В которой, будет рассказано о том, как обольстительная дева хотела сочетаться с силой Ян и как непорочное начало защищалось от ее посягательств 15 страница
– Нам приходилось видеть добродетельных монахов, укротителей драконов и тигров, но монаха, который водил бы за собой ручную свинью и обезьяну, мы еще ни разу не встречали.
Чжу Ба‑цзе не сдержался, обтер рыло и рявкнул:
– А приходилось ли вам когда‑нибудь видеть монаха, укротившего царя всех свиней?
Своим видом он до того напугал зевак, что все они повалились на землю и стали в ужасе расползаться в разные стороны. Сунь У‑кун рассмеялся.
– Дурень! – крикнул он. – Скорей прячь свое рыло, хватит тебе дурачиться. Да смотри, будь осторожен, сейчас пойдем через мост!
Чжу Ба‑цзе тоже рассмеялся и опустил голову.
Путники прошли через висячий мост, вошли в городские ворота и очутились на широкой улице с питейными и увеселительными заведениями, где царило большое оживление. Поистине этот город вполне мог состязаться со священной столицей великой Танской империи. Свидетельством тому могут послужить стихи:
Прекрасный город над рекой
Стеною прочной обнесен.
Встав на прибрежии крутом,
О край горы оперся он.
К широким пристаням спеша,
Плывут по озеру суда,
Не счесть товаров дорогих,
Что каждый день везут сюда.
А вдоль базарных площадей
Шумят торговые ряды,
Харчевни, лавки и лотки
Полны товаров и еды.
Несметная толпа людей
Глядит с балконов и террас.
Прекрасен город! Счастлив тот,
Кто повидал его хоть раз.
Напоминает он красой
Столицу Танскую – Чанъань:
|
|
|
В нем так же звонко петухи
Встречают утреннюю рань,
Разносчики на всех углах
Задорно на заре кричат,
И так же громко у ворот
Сторожевые псы рычат.
Радуясь в душе, Танский монах думал про себя: «Видимо, никто из людей, рассказывавших о западных странах, не бывал здесь. С первого взгляда здесь кажется все, как у нас. Однако если внимательней присмотреться, то жизнь здесь была совсем не такой, как в великой Танской империи! Видимо, не зря говорят, что есть рай земной!».
Дань риса здесь продавали за четыре цяня, а конопляное масло – по восемь ли3 один цзинь. Танский монах окончательно уверился в том, что место это на самом деле является страной изобилия.
Долго шли наши путники и, наконец, приблизились ко дворцу, в котором жил князь – правитель Яшмовых цветов. По обеим сторонам дворцовых ворот были расположены казенные здания: управление наместника, судебная палата, придворная кухмистерская и подворье для приезжающих гостей.
– Братья, – молвил Танский монах, – вот и управление. Обождите меня здесь. Я зайду предъявлю проходное свидетельство здешнему правителю для проверки, и отправимся дальше.
– А мы что? Так и будем стоять перед воротами? – спросил Чжу Ба‑цзе.
|
|
|
– Ты разве не видишь, что над теми воротами красуется вывеска «Подворье для приезжающих», – ответил Танский монах. – Идите, посидите там, узнайте есть ли сено и фураж, купите немного да покормите коня. А я повидаюсь со здешним князем, и если он предложит угощение, то приду за вами, чтобы вместе покушать.
– Наставник! Иди спокойно по своим делам, – вмешался Сунь У‑кун, – я сам обо всем позабочусь!
Ша‑сэн понес поклажу в подворье. Служащие были настолько поражены безобразной наружностью приезжих, что даже не осмелились ни спросить их, кто они, ни прогнать их вон, а позволили им расположиться по собственному усмотрению. Но об этом мы пока рассказывать не будем.
Между тем Танский монах переоделся, достал проходное свидетельство и направился прямо ко дворцу князя. К нему уже спешил навстречу сановник, распорядитель церемоний.
– Откуда ты, почтеннейший? – вежливо спросил он.
– Я – монах из восточных земель Танского государства, послан в храм Раскатов грома поклониться Будде и попросить у него священные книги. Ныне, прибыв в вашу уважаемую страну, явился сюда только за тем, чтобы получить пропуск по проходному свидетельству и представиться вашему правителю – князю, тысячу лет ему здравствовать!
|
|
|
Сановник тотчас же отправился доложить о Танском монахе.
Правитель в самом деле оказался весьма просвещенным и гостеприимным. Он повелел немедленно пригласить к себе Танского монаха.
Танский монах вошел в приемный зал и совершил положенный поклон. Князь тут же пригласил его подняться и занять место рядом с ним. Затем Танский монах предъявил князю свое проходное свидетельство. Тот просмотрел его, увидел на нем множество печатей и подписей правителей разных стран и, с радостью достав свою драгоценную печать, тоже приложил ее к бумаге и расписался, затем аккуратно сложил бумагу и спросил:
– Почтенный наставник государя, не скажешь ли мне, как далек путь через разные страны от твоего великого Танского государства до этих мест?
– Я, бедный монах, не подсчитывал пройденного расстояния, – смущенно отвечал Сюань‑Цзен, – но, помнится, в прошлые годы, когда перед моим правителем явилась в подлинном образе бодисатва Гуаньинь, она оставила на память о себе хвалебный стих, в котором было сказано, что путь на Запад составляет сто восемь тысяч ли. За все время, пока я путешествую, вот уже четырнадцать раз сменялись летний зной и зимние стужи.
– Четырнадцать раз сменялись летний зной и зимние стужи, – усмехнувшись, повторил князь, – значит, прошло четырнадцать лет. Полагаю, что в пути было очень много всяких препятствий?
|
|
|
– Да как сказать, – замялся Танский монах. – Всего ведь сразу не расскажешь! Прежде чем достичь твоей благодатной земли, не знаю, право, сколько пришлось пережить мучений и страданий от разных зверей и дьяволов!
Правитель, видимо, был очень рад прибытию Танского монаха и сразу же велел придворному сановнику, ведавшему кухмистерской, заказать постную трапезу, чтобы накормить гостя.
– Со мной здесь еще трое моих учеников, – робко заявил Танский монах, обращаясь к правителю, – они ждут у входа в твой дворец. За угощение благодарю, но принять его не смею. Не могу задерживаться в пути.
Но князь не стал слушать его и приказал придворным:
– Ступайте живей и пригласите троих уважаемых последователей достопочтенного наставника пожаловать сюда, чтобы разделить с ним трапезу!
Дворцовые служащие бросились выполнять приказание, выбежали из ворот, но на все их расспросы слуги отвечали только: «Нет, не видели никого!». Вдруг кто‑то спохватился:
– В подворье для приезжающих сидят трое монахов безобразнейших на вид, должно быть, это они и есть!
Дворцовые служащие направились в подворье и обратились к служителям:
– Не скажете ли нам, кто из приезжих у вас высокочтимые ученики преподобного монаха великого Танского государства, который следует за священными книгами? Наш властитель повелел пригласить их на трапезу.
Чжу Ба‑цзе, сидевший тут же и уже дремавший, услышав слово «трапеза», встрепенулся и вскочил на ноги:
– Это мы, это мы! – закричал он.
Дворцовые служащие взглянули на него, да так и обомлели от страха, душа у них, как говорится, в пятки ушла.
– О небо! – бормотали они, дрожа. – Да ведь это же самое настоящее свиноподобное чудище!
Сунь У‑кун, услышав их бормотание, разом схватил и привлек к себе Чжу Ба‑цзе.
– Брат! – злобно прошептал он. – Веди себя попристойней, оставь свои мужицкие замашки.
Тем временем все служащие и служители обратили внимание на Сунь У‑куна.
– Обезьяна‑оборотень! Обезьяна‑оборотень! – зашумели они.
Ша‑сэн поднес сложенные руки ко лбу в знак приветствия и обратился ко всем присутствующим:
– Уважаемые господа! Не бойтесь нас. Мы трое действительно являемся учениками преподобного Танского монаха.
– Да ведь это дух очага! Дух очага! – отозвались служители, завидев Ша‑сэна.
Сунь У‑кун тотчас велел Чжу Ба‑цзе взять коня, а Ша‑сэну – коромысло с поклажей, и все трое в сопровождении слуг отправились ко дворцу князя Яшмовых цветов. Дворцовые служащие опередили их, чтобы известить о прибытии учеников Танского монаха.
Когда князь, подняв глаза, увидел их безобразные лица, его тоже обуял страх. Тут Танский монах сложил руки ладонями вместе и обратился к нему с такими словами:
– Успокойся, правитель, долгие тебе лета здравствовать! Мои ученики хоть и безобразны на вид, зато сердца у них добрые.
Чжу Ба‑цзе, глядя исподлобья, произнес монашеское приветствие и сказал:
– Я – бедный монах, пришел наведаться о твоем здоровье! Правитель еще больше испугался.
– Я принял в ученики самых простых людей, – заговорил Танский монах извиняющимся тоном, – они совсем не умеют вежливо вести себя и соблюдать церемонии. Умоляю тебя простить их за это!
Тогда князь, превозмогая страх, велел сановнику, ведавшему кухмистерской, отвести монахов в беседку Белого шелка и накормить их там. Танский монах поблагодарил за милость и, простившись с правителем, отправился вместе с учениками в беседку. Оставшись наедине с ними, он стал укорять Чжу Ба‑цзе:
– Вот навязался мне на шею! Никакой вежливости в тебе нет! Уж молчал бы лучше! Разве можно быть таким грубияном?! Ведь от твоего зычного голоса гора Тайшань может опрокинуться!
– Хорошо, что я не произнес монашеского приветствия, – смеясь, проговорил Сунь У‑кун, – по крайней мере хоть этим не утрудил себя.
– Не в том дело, – возразил Ша‑сэн, – он ведь приветствие произнес нескладно, да еще выставил вперед свое рыло и давай орать!
– Только и знает что придирается, – обозлился Чжу Ба‑цзе. – Еще третьего дня наставник учил меня, что при встрече с человеком надо осведомляться об его здоровье – это вежливо; сегодня я так и поступил, оказывается, опять нехорошо. Для чего же, спрашивается, было учить меня?
– Я действительно учил тебя при встрече с людьми спрашивать об их здоровье, – спокойно ответил Танский монах, – но я никогда не велел тебе делать го же самое при встрече с князьями! Ведь не зря говорят: «Товары делятся по сортам, а люди – по рангам». Как же можно не делать различий между знатными и простыми?
Не успел он закончить, как появился сановник, ведавший кухмистерской, со слугами: стали накрывать стол, расставлять стулья и подали еду. Наставник и его ученики принялись молча есть.
В это время из приемного зала вышел правитель и направился к себе, во внутренние покои дворца, где находились трое его сыновей. Взглянув на отца, они поняли, что он чем‑то испуган, и стали его расспрашивать:
– Отец наш, князь! Почему у тебя такой встревоженный вид?
– Только что к нам пожаловал монах из восточных земель великого Танского государства, который идет поклониться Будде и попросить у него священные книги, – отвечал правитель. – Он предъявил мне для пропуска свое проходное свидетельство и, прочитав его, я понял, что он не простого происхождения. Я предложил ему остаться на трапезу, но он отказался, сославшись на то, что у входа во дворец его ждут ученики. Я тотчас же велел их пригласить. Вскоре они появились и в моем присутствии вели себя весьма невоздержанно: они не совершили никаких поклонов, а один из них просто поздоровался со мной; я остался недоволен, но когда взглянул на них, то увидел, что все они один другого безобразнее – похожи на дьяволов, и невольно струхнул.
А надо вам сказать, читатель, что сыновья князя отличались задором и воинственностью. Услышав слова отца, они стали сжимать кулаки и засучивать рукава.
– Это не иначе как злые оборотни, принявшие человеческий облик, явились сюда с далеких гор. Сейчас мы сходим за оружием и посмотрим, кто они такие! – сказал один из сыновей.
Ну и молодцы же были эти юноши! Старший взял огромную дубину, вышиной от пола до бровей, второй стал вертеть граблями с девятью зубьями, а третий вооружился черной палкой, покрытой лаком. Храбро и отважно они вышли из дворцового помещения и стали кричать:
– Что за монахи, паломники за священными книгами, объявились здесь? Где они?
В это время поблизости оказались сановник и слуги из кухмистерской, которые, завидев княжичей, повалились им в ноги.
– Повелители наши! Они находятся в беседке Белого шелка и вкушают там трапезу.
Трое княжеских сыновей ринулись в беседку и заорали:
– Вы кто, люди или оборотни? Отвечайте скорей, тогда мы пощадим вас!
Танский монах от страха побледнел, выронил плошку с едой и стал низко кланяться.
– Я – бедный монах из Танского государства, иду за священными книгами, – залепетал он, – я человек, а не оборотень.
– Да ты, пожалуй, еще похож на человека, – сказал один из княжичей, – а те трое уродов, конечно, оборотни!
Чжу Ба‑цзе продолжал есть, не обращая ни на кого внимания.
Но Ша‑сэн и Сунь У‑кун приподнялись со своих мест и сказали:
– Все мы люди. И хотя некрасивы лицом и уродливы телом, зато сердца у нас честные и добрые. Откуда вы появились здесь и как смеете кричать и буянить?
Стоявшие в стороне слуги из кухмистерской заволновались.
– Да ведь это же княжичи, сыновья нашего правителя, – предупредительно произнес один из них.
Чжу Ба‑цзе отбросил плошку с едой:
– Что? – переспросил он. – Княжичи? А почему они с оружием? Уж не собираются ли они сразиться с нами?
Тут второй княжич шагнул к Чжу Ба‑цзе и, размахивая граблями, приготовился нанести ему удар. Чжу Ба‑цзе ехидно засмеялся.
– Твои грабли годятся моим граблям во внуки! – воскликнул он.
Быстро расстегнувшись, Чжу Ба‑цзе вытащил из‑за пояса свои грабли и взмахнул ими. Десятки тысяч золотистых лучей взметнулись в воздух, затем он несколько раз подкинул грабли, и от них заструились тысячи сверкающих полос. Княжич с граблями до того перепугался, что у него обмякли руки и ноги, и он больше не посмел потрясать своим оружием.
Сунь У‑кун заметил, что у старшего княжича палица вышиной до бровей. Тогда он встал, вытащил из‑за уха свой посох с золотыми обручами и помахал им в воздухе. Посох сразу же стал толщиной с плошку, а длиной, пожалуй, в два‑три чжана. Сунь У‑кун изо всей силы всадил его в землю на глубину примерно в три чи.
– Дарю тебе этот посох! – со смехом сказал он, обращаясь к старшему княжичу.
Тот, услышав эти слова, сразу же бросил в сторону свою палицу и потянулся за посохом Сунь У‑куна. Он взялся за него обеими руками, изо всех сил стараясь выдернуть из земли, но посох не поддался даже на волосок; он пытался и так и сяк, раскачивал в разные стороны, но посох, казалось, врос в землю.
Третий княжич тем временем тоже начал выказывать свой норов и, изловчившись уже собрался было пустить в ход свою черную палку, покрытую лаком. Но Ша‑сэн одним взмахом руки расколол ее, достал свой волшебный посох, покоряющий оборотней, покрутил его пальцами, и он вдруг засверкал чарующим блеском, излучая свет утренней зари. Все присутствующие, в том числе сановник и слуги из кухмистерской, онемели от испуга.
Тогда три княжича разом совершили низкий поклон и заговорили:
– О святые наставники! Святые наставники! Признаем себя неразумными мирянами. Умоляем вас не поскупиться и показать нам свое искусство, а за науки будем вечно поклоняться вам!
Сунь У‑кун подошел к посоху, легко вытащил его из земли и ответил княжичам:
– Здесь слишком тесно, негде развернуться. Вот я сейчас взлечу на воздух и покажу вам один прием, а вы поглядите!
Молодец Сунь У‑кун! Он со свистом перекувыркнулся в воздухе и разом стал обеими ногами на неожиданно появившееся облачко, сияющее всеми цветами радуги. Поднявшись довольно высоко в небо, примерно шагов на триста от земли, Сунь У‑кун начал проделывать разные фокусы со своим посохом; он то размахивал им над головой, то вращал вокруг тела, то подбрасывал вверх, то опускал вниз, затем вращал его вправо, влево. Вначале казалось, что Сунь У‑кун окружен сиянием, а потом его совсем не стало видно, один только посох рассекал воздух. Чжу Ба‑цзе, наблюдавший это зрелище, издал восторженный возглас и, не удержавшись, стал приплясывать.
– Погодите! – воскликнул он наконец. – Я, старый Чжу, тоже сейчас позабавлюсь!
Ай да Чжу Ба‑цзе! Воспользовавшись налетевшим ветерком, он быстро поднялся на воздух, примерно на такую же высоту, что и Сунь У‑кун, и пустил в ход свои волшебные грабли: вверх – три раза, вниз – четыре, влево – пять, вправо – шесть, вперед – семь, назад – восемь. Движения его становились все быстрее и быстрее, так что слышен был только свист: «фью‑фью». Когда Чжу Ба‑цзе вошел в раж, Ша‑сэн обратился к Танскому монаху.
– Дорогой наставник! Позволь и мне показать свое искусство!
Тут Ша‑сэн разом подпрыгнул и, завертев своим волшебным посохом, тоже поднялся в воздух, причем видно было, как его посох излучает золотистый свет. Затем, держа волшебное оружие обеими руками, Ша‑сэн начал проделывать удивительно красивые движения, которые у фехтовальщиков называются «Красный феникс смотрит на солнце» или «Голодный тигр бросается на добычу». Ша‑сэн то стремительно бросался вперед, то медленно отводил воображаемый удар, то молниеносно поворачивался кругом и поспешно приседал, словно укрываясь от противника. Все три брата в монашестве, обладающие великими волшебными чарами, являли в небе свое могущество и фехтовальное искусство. Вот уж поистине:
Движеньями своими три монаха
На смертных в этот миг не походили:
Постигшие Великий путь познанья
Все небеса собой заполонили.
Там, как живой, крутился грозный посох,
Сверкая золотыми ободками;
Со свистом грабли рассекали воздух,
Подхвачены могучими руками;
Волшебный посох в небесах вращался,
Спеша исполнить каждое желанье.
И от оружья воинов небесных
Лилось на землю грозное сверканье.
Так в их руках волшебного оружья
Необычайное происхожденье
Явило людям все свое величье.
Повсюду вызывая преклоненье.
И хоть издревле славили народы
Край Зарослей небесного бамбука
За то, что там царило благочестье
И процветали мудрость и наука,
Но в этот миг и Юй‑хуа надменный,
И княжичи, на чудеса взирая,
Склонились ниц, полны благоговенья
К монахам, что явились из Китая.
Княжичи до того перепугались, что опустились на колени прямо в пыль и грязь. Все старшие и младшие должностные чины, находившиеся в беседке Белого шелка, сам князь во дворце, военные и штатские, мужчины и женщины, монахи и монахини, даосы и миряне, словом, все жители города, в каждом доме и на каждом дворе держали в руках благовонные свечи, отбивали земные поклоны, молились Будде и совершали жертвенные обряды. Получилось на самом деле так, как говорится в стихах:
Увидев, что вернулись в прежний образ
Три путника, блиставших дивной властью,
Все возмечтали жить по их примеру –
Храня покой, даруя людям счастье.
Отныне всем открылся путь широкий,
Чтоб, не колеблясь, шли к Познанью люди
И чтобы знали: Истину постигнешь
Лишь созерцаньем да служеньем Будде.
Тем временем спутники Танского монаха спустились на землю, спрятали оружие и предстали перед своим наставником. Они спросили, понравилось ли ему их искусство и поблагодарили за позволение позабавиться. Затем все уселись по своим местам, и мы их пока оставим.
Трое княжичей поспешно вернулись во дворец и бросились к отцу:
– Отец наш, князь! – воскликнули они. – Какое огромное счастье привалило к нам! Мы только что видели удивительное военное искусство! Видел ли ты, что сейчас творилось в небе?
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 109; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!