Глава 8. РАКАНА (Б. ОЛЛАРИЯ). БАРТ-УИЗЕР (СЕВЕРНЫЙ НАДОР) 2 страница
— Адгемар погиб. — Эпинэ торопливо глотнул шадди, прячась за сладкую горечь и мертвого казара. Его Высокопреосвященство поправил сбившуюся скатерть.
— Я слышал о том, как вас оправдала пуля. Окажись пистолет в другой руке, я б задумался, но Рокэ Алва стреляет без промаха. Вы ему что-то обещали, не так ли?
Не тогда и не ему, а себе, но поклясться легче, чем сдержать клятву.
— Ваше Преосвященство, куда уехала Матильда?
— Домой, — медленно проговорил кардинал, — но Его Величеству знать об этом не обязательно.
Альдо догадается, но что он предпримет? Закроет глаза или пошлет погоню? И, во имя Астрапа, что с Удо?!
— Я правильно понял, они уехали втроем?
— Вне всякого сомнения. — Левий не колебался ни секунды. Матильда была с кардиналом откровенна, но не настолько, чтоб сказать про Борна.
— Ее Высочество очень расстроило мое письмо?
— Скорее, оно послужило последней каплей, а вот это письмо, без сомнения, весьма расстроит Его Величество. — Кардинал поднял какой-то листок и протянул собеседнику. — Зло, но хлестко. Горожане будут в восторге. Хотите еще шадди?
— Да. — Каллиграфический почерк, роскошная бумага, знакомый, навязчивый ритм…
«Погляди вокруг, кругом
Тараканы.
Плохо, если лезут в дом
Тараканы.
Так прихлопни башмаком
Та-Ракана.
На столе и под столом
Тараканы.
Хлеб куснешь, а в нем комком
Тараканы.
Так прихлопни башмаком
Та-Ракана.
Зашуршат под помелом
|
|
Тараканы.
Захрустят под каблуком
Тараканы.
Так прихлопни башмаком
Та-Ракана.
Сия старинная песня переведена мною с гальтарского во имя общего блага. Древние полагали, она способствует изгнанию из жилища тараканов и прочих докучливых гостей, для чего надлежит ее исполнять четырежды в день, сопровождая пение решительными действиями.
Создатель, храни Талиг и его законного короля!
Суза-Муза-Лаперуза, граф Медуза из Путеллы.
400 год К. С. 10-й день З. С.»
— Прочли? — Левий пошевелил свою посудину, утверждая ее в раскаленном песке. По лицу кардинала было трудно что-то понять, но Роберу показалось, что клирик доволен.
— Прочел. — Удо жив, на свободе и не собирается сдаваться, но тогда где он? Неужели у Левия? — Откуда оно?
— Из храма Создателя Милосердного, — охотно сообщил кардинал. — Было в ящике для просьб о поминовении. Не думаю, чтобы граф Медуза ограничился единственным посланием.
Можно ставить Моро против таракана, не ограничится. Кардинал помешал шадди:
— Адриан писал, что благородство мужчин измеряется подлостью и никчемностью навязавшихся им женщин. Полагаю, верно и обратное. Никчемность и подлость мужчин измеряется благородством оставивших их женщин. Я не встречал дамы благородней принцессы Матильды. Что до вашей кузины, то подобную добродетель легче найти в Эсператии, чем в жизни… Их выбор — весьма печальный знак для Его Величества.
|
|
Глава 9. НОВАЯ ЭПИНЭ
400 год К. С. 15-й день Зимних Скал
1
Утыканная растрепанными вишневыми метелками деревушка была паршивой, а постоялый двор с пьяным в стельку лисом на вывеске и того хуже, но куда деваться? Люди потерпят, а лошадям нужен отдых, иначе останешься на своих двоих.
— Что, гица? — Осунувшийся Лаци все равно усмехался. — Заедем или дальше?
Бочка решил заехать. Матильда с трудом удержала почуявшего жилье жеребца, Темплтон уже привычно молчал, его гнедой линарец печально втягивал ноздрями пропахший дымом ветер. Умей кони скулить, гнедой бы заскулил.
— Часа два, не больше, — решила Матильда.
— Как гица велит, — подкрутил ус доезжачий, заворачивая белоногого Витязя. Что конь, что хозяин были бодрей попутчиков, парочка хорн была бы им не в тягость, но в дороге решает слабейший.
— Рассиживаться не будем. — Рука принцессы привычно потянулась к пистолетам. Деревушка казалась безобидной, но кто их тут разберет.
— Кто рассиживается, гица? — хохотнул Лаци. — Мы? Да мы скачем, как борзые за зайцем.
|
|
— Скорей, как зайцы от борзых, — пробормотал Дуглас. Он тоже не расставался с оружием даже ночью.
— И зайцам лежка нужна, — напомнил доезжачий, сам походивший на борзую. — А вот и хозяин!
Выскочил, твою кавалерию, сейчас начнет шкуру драть. Деньги таяли до безобразия быстро. Дуглас уже просадил все, что имел, вчера в ход пошел кошелек Матильды, а до Алати еще ехать и ехать.
— Какая радость, — пузан в синем фартуке всплеснул ручищами, словно девица, — какая неслыханная радость! Такие гости! Прямо весна на дворе! Сюзанна! Сюзанна! Бездельница проклятая… А ну иди сюда…
— У тебя много народу? — хмуро осведомился Темплтон.
— Никого, — замотал головой хозяин, — ну как есть никого нет… Такое разорение, господа, такое разорение… Не ездят люди, боятся, а что делать бедному Франсуа? Умирать с голоду?
Такой, пожалуй, умрет. Брюхо — хоть сейчас рожай, да не ребенка, а теленка.
— Ячмень найдется? — Главное — кони, всадники — дело шестнадцатое.
— Найдется, — замахал лапами хозяин, — как же не найтись? Грех таких славных лошадок обижать… Сразу видать, голубчикам досталось… Господа такие смелые, такие смелые. В наше время ездить — по восемь жизней иметь.
— У нас по шестнадцать, — подмигнул Ласло. Чем ближе была Алати, тем веселей становился доезжачий. Мерзавец ехал домой и вез свою гицу, а в Талиге он ничего не забыл.
|
|
— Господин любят пошутить, — захохотал трактирщик, — а старый Франсуа посмеяться. Амбруаз, где ты там, кошкин сын?
— Да тут я. — Здоровенный детина благоухал навозом, во вставшей дыбом волосне запуталось сено. — Ух, красавчики какие…
— Ячменя задашь, — велел Франсуа, беря линарца под уздцы, — да подковы погляди, а то знаю тебя…
— Благодарю, любезный. — Дуглас с каменным лицом спрыгнул наземь. — Сколько возьмешь за ячмень и обед?
— Времена тяжелые, — запел свою песню трактирщик, — да для таких гостей… Недорого возьму, ну, совсем чуть-чуть…
Все так говорят, а как до расчетов дойдет, ячмень золотым окажется. Времена у него поганые… Это за Данаром внуковы мародеры последнее подчистую выгребли, а здесь всего хватает, но цены все одно до небес.
— А дозволь, гица. — Лаци снял Матильду с седла, ненароком прижав к себе. Вот ведь привязался, собака бешеная!
Освободившийся Бочка деловито хрюкнул и сам направился в конюшню. Витязь с Драгуном фыркали и перебирали ногами — торбы с зерном манили и их.
— Нет у меня постояльцев, — вновь завздыхал Франсуа, — ну совсем никого… Но такие гости… Нельзя господам за крестьянским столом обедать, ну никак нельзя. Сюзанна, чистую залу отвори…
— Вина согрей, — не выдержала Матильда, — а поесть, что побыстрее.
— Вино будет, — трактирщик придержал синюю дверь, — как же без вина… Новый бочонок открою, хороший год, отличная лоза, только зачем побыстрее? Лошадкам отдохнуть надо, замаялись лошадки…
Обычная болтовня, и морда тоже обычная, и суета, а не так что-то. Дались ему лошади… Нет, они устали, конечно, но не падают же. Ее Высочество тронула пистолет, знакомая рукоять немного успокоила.
— Вот сюда, — пел трактирщик, — к огоньку, поближе…
— Что ж ты камин в пустой комнате топишь? — осведомилась принцесса, падая на покрытую телячьей шкурой скамью рядом с посудным шкафом. — Ждешь кого-то?
— А я всегда жду, — подмигнул пузан. — Дело мое такое, ждать да кормить-поить…
— Ну и чем кормить будешь? — осведомился Лаци, пристроившись лицом к двери.
— А что господа пожелают? — Трактирщик принялся загибать пальцы. — Говядина, свининка, куры, гуся стушить могу… Хороший гусь, прямо кансилльер…
— Свинину, — велела Матильда, шаря взглядом по стенам. Расписные тарелки казались безобидными, а вот занавески… Мало ли, что за ними.
— Что у тебя за занавесками? — Рука Темплтона гладила эфес. — Покажи…
— Дверка. — Франсуа с готовностью дернул вышитые тряпки. — До спален, чтоб через залу не бегать, а что?
— Ничего, — отмахнулся Дуглас, — занимайся своим делом.
— Пусть господа отдохнут, — Франсуа вытер фартуком руки, — а я за вином побежал.
— Мне вина не надо, — крикнул вдогонку Дуглас, — молока принеси, если есть.
Франсуа не ответил, заорал на свою Сюзанну, и дверь захлопнулась.
— Проныра. — Матильда потрясла стриженой головой. Восьмидневная усталость и тепло стремительно превращали тело в неподъемную колоду. — Не нравится он мне. Не жадный какой-то, и глаза бегают…
— Будем расплачиваться, увидим, какой нежадный. — Дуглас стянул перчатки и принялся растирать руки. — Лучше отдохнуть в этой дыре, чем в большом селе.
— Гица, может, заночуем? — Лаци потянулся, откровенно наслаждался отдыхом. — Поздно нас догонять…
— Было бы поздно, если б не сразу хватились. — Леворукий его знает, когда в Тарнике поняли, что королевской бабки нет в столице, а в столице дошло, что в Тарнике ее нет еще больше.
— Ваше вино. — Франсуа с подносом напрочь загородил дверь. Лучше было сесть в общем зале, а не лезть в эту крысоловку.
— Мне вина не надо, — повторил Дуглас, — не пью.
— Как же зимой не пить? — Не держи толстяк поднос, он бы схватился за сердце. — Холод, он вина боится…
— Шадди у тебя есть? А нет, молоко давай.
— Не варим мы горечь эту, — насупился хозяин, — а молоко найдется.
— Дуглас, ты пить совсем бросил? — Вино у Франсуа было отменным, и это тоже было подозрительным. — Или только до Сакаци?
— Сам не знаю. — Темплтон вытащил шпагу, осмотрел, сунул в ножны. — Не пьется что-то… А в Сакаци я не задержусь, поеду в Ургот.
— К Савиньяку или к Фоме?
— К Савиньяку…
— Молоко для господина, — Франсуа опять торчал в проходе, — утреннее…
Может, и впрямь остаться до утра? Фуражиры Альдо за Данар не забираются, а погоня, если она и была, пошла по Алатскому тракту, а не по Южному. И все бы хорошо, если б не трактирщик. Такому поверишь, утром не проснешься…
— А господа, часом, не из столицы? — Подозрительный Франсуа и не думал уходить. — Что люди-то говорят? А то пока до нас новости дойдут.
— Мы из Придды, — Дуглас пригубил свое молоко, — проездом… А про столицу плохо говорят.
— Вот и я слыхал, — закивал трактирщик, — вовсе Та-Ракан распоясался, ну да ничего, и на него управа найдется… Еще вина изволите?
— Давай, — решил за всех Лаци. — Когда обед будет?
— Жарится, — Франсуа закатил глаза и мечтательно потянул носом, — фырчит, шкворчит, любо-дорого… В подливу чеснок или имбирь класть?
— Чеснок. — Матильда угрюмо оглядела пистолеты. — Положишь имбирь — убью.
2
Еще дней десять, и они будут в Алати, а дальше что? Братец Альберт от радости точно не прослезится. Может и продать, особенно если заплатят. Нужно было не в Сакаци гнать, а в Кадану; Розамунда сестру бы не выгнала…
— Вино, сударыня. — Трактирщик шмякнул об стол дымящимися кружками и медово улыбнулся. — А с мясом, прошу простить, задержка выходит. Подливу не доглядели, свернулась… Новую заварили, но пока дойдет…
Точно что-то замышляет, тварь такая!
— Давай без подливы! — И от вина пахнет как-то не так, а ну как воробьиного корня[13] подмешал?
— Как без подливы? — схватился за сердце плут. — Мясо без подливы, что кошка без хвоста, а ждать всего ничего, да и лошадки отдохнут.
— И то, гица, — вылез и Лаци, — куда торопимся? Солнце не догоним, от луны не сбежим…
— Тише! — хлопнул ладонью по столу Темплтон. — Слышите? Лошади, и много… А где лошади, там и люди, и вряд ли с добром.
— Кто это? — Рука Темплтона легла на эфес. — Кого ты ждал?
— Никого. — Улыбку с красной физиономии как корова языком слизала. — Чтоб меня кошки разодрали, никого. А может, господам в погреб спуститься? Мало ли…
Спустишься, тут тебе и крышка, а не спустишься? Грохнула входная дверь, затопотали чужие сапоги.
— Где твой погреб?
— Ох… Теперь уж и нигде…
Обе двери распахнулись одновременно, упала вышитая занавеска, на столе задрожали кружки.
— Ваше Высочество, мы счастливы вас видеть. — Офицер со знакомой рожей, за ним десятка полтора солдат, еще шестеро с черного хода. А ведь она почти поверила, что погони нет.
— Вы счастливы, а я — нет, — отрезала Матильда. — Потрудитесь выйти вон.
— Увы, — перевязь на офицере была капитанской, но имя принцесса забыла напрочь, — просьба Вашего Высочества вступает в противоречие с приказом Его Величества. Мне поручено вернуть вас в Ракану, и я это сделаю.
— Лучшее, что вы можете сделать, — шадов подарок сам прыгнул в руку, — это убраться.
Темплтон уже стоял с обнаженной шпагой, а Лаци сжимал саблю. Побледневший офицер улыбнулся и сложил руки на груди.
— Повторяю, мне очень жаль, но вы поедете в Ракану. В случае моей смерти вас доставят теньент Бартон или сержант Лоуз. У вас ведь всего два заряда, у нас — двадцать.
Дула мушкетов дрогнули и уставились не на нее, а на Лаци с Дугласом! Сволочь! Твою кавалерию, какая же сволочь!
Капитан бросил на стол перчатки и поклонился:
— Его Величество распорядился, чтобы с Ее Вы сочеством обходились в высшей степени учтиво. Насчет подозреваемого в измене и убийстве виконта Темплтона подобных распоряжений не поступало, а что касается слуг… Дворцовый комендант подобрал человека, понимающего в дайтских легавых. В случае необходимости он заменит вашего псаря… во всем.
Альдо нашел скотину, готовую на любую мерзость, на любую.
— Темплтон, отдайте им шпагу. Лаци, ты тоже.
— Ваше Высочество, позвольте ваши пистолеты. Его Величество предупредил, что это память о старом друге. Клянусь честью, с ними ничего не случится.
— Поклянитесь чем-нибудь другим, — этого капитана она прикончит, улучит момент и прикончит, — чем-нибудь, что у вас имеется. Перевязью там или задницей.
— Клянусь своей шпагой, — он ее тоже ненавидит, но будет терпеть, холуй поганый, — и своим именем. Капитан Коурвилль к вашим услугам.
— Я запомню, — пообещала Матильда, — можете быть уверены, я запомню.
Коурвилль с поклоном принял пистолеты и положил на буфет.
— Эй, — заорал он, — трактирщик!
Капитан раздувался от гордости и хотел жрать. Петух после курицы! Ничего, будет тебе лисица, и очень скоро!
— Сударь? — Пузатый Франсуа обтер фартуком руки. Он был тем, кем был, трактирщиком, а не разбойником. — Чего изволите?
— Что у тебя есть?
— Времена нынче тяжелые, — заныл проныра, — но солонина есть и убоина. Хорошая убоинка, только варить долго. Свининка была, для госпожи готовил…
— Все у тебя найдется, — хохотнул Коурвилль, — а не найдется, тебя зажарим, на всех хватит. Не бойся, за постой заплатим.
— А все одно мясо жесткое, — нахмурился трактирщик. — Разве что вином полить, но дороже станется.
— Поливай! Лоуз, отберешь четверых солдат и останешься с Ее Высочеством, остальные — в большой зал. Монс! — Низенький капрал вытянулся в струнку. — Передай Бартону позаботиться о лошадях и глаз с ворот не спускать, а сам ступай в общий зал. Приглядишь. По кружке на брата — и хватит! Тебя это тоже касается.
— Да, господин капитан…
— Ваше Высочество, — Коурвилль учтиво поклонился, — я и сержант Лоуз разделим с вами вашу трапезу, а теньент Бартон озаботится, чтоб нас никто не беспокоил.
— Только сядьте так, чтоб я вас не видела, — процедила Матильда, — иначе меня стошнит.
— Как вам угодно.
Главное, надоумить Дугласа и Лаци сбежать, а за себя она как-нибудь ответит.
— Ваш обед, сударыня. — Трактирщик водрузил на деревянную подставку фырчащую сковородку. Увесистую, с ручкой. Леворукий, дай ей силы не прибить Коурвилля на месте.
— Ваше Высочество, нам предстоит долгий путь. Вам следует подкрепиться.
— Смерть от истощения мне пока не грозит. Возвращаться они будут долго, уж об этом-то она позаботится. И еще о том, чтобы капитан Коурвилль проклял сюзерена, его бабку и день, когда появился на свет.
3
Обед, если эта подлость называлась обедом, тянулся и тянулся. За открытой дверью галдели солдаты — радовались, что вернутся с добычей, и лакали из своих кружек. Невидимый Коурвилль стучал ножом по тарелке, сержант пялился оловянными глазами и выпячивал грудь, Дуглас спокойно жевал кусок за куском, запивая мясо молоком, Лаци смотрел в угол. Будь доезжачий один, он получил бы или пулю, или свободу, но гица связала любовника не меньше, чем он ее.
— Ваше Высочество, — подал голос капитан, — я умоляю не видеть во мне врага. Я выполняю приказ Его Величества…
— Ну и выполняйте, — если не уймется, она за себя и сковородку не ручается, — только молча. Даже Люра перевязь не за болтовню получил.
Хорошо б тебя тоже напополам, холуй поганый! Лаци бы сумел, но только с коня. Какие у негодяев лошади? Вряд ли сплошь полумориски. И зачем только она вцепилась в Бочку, взяла бы серого, глядишь, и ускакали бы.
— Его Величество весьма опечален вашим отъездом, но он понимает, что к бегству вас вынудили обманом. Имеются неопровержимые улики против виконта Темплтона, тайно служившего Олларам. Обманом и угрозами он заставил графа Гонта совершить ряд недостойных поступков, а затем, боясь разоблачения, предпринял попытку…
— Закройте пасть! — Плохо Коурвилль ее знает, иначе б не оставил пистолеты на подоконнике.
— Ваше Высочество, позвольте дослушать. — Дуглас допил свое молоко и отодвинул пустую кружку. — Итак, попытку чего я предпринял?
Коурвилль не ответил, Лаци подкрутил усы и подмигнул выпучившему глаза сержанту, что-то омерзительно скрипнуло и завизжало, задребезжала посуда. Посудный шкаф исчез, на его месте зияла низкая, но широкая дыра, из которой тихо и ловко лезли люди с пистолетами. Один, два, три… Пятеро! Добрый дядюшка Франсуа все-таки был разбойником!..
4
Не они одни сваляли дурака, Коурвилль тоже не понял ни кошки, а потом соображать стало поздно: гости умело взяли господина капитана и его мерзавцев на прицел. Капитан послушно замер, он не боялся, но поймать пулю в его планы не входило.
Из переднего зала донесся взрыв хохота — солдаты вовсю радовались жизни. Визитеры переглянулись, крайний справа саданул ногой по стене, и из темноты возник кто-то рябой и бровастый, огляделся, кивком указал на дыру. Это было приглашением, и выбирать не приходилось.
Матильда медленно, чтоб не спугнуть окаменевших солдат, отодвинула сковородку и выбралась из-за стола. Лицо Коурвилля скривилось, словно в больной зуб попала вода. Так тебе и надо, псина поганая!
Ее Высочество как могла тихо шагнула за спину детины в коричневой куртке, на буфете отчаянно и призывно блеснули пистолеты. Один шаг, и они вновь с тобой… Один шаг, и ты заслонишь сержанта от пули, а он, того гляди, сорвется. Что ж, прощай, шадов подарок!
За стеной по-прежнему ржали и галдели, а «чистая зала» промерзла от ненависти, только сердце грохотало, как телега по булыжникам. Чернявый разбойник отступил в сторону, пропуская Дугласа, Лаци уже стоял у стены, из дыры тянуло сырой землей и гарью. Один шаг, еще один, теперь нащупать ногой ступеньку…
— Стой!
Сержант! Не выдержал, схватился за шпагу и свалился на скамью с ножом в горле.
Пялящиеся в черные дула солдаты, неподвижное лицо Коурвилля, стихший шум в первом зале. Капитан ныряет вперед, опрокидывает стол, прячется за столешницей. В дверном проеме возникает усатая рожа, что-то орет и исчезает.
Дата добавления: 2018-10-25; просмотров: 123; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!