Глава II. СУЩНОСТЬ И ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОГО 14 страница
Учитывая всю важность особенностей доведения до колхозов нормативных предписаний, не следует, однако, сводить к ним специфику колхозно-правового метода регулирования общественных отношений. Считать, что колхозно-правовой метод - рекомендательный, значит учитывать лишь одну сторону колхозно-правового регулирования. Рекомендательный характер государственных предписаний отражает форму доведения, но не само содержание этих предписаний. По содержанию же колхозно-правовые нормы в целом дозволительные. Кроме того, если методы всех других отраслей права раскрываются через общее юридическое положение их субъектов, то очевидно, что и метод колхозного права должен получить однопорядковую характеристику через сопоставимые признаки. Между тем рекомендательность государственных предписаний не отражает юридического положения участников колхозных правоотношений.
14. Из группы дозволительных методов наибольшее сходство с гражданско- правовым имеет метод семейного права, что служит основной причиной отрицания некоторыми представителями советской цивилистической науки семейного права как самостоятельной отрасли в системе социалистического права <1>. О.С. Иоффе, наиболее обстоятельно аргументировавший вывод о том, что семейное право является составной частью гражданского права, отрицает самостоятельность семейно-правового метода регулирования отношений, полагая, что особенности некоторых приемов семейно-правового регулирования укладываются в рамки главнейшего качества гражданско-правового метода - равенства субъектов регулируемых отношений <2>.
|
|
|
--------------------------------
<1> См., например: Миколенко Я.Ф. Учебно-методическое пособие по курсу "Советское гражданское право". М., 1955. С. 13 - 15; Толстой Ю.К. О теоретических основах кодификации гражданского законодательства // Правоведение. 1957. N 1. С. 46; Вильнянский С.И. Лекции по советскому гражданскому праву. Харьков: Изд-во Харьков. ун-та, 1958. С. 14 - 15; Иоффе О.С. Советское гражданское право. Л.: Изд-во ЛГУ, 1965. Ч. 3. С. 181.
<2> Иоффе О.С. Советское гражданское право. Ч. 3. С. 183 - 184.
Действительно, если гражданско-правовой и семейно-правовой методы рассматривать через одну черту юридического равенства субъектов, то в полной мере их различия обнаружить невозможно. И гражданское, и семейное право на основе дозволительного регулирования наделяет всех лиц равной по правовым возможностям правоспособностью. Юридическое равенство, заложенное в правоспособности не только в виде отсутствия начал власти и подчинения, но также в виде тождества правовых возможностей, предопределяет юридическое равенство субъектов и в конкретных семейных правоотношениях. Но если проанализировать семейно-правовое регулирование во всех его аспектах, то обнаружатся такие его особенности, совокупность которых позволяет, на наш взгляд, сделать вывод о специфичности семейно-правового метода, а следовательно, и о самостоятельности семейного права как отрасли.
|
|
|
Главная особенность семейно-правового метода состоит в том, что правонаделение имеет здесь иное содержание, чем в гражданском праве. Это обстоятельство предопределяет специфичность построения семейных правоотношений, иную степень и выражение таких приемов регулирования, как диспозитивность, правовая инициатива, юридическое равенство сторон.
Семейная правоспособность, имея отмеченные общие черты с гражданской правоспособностью, существенно отличается от последней по своему конкретному содержанию. Она означает возможность приобретения в первую очередь личных, неимущественных субъективных прав и обязанностей в сфере брачно-семейных отношений. Содержание семейной правоспособности определяет специфику как общего правового положения субъектов семейного права, так и конкретных семейно-правовых отношений. Имущественные взаимоотношения субъектов семейного права подчиняются правовой регламентации личных неимущественных отношений. Поэтому имущественные отношения строятся в семейном праве на иных правовых началах, нежели в гражданском. Личный характер семейно-правовых связей - причина отсутствия в этой отрасли абсолютных правоотношений. Семейно-правовые связи являются относительными. Они обладают такими особенностями, как строгая персональная индивидуализация субъектного состава при одновременной их многосубъектности, непередаваемость прав и обязанностей иным лицам, а следовательно, невозможность замены субъекта другим лицом, их длящийся характер, органическая связь прав и обязанностей субъекта, доходящая до полной слитности (например, право родителя воспитывать своего ребенка есть одновременно и обязанность) <1>. Все эти черты, характеризующие положение субъектов и особенности семейно-правовых отношений, в своей совокупности настолько специфичны, что сами по себе достаточны для отграничения от гражданско-правовых отношений, ни одному из видов которых эти черты в своей совокупности не присущи. Особенно важно отметить, что перечисленные черты характеризуют также имущественные связи как составные части семейно-правовых отношений.
|
|
|
--------------------------------
|
|
|
<1> Рясенцев В.А. Советское семейное право: Учебник. М.: Юрид. лит., 1971. С. 13 - 16.
Диспозитивность в семейном праве проявляет себя как свобода в осуществлении правоспособности, например, при решении вопроса о вступлении в брак. Однако в реализации многих элементов семейной правоспособности субъекты такой свободой не обладают. Диспозитивность как возможность распоряжения субъективными брачно-семейными правами в семейном праве отсутствует, ибо, во-первых, здесь нет абсолютных прав; во-вторых, семейные отношения обладают в большинстве случаев признаком их нерасторжимости; в-третьих, права неразрывно связаны с обязанностями. Что касается диспозитивности как возможности регулирования отношений по усмотрению и соглашению сторон, то она в семейном праве сколько-нибудь заметного выражения не находит. О.С. Иоффе обоснованно указывает на то, что семейное право регулирует далеко не все отношения в семье, а лишь те, которые подвержены такому регулированию, подконтрольны государству <1>. Но в данном случае имеется диспозитивность, которая находится за пределами права. В семейном праве абсолютно преобладают поэтому нормы императивные, диапозитивные встречаются редко. Те нормы, которые рассчитаны на регулирование отношений с учетом конкретных условий (а таких норм в семейном праве много), дают возможность выбора одного из вариантов не самим участникам семейно-правовых отношений, а правоприменительным органам, прежде всего суду <2>. Весьма своеобразно проявляется в семейно-правовом регулировании правовая инициатива субъектов. Эта черта регулирования, бесспорно, присуща семейному праву: многие правоотношения могут возникать лишь при наличии действий самих субъектов, причем таких, которые направлены на достижение определенного юридического результата, т.е. являются юридическими актами. К действиям относятся акты вступления в брак, усыновления, признания отцовства и др. Однако юридические акты самих субъектов семейных правоотношений выполняют в динамике правоотношений другую роль и имеют иной характер, нежели в гражданском праве. Даже среди правообразующих юридических фактов акты субъектов не занимают господствующего положения; не меньшее значение имеют в возникновении прав и обязанностей события, например рождение ребенка, которое влечет установление правовой связи не только для ребенка и родителей, но также для многих других лиц (деда, бабушки, братьев, сестер и т.п.). В дальнейшем развитии семейных правоотношений, их изменении, прекращении актам субъектов отводится еще меньшая роль. Они уступают ведущее место таким юридическим фактам-событиям, как смерть, истечение сроков, наступление нетрудоспособности и т.п. Далее, акты участников отношений происходят под контролем и регулирующим воздействием государства, которые осуществляются в процессе регистрации этих юридических фактов. Для прекращения семейных правоотношений одного волеизъявления участников отношений недостаточно, требуется решение компетентного государственного органа (например, о расторжении брака или о признании его недействительным, об отмене или о признании недействительным усыновления, о признании недействительными произведенных актовых записей и т.п.).
--------------------------------
<1> Иоффе О.С. Советское семейное право. С. 177 - 178.
<2> Такие нормы К.И. Комиссаров называет ситуационными (Комиссаров К.И. Судебное усмотрение в советском гражданском процессе // Советское государство и право. 1969. N 4. С. 51 - 52).
Наконец, юридические акты субъектов семейного права не относятся по своему характеру к сделкам или договорам, они служат особой разновидностью правовых актов. Отсутствие сделок и договоров является важным свидетельством своеобразия метода семейного права. Если равенство субъектов гражданского права представляет собой по своему содержанию юридическое выражение имущественной самостоятельности участников отношений собственности, эквивалентности товарно-денежных связей, то равенство субъектов семейных правоотношений имеет иную основу и содержание. Оно отражает личное равноправие в семейных правоотношениях. И в имущественных связях равенство и взаимность прав строятся не на эквивалентности обмена, а независимо от него (таково равенство имущественных прав супругов на общее имущество независимо от размеров вклада каждого из супругов на его приобретение - ст. 20 КоБС РСФСР, взаимность обязанностей по материальному содержанию друг друга субъектами семейных правоотношений).
Семейное право, как и гражданское, содержит разнообразные средства защиты субъективных прав, в частности такие, как принудительное исполнение обязанностей, признание права, пресечение его нарушения, прекращение правоотношения и др. Что касается мер ответственности, то здесь имеются существенные различия. Во-первых, в семейном праве меры ответственности имеют более ограниченное применение, чем в гражданском. Во-вторых, если ответственность в гражданском праве всегда является имущественной, то в семейном она состоит главным образом в лишении личных (например, родительских) прав, хотя последнее может быть сопряжено и с определенными потерями имущественного характера. В-третьих, семейно-правовая ответственность в отличие от гражданско-правовой не выполняет компенсационной функции; она всегда представляет собой лишение права, но не возложение обязанности. Вместе с тем следует заметить, что семейно-правовая ответственность используется для защиты прав других лиц либо путем пресечения их нарушения, либо путем освобождения от обязанности другого субъекта (например, освобождение от обязанности одного супруга по содержанию другого - ст. 29 КоБС РСФСР) <1>.
--------------------------------
<1> Об ответственности по семейному праву см.: Малеин Н.С. Защита семейных прав // Советское государство и право. 1972. N 3. С. 34 - 42.
Существенные особенности метода свидетельствуют, на наш взгляд, о том, что семейно-правовое регулирование представляет собой разновидность правовой регламентации, обособившуюся от гражданско-правового регулирования в такой степени, какая дает основания для вывода о самостоятельности семейного права. Внешним выражением самостоятельности семейного права служит проведенная кодификация, принятие Основ законодательства о браке и семье Союза ССР и союзных республик и кодексов о браке и семье союзных республик.
В теоретической литературе правильно отмечается, что одним из свидетельств самостоятельности отрасли права является неприменимость к ее отношениям норм другой отрасли права <1>. О.С. Иоффе исходя из различий формулировок ч. 3 ст. 2 Основ гражданского законодательства о недопустимости применения гражданского законодательства к отношениям, основанным на административном подчинении, и ч. 4 этой статьи о регулировании семейных отношений семейным законодательством делает вывод о том, что законодатель прямо запрещает применение гражданского законодательства к административным, но не к семейным отношениям. Следовательно, как полагает О.С. Иоффе, пробел в семейном законодательстве может быть восполнен с помощью норм гражданского законодательства, что возможно лишь ввиду одноотраслевого характера семейного и гражданского права <2>.
--------------------------------
<1> См., например: Мицкевич А.В. Соотношение системы советского права с системой советского законодательства // Ученые записки ВНИИСЗ. 1967. Вып. 2. С. 3 - 24.
<2> Иоффе О.С. Советское семейное право. С. 185.
Представляется, однако, что смысл ч. 4 ст. 2 Основ, как и различий в формулировках ч. ч. 3 и 4, иной. Указание на то, что семейные, трудовые, земельные, колхозные отношения регулируются соответственно семейным, трудовым, земельным, колхозным законодательством, свидетельствует как раз о признании законодателем самостоятельности перечисленных отраслей права. В противном случае, очевидно, в ст. 2 содержалось бы указание на то, что перечисленные отношения регулируются не только общими положениями Основ гражданского законодательства, но и специальным законодательством. Если это так, то вывод о возможности применения норм гражданского права к семейным отношениям при наличии пробелов в семейном законодательстве нельзя признать обоснованным. Когда такой пробел действительно обнаруживается, он должен быть восполнен с помощью иных норм семейного права или общих начал данной отрасли права, закрепленных в общей части соответствующих кодификационных актов. Попытки применения гражданского законодательства к семейным отношениям даже в тот период, когда процесс обособления семейного права от гражданского продолжался, свидетельствовали часто о непригодности гражданско-правовых норм для регулирования семейных отношений ввиду значительных различий как в их предмете, так и методе. Так, Верховный Суд СССР указывал на недопустимость применения законодательства о недействительных сделках при решении судами дел о признании недействительными браков <1>.
--------------------------------
<1> Бюллетень Верховного Суда СССР. 1967. N 2. С. 36 - 37. В связи с этим вызывает недоумение предложение, например, о возможности применения законодательства о последствиях недействительных сделок, в частности ст. 49 ГК РСФСР, к делам о признании недействительными браков вследствие их фиктивности (Ершова Н. Роль гражданского законодательства в регулировании семейных отношений // Советская юстиция. 1969. N 10. С. 4 - 5).
Тем более неправильным следует признать такого рода попытки в настоящее время, когда проведенная кодификация гражданского и семейного права завершила процесс их обособления. На недопустимость применения гражданского законодательства к семейным отношениям по усмотрению правоприменительных органов косвенным образом указывает и законодатель. Вследствие того что действовавшим до последней кодификации семейным законодательством не устанавливались сроки исковой давности, судебные органы по спорам супругов об имуществе и по некоторым другим применяли сроки исковой давности, установленные гражданским законодательством. Между тем в ст. 9 нового Кодекса о браке и семье РСФСР указано, что на семейные правоотношения исковая давность распространяется лишь в случаях, прямо предусмотренных семейным законодательством. При этом Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 17 октября 1969 г. установлено, что если спор супругов по разделу имущества возник до 1 ноября 1969 г., т.е. до введения в действие нового Кодекса, то установленный им срок исковой давности по данной категории споров должен исчисляться с 1 ноября 1969 г. Этим самым законодатель признал, что до введения нового Кодекса о браке и семье никаких сроков исковой давности по спорам о разделе общего имущества супругов не существовало, поскольку они семейным законодательством не предусматривались.
Вместе с тем и в настоящее время не исключается применение к гражданским правоотношениям отдельных норм семейного права, как и к семейным отношениям норм гражданского права. Однако это должно происходить лишь в случаях, предусмотренных законом. А их немало. Так, ст. 11 КоБС РСФСР предусмотрено, что порядок исчисления и применения сроков исковой давности, установленных данным Кодексом, определяется соответствующими нормами ГК. Напротив, гражданско-правовые сделки от имени малолетних в возрасте до 15 лет должны заключаться по правилам, предусмотренным ст. ст. 132 - 133 КоБС РСФСР, которыми определены права опекунов. На чем же основано такое "сотрудничество" гражданского и семейного права? Прежде всего на имеющейся связи самих регулируемых гражданским и семейным правом отношений, между которыми нет резкой границы и которые имеют зону плавного перехода от одного вида к другому <1>. Нормы гражданского и семейного права взаимодействуют, в частности, в плане правового положения несовершеннолетних, наследственного, жилищного права и т.д. Гражданское право взаимодействует не только с семейным, но и с другими отраслями права, однако далеко не всегда взаимодействие принимает форму применения норм одной отрасли к отношениям другой. Вторая причина этого состоит в близости методов гражданского и семейного права, в наличии у них некоторых общих черт. Именно названные обстоятельства позволяют законодателю в целях экономии правовых средств распространять действие отдельных норм одной из рассматриваемых отраслей права на отношения, в целом опосредуемые другой.
--------------------------------
<1> Поленина С.В. Субсидиарное применение норм гражданского законодательства к отношениям смежных отраслей // Советское государство к право. 1967. N 4. С. 26 - 27.
По этой причине ч. 4 ст. 2 Основ гражданского законодательства, указывая на самостоятельность семейного, трудового, колхозного, земельного права, в то же время не содержит запрета применения норм одной отрасли к отношениям другой в отличие от того, как это делает ч. 3 ввиду противоположности методов административного и гражданского права.
15. Относительно возможности признания земельного права самостоятельной отраслью в литературе имеются разногласия. Если одни авторы отстаивают самостоятельность данной отрасли, обосновывая этот вывод фактом существования особого предмета и метода регулирования <1>, то другие квалифицируют земельное право либо как подотрасль административного права, либо как комплексную отрасль, использующую метод и гражданского, и административного права <2>.
--------------------------------
<1> См., например: Аксененок Г.А. Земельные правоотношения в СССР. М.: Госюриздат, 1958; Якушев В.С. Метод и принципы регулирования земельных отношений // Правоведение. 1961. N 4. С. 78 - 79; Братусь С.Н. Предмет и система советского гражданского права. С. 118.
<2> См., например: Иоффе О.С. Советское гражданское право. М.: Юрид. лит., 1967. С. 19 - 20.
Регулированию земельных отношений свойственны такие приемы и признаки, которые делают возможным и необходимым отграничение гражданско-правового метода от метода, используемого земельным правом. Прежде всего земельно-правовое регулирование отличается от гражданско-правового регулирования тем, что участниками земельных отношений выступают государственные органы, наделенные компетенцией по управлению землей и распределению ее между землепользователями. Поэтому земельно-правовое регулирование имеет обязывающий характер, выражается в возложении, во-первых, обязанности на соответствующие органы по надлежащему управлению землей и, во-вторых, обязанности на других участников земельных отношений подчиняться законным властным актам государственных земельных органов. Таким образом, земельно-правовое регулирование имеет общие черты с административно-правовым регулированием. Однако земельно-правовое регулирование не сводится только к наделению компетенцией соответствующих государственных органов по управлению землей. Последняя является особым благом, обладание которым составляет условие существования граждан и организаций, быта, производства, осуществляемого ими. Поэтому земельное право знает категорию землепользования - особого субъективного права лиц пользоваться тем или иным способом государственной землей. Следовательно, земельное право использует и дозволительное регулирование отношений, в чем и проявляется, с одной стороны, сходство этой отрасли с гражданским правом, а с другой - различия от права административного. Нельзя ли, однако, вследствие изложенного отнести земельное право к комплексной группе норм, т.е. такой группе, которая объединяет нормы разных отраслей права с отличающимися методами правового регулирования? Представляется, что такое решение было бы правильным лишь в том случае, если бы было установлено, что земельное право объединяет две группы отношений, одни из которых строятся как властно-организационные и, соответственно, регулируются методом административного права, а другие - как отношения собственности, товарно-денежные отношения и регулируются гражданско-правовым методом. Однако изучение отношений по землепользованию, т.е. тех, которые могли бы быть отнесены к гражданско-правовым, показывает, что по своему экономическому содержанию и по своей правовой форме они не могут быть признаны гражданско-правовыми. Субъекты землепользования не обладают той имущественно-распорядительной самостоятельностью, которая характерна для регулируемых гражданским правом отношений. Они лишь владеют и пользуются выделенным им земельным участком, но распоряжаться в формах, опосредуемых гражданским правом, они не могут. Правонаделение не достигает здесь "гражданско-правовой степени".
Вследствие этого сущность правового регулирования отношений по землепользованию отнюдь не может быть выражена через приемы наделения субъектов юридическими диспозитивностью, инициативой, равенством, т.е. чертами, которые характерны для гражданско-правового регулирования.
Следовательно, если даже рассмотреть регулирование отношений по землепользованию, искусственно изолировав его от регулирования земельных отношений в целом, то и при таком подходе обнаруживаются существенные расхождения метода их регулирования с гражданско-правовым методом.
Регулирование отношений по землепользованию представляет собой часть регулирования земельных отношений, складывается под воздействием общего регулирования и может быть уяснено в полной мере со всеми его особенностями лишь как часть единого специфического регулирования, свойственного данной отрасли права.
По этим причинам земельное право не может быть отнесено к комплексным группам норм. Гражданское и земельное право может быть разграничено как по предмету, так и по методу.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 148; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!