Глава 3. РАКАНА (Б. ОЛЛАРИЯ). АРДОРА 5 страница
Если так, неудивительно, что истопник сбежал. Ричард поймал бархатный взгляд и улыбнулся в ответ. Как же она перепугалась в эту ночь и как держится. Удивительная женщина, просто удивительная!
— В таком случае не смею долее мешать вашему отдыху. Благодарю за объяснение и за… шадди.
— Что вы, — как мало слов и как много сказано, — это я ваша должница. Ваннина, ты свободна.
Лицо служанки стало упрямым.
— А монсеньор меня не отпускал. Монсеньор еще не знает, что Гильермо сговаривался с господином Салиганом. Вот так-то, сударыня! Я-то думала, они о плошках бароновых шепчутся, а они на вас нацелились. Уволочь хотели, только господин Эпинэ помешали…
2
Удачу нужно обмывать, а то иссохнет, как жаба в жару. Нельзя возвращаться на корабль со всеми деньгами, море скаредов не терпит: не поделишься с трактирщиком, отдашь все крабьей теще.
— Еще можжевеловой. — Юхан Клюгкатер с достоинством стукнул о дубовый стол пустым стаканом. — Нам с другом Леффером!
— Бу'сделано, — проорал сквозь грохот бубна подавальщик. — А закусить?
— Мясо? — повернулся Добряк к лейтенанту, подтвердившему трагическую гибель груза и сопровождавшего его интенданта.
— Свинину! — постановил Леффер. — На углях!
— Питер, а тебе чего? — Племянничек взгромоздил на колени первую в своей жизни девку и ни устрицы не соображал, но спросить-то надо. Родная кровь, как-никак.
— Тинты, — булькнул Питер, — для Нэлл… И леденцов!
|
|
|
— Тащи им тинту и ключик от спаленки, — заржал Юхан, подавальщик кивнул и скрылся в сизом чаду.
«Одноухий боцман» был полон — зимние праздники задержали в порту десятка три купцов. Известное дело, Излом не уважить — до другого не доплыть!
— Здесь хорошо кормят? — осведомился Леффер, притопывая в такт музыке: в центре зала дюжина матросов, обняв друг друга за плечи, лихо от плясывала «крабиху», остальные хлопали, стучали кружками и стаканами, раскачивались в такт разухабистому мотиву. Все ходило ходуном, только в нишах у окон было чуть потише, здесь можно было разговаривать.
— Уж получше, чем кесарь. — Добряк подпер щеку рукой и растроганно шмыгнул носом. — Люблю Ардору… И «Боцмана» люблю. Душевное местечко… Сплясать, что ли?
Свистели флейты, бил бубен, заходилась в плаче алатская скрипка. Трактирные подружки в красных чулках трясли юбками, хохотали, просили тинты. Им наливали, целовали в накрашенные губы, смачно шлепали пониже спины.
— Кто ни разу не был пьян, — ревела таверна, — того проклял Адриан,
Кто глядит в чужой стакан, того проклял Иоанн…
— А в чужой карман? — Юхан подмигнул Лефферу. — Что будет с теми, кто залез в карман Его Величества Готфрида?
|
|
|
— Это преступники! — твердо сказал Леффер. — Их надлежит казнить на Большой королевской площади. Вот так! Ваше здоровье, шкипер!
— Ваше здоровье! — Лейтенанту и его солдатам пришлось отвалить треть выручки, и все равно вышел хороший фрахт. Они не просто сохранили и головы, и лоханку, они заработали, а кто еще может похвастаться заработками на службе Его Величества Готфрида? Может быть, молодой Браунбард? Или дурень с «Серебряной розы» со своим генералом? Ну и где они все? Крабов радуют, и «Селезень» бы радовал, возьми выскочившие из дыма фрошеры левее.
— Стой! — Юхан ухватил за фартук красномордого подавальщика. — Тинты музыкантам… «Найерелла-ла-ла»… Плачу! За тех, кто ушел и не вернулся!
— Сейчас, шкипер. — Красномордый сгреб талл. — Как же ушедших не помянуть, обязательно помянем!
— Это только морской обычай? — осведомился Леффер. — Или в нем могут принять участие и солдаты?
— Могут. — Добряк вытащил флягу с рыбодевами. Стаканы стаканами, а хвостатые подружки где только с ним не побывали!
— Парус поднять и плыть, найерелла, — затянул высокий страдальческий голос.
— Нам плыть далеко, — откликнулось трое или четверо. — Неси, красотка, вино,
Найерелла-лерела,
|
|
|
Нам плыть далеко…
Еще бы не далеко! От Хёксберг до Ардоры против сорвавшегося с цепи швана… Они крались вдоль берега, прятались, лавировали и ведь дошли, господа селедки! Дошли и пьют, а свернувшие на север — на дне!
Кружку поднять и пить, найерелла,
Нам пить до утра, пока отлив не настал,
Найерелла-лерела,
Нам пить до утра!..
— Это вы Юхан Клюгкатер? — Незнакомый человек в простом темно-зеленом платье уселся на служащий стулом бочонок.
— Ну я, — буркнул Добряк, досадуя на гостя за испорченную песню, — дальше что?
— Дальше, — странный гость махнул подавальщику, — кэналлийского, милейший… Красного. Начальник таможни полагает вас человеком умным и деловым. Он посоветовал мне вас разыскать.
— С чем вас и поздравляю. — Если по делу, сам скажет, на шею кидаться не станем.
— Благодарю. — Незнакомец и не подумал обидеться. — Я хочу услышать о сражении.
— А чего о нем говорить? — Юхан пожал плечами и убрал рыбодев от греха подальше. — Все без меня разболтали. Шкипер еще по таможням прыгает, а команда уже по кабакам языками чешет…
— Моряки — люди душевные, — согласился чужак, — чем больше пьют, тем больше вспоминают. Ваши матросы вторую неделю клянутся, что разглядели герцога Алва на борту талигойского корабля. Это правда?
|
|
|
— Правда. — Еще б не правда! Под Ворона хоть армию списывай, хоть эскадру, хоть интенданта с солониной и полотном. — Вот лейтенант соврать не даст, он со мной был, когда на мою посудину их зверюга выскочила. Трехпалубная, пушек десятков восемь, не меньше, а на юте — Ворон. Без плаща, без шляпы, в руке — шпага, волосы дыбом… Как сейчас перед глазами стоит.
— Как же вы спаслись?
— Свезло. Фрошеры пушки перезаряжали, только верхними разок саданули, и все. Потом подвернулась посудина покрупнее, на нее они и насели, а нас Создатель укрыл и спас. Только груз за борт покидать пришлось, мели в бухте, сами знаете…
— Я не знаю. — Гость ловко ополовинил стакан. — Но мой друг из таможни говорит, что берега у Хёксберг и в самом деле дурные. А где были дриксенские адмиралы, когда на вас напал Алва?
— Дрались где-то. — Нашли дурака болтать про Бермессера, проще на бочку с порохом взгромоздиться и запал поджечь. — Дыму было много.
— Герцога Алва вы разглядели даже в дыму.
— Разглядел, — огрызнулся Добряк Юхан, отворачиваясь от надоеды. — Попробуй такого не разгляди!
— В самом деле.
Подвыпивший здоровяк налетел на подавальщика, тот пошатнулся, кувшин с тинтой грохнулся на пол, разлетелся вдребезги, по доскам растеклась роскошная темно-красная лужа. Дурная примета, теперь пьянчугу до Весеннего Излома не возьмут ни на один корабль…
— Шкипер, — голос гостя стал ласковым, словно у монаха, — расскажите, что вы видели на самом деле. Поверьте, говорить правду выгодно. Даже выгодней, чем торговать воинскими припасами.
Зеленый рукав метнулся к поясу, Добряк напрягся, но гость вытащил всего-навсего кошелек и дернул тесемки. На сукно, звеня, посыпались таллы. Зрелище было, прямо сказать, красивым, но Юхан был Добряком, а не дураком. Откажешься от своих слов, а потом куда? Сидеть в Ардоре и трястись при виде дриксенского флага?
— Нет, — отрезал шкипер, почти без сожаления глядя на золотую россыпь, — не возьму греха на душу. Что видел, то видел, а видел я Ворона, а не Бермессера. Вот этими вот глазами видел, чтоб мне крабьей теще достаться!
— Господин Клюгкатер, — нахмурился незнакомец, — вы меня обижаете. Если вас едва не утопил Кэналлийский Ворон, так и говорите. Чем больше, тем лучше. Считайте, что я взял во фрахт ваш язык и языки ваших матросов. Вы не видели Бермессера, вы видели Алву и чудом уцелели, потеряв груз…
— Именно, — пробормотал Юхан, и гость исчез, оставив золото, кошелек и онемевших собеседников.
Добряк чихнул и потер виски. Вокруг по-прежнему гуляли. Между сдвинутых столов двое моряков изображали что-то гайифское. Один, с бумажной розой в зубах, мелко перебирая кривоватыми ногами, нарезал круги вокруг здоровенного матроса. Тот под гогот зрителей отворачивался, жеманно отставляя похожие на коленки локти. На голове его был имперский колпак.
— Я бы на вашем месте убрал выручку, — пришел в себя Леффер, — она привлекает внимание.
— Отсчитайте треть, вы в доле. — Кто был этот зеленый? А, не все ли равно! Добряк сгреб свою часть со стола и крикнул подавальщика, но подошел хозяин. Надо же, как у них тут шустро.
— Настойки? — Ноздри Одноухого раздувались в предвкушении выручки. — Тинты?
— Касеры! — Юхан бросил на стол два золотых. — Для всех. И «Найереллу». Четыре раза!
Не зря же его, в конце концов, прозвали Добряком, а такую удачу нужно полоскать долго, тщательно и не в одиночку. Ну а дурак-интендант пусть кормит крабих, так ему и надо, нечего было спорить! Нечего лезть в море, если ты такой слабый и такой верноподданный!
— Обо всем забудь и пей, найерелла, — потребовала скрипка. — Все позабудь и пей.
— Завтра на дно пойдешь, — заорал не отличавшийся слухом Добряк, обхватывая одной лапой Леффера, а другой — вынырнувшего из чада племянника. — Найерелла-ла, найерелла-ла, поскорее забудь и пей…
3
Замурзанный особняк в конце Горчичного тупика был предпоследним домом в Ракане, куда Ричард явился бы по доброй воле, но выбирать не приходилось. Единственный след, каким бы ненадежным он ни казался, вел к Салигану.
Марианна в подслушанный разговор не верила, Дикон был согласен, что разобиженная служанка врет. Ваннина ничего не слышала, но видеть, как Салиган шепчется с истопником, могла. Разумеется, речь шла не о похищении. Никто бы не стал нападать на баронессу, когда у нее гость, тем более такой, как Эпинэ. Ошибка исключалась, разбойники целили в Робера, и за ними кто-то стоял. Для убийства Окделла Манрики выбрали северянина, для устранения Эпинэ годился ординар из Ариго, только совести у неряхи-маркиза оказалось меньше, чем у капрала. Ричард приподнялся в стременах, рассматривая голубиную стаю на крыше. Разговор предстоял неприятный, и откладывать его не следовало.
— Джереми, стучите.
Слуга молча слез с седла. Солдат до мозга костей, он исполнял свои обязанности так, словно утреннего признания не было. Каким бы ординаром мог стать Джереми, но сюзерен решение принял: новых дворян в Талигойе не будет. Что ж, Джереми Бич не станет бароном, но до полковника дослужится. До полковника и пожизненного коменданта Надорского замка!
— Господина Салигана нет дома, — объявил будущий комендант, — он с вечера уехал.
Не ночевал дома. Это могло что-то значить, а могло быть совпадением.
— Когда маркиз вернется?
— Привратник говорит, что не знает. — Джереми лишь слегка выделил слово «говорит», но Ричард понял: Бич привратнику не верит.
— Думаешь, врет?
— Да, монсеньор.
— Мы осмотрим дом. Полковник Нокс, капитан Криц, держитесь за мной.
Нокс кивнул, прихваченный в последнюю минуту капитан цивильников ничего не понимал и ничего не спрашивал.
— Господина нет, — слуга Салигана походил на маркиза больше хозяина, — господин уехали…
— Я слышал, — бросил Дикон, чувствуя за собой дыханье солдат. — Капитан Криц, ваше дело, чтоб никто не вошел и не вышел. Где комнаты маркиза?
— На втором этаже, но господин не велели…
— Показывай дорогу!
— Слушаюсь, монсеньор. — Привратник больше не спорил, но Дик на всякий случай кивнул Джереми: пусть присмотрит.
Лестница была широкой, но запущенной до предела — ни ковров, ни светильников, только мутный зимний свет, пробивающийся в заляпанные окна. На площадке между этажами мраморная девица страстно обнимала кого-то змеехвостого, рядом ежилось давным-давно высохшее деревце в кадке, из которой торчали горлышки бутылок.
— Криц, оставьте здесь двоих, — велел Ричард, — мы займемся личными комнатами, а вы соберете слуг там, где я смогу их расспросить. Джереми вам поможет.
Цивильник согласно кивнул. Он казался смышленым и расторопным, но его выбирал Айнсмеллер.
На втором этаже в ряд выстроились аж четыре кадки с ветвистыми скелетиками, на одном еще держалась пара овальных листочков.
— Налево, монсеньор, — сообщил слуга и замялся: — Прошу простить… Мне было приказано…
— Что тебе было приказано? — не выдержал Дик.
— Никого не пускать, — отрезал выплывший из коридора Салиган и зевнул. — Терпеть не могу гостей.
— Сожалею, — бросил Ричард, — у меня к вам неотложное дело.
— К вашему сведению, молодой человек, — маркиз зевнул еще раз, — я вообще не принимаю, это слишком хлопотно. Если вам захотелось скоротать вечер в моем обществе, поедемте к Марианне.
Ничего не знает? Или знает все и ломает комедию? Нокс и дюжина надорцев за спиной гостя к светской болтовне не располагают. Честный человек сразу спросил бы, в чем дело, а Салиган вертится ужом. Мокрым.
— Я был у Капуль-Гизайлей. — Дик внимательно посмотрел в припухшие глаза. — После чего поехал к вам.
— Оставив баронессу? — удивился хозяин. — Кто же вас спугнул? Граф Гонт, помнится, занят, граф Савиньяк за тридевять земель, а виконт Валме и того дальше.
— Вам многое известно, — Дикон постарался улыбнуться, — откуда?
— Эти тайны известны даже котам, — усмехнулся картежник. Он выглядел еще более неопрятным и сонным, чем всегда, возможно из-за украшенного винными пятнами халата. — Хотите сыграть, возвращайтесь к Капуль-Гизайлям, а я к вам присоединюсь.
— Я не играю, — отрезал Ричард, с трудом сдерживая отвращение.
— Удивительно. — Маркиз поплотнее запахнул халат. — Тогда я тем более не представляю, зачем вы явились, да еще с таким эскортом.
— Вам известно, что произошло ночью? — резко бросил Дик прямо в опухшую физиономию.
— Произошло? — Маркиз подавил очередной зевок. — Где именно? Мир велик.
— В доме Капуль-Гизайлей.
— Значит, я ошибся, и вы ушли от баронессы в надлежащее время. — Салиган поклонился. — Примите мои извинения. И поздравления.
— Меня вызвали ранним утром. — И как Марианна терпит этого шута в своем доме?! — Очень ранним.
— И вы пошли? — восхитился Салиган. — Я на подобную галантность не способен… Так мы отправляемся к Марианне? Если да, я намерен переодеться.
— Монсеньор! — Криц. Надо полагать, они с Джереми собрали слуг. Очень кстати.
— Слушаю, капитан.
— Монсеньор, — негромко произнес цивильник, — мы кое-что нашли. Мне кажется, вам нужно это видеть.
4
Скрученные гобелены, раскрытые сундуки и ящики. С посудой, кубками, подсвечниками. Алатский сервиз с леопардами. Еще один с несущимися во весь опор всадниками. Хрусталь, фарфор, бронза, серебро, эмали, седоземельские меха, гайифские шкатулки с гербами: Килеаны, Ариго, Манрики, Колиньяры, Штанцлеры, Фукиано…
— Эти сервизы, — Криц указал на идущих по алому леопардов, — были вывезены из особняка Ариго перед погромом. Их искала вся городская стража и таможенники.
Салиган связан с Ариго? Это он написал письмо, едва не погубившее Катари?!
— Откуда вы знаете про сервизы? — Ги и Иорам не стоили ни своего имени, ни своей сестры, но пусть их тайны останутся тайнами.
— Я начинал на таможне, — равнодушно пояснил цивильник. — Мы искали тайно провезенные товары, но иногда приходилось заниматься другими делами…
— Мы поговорим об этом. Итак, сервизы Ариго хранились здесь?
— Нет. — Криц был доволен, как загнавшая дичь дайта. — Их нашли в доме некоего Капотты. Он долгое время служил в Гайярэ ментором. Найденное таможня передала на хранение в тессорию.[3] Когда сбежали Манрики, исчезло много ценностей. Считалось, что их вывезли в Придду.
Какая мерзость! Одни сражаются, другие шарят по опустевшим домам в поисках поживы. Дикон, не зная зачем, тронул алое блюдо. Теперь оно принадлежало графу Жермону, но он в Торке, а в Ракане слишком много мародеров. Придется взять наследство Ариго на хранение, благо места хватает…
— … картины кисти Альбрехта Рихтера принадлежали маркизу Фукиано. — Криц добросовестно перечислял найденные сокровища: — Украшенный бирюзой кинжал украден из особняка Залей прошлой весной, серебро Килеанов… Тоже было передано в тессорию…
— Стойте! — Узкий серебряный футляр с гравировкой. Гроздья глицинии и сплетенные буквы «К» и «А». Ричард сам не понял, как вещица оказалось у него в руках. Нежно тенькнул замочек, на черном бархате знакомо и зло сверкнула звезда.
— Алая ройя. — Какой грубый у таможенника голос, грубый и навязчивый. — Числится в описи вещей, исчезнувших из дворца после пленения Оллара.
— Он обокрал королеву. — Ричард смотрел на кровавую каплю и не верил собственным глазам. — Королеву?!
— Всего лишь жену узурпатора. — Оказавшийся за спиной Салиган захлопнул один из сундуков и уселся сверху, закинув ногу за ногу. — Давайте остановимся на этом, в противном случае вы проснетесь со мной в одной постели. В Багерлее.
— Маркиз Салиган, — мерзавца нужно вздернуть в Занхе, как «висельника», — у вас обнаружены не принадлежащие вам вещи!
— Допустим. — Отвратительное лицо расплылось в улыбке. — А сколько не принадлежащих вам вещей будет обнаружено у вас? Хотя что это я говорю? Какое там «у вас»… Своего дома у Окделлов в столице нет уже лет пятьдесят.
— Замолчите, или я за себя не ручаюсь! — Если б не цивильники, он бы знал, как говорить с этой мразью, не цивильники и не должность!
— Разрубленный Змей! Вы всерьез вообразили, что у вас больше прав на вино и побрякушки Ворона, чем у меня на тарелки Ариго? Увы, мой юный друг, пред Создателем все мародеры равны, хотя ваши заслуги больше моих. Я за Ариго перчатки не таскал!
— Государь освободил нас от ложных клятв. — Святой Алан, сколько его будут попрекать Вороном?! — Сюзерен ценит настоящую верность, тебе этого не понять, слышишь, ты, вор?!
— Вор? — осклабился Салиган. — Только после вас. Вам скормили дом Алвы. Вы проглотили. Сейчас я возьму ночную вазу Колиньяров и преподнесу вам. Или вашему полковнику.
— Не смей равнять себя с государем! — заорал Ричард. — Еще одно слово, и…
— Монсеньор, — Нокс непостижимым образом оказался между Диком и Салиганом, — монсеньор, разрешите мне задать этому человеку несколько вопросов.
Полковнику легче, для него Салиган просто вор, которого подозревают в убийстве. Нокс может быть беспристрастным, Окделл — нет.
— Задавайте. — Дикон рванул воротник, чувствуя, что сейчас задохнется. — А потом — в Багерлее! За оскорбление Его Величества и мародерство.
— Да, монсеньор. — Ричард Салигана не видел, только две прямые, черные спины — Нокса и вставшего с ним рядом Джереми. — Салиган, ваше участие в грабежах доказано, но вы уличены еще в одном преступлении. Камеристка баронессы Капуль-Гизайль слышала ваш разговор с истопником Гильермо. Речь шла о покушении на жизнь герцога Эпинэ.
— Ваннина врет. — Какой гадкий голос, словно железом по стеклу. — Может, я и сказал истопнику пару слов. У Марианны всегда слишком жарко, все остальное — бабьи выдумки…
— Было бы выдумками, не случись нападения. Герцога Эпинэ спасло лишь мастерство фехтовальщика. Двое разбойников в наших руках. Они признались, что в дом их впустил Гильермо, он же показал потайную дверь в будуар баронессы, о которой не подозревала даже она.
— Марианна никогда не знала, что творится у нее в доме, — каркнул Салиган. — Удивительная беспечность…
— Зато дом Капуль-Гизайлей знаете вы, — все тем же ровным голосом продолжал Нокс. — Показания Ваннины, захваченных разбойников и герцога Эпинэ полностью вас изобличают.
Дата добавления: 2018-10-25; просмотров: 129; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!