вести по‑бабски нам не пристало.

 

Дежурный по предбаннику

Все бьет – хоть землю с мелом ешь, –

И я сказал охраннику:

«Ну что ж ты, сука, делаешь?!»

 

В тюрьме Таганской легавых нету, –

Но есть такие – не взвидишь свету!

 

И я вчера напарнику,

Который всем нам вслух читал,

Как будто бы охраннику,

Сказал, что он легавым стал.

 

В тюрьме Таганской бывает хуже, –

Там каждый – волком, никто не дружит.

 

Вчера я подстаканником

По темечку по белому

Употребил охранника:

Ну что он, сука, делает?!

 

 

1965

 

* * *

 

 

Она на двор – он со двора, –

Такая уж любовь у них.

А он работает с утра,

Всегда с утра работает.

 

Ее и знать никто не знал,

А он считал пропащею,

А он носился и страдал

Идеею навязчивой:

 

У ней отец – полковником,

А у него – пожарником, –

Он, в общем, ей не ровня был,

Но вел себя охальником.

 

Роман случился просто так,

Роман так странно начался:

Он предложил ей четвертак –

Она давай артачиться...

 

А черный дым все шел и шел,

А черный дым взвивался вверх...

И так им было хорошо –

Любить ее он клялся век.

 

А клены длинные росли –

Считались колокольнями, –

А люди шли, а люди шли,

Путями шли окольными...

 

Какие странные дела

У нас в России лепятся!

А как она ему дала,

Расскажут – не поверится...

 

А после дела темного,

А после дела крупного

Искал места укромные,

Искал места уютные.

 

И если б наша власть была

Для нас для всех понятная,

То счастие б она нашла, –

А нынче жизнь – проклятая!..

 

 

<1965 или 1966>

 

ПЕСНЯ О СУМАСШЕДШЕМ ДОМЕ

 

 

Сказал себе я: брось писать, –

но руки сами просятся.

Ох, мама моя рóдная, друзья любимые!

Лежу в палате – кóсятся,

не сплю: боюсь – набросятся, –

Ведь рядом психи тихие, неизлечимые.

 

Бывают психи разные –

не буйные, но грязные, –

Их лечат, мóрят голодом, их санитары бьют.

И вот что удивительно:

все ходят без смирительных

И то, что мне приносится, всё психи эти жрут.

 

Куда там Достоевскому

с «Записками» известными, –

Увидел бы, покойничек, как бьют об двери лбы!

И рассказать бы Гоголю

про нашу жизнь убогую, –

Ей‑богу, этот Гоголь бы нам не поверил бы.

 

Вот это мýка, – плюй на них! –

они ж ведь, суки, буйные:

Всё норовят меня лизнуть, – ей‑богу, нету сил!

Вчера в палате номер семь

один свихнулся насовсем –

Кричал: «Даешь Америку!» – и санитаров бил.

 

Я не желаю славы, и

пока я в полном здравии –

Рассудок не померк еще, но это впереди, –

Вот главврачиха – женщина –

пусть тихо, но помешана, –

Я говорю: «Сойду с ума!» – она мне: «Подожди!»

 

Я жду, но чувствую – уже

хожу по лезвию ноже:

Забыл алфáвит, падежей припомнил только два...

И я прошу моих друзья,

чтоб кто бы их бы ни был я,

Забрать его, ему, меня отсюдова!

 

 

Зима 1965/66

 

ПРО ЧЕРТА

 

 

У меня запой от одиночества –

По ночам я слышу голоса...

Слышу – вдруг зовут меня по отчеству, –

Глянул – черт, – вот это чудеса!

Черт мне корчил рожи и моргал, –

А я ему тихонечко сказал:

 

«Я, брат, коньяком напился вот уж как!

Ну, ты, наверно, пьешь денатурат...

Слушай, черт‑чертяка‑чертик‑чертушка,

Сядь со мной – я очень буду рад...

Да неужели, черт возьми, ты трус?!

Слезь с плеча, а то перекрещусь!»

 

Черт сказал, что он знаком с Борисовым –

Это наш запойный управдом, –

Черт за обе щёки хлеб уписывал,

Брезговать не стал и коньяком.

Кончился коньяк – не пропадем, –

Съездим к трем вокзалам и возьмем.

 

Я уснул, к вокзалам черт мой съездил сам...

Просыпаюсь – снова черт, – боюсь:

Или он по новой мне пригрезился,

Или это я ему кажусь.

Черт ругнулся матом, а потом

Целоваться лез, вилял хвостом.

 

Насмеялся я над ним до коликов

И спросил: «Как там у вас в аду

Отношенье к нашим алкоголикам –

Говорят, их жарят на спирту?!»

Черт опять ругнулся и сказал:

«И там не тот товарищ правит бал!»

 

...Все кончилось, светлее стало в комнате, –

Черта я хотел опохмелять.

Но растворился черт как будто в омуте...

Я все жду – когда придет опять...

Я не то чтоб чокнутый какой,

Но лучше – с чертом, чем с самим собой.

 

 

Зима 1965/66

 


Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 244; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!