Исторические системы римского частного права

9. Цивильное право. Сообразно с задачами настоящего учебни­
ка (п.4) изучению подлежат источники права периода принципата
и домината (I-VI вв. н.э.). Для понимания их необходимо предва­
рительно охарактеризовать в основных чертах состояние источни­
ков римского частного права к концу республики.

В силу особенностей исторического развития к этому времени в составе римского права можно различать отдельные системы, ко­торые возникли не одновременно, а складывались последователь­но одна за другой.

Древнейшее римское право называлось квиритским по имени древнейшего племени квиритов (ius Quiritium). Это название оста­вило свой след в древнейших сделках, в формальных оборотах языка, особенно там, где дело шло о праве собственника на вещи (dominium ex hire Quiritium — собственность по квиритскому пра­ву). Эта система права позднее получила название цивильного пра­ва (ius civile), подчеркивающее строго национальный характер пра­ва римских граждан, права государства-города (civitas). Законодательство XII таблиц и последующие законы определяли подробно порядки охраны, а также прижизненных и посмертных распоряжений важнейшими объектами квиритской собственности.

Цивильным правом в тесном смысле считалась закрепленная законами узко национальная система частного права. В более ши­роком смысле цивильное право обнимало также и все разъяснения и комментарии к цивильным законам, дававшиеся римскими юри­стами применительно к системе изложения в XII таблицах. К кон­цу республики существовало несколько таких комментариев. Для юристов эпохи принципата и домината ius civile было одновремен­но и совокупностью норм действующего права и наукой права; большая часть старых законов была даже заслонена учениями и толкованиями юристов. В законодательство империи ius civile во­шло в качестве древнейшей части римского права.

10. Преторское право. Наряду с этой системой цивильного пра­
ва постепенно сложилась другая система права — право преторское

-17-

(ius praetorium или honorarium, от слова «honores» — почетная должность).

Эта система права была вызвана к жизни развитием экономи­ки, ростом рабовладения, сосредоточением в руках господствую­щей верхушки рабовладельческого класса торгового и ростовщиче­ского капитала и крупной земельной собственности. Рост групп рабовладельцев-ростовщиков и землевладельцев сопровождался обострением классовых противоречий. Все эти новые соцально-экономические условия делали старые постановления цивильного права недостаточными и с количественной и с качественной сто­роны. Эти постановления нужно было пополнять и даже исправ­лять. Эта работа легла на судебных магистратов, главным обра­зом — преторов. Она совершалась постепенно. В результате получился ряд институтов, разработанных преторами преимущест­венно путем эдиктов и снабженных созданными ими новыми средствами защиты. Параллельно цивильному праву создалась си­стема преторского права (см. также пп, 20—22).

11. Право народов ( ius gentium). Цивильное право противопола­галось не только преторскому праву, но также еще одной систе­ме — праву народов. Эта система представляет самое оригинальное явление в римском праве.

Цивильное право применялось только к римским гражданам. Не входившие в римскую общину считались, как указано выше (п. 2), врагами и не пользовались защитой. С развитием производ­ства и обмена, с расширением торгового оборота, стало необходи­мым признать основные частные права (право собственности, пра­во заключения договоров и т. д.) и за не-римлянами. На этой почве и сложилась система права, получившая название ius gentium.

В итоге исторического развития эта система включила в себя разные элементы. К понятию права народов относилось древнее право, регулировавшее договоры римлян с иностранными общи­нами по установлению взаимного права вступления в брак (conu-bium) и права торговли (commercium). Затем к нему относилось обычное право, применявшееся в практике торговых отношений и имевшее общий характер благодаря племенному родству и тесным экономическим связям членов латинского союза, например, сво­бодные от формализма сделки обмена. Наконец, с распростране­нием римского господства на провинции право народов заимство­вало торговые институты различных частей империи.

Ius gentium становится синонимом универсального права, про­тивопоставляемого, с одной стороны, ius civile, а с другой — наци­ональным правам народов, участвующих в римском товарооборо­те. Поскольку нормы ius gentium применялись римским претором

в Риме, оно остается римским правом. Претор перегринов фикси­ровал нормы ius gentium и работал в постоянном соприкосновении с городским претором. Последний в некоторых случаях применя­ет нормы ius gentium к спорам между гражданами, если они воз­никли из коммерческих отношений. Когда претор признавал дан­ное притязание подлежащим защите, но это притязание не могло быть основано нормами цивильного права, преторы давали фор­мулы исков, основанные на фактах (in factum conceptae), в кото­рых основные моменты заимствовались из обычаев международ­ной торговли и оборота. Так образовалось право, всецело приноровленное к жизни; оно разрабатывалось практикой судеб­ных магистратов и нередко выражалось в торговых обычаях. Ius gentium соответствовало сложной стадии организации обмена то­варов в самых разнообразных отношениях. В противоположность цивильному праву, строго формальному и мало подвижному, пра­во народов лучше и быстрее приспособляется к развивающимся потребностям. Свободное от традиций глубокой старины, вырос­шее на базисе экономических, в частности, торговых отношений, в которых участвовали и римляне и представители других народ­ностей, ius gentium является правом универсальным в том смысле, что оно применяется ко всем участникам торгового оборота, неза­висимо от их гражданства.

12. Сближение систем. Дуализм противоположных укладов — цивильного права и права народов — не мог не привести к их вза­имному слиянию. Этому процессу способствовал, прежде всего, собственный интерес господствующего класса в развитии граждан­ского и торгового оборота и укреплении торговых сношений во всех областях покоренного мира. Унификация права содействова­ла этому развитию. Предоставление перегринам прав римского гражданства оказывало не меньшее влияние на это развитие. На­конец, преторское право, судебный обычай, неиссякаемая актив­ность юриспруденции привели к тому, что ius civile и ius gen­tium стали постепенно сливаться. Преторское право, поддерживая и развивая ius civile, реально проводило принципы ius gentium. В этом же направлении двигалось новое обычное право, слагавше­еся в недрах торгового оборота. Особенно сильно содействовало развитию ius gentium новое толкование права — nova interpretatio Juris. За 50 лет до н. э. оно выдвинуло значение воли, как сущест­веннейшего элемента юридических сделок. Другим, столь же мо­гущественным фактором развития ius gentium являлось введение так называемой экстраординарной когниции, как более свободной формы разбирательства споров (пп. 90-91).

 

-18-

-19-

Строгость и формализм цивильного права особенно долго дер­жались в области семейных и наследственных отношений, на ко­торых почти не отражалось действие ius gentium. Наоборот, об­ширная область оборота движимостей, едва намеченная в цивильном праве, развивалась под влиянием ius gentium. Подчер­кивая распространенность права народов, римские юристы отно­сили к его области такие исконные институты, как рабство (Гай. 1. 82; D. 1. 5. 4. 1) и даже связанное с завоевательной политикой Рима право военной добычи (D. 41. 1. 5. 7). С особенной силой и быстротой сказалось влияние ius gentium на область договорных отношений. Под этим влиянием создались новые типы договоров, которые, в отличие от цивильного права, строились на основе про­стого соглашения сторон, независимо от каких-либо торжествен­ных обрядов и вообще формальностей. Описанное влияние права народов на ius civile было взаимным, так как институты права на­родов быстро поглощались цивильным правом, и одновременно шел процесс включения (и усовершенствования) старых цивиль­ных норм в право народов. Так, старые цивильные сделки стипу-ляции (Гай. 3. 93) (см. п. 433), письменного обязательства (Гай. 3. 133). (см. п. 449) и погашение обязательств — acceptilatio (D. 46. 4. 8. 4) (см. п. 348) стали распространяться и на перегринов и на про­винции. Этот процесс все усиливался с развитием римской эконо­мики, так что сами римляне приравнивали ius gentium к ius civile.

Quod autem gentium , idem civile esse debet (Цицерон, De off ., 3.17.). - Что же относится к праву народов, то должно быть признаваемо и цивильным.

На теоретическую выработку представлений об ius gentium ока­зали большое влияние доктрины греческой философии, перене­сенные и усвоенные римскими юристами. Для них ius gentium, ко­нечно, всегда оставалось правом чисто римским, а отнюдь не правом иностранным. Теоретически право разделялось юристами на две области права: цивильного и права народов. Тут обнаружи­валось влияние Аристотеля, разделявшего право на естественное и законное (ius naturale и ius legitimum). Это раздвоение повторяет Цицерон (De origine iuris, 1.130). В него вносит новую основу Гай (II в. н.э.), противополагающий цивильному праву, как продукту законодательства ius gentium как порождение естественного разу­ма (ratio naturalis).

На смену описанному представлению пришла новая теория, различавшая три порядка. Она противопоставляла право народов не праву цивильному, а праву естественному (п. 14) в смысле сто-

-20-

ической философии, согласно которой hire naturae omnes homines aequales sunt — по праву природы все люди являются равными.

13. Aequitas (справедливость). Изложенное противоположение права народов цивильному праву дополнялось в эпоху принципа­та противоположением ius aequum (справедливое право, или aequitas) — строгому праву, ius strictum. Практикой юристов был введен в обиход принцип справедливости. Закрывая глаза на такое вопиющее неравенство, как рабство, на жестокую эксплуатацию богатыми рабовладельцами свободных бедняков, римские юристы говорят о справедливости, как начале равенства всех в области права и перед законом, умеряющем остроту и тяжесть требований цивильного права. В области частного права принцип справедли­вости долго понимался юристами чисто эмпирически и практиче­ски, как стремление идти навстречу нарождавшимся требованиям морали и справедливости. В конце республики и право собствен­ности возводили к естественной справедливости.

Nihil enim tarn conveniens est natural! aequitati, quam voluntatem domini... ratam haberi (D. 40.1. 9. 3). - Ведь ничто не соответст­ вует так естественной справедливости, как подтверждать в праве... волю собственника.

Ульпиан (III в. н.э.) при изменившихся условиях эксплуатации земельной собственности временное безвозмездное предоставле­ние ее в пользование (прекарий) считал актом справедливости.

Quod genus liberalitatis (precarium) ex iure gentium descendit... et naturalem nabet in se aequitatem (D. 43. 26. 1. 2; 2. 2). - Этот род щедрости — прекарий происходит от права народов и заключа­ ет в себе естественную справедливость.

Считалось несовместимым с принципом справедливости, что­бы кто-нибудь путем обмана (dolus) извлекал какую-либо выгоду. Противоположность обману составляла добрая совесть - - bona fides. Когда претор во многих формулах предписывал судье выне­сти решение, принимая во внимание соображения доброй совес­ти, то это было лишь применением на практике принципов aequitas. Этот принцип находил особо широкое применение в пре-торском эдикте и, таким образом, ius aequum проникало многие положения эдикта и преторского права. Комментаторы эдикта очень часто объясняли постановления преторского права принци­пом справедливости.

14. Естественное право ( ius naturale ). Указанное выше понима­ние права народов было римлянами еще расширено и сблизилось с возникшим в конце республики представлением о ius naturae, ius

-21-

naturale. Цицерон первый определил его как требования морали и утверждал, что право покоится на неизменном нравственном со­знании и законе, который природа вложила в сердца всем людям (De republica, 3, 22).

Ульпиан считал в некоторых отношениях и право собственно­сти основанным на естественном праве.

Quarundam rerum dominium nanciscimur lure gentium quod ratione natural ! inter omnes homines peraeque servatur ( D . 41.1.1 pr .). - Пра­во собственности над некоторыми вещами мы приобретаем по праву народов, которое в силу естественного разума одинако­во соблюдается между всеми людьми.

В этом определении как право народов, так и естественный ра­зум в качестве его естественного источника, совершенно освобож­даются от принадлежности к правовой системе какого-либо госу­дарства и возводятся до степени порядка, соблюдаемого всем человечеством.

Представление Ульпиана о естественном праве является вооб­ще чрезвычайно широким. Он признал, что естественное право распространяется даже на животных, тогда как право народов ог­раничивает свое действие только людьми.

lus gentium est quo gentes humanae utuntur, quod a natural! recedere facile intellegere licet, quia illud omnibus animalibus, hoc soils hominibus inter se commune sit (D. 1.1.1. 4). - Правом народов яв­ляется то, которым пользуются народы человечества. Можно легко понять, что последнее отличается от естественного права, так как оно свойственно всем животным, тогда как пер­вое является общим только для людей между собой.

Виды источников права

15. Институции Гая (1. 2) дают такое перечисление отдельных
видов источников права: законы (plebiscite), сенатусконсульты,
конституции императоров, эдикты магистратов, ответы юристов
(responsa prudentium). Этот перечень должен быть дополнен еще
одним источником, а именно, обычным правом.

Обычное право

16. Институции Юстиниана разделяли все право по признаку
письменной и устной формы источников.

В последнюю категорию источников входил древнейший ис­точник права — обычай, осуществлявшийся sine lege certa, sine iure certo, т. е. когда не было ни определенного закона, ни определен-

-22-

ного права. Существовали только обычаи и религиозные предпи­сания — поп ius, sed mos ас fas. Терминология для обозначения обычая исторически изменялась. Древнейшие названия — mores maiorum и usus — сменились в начале нашей эры более отчетли­вым consuetudo. Помпоний (D. 1. 2. 2. 3) противополагает mores maiorum законам и в особенности кодификации XII таблиц (V в. до н.э.). Необходимость последней римская традиция объясняла неизвестностью права, которое до тех пор оставалось неформули­рованным в определенном акте, а самые законы XII таблиц в боль­шей части были закреплением обычаев. Сюда относились нормы, укрепившие полноту отцовской власти, регулировавшие отноше­ния между супругами, порядки опеки и наследования. Опублико­вание XII таблиц государственной властью превратили этот сбор­ник обычаев и новых распоряжений в свод законов цивильного права, который стал исходным пунктом дальнейшего развития римского права.

С усилением законодательной деятельности государства обычай (ius non scriptum) в значительной мере потерял свое значение. Но все-таки и в эпоху распространения римского государства на весь бассейн Средиземного моря обычай не перестал быть источником права. Цицерон (Topica, 28, 31) поместил mores рядом с leges, ви­дя в них отдельный вид действующего права.

С установлением римского мирового господства в новых усло­виях правовой жизни обычай стал выполнять новые задачи — именно, функцию отмены и преодоления явно устаревших норм цивильного, квиритского права. Такая отмена называлась desuetu-do, и в ней обычай осуществлял задачи расчистки места для новых норм и в этом смысле имел большое значение для обновления права. Так, например, этим путем после Пунических войн стали выходить из применения формальные сделки и обряды квиритско­го права.

Наряду с прежним обычаем появляется новый — судебный, и судебная практика.

В эпоху принципата значение обычая, как живого источни­ка права, с большой силой разобрано и отмечено Юлианом. Он признавал за ним такую же силу и такое же основание, как и за законом.

Inveterata consuetudo pro lege non Immerito custoditur et hoc est ius quod dicltur moribus esse constitutum, nam cum Ipsae legis nulla alia ex causa nos teneant, quam quod iudicio populi receptae sunt, merito et ea, quae sine ullo scripto populus probavit tenebunt omnes: nam quid interest suffragio populus voluntatem suam declaret an rebus ipsis et facis? quare rectissime etiam illud receptum est, ut leges non

-23-

solum suffragio legislatoris sed etiam tacito consensu omnium per desuetudinem abrogentur (D. 1. 3. 32.1). - Установившийся издрев­ле обычай заслуженно соблюдается, как закон, и это есть пра­во, о котором говорится, что оно установлено нравами. Ведь самые законы связывают нас не по какой-либо другой причине, как по той,что они приняты по решению народа. Заслуженно со­блюдается и то, что народ без всякой записи выражает свою волю на самом деле и фактами. Поэтому совершенно правильно принято даже такое правило, что законы отменяются не толь­ко по решению законодателя, но также и в силу молчаливого со­гласия всех, путем неприменения.

В этом тексте Юлиан намечает и образующие обычай при­знаки — давнее применение и молчаливое согласие общества.

Теория Юлиана находилась во внутреннем противоречии с ус­ловиями времени ее появления (II в. н.э.). Римская традиция о на­родном суверенитете и законодательной власти народа давно была уже опровергнута диктатурой цезарей и продолжала жить лишь в теории. Власть, однако, не препятствовала изложению римским юристом теории обычая в его архаическом аспекте: в ряде случаев императоры поддерживали видимость сохранения прежних форм государственной власти.

В начале домината в практике законодательства оформилась тенденция, противоположная теории Юлиана, и было запрещено действие обычаев, которые отменяют законы. В 319 г. н.э. после­довало новое распоряжение:

Consuetudinis ususque longaevi non vilis auctoritas est, verum non usque adeo sui valitura momenta, ut aut rationem vincat aut legem (C. 8. 52. 2.). -Авторитет обычая и долговременного применения представляется не малым, однако его не следует доводить до такого значения, чтобы он преодолевал разум или закон. При издании этой конституции имелось в виду ограничить ме­ стные обычаи (Египта, Сирии, Аравии и других провинций). С другой стороны, конституция выдвигает на вид общие смысл и цели закона — ratio iuris . Его не могут изменять местные пережит­ ки и состояние права, иногда в его первобытной форме.

Закон

17. Понятие закона в республиканском Риме. В древнем Риме за­коном являлось решение комиций — народного собрания (рори-lus) того или иного вида (по куриям, центуриям, трибам). Для пол­ной силы закона требовалось содействие трех органов римского государства. Такими являлись:

-24-

 

 

(1) Магистрат, имевший ius cum populo agendi — право созы­
вать народное собрание (консул, диктатор, претор), должен был
сначала выработать письменный проект закона (rogatio legis), ис-
прошение закона.

(2) Народ, собранный магистратом в комиций, мог принять или
отвергнуть проект целиком, но не обсуждал его, так что весь про­
цесс прохождения закона сводился к вопросу магистрата, предла­
гающего закон, и положительного или отрицательного ответа со
стороны народа («как просишь» — uti rogas, или «стою на старом
законе» — antique legem).

(3) Наконец, закон, предложенный магистратом и принятый
народом, нуждался в ратификации или одобрении со стороны се­
ната (auctoritas patrum). Принятые таким образом законы носили
название leges rogatae. Испрошенным законам противополагались
к концу республики законы, устанавливавшиеся по делегации за­
конодателя полководцами в завоеванных провинциях (leges datae).

18. Виды законов по санкции их. Формулировка принятых зако­нов распадалась на три части: а) надпись (praescriptio), указывав­шая имена инициаторов закона, вид народного собрания и обсто­ятельства, вызвавшие издание закона; б) rogatio -- содержание самого закона и в) санкция (sanctio). Последняя содержала гаран­тии соблюдения закона. Со стороны этих гарантий различались: leges perfectae, minus quam perfectae и leges imperfectae. Первыми считались законы, воспрещавшие какой-либо юридический акт и объявлявшие его ничтожным, вторая категория боролась с нежела­тельными актами угрозой невыгодных последствий, не объявляя ничтожными самых актов.

Minus quam perfects lex est quae vetat aliquid fieri , et si factum sit , non rescindit , sed poenam iniungit ei qui contra legem fecit ( Ulp . 1.1.2).- Менее, чем законченным, является закон, запрещающий какое-ли­бо действие, но, если оно совершится, не отменяющий его, а на­ лагающий штраф на того, кто поступил вопреки закону.

Третья категория законов содержала только воспрещение ак­тов, без угрозы невыгодными последствиями. Республиканскому законодательству было свойственно избегать издания leges perfec­tae. Последующее время, особенно при императорах, изменило в обратную сторону законодательную политику, и с V в. при сомне­нии всякий воспрещающий закон считался lex perfecta (С. 1.14. 5).

19. Отмирание республиканского законодательства в эпоху прин­ ципата. Август, стремясь поддержать иллюзию народного сувере­нитета, пытался возобновить законодательную деятельность коми­ций для своих реформ, желая подкрепить их мнимой волей народа. Но к концу I в. н.э. народные собрания перестали проводить зако-

-25-

ны, хотя их законодательная власть не была упразднена. Послед­нее упоминание о народных собраниях находится в аграрном за­коне конца I в. н.э. (D. 47. 21. 3. 1).

---

Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 335; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!