К всем отсутствующим братиям (II, 22) 15 страница
432. К игумену Феофилу (II, 89)[1301]
Немало доходило до моего слуха о твоем достоинстве такого, что сильно печалило меня, но разъяснилось почтенным письмом твоим. Принял Господь, осмеливаюсь сказать, покаяние твое и оправдание возвращения в монастырь, хотя оно и непристойно было тогда, когда был гоним Христос. Теперь же, когда гонение прекратилось, какая причина уклонения, а не борьбы? Мене смотрите, сказано в Писании, и такожде творите (Суд. 7:17); это следовало и тебе сказать ученикам, призываемым возвратиться домой, а не слушаться, не быть примером поражения, и притом после падения; или ты не знаешь, что общение твое с увлеченными в нечестие было отречением от Христа? Потом, когда ты раскаялся чрез удаление от них, – ибо это главное дело покаяния, без которого падение непростительно, – для чего ты опять уклонился в прегрешение? Прости, отец; если ты предал сам себя моему смирению, то я принужден говорить тебе должное, как бы устами Господа. Для чего ты не вразумил всех вместе с тобою терпеть гонение или, если не хотят, не оставил их, как христоненавистников, как плотолюбцев, как непокорных, а не сынов? Этим ты прекрасно и уменьшил бы поражение, и был бы для подвластных добрым примером [Col. 1337] и для Церкви Божией назиданием вместо прежнего разрушения.
(607) Так поступал боголюбезнейший брат наш и игумен Мидикийский[1302], так – святейший отец наш [епископ] Лаодикийский, так и другие. Одно из двух: если они действовали законно, то ты – беззаконно и всякий, кто поступал подобно тебе. Но есть, как я слышу, и такие, которые принадлежат к разряду падших (имена их охотно пройду молчанием) и, однако, говорят, что им не нужно раскаиваться в этом или даже только просить прощения и что они хорошо поступали, ибо чрез это, говорят они, и братия спасены, и храмы остались неприкосновенными. О, слепота! О, богоборчество! Христос отвергнут с отвержением святой иконы Его, Богородицы и всех святых, за которых архиепископ подвергся гонению, и епископы сосланы в ссылку, и игумены то же потерпели, монахи и монахини, мирские мужи и жены: одни подверглись бичеванию, другие – заключению в темнице, иные заморены голодом, другие замучены, иные брошены в море, другие убиты, иные скрылись, другие обратились в бегство; наполнились ими пустыни и пещеры, наполнились горы и леса; тела рассекаются, кровь проливается, наша вселенная мятется от гонений, вся поднебесная, так сказать, вздыхает и плачет, – а ты, несчастнейший, попав в душепагубное общество и оставаясь в заразительном месте (именно так, а не в монастыре), говоришь, что ты поступаешь хорошо, и по‑иудейски насмехаешься над носящими Христа или, лучше, над Самим Христом, ради Которого они страдают. А какой спас ты храм, осквернив храм Божий (1 Кор. 3:16) – себя самого? Каких сохранил ты братий, растлив их заразой своего общения, хотя бы только в пище? Ты – соблазн миру, пример отступничества, увлекатель к погибели, плоть, а не дух, омрачитель, а не светильник. Это говорит сама истина к таким нечестивцам, которых, если они не раскаются в безбожных речах своих, нельзя признавать и христианами.
|
|
|
|
|
|
Человек – храм Божий.
Слышишь, отец, приговор: ты согрешил, возвратившись назад и изменив обету. Впрочем, да простит тебя Благой Бог! Оставайся же (608) теперь в монастыре, пока переменяются обстоятельства, исповедуя пред всяким человеком: «Я согрешил», дабы умилостивился Бог и возвратил тебя в прежний свет, когда сиял светильник твоей жизни, когда ты был почитаем и царями, когда ничто не было презираемо, на что ты обращал внимание. А впредь, как устроит Господь дела Церкви, так и будем беседовать, так и умрем вместе с тобою во взаимной любви. Молись о нас, грешных, и не думай, что мы написали это из презрения, – мы знаем, что мы отребье между преподобными мужами, – но ради истины и твоего спасения; если же [это доставит пользу] и другим, то получивший да воздаст благодарение Богу.
|
|
|
433. Огласительное (II, 90)[1303]
[Col. 1340] Возлюбленным духовным сынам и братиям Лаврентию, Симеону, Дионисию, Пимену, Литоию и прочим, рассеянным повсюду, Феодор, грешный монах, [желает] о Господе радоваться.
Можно всегда радоваться живущим по Богу, хотя бы они подверглись противному радости, ибо основание истинной радости – надежда на Бога и то, чтобы ради Него и для Него жить, двигаться и делать всё прочее (ср. Деян. 7:28). А что вы таковы, об этом свидетельствуют самые дела. Ибо для чего иного ваше рассеяние, труды и изнурения, как не ради Него, Благого Бога нашего? Но теперь по Его Промышлению прекратилось гонение вследствие объявления доброй власти и дверь свободы открылась гонимым, получившим некоторое облегчение и спокойствие во всех городах и селениях. За это мы обязаны, отцы, воссылать благодарение Господу и (609) молитвы как о полнейшем мире, так и об утверждении богоизбранных наших императоров[1304].
Таков первый предмет слова. Во‑вторых, не будем ни вы, ни мы принимать этого облегчения за повод к ослаблению в добродетели, но где бы каждый из нас ни находился, будем иметь одни мысли (Флп. 2:2), держаться одного и того же правила, ни в чем не полагать претыкания, чтобы не было порицаемо служение, но во всем являть себя, как служители Божии, в терпении, в бедствиях, в тесных обстоятельствах и в прочем, чему подвергает жизнь настоящих дней (2 Кор. 6:3–4). Таким образом мы сможем и полученное сохранить неотъемлемым, и ныне случающееся облегчить, и будущее встретить богоприлично.
|
|
|
Мы живем здесь близ города[1305] с ведома царской власти, имея свидания с посещающими нас братиями и отцами нашими; свобода предписана добрым императором. А впредь – как устроит Господь или повелит власть: здесь ли остаться или переселиться и удалиться в другое место, так и поступим. Только вы, держась своего дела, не переставайте молиться и о нашем смирении, чтобы нам не послужить соблазном для тех и других и для Церкви Божией (ср. 1 Кор. 10:32). Братий, безрассудно прежде отторгнувшихся различным образом, Преблагой Бог благоволил соединить с нами при помощи надлежащего увещания. И возрадовались мы, недостойные, великой радостью, что увидели глазами своими, чего не надеялись, как соединились разделенные члены, и празднуем праздник Господень, сходясь друг с другом, исповедуемся Господу и воздаем благодарность владыкам; ибо если не что иное, то сделанное для нас есть великий дар, а иначе мы не имели бы благоприятного сношения между собою, если бы [Col. 1341] не были освобождены из темниц и не находились в настоящем месте.
Всё стеклось к нашему благу и стечется, убежден я, по вашим святым молитвам. Так как зашла речь о возвращении, то скажу, что возвратился (610) и соединился с нами между прочими, и еще более других, письмоносец, возлюбленный наш сын Климент, благоговейнейший игумен, принявший благосклонно всё, что следовало сказать ему, и во всем учинивший надлежащее оправдание, которым удовлетворившись, мы и приняли его в свои объятия от всей души, надеясь, что и он по этой самой причине послужит для нас, грешных, хвалою во спасение. Примите, прошу, и вы этого брата – как братия, члена – как члены, единомысленного – как единомысленные. Ибо вы найдете его по благодати Христовой во всем правым и ищущим Бога.
434. К игумении никейской (II, 91)[1306]
И прежде хорошая молва о твоем почтении побуждала написать к тебе письмо, и теперь на основании тех же похвал мы пишем и приветствуем досточтимость твою, одобряя и ублажая, что ты решилась ради Господа потерпеть скорби и притеснения, гонение на обитель и переселение в ссылку и прочие бедствия, в которых обнаруживается исповедание. Это достойно хвалы и признания; это – подвиги и доблести невесты Христовой и, что еще восхитительнее, священное влияние на подвластных сестер, ибо и из них некоторые решились вместе с тобою терпеть лишения за исповедание, явили мужество, подверглись бичеванию и ссылке и прославили Бога в теле своем и в духе (ср. 1 Кор. 6:8). О, подвиги! О, прекрасное руководство! Каково начальство, таковы и подчиненные; какова учительница, таковы и ученицы. Тебе прилично сказать: «вот Я и дежи, которых дал Мне Бог (Евр. 2:13), доблестные, мужественные, скорее христолюбивые, чем плотолюбивые, вменившие все за сор, чтобы приобрести Христа (Флп. 3:8), посвятившие все члены свои Христу, чтобы угождать Любящему их». Вы вступили в сонм исповедников, увенчаны вместе с мучениками, судя по прошедшему.
(611) Но так как, мать, никто не увенчивается, если незаконно будет подвизаться (2 Тим. 2:5), а закон требует быть доблестным по вере и жизни до конца, то увещеваю и напоминаю поступать достойно звания, в которое вы призваны, со всяким смиренномудрием и кротостью (Еф. 4:1–2), с осторожностью на будущее время, чтобы не быть уловленными еще свирепствующей ересью, которая отвергает Христа, и чтобы как‑нибудь не уклониться от подвижнической жизни, которая должна быть определена правилами, но делать всё во славу Божию, во всем сиять светом заповедей, что, как я верую, и делаете вы в похвалу славы Христовой, к вечному прославлению вас, и если бы можно было сказать, и нас, грешных. Подлинно, если мы от одного Отца и все – братия между собою, то не несправедливо считаем достижения всех похвалами каждого из всех.
[Col. 1344] Молитесь о нас; приветствие наше в Духе. Господь Иисус Христос со духом вашим. Аминь. Я слышал, что ты предаешься многому воздержанию, и возрадовался, впрочем, так как умеренность во всем есть наилучшее дело, то напоминаю тебе быть умеренной и в этом, чтобы тело и покорствовало, и не сделалось бессильным к исполнению заповедей.
435. К епископам, сосланным ради Господа[1307] в Херсон (II, 92)[1308]
Делом истинной любви и доказательством нелицемерной веры служит то, что отеческая святость ваша из такого отдаленного места прислала одного из гонимых вместе с вами братий, Агапита, монаха достопочтеннейшего или, лучше, блаженнейшего, по изречению Господа о гонимых за правду (Мф. 5:10), посетить, во‑первых, божественную и верховнейшую главу[1309], а потом (612) и нас, нижайших между братиями и сынами духовными. О, прекрасное намерение! О, искренняя любовь! И притом чьей любви, как не тех, которые ради Христа решились разлучиться со своими и отправиться в чужую страну, отделенную отсюда таким пространным морем, и потерпеть там всё, что случится, – это служит действительнейшим доказательством? Итак, благословен Господь Бог, Который внушил вам такое расположение к нашему ничтожеству и дал посланному силу и благодать апостольскую[1310] возвестить нам всё, что вы совершили и еще переносите, преблаженные отцы, за имя Господа нашего Иисуса Христа. Услышав об этом, мы возрадовались, прославили, возблагодарили, сказали, что поистине с вами Бог, почитаемый и благоугождаемый исповеданием истины.
Мне же кажется, что не только ради вашего спасения[1311], но и для спасения тамошних жителей устроена ссылка ваша спасающим всё Промыслом. Ибо прибыв [туда], вы явились светильниками для находившихся во мраке и заблуждении жизни, руководителями слепых, наставниками добродетели, проповедниками благочестия, учителями [для защиты от] совершенных здесь против Христа страшных дерзостей. Так и здесь, и везде, на суше и на море, лучезарно явил Господь исповедников для доказательства истины, для ниспровержения нечестия, как и в прежние времена, и возвеличилось имя Его, и прославился избранный народ Христов, обличилось христоненавистное сборище, и великий дракон, ассирийский ум, достиг, наконец, предела жизни, достойного дерзости, которую он совершил против Бога[1312].
Впрочем, в каком положении теперь находятся дела, об этом говорить было бы излишне, потому что письмоносец в состоянии по благодати Христовой передать всё обстоятельно; ему же мы вручили вместе с письмом и некоторое приношение, которое удостойте принять, не лишая нас честных молитв ваших на укрепление души.
436. К девственниице Евдоко (II, 94) <287>[1313]
(613) <p. 237> Нехорошо забывать о дружбе и благодеяниях. Ибо если неразумные животные, хотя они и лишены разума, умеют сохранять расположение к благодетелям, тем более прилично нам, созданным по образу Божию, иметь <p. 238> безукоризненную память о друзьях. Поэтому мы и заботились послать к твоей честности возлюбленного нашего брата Протерия, чтобы это возвестить, что мы не забыли тебя, но всегда помним и другим рассказываем о твоем сострадании к нам, грешным, каково и сколь велико оно, потому что во время гонения, во время преследования за Христа, [Col. 1345] когда мы содержались в темнице, я и брат Николай, и когда [стоявшие] у входа в темницу стражи по приказанию нечестивых не позволяли никому подходить к месту нашего заключения, тогда ты – не стану говорить о прежнем, хотя и то достаточно, – дерзновенно полагаясь на Бога, посылала к нам, как бы кормила молоком, питала, поила, утешала, ободряла, смело подвергая саму себя смертной опасности, которая скоро и постигла бы тебя на самом деле, если бы десница Божия, упредив, не избавила тебя. Ты знала клеветы соседей, обвинения начальников, будто ты принимала подарки от осужденного и слушалась его приказаний, и то и другое; но – о, величие веры! – ты в то время, когда те так метались, отнюдь не оставляла [своего дела]. Как будто не случилось ничего особенного, ты продолжала свое служение, умилостивляя стражей подарками и, так сказать, через нас, грешных, служа Богу, от Которого и избавление от опасностей, и спасение сверх ожидания.
Чем это меньше [услуг] Прискиллы и той Фивы (см. Рим. 16:1, 3) или подобных им по служению, за которое они ублажаются (614) божественным апостолом? Ничем, кажется мне, кроме того, что здесь [оказывалась услуга] недостойным; но это еще более достохвально, ибо там величие лица подвигло бы к благотворительности даже бесчувственные камни, а здесь, напротив, ничтожество предстоящих могло бы и чувствительные души расположить к бездействию. Если же так было и, однако, ты оказалась поступавшею напротив, то смотри, какой ты достойна похвалы. Поэтому, прекрасная дева, получив милость, мы справедливо прославляем тебя, уважая и прославляя вместе с тем и прочие твои доблести, воздержание, небрежение о волосах, неизысканность в одежде, подаяние милостыни и целомудрие, относительно которого никогда ты не слыхала укоризны ни от кого из людей. О, прекрасная деятельность твоя! О, боголюбезная и старческая глава! Ты процвела, как роза среди терний, ты благоухаешь, как истинная лилия, среди рода коварного и развращенного (ср. Флп. 2:15).
Что же остается? Пребывать тебе и впредь безукоризненной, безопасной, соблюдающей все другие заповеди Господни, как то: совершенно не клясться именем Господа и [1348] не нарушать ничего другого из заповеданного; говорю это не потому, чтобы я признавал тебя виновною в этом, но желая, чтобы ты была совершенною во всем и чрез то достигла обетованных благ. Брат Николай приветствует тебя, и я [приветствую] господина двоюродного брата твоего. Господь с тобою[1314].
437. К куратору Никите (II, 96) <288>[1315]
Нет ничего похвальнее истинного друга, но когда среди любящих возникает разногласие относительно веры, тогда, естественно, вместе с верой (615) разрывается и любовь. Но зачем мы сделали это вступление, господин? Твоя почтенность хорошо знает и прежнюю дружбу, и последующее разделение. Поэтому мы сомневались тотчас принять посылки твоего превосходства. Но после того, как брат наш Гликерий сообщил то и другое – именно, что и дружба остается, и Православие укрепилось, падение же произошло в силу человеческой слабости и в общение с еретиками ты вступил, как всякий любящий жизнь, – мы, став более снисходительными, и приветствие вместе с приношением приняли, и снова возлюбили, и к прежнему возвратились; особенно когда услыхали, что честность твоя готовится восстановить святые иконы в часовне, что есть доказательство более горячей ревности.
Действительно, драгоценнейший, заблуждение иконоборцев очевидно. Ибо некогда, когда Бог был бесплотен, нельзя было изображать Бога, потому что сказано: Бога не видел никто никогда (Ин. 1:18; 1 Ин. 4:12). И тот, кто делает это, идолопоклонник. Когда же Бог Слово сделался плотью, уподобившись нам во всем, тогда Он описывается, то есть подобно нам изображается, если действительно верен апостол, сказавший: Бог явился во плоти (1 Тим. 3:16). Если это так, то Он изображен во плоти и о чем бы другом человеческом ты ни сказал – ел во плоти, потел во плоти, плакал во плоти, страдал во плоти. Итак, о чем бы ты ни хотел сказать, всё это Он встретил во плоти. И это учение укрепилось как очевидное. Опровергать же, что Он может быть изображен во плоти, это значит вместе опровергать и всё сказанное. И, таким образом, необходимо было бы говорить, что Бог не явился во плоти. Что может быть более иудейским, чем это?
Это сказано соответственно мере письма. Если же Бог даст когда‑либо увидеться нам друг с другом, тогда столько тебе будет сказано догматов истины относительно написания и почитания поклонением святых икон, сколько честность твоя в состоянии будет выслушать.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 152; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!