АНТИИНТЕРВЕНЦИОНИСТСКИЕ НАСТРОЕНИЯ
Лондон, 31 января
Торговое могущество Ливерпуля обязано своим возникновением торговле рабами. Единственный вклад Ливерпуля в поэтическую литературу Англии – это оды в честь работорговли. Пятьдесят лет назад Уилберфорс не мог бы ступить на территорию Ливерпуля без опасности для жизни. Подобно тому как в прошлом веке торговля рабами, так в нынешнем веке торговля продуктом рабского труда – хлопком – составляет материальную основу могущества Ливерпуля. Неудивительно поэтому, что Ливерпуль является центром английских друзей сецессионистов. Это действительно единственный город в Соединенном королевстве, где во время недавнего кризиса удалось устроить quasi [якобы. Ред] массовый митинг в пользу войны с Соединенными Штатами. А что говорит Ливерпуль теперь? Послушаем одну из его больших ежедневных газет – «Daily Post»[283].
В передовой, озаглавленной «The cute Yankee» («Хитрые янки»), между прочим, говорится:
«С обычной для них ловкостью янки превратили мнимый проигрыш в реальный выигрыш и заставили Англию служить своим интересам… Могущество Великобритании действительно усилилось, но что из этого? Со времени основания Соединенных Штатов янки всегда настаивали на привилегии нейтрального флага, который ограждает плавающих под ним пассажиров от всякого посягательства и нападения со стороны воюющих держав. Мы всячески оспаривали подобную привилегию во время антиякобинской войны, англо‑американской войны 1812–1814 гг. и еще совсем недавно в 1842 г., во время переговоров между лордом Ашбертоном и государственным секретарем Даниелом Уэбстером. Теперь мы должны прекратить свое сопротивление. Принцип янки победил. Г‑н Сьюард констатирует этот факт, заявляя, что в этом принципиальном вопросе Англия сдала свои позиции и что благодаря инциденту с «Трентом» Соединенные Штаты получили от нас такую уступку, которой они до сих пор тщетно добивались всеми дипломатическими и военными средствами».
|
|
|
Еще важнее признание «Daily Post» относительно поворота в общественном мнении, даже в Ливерпуле.
«Конфедераты», – говорит она, – «не сделали ничего такого, что могло бы лишить их прежних симпатий. Как раз наоборот! Они мужественно боролись и принесли огромные жертвы. Если они и не добьются независимости, то каждый все же должен признать, что они ее заслуживают. Как бы то ни было, общественное мнение обратилось теперь против их притязаний. Еще четыре недели тому назад они были храбрыми молодцами (fine fellows). Теперь их называют весьма жалкой бандой (a very sorry set)… Да, действительно наступил перелом. Антирабовладельческая секта, (толь присмиревшая во время недавних народных волнений, теперь распоясалась и мечет громы и молнии против торговли людьми и против мятежных рабовладельцев!.. Не пестрят ли даже стены нашего города большими плакатами, полными инсинуаций и ядовитых нападок на гг. Мэзона и Слайделла, «авторов проклятого закона о беглых рабах»?.. Конфедераты проиграли от инцидента с «Трентом». Они рассчитывали выиграть от этого, а получилось так, что он стал их погибелью. Они утратили сочувствие нашей страны, и им следует как можно скорее примириться с этим странным обстоятельством. С ними обошлись очень скверно, но тут уж ничего не поделаешь (there will be no redress)».
|
|
|
После этого признания сочувствующей сецессионистам ливерпульской газеты легко понять, почему некоторые влиятельные пальмерстоновские органы печати заговорили вдруг теперь, перед открытием парламента, совсем другим языком. Так, в журнале «Economist» появилась в прошлую субботу статья под заглавием: «Следует ли соблюдать блокаду?».
Автор статьи исходит прежде всего из того очевидного положения, что блокада существует только на бумаге и что поэтому‑де ее нарушение допускается международным правом. Франция требует насильственного прекращения блокады. Практическое решение вопроса зависит поэтому от Англии, у которой имеются важные и неотложные причины для такого шага. Дело в том, что она нуждается в американском хлопке. Между прочим, не совсем понятно, как это блокада, которая «существует только на бумаге», может воспрепятствовать провозу хлопка.
|
|
|
«И все‑таки, – восклицает «Economist», – Англия должна соблюдать блокаду». Приведя сначала целый ряд мнимых аргументов в пользу этой точки зрения, автор переходит затем к сути вопроса.
«В таком деле», – говорит он, – «правительство должно опираться на поддержку всей страны. Однако английский народ в своей массе еще не подготовлен для вмешательства, которое Хоть по видимости означало бы, что мы способствуем созданию рабовладельческой республики.
Социальная система Конфедерации основывается на рабовладении; федералисты же всячески пытались убедить нас, что рабство составляет корень сецессии и что они являются врагами рабства, – а рабство вызывает у нас наибольшее отвращение… В этом кроется подлинная причина заблуждения народа. Распад, а не восстановление Союза, независимость. а не поражение Юга, – вот единственный верный путь к освобождению негров. Как‑нибудь в другой раз мы постараемся разъяснить это нашим читателям. Но пока еще это не для всех ясно. Большинство англичан думает иначе. И пока оно упорствует в этом предубеждении, любая интервенция нашего правительства, которая сделала бы нас действительными противниками Севера и лишь мнимыми союзниками Юга, не встретила бы искренней поддержки у английского народа».
|
|
|
Другими словами: попытка подобной интервенции привела бы к падению министерства.
И это объясняет нам также, почему «Times» так решительно высказывается против всякой интервенции и за нейтралитет Англии.
Написано К. Марксом 31 января 1862 г.
Напечатано в газете «Die Presse» № 34 4 февраля 1862 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
К. МАРКС
К ХЛОПЧАТОБУМАЖНОМУ КРИЗИСУ
Несколько дней тому назад состоялось годичное собрание Манчестерской торговой палаты. Она представляет Ланкашир, крупнейший промышленный округ Соединенного королевства и центр британской хлопчатобумажной промышленности. Председатель собрания г‑н Э. Поттер и главные докладчики гг. Базли и Тёрнер представляют Манчестер и часть Ланкашира в палате общин. Из выступлений на собрании мы, таким образом, официально узнаем, какую позицию в отношении американского кризиса займет в «сенате нации» этот крупный центр английского хлопчатобумажного производства.
На прошлогоднем собрании торговой палаты один из крупнейших хлопчатобумажных магнатов Англии г‑н Ашуорт с пиндаровской выспренностью прославлял неслыханный рост хлопчатобумажной промышленности за последнее десятилетие. Он особенно подчеркнул при этом, что даже торговые кризисы 1847 и 1857 гг. не вызвали никакого сокращения вывоза английской хлопчатобумажной пряжи и ткани. Он объяснил это явление чудодейственной силой системы свободной торговли, введенной в 1846 году. Уже тогда казалось странным, что та же самая система, которая не могла избавить Англию от кризисов 1847 и 1857 гг., сумела оградить от влияния этих кризисов одну особую отрасль английской промышленности – хлопчатобумажное производство. Что же, однако, слышим мы сегодня? Все ораторы, в том числе и г‑н Ашуорт, признают, что с 1858 г. произошло небывалое переполнение азиатских рынков и что вследствие массового и все возрастающего перепроизводства нынешний застой должен был наступить, даже если бы не было
Гражданской войны в Америке, тарифа Моррилла и блокады. Конечно, трудно сказать, составило ли бы сокращение стоимости вывоза за последний год 6 миллионов фунтов стерлингов и без этих отягощающих обстоятельств, но в этом нет ничего невозможного, если принять во внимание, что главные рынки Азии и Австралии обеспечены на 12 месяцев английскими хлопчатобумажными изделиями.
Таким образом, нынешний кризис английской хлопчатобумажной промышленности вызван, согласно признанию авторитетной в этом вопросе Манчестерской торговой палаты, не американской блокадой, а английским перепроизводством. Но каковы были бы для Англии последствия продолжения Гражданской войны в Америке? На этот вопрос мы получаем снова единодушный ответ: это означало бы безмерные бедствия для рабочего класса и разорение мелких фабрикантов.
«В Лондоне», – заметил г‑н Читем, – «говорят, что у нас еще хватит хлопка для продолжения производства. Но дело не в одном только хлопке. Дело прежде всего в его цене. А при нынешних ценах капитал фабрикантов быстро растаял бы».
Тем не менее торговая палата решительно высказалась против всякой интервенции в Соединенные Штаты, хотя большинство ее членов, находясь под сильным влиянием «Times», склонно считать распад североамериканского Союза неизбежным.
«С наименьшей охотой», – сказал г‑н Поттер, – «стали бы мы рекомендовать интервенцию. Манчестер менее всего склонен к подобному предложению. Ничто не заставит нас призывать к тому, что безнравственно».
Г‑н Базли:
«В отношении американской распри необходимо соблюдать строжайший принцип невмешательства. Народ этой великой страны должен без всяких помех уладить свои собственные дела».
Г‑н Читем:
«В нашем округе господствует мнение, которое самым решительным образом осуждает всякое вмешательство в американскую распрю. Необходимо ясно заявить об этом, ибо в случае сомнений на этот счет другая сторона оказала бы сильнейший нажим на правительство».
Итак, что же предлагает торговая палата? Она требует от английского правительства устранения всех препятствий, которые власти все еще ставят на пути возделывания хлопка в Индии. Она требует, прежде всего, отмены 10 %‑ной ввозной пошлины, которой облагаются английские хлопчатобумажные пряжа и ткани в Индии. Едва лишь был ликвидирован режим Ост‑Индской компании[284], едва Ост‑Индия вошла в состав Британской империи, как Пальмерстон ввел при содействии г‑на Уилсона ввозную пошлину на английские промышленные изделия в Индии, как раз в то самое время, когда он продал за англо‑французский торговый договор Савойю и Ниццу, французский рынок был тем самым до некоторой степени открыт для английской промышленности, но одновременно в еще большей степени для нее закрылся ост‑индский рынок.
Г‑н Базли заметил по этому поводу, что со времени введения указанной пошлины множество английских машин было вывезено в Бомбей и Калькутту и что в этих городах были построены фабрики по типу английских. Эти фабрики приготовились поглотить лучший индийский хлопок. Если к 10 %‑ной пошлине на ввоз прибавить еще 15 % фрахтовых издержек, то окажется, что искусственно созданные по инициативе английского правительства конкуренты защищены пошлиной в 25 %.
На собрании магнатов английской промышленности вообще обнаружилось крайнее недовольство протекционистской тенденцией, которая все больше и больше распространяется в колониях, в частности также в Австралии. Господа промышленники забывают, что колонии в течение полутораста лет тщетно протестовали против «колониальной системы» метрополии. В то время колонии требовали свободы торговли, Англия же настаивала на ограничительных мерах. Теперь Англия проповедует свободу торговли, но колонии находят, что протекционизм, направленный против Англии, больше соответствует их интересам.
Написано К. Марксом в начале февраля 1862 г.
Напечатано в газете «Die Presse» № 38, 8 февраля 1862 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
К. МАРКС
ИЗ АНГЛИИ
На континенте принято считать, что островитянина Джона Буля отличает «оригинальность» или «индивидуальное своеобразие». В общем и целом подобное представление смешивает англичанина прежних времен с современным англичанином. В действительности, напротив, резкие классовые различия, чрезвычайно далеко зашедшее разделение труда и так называемое «общественное мнение», создаваемое брахманами прессы, привели к однообразию характеров, так что Шекспир, например, не узнал бы своих соотечественников. Различия характерны уже не для отдельных индивидов, а для их «профессии» и класса. Если отвлечься от профессиональной принадлежности и обратиться к повседневной жизни, то один «респектабельный» англичанин настолько похож на другого, что даже Лейбниц вряд ли смог бы обнаружить между ними разницу, или differentia specifica [специфическую отличительную черту, специфическое различие. Ред.] . Хваленое индивидуальное своеобразие, изгнанное из политических и социальных сфер, нашло последнее прибежище в причудах и капризах частной жизни, чтобы время от времени еще проявляться здесь sans gene [без стеснения. Ред.] , причем люди не сознают при этом, в какое смешное положение они себя ставят. Поэтому англичанин все еще выступает как существо sui generis [своеобразное, единственное в своем роде. Ред.] главным образом в суде – на этой публичной арене, где личные причуды резко сталкиваются между собой.
После этого предварительного замечания можно перейти к забавной судебной сцене, разыгравшейся несколько дней назад в Суде казначейства. Personae dramatis [Действующие лица. Ред.] – это, с одной стороны, сэр Эдвин Ландсир, крупнейший современный английский художник, с другой – гг. Холдейны, лондонские искусники‑портные первого разряда; сэр Эдвин – ответчик, гг. Холдейны – истцы. Corpus delicti [Состав преступления, вещественное доказательство. Ред.] состоял из пальто и фрака ценой в 12 ф. ст., которые художник отказался оплатить. Г‑н Баллантайн выступал адвокатом Ландсира, г‑н Гриффитс – адвокатом Холдейнов.
Холдейн показывает: сэр Эдвин Ландсир заказал обе вещи. Они были ему посланы для примерки, и заказчику не понравилась высота воротников. Воротники были переделаны. Тогда заказчик заявил, что не может их носить, поскольку ему в них жарко и неудобно, и к тому же они трут ему волосы. В соответствии с желанием ответчика были произведены различные переделки. В конце концов истцы отказались от дальнейших переделок, если таковые не будут оплачены особо. Тогда Ландсир отправил со слугой обе вещи обратно в мастерскую. В ответ истец послал ему следующее письмо:
«С настоящим письмом почтительнейше пересылаем Вам оба предмета одежды, переделанные вновь соответственно Вашему последнему указанию. Многочисленные и неудачные переделки, о которых Вы заявляете, имели место по Вашей же собственной вине. При первой примерке и пальто и фрак сидели отлично; но если заказчик выгибается, принимая самые невероятные позы, то никакое мастерство не в состоянии его удовлетворить. (Смех.) Мы с величайшим нежеланием производили все переделки в соответствии с Вашими требованиями, считая эти переделки излишними и противоречащими правилам нашего искусства. Но теперь мы находим, что дальше уступать уже невозможно. О Вашем требовании принять обе вещи обратно не может быть и речи. Поэтому мы закрываем приложенный к сему счет и просим Вас о скорейшей оплате».
Адвокат Баллантайн: Вы ведь не хотите сказать, что пальто и фрак хорошо сидят и сейчас? Холдейн: Именно это я и утверждаю.
Баллантайн: Не лучше ли они сидели до того, как были переделаны? Холдейн. Да. – Б. Ведь пальто и фраки – не ваша специальность? Вы приобрели известность шитьем брюк, не так ли? – X. Пожалуй, что так! Мы более знамениты как специалисты по брюкам. – Б. Но не по фракам? Г‑н Алфред Монтгомери, который привел к вам сэра Эдвина Ландсира, предупреждал его против ваших фраков, не так ли? – X. Да, предупреждал. – Б. Не говорили ли вы или ваш брат сэру Эдвину, что вы предпочли бы сшить для него фрак даром, чем не шить его вовсе? – X. Мы не говорили ничего подобного. – Б. Что вы понимаете под «ослаблением» воротников? – X. Сэр Эдвин жаловался, что воротник трет ему шею. Поэтому мы ослабили воротник, то есть несколько уменьшили его высоту. – Б. И сколько, по‑вашему, это стоит? – X. Два или три фунта.
Адвокат Баллантайн: Сэр Эдвин Ландсир считает нужным жаловаться на оскорбительное письмо Холдейна. Г‑н Монтгомери рекомендовал сэру Эдвину доверить фирме Холдейн нижнюю часть своего тела, но отнюдь не верхнюю. Будучи большим художником, сэр Эдвин, тем не менее, малый ребенок в этих делах, почему он и осмелился пойти на риск, и суду ясно, каковы были последствия. Истец, которого присяжные только что видели на скамье свидетелей, тоже большой мастер. Но разве большой мастер станет переделывать свое произведение? Будучи уверенным в его совершенстве, он должен выстоять или пасть, защищая свое творение.
Но Холдейн не отстаивал свое творение. Он соглашался на переделки в той степени, в какой они соответствовали его собственным принципам. И после этого требовать от двух до трех фунтов за такую никудышную работу! Я имею честь обратиться здесь к трибуналу, члены которого тоже носят фраки; я спрашиваю: есть ли на свете большая мука, чем чересчур жесткие воротники, давящие шею? Я слышал, что когда сэр Эдвин примерил один из этих фраков, то его шея оказалась в тисках, и Англии угрожала опасность потерять одного из своих крупнейших художников. Сэр Эдвин согласен надеть упомянутые фрак и пальто здесь, перед судом, и господа присяжные могут сделать заключение на основании собственных наблюдений. Теперь я вызову сэра Эдвина в качестве свидетеля, и он расскажет вам историю обоих предметов одежды.
Сэр Эдвин Ландсир:… Когда я надел фрак и пальто, то воротник стоял так. (Здесь сэр Эдвин повернулся и под громкий смех присутствующих продемонстрировал присяжным свою спину, произведя при этом впечатление, будто бы его неожиданно хватил удар)… Я ходатайствовал о приглашении в качестве арбитра первого сносного портного; но во всех случаях каждый клиент сам может лучше всего судить о том, как на нем сидит фрак или где ему жмет ботинок.
Г‑н Гриффитс: Что сказал г‑н Монтгомери, когда рекомендовал вам Холдейна? – Он сказал мне: «Сэр Эдвин, вам обычно с брюками везло меньше, чем с пальто и фраками».
Гриффитс: Может быть вы примерите здесь фрак и пальто? – Почему бы и нет? (Надевает на себя один из предметов.) Вот, смотрите! (Смех.)
Мартин (судья): Здесь среди присяжных имеется один портной. Не будет ли он столь любезен внимательнее осмотреть corpus delicti?
Названный портной встает со скамьи присяжных, подходит к сэру Эдвину, просит его надеть фрак и пальто, понимающе оглядывает их и качает головой.
Гриффитс: Сэр Эдвин, вы считаете, что фрак тесен? – Да! (Смех.) – Я хотел спросить: не узок ли он? – Гм, если бы мне пришлось в нем обедать, то я счел бы необходимым его снять.
Баллантайн: В таком случае, сэр Эдвин, вы не должны долее оставаться в нем. Освободите себя от него. – Весьма вам благодарен. (Снимает оба предмета.)
После патетических речей обоих адвокатов и забавного резюме судьи, в котором подчеркивалось, что комфорт английской нации не должен приноситься в жертву творческим идеалам фирмы Холдейн, суд вынес решение в пользу сэра Эдвина Ландсира.
Написано К. Марксом около 3 февраля 1862 г.
Напечатано в газете «Die Presse» № 39, 9 февраля 1862 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
На русском языке публикуется впервые
К. МАРКС
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 257; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!