ВАШИНГТОНСКИЙ КАБИНЕТ И ЗАПАДНЫЕ ДЕРЖАВЫ
Одной из удивительнейших неожиданностей столь богатой неожиданностями англо‑франко‑турецко‑русской войны [Крымской войны. Ред. ] бесспорно явилась принятая в Париже весной 1856 г. декларация о морском праве[263]. Когда началась война с Россией, Англия не применила против нее своего страшнейшего оружия – конфискации принадлежащих неприятелю товаров, перевозимых на нейтральных судах, и каперства. По окончании войны Англия сломала это оружие и возложила обломки его на алтарь мира. Россия, якобы побежденная сторона, получила уступку, которой она тщетно добивалась со времен Екатерины II путем ряда «вооруженных нейтралитетов»[264], войн и дипломатических интриг. Напротив, Англия, мнимый победитель, отказалась от мощных наступательных и оборонительных средств, которые возникли на основе ее морского могущества и которые она в течение полутораста лет отстаивала силой оружия против всего мира.
Человеколюбивые мотивы, выдвигавшиеся в качестве предлога при принятии декларации 1856 г., исчезают при самой поверхностной проверке. Каперство отнюдь не является большим варварством, чем действия волонтерских отрядов или партизан в сухопутной войне. Каперские суда – это морские партизаны. Конфискация частного имущества у лиц, принадлежащих к воюющей нации, производится и во время сухопутной войны. Разве, например, военные реквизиции не затрагивают, наряду с государственной казной неприятеля, также и собственность частных лиц? Сухопутная война по своей природе не угрожает имуществу неприятеля, находящемуся на нейтральной территории, то есть под суверенитетом нейтральной державы. Морская война по своей природе стирает эти границы, ибо море, как общая просторная дорога всех наций, не может находиться под суверенитетом какой‑либо нейтральной державы.
|
|
|
Но на деле за филантропическими фразами декларации 1856 г. скрывается большая бесчеловечность. Декларация принципиально превращает войну из войны народов в войну правительств. Она наделяет неприкосновенностью собственность, по отказывает в ней человеку. Она ограждает торговлю от ужасов войны и тем самым делает торговые и промышленные классы равнодушными к этим ужасам. Впрочем, само собой разумеется, что человеколюбивые предлоги декларации 1856 г. предназначались лишь для европейской галерки, совершенно так же, как и религиозные предлоги Священного союза.
Общеизвестным является тот факт, что лорд Кларендон, зачеркнувший английское морское право своей подписью на Парижском конгрессе, действовал, как он впоследствии признал в палате лордов, без ведома короны и не имея на это соответствующих полномочий. Все его полномочия заключались в частном письме Пальмерстона. Последний до сих пор еще не осмелился потребовать от английского парламента ратификации Парижской декларации и подписи Кларендона под ней. Не говоря уже о дебатах по существу декларации, были основания опасаться дебатов по конституционному вопросу – может ли какой‑либо английский министр присвоить себе право, независимо от короны и парламента, одним росчерком пера уничтожить старинную основу господства Англии на море. Если этот министерский coup d'etat [буквально: государственный переворот; здесь: переворот. Ред.] не привел к бурным запросам, а напротив, был молчаливо принят как fait accompli [совершившийся факт. Ред.] , то этим Пальмерстон обязан влиянию манчестерской школы[265]. Она сочла, что представляемым ею интересам, а следовательно и филантропии, цивилизации и прогрессу, вполне соответствует новшество, которое позволило бы английским купцам без всяких помех продолжать торговлю с неприятелем на нейтральных судах, в то время как матросы и солдаты будут драться за честь нации. Манчестерцы ликовали по поводу того, что министр, действуя неконституционно, заставил Англию пойти на такие международные уступки, добиться которых конституционным, парламентским путем было просто немыслимо. Отсюда нынешнее возмущение английской манчестерской партии разоблачениями Синей книги, представленной Сьюардом вашингтонскому конгрессу.
|
|
|
|
|
|
Как известно, Соединенные Штаты являются единственной великой державой, отказавшейся присоединиться к Парижской декларации 1856 года. Если бы Соединенные Штаты отказались от каперства, им пришлось бы создавать большой государственный военный флот. Всякое ослабление их военных сил на море в то же время угрожало им кошмаром постоянной сухопутной армии, доведенной до размеров европейского масштаба. Тем не менее президент Бьюкенен выразил готовность принять Парижскую декларацию, если будет гарантирована одинаковая неприкосновенность всего находящегося на судах имущества, как неприятельского, так и нейтрального, за исключением военной контрабанды. Его предложение было отвергнуто. Теперь из Синей книги Сьюарда выясняется, что Линкольн сразу же после своего вступления в должность президента заявил Англии и Франции о согласии Соединенных Штатов присоединиться к Парижской декларации, поскольку ею отменяется каперство, но при условии, что запрещение каперства будет распространено также и на охваченные мятежом части Соединенных Штатов, т. е. на южную Конфедерацию. Практически ответом на его предложение послужило признание за южной Конфедерацией прав воюющей стороны[266].
|
|
|
«Гуманность, прогресс и цивилизация» подсказали кабинетам Сент‑Джемса и Тюильри, что запрещение каперства необычайно понизило бы шансы сецессионистов, а тем самым и шансы на распад Соединенных Штатов. Поэтому Конфедерацию в спешном порядке признали воюющей стороной, с тем чтобы вслед за этим ответить вашингтонскому правительству, что Англия и Франция, разумеется, не могут признать предложение одной из воюющих сторон в качестве закона, обязательного для другой воюющей стороны. Такой же «благородной искренностью» проникнуть! все дипломатические переговоры Англии и Франции с правительством Соединенных Штатов со времени начала гражданской войны; и если бы «Сан‑Джасинто» не задержал «Трент» в Багамском проливе, то какой‑нибудь другой инцидент был бы использован в качестве повода для конфликта, на который рассчитывал лорд Пальмерстон.
Написано К. Марксом около 20 декабря 1861 г.
Напечатано в газете «Die Presse» № 354, 25 декабря 1861 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
К. МАРКС
МНЕНИЕ ГАЗЕТ И МНЕНИЕ НАРОДА
Лондон, 25 декабря
Политики континентальных стран, воображающие, будто лондонская печать может служить термометром настроений английского народа, в данный момент неизбежно заблуждаются. При первом известии об инциденте с «Трентом» английская национальная гордость поднялась на дыбы, и призыв к войне с Соединенными Штатами прозвучал почти во всех слоях общества. Лондонская пресса, напротив, проявляла подчеркнутую сдержанность, и даже газета «Times» сомневалась, имеется ли вообще налицо casus belli [повод к войне. Ред. ] . Чем объясняется это явление? Пальмерстон не был уверен, удастся ли королевским юристам выискать какой‑либо законный предлог для войны. Дело в том, что за полторы недели до прибытия «Ла‑Платы» в Саутгемптон агенты южной Конфедерации обратились из Ливерпуля к английскому правительству с доносом, что американские крейсеры намерены отплыть из английских портов и захватить гг. Мэзона, Слайделла и других в открытом море; агенты просили английское правительство о вмешательстве. Сообразуясь с заключением королевских юристов, правительство отклонило это ходатайство. Отсюда первоначально мирный и умеренный тон английской печати, в противоположность воинственному нетерпению народа. Но как только королевские юристы – генерал‑атторней и генерал‑солиситор, и тот и другой члены кабинета – откопали технический предлог для ссоры с Соединенными Штатами, роли народа и прессы переменились. Военная лихорадка в печати усиливалась по мере того, как она ослабевала в народе. В настоящий момент война против Америки настолько же непопулярна во всех слоях английского народа – за исключением лиц, интересы которых связаны с хлопком, и провинциальных дворянчиков, – насколько оглушителен воинственный вой печати.
Взглянем, однако, на лондонскую прессу.; Во главе ее стоит газета «Times», главный редактор которой, Боб Лоу, некогда подвизался в Австралии, демагогически подстрекая ее к отделению от Англии. Он – второстепенный член кабинета, нечто вроде министра просвещения; это просто креатура Пальмерстона. «Punch»[267] – придворный шут газеты «Times», превращающий ее sesquipedalia verba [высокопарные слова. Ред.] в плоские остроты и бездарные карикатуры. Одного из главных редакторов «Punch» Пальмерстон пристроил в Board of Health (совет по охране здоровья) с годовым окладом в 1000 фунтов стерлингов.
«Morning Post» частично является личной собственностью Пальмерстона. Другая часть этого своеобразного предприятия продана французскому посольству. Остаток принадлежит «haute volee» [ «высшему свету». Ред.] и поставляет точнейшие сведения придворным льстецам и дамским портным. Поэтому газета «Morning Post» известна в английском народе как Дженкинс (нарицательный образ лакея) печати.
«Morning Advertiser» является общей собственностью «licensed victuallers», то есть тех трактирщиков, которым разрешено продавать не только пиво, но и водку. Эта газета является вместе с тем органом английских пиетистов, а также sporting characters, то есть людей, которые наживаются на скачках, пари, боксе и т. п. Редактор газеты г‑н Грант, некогда работавший для газет в качестве стенографа, в литературном отношении совершенно необразованный человек, удостоился чести быть допущенным на частные приемы Пальмерстона. С тех пор он восторгается «truly English minister» (истинно британским министром)[268], которого он же разоблачил в начале войны с Россией [Крымской войны. Ред.] как «русского агента». Надо добавить, что набожные покровители этой водочной газеты находятся под верховным командованием графа Шефтсбери и что сам Шефтсбери – зять Пальмерстона. Шефтсбери является папой low church men[269], которые стремятся сочетать нечестивый спирт бравого «Advertiser» со святым духом [Игра слов: «Spiritus» означает «дух», а также «спирт». Ред.] .
«Morning Chronicle»! Quantum mutatus ab illo! [Как он изменился! (Вергилий. «Энеида».) Ред.] На протяжении почти полустолетия это был крупный орган партии вигов, довольно удачно соперничавший с «Times». Но звезда газеты закатилась со времени войны вигов[270]. Проделав всевозможные метаморфозы, она превратилась в penny paper[271], пробавлялась «сенсациями», так, например, стала на защиту отравителя Палмера. Затем газета продалась французскому посольству, которому, однако, вскоре стало жаль бросать деньги на ветер. Тогда она ударилась в антибонапартизм, однако и здесь не имела успеха. Наконец эта газета нашла долгожданных покупателей в лице гг. Янси и Манна – агентов южной Конфедерации в Лондоне.
«Daily Telegraph» представляет собой частную собственность некоего Леви. Сама английская печать заклеймила его газету прозвищем пальмерстоновской mob paper (газеты для черни). Наряду с этой функцией газета занимается chronique scandaleuse [скандальной хроникой. Ред.] . Для «Telegraph» характерно, что по прибытии известия о «Тренте» она, по приказу свыше, заявила, будто война невозможна. В навязанной ей роли, полной достоинства и сдержанности, газета почувствовала себя столь непривычно, что после того напечатала с полдюжины статей на тему о проявленных ею в этом случае сдержанности и достоинстве. Как только был дан приказ переменить курс, газета постаралась вознаградить себя за навязанную ей роль и превзойти всех своих сотоварищей дикими воинственными воплями.
«Globe»[272] является правительственной вечерней газетой, которая официально получает субсидии от всех вигских министерств.
Торийские газеты «Morning Herald» и «Evening Standard» принадлежат к одной и той же лавочке; их позиция определяется двумя мотивами: с одной стороны, традиционной ненавистью к «мятежным английским колониям», с другой стороны – хронической пустотой их кошелька. Они знают, что война с Америкой неизбежно опрокинет нынешний коалиционный кабинет и проложит путь торийскому кабинету. А вместе с торийским кабинетом вернутся официальные субсидии для «Herald» и «Standard». Вот почему даже голодные волки, почуяв добычу, не воют так громко, как завывают эти торийские газеты, предвидя войну с Америкой и золотой дождь, который за ней последует!
Из лондонской ежедневной печати заслуживают упоминания еще только «Daily News» и «Morning Star», которые выступают против зачинщиков военной шумихи. «Daily News» скована в своих действиях связью с лордом Джоном Расселом, а влияние «Morning Star» (органа Брайта и Кобдена) умаляется ее репутацией «газеты, выступающей за мир любой ценой».
Большинство лондонских еженедельников – не более как эхо ежедневных газет и, следовательно, в подавляющей части настроено воинственно. «Observer»[273] находится на содержании у правительства. «Saturday Review» гонится за esprit [остроумием. Ред. ] и воображает, что овладел им, когда с подчеркнутым цинизмом издевается над предрассудками «гуманности». Чтобы проявить «esprit», продажные адвокаты, попы и учителя, пишущие в этом журнале, с самого начала Гражданской войны в Америке зубоскалили, одобряя рабовладельцев. Затем они, разумеется вместе с «Times», воинственно забили в литавры. Они уже разрабатывают военные планы против Соединенных Штатов; эти планы поражают своим вопиющим невежеством.
В качестве более или менее достойных исключений следует упомянуть «Spectator», «Examiner» и особенно «Macmillan's Magazine»[274].
Итак, мы видим: в общем и целом лондонская пресса – провинциальная печать, за исключением газет, принадлежащих хлопчатобумажным магнатам, представляет похвальный контраст – это не что иное, как Пальмерстон и еще раз Пальмерстон. Пальмерстон хочет войны, английский народ ее не хочет. Ближайшие события покажут, кто одержит верх в этом поединке – Пальмерстон или народ. Во всяком случае, Пальмерстон ведет игру более опасную, чем Луи Бонапарт в начале 1859 года[275].
Написано К. Марксом 25 декабря 1861 г.
Напечатано в газете «Die Presse» № 359. 31 декабря 1861 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
К. МАРКС
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 217; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!