Из которой читатель узнает о том, как были спасены жители селения Толо, как укрепилась духовная сила учения Будды и как путники избавились от грязи и очистили свои сердца 9 страница
– Подать сюда подогретого вина! Отблагодарим почтенного монаха за его заслугу!
– Пить вино не такое уж важное дело, – молвил Сунь У‑кун. – Ты лучше скажи мне вот о чем. Когда ты расставался со своей Золотой царицей, не оставила ли она тебе каких‑нибудь вещиц на память? Дай мне что‑нибудь.
Слова «вещицы на память» словно ножом вонзились в сердце правителя, он не сдержался, и слезы заструились по его лицу.
Вот что поведал он Сунь У‑куну:
В тот год, когда беда случилась эта,
Которой я доселе не постиг,
Чудесным праздником мы все встречали лето,
Как вдруг, издав громоподобный клик,
Сам дьявол, злой Тайсуй, предстал пред нами,
Сверкая грозно круглыми очами.
Он пожелал жену мою похитить,
Грозился уничтожить мой оплот,
И мною обожаемый народ
Жестоким разорением обидеть.
Я, как отец о подданных радея,
Сам отдал милую жену злодею.
Расстались с ней мы в этот час суровый,
Печаль глубоко в сердце затаив,
Не побеседовав, не вымолвив ни слова
И даже слез горючих не пролив.
Не проводив супругу до повозки
И не проехав с ней до перекрестка,
Остался я тогда один как перст,
И ничего на память не осталось…
А как утешила б меня любая малость!
Но лишь скорбям с тех пор мой дух отверзт…
– Государь мой, – начал утешать его Сунь У‑кун. – Зачем так убиваться? Ведь ты находишься в кругу своих близких! Если от твоей милой царицы у тебя ничего не осталось на память, то не может быть, чтобы в ее покоях не было ничего любимого ею. Дай мне хоть что‑нибудь.
|
|
|
– А зачем тебе? – поинтересовался правитель.
– Видишь ли, – отвечал Сунь У‑кун. – Этот дьявол дей – ствительно обладает огромными чарами. Я видел, как он напускает дым, огонь и песок. С ним в самом деле будет не легко справиться. Но, положим, я одолею его, все равно царица не пожелает последовать за мной, так как совершенно меня не знает. Она поверит мне лишь в том случае, если я передам ей одну из ее любимых вещиц. Тогда я легко смогу доставить ее сюда. Теперь ты понимаешь, почему я хочу взять с собой такую вещицу.
– Во дворце Солнца Золотой царицы, в ее покоях, хранятся четки из чистого золота, – сказал правитель. – Она никогда с ними не расставалась, но, так как в праздник Лета полагается носить разноцветные нити, она сняла свои любимые четки. Сейчас они хранятся в шкатулке. Мне тяжело смотреть на них, так как они напоминают мне ужасную разлуку. Всякий раз, глядя на эти четки, я вспоминал ее прелестное, словно выточенное из яшмы, личико, и здоровье мое сразу же резко ухудшалось.
– Хватит говорить об этом, – остановил его Сунь У‑кун. – Вели лучше принести золотые четки. Если тебе не жаль, дай две штуки, если жаль, я возьму только одну.
|
|
|
Правитель тут же приказал Яшмовой царице принести четки. Она вынесла их и передала царю. Увидев четки, царь несколько раз воскликнул:
– О горячо любимая, ласковая моя царица!
После этого он передал четки Сунь У‑куну. Тот принял их и надел себе на руку.
Он не стал пить вина в честь своей первой заслуги, а вскочил на облако и с резким свистом понесся прямо к горе Чудесного оленя‑единорога. На этот раз ему было не до того, что‑бы любоваться видами. Он сразу же принялся отыскивать вход в пещеру.
Пока он шел, до его слуха донеслись голоса и крики. Остановившись, он стал вглядываться, напрягаясь изо всех сил, и увидел, что у входа в пещеру столпилось множество стражников разных рангов, охраняющих ворота.
Стояли они, сомкнув ряды,
Как деревья в лесной глуши,
Каждый держал свое копье
И выставил прочный щит.
Стояли они, сомкнув ряды
И развернув знамена,
Ясное солнце на них с высоты
Свет свой лило червонный.
Как воплощенье самой беды
Стояли они, сомкнув ряды.
Здесь полководцы различных мастей
Под стягами яркого шелка
Готовы непрошеных встретить гостей
С яростью лютого волка,
Здесь тигр и медведь бок о бок стоят
|
|
|
С пантерой и барсом рядом;
Все они злобы своей не таят,
Пылают огнем их взгляды.
Подобно тапиру, они храбры,
Отважны, увертливы и хитры.
Владеют они с незапамятных пор
Наукою превращенья.
Спустились они с высоких гор,
Выползли из потаенных нор,
Готовы любому дать отпор,
Готовы воздать отмщенье.
Здесь серны коварны, а зайцы ловки,
Здесь змеи – отличнейшие стрелки,
Гориллам понятен язык людской,
И все они без исключенья
Умеют порядок блюсти боевой,
Умеют вести сраженье.
Увидев это полчище, Сунь У‑кун не осмелился идти дальше: он съежился и повернул обратно. Вы можете подумать, что он съежился от страха? Ничего подобного! Он вовсе не испугался. Он дошел до того места, где убил бесенка, нашел желтый флажок и медный гонг, повернулся лицом к ветру, прочел заклинание и, представив себе, как выглядел бесенок, встряхнулся, после чего сразу же принял его облик. Он начал бить в гонг и большими шагами направился прямо к пещере. Но только было он собрался разглядеть пещеру, как его окликнула какая‑то обезьяна‑горилла:
– Это ты, Юлай Юцюй? Уже вернулся?
Сунь У‑куну ничего не оставалось, как ответить:
– Да, вернулся!
– Ступай живей! Наш великий князь ждет тебя с ответом. Он сейчас в живодерне.
|
|
|
Услышав эти слова, Сунь У‑кун ускорил шаг и, продолжая бить в гонг, направился к главным воротам и огляделся. Перед ним было пустое помещение, высеченное в каменной скале над обрывом. Слева и справа росли чудесные цветы и трава, а впереди и позади высилось множество старых кипарисов и высоких сосен. Он прошел дальше, незаметно очутился за вторыми воротами и, подняв голову, вдруг увидел беседку с восемью окнами, внутри которой виднелось кресло, оправленное золотом. На нем важно восседал сам повелитель демонов, поистине страшный и безобразный:
Над головой его трепещет свет неверный,
И красный дым от косм его струится.
Торчат усы, как две железных спицы,
Над пастью шириной неимоверной,
Утыканной громадными клыками,
По виду схожими с булатными клинками.
Дух смертоносный от него исходит;
Очами злыми, как у бурого медведя,
И круглыми он медленно поводит,
Блестят они, как бубенцы из меди,
И ярым блеском звезды превосходят.
Густыми волосами весь покрыт он,
Как войлоком, из черной шерсти сбитым.
Железный пест, который держит бес,
Длинен настолько, что касается небес.
Сунь У‑кун напустил на себя вид полного пренебрежения к дьяволу. Более того, он нарочно не совершил никаких положенных церемоний в знак приветствия, а отвернулся и, глядя по сторонам, продолжал колотить в гонг.
– Это ты явился? – спросил повелитель демонов.
Сунь У‑кун не ответил.
– Это ты Юлай Юцюй? – раздраженно переспросил князь.
Ответа опять не последовало.
Тогда князь подошел у Сунь У‑куну и, схватив его за шиворот, спросил:
– Ты что трезвонишь, вернувшись домой? Почему молчишь и не отвечаешь, когда тебя спрашивают?
Тут Сунь У‑кун швырнул гонг на землю.
– «Отчего» да «почему», – передразнил он. – Я же говорил тебе, что не хочу идти, а ты насильно послал меня! Попал я туда и вижу несметное количество людей и коней, построенных в полки. Они как увидели меня, так и заорали в один голос: «Лови его, держи!» Тут меня стали таскать, давить, жать и растягивать, втащили, наконец, в город и привели к правителю, а тот сразу же велел: «Четвертовать!» Хорошо, что советники отговорили его и даже привели пословицу: «Когда две семьи враждуют, послов не убивают». К счастью, меня пощадили, отобрали у меня грамоту о войне, а затем вывели из города под конвоем, да еще напоследок перед всем строем всыпали мне тридцать палок по пяткам, после чего отпустили и велели доложить тебе о происшедшем. У них там собрано большое войско, которое в скором времени явится сюда и вызовет тебя на бой.
– Теперь я вижу, что ты действительно пострадал. То‑то, когда я тебя окликал, ты не отзывался, – уже более мягко сказал князь.
– Конечно, пострадал, – ответил Сунь У‑кун. – Я не отзывался только потому, что с трудом превозмогал боль.
– Сколько же у них там людей и коней? – спросил князь, переходя к делу.
– Меня там до того напугали, что я был почти без сознания, да еще к тому же избили. Где уж мне было подсчитывать да прикидывать, какое там количество людей и коней! Я видел только, что оружие всякое выставлено густым лесом. – И Сунь У‑кун закончил свой рассказ так:
Щиты и копья, мечи и латы,
Кольчуги, отделанные богато,
Ножи и пики, луки и стрелы,
Секиры, выкованные умело,
Знамена, что плещут шелком алым,
Шлемы с забралом и без забрала,
Ружья, пищали и вилы стальные,
На длинных шестах значки полковые,
Железные булавы с шипами –
Едва удержишь двумя руками! –
Нагайки‑свинчатки, из кожи плети,
Молоты из червонной меди,
Есть остроги, как для красной рыбы,
Тяжелые палицы, словно глыбы,
И самострелы, и колотушки,
И сабли, что тело режут на стружки;
А воины кровожадны и грубы,
На них сапоги и толстые шубы.
Князь выслушал Сунь У‑куна и засмеялся.
– Это все неважно! Пустяки! Если у них есть только такое оружие, о котором ты говоришь, то достаточно напустить на него огонь и ничего не останется. Ты пока что ступай к Золотой царице и расскажи ей обо всем, чтобы она не огорчалась, а то она слышала сегодня утром, как я сердился и решил идти войной, так у нее слезы все текут ручьем и не просыхают. Отправляйся к ней и скажи, что там, мол, людей и коней много, все храбрые да отважные, наверняка одолеют меня. Пусть она хоть немножечко утешится!
Эти слова привели Сунь У‑куна в восторг, и он подумал: «Вот здорово! Как раз то, что мне надо было!».
И вы только подумайте. Он пошел так, словно хорошо знал здесь все ходы и выходы. Завернув за угловые ворота, он прошел через парадный зал. Внутри оказалось множество высоких комнат и просторных покоев, совсем не похожих на те, что он прошел ранее. Так дошел он до самого последнего дворца. Еще издали он увидел расписные ворота с красивыми украшениями. Тут и жила Золотая царица.
Когда он зашел внутрь, то увидел оборотней, лисиц и оленей, принявших образ девушек, наряженных и нарумяненных, блистающих красотой и миловидностью, которые стояли по обе стороны от Золотой царицы, готовые услужить ей. Несчастная царица сидела в самой середине зала, подперев ручкой ароматную щечку, и из очей ее капали горькие слезы.
Ее печальное лицо так нежно и прелестно,
Оно сияет красотой воистину небесной…
Что ей до украшений бесполезных?
Несчастной женщине до них и дела нет;
Давно уж не приносят ей отрады
Запястья, перстни, ожерелья и наряды,
Давно уж пудры, притираний и помады
С округлых щек ее исчез душистый след.
Где тщательная некогда прическа?
Заколки золотые, шпильки, блестки?
Лишились волосы ее былого лоска,
Распущенными прядями висят.
Хоть не померк еще ее лучистый взгляд,
Но ясные, подобно звездной ночи,
Задумчивые, ласковые очи,
Потоки слез неиссякаемых струят.
Ее краса – две черных змейки‑брови
Всегда теперь нахмурены сурово,
Пурпурный рот ее не произносит слова;
В воспоминанья о царе погружена
Его достойная, любимая жена;
Ее томят досада и забота:
Как пташка малая, попавшая в тенета,
О радости свободного полета
Да о гнезде своем грустит она.
И правда, ведь недаром говорят:
«Красавицам иным дана судьба лихая:
В молчанье скорбном слезы проливая,
Ни ласки, ни участия не зная,
Вдали от дома на ветру стоят…».
Сунь У‑кун подошел к царице и, осведомившись о ее здоровье, молвил:
– Прошу принять меня!
– Какой нахал и мужлан! – воскликнула оскорбленная царица. – Совсем невоспитанный! Помнится, когда я жила у себя в Пурпурном царстве и вместе с царем наслаждалась славой и роскошью, все великие мужи государства и главные помощники царя при встрече со мной не осмеливались даже глаз поднять и припадали к земле, а этот грубый дикарь не успел войти сюда, как позволил себе дерзость сказать: «Прошу принять меня!» Кто разрешил ему так разговаривать со мной? Откуда взялся этакий негодяй?!
Прислуживающие царице служанки и прислужницы, мамушки и нянюшки подошли к ней и стали объяснять:
– Сударыня, не гневайся! Это посланец нашего великого князя. Он в чине сяосяо и зовут его Юлай Юцюй. Сегодня утром наш князь посылал его в Пурпурное царство с грамотой о войне. Вот он самый и есть!
Узнав об этом, царица сдержала свой гнев и стала расспрашивать мнимого гонца:
– Так это ты доставил грамоту о войне? Значит, ты был в Пурпурном царстве?
– Я отправился с грамотой прямо в столицу этого царства, во дворец, и был в парадном зале Золотых колокольчиков, видел тамошнего правителя и получил от него ответ.
– Ты собственными глазами видел государя? – взволнованно переспросила царица. – Каков же был его ответ?
– Я только что доложил нашему великому князю, что было сказано в ответ на объявление войны и как правитель Пурпурного царства готовит войско к походу. Я пришел к тебе только за тем, чтобы рассказать, как правитель Пурпурного царства все думает о тебе, и велел передать мне одно задушевное слово… Но здесь не место сказать его, так как много посторонних окружает тебя.
Услышав эти слова, царица тотчас же велела оборотням удалиться. Сунь У‑кун плотно запер двери, провел рукой по лицу и сразу же принял свой настоящий облик.
– Не бойся меня! – сказал он, подходя к царице. – Я монах из восточных земель великого Танского государства и иду на Запад, в страну Индию, где находится храм Раскатов грома, чтобы поклониться Будде и попросить у него священные книги. Мой наставник – младший брат Танского императора по прозвищу Тан Сюань‑цзан. Я его старший ученик, и зовут меня Сунь У‑кун. Проходя через твою страну, мы должны были предъявить подорожную и получить пропуск. Мне довелось увидеть воззвание к врачевателям, которое вывесили сановники, и я решил проявить свое уменье и вылечил твоего царя от тоски по тебе. Он устроил пир, чтобы отблагодарить меня. Когда мы пили вино, он рассказал о том, как тебя похитил злой дьявол. А так как я умею не только исцелять, но побеждать драконов и покорять тигров, царь обратился ко мне с просьбой схватить повелителя демонов, спасти тебя от него и привезти на родину. Я нанес поражение здешнему головному дозорному, а потом убил и гонца‑бесенка. Когда, находясь еще за воротами, я увидел здешнего царя дьяволов, злого и взбешенного, я решил превратиться в бесенка, по имени Юлай Юцюй, и проникнуть к тебе, не щадя своей жизни, чтобы передать тебе весть о твоем царе!
Царица выслушала его, глубоко вздохнула, но не проронила ни слова.
Сунь У‑кун же тем временем достал драгоценные четки и, поднеся их обеими руками, произнес:
– Если не веришь мне, то посмотри на эти вещицы и скажи, откуда они?
Царица взглянула на четки и сразу же залилась слезами. Сойдя со своего трона, она начала низко кланяться и благодарить Сунь У‑куна.
– О почтенный монах! Если ты в самом деле спасешь меня и я смогу вернуться домой, то до глубокой старости, уже беззубая, все буду помнить о твоем великом благодеянии.
– Ты мне лучше вот что скажи, – перебил ее Сунь У‑кун, – что это за драгоценный талисман у здешнего князя дьяволов, с помощью которого он напускает огонь, дым и песок!
– Какой там драгоценный! – насмешливо ответила царица. – Просто‑напросто три бубенца. Тряхнет одним, сразу же взовьется столб пламени вышиною в триста чжан, который начнет людей палить; брякнет вторым – повалит смрадный дым облаком в триста чжан и начнет людей душить, а как звякнет третьим бубенцом – столб желтого песку взлетит на высоту трехсот чжан и начнет людей слепить. Дым и огонь не так опасны, как этот песок. До чего же он ядовит! Если в нос кому попадет, тот в живых не останется.
– Вот здорово! – промолвил Сунь У‑кун. – Я уже испытал это на себе: пришлось раза два чихнуть. Ну, а где он хранит свои бубенцы?
– Разве совершит он такую оплошность, чтобы расстаться с ними? Они у него всегда за поясом. Он с ними и ходит, и стоит, и сидит, и ложится!
– Царица! – торжественно произнес Сунь У‑кун. – Если ты действительно хочешь жить в Пурпурном царстве и вернуться к своему повелителю, временно отгони от себя всю свою скорбь и печаль, постарайся придать своему лицу радостное выражение, поговори с этим дьяволом по душам, как жена с мужем, и заставь его отдать тебе бубенцы на хранение. Как только представится случай, я украду их, затем расправлюсь с самим оборотнем и тогда смогу отвезти тебя к твоему царю. Вы вновь станете жить вместе в мире и согласии, как пара фениксов, и будете до конца дней своих наслаждаться счастьем и благополучием.
Царица сразу же изъявила согласие поступить так, как сказал Сунь У‑кун.
После этого он вновь превратился в бесенка‑гонца, открыл двери и позвал всех приближенных мамушек и нянюшек.
– Эй ты, Юлай Юцюй, – властным голосом подозвала к себе Сунь У‑куна обрадованная царица. – Ступай живей к твоему господину и пригласи его ко мне: я хочу с ним поговорить.
Ну и Сунь У‑кун! Он согласился и тотчас прибыл к живодерне, где находился великий князь.
– О великий князь! – почтительно молвил он. – Царица приглашает тебя к себе!
Дьявол пришел в восторг.
– Как же так? – не веря своим ушам, радостно восклицал он. – Царица до сих пор лишь ругала меня! Как же это она сегодня соизволила пригласить меня к себе?!
– Когда царица стала меня расспрашивать о Пурпурном царстве, – бойко отвечал Сунь У‑кун, – я сказал ей так: царь забыл тебя и нашел себе царицу в другом государстве. Царица услышала об этом, перестала думать о нем, и вот только что приказала мне передать тебе приглашение!
Повелитель демонов уже в полном восторге сказал:
– Ты, я вижу, молодец! Вот погоди, разделаюсь с этим царством и пожалую тебе звание великого советника царского двора!
Сунь У‑кун поблагодарил за милость и поспешил вместе с царем дьяволов к воротам дворца, в котором жила царица. Царица, сияя от удовольствия, встретила царя дьяволов и, взяв под руку, хотела провести во внутренние покои. Но тот, пятясь назад, стал говорить заплетающимся языком:
– Повелительница моя, не смею! Никак не осмелюсь быть удостоенным твоей любви. Боюсь, что рукам опять будет больно, а потому не дерзаю приблизиться к тебе.
– О великий князь! – молвила царица. – Прошу тебя, сядь! Мне надо поговорить с тобой!
– Говори все, что хочешь, – отвечал царь дьяволов, – пусть ничто не помешает тебе!
Тогда царица повела свою речь так:
– Я удостоилась твоей любви, которую стыжусь принять вот уже три года. За это время мы с тобой еще ни разу не спали на одной подушке и не покрывались одним одеялом. Но, видно, еще в прошлом нашем перерождении было нам суждено жить вместе – стать мужем и женой. Не знаю почему, великий князь, ты сторонишься меня и не хочешь выполнить свой супружеский долг. Вспомнилось мне, что, когда я была царицей в Пурпурном царстве, все драгоценности, которые подносили в дань вассальные княжества, царь передавал мне на хранение, предварительно проверив их. А здесь у тебя нет никаких драгоценностей. Окружающие тебя приближенные одеты в шкуры животных и едят сырое мясо. Ни разу я не видела здесь ни шелка, ни парчи, ни золота, ни жемчуга! Одни только меха да кожи. Может быть, у тебя есть драгоценности, но ты не хочешь показывать их мне, и тем более давать их мне на хранение, так как все время сторонишься меня. Я слышала, что у тебя есть три бубенца. Думаю, что они‑то и являются твоей главной драгоценностью, иначе ты не держал бы их постоянно при себе. Разве не можешь ты дать их мне на хранение, а когда понадобятся – взять их у меня? Ведь так принято у супругов, и в этом выражаются их любовь и доверие друг к другу. Ты же не доверяешь мне, значит, чуждаешься меня.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 92; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!