Танский груз затонувшего Белитунгского судна
Если затонувшее судно из Белитунга дает нам ценнейшие сведения о кораблестроении в индоокеанском регионе, то найденные на нем предметы (так называемый Танский груз[801]) позволяют судить о характере морской торговли между Востоком и Западом. Помимо десяти тонн свинцовых слитков, которые служили балластом и могли быть проданы или обменяны в порте назначения, основную часть груза составляет китайская керамика, шестьдесят тысяч отдельных предметов, в том числе множество неразбитых. Почти все чаши были изготовлены в Чанше, нынешней столице провинции Хунань к югу от Янцзы, однако имеется и много одинаковых чернильниц, кувшинчиков для пряностей и кувшинов. На одной из чаш стоит китайская дата, соответствующая 826 году, что попадает в интервал, установленный по китайским монетам, а также по радиоуглеродным датировкам корабельных досок и образца бадьяна — пряности, выращиваемой в Китае и Вьетнаме.
Для перевозки чаши из Чанши были упакованы в солому и сложены в большие вьетнамские кувшины. Помимо этой массовой продукции на Белитунгском корабле нашли многочисленные серебряные предметы (некоторые — с золотой гравировкой), самую большую известную ученым золотую чашу для вина эпохи Тан, а также более качественную керамику с росписью синим кобальтом, произведенную в провинции Чжэцзян. Находка китайского груза на судне, которое почти наверняка было выстроено в Юго-Восточной Азии, управлялось юго-восточноазиатской командой и затонуло в юго-восточноазиатских водах, само по себе указывает на международную природу торговли тринадцативековой давности. Еще удивительнее выбор мотивов: китайские гончары очень хорошо знали рынки, для которых работали. Чаши с геометрическим орнаментом или изречениями из Корана в красных и зеленых тонах, очевидно, предназначались для рынков Аббасидского халифата. Чаши с зеленым рисунком были популярны в Персии, предметы, украшенные символами лотоса, делались для потребителей-буддистов. Выбор декоративного оформления свидетельствует о симбиозе; для ярко-синего орнамента чжэцзянских изделий требовался кобальт, который привозили из Персии. Танский груз оставляет немало вопросов: легко представить, что очень качественная керамика привлекала богатых ценителей, однако на Ближнем Востоке не было недостатка в собственных гончарах. Остается лишь гадать, как вышло, что крохотный сухопутный городок в Юго-Восточном Китае производил обычную посуду для людей, живущих за тысячи миль от него. Даже если мы сочтем это ранней формой глобализации, связанной с более дешевой рабочей силой и материалами (часть которых приходилось импортировать), лишь исключительная дешевизна компенсировала бы высокую стоимость перевозки, не сравнимую с нынешней, которая и обеспечивает возможность современной глобализации. К тому же надо учесть взаимосвязи между производителями, купцами и вездесущими китайскими чиновниками, чтобы понять, как все перечисленное влияло на дальнюю морскую торговлю и отношение к ней в эпоху Тан и позднее.
|
|
|
|
|
|
Китай в эпохи Суй и Тан
В точности как короткоживущая династия Цинь в III веке до н. э. заложила основы процветания династии Хань, династия Суй предвосхитила расцвет китайской культуры в эпоху Тан. В обоих случаях династия-предшественница объединяла разрозненные мелкие государства под властью одного императора, который устанавливал порядок на обширной территории, населенной разными народностями. Переход от одного правящего дома к другому был не безболезненным, однако преемственность сохранялась, и Тан была во многом обязана начинаниям Суй; особенно это относится к созданию системы каналов и строительству Лояна на соединении Великого канала и Желтой реки. Несмотря на сокрушительные поражения в войне против Когуре на Корейском полуострове, многочисленность Суйской армии обеспечила Китаю военную мощь, которая, вкупе с умелой дипломатией, заложила основу беспрецедентного процветания и территориального расширения в первое столетие эпохи Тан. Это расширение затронуло не только Среднюю Азию, но и Корейский полуостров, а также Северный Вьетнам.
|
|
|
В 618 году Ли Юань, князь Тан, захватил суйскую столицу Янчжоу на Великом канале в месте его соединения с Янцзы и вскоре был провозглашен первым танским императором. Он вошел в историю под именем Тан Гаоцзу. Гаоцзу был прежде всего военачальником, однако он обладал управленческим чутьем. Ему удалось возродить политическую и экономическую стабильность страны за счет улучшения образования, восстановления системы экзаменов для чиновников, выпуска единой монеты и новых, более мягких законов. К концу VII века китайцы силой оружия установили мир внутри самой страны, разбили Западный и Восточный тюркский каганаты, распространив власть Китая от Монголии до Амударьи в Туркменистане и вновь перенесли столицу в Чанъань, который, возможно, стал самым космополитичным городом на планете. Чанъань с населением примерно миллион человек привлекал торговцев, послов и монахов из Японии и Кореи, Юго-Восточной Азии, Индии, халифатов и Византийской империи. Расположенный между притоками Вэйхэ, которая сама является притоком Желтой реки, Чанъань был также портом пяти каналов,[802] по которым шли основные перевозки риса и шелка из региона Янцзы — Хуайхэ и леса (из более близких областей) для масштабных строительных проектов. Положение Чанъаня осложнялось разливами каналов, мелководностью Вэйхэ и порогами Саньмэня, опасного ущелья на Желтой реке. Их приходилось обходить по суше, делая крюк в 130 километров, прежде чем вновь погрузить зерно и другие товары на суда для последнего отрезка пути по Желтой реке и Вэйхэ. Ближайшими соперниками Чанъаня были Лоян — восточная столица империи с середины VII века — и Янчжоу — главный порт для прибывающих с юга кораблей.
|
|
|
Корейские кампании
К концу своего правления Тан Тайцзун, преемник Гаоцзу, возобновил начатые императорами Суй попытки захватить Корейский полуостров. Когуре воздвигло на реке Ляохэ мощные оборонительные сооружения против возможного вторжения Тан, однако Тайцзун не оставлял надежд установить свою власть на полуострове. Возможность представилась, когда в результате дворцового переворота был низложен правитель Когуре, который номинально считался вассалом Китая, и узурпатор перекрыл наземное сообщение между Китаем и его союзником, царством Силла. В 644 году Тайцзун отрядил более чем сорокатысячное войско в устье реки Тэдонган ниже Пхеньяна. Источники мало сообщают об исходе этой комбинированной сухопутно-морской операции, которую должно было поддержать наступление войск с севера, однако известно, что в целом попытки провалились, и Тайцзун незадолго до смерти отказался от планов новой кампании. В 655 году его преемник, Тан Гаоцзу, вновь напал на Когуре,[803] на сей раз в отместку за набег на киданей, монгологоворящее маньчжурское племя, признавшее власть Тан. Как и прежде, в конфликте участвовали все три корейских царства: Силла искала союза с Китаем против Пэкче, чьим союзником была Япония. Оценивая перспективы корейской кампании, Китай, возможно, не предполагал, что в войну вмешается Япония, которой очень не нравилось происходящее на Корейском полуострове. К концу VI века японский двор начал усваивать китайские обычаи, занесенные корейскими торговцами и мигрантами. Буддизм был официально признан Японией в 587 году, но в то же время двор принял этическое и юридическое учение конфуцианства, в том числе назначение чиновников по заслугам. Японцы заимствовали китайские литературные и художественные вкусы, строили свои города и храмы по образу китайских. Однако несмотря на все подражание Срединному царству, двор Ямато оставался формальным союзником Пэкче, а правитель Пэкче, Пхун, два десятилетия прожил в Японии. В 663 году японский флот отправился поддержать претензии Пхуна на престол, но был уничтожен танскими силами в битве на реке Кымган. Японцы потеряли четыреста кораблей, а «Пэкчанский царь Пхунджан[804] с множеством других погрузился на корабли и бежал в [Когуре]». Тремя годами позже, когда Когуре было ослаблено чередой кризисов, Китай перехватил инициативу и еще через два года завоевал его в ходе сухопутной кампании. На тактическом уровне китайские успехи 660-х годов определялись тем, что в отличие от прошлых неудачных попыток Китай смог провести комбинированную военно-сухопутную операцию со стороны Желтого моря, закрепиться в южной части полуострова и вынудить Когуре сражаться на два фронта. Южный фронт дешевле и легче оказалось поддерживать с моря, чем с баз в Ляодуне и Северном Когуре, куда можно было попасть лишь долгими пешими переходами.
Победители разделили полуостров на округа, низведя своего союзника Силлу до того же статуса, что Когуре и Пэкче. Однако удержаться на полуострове им помешали яростное сопротивление корейцев и тяжелая ситуация в самом Китае. Не прошло и десяти лет, как Силла, поглотив Пэкче и Когуре, оттеснила китайцев в Ляодун. Уцелевшие потомки правящего дома Когуре создали государство Пархэ[805] на реке Ялуцзян, которое в 710–934 годах служило буфером между Силлой, Китаем и киданями. Войны Гаоцзуна обходились дорого и совпали по времени с засухами и голодом,[806] которые привели к масштабной внутренней миграции в попытках избежать налогов и найти более плодородные земли. Кроме того, казну истощали раздутый чиновничий аппарат и грандиозные строительные проекты, особенно в Лояне, который Гаоцзун назначил второй столицей, что со временем привело к упадку Чанъаня и северо-западных провинций. К тому же китайцы вели нескончаемую войну с Тибетом и обоими тюрскими каганатами — Западным и Восточным.
В 690-х годах тибетцы разбили танскую армию всего в трехстах километрах от Чанъаня, тюрки из Восточного каганата напали на провинцию Ганьсю, а в провинцию Хэбей вторглись те самые кидани, для защиты которых от Когуре Тан начала войну на Корейском полуострове.
К началу нового столетия эти угрозы были устранены, а в 712 году императором Китая стал один из величайших монархов за всю историю страны, Тан Сюаньцзун. Хотя его полувековое правление закончилось бедствиями, именно при этом «Блистательном правителе» танский Китай достиг апогея имперской мощи. Мир на границах с континентальными соседями был восстановлен, и Сюаньцзун первым делом вернул Чанъаню статус главной столицы (все двадцать три года с 657 по 705 год двор находился в Лояне). С этим проектом было тесно связано восстановление системы каналов[807] и улучшение судоходства на Желтой реке (обход порогов Саньмэня сократили всего до восьми километров), чтобы рис, посылаемый в качестве налогов из долины Янцзы, успешно и надежно довозили до столицы. В VII веке Тайцзун разрешил выплачивать зерновые подати шелком и медными монетами, дабы уменьшить стоимость их доставки в Чанъань, однако рис оставался главным средством платежей, и правительство создавало его запасы на случай голода, засухи, наводнения или войны.
Китай также восстановил свое влияние[808] в Средней Азии, где правители Ташкента, Самарканда и Бухары попросили помощи от наступающих с юга мусульманских войск. Император Тан Сюаньцзун пожаловал титулы правителям Памира, Кашмира и долины реки Кабул. В этой связи царь из династии Паллавов Нарасимхаварман II отправил в Китай посольство монаха Ваджрабодхи благодарить танского императора за дарование ему почетного титула «добродетельного полководца восточной армии». Династия Тан была в зените своего величия, когда она разом потерпела поражения на западной, северной и южной границах. В 751 году полководец Гао Сяньчжи, которому Китай был обязан своими победами в Средней Азии, казнил ташкентского царя за отказ подчиниться императору. Мстя за отца, сын казненного призвал на помощь тюрков. Кроме того, его поддержал недавно провозглашенный Аббасидский халифат. В июле объединенное войско разбило Гао на реке Талас возле границы современных Казахстана и Киргизии. В тот же год армия молодого государства Наньчжао разгромила восьмидесятитысячную армию Тан. Это было тем горше, что Наньчжао, расположенное в стратегически важном районе,[809] где Красная река проходит ближе всего к Янцзы, было детищем Тан. При всей унизительности поражения в Средней Азии и Наньчжао, куда чувствительнее был разгром танской армии под предводительством Ань Лушаня, военного правителя Восточной Маньчжурии, который предпринял ничем не спровоцированный поход против киданей.[810]
Многие подозревали Ань Лушаня в измене, однако император по-прежнему к нему благоволил. Обличители оказались правы: в 755 году Ань Лушань захватит провинции Хэбей и Хэнань[811] и двинулся на юг к Желтой реке, где взял Кайфын и получил контроль над Великим каналом. Затем он овладел Лояном и Чанъанем, вынудив Сюаньцзуна бежать. Тем временем в рядах мятежников начался раздор, и к 763 году правительственные войска окончательно их разбили. Почти сразу после этого тибетцы захватили Чанъань, и хотя на следующий год они отступили, в следующее десятилетие их набеги на столицу происходили почти ежегодно. Лишь тысячелетием позже династия Цин восстановила китайскую власть в регионе, который сегодня составляет самый западный в Китае Синьцзян-Уйгурский автономный район.
Сокращение западных границ Китая, нарушение сухопутного Шелкового пути и возвышение Багдада привели к беспрецедентному расцвету торгового сообщения в муссонных морях, что имело очень значительные последствия для купцов и государств Южной и Юго-Восточной Азии, да и самого Китая. Впрочем, в ближней перспективе результаты были незаметными. Восстание Ань Лушаня сильнее всего сказалось на Северном и Северо-Западном Китае; затем начались беспорядки в Гуанчжоу, где в 758 году обычно мирные персидские и арабские купцы взбунтовались и стали «уничтожать хранилища зерна[812] и жечь дома». Равным образом неизвестно, почему танская армия два года спустя истребила в Янчжоу «несколько тысяч персидских купцов», но в итоге персидские и арабские купцы бежали из Китая в порты Аннама. Тем не менее в течение десяти лет порядок в Гуанчжоу был восстановлен, и число приходящих туда заморских судов[813] увеличилось от пяти в год до почти сорока.
Хотя Чанъань вновь стал столицей, он был теперь куда ближе к опасным западным рубежам, чем к географическому центру Китая. Восстание Ань Лушаня необратимо ослабило[814] централизованную династическую власть, а утрата налоговых записей, значительное перераспределение земли и миграция на юг, в более спокойные области между реками Хуайхэ и Янцзы, уничтожили старую финансовую систему. Правительство пыталось провести реформы, установить выплаты налогов деньгами, зерном и другой продукцией, но оказалось не способно к эффективному управлению. Это вело к поголовной продажности чиновников и растущей пропасти между бедными и богатыми; крестьяне бросали земли и нанимались батраками в большие поместья или бежали в буддийские монастыри.
С начала Танской эпохи конфуцианцы рассматривали буддизм как двойную угрозу государству. Он нарушал конфуцианские принципы управления, так как не признавал превосходство государя над подданными, и подрывал экономическую стабильность страны, поскольку буддийские земли, храмы, монахи и монахини освобождались от налогов. И Тан Тайцзун, и Тан Сюаньцзун запрещали незаконный переход в монашество,[815] но к середине IX века сложились условия для нового государственного преследования буддистов, которое и началось при Тан Уцзуне. На положение обычных мирян-налогоплательщиков перевели четверть миллиона монахов, среди которых были крестьяне, ремесленники, купцы и ростовщики, тысячи монастырей закрыли, а монастырские статуи и другие украшения из золота, железа и бронзы конфисковали и переплавили.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 290; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!