В которой, будет рассказано о том, как обольстительная дева хотела сочетаться с силой Ян и как непорочное начало защищалось от ее посягательств 14 страница
Эти благочестивые возгласы действительно тронули сердце Владыки неба. Об этом даже рассказывают древние стихи:
Лишь только мысль
В сердцах людей родится,
Как на земле
И в небе отразится!
Зла иль добра полна, –
Но будет ей ответ.
А если нет его, –
И в небе правды нет!
Не будем пока рассказывать о том, как Великий Мудрец Сун У‑кун приказал повелителям Грома и богине Молнии послать грозу на округ Бессмертного феникса и как все жители этого округа обратились к добру, а вернемся к небесному гонцу, который доставил в зал Прозрения даосские и буддийские грамоты. Четверо небесных полководцев передали их в зал Чудотворного неба. Нефритовый император прочел грамоты.
– Ну‑ка, посмотрите, как обстоит дело с тремя моими знамениями, поскольку у этого негодяя и его приближенных пробудилось стремление к добру! – сказал он, обращаясь к своим слугам.
Пока он отдавал это распоряжение, из зала Распространения ароматов вбежали взволнованные служители и доложили:
– Кучи зерна и муки, сложенные в зале, рассыпались сами собою и мгновенно исчезли, а дуга у замка сломалась пополам! Не успели они закончить свой доклад, как небесные служители ввели в зал духов земли, хранителей храмов и местных духов из округа Бессмертного феникса, которые стали докладывать.
– В нашем округе, – сказали они, – начиная с самого правителя и кончая простыми людьми во всех городах и селениях, нет ни одного, кто бы ни обратился к истинному учению Будды и ни помышлял бы о совершении добра; все исполняют обряд поклонения и выражают благоговение перед Небом. Просим тебя, Владыка наш, проявить свое милосердие и дать повеление о ниспослании благодатного дождя на весь округ, дабы спасти народ от бедствия.
|
|
От этой вести Нефритовый император даже просиял и с великой радостью передал следующий указ:
«Приказываем повелителю Ветра, Облаков и Дождя принять к неукоснительному исполнению указ, по которому им надлежит в сей день и в сей час опуститься к земле над округом Бессмертного феникса, послать туда гром, расстелиться тучами и ниспослать дождь на три чи и еще сорок две капли».
Четверо небесных полководцев тотчас по получении этого приказа передали его повелителям Грома и богине Молнии, и те в тот же момент спустились в низшие сферы и явили свое могущество, действуя разом и в полном согласии.
Сунь У‑кун с четырьмя полководцами – Дэном, Синем, Чжаном и Тао, а также с богиней Молнии как раз в это время находился в воздухе. В этот момент прибыли остальные духи, о которых мы только что говорили, и все они соединились вместе. Тем временем подул ветер, набежали тучи, и на иссохшую землю хлынул дождь.
|
|
Вот послушайте, что рассказывают об этом стихи:
Густые облака,
Даль омрачив, нависли.
Громовых колесниц
Раздался тяжкий гул.
Сверкнули молнии,
Как огненные мысли.
И покрывала туч
Свирепый вихрь рванул.
И грохот и огонь,
Как в день великой битвы,
И ливень бешеный
На землю рухнул вниз.
Так от одной святой
И благостной молитвы
Измученных людей
Все чаянья сбылись.
О мудрый Сунь У‑кун!
Твой прославляют разум
И хвалят все тебя!
На много тысяч ли
Ты благодатный дождь послал!
Как будто разом
Небесные моря
На землю потекли!
Вся степь полна ручьев,
И дождевые тучи
Заволокли лазурь.
Бушует и ревет
Вода, спадая с крыш.
Кружится вихрь могучий.
И Будде молится
В своих домах народ.
Вдоль улиц, площадей
Несутся вод потоки.
Волна из русла рек
Уходит на поля.
Все мелкие ручьи –
Бурливы и глубоки.
Посевы политы.
Напоена земля.
Луга опять цветут.
Зазеленели рощи.
Пшеница, конопля
Стоят во всей красе,
Стручки полны бобов.
Овес налился тощий.
А сочным овощам
Как рады будут все!
Обрадован купец:
Пришла пора торговли.
Крестьянин ладит плуг
И точит серп кривой.
Амбары, житницы
Опять до самой кровли
Завалены зерном
И сочною травой.
|
|
Отныне легкий дождь
И солнце чередою
Сменяться будут здесь, –
Труды венчает пир,
Обильны русла рек
Прозрачною водою.
Нет бурь,
Волненья нет в морях,
И в мире – мир!
За день дождя выпало действительно на три чи и еще сорок две капли, после чего все духи стали собираться в обратный путь. Но Великий Мудрец Сунь У‑кун зычным голосом крикнул им.
– Уважаемые духи четырех небесных канцелярий! Задержитесь еще немного и побудьте пока на облаках! Я сейчас спущусь и скажу правителю округа, светлейшему хоу, и всем его приближенным, чтобы они поблагодарили вас за ваши труды. А вы тем временем разверзнете облака и покажетесь им в своем настоящем виде – пусть все эти смертные собственными глазами увидят вас, тогда вера их укрепится и они будут чтить вас.
Духи послушались и остались на своих местах в воздухе.
Сунь У‑кун спустился вниз и направился прямо во дворец правителя округа. Еще издали он увидел Танского монаха, Чжу Ба‑цзе и Ша‑сэна, которые вышли ему навстречу. Правитель округа был так счастлив, что на каждом шагу отвешивал благодарственные поклоны.
– Ты погоди меня благодарить, – сказал ему Сунь У‑кун, – я задержал здесь всех духов четырех небесных канцелярий. Созови как можно больше людей, только поживее, и вместе с ними воздай духам благодарность и попроси их впредь являться сюда и посылать дожди!
|
|
Правитель округа тут же разослал срочных гонцов созвать народ для воздаяния всеобщей благодарности. Все собрались, держа в руках благовонные свечи, и устремили свои взоры к небу. И вдруг небо в одном месте просветлело, словно тучи разверзлись, и показались небесные духи в своем настоящем виде. То были духи – начальники четырех отделов: Дождя, Грома, Облаков и Ветра.
Послушайте, как они выглядели:
Царь драконов мглу раздвинул,
Показал свой лик могучий.
Появился полководец
Оглушительных громов.
Рядом с ними – отрок юный,
Туч погонщик показался
А внизу начальник Ветра
Встал, встревожен и суров.
Зелен лик царя драконов,
И усов густые нити
Влажным серебром блистают –
Нет подобного ему!
Полководец Грома страшен
Нос крючком, на клюв похожий.
Он пророчества вешает,
Недоступные уму!
Юный отрок, Туч погонщик,
Лик его – из белой яшмы,
Он из моря тьмы, сверкая,
В золотой короне всплыл, –
Кто же с ним в красе поспорит?
Над землей начальник Ветра
Наклонился, брови поднял,
Дунул, очи округлил!
Людям все открылись духи,
В синеве небес явились
В благолепии священном,
В украшеньях золотых.
И тогда народ Фыньсяня,
Их увидев, в них поверил, –
Ладан воскурив, отрекся
От своих грехов былых.
Созерцая в синем небе
Лик всевышних полководцев,
Все, склоняясь, обещали
Верить в Будду до конца.
Люди к правде устремились,
От былых грехов омылись,
И, надменные, смирились
Просветленные сердца.
Некоторое время духи неподвижно находились в небе, принимая знаки почитания и благоговения множества людей. Затем Сунь У‑кун вновь поднялся ввысь на облаке, вежливо поклонился духам и сказал:
– Благодарю вас за ваши труды! Теперь вы можете возвращаться к себе, а я, старый Сунь У‑кун, велю всему народу этого округа постоянно чтить вас и делать вам подношения. Прошу вас всех, уважаемые духи, – добавил он, – впредь не забывайте посылать по одному ветру через каждые пять дней и по одному хорошему дождю через каждые десять дней, чтобы помочь народу скорей изжить последствия засухи!
Духи дали обещание, повернули обратно, и на этом мы с ними распрощаемся.
Тем временем Великий Мудрец Сунь У‑кун опустился на своем облаке и сказал Танскому монаху:
– Ну вот! Дело сделано, народ успокоился, и мы можем собираться в путь!
Правитель округа, светлейший хоу, услышав, что сказал Сунь У‑кун, принялся кланяться и умолять.
– Почтенный отец Сунь У‑кун, – говорил он, – что ты! Помилуй! Ты совершил благодеяние, которому нет меры и предела! Я уже велел устроить для тебя и твоих спутников маленькое угощение, дабы хоть в ничтожной степени отблагодарить за твою щедрую милость. Я откуплю участок полевой земли у землевладельцев, построю в честь тебя монастырь и молельню, велю высечь на каменной табличке имя твое и буду приносить жертвы во все четыре смены года. Но твое благодеяние столь огромно, что, если даже высечь памятную запись о нем на моих живых костях и на моем сердце, все равно не отплатить мне даже за одну десятитысячную долю его. Как же ты можешь уйти от нас?!
– Ты прав, уважаемый благодетель, – сказал Танский монах, – но мы ведь монахи‑паломники, направляющиеся на Запад к Будде, а потому не смеем долго задерживаться. Во всяком случае через день‑другой обязательно должны отправиться в путь.
Но разве мог согласиться правитель округа, светлейший хоу, отпустить своих гостей! Он в ту же ночь разослал людей за винами и яствами и приказал приступить к постройке монастыря и молельни.
На следующий день был устроен роскошный пир. Танского монаха пригласили занять самое почетное место. Рядом с ним усадили Великого Мудреца Сунь У‑куна вместе с Чжу Ба‑цзе и Ша‑сэном. Сам правитель округа, светлейший хоу, со своими чинами всех рангов и слугами, подносил монахам чарки с вином и блюда с яствами. Нежная музыка услаждала их слух. Пир продолжался целый день и прошел очень весело и радостно.
Об этом даже сложены стихи:
Пересохшие пашни,
Сухие, пустые поля
Напитались дождем благодатным,
Насытились влагой.
Вновь наполнились реки,
Опять обновилась земля.
Все монахам «спасибо» твердят
За великое благо.
Всюду нивы шумят,
И лазурь в дождевых облаках.
Оживились дороги,
Купцы повели караваны.
О Мудрец Сунь У‑кун,
Побывавший опять в небесах,
Прославляет и запад тебя
И восточные страны!
Три знаменья даны,
Три задачи навек решены.
Все сердца и все мысли
Учением Будды объяты.
Пусть дожди омывают
Долины счастливой страны,
Как при Яо и Шуне!
Пусть жители будут богаты!
Пиры продолжались изо дня в день. Благодарностям и приношениям не было конца, и наши путники задержались почти на полмесяца, пока не была закончена постройка монастыря и молельни. И вот однажды правитель округа, светлейший хоу, предложил нашим четверым монахам пойти осмотреть новый монастырь.
Танский монах изумился при виде его.
– Какое величественное и красивое сооружение! – восторгался он. – Как это удалось столь быстро построить такой монастырь?
– Я целыми днями и ночами торопил рабочих, и они работали не покладая рук, чтобы скорей закончить! – объяснил правитель округа. – Прошу вас, посмотрите, все ли сделано как следует!
– Вот что, поистине ты мудрый и талантливый правитель! – смеясь от удовольствия, сказал Сунь У‑кун.
Все сразу же приступили к тщательному осмотру.
Величественные залы и храмы монастыря, огромные ворота с красивыми украшениями – все это поразило монахов, и они то и дело громко выражали свое восхищение. Сунь У‑кун попросил наставника придумать название для нового монастыря.
– Пусть он называется Монастырь в честь благодатного дождя, – произнес Танский монах.
– Прекрасное название! Чудесное! – одобрил правитель округа.
По этому случаю он велел тотчас же пригласить всех священнослужителей и монахов и служить молебен с возжиганием фимиама.
По левую сторону от главного храма возвышались четыре молельни в честь Танского монаха и его спутников, где ежегодно должны были четыре раза служить молебен и приносить жертвы. Кроме того, было решено соорудить храмы в честь духа Грома и духа Дракона, дабы отблагодарить за их благодеяние.
После осмотра нового монастыря Танский монах велел отправляться в дальнейший путь.
Все жители округа, понимая, что удерживать своих благодетелей больше нельзя, вышли провожать их, неся всевозможные дары, но монахи отказались принять их. Тогда правитель округа, все его приближенные и слуги призвали музыкантов и собрали большую процессию с хоругвями и флагами, которая провожала монахов целых тридцать ли. Люди никак не могли проститься с путниками, утирали слезы и, не отрываясь, смотрели им вслед, не смея возвращаться до тех пор, пока монахи не скрылись из виду.
Вот уж право:
В честь паломников‑монахов
Монастырь воздвигнут новый.
Сколько там дворов, и храмов,
И величественных зал!
Сунь У‑кун, Мудрец могучий,
В небеса опять вознесся, –
Возвратясь, всему народу
Милосердье оказал.
Из последующих глав вы узнаете, когда же, наконец, наши путники предстали перед Буддой Татагатой.
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ,
в которой повествуется о том, как праведные монахи в княжестве Яшмовых цветов устроили волшебное представление, а также о том, как Сунь У‑кун, Чжу Ба‑цзе и Ша‑сэн обрели учеников
И вот Танский монах, радостный и довольный, распрощался с именитым правителем области и, сидя на коне, обратился к Сунь У‑куну с такими словами:
– Просвещенный ученик мой! На этот раз ты совершил дело куда более важное, чем в царстве Нищенствующих монахов, где спас детей от гибели.
– В том царстве было спасено всего‑навсего тысяча сто одиннадцать детей, – вмешался Ша‑сэн, – а здесь после благодатного дождя, напитавшего почву, тысячи и десятки тысяч людей заживут в достатке! Я сам, в душе, не могу нахвалиться силой волшебства, проникающего до небес, которым владеет мой старший брат в монашестве, а также его милосердием и благодеянием, распространяющимися на всю землю!
Чжу Ба‑цзе при этих словах рассмеялся.
– У нашего старшего братца есть и милосердие и доброта, – проговорил он, – но беда в том, что все это лишь показное: так, он вроде и совершает добрые, справедливые дела, а в душе таит зло. Стоит ему только побывать где либо со мною, старым Чжу, он так и норовит погубить меня.
– Когда это я норовил погубить тебя? – спросил Сунь У‑кун. – Хватит, хватит, – зло перебил его Чжу Ба‑цзе, – ты всегда только и думаешь о том, чтобы меня связали да подвесили, зажарили или сварили! Вот и теперь, совершил в округе Бессмертного феникса великую милость, облагодетельствовал миллионы людей, казалось бы, можно хоть с полгодика пожить на месте, поводить меня на пиршества, чтобы я мог поесть всласть и досыта, так нет же, торопит да торопит: «Скорей в путь‑дорогу!».
Танский монах, прислушавшись к словам Чжу Ба‑цзе, прикрикнул на него.
– Ишь ты, какой обжора ненасытный, Дурень! Живей шагай и не смей пререкаться!
Чжу Ба‑цзе не стал больше возражать, потер морду обеими руками, поправил на плечах коромысло с поклажей и, усмехнувшись, поспешил за наставником и учениками на большую дорогу.
Время летело быстро, словно челнок в ткацком станке, и снова наступила поздняя осень. Только и видно было, как
На полях исчезают извилины луж,
И вершины хребта оголились,
И багряные листья, слетая с ветвей,
Как бесчисленный рой, закружились.
Вянет сад, наступает пора хризантем,
Стынет небо громадою синей,
С каждым разом становятся ночи длинней,
По утрам появляется иней.
Каждой ночью сияние яркой луны
Полосой проникает сквозь окна,
И под вечер все чаще над кровлями дым
Синеватые стелет волокна.
Зеркалами озера повсюду блестят,
В них студеные льются потоки,
Запах яблоков белых наполнил сады,
Стали красными стебли осоки.
Мандарины на ветках еще зелены,
Но зато все желтей апельсины.
Блекнет ивовый лист, колосятся хлеба
И косяк пролетает гусиный.
У пустынных селений, в цветах тростника
Отдыхает гусиная стая.
Перед сельской харчевнею куры кричат,
То горох, то бобы собирая.
Долго шли наши четверо путников, и вот опять увидели неясные очертания городских стен. Подняв плеть, Танский монах протянул ее и указал вдаль:
– Сунь У‑кун! Погляди! Опять перед нами какой‑то город. Не знаю только, что это за место.
– Ни ты, ни я никогда там не были, откуда же нам знать? – ответил Сунь У‑кун. – Вот когда приблизимся к нему, спросим у людей.
Не успел он проговорить эти слова, как вдруг из чащи деревьев вышел какой‑то старец с бамбуковым посохом в руке, одетый в легкие одежды, в плетеных туфлях из пальмового лыка, перепоясанный тонким пояском. Увидев его, Танский монах так перепугался, что чуть не слетел с коня, однако выступил вперед и произнес приветствие, положенное при встрече. Опершись на посох, старец ответил вежливым поклоном и спросил:
– Откуда ты, почтеннейший?
Танский монах сложил руки ладонями вместе и смиренно ответил:
– Я – бедный монах из восточных земель Танского государства, послан в храм Раскатов грома поклониться Будде и попросить у него священные книги. Ныне мы добрались до ваших благодатных мест и издали увидели очертания городских стен. Но мы не знаем, что это за город, а потому я и обращаюсь к тебе, благодетель наш, с одной только просьбой – рассказать нам о нем.
Старец выслушал просьбу Танского монаха и ответил так:
– Досточтимый праведный наставник! Эта местность является одним из небольших владений, принадлежащих стране Небесных зарослей бамбука, и носит название Яшмовые цветы. Владетель города приходится сродни государю – императору страны Небесных зарослей бамбука, и ему пожалован титул князя Яшмовых цветов. Этот князь очень мудр, с особым почтением относится к монахам‑проповедникам, любит простой народ. Я уверен, что если ты, почтенный наставник, повидаешься с ним, то он с большим уважением отнесется к тебе.
Танский монах поблагодарил старца, а тот удалился в чащу леса и скрылся из виду. Тогда только наставник повернулся к своим ученикам и передал им все, что сказал старец. Те очень обрадовались и собрались было помочь наставнику влезть на коня, но он остановил их.
– Путь до города не очень далек, – сказал он, – и я не хочу ехать верхом.
Все четверо отправились пешком, дошли до улицы на краю города и стали внимательно глядеть по сторонам. Почти все жители занимались торговлей; город был густо населен, и торговля шла бойко. По внешнему виду и по оживлению, которое царило на улицах, город этот очень напоминал города Серединного цветущего государства. Танский монах стал наказывать своим ученикам:
– Братья мои, будьте почтительны и вежливы. Не вздумайте допускать каких‑нибудь вольностей.
Чжу Ба‑цзе, вняв совету наставника, опустил голову, Ша‑сэн прикрыл лицо, один только Сунь У‑кун шел как ни в чем не бывало, поддерживая учителя. Люди с любопытством глазели на пришельцев, то и дело слышались изумленные возгласы:
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 113; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!