Понятие трансформации идентичности.
Виды трансформации идентичности.
Под трансформацией идентичности понимается изменение идентичности в результате воздействия на человека биологических, психологических, социальных и экономических факторов. Трансформация идентичности подразделяется на негативную и позитивную.
К позитивной трансформации мы относим изменение идентичности человека, возникающее в результате его «движения» от спутанной идентичности к более когезивной (спаянной), что происходит через преодоление кризисов идентичности.
Основными клиническими проявлениями негативной трансформации идентичности являются пограничное личностное расстройство (ПЛР) и посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР).
Негативную трансформацию сопровождают нарушения, характеризующиеся ослаблением Эго. Такое Эго оказывается чрезвычайно ранимым к внешним воздействиям, теряет свою интегральность и целостность. У человека со слабой идентичностью изменяется уровень толерантности (переносимости) к психической травме. Воздействие, травмирующее психику человека с нормальной идентичностью, оказывается непереносимым для людей со слабой идентичностью, у них легче провоцируется возникновение психических нарушений.
Посттравматическое стрессовое расстройство
Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) развивается как результат воздействия чрезвычайного травмирующего события/событий. Носитель ПТСР, лично пережил или был свидетелем убийств, сцен насилия, гибели близких или других людей, издевательств, угрозы физической целостности. Реакция на травмирующее событие включала интенсивный страх, чувство беспомощности, состояние ужаса.
|
|
|
Психотравмирующие ситуации, вызывающие ПТСР, включают, прежде всего: 1) участие в войне; 2) попадание в заложники; 3) попадание в плен; 4)бандитское нападение; 5) изнасилование; 6) нападение террористов; 7)киднэппинг; 8) природные или связанные с деятельностью человека катастрофы.
Хронические последствия психологических травм исследовались задолго до того, как в современных классификациях появился термин «посттравматическое стрессовое расстройство». Эти исследования начались в 50 годы и проводились на бывших узниках концентрационных лагерей. Последствия, связанные с пережитыми ими событиями, такими, как экзекуции, пытки, насильственный труд и голодание, описывались учёными разных стран. Например, Bensheim (1960) описывает в качестве хронических последствий этих переживаний страх и паранойю. Мattusek (1975) фокусирует внимание на имеющем место у бывших узников тотальном недоверии к окружающим и подчеркивает длительность нарушений, связанную с хроническими личностными изменениями. Кlein (1974) описывает у таких лиц депрессию и тревогу, сочетающиеся с разнообразными соматическими симптомами. Обращается внимание на влияние этих признаков на возникновение нарушений приспособления, способствующих развитию особого стиля поведения, названного Chodoff (1975) пассивным, фаталистическим личностным стилем. Этот стиль включает в себя постоянно присутствующее чувство безнадёжности с потерей интереса к тем активностям, которые раньше доставляли чувство радости.
|
|
|
Eitinger (1959) в ходе исследования обнаружил, что количество случаев шизофрении у беженцев оказалось в 5 раз выше, чем у местного населения. В связи с этим у автора возникло предположение о возможном влиянии хронических последствий тяжёлых психических травм на возникновение эндогенных заболеваний. Eitinger (1960) обращает внимание на частоту возникающих у таких людей параноидных реакций с идеями преследования.
Кrupinsky, Stoller, Wallace (1973), проводившие исследование в Австралии, обнаружили, что у еврейских беженцев с выраженной доэммиграционной травмой выявлялось более низкое количество заболевших шизофренией, по сравнению с беженцами из Польши, России и Украины. Тем не менее, у еврейских беженцев имело место большее количество случаев нарушений, диагностированных как синдром концентрационного лагеря. Этот синдром проявлялся инсомнией, хронической усталостью, раздражительностью, беспокойством, тревогой и депрессией.
|
|
|
Hoppe (1972), Eitinger (1980) пришли к выводу о необходимости учёта в этиологии этого синдрома не только физических, органических, но и психологических факторов. В этом контексте, Frankl (1969) анализировал значение смысла жизни для человека вообще и узников концентрационных лагерей, в частности. Frankl считал, что главным фактором коррекции нарушения является не избавление человека от какого-то симптома нарушения, а подход, позволяющий человеку осмыслить то, что его жизнь имеет смысл как для него, так и для окружающих. Работы, связанные с вопросами экзистенциального и морального плана, оказали существенное влияние на реабилитационные программы, проводящиеся с ветеранами въетнамской войны (Boehnlein, 1989).
Реакции человека на психологическую травматизацию, включающие избегание мыслей и чувств, связанных с психической травмой; отчуждение, отгороженность от других; чувство кратковременности будущего с отсутствием длительной жизненной проекции, входят в структуру посттравматического стрессового расстройства ( ПТСР) и это – свойственный любому человеку ответ на тотальное нарушение, связанное с ощущением потери смысла жизни, разрушением привычной стабильной системы, интегрирующей личность.
|
|
|
В результате более современных исследований (Myhir с соавторами, 1995) была обнаружена положительная корреляция между психической травмой и развитием различных психических патологий у афганских беженцев в США.
Эпидемиологические исследования вьетнамских беженцев в США, проведённые Gong–Guy (1987), выявили высокие уровни их стрессированности и нуждаемость в психиатрической помощи. Преобладающим симптомом, являющимся серьёзной клинической проблемой, являлась депрессия, нарушающая психосоциальное функционирование и социопсихологическую приспособляемость человека (Westermeyer,1985).
ПТСР описано у беженцев из Юго–Восточной Азии, переживших камбоджийские концентрационные лагеря (Kinzie, 1989). Mollica с соавторами (1990) сообщали, что у 50% беженцев из Юго–Восточной Азии в США обнаружено ПТСР.
Westermeyer (1985) подходит к вопросу о длительности ПТСР дифференцированно с выделением отдельных признаков ПТСР и их длительности. Автор установил, что некоторые симптомы как, например, депрессия и соматические признаки имеют тенденцию к ослаблению со временем, по мере аккультуризации в другой стране, в то время, как тревожность, враждебность, паранойя не претерпевают существенных изменений, связанных со временем. Мoore и Boehnlein (1991), исследуя беженцев из Лаоса, обращают внимание на то, что депрессия в структуре ПТСР может быть устранена достаточно легко при использовании психофармакологического лечения. Однако, другие симптомы остаются и инвалидизируют пациентов, несмотря на отсутствие депрессии.
Исследование, проведённое Sack с соавторами (1995) в США, касающееся двух поколений камбоджийских беженцев, не являющихся пациентами психиатрических учреждений, выявило, что признаки, характерные для ПТСР, удерживаются очень долго, хотя депрессия носит менее хронический характер и развивается эпизодически под воздействием социальных ситуаций. По мнению авторов, специалистам стран, предоставляющих убежище беженцам, следует учитывать воздействие на этих людей конкретных факторов, в связи с тем, что некоторые из них способствуют снижению степени выраженности травматических переживаний, а другие – могут их обострять и оживлять. К последним, например, относятся: наблюдение, непосредственно или по телевидению, за несчастными случаями; упоминания о преступности; даты, связанные с военными действиями и напоминающие о пережитом.
Большое значение в коррекции этих состояний имеет поддержка семьи и специально созданных социальных групп. Негативное влияние на терапию оказывают потеря связи с родственниками, отсутствие прежней семьи и языковые затруднения.
Основные характеристики ПТСР включают:
повторное переживание психической травмы во время бодрствования и в сновидениях;
недостаточное эмоциональное участие в межличностных контактах и других аспектах жизни;
признаки нестабильности, депрессии и когнитивных нарушений (отвлекаемость на внутренние ассоциации, плохая концентрация внимания и др.)
Клиника ПТСР полностью развивается через некоторое время после травмы. Задержка во времени развития может быть короткой, например, одна неделя и очень длинной, затягивающейся на годы (согласно Kaplan, 1994), до 30 лет. Авторы указывают, что приблизительно 30% пациентов выздоравливают, 40% проявляют лёгкие симптомы, 20%–умеренные и 10% остаются без изменения, или их состояние ухудшается.
Хороший прогноз предопределяют быстрое развитие нарушений, их короткая продолжительность (несколько месяцев); отсутствие психических травм в преморбиде, а также сопутствующего психического или другого заболевания; наличие реальной социальной поддержки.
К возникновению ПТСР, наряду с предшествующей психической травмой, предрасполагает наличие определённых травмирующих ситуаций в детском возрасте. Компенсация событий, происшедших в детском возрасте, срывается под воздействием большего психогенного фактора.
К характерным признакам ПТСР относят переживания событий, связанных с травмой, что, несмотря на их вытесненность из сознания, проявляется в ночных кошмарах и сновидениях. При столкновении с событием, звуком, запахом и прочим, чем-то напоминающим вытесненную из сознания ситуацию, также может происходить внезапный прорыв этого события в сознание. При этом нарушается контакт с реальностью, появляется неадекватное поведение, которое может представлять социальную опасность как для носителя ПТСР, так и для окружающих
Возникающие состояния могут быть как сравнительно короткими, так и более продолжительными по времени. Примером кратковременного состояния, может быть случай, во время которого носитель этого расстройства «свернул» шею подошедшему к нему сзади знакомому, который, решив пошутить, закрыл ладонями его глаза. При более длительном эпизоде человек в течение определённого периода планирует агрессивные действия в состоянии суженного сознания (Короленко, Дмитриева, 1999).
Эмоциональные реакции лиц с ПТСР отличаются от реакций, имеющих место до возникновения этого нарушения. Эти изменения касаются отсутствия тонких оттенков эмоций и сильной выраженности, брутальности эмоциональных реакций. Согласно Юнгу, эмоции вытесненные в подсознание, характеризуются тем, что они «не оттачиваются и не отшлифовываются». Лица с ПТСР подавляют свои эмоции, возможный «выброс» которых осуществляется в грубой форме. В обыденной жизни таких людей характеризует стремление к минимизации в использовании эмоций. Им присущ подсознательный страх «включения» эмоциональной сферы в связи с их предполагаемой деструктивностью.
Вследствие ужаса пережитой психотравмы, возникает стремление не доверять своим чувствам, поскольку последние не совместимы с созданным до травмы имиджем реальности. Лишение чувства реальности противоречит здравому рассудку. Для того, чтобы защитить себя, человек диссоциирует переживания. Они становятся нереальными, каким-то сонным кошмаром. Если травмирующее переживание носит единичный характер, диссоциация ограничивается этой ситуацией. Если психическая травма затрагивает всю личность, диссоциация оказывается структурированной в психике и приводит к формированию новой личности, подавление и/или отрицание эмоций которой, становится одним из основных признаков. Мир обычных эмоций кажется для неё недоступным и, все более, нереальным. Лица с ПТСР могут рассказывать о имевшей место травме холодным, безучастным голосом, находясь вне контакта со своими чувствами и не обращая внимание на эмоциональное состояние собеседника.
Лица с ПТСР избегают ситуаций, потенциально способных напомнить им переживания, которые они испытали. Для них характерен уход от длительного планирования, в связи с отсутствием перспективы, настроенности на длительную жизнь.
Наличие этих расстройств у лиц молодого возраста особенно деструктивно в связи с появлением дополнительных условий, способствующих появлению различных химических аддикций.
В результате анализа особенностей клинической картины, механизмов возникновения и развития ПТСР, представляется возможным прийти к заключению, что в структуре множественных нарушений, свойственных этому состоянию, осевым симптомом является нарушение идентичности. Вызвавшая ПТСР психическая травма, оказывается настолько тяжелой и несовместимой с прежними установками, идеалами и системой ценностей, что личность не может интегрировать её в своей структуре. В качестве психологической защиты, происходит постепенное формирование новой идентичности с иным восприятием реальности, другой системой ценностей, другими целями и перспективами.
Эту новую идентичность можно рассматривать как посттравматическую стрессовую личность (ПТСЛ). Скорость формирования ПТСЛ, очевидно, может быть различной, также как и выраженность признаков новой идентичности. Прежняя личность при этом не исчезает бесследно, а вытесняется в подсознание, и на её реактивации основана надежда на коррекцию ПТСР.
Многие беженцы из районов боевых действий, этнических, религиозных и других преследований страдают от последствий различных экстремальных психотравмирующих факторов. В связи с чувством унижения, стыда и/или страха, они испытывают значительные затруднения говорить на эти темы. Это приводит к тому, что психологические травмы часто не диагностируются, что затрудняет проведение квалифицированной коррекционной работы. Лица с ПТСР нередко испытывают различные соматические и неврологические расстройства, они жалуются на невыносимые головные боли, болевые ощущения в области живота, внезапно возникающие сердцебиения, сопровождающиеся страхом смерти.
Gurres (1999), на основании опыта работы в качестве психотерапевта в лечебном центре для жертв преследования в Берлине, открывшегося в 1994 году, приводит подробные характеристики “жизни с травмой”. Автор обращает внимание на наличие мучительных ночных кошмаров и хронических нарушений сна. Пациенты испытывают постоянные flesh-backs, представляющие собой внезапно и неконтролируемо возникающие воспоминания психологической травмы с сомато-сенсорными симптомами. В это время пациенты чувствуют себя так, как будто всё происходит снова. Характерно возбуждение или застывание в определенной позе, тремор или обильная потливость, очень частый пульс и ощущение удушья. Эти лица не в состоянии выйти из замкнутого “дьявольского” круга подобных реакций. Имеет место сочетание чувства угрозы, страха смерти, непереносимых болей и психологической спутанности.
На этом фоне возникают расщепление сознания, диссоциации, имеет место травматическая регрессия с разрушением основных гуманистических понятий о добре и справедливости мира, о возможности защитить себя и управлять ситуацией. Человек насильственно оказывается вытолкнутым назад, в раннее детское состояние. Он воспринимает себя беспомощным, плачущим, преданным всеми. Регистрируются галлюцинаторные и диссоциативные переживания.
Пациенты стремятся к Богу и к Матери, но ни Бог, ни Мать не возникают. Единственно, кто ещё может спасти, - это преследователи, и это может приводить к перверзному союзу с ними (Стокгольмский синдром). Наблюдаются расщепления, во время которых возникает чувство раздвоения Я, и человек воспринимает второе Я в виде своего двойника, находящегося рядом с ним. Данные состояния возникают тогда, когда боль становится непереносимой, что представляет собой, очевидно, защитную диссоциацию.
Gurres (1999) обращает внимание на то, что в отличие от обычных воспоминаний, которые с течением времени блекнут, травматические события воспроизводятся с неослабевающей интенсивностью. При этом какие-то части травматических переживаний остаются недоступными, полностью амнезированными, а другие преобретают фотографическую чёткость и становятся своеобразным “травмирующим фильмом”. Кроме того, могут возникать диффузные болевые ощущения, что обычно связано с различными сенсорными раздражителями, например, запахами, звуками, событиями или мыслями, связанными с травмировавшей ситуацией.
Исследователи из Гарвардского университета (группа Van der Kolk, 1997) установили, что у лиц с ПТСР имеет место нарушение в области гипокампа. В результате чрезмерной активности амигдалоидных образований, лимбическая система не может выполнять более функцию фильтрации нервных импульсов. Вследствие этого, возникает нарушение переноса правополушарной активности (диффузных сенсорных аффектов и ощущений) в левополушарное декодирование и их вербальный и логический перевод. Эта модель объясняет феномен отказа от языковых функций у пациентов с ПТСР. Их молчание, очевидно, обусловлено не только чувством стыда и вины, но и тем, что переживания не могут быть выражены словами.
В связи с этим, Gurres подчеркивает трудности психотерапии ПТСР. Молчание усиливает спутанность, страх и чувство беспомощности. Психотерапевт в этой ситуации может стать триггером для flesh-back’ов, что усиливает душевный хаос у пациента. Автор предлагает замену концепции лечения применяемой при неврозах, на концепцию ориентированную на ресурсы пациента существовавшие до травмы. Согласно данной модели, необходима реконструкция жизни и личности на основе проработки травмирующей ситуации с помощью собственных ресурсов, с последующей рестабилизацией и реинтеграцией проработанного материала.
Найти оставшиеся ресурсы достаточно трудно, происходит конфронтация с депрессивными высказываниями пациента, например: «от жизни нельзя больше ждать ничего хорошего», «моя жизнь больше ничего не стоит» и т.д. Gurres сравнивает свою работу в поисках ресурсов с работой детектива или археолога. В конце процесса, пациент должен научиться отделять травмирующие воспоминания от своих ресурсов, овладеть способом в необходимых ситуациях самостоятельно вызывать в своем воображении позитивные, приятные образы.
Проработка травматических событий должна проходить под строгим контролем психотерапевта. Травмирующие события проецируются пациентом, например, на воображаемый киноэкран. Таким способом пациент может контролировать “фильм”, смену картин, скорость их демонстрации. В процессе работы, психотерапевт помогает найти слова для выражения этого болезненного процесса. При этом, в начале развиваются сильные эмоциональные реакции и бывает полезным стимулировать возникновение “разрешающего плача”.
Пациентам с ПТСР проводится также семантическая терапия, целью которой является избавление пациентов от алекситимии. Язык становится более плавным, находятся новые слова и значения, а аффективный компонент и вегетативные реакции ослабляются. Таким образом, травмирующее воспоминание переводится в категорию “нормального” воспоминания. Постепенно пациент обучается проекции переживаний на “Сейчас” и “Завтра”, а не на “Вчера”. Травмирующее воспоминание “тщательно упаковывается и получает значимое место в личном архиве” (Gurres, 1999). На данном этапе терапии воспоминания могут быть лучше контролируемы, каждый раз пациент их может “вытаскивать”, просматривать, по-новому структурировать. Окончательная фаза терапии представляет работу скорби и прощание с чувством жертвы, когда пациент может сказать себе: “это ужасное событие действительно со мной случилось, но оно потеряло власть над моей жизнью”.
Коррекция ПТСР может быть более эффективной, если учитывается система культуральных ценностей индивидуума, особенности семейных отношений, религиозные верования. Особенно важен анализ умения человека справляться с потерей и скорбью в социальном плане, наряду с реальной помощью найти новую точку «кристаллизации», обрести снова смысл жизни. Проведение таких коррекций в группах помогает носителям ПТСР на фоне взаимной эмоциональной поддержки реинтегрироваться в обществе (Boehnlein, Sparr, 1993).
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 551; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!