Учение об уравновешении властей
Другая - в высшей степени существенная - ошибка теории Монтескье заключается в сближении теории обособления властей с теорией уравновешения или координации их.
Под обособлением властей Монтескье понимает независимость органов законодательной, правительственной и судебной власти друг от друга. Рассматривая обособление властей как необходимую гарантию политической свободы, Монтескье справедливо полагает, что оно должно быть устойчивым и неизменным. А это, по его мнению, возможно только в том случае, если ни одна из властей не является настолько сильной, чтобы узурпировать полномочия других. Поэтому необходимо, чтобы одна власть останавливала другую*(27); необходимо равновесие, балансирование властей*(28).
Для того чтобы учредить "умеренное" правление, необходимо урегулировать власти, "прибавить, так сказать, гирю к одной из них для того, чтобы она уравновешивала другую"*(29). "Власти должны быть равносильны; они должны либо действовать согласно, либо пребывать в равновесии, т.е. бездействовать вовсе"*(30).
Обособление властей, как его понимает Монтескье,- синоним их независимости друг от друга. Независимость судебной власти обеспечивается, по мнению Монтескье, ее выборным характером. Осуществляемая присяжными, она не связана ни с определенным сословием, ни с определенной профессией. Она является, так сказать, незримой, несуществующей. Что касается правительственной власти, Монтескье прибавляет к ней "гирю" для того, чтобы она уравновешивала законодательную власть; такой гирей является право законодательного вето, право созыва и роспуска палат, принадлежащие королю, как органу исполнительной власти.
|
|
|
По своему существу классическая формулировка, даваемая Монтескье теории обособления властей, распадается на две части: во-первых, она провозглашает независимость законодательной власти от исполнительной и, во-вторых, независимость судебной власти от той и другой. В течение многих десятилетий теория обособления властей влияет определяющим образом на политическую мысль; однако далеко не одинаковой является историческая судьба ее основных положений. Продолжительный опыт государственной жизни неопровержимо доказывает практическую неосуществимость отделения законодательной власти от правительственной, как его понимает Монтескье. Углубленный критический анализ обнаруживает теоретическую несостоятельность идеи обособления властей в ее классической формулировке, поскольку она определяет отношение законодательной и правительственной властей друг к другу. И, наоборот, другое основное положение теории Монтескье - независимость судебной власти от законодательной и исполнительной - победоносно выдерживает испытание времен. Положение это не только остается теоретически непоколебленным до наших дней, но - больше того - законодательная эволюция правового государства, поскольку она касается судебной власти, является не чем иным, как постепенным, неуклонно последовательным внедрением его в политическую жизнь.
|
|
|
Такое различие в судьбе основных положений теории Монтескье объясняется ее основноq ошибкой, заключающейся в том, что, вопреки элементарному требованию логики, триада властей Монтескье покоится не на одном, а на двух, друг от друга отличных разграничительных принципах: формальном - при отделении законодательной власти от правительственной - и материальном - при отделении судебной власти от той и другой. Одним и тем же термином - термином обособления властей - обозначаются явления различного порядка: обособление органов законодательной и правительственной власти и отделение функции власти судебной от функции других властей.
По своему материальному содержанию законодательная и правительственная функции вполне однородны. Никто в настоящее время не станет утверждать, что правительственная власть ограничена исполнением законов; теория исполнительной власти сдана навсегда и бесповоротно в политический архив. Забота об интересах, удовлетворение потребностей общественной жизни - задача не только законодательной, но и правительственной власти. Поэтому в содержании законодательных и правительственных актов нельзя указать принципиально-необходимого различия: кто не знает, что общие юридические нормы устанавливаются не только в законодательном порядке, но и в порядке управления; что конкретные распоряжения, издаваемые во "исполнение законов", исходят не только от правительственной, но и от законодательной власти? Различие между той и другой является чисто формальным: участие народного представительства в осуществлении законодательной власти проводит между ней и правительственной отчетливую грань. Отсюда - иерархическая предпоставленность законодательной власти. Исключительно ей, как власти общественного мнения, предоставляется в правовом государстве регламентация важнейших отношений общественной жизни; так, в частности, нормы, касающиеся жизни, свободы и имущества граждан, не могут быть устанавливаемы иначе как в законодательном порядке. С другой стороны, волеизъявления законодательной власти обладают преимущественной силой - так называемой формальной силой закона: правительственная власть является в правовом государстве подзаконной властью; ее волеизъявления юридически действительны лишь в меру своего соответствия или непротиворечия закону. В пределах закона правительство правит страной - правит, т.е. свободно, по своему усмотрению осуществляет интересы государственной и общественной жизни. Независимость правительственной власти от законодательной ведет к двоевластию; единство государственной власти, определяющей судьбы страны, категорически требует безусловного подчинения правительственной "политики" политике законодателя. В настоящее время это требование вполне осуществляется парламентарным режимом. Если простое неодобрение правительственной политики народным представительством влечет за собой коллективную отставку министерства,- возможно ли говорить о независимости правительственной власти от законодательной? В отличие от законодательной и правительственной, судебная власть не правит страной. Забота о благосостоянии общества, защита интересов, общественных и частных, в ее компетенцию не входит. Какие бы события ни происходили в стране - во время войны и во время мира, в период покоя и в эпоху смуты,- судебная власть остается неизменной: врач лечит, учитель учит, судья судит. Не характером своей организации судебная власть отличается от других властей: судья, избираемый всеобщим голосованием, так же мало похож на законодателя, как судья по назначению - на чиновника министерства, исполняющего волю начальства. Разделение властей в применении к судебной власти покоится на своеобразном характере функции, исполняемой судом: констатирование права для защиты прав - в этом, и только в этом, призвание судьи. Каждое судебное решение необходимо предполагает спор о праве; спор этот решается судьей не на основании соображений целесообразности и удобства, выгоды, общественной или частной; он решается на основании права.
|
|
|
|
|
|
Законодательная и правительственная власти - активны; они принимают решения по своей инициативе, ибо цель этих решений - осуществление понимаемого правильно или неправильно общественного блага. Судебная власть пассивна; где нет спора - нет суда. Судья не является господином ни своей деятельности, ни своего покоя. Инициатива судебного действия - в руках заинтересованной стороны, т.е. истца в гражданском, публичного обвинителя в уголовном процессе. Судью спрашивают - судья отвечает.
Законодательная и правительственная власть не только воздействуют на настоящее; они стремятся предусмотреть и регламентировать будущее. Поэтому их деятельность, по преимуществу, абстрактна; конкретное их интересует постольку, поскольку оно не вмещается в рамки абстрактных положений. Судебная власть ликвидирует прошлое: был спор о праве; судебное решение полагает этому спору конец. Такое решение всегда конкретно; в мире абстракций нет места судье.
Создавая право, законодательная власть руководствуется соображениями целесообразности и пользы, интересами общества или отдельного его класса. И теми же соображениями руководствуется правительство, в пределах права управляя страной. Политика - стихия, в которой живет и та, и другая власть; политика - стихия, в которой судебная власть задыхается и умирает. Закон или правительственный акт может быть разумным или неразумным, нравственным или безнравственным, полезным или вредным. Судебное решение может быть правосудным или неправосудным, и только.
Именно потому, что судебная функция отлична от функции других властей, судебная власть должна быть независимой от них.
Из самого существа, из природы судебной власти логически вытекает необходимость ее отделения от законодательной. Если эти власти соединены, если судья - законодатель, или законодатель - судья, "господство над жизнью и свободой граждан становится произвольным". Прочность и устойчивость правопорядка невозможны в том случае, если судебное решение - действующий с обратной силой закон. Всякое вмешательство законодателя в отправление правосудия является посягательством против свободы судейского убеждения, против свободы суда. Трудно представить себе, к каким поистине чудовищным последствиям привело бы, например, распространение принципа политической ответственности с администрации на суд. Отправление правосудия оказалось бы невозможным, если бы вотум недоверия, недовольства судебным решением, исходящий от представительного собрания, имел своим последствием отставку судьи. Ни в чем, быть может, принципиальное отличие административной функции от судебной не сказывается так отчетливо и ярко, как в этом сопоставлении необходимости политической ответственности администрации с невозможностью политической ответственности суда.
И точно так же обособление судебной и административной властей или - что то же - независимость суда от администрации является логически необходимым следствием своеобразия судебной функции, ее отличия от функции административной. По определению Монтескье, политическая свобода - т.е. свобода в гражданском общежитии - состоит в спокойствии духа, проистекающем из уверенности каждого в его безопасности - в неприкосновенности принадлежащих ему прав. Для того чтобы такая свобода была возможной, необходимо, чтобы в споре о праве решающим началом являлось не субъективное усмотрение, изменчивое от случая к случаю, от лица к лицу, а объективное право, неизменное и равное для всех; необходимо, чтобы "страшная" власть над жизнью, свободой и собственностью граждан была властью нейтральной и бесстрастной, стоящей "над градом", в высоте. Подчинение суда администрации неизбежно вовлекает суд в круговорот политической и социальной борьбы - борьбы интересов и страстей. Зависимый суд становится администрацией в маске - администрацией неискренней и лживой, скрывающей под флагом правосудия контрабанду произвола.
Поэтому отделение суда от администрации является основным требованием современного судоустройства.
Таким образом, если действительно судебная власть и может, и должна быть независимой от власти законодательной и правительственной, то о независимости правительственной власти от законодательной не может быть речи; ибо такая независимость противоречит началу единства государственной власти.
С безусловно отрицательным отношением к теории Монтескье мы встречаемся в современной германской литературе публичного права. По словам Лабанда, в германской политической и государственно-правовой литературе по вопросу о несостоятельности этой теории с давних пор установилось почти полное единогласие*(31).
Однако и здесь отрицательное отношение к теории Монтескье направлено не столько против принципа обособления, сколько против принципа уравновешения властей. Р. ф. Молем было категорически указано, что "раздробление государственной власти на три друг от друга обособленных и независимых власти разлагает государственный организм, превращает единство во множество и практически ведет к анархии и разрушению*(32). Позднейшие авторы, отвергая теорию Монтескье, ссылаются на одного Моля, не прибавляя к сказанному им ни одного нового аргумента*(33). Между тем само собой очевидно, что приведенный аргумент направлен не против обособления, а против уравновешения властей. Что касается теории обособления властей, то именно в германской доктрине - уже после того как Лабанд так уверенно отметил "почти полное единогласие" в отрицательном к ней отношении - мы встречаемся с возрождением этой теории - в ее новом, единственно правильном значении*(34).
Не подлежит сомнению, что теория уравновешения властей, возникшая на почве механической концепции государства, противоречит принципу единства и нераздельности государственной власти. Если действительно государственная власть едина, то в государстве всегда и необходимо существует верховная власть, воля которой, именуемая законом, определяя организацию и деятельность остальных властей, стоит выше их всех. Правильно понимаемое обособление властей ничего общего с разделением власти не имеет. Такое обособление требует отделения правительственной власти от законодательной не для того, чтобы поставить ее рядом с ней, а для того, чтобы подчинить ей; оно требует подзаконности правительственной и судебной власти.
В этом - и только в этом - своем значении начало обособления властей должно быть рассматриваемо как краеугольный камень западноевропейского конституционализма.
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 295; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!