II. Борьба за полическую свободу 14 страница
Пришлось временно покинуть Иену. Одновременно у Фихте произошло столкновение с духовенством, которое было недовольно мятежным духом Фихте и обвинило его в атеизме.
Обвинение в атеизме заставило Фихте выступить с такою решительною защитою, что положение еще более обострилось. В своей "Апелляции к обществу" Фихте заявил, что его преследуют не за мнимый атеизм, а - за демократизм. Надеясь на своих товарищей - профессоров, Фихте послал угрозу правительству, что, в случае выговора ему, все профессора подают в отставку. Правительство приняло вызов, он вышел в отставку, но, конечно, за ним никто не последовал.
В 1805 году Фихте попадает в Пруссию, но академическая деятельность прерывается вступлением французских войск. Фихте вынужден бежать за границу. В это время он получает предложение в Россию, в открываемый в то время Харьковский университет. Но Фихте возвратился в Берлин.
С этого времени в Фихте пробуждается патриот. Все его помыслы обращены на борьбу с чужеземным игом и на поднятие национального духа. В 1808 году он произнес свои замечательные "Речи к немецкому народу". Он готов был служить проповедником в родных войсках, чтобы поднимать воинственное настроение солдат. Вместе с женою он самоотверженно ухаживает за ранеными и умирает в 1814 году, зараженный в лазарете горячкою, исполняя свой патриотический долг.
II. Бурная жизнь Фихте составляет полную противоположность кабинетной жизни Канта. Человек огромной воли, Фихте отличался прямолинейностью ж непримиримостью, которые, нередко, без всякой пользы для дела, осложняли его отношения. Но главною отличительною чертою его характера является активность. Это не только твердая воля, но и воля, стремящаяся неудержимо к внешнему проявлению. Борьба составляет смысл всей жизни Фихте. Как и Кант" Фихте ставит задачею своей деятельности служение долгу. Но различие между этими высоко нравственными характерами то, что Кант никогда не делал того, что противоречило бы долгу, а Фихте делал все, что подсказывал ему долг.
|
|
|
"Какую кто изберет философию - это зависит от того, каков тот или другой человек". Фихте могла увлечь лишь философия, проникнутая высоким возбуждающим нравственным идеалом. Изучение философии Спинозы, с его детерминизмом, действовало удручающе на натуру, верующую в свою силу, в свою свободу и рвущуюся проявить свою личность. Чтение "Критики практического разума" дало Фихте именно то, чего он искал всей душой, и определило тот философский путь, которым следовало идти. "Я живу в ином мире с того времени, как прочел "Критику практического разума". Я усвоил себе возвышенную мораль и вместо того, чтобы заниматься вещами вне меня стал больше заниматься самим собою". Не столько недостаток в естественно - научных познаниях, который Фихте, конечно, мог бы восполнить, сколько именно характер его, склад его мышления определяли то, что весь его философский интерес сосредоточился на общественных вопросах, на нравственности и политике.
|
|
|
Но именно в этой области самый сильный ум не в состоянии отрешиться от исторической обстановки. Поддаваясь общему течению мысли своего времени, Фихте выступает горячим поборником политической свободы и общечеловеческих идеалов. В этом направлении составлены "Основы естественного права на началах наукословия", 1796. С восторгом приветствует он дело Французской революции. Разъяснению и прославлению великого события посвящает Фихте большую работу "Опыт освещения суждений публики о французской революции", 1793, в которой он отстаивает правомерность революции в принципе.
Но оборот, какой стало принимать революционное движение и отношение его к неимущим классам толкнули Фихте в противоположную сторону. Он увлекается не столько политическими и юридическими вопросами, сколько экономическими, он подходит к общественной жизни не с меркою либерализма, а с меркою социализма. В этом духе составлено его "Замкнутое торговое государство" 1800 года.
|
|
|
Наконец, Фихте должен был отказаться от космополитизма в пользу национализма. Этот переворот в направлении его мысли был вызван ходом внешних событий. Германии пришлось напрячь все свои силы в борьбе против иноземного господства, и эту борьбу могли вынести не развращенные правительства, а только сам народ, воспрянувший в сознании своего унижения. Только поднятие народного духа, только объединение народа на общих преданиях могли выполнить эту задачу. И Фихте весь отдался пробуждению этого духа. Для этого ему пришлось стать на национальную точку зрения.
В этом последнем периоде своей деятельности Фихте уже вступает в новый исторический период, но не сливается с ним. Он не проникся тем реакционным духом, какой был свойствен этому направлению. Он остался верен культу свободы. В первую эпоху своего творчества Фихте служит человеческой свободе, в последнюю - свободе национальной. Но Фихте никогда не смотрел назад, не убеждал возврат к старому: напротив, он пробуждал самосознание германского народа для того, чтобы заложить основы нового государственного и общественного строя.
|
|
|
III. Исходным началом для философии Фихте служит критицизм Канта. Критическая философия Канта дает лишь фундамент и материал для построения системы, но не самую систему. Выводы Канта должны быть еще сведены в связное единство. Главное сочинение Фихте, "Основные начала общего наукословия", неоднократно переделанное автором, имеет своею целью завершить идеализм, намеченный, но не поставленный прямо Кантом. Сам Фихте признает себя только последователем Канта. "Я давно уже говорю, и теперь снова повторяю, что моя система, - это та же Кантовская"*(1044). Но Фихте повел философскую мысль именно туда, куда Кант предостерегал ходить. Задавшись целью развить такую систему, чтобы из субъекта объяснялся объект, а из представления - бытие, Фихте выдвинул мировоззрение, получившее название субъективного идеализма.
Ошибка Канта состоит в том, что он отделил теоретическую философию от практической. Между тем нравственное сознание требует их соединения, дуализм познания и воли нетерпим. Не деятельность человека обусловливается познанием, а сама деятельность творит познание. С точки зрения Канта разум со всеми его формами составляет организацию, уже данную и раскрываемую критицизмом, как нечто независимое от индивида. Но с точки зрения Фихте эта организация сама создается разумом, актом мышления о самом себе. Если Кант признал автономную волю, то Фихте признает автономию и за теоретическим разумом.
Философия Фихте строится на общих и необходимых фактах самосознания. Чтобы встать на путь познания, "Обратись мыслью к самому себе; отврати твой взор от всего, что тебя окружает, и устреми его внутрь себя, - таково первое требование, какое предъявляет философия к своему ученику"*(1045). И затем наблюдай, что ты делаешь, когда мыслишь о своем "Я". Это "Я" сознается всегда не как факт, а как деятельность. Мышление обнаруживается только как действие. В этой деятельности "Я" сознает себя как нечто единое, тождественное самому себе. Таким образом, первое основное положение, тезис, состоит в том, что "Я", по закону тождества (А = А), полагает самого себя: "Я" есмь. Но сознание этого "Я" возникает в мышлении по противоположению с чем - то ему чуждым, с "не - Я". Таково второе основное положение, антитезис, образованное по закону противоречия (А не = В). Этим положением сознание утверждает существование "не - Я". Тезис и антитезис должны быть соединены. Это "не - Я" составляет представление, является в сознании. Следовательно, одно порождение того, что мы назвали "Я". Таким образом, в самосознании "Я" и "не - Я" умещаются, ограничивая друг друга. Субъект не мыслится без объекта и объект не может мыслиться без субъекта. Из этого взаимодействия получается третье основное положение, синтез, по закону достаточного основания, что "Я" и "не - Я" взаимно определяют друг друга.
Если в самосознании "Я" определяется посредством "не - Я" причинность логическая, то это будет теоретическое "Я". Если же, напротив, "не - Я" определяется посредством "Я" причинность действия, то "Я" будет практическим. С точки зрения Фихте первенство па стороне практического "Я" и, если "Я" бывает теоретическим, то только для того, чтобы стать практическим.
IV. "Наукословие" приводит в результате к признанию, что "Я не бытие, а сама деятельность. "Я" должно быть всегда деятельным. Существует только наше собственное "Я", и то лишь настолько, насколько оно действует. Из его деятельности возникает видимый мир, который есть не что иное, как сумма наших представлений. Но именно поэтому сущность нашей души постигается только в процессе творения представлений. "Мы действуем настоящим образом только по указаниям свободной нравственной воли, мы вполне выражаем наше "Я" только тогда, когда стараемся превратить воображаемый мир в мир свободы, в вечно созидаемое, сверхчувственное царство добра".
Отсюда этика Фихте занимает крайне активный характер. Коренное зло в человеческой природе - это косность. Нравственность заключается в постоянном проявлении своего "Я", в неустанной борьбе против тех препятствий, какие ставятся моему "Я" со стороны окружающей среды. Деятельность для деятельности. Нравственная личность не знает отдыха в преодолении препятствий. Ясно, что мораль представляет непременно общественную среду для своего проявления. Осуществление нравственной задачи немыслимо без существования других разумных существ.
Принцип нравственного поведения формулируется Фихте следующим образом: действуй всегда по глубокому убеждению в своем долге. Иначе: действуй по совести*(1046). Или еще иначе: исполняй всегда свое назначение*(1047). Здесь возбуждается ряд вопросов, что такое долг, что может подсказать совесть, в чем назначение человека? На эти вопросы Фихте отвечает, что критерия правильности нашего убеждения относительно долга следует искать внутри человека, в его сознании, в его верности своему "Я"*(1048). В совести сомневаться нельзя, - она не обманет. Надо лишь внимательно прислушиваться к ее голосу. Выполнение назначения человека заключается в вечном стремлении к деятельности, к процветанию своего "Я", к настойчивому осуществлению своих идеалов.
Таковы ответы Фихте, которые сильно говорят чувству, но едва ли способны убедить мысль:
Если сущность нравственного поведения в деятельности, и притом проявляемой в общественной среде, то государственный и правовой быт должны привлечь особенно внимание к себе со стороны моралиста.
V. Я чувствую себя как существо разумное, т. е. свободное. Одновременно тем же нераздельным актом мышления я утверждаю другие свободные существа. Этим очерчивается сфера свободы, в который принимают участие многие существа. Я не приписываю себе одному всю свободу, какую я могу представить, потому что я должен допустить в ту же сферу и других, и уделить им часть свободы. Я ограничиваю себя в моем стремлении к свободе тем, что я ее и другим предоставляю. Понятие о праве есть, таким образом, понятие о необходимом соотношении свободных существ*(1049).
Таков общий ход рассуждения Фихте о праве, как условии общежития. Дальнейшее развитие его ведется в духе общей философии Фихте. Понятие о праве должно быть первоначальным понятием чистого разума. Устанавливается оно путем дедукции из понятия об индивиде*(1050). Строится оно на следующих основных положениях:
I. "Смертное разумное существо не может полагать само себя, не признав за собой свободной деятельности"*(1051). Это положение вытекает из общей философии, которая установила, что самосознание дается лишь в действии, последнее основание которого лежит в самом человеке.
II. "Смертное разумное существо не может признать за собой свободной деятельности во внешнем мире, не признав ее также за другими, а, следовательно, допустив существование, кроме себя, еще и других разумных существ"*(1052). Это следует из того, что человек только между людьми человек; а так как он ничем иным быть не может, то должны существовать другие люди и притом во множественном числе. Это не произвольное мнение, говорит Фихте, это строго доказуемая истина*(1053).
III. "Смертное разумное существо не может предполагать иных смертных разумных существ, кроме себя, не признав себя состоящим с ними в определенном отношении, которое называется юридическим отношением"*(1054). Я могу требовать от других, чтобы меня признавали за разумное существо, поскольку я сам действую как разумное существо, но я должен требовать, чтобы другие признавали меня таковым. Противопоставив себя другим, я утверждаю за собою сферу свободы, которую я отрицаю за другими.
Заключение следует из основных положений: "я должен признавать всякое свободное существо во всех случаях за таковое, т. е. ограничивать свою свободу понятием возможной его свободы". Это взаимодействие в ограничении свободы и называется юридическим отношением, а установленная формула поведения есть юридическое положение*(1055).
Таким образом, Фихтевское понятие о праве соответствует его общей философии. Право есть ограничение свободы одного свободою другого. Право возможно только там, где есть столкновение свободы*(1056). Нельзя мыслить о границах свободы с одной стороны, не представив себе эти границы с другой. Точка зрения Фихте дает тотчас же несколько важных выводов. Всякое право есть право разума. Поэтому обычное право и писаное право не могут быть _признаны правом, если противоречат разуму*(1057). Право есть отношение только между людьми. Поэтому не имеет юридического характера отношение к природе, к земле, к животным. Здесь возможно только господство, но не право. "Только когда вместе со мной и другой проявляет свое господство на ту же вещь, возникает вопрос о праве на вещь, как сокращенное выражение вместо настоящего: о праве на вещь других, устранить их от пользования этою вещью"*(1058). С другой стороны вопросы права уместны там, где речь идет о действиях, о внешнем выражении свободы. То, что не проявляется вовне, но остается в тайнике души, не входит в сферу права.
Поэтому неправильно говорить о праве на свободу мысли, свободу совести и т. д.
Теперь возбуждается вопрос, в каком же отношении находится право к морали. Ответ Фихте чисто отрицательный: он решительно прерывает между ними сообщение. "Выведенное понятие не имеет ничего общего с нравственностью, выводится помимо ее, и уже в этом, так как возможно установление лишь одного понятия, лежит фактическое доказательство, что оно не может быть выведено из нравственности. И все попытки такой дедукции оказались неудачными. Понятие о долге, которое лежит в основе нравственности, прямо противоположно понятию о праве. Нравственность категорически требует долга: право лишь дозволяет, но не требует никогда, чтобы право осуществилось. Даже часто нравственность запрещает осуществление права, которое, однако, по общему признанию, не перестает быть правом". Другой вопрос, не придает ли нравственность свою санкцию праву. Сущность права в вынуждаемости. "Физическая сила, и она одна, дает в этой области свою санкцию"*(1059).
Каждый действует в пределах, которые он считает совместимыми со свободою других. Каждый сам судит о границах допустимого для него, следовательно, прежде всего "каждый по необходимости сам себе судья"*(1060). Но представления двух лиц о границах, разделяющих их взаимную свободу, могут оказаться несовпадающими, взаимное доверие потеряно, дело может дойти до оружия. Единственный исход передать суждение о границе свободы каждого в руки третьего лица*(1061). Но чтобы я передал свое право суждения о границе моей свободы третьему лицу, я должен быть уверен, что это последнее будет судить о всех случаях по тем же самым правилам, которые я считаю разумными. Отсюда обнаруживается необходимость подвергнуть моему мнению и одобрить нормы этих будущих правовых суждений, которые будут прилагаться ко всем возможным случаям, какие могут представиться. "Право не признавать никакого закона, кроме того, какой мы сами дали себе", и составляет политическую свободу. Такие нормы называются положительными законами. Так объясняет Фихте переход от естественного права к положительному.
Возможность между людьми правового отношения на почве естественного права обуславливается взаимной добросовестностью и доверием. Но ни то, ни другое не даны в самом праве - они лежат вне сферы естественного права. Каждый может требовать легальности, но не моральности в поведении другого. Но как только добросовестность и доверие потеряны, правовое отношение становится невозможным. Единственный выход из этого положения - создать учреждение, которое придало бы праву непреодолимую силу и тем обеспечивало бы ее. Право для своего существования нуждается в принуждении. Однако это учреждение не должно действовать механически, во-первых потому, что если бы это было возможно, этим была бы устранена свобода разумных существ, а во-вторых потому, что механическое действие неприменимо к свободной воле. Такой результат возможен, если каждое нарушение права вызовет для нарушителя соответственно равное нарушение его собственного права. Так вводит Фихт в положение о праве момент принуждения.
VI. Перед нами стоит задача реализовать ту силу, которой может быть вынуждено право среди лиц, живущих совместно. Задача сводится к тому, чтобы найти синтез противопоставленной друг другу частной и общей воли.
Осуществление такой цели возможно только в государстве. Образование подобного союза, с рационалистической точки зрения, возможно только посредством договора. Государственный договор заключается каждым, как отдельным лицом, с государством, как с целым. Цель его заключается как в определении границы свободы каждого, так и в учреждении принудительной власти. Фихте различает в государственном договоре четыре элемента*(1062): а) Каждый обязуется предоставить всю свою собственность в обеспечение того, что он не нарушит чужой собственности (Eigenthumsvertrag); b) каждый обязуется предоставить свои силы на защиту чужой собственности под условием, что и его собственность будет защищена в том же порядке (Schutzvertrag); c) каждый обязуется всем другим слиться в одно органическое целое, повреждение которого в части требует содействия всех сил (Vereirugungsvertrag); d) каждый обязуется подчиниться целому во всех последствиях возможного с его стороны нарушения принятых на себя обязанностей (Unterwerfungsvertrag).
Созданное действием общей воли государство нуждается, для выполнения своей цели, в силе, и притом в сверхсиле (Uebermacht), по сравнению с которой сила каждого в отдельности была бы беcконечно мало, и благодаря которой оно могло бы отстаивать принуждением свое сохранение. Эта власть может действовать не иначе как по закону: по гражданскому, насколько дело идет об определении того, как далеко простираются права каждого, - по уголовному, насколько дело идет о наказании того, кто нарушил чужие права*(1063).
VII. Дойдя до вопроса о государственной власти, Фихте, хотя и сознает, что вопрос о лучшей организации ее есть вопрос политики, а не учения о праве*(1064), тем не менее, не может удержаться оттого, чтобы не выставить своего идеала.
И в этом вопросе, как и в вопросе о возникновении государства, обнаруживается, что Фитхе, как и Кант, испытал сильнее влияние Руссо, нежели Мантескье. К основной идее последнего, к принципу разделения властей, о котором "так много говорят", Фихте относится отрицательно. И бесцельно, и невозможно разделение судебной и исполнительной власти в тесном смысле. Если исполнительная власть обязана выполнить беспрекословно судебный приговор, - то это уже не власть, а простое орудье воли другого; если же исполнительная власть имеет право возражений, то она тем самым делается судебною властью и притом высшей. Ни в том, ни в другом случае разделения властей нет".
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 134; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!