XX. Из пивоварни в президенты
Драматург Вацлав Гавел (1936–2011) сыграл существенную роль в победе над коммунистическими режимами Восточной Европы. Герой «бархатной революции» 1989 г. стал последним президентом Чехословакии и впоследствии первым президентом Чешской Республики. Однако его резюме включает не только театр и политику. Ему также удалось в течение года поработать на пивоварне.
До прихода коммунистов к власти в 1948 г. отец Гавела был преуспевающим предпринимателем. Буржуазное происхождение изначально сделало молодого Вацлава сомнительной персоной в глазах властей предержащих. Решение о его поступлении в Университет на факультет гуманитарных наук в 1955 г. отменили. Но два года, которые Гавел проучился в Чешском технологическом университете, не смогли изменить его взгляды и превратить в инженера. Зов театра был непреодолим. В 1960 г. абсурдистские пьесы Гавела, изображавшие безумие бюрократии, получили известность и за рубежом.
После советской оккупации 1968 г. пьесы Гавела оказались на родине под запретом. Однако совсем без средств он не остался. Семья владела квартирой в Праге, а за год до этого Гавел приобрел сельский дом на севере Чехословакии, в местечке Храдечек неподалеку от города Трутнов. События 1968 г. принесли пьесам Гавела невиданную популярность на Западе. Отчисления гарантировали писателю постоянный доход.
Когда пьесы стали терять актуальность и доходы уменьшились, Гавелу стало не хватать средств. Он, разумеется, продолжал активно писать, однако на родине его политические рассуждения распространялись только в самиздате. Это определенного рода бездействие стало раздражать Гавела. В Праге за каждым его шагом велась слежка, поэтому Гавел с супругой Ольгой стали проводить больше времени в своем деревенском жилище в Храдечке. Впоследствии писатель вспоминал начало 1970-х гг. как время «полудобровольного внутреннего изгнания».
|
|
|
Зимой 1974 г. Гавел искал работу. К этому его побуждали как беспокойство о средствах к существованию, так и необходимость найти себе приятное занятие. Нищета Гавелу все-таки напрямую не грозила.
Труновская пивоварня находилась примерно в 10 км от Храдечка. Устраиваясь на работу, Гавел признался главному пивовару в том, что он – диссидент, но тому было без разницы. «У нас тут и цыгане работают», – ответил пивовар и нанял Гавела на склад. Через пару дней местное партийное руководство прознало об этом и запретило пивоварне брать на работу политически неблагонадежного Гавела. Однако дело было сделано и трудовой договор подписан. Партия сделала все, что было в ее силах: агенты тайной полиции установили в помещениях пивоварни микрофоны и инструктировали нескольких работников, про которых было известно, что они – преданные коммунисты, чтобы те приглядывали за новичком.
|
|
|
Пивоварня дала Гавелу то, что он искал, – возможность найти себе какое-либо занятие. Когда худощавый кладовщик таскал мешки с хмелем и зерном и катал в холодном складе бочки, мысли его были далеки от мира поэзии, драматургии и политики. Пустая столитровая бочка весила 95 кг, а полная – больше чем вдвое против пустой. Ян Шпалек, бывший в те годы начальником Гавела, вспоминал: «Начало было для него сущим кошмаром. Бедняга все время мерз». Потихоньку сил прибавлялось, и катать бочки стало легче. Настала весна. К разочарованию тайной полиции, на работе Гавел политику не обсуждал. Его товарищи по пивоварне вспоминают его как «молчуна, хорошего товарища, трудолюбивого» и «такого же мужика, как и мы».
Драматург, однако, не сумел вполне преодолеть имевшуюся у него склонность к тонким провокациям. Каждое утро он приезжал на работу на купленном за валюту «Мерседес-Бенц». Довольно быстро Гавелу разъяснили, что ставить машину на парковку во дворе пивоварни нельзя. Когда он удивился запрету, коллеги напомнили ему об окружающей действительности: «У директора пивоварни маленький "Москвич", у главного пивовара "Москвич", а твоя задница тут на "Мерсе" раскатывает». После этого Гавел парковал машину на улице перед пивоварней, пока и это не запретили как «жест, раздражающий рабочий класс». На следующее утро дисциплинированный работник пивоварни припарковался у местного партбюро. Рабочий люд никакого возмущения этим не выказал.
|
|
|
Через несколько месяцев Гавела с повышением перевели со склада непосредственно в помещения пивоварни – на фильтровальное оборудование. В свойственной ему иронической манере он годы спустя вспоминал о своей работе как о «порче пива». Этому есть объяснение: «Лучше всего на вкус только что сваренное пиво, потому что в нем еще осталось немного дрожжей, которые придают аромат. Однако сохранить его таким нельзя, потому что бочки могут взорваться, поэтому перед вывозом его приходится фильтровать. Это ухудшает вкус».
Гавел уволился с работы в ноябре 1974 г. Причиной было то, что он не мог ездить на работу, как делал это раньше. С началом зимы тайная полиция распорядилась, чтобы дорогу, проходящую возле дома Гавела, не расчищали. Вместо того чтобы ходить пешком, Гавел взял расчет. Работа на пивоварне не приносила того дохода, на который рассчитывал Гавел. Треть зарплаты в 2000 крон уходила на бензин для «Мерседеса». Однако проведенные в пивоварне девять месяцев дали богатый опыт и оказались в какой-то мере поворотной точкой, если рассматривать его карьеру в целом.
|
|
|
В начале 1975 г. Гавел написал одноактную пьесу «Прием» (Audience). Писатель вспоминал впоследствии, что пьеса родилась стремительно, за одну-две ночи. Ее героями стали альтер-эго Гавела – поступивший на работу в пивоварню интеллектуал Фердинанд Ванек, и его начальник, большой любитель пива. Начальнику спустили распоряжение о том, чтобы он докладывал о действиях Ванека «наверх». Проблема заключалась в том, что начальник терпеть не мог писать, поэтому он попросил Ванека стать самому себе агентом и писать доклады от имени начальника.
Пьеса распространилась в самиздате и дошла до работников Трутновской пивоварни. Ни для кого не осталось тайной, кем были Ванек и его начальник. У главного пивовара Вилема Каспера была слава дружелюбного, но пьющего бедолаги. Альтер-эго Ванек позже возник еще в двух пьесах: «Вернисаж» (Vernisáž, 1975 г.) и «Протест» (Protest, 1978 г.).
После создания «Приема» Гавел испытал душевный подъем. В апреле 1975 г. он написал открытое письмо генеральному секретарю коммунистической партии Густаву Гусаку, что и решило его судьбу. В глазах властей предержащих он стал отверженным – и одновременно лидером диссидентского движения. Его положение ведущего критика коммунистического режима упрочилось два года спустя, когда Гавел первым подписал открытый и критический «Устав 77».
Случайными заработками вынуждены были пробавляться и многие другие чехословацкие диссиденты, поскольку партия препятствовала устройству на работу, которая соответствовала бы их образованию. Например, журналист Иржи Динстбир какое-то время работал кочегаром и ночным сторожем при пивоварне «Старопрамен» в пражском районе Смихов.
Период с 1979 по 1983 г. Вацлав Гавел провел в тюрьме, однако перестройка ознаменовала в конце 1980-х гг. послабления и для чехословацких диссидентов. В пражских пивных трудились над улучшением мира, и эти планы отнюдь не остались на уровне застольных бесед. В ноябре 1989 г. власть бескровно сменилась в результате так называемой «бархатной революции», которую возглавили Гавел и Динстбир. В декабре 1989 г. Гавела избрали президентом Чехословакии, а Динстбир до 1992 г. исполнял обязанности министра иностранных дел.
Гавел не избавился от старых привычек даже на посту президента. В интервью журналисту Мартти Пуукко президент поделился забавной историей, имевшей место в 1990 г., когда он совершил свой первый официальный визит в США в качестве президента своей страны. Во время поездки Гавел захотел зайти в местный паб. Он сел со своей кружкой за стойкой и попросил телохранителей отойти подальше. Скоро к нему подсел американец, и они разговорились. Собеседник Гавела заметил иностранный акцент и спросил, откуда тот родом. «Из Чехословакии», – ответил Гавел. Собеседник, судя по виду, не знал, где находится Чехословакия, однако задал следующий вопрос: «Ну и кем ты там, в Чехословакии, работаешь?» Гавел честно признался, что он президент Чехословакии, отчего американец расхохотался так, что с его губ полетела пивная пена. «Вот это дело! Вот это дело!» – обрадовался он, отсмеявшись, и хлопнул Гавела по спине: – За такое дело я тебя угощаю!» Гавел не возражал, и, когда мужчины подняли заново наполненные бокалы, американец со смехом объявил остальным посетителям, что он пьет пиво с президентом Чехословакии.
К досаде своих охранников, во время своего президентства Гавел не отказался от привычки заходить без предупреждения в любимые кабаки. Телохранители, разумеется, устремлялись за ним, однако никаких особых приготовлений для обеспечения безопасности президента сделать не успевали – да Гавел и не хотел бы. Пивная Na Rybárně, в течение десятилетий бывшая любимым заведением Гавела, находилась совсем рядом с его городской квартирой, по адресу ул. Гораздова, 17. Туда президент вел всех – и «Роллинг стоунз», и главу Госдепартамента США Мадлен Олбрайт (урожденную пражанку Марию Яну Кербелову), чтобы насладиться разливным Urquell. Правда, меню в ресторане сменилось с рыбного на вьетнамское. Во время визита Билла Клинтона Гавел угощал его Urquell в знаменитой пивной U Zlatého Tygra (ул. Хусова, 17), что в Старом городе. Точно такое же пиво вместе с двумя чешскими сортами разливают и в еще одном любимом пабе Гавела, U Dvou sluncůn (ул. Нерудова, 47). Последний удачно располагался всего в паре кварталов от Пражского замка, служившего официальной резиденцией президента.
Krakonoš Světlý Ležák
Трутнов, Чехия
Трутнов расположен на севере Чешской Республики, недалеко от польской границы. Вацлав Гавел привязался к этим местам. Он и скончался в своем сельском доме в поселке Градечек после продолжительной болезни – у него был рак легких. До Второй мировой войны здесь преимущественно говорили по-немецки, и в 1938–1945 гг. поселок был частью Германии в составе Судетской области.
Самые старые документальные свидетельства о пивоварении в Трутнове относятся к 1260 г., когда король Богемии Оттокар II подтвердил право местных горожан заниматься пивоварением. Трутновская пивоварня, Pivovar Krakonoš Trutnov, была основана в 1582 г. и в масштабах страны считается средней. Сбыт пилснера, а также темного и светлого лагера ориентирован главным образом на близлежащие окрестности – провинции Храдек Краловен и Либерек.
Krakonoš Světlý Ležák – ведущий продукт пивоварни, как по объемам производства, так и по известности. Это нефильтрованный пилс янтарного цвета с плотной пеной. В запахе ощутимы ноты солода, фруктов и сливочной помадки. Хмель придает солодовому вкусу остроту. Послевкусие сухое, с оттенком хмеля, типичное для чешского пилснера.
XXI. Поход в парламент
На рубеже 1980-х и 1990-х гг. Польша возглавляла движение Восточной Европы от коммунистической системы к многопартийной демократии. На выборах 1989 г. профсоюзное движение «Солидарность» получило большинство голосов в сейме и сенате, и в следующем году его лидер Лех Валенса стал президентом страны. Польша обрела свободу – и не очень понимала, что с ней делать. Когда очарование свободы поблекло, полякам пришлось вернуться к суровой действительности. Падение коммунизма не подняло благосостояние до уровня Западной Германии. Напротив. Переход к рыночной экономике не был безболезненным. Меры по повышению эффективности работы госпредприятий означали массовые увольнения. Отмена ценового регулирования подстегнула инфляцию. Движение «Солидарность» распалось на многочисленные партии, и политика стала напоминать ссору в песочнице. Период, предшествовавший первым, абсолютно свободным парламентским выборам 1991 г., был отмечен разочарованием и пессимизмом. Президент Валенса не избежал своей доли грязи, которой темпераментный польский народ забрасывал все, что мало-мальски отдавало политикой. Поляки желали перемен, не понимая при этом, каких именно, и одним из символов переломной эпохи начала 1990-х гг. стала Польская Партия любителей пива (Polska Partia Przyjaciół Piwa), сокращенно PPPP.
В европейской истории Партия любителей пива уникальной не была. Подобные партии в 1990-х гг. существовали в Чехословакии, России, Украине и Белоруссии. Многие направления их программ были схожи с польской партией. Часть этих партий всерьез продвигала идеи экономических реформ и трезвого образа жизни, тогда как другая часть оставалась шуточными объединениями. До парламента дошли только польские любители пива.
Сопротивление официальным властям было основной составляющей польской национальной идентичности на протяжении многих поколений. Начиная с раздела Польши в конце XVIII в. государством на протяжении двух столетий, исключая короткий республиканский период 1918–1939 гг., управляли администрации, не представлявшие ее народа. В роли оккупантов в разное время побывали Россия, Австро-Венгрия, Пруссия и нацистская Германия. Коммунистический режим после Второй мировой войны установили под давлением Советского Союза. На этом фоне неудивительно, что разочарование в свободе вылилось в массовое сопротивление политике. Часть граждан участвовала в оппозиционных демонстрациях. Часть просто не углублялась в детали, позволяя политике существовать в собственной параллельной реальности. Часть обращала дело в шутку.
Название «Пивные скауты» (Skauci Piwni) носила серия юмористических телепрограмм, выходившая в эфир на рубеже 1980-х и 1990-х гг. Ее герои, облаченные в скаутскую форму, вдохновившись ячменным напитком, отправлялись на поиски приключений. Большого успеха программа не имела, однако ее создатели вошли в историю благодаря идее, которая возникла во время съемок: а нельзя ли основать для пива собственную партию? Мысль обмыли несколькими кружками пива. Она не утратила свежести и на следующее утро.
В те времена в Польше основывали очень много партий. В 1980-х гг. движение «Солидарность» собрало под свои знамена всех польских противников коммунизма, но, когда общий враг был повержен, объединяющий фактор исчез. У власти было действующее от имени «Солидарности» временное правительство, однако само движение в 1989–1990 гг. распалось на множество группировок, преследовавших самые разные цели. Социал-демократы, католики, аграрии и либералы представляли различные партийные секторы, которые в свою очередь разделялись на многочисленные партии. Все они готовились к первым свободным парламентским выборам, которые прошли осенью 1991 г. Для несформированной политической системы было характерно то, что в выборах участвовали 111 партий или групп кандидатов. Из них половина действовала по меньшей мере в двух избирательных округах, и примерно два десятка – по всей стране.
Начало PPPP положила шутка. Идея актеров, занятых в «Пивных скаутах», донеслась до редакции журнала Pan , задумкой увлекся главред Адам Халбер и решил ее развить. Он вполушутку-вполувсерьез написал для партии черновик политической программы, где определялось, что ее члены «все делают для того, чтобы культура пива была благотворна и руководство партией постоянно совершенствовалось. Для того чтобы насладиться кружкой пива в спокойной обстановке, необходимы достойные пивные заведения. Так, существующую на берегах Одера, Вислы и Буга вульгарную культуру употребления водки можно будет заменить на наслаждение хмельным напитком».
Упоминание о культуре употребления водки было весьма метким. В отличие от южной соседки Чехословакии и Западной Германии Польша в 1990-х гг. крепко удерживала западный форпост «водочного пояса». Среднестатистический поляк выпивал 10 л водки в год. Из всего употребляемого в стране алкоголя 60 % приходилось на водку и меньше четверти – на пиво. Потребление пива (29 л на человека в год) составляло порядка одной пятой от соответствующей цифры в Чехословакии.
Разумеется, пиво имело в Польше давнюю и яркую историю. Плодородные равнины как будто созданы для ячменя, и в Средние века здесь варили пиво точно так же, как и повсюду в Европе. Солодовый напиток подчас пробуждал бурные чувства. В городе Вроцлаве (нем. Бреслау), расположенном в Силезии, нынешней Юго-Западной Польше, ссора между церковью и мирским правительством, возникшая из-за судьбы нескольких бочек пива (1380–1382 гг.), запомнилась как Бреслауская пивная война, хотя взаимная ненависть, к счастью, не перешла в насилие.
В Силезии XIV в. у монастырей было особое право на пивоварение и продажу пива, однако разрешение на пивоварение и монополия на торговлю принадлежали магистрату Бреслау. Статус соборного капитула был спорным. Капитул, подчинявшийся епископу Бреслау, приравнял себя к монастырю, однако магистрат не дал епископу права на пивоварение. Когда магистрат, сославшись на торговую монополию, конфисковал в 1380 г. несколько бочек прославленного швайдницкого пива, которое герцог Лигницкий отправил капитулу в подарок на Рождество, возмущение отцов церкви хлынуло через край. Горожанам даже пригрозили отлучением от церкви в случае, если пиво не будет возвращено. Капитул же запретил богослужения в Бреслау до тех пор, пока епископат не получит свой подарок. Город остался непреклонным. Стороны осыпали друг друга оскорблениями и проклятиями. Церкви больше года стояли запертыми. И только вмешательство короля и папы в мае 1382 г. положило конец словесной войне. Соборный капитул и магистрат уверили друг друга, как гласило торжественное воззвание, в «уважении, услужении, послушании и преданности». Применение права на пивоварение осталось неразрешенным еще на сотни лет. А швайдницкое пиво господа из магистрата приговорили еще тогда.
Более шести веков спустя дискуссию о пиве в Польше вели куда более цивилизованно – в соответствии с законами и постановлениями. Чтобы зарегистрировать партию, любителям пива надо было собрать 5000 подписей. Осенью 1990 г. Халбер опубликовал в журнале Pan объявление об основании партии. Оно сопровождалось бланком подписного листа, который просили прислать в редакцию. Реакция была поразительной. Тысячи читателей прислали в редакцию заполненные бланки с именами, адресами и подписями. Пятитысячный рубеж был преодолен, и 28 декабря 1990 г. Польская партия любителей пива была внесена в партийный реестр. Шутка обернулась правдой. Далее встал вопрос о том, чем действительно собирается заниматься эта партия.
Пивная партия начала готовиться к выборам. Председателем и лидером выбрали ее «крестного отца», комедийного актера Януша Ревиньского из «Пивных скаутов». За практическую работу отвечал его заместитель Халбер. Написанный им черновик программы оброс подробностями. Сохранение пивной культуры хотели обеспечить, подняв налоги на крепкие напитки, упростив бюрократические процедуры, связанные с открытием мини-пивоварни или пивной, а также ужесточив законодательство, связанное с охраной окружающей среды, поскольку «без чистой воды сварить приличное пиво невозможно».
На публике партия сохраняла шутовской имидж. Бородатый и пузатый Ревиньский был легкоузнаваемым председателем и пользовался всеобщей симпатией, что принесло любителям пива широкую известность. В рекламе председатель выступал в обнимку с пивной бочкой в знакомой по телепрограмме скаутской форме. Ревиньский даже написал для партии гимн, где воспевались преимущества пива перед водкой: «Если выпьешь пива кружку, две и три, / Будешь ты веселый и хмельной, / Водку после этого хоть в рот не бери. / Подставляй под пиво кружку, милый мой!»
Но в кулуарах Халбер быстро нашел для партии сотни кандидатов. Часть из них привлек легкомысленный имидж партии или известность Ревиньского. Другие разглядели в партии свежую либеральную альтернативу. Хотя с момента окончания коммунистического режима прошло всего два года, за плечами многих ведущих партий стояла тень распавшейся «Солидарности». Болезненные реформы, проведенные от имени переходного правительства, раздражали как либералов, так и социал-демократов. У любителей пива не было общей истории ни с «Солидарностью», ни с коммунистами. Они пришли в политику извне.
Результат парламентских выборов, проведенных в декабре 1991 г., подтвердил ожидания крупных партий. Принимая во внимание то, что это были первые полностью свободные выборы, можно сказать, что пассивность избирателей была исключительной. До урн дошли всего 43,2 % избирателей. Голоса рассеялись так, что даже самые крупные партии – центристский Демократический союз и социал-демократы – получили не больше 12 % голосов. Остальные партии не набрали и 10 %. Всего в парламенте на 460 мест было представлено 29 партий. Одной из них была Партия любителей пива, которая получила 367 106 голосов. Проведя в парламент 16 представителей, партия сформировала десятую по величине фракцию. Места депутатов от Партии любителей пива располагались между секторами центристов и партий правого толка, в двух верхних рядах. По этому поводу шутили, что размещение в верхних рядах рядом с выходом из зала дает любителям пива возможность быстро добежать до писсуара.
Результаты выборов оказались для любителей пива Пирровой победой. Эти своеобразные политики, конечно, привлекали к себе интерес, в том числе и за рубежом, и руководство партии грелось в лучах фотовспышек. Однако внутри партии кипело недовольство. Отцы-основатели под руководством Адама Халбера хотели придерживаться изначальных целей и смотреть на мир через пивной бокал. Если экономические реформы и законодательство в сфере окружающей среды способствовали укреплению положения пива – то и славно. Однако председатель партии Януш Ревиньский привел в партию большое количество предпринимателей, которые, в свою очередь, хотели сделать Партию любителей пива нормальной политической силой. Принципиальные разногласия между идеалистами и прагматиками стали так сильны, что партия раскололась еще до первого созыва парламента. Идеологический раскол казался вполне логичным продолжением истории этой специфической партии. Пресса ликовала по поводу очередных витков скандала и сразу окрестила новые группировки большим и малым «бокалами».
Большинство – «большой бокал» – состояло в основном из предпринимателей, которых Ревиньский уговорил выставить свои кандидатуры на выборах. Многие согласились на включение себя в списки любителей пива только потому, что у партии не было никакой истории. PPPP казалась новой возможностью. Один из депутатов от этой партии, позднее ставший министром Збигнев Эйсмонт, вспоминал: «Редко кто из нас, бизнесменов, пил в то время пиво. Вступление в партию было удобной возможностью. Мы не хотели идти в политику ради политики – иначе мы бы присоединились к гданьским либералам, – мы хотели воспользоваться случаем, чтобы создать благоприятную среду для предпринимательства». Группировка из 13 человек, которую называли «большим бокалом», стала официально называться Польской экономической программой (Polski Program Gospodarczy, PPG). Эта группировка быстро превратилась в группу поддержки ведущих правых партий. Эйсмонт занимал в 1992 г. должность министра без портфеля и отвечал за развитие предпринимательства. Хотя группировка PPG на данном этапе не имела уже ничего общего с изначальной партией и продолжающим ее традиции «малым бокалом», формально партией Эйсмонта оставалась PPPP, Польская партия любителей пива. Так он остался в мировой истории единственными министром, представлявшим партию пива.
«Малый бокал», где остались только три депутата, в конечном итоге не сильно отличался по идеям от предпринимательского «большого бокала». Первичный интерес к пиву сменился на интерес к политике обновления, хотя по своим экономическим взглядам эта группа была «левее» «большого бокала». Однако у фракции пивных идеалистов в составе трех человек не было значительного политического веса. Во времена, когда партийная карта Польши претерпевала постоянные изменения, не было ничего удивительного в том, что депутаты переходили в другие фракции до окончания срока полномочий парламента. Халбер – главный идеолог Партии любителей пива – устал от управления партией и перешел в качестве рядового члена к социал-демократам.
Срок полномочий парламента продолжался неполных два года. Президент Валенса распустил парламент в мае 1993 г., и новые выборы назначили на сентябрь. Партия любителей пива вышла на выборы в состоянии раскола. За два года ее руководство полностью сменилось. Депутаты предыдущего созыва либо шли на новые выборы кандидатами от других партий, либо вообще отказались от участия в политике. Кроме того, два года работы в парламенте, судя по всему, «сдули» партийный рейтинг. И хотя партия привлекла в качестве кандидатов известных бывших спортсменов и тренеров, «последний глоток» оставил невыразительное послевкусие. Общее количество голосов составило 14 382, и с результатом в 0,1 % о парламенте можно было не мечтать. Да и политическая эпоха за два года сменилась. Три крупнейшие партии получили 82 % всех мест в парламенте, и запроса на протестное движение наподобие PPPP больше не было. Деятельность партии заглохла, и в преддверии следующих выборов 1997 г. любителей пива окончательно вычеркнули из списка политических партий.
Хотя история партии пива была короткой, ее можно считать успешной. Польша стала пивной державой. Доля водки в общем потреблении алкоголя за два десятка лет сократилась вдвое и составляет порядка 30 %. Одновременно начала развиваться культура пива – как в качественном, так и в количественном выражении. По объемам производства пива Польша занимает в Европе четвертое место после Германии, России и Великобритании. Употребление пива в самой Польше за два десятилетия утроилось и составляет 95 л на человека в год.
Żywiec
Живец, Польша
С польской пивоваренной промышленностью за последние 20 лет произошло то же самое, что и с политическими партиями. Большие предприятия выросли еще больше, а мелкие стали маргинальными. Самым крупным польским пивоваренным предприятием является Kompania Piwowarska (43 % всего рынка), которой владеет концерн SABMiller и которая выпускает сорта Tyskie, Żubr и Lech. Принадлежащий Heineken концерн Żywiec занимает порядка 33 % рынка.
Город Живец расположен на юге Польши в северной части Западных Карпат. Герцог Тецинский Альбрехт, принадлежавший к правящему дому Австро-Венгрии, в 1856 г. основал в городе пивоварню, которая оставалась в собственности рода Габсбургов вплоть до национализации, последовавшей по окончании Второй мировой войны. Месторасположение в предгорьях и связанные с этим ассоциации с горной свежестью заметны в логотипе Żywiec, где изображены танцующая пара в национальных костюмах и три ели. Принадлежность к Польше символизирует королевская корона.
Именное пиво этой пивоварни – лагер средней насыщенности, имеющий цвет спелого зерна. Во вкусе ощутимы зерно и солод. Хмелевание среднее. Вода, используемая в производстве этого пива, традиционно забирается из горных источников.
XXII. Спасение Сараева
В апреле 1992 г. сербские войска взяли в кольцо столицу Боснии и Герцеговины город Сараево. Окруженный город стал западней для более чем 300 000 жителей. Спустя месяц осаждающие перекрыли трубы, по которым в город поступала вода с окрестных гор. «Пусть пьют шампанское», – могла бы сказать на это Мария-Антуанетта. Игристых вин в осажденном городе не было, но пивоваренное предприятие Sarajevska смогло-таки спасти горожан от жажды.
Согласно исламским законам, алкогольные напитки, включая пиво, являются harām, то есть запретными. Османские турки завоевали Боснию в XV в., однако в делах веры они были достаточно свободомыслящими. Великим визирем Боснии был в 1861–1869 гг. прозападный Топал Осман-паша, и в годы его правления в стране были основаны первые коммерческие пивоварни. Австриец Йозеф Фельдбауэр основал в 1868 г. пивоварню Sarajevska в городском районе Ковачиц. Великий визирь даже почтил пивоварню личным визитом и выпил первый бокал сваренного Фельдбауэром пива. Пиво пришлось ему настолько по вкусу, что он поблагодарил пивовара, вернув ему бокал, полный золотых дукатов. Однако успеха за первой удачей не последовало. Из-за низкого спроса и экономических сложностей работа пивоварни не раз была на грани остановки.
В горных районах Европы города обычно не страдали от недостатка питьевой воды. На безлюдных склонах было достаточно свежей воды, остальное было заботой гравитации. В колодцах города не нуждались. По мере роста городов и заселения склонов чистоту воды обеспечили, пустив ее по трубам. Так поступили и в Сараеве. В пивоварню Sarajevska вода поступала с южных склонов горы Златичте. Проблемой для пивоварения стало то, что вода из горных источников и ручьев была сильно минерализована. Низовое брожение, необходимое для изготовления лагеров, требовало более мягкой воды.
По решению Берлинского конгресса 1878 г., последовавшего за Русско-турецкой войной, Босния и Герцеговина перешли под управление Австро-Венгрии, хотя официально край оставался частью Османской империи. Новая власть воодушевила местных пивоваров, и они отправились перенимать опыт на другой конец империи, в богемский Пильзен. На пивоварне Bürgerliche Brauhaus (ныне Pilsner Urquell или Plzeňský Prazdroj) боснийцы познакомились со свойствами различной по качеству воды и, по примеру богемских коллег, решили поискать воду подходящего качества под землей. Удобное место для пивоварни отыскалось в восточной части центральных кварталов Сараева за рекой Мильякой, где на глубине десятков метров удалось обнаружить водоносный слой. Новую пивоварню открыли в 1898 г. по адресу Франьевачка, 15. Слава местного пива докатилась до Вены, где сараевский лагер стали постоянно подавать при дворе.
В XX в. население Сараева выросло с 50 000 жителей практически до половины миллиона. Когда в Югославии в 1991 г. проводили последнюю перепись населения, 50 % жителей считали себя босняками и 30 % – сербами. Хорватов набралось 6 %, и больше 10 % жителей Сараева назвались югославами. Из населения Боснии и Герцеговины в целом босняки были самой большой группой (44 %) и опережали сербов (31 %).
Падение коммунизма в Восточной Европе, произошедшее в 1989–1990 гг., разорвало Югославию на части. После Словении и Хорватии волна национализма накрыла Боснию, которая всегда была «лоскутным одеялом» из разных народностей, верований и идентичностей. Босняки и хорваты поддержали идею о создании многокультурного государства, тогда как большинство боснийских сербов хотело, чтобы республика оставалась «урезанной Югославией» или Великой Сербией. Столкновения между правительственными силами и сербской армией начались в Боснии в 1992 г. И хотя сторону почти всегда выбирали по национальной принадлежности, в боснийской армии вместе с босняками, хорватами и югославами сражались и немногие верные правительству сербы.
В апреле бои охватили Сараево, и сербы быстро блокировали город. У оборонявших город правительственных сил был заметный численный перевес, поэтому на атаку сербы не решались. Вместо этого они стремились сломить сопротивление города блокадой и обстрелами с гор. Сараево терзал гранатометный огонь, который вели с трех сторон. Когда город не выказал намерения сдаться, сербы «закрутили гайки», лишив город электричества и воды.
Вода поступала в город с окрестных гор благодаря работе насосных станций, в особенности с восточного направления. В начале военных действий все водозаборные станции оказались в руках сербов. Конечно, воду можно было брать из идущей через город реки Мильяки, однако на открытых насыпных набережных водонос мог легко попасть под прицел сербских снайперов. Не было также уверенности и в качестве воды. По городу расходились слухи, что сербы отравили реку в верхнем течении. В сараевских дворах и на крышах появились емкости для сбора дождевой воды, но это помогало только первое время. Вдобавок ко всему приближалось лето, а во внутренних районах Боснии дожди в июле и августе идут крайне редко.
Редких в черте города колодцев и источников было явно недостаточно даже для удовлетворения самых основных потребностей в воде, и колодцы и скважины пивоварни Sarajevska на полтора года стали для города источником жизни. К счастью, воды было достаточно.
За десятки лет работы пивоварни на ее территории были выкопаны скважины, глубина которых достигала 300 м. В 1991 г. Sarajevska производила 748 000 гл пива. Если это количество поделить на число жителей Сараева, то каждому досталось бы более 200 л солодового напитка.
В помещениях пивоварни оборудовали места для забора воды, а в другие районы города воду развозили в цистернах. Очереди к цистернам сделались в первый год блокады постоянным элементом городского пейзажа. Жители копали новые колодцы, однако из-за дефицита горючего это приходилось в основном делать вручную, из-за чего колодцы получались неглубокими и не могли существенно улучшить водоснабжение. Пивоварня от недостатка воды не страдала. В течение всего трехлетнего срока блокады там продолжали варить пиво. Больших объемов в производстве достичь, конечно, не удавалось, однако пивоварение было важно с моральной точки зрения. Сараевцы хотели доказать себе и всему миру, что они не покорятся военной силе и жизнь продолжается. С точки зрения выживания наряду с доступностью воды важную роль играли гуманитарные рейсы ООН, которыми в окруженный город забрасывали еду и лекарства.
В январе 1994 г. в Сараеве была введена в эксплуатацию система очистки речной воды, сооруженная под руководством американского сотрудника гуманитарной миссии Фреда Кани, и воду из Мильяки стали употреблять в качестве питьевой. Для того чтобы очистная система задействовала все свои мощности, потребовалось полгода. Очищенную воду направляли в сеть городского водоснабжения, и после двухлетнего перерыва вода во всех городских районах снова полилась из-под крана. Выполнив свою миссию, вода пивоварни Sarajevska могла вновь служить изначальной цели – пивоварению.
Хотя в результате обстрелов город получил сильные разрушения и погибли 17 600 человек (большинство из которых были мирными жителями), оборона Сараева выстояла. Конец боям положило заключенное в 1995 г. перемирие, а официально правительство Боснии объявило об окончании блокады в 1996 г., спустя три года и десять месяцев после ее начала.
Sarajevsko Pivo
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 151; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!