I. МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВЫЕ СРЕДСТВА ПРЕДОТВРАЩЕНИЯ
ПРИМЕНЕНИЯ СИЛЫ (IUS CONTRA BELLUM)
1. Юридический запрет применения силы
а) История вопроса
3. На первоначальном этапе развития современного международного права применялась основанная на теологии Средневековья теория bellum iustum <3>, представителем которой являлся, в частности, Гроций. Война по справедливым основаниям, война за справедливое дело, война с помощью оправданных средств считалась правомерной. Сторонники указанной концепции осознавали сложность определения стороны, которая защищает справедливое дело. Исход войны в таком случае решался судом божьим. Международное право эпохи Просвещения отвергло такой подход, и развитие получила теория индифферентности международного права в отношении права на войну <4>. Право на войну не признавалось, но и война не была запрещена. Такое состояние привело к странным изменениям в отношении последствий противоправных актов. Известно, что нарушение государственного суверенитета, как правило, требует специального обоснования (обоснованной была только ответная реакция на предшествующий противоправный акт - репрессалия), однако это положение перестало действовать в отношении еще большего ущерба, причиняемого другому государству, то есть войны. Так, конфискация имущества иностранных граждан допускалась (и допускается) только в случае предшествующего совершения страной их гражданства соответствующего грубого противоправного акта. Война подобного правового обоснования не требовала. На смену доводам о применении военной силы как правовом ограничении свободы государства, иными словами, взамен использования войны как средства политики, пришли два новых правила: право на ведение войны (ius in bello) <5> и право мирного урегулирования споров <6>. Оба положения получили значительное распространение в XIX столетии. Теория индифферентности международного права в отношении права на войну, несомненно, оставалась позитивным правом вплоть до Первой мировой войны.
|
|
|
--------------------------------
<3> См.: Раздел 1. Граф Витцтум. Абзац 92 и 104; см. также: Christopher. Just War Theory: A Historical and Philosophical Analysis, 1990; Mantovani. Bellum iustum: Die Idee des gerechten Krieges in der 
Kaiserzeit, 1990; Kunz. Bellum iustum et bellum legale, AJIL 45 (1951) 528ff; Kolb. Ius contra bellum, 2003, 15ff; о применении указанной теории к конфликту в Косово см.: P. Mayer. War der Krieg der Nato gegen Jugoslawien moralisch gerechtfertigt, ZIB 6 (1999) 287ff.
<4> См.: Bilfinger. Vollendete Tatsache und 
15 (1953/54) 453 (463ff); Fassbender. Die Gegenwartskrise des 
Gewaltverbots vor dem Hintergrund der geschichtlichen Entwicklung, EuGRZ 31 (2004) 9ff; Kolb (Fn 3) 19ff.
<5> Об этом см. абз. 56 и след.
<6> См.: Раздел 7. Шредер. Абзац 56 и след.
4. Гаагские мирные конференции 1899 и 1907 годов <7> завершили этот процесс. Достигнутые на них успехи затрагивали, во-первых, ius in bello, и, во-вторых, развитие процедур мирного урегулирования споров. Лишь в относительно узкой сфере прогресс коснулся международно-правового запрета применения силы: речь идет о запрете применения военной силы в случае истребования договорных долгов (Конвенция Драго-Портера) <8>. И только шок, вызванный человеческими страданиями в Первой мировой войне, способствовал моральной и общественной переоценке последствий войны, которая послужила толчком для дальнейшего развития права.
|
|
|
--------------------------------
<7> См.: 
. Hague Peace Conference of 1899 and 1907, EPIL II (1995) 671ff.
<8> См.: Benedek. Drago-Porter Convention (1907), EPIL I (1992) 1102f.
5. Новое развитие права связано с попыткой предотвратить войну посредством создания постоянных институтов. Здесь необходимо упомянуть идею о системе коллективной безопасности <9>, созданной в рамках Лиги Наций <10>. Война между членами организации рассматривается как вопрос, затрагивающий всех членов. Обеспечение мира является задачей организации (ст. 11 Устава Лиги Наций (далее - Устав)). Тем не менее Устав не предусматривает всеобщего запрета войны. С юридической точки зрения прежняя индифферентность международного права в отношении права на войну ограничивается лишь процессуально. Запрещено "прибегать к войне" во время проведения процедуры мирного урегулирования спора. Также запрещено использовать войну против государства, которое обязуется выполнять решения, принятые в процессе мирного урегулирования споров (ст. ст. 13 и 15 Устава). В отношении государства, которое начнет войну в нарушение обязанностей, установленных Уставом, предусмотрены принудительные меры Лиги Наций (ст. 16 Устава).
|
|
|
--------------------------------
<9> 
. Collective Security, EPIL I (1992) 646ff. Дефиниция "система взаимной коллективной безопасности" (ст. 24 ОЗ Германии), которую ФКС приводит в своем решении (B VerfGE 90, 347ff), не в полном объеме соответствует международно-правовой терминологии; об этом см.: Tomuschat // Dolzer/Vogel (Hrsg). Bonner Kommentar, Loseblatt, Art 24 Rn 136 u 177ff; Frank // Wassermann (Hrsg). Alternativ-Kommentar-GG, 2. Aufl 1989, Art 24 Abs 2 Rn 7; Randelzhofer // 
(Hrsg). Kommentar zum Grundgesetz, Loseblatt, Art 24 Rn 20.
<10> См.: Parry. League of Nations, EPIL III (1997) 177ff.
6. Развитию международно-правового запрета на применение силы способствовал Пакт Бриана-Келлога 1928 года <11>, к которому присоединилось большинство стран мира. Участники Пакта осудили войну как средство разрешения международных конфликтов и отказались от ее применения в качестве средства политики. Таким образом, всеобщее запрещение войны получило юридическое закрепление <12>. Однако названный договор имел два решающих недостатка. Во-первых, дальнейшему формированию материального запрета применения силы не соответствовало развитие права о последствиях его нарушения, то есть санкций. Во-вторых, запрещение касалось лишь "войны", и практически это привело к тому, что военные действия, которые по существу нарушали Пакт, более не объявлялись в качестве войны. В подтверждение можно привести нападение японских войск на Китай в 1930-е годы <13>. Тот факт, что в целом война была допустима в целях самообороны, не подвергался сомнению <14>. Акты агрессии в начале Второй мировой войны представляли собой однозначное нарушение Пакта Бриана-Келлога.
|
|
|
--------------------------------
<11> См.: Wallace. Kellogg-Briand-Pact (1928), EPIL III (1997) 76ff; Fassbender (Fn 4) 245f.
<12> См.: Randelzhofer. Use of Force, EPIL IV (2000) 1246ff.
<13> Fischer // Ipsen. 
, 5. Aufl 2004, § 59 Rn 4.
<14> Bryde. Self-Defence, EPIL IV (2000) 361ff.
7. Созданная с помощью Лиги Наций и Пакта Бриана-Келлога система коллективной безопасности не оправдала связанных с ней ожиданий, и после Второй мировой войны была предпринята новая попытка: учреждение ООН должно было предотвратить ошибки старой системы. Устав ООН формировался под влиянием стремления предотвратить войну и таким образом "избавить грядущие поколения от бедствий войны". С этой целью была создана система коллективной безопасности, составной частью которой является всеобщее запрещение применения силы <15>. Пункт 4 ст. 2 Устава ООН гласит: "Все Члены ООН воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с целями Объединенных Наций". Таким образом, тезис о запрете войны по Пакту Бриана-Келлога получил развитие до всеобщего запрещения применения силы. Многие международные договоры и международные заявления, принятые после Второй мировой войны, подтверждают названное всеобщее запрещение применения силы и закрепляют его в связи с определенными международными отношениями. Для ФРГ это правило применялось, например, в отношении так называемых "Восточных договоров" в начале 1970-х годов, Заключительного акта СБСЕ 1975 года <16> и последующих документов, в том числе Парижской хартии 1990 года <17> и так называемого Договора "два плюс четыре" <18>.
--------------------------------
<15> Randelzhofer (Fn 12) 1246ff; Fassbender (Fn 4) 246ff.
<16> Опубликован: Fastenrath (Hrsg). KSZE-Dokumente der Konferenz 
die Sicherheit und Zusammenarbeit in Europa, 1994, A. 1.
<17> Fastenrath (Fn 16) A. 2.
<18> Договор об окончательном урегулировании вопроса в отношении Германии. См.: BGBl 1990 II, 1318.
8. Всеобщий запрет применения силы действует не только вследствие развития права международных договоров, он является также составной частью международного обычного права <19>. Из этого исходил Пакт Бриана-Келлога, и это было, в частности, подтверждено решением Международного суда по делу "Nicaragua" <20> в отношении запрета применения силы по Уставу ООН. В любом случае это нельзя оценивать как само собой разумеющееся явление, а скорее неожиданное, если рассматривать условия формирования норм международного обычного права. Возникновение нормы обусловлено, наряду с правовым убеждением, существованием общей международной практики, соответствующей этой норме. Однако постоянная и всеобщая практика соблюдения запрета применения силы отсутствует. В международных отношениях военная сила на протяжении прошлых десятилетий применялась вновь и вновь. Эволюция обычно-правового запрета применения силы относится, по сути, к редким случаям развития международного права вследствие изменения правового убеждения. Анализируя международную практику, нелегко опровергнуть тезис о всеобщем правовом убеждении в действии международно-правового запрета на применение силы. Ни одно государство, применившее силу в последние десятилетия, не подвергало сомнению действие указанного запрета. Напротив, регулярно предпринимались попытки оправдать с помощью юридических и фактических аргументов применение силы как допустимого исключения из всеобщего правила запрета, не подвергаемого сомнению <21>. Спор о допустимости применения силы в международных отношениях и поныне остается вечным спором о пределах действия международно-правового запрета применения силы и о возможных основаниях для ее оправдания. Возрастающая в последние годы готовность некоторых государств узаконить применение силы ничего не изменила.
--------------------------------
<19> Kadelbach. Zwingendes 
, 1992, 228f; Bothe. Das Gewaltverbot im Allgemeinen // Schaumann (Hrsg). Gewaltverbot, 11 (16); Wildhaber. Gewaltverbot und Selbstverteidigung // Schaumann (Hrsg). Gewaltverbot, 147; 
. International Law in the Past Third of a Century, RdC 159 (1978-I) 1 (87f). Об обычном праве как правовом источнике см.: Раздел 1. Граф Витцтум. Абзац 131 и след.
<20> Дело "Nicaragua". См.: ICJ Rep 1986, 14, 98ff.
<21> Основные аргументы оправдания применения силы: самооборона, чаще всего при юридическом и фактическом условии предшествовавшего нападения другого государства (абз. 16), "приглашение" правительства (абз. 20), защита своих граждан (абз. 18), гуманитарная интервенция (абз. 19), предоставление полномочий Советом Безопасности (абз. 24). Сомнения по поводу запрета применения силы характерны лишь для отдельных академических мнений. См.: Franck. Who Killed Article 2 (4), AJIL 64 (1970) 809; Combacau. The Exception of Self-Defense in U.N. Practice, in Cassese (Hrsg). The Current Legal Regulation of the Use of Force, 1986, 9; Glennon. How War Left the Law Behind, NY Times v 21.11.2002, A33; иное мнение см.: Gray. Use of Force; M.E. O'Connell. AJIL 97 (2003) 446ff.
б) Запрещение применения силы
9. Пункт 4 ст. 2 Устава ООН запрещает применение не только "войны в правовом смысле", но любого вида силы в международных отношениях <22>. Это оценивается как значительный прогресс, поскольку понятие войны вызывает серьезные сомнения и вопросы <23>. Зачастую вооруженные столкновения между государствами не рассматриваются как достаточный признак. Характеристика войны включает также субъективный элемент, так называемое намерение вести войну. Далее встает вопрос, следует ли считать признаком войны определенный масштаб, которого достигают вооруженные столкновения (объективный критерий). В ракурсе проблемы запрета на применение силы перечисленные вопросы утратили свое значение в процессе движения от запрета войны ко всеобщему запрещению применения силы.
--------------------------------
<22> О запрещении применения силы см.: Arend. International Law and the Recourse to Force: A Shift in Paradigms, Stanford JIL 26 (1990) 1ff; Berstermann. Das Einmischungsverbot im , 1991; Bruha. Gewaltverbot und 
nach dem 11. September 2001, AVR 40 (2002) 383ff; David. 
et limite du principe de non-intervention, RBDI 23 (1990) 350ff; 
des Gewaltverbots. Bedarf es einer Modifikation der Reichweite des Art 2(4) UN Charta? Friedens-Warte 74 (1999) 139ff; Elias. Scope and Meaning of Article 2 (4) of the United Nations Charter // Cheng/Brown (Hrsg). Contemporary Problems of International Law, 1988, 70ff; Erickson. Legitimate Use of Military Force Against State-Sponsored International Terrorism, 1989; Franck. Who Killed Art 2 (4)? or Changing Norms Governing the Use of Force by States, AJIL 64 (1970) 809ff; Henkin (Hrsg). Right v Might: International Law and the Use of Force, 1991; ders. The Reports of the Death of Art 2 (4) are Greatly Exaggerated, AJIL 65 (1971) 544ff; Higgins. The Legal Limits of the Use of Force by Sovereign States: United Nations Practice, BYBIL 37 (1961) 269ff; Hinde (Hrsg). The Institution of War, 1991; Horn. Die Anwendung 
Gewalt auf zivile Passagierflugzeuge im 
und ihre Rechtsfolgen, 1992; Kirkpatrick. The Use of Force in the Law of Nations, Yale JIL 16 (1991) 583ff; 
. Gewaltverbot und Selbstverteidigungsrecht nach der Satzung der Vereinten Nationen bei staatlicher Verwicklung in Gewaltakte Privater, 1995; Kunz. Sanctions in International Law, AJIL 54 (1960) 324ff; McDougal/Feliciano, International Coercion, Aggression and Self-Defence in Policy Perspective, Yale LJ 68 (1958/59) 1057ff; 
. The Use of Force between its Past and Present, Int Peacekeeping, 4 - 5 (1999) 115ff; O'Connell. Regulating the Use of Force in the 21st Century, Colum J Transnat'l L 36 (1997) 473ff; Reimann. Das 
Gewaltverbot im Wandel, FS Bindschedler. 1980, 549ff; Reisman. Article 2 (4): The Use of Force in Contemporary International Law, ASIL Proc 78 (1984) 74ff; Schachter. The Right of States to Use Armed Forces, MichLR 82 (1984) 1620ff; Schwebel. Aggression, Intervention and Self-Defence, RdC 136 (1972-II) 411ff; Tomuschat. Gewalt und Gewaltverbot als Bestimmungsfaktoren der Weltordnung, EA 1981, 325ff; Waldock. The Control of Use of Force by States in International Law, RdC 81 (1952-II) 455ff; Zemanek. The Unilateral Enforcement of International Obligations, 
47 (1987) 32ff.
<23> Meng, War, EPIL IV (2000) 1334ff; Epping. Der Kriegsbegriff des Grundgesetzes. Der Staat 31 (1992) 39ff; Epping. Die Entwicklung und Bedeutung des Kriegsbegriffes 
das , HV-I 1991, 99ff.
10. Однако в процессе такого развития не все проблемы, связанные с определением содержания запрета на применение силы, получили разрешение. Напротив, определение понятия стимулировало новые вопросы в науке и практике международного права <24>. Генеральная Ассамблея ООН предложила уточненное определение запрещения применения силы: имеется в виду Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами (Резолюция N 2625 (XXV) от 24 октября 1970 года) <25>, и Декларация об определении агрессии (Резолюция N 3314 (XXIX) от 14 декабря 1974 года) <26>. Некоторые положения в указанных Резолюциях, кроме вопроса об их юридическом действии <27>, также остались спорными и скрытыми за формулой, выбранной в качестве компромисса <28>. Для определения запрета на применение силы прежде всего необходимо установить понятие военной силы. Военная сила может выражаться в прямой или косвенной форме. Запрет применения силы нарушается не только военным вторжением, но и подрывной деятельностью, осуществляемой соседним государством, то есть "скрытой агрессией" <29>. Здесь возникает вопрос об определенной интенсивности применения силы, иными словами, установлена ли мера (степень интенсивности), превышение которой позволяет говорить о применении военной силы. Является ли простое нарушение границы уже нарушением международно-правового запрета применения силы? Необходимо признать, что существует совокупность минимальных нарушений неприкосновенности границ, которые еще не подпадают под запрет применения силы. Однако надлежит установить минимальный уровень (нарушений). Кроме того, не всякое нарушение запрета на применение силы приводит к вооруженному нападению <30>. Не подлежит оспариванию содержание запрета на применение силы, ограниченное военной силой. Влияние на другое государство, даже если оно весьма ощутимо, но не обозначено в качестве военных действий, не подпадает под понятие военной силы. Попытки квалифицировать иные способы причинения вреда в качестве нарушения запрета на применение силы: например, мощное экономическое давление путем приостановления поставок жизненно важных продуктов; широкомасштабное загрязнение окружающей среды или перекрытие водоснабжения - не принесли результатов <31>. В то же время не все вопросы дифференциации понятий решены. Так, ждут обсуждения проблемы, связанные с разрушением военной инфраструктуры с помощью средств телематики (компьютерных вирусов), поскольку в случае их приравнивания к вооруженному нападению действия носят военный характер <32>.
--------------------------------
<24> Schindler // Schindler/Hailbronner, Grenzen, 13ff.
<25> Текст Декларации см.: Sartorius II, Nr 4; подробнее см.: Arangio-Ruiz. The UN Declaration on Friendly Relations and the System of Sources of International Law, 1979; Rosenstock. The Declaration of Principles of International Law Concerning Friendly Relations, AJIL 65 (1971) 713ff; Neuhold. Die Prinzipien des "KSZE-Dekalogs" und der "Friendly Relations Declaration" der UN-Generalversammlung // Simma/Blenk-Knocke (Hrsg). Zwischen Intervention und Zusammenarbeit, 1979, 441ff; Scheuner. Zur Auslegung der Charta durch die Generalversammlung, VN 1978, 111ff; Graf zu Dohna. Die Grundprinzipien des 
die freundschaftlichen Beziehungen und die Zusammenarbeit der Staaten, 1973; Frowein. Freundschaft und Zusammenarbeit der Staaten, EA 1973, 70ff.
<26> Текст Определения см.: VN 1975, 120; Arntz. Der Begriff der Friedensbedrohung in Satzung und Praxis der Vereinten Nationen, 1975; Broms. The Definition of Aggression, RdC 154 (1977) 299ff; Ferencz. Defining International Aggression, 2 Bde, 1975; Bruha. Die Definition der Aggression, 1980; Cassin/Debevoise/Kailes/Thompson. The Definition of Aggression, Harvard ILJ 16 (1975) 589ff; Randelzhofer. Die Aggressionsdefinition der VN, EA 1975, 621ff; Kersting, "Act of Aggression" und "Armed Attack", NZWehrr 23 (1981) 130ff; 
. Die Definition der Aggression, FS Menzel, 1975, 387ff; Stone. Hopes and Loopholes in the 1974 Definition of Aggression, AJIL 71 (1977) 224ff; Witten. The Declaration on Friendly Relations, Harvard ILJ 12 (1971) 509ff; Zourek. Enfin une 
de l'aggression, AFDI 20 (1974) 9ff.
<27> См.: Раздел 1. Граф Витцтум. Абзац 146 и 150.
<28> Bothe. Die 
der Generalversammlung der Vereinten Nationen die Definition der Aggression, JIR 18 (1975) 127ff.
<29> Schindler // Schindler/Hailbronner. Grenzen, 32ff.
<30> О проблеме определения меры (порога нарушений) при вооруженном нападении см. абз. 19 наст. разд.
<31> Schindler // Schindler/Hailbronner. Grenzen, 20; Derpa. Das Gewaltverbot der Satzung der Vereinten Nationen und die Anwendung nicht Gewalt, 1970; Dicke. Die Intervention mit wirtschaftlichen Mitteln im , 1978.
<32> См.: Stein/Marauhn, 
Aspekte von Informationsoperationen, 60 (2000) 1ff; Greenberg (Hrsg). Information Warfare and International Law, 1997; Jacobson. War in the Information Age, J Strat Stud 21/3 (1998) 1ff; M.N. Schmitt. Computer Network Attack and the Use of Force in International Law, Colum J Transnat'l L 37 (1999) 885ff; Busuttil. A Taste of Armageddon: The Law of Armed Conflict as Applied to Cyberwar // Goodwin-Gill (Hrsg). The Reality of International Law, 1999, 37ff.
11. Важнейший элемент определения запрета на применение силы связан с силой, применяемой в международных отношениях <33>, то есть между государствами. Запрет касается только силы, ответственность за применение которой возлагается на государство и которая направлена против другого государства. На силу, применяемую частными лицами, то есть не подпадающую под ответственность государства, запрет не распространяется. Тем не менее известны международно-правовые нормы, определяющие значимые в международном масштабе формы силы, примененной частными лицами (пиратство, воздушное пиратство, преступления, совершенные в отношении лиц, находящихся под защитой международного права, некоторые формы терроризма) <34>; при этом речь идет о нормах, касающихся преследования и борьбы с насилием, неприемлемым на международном уровне. Однако непосредственно с международно-правовым запретом применения силы эти нормы в принципе не имеют ничего общего. Применяемая частными лицами сила обретает значение с точки зрения запрета на применение силы лишь в том случае, если государство несет ответственность за ее применение по определенным основаниям. Это правило надлежит соблюдать, несмотря на дискуссию о "войне против терроризма". Допускается предположение, что государство, которое поддерживает насильственные действия частных лиц или даже органов власти другого государства, таким способом вовлечено в совершение насилия (со стороны частных лиц или иностранного государства), и это равнозначно применению силы органами власти данного государства. Например, это касается случаев, когда государство предоставляет лицам, применяющим силу, ресурсы в значительном объеме: в форме надежных баз для проведения операций или поставок оружия <35>. Невоспрепятствование или содействие террористическим действиям, однако, автоматически не признается собственным применением силы органами власти государства. Поэтому довод, приведенный США в оправдание бомбардировки Триполи, о том, что Ливия оказывала поддержку террористическим действиям против США <36>, не без труда был воспринят при характеристике действий Ливии как нарушение запрета применения силы, чтобы оправдать (к чему все дело и сводилось) применение ответной силы в качестве самообороны. В отношении Ливии, Ирака и Талибана в Афганистане <37> Совет Безопасности ООН признал содействие терроризму как угрозу миру <38> по смыслу ст. 39 Устава ООН <39>. После нападения, совершенного 11 сентября 2001 года, Совет Безопасности ООН признает акты терроризма в целом угрозой миру <40>. Однако это не означает, что указанные акты как таковые представляют собой нарушение запрета применения силы или даже "вооруженное нападение". Применение силы негосударственными органами относится к нарушениям соответствующего запрета лишь тогда, когда это вменяется государству <41>. В решении по делу "Nicaragua" Международный суд ООН определил, что в таком случае участие государства в применении силы негосударственными субъектами должно быть значительным <42>. После нападения, совершенного 11 сентября 2001 года, Талибан как фактическое правительство Афганистана, очевидно, рассматривался в качестве вовлеченного в террористическую деятельность Аль-Каиды <43>. В ходе ливанского конфликта 2006 года возник вопрос, входят ли вооруженные действия "Хезболлах" против Израиля в сферу ответственности Ливана <44>.
--------------------------------
<33> Randelzhofer (Fn 12) 1250f.
<34> Статьи 14 - 21 Конвенции об открытом море от 29.04.1958. (BGBl 1972 II, 1091); ст. ст. 100 - 107 Конвенции по морскому праву (BGBl 1994 II, 1799); Конвенция о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов, от 14.12.1973 (Конвенция о защите дипломатов (BGBl 1976 II, 1745)); Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации от 23.09.1971 (BGBl 1977 II, 1230) и Протокол о борьбе с незаконными актами насилия в аэропортах, обслуживающих международную гражданскую авиацию, от 24.02.1988 (BGBl 1993 II, 867).
<35> Статья 3 Определения агрессии: "Любое из следующих действий, независимо от объявления войны, с учетом и в соответствии с положениями ст. 2, будет квалифицироваться в качестве акта агрессии... (f) действие государства, позволяющего, чтобы его территория, которую оно предоставило в распоряжение другого государства, использовалась этим другим государством для совершения акта агрессии против третьего государства; (g) засылка государством или от имени государства вооруженных банд, групп, иррегулярных сил или наемников, которые осуществляют акты применения вооруженной силы против другого государства, носящие столь серьезный характер, что это равносильно перечисленным выше актам, или его значительное участие в них".
<36> Bialos/Kenneth. The Libyan Sanctions: A Rational Response to State Sponsored Terrorism, VJIL 26 (1986) 799ff; Greenwood. International Law and the United States' Air Operation against Libya, West Virginia LR 89 (1987) 933ff; McCradie. The April 14, 1986 Bombing of Libya: Act of Self-Defense or Reprisal, CWRJIL 19 (1987) 215ff; Reisman. International Legal Responses to Terrorism, Houston JIL 22 (1999) 3 (32).
<37> Резолюция 1333 от 19.12.2000 со ссылкой на Резолюцию 1214 от 08.12.1998 и Резолюцию 1267 от 15.10.1999.
<38> Ливия: S/RES/748 v 31.03.1992 (VN 1992, 68); Ирак: S/RES/687 v 03.4.1991 (VN 1991, 74ff).
<39> См. об этом абз. 42.
<40> S/RES/1368 (2001) und 1373 (2001).
<41> В консультативном заключении по делу о возведении стены (Mauer-Gutachten, § 139) и по делу "Congo/Uganda" (§ 141 и след.) МС ООН подчеркнул, что только государственная власть имеет право на самооборону. В литературе (Weber. Die israelischen 
im Libanon und in den besetzten 
Gebieten, AVR 44 (2006) 460ff; Talmon. Grenzen der "grenzenlosen Gerechtigkeit" // 
(Hrsg), An den Grenzen des Rechts, 2003, 101 (143); Oellers-Frahm. The International Court of Justice and Article 51 of the Charter, FS , 2005, 503ff) в случае необоснованных ссылок на формулировки Совета Безопасности ООН (например, Weber, aaO, 462) этот вопрос рассматривается несколько иначе. Такое мнение в литературе обречено на провал, поскольку нападение, осуществленное не со стороны государства, не может оправдать самооборону против государства (об этом также см.: Bruha/Tams. Self-Defence against Terrorist Acts, FS , 2005, 85 (99)). См.: . The Fight against Global Terrorism, GYIL 44 (2001) 9 (15); Sandoz. Lutte contre le terrorisme et droit international: risques et 
, SZIER 12 (2002) 319 (336); Gray. Use of Force, 164ff.
<42> Ссылка на п. g ст. 3 Определения агрессии: "Засылка государством или от имени государства вооруженных банд, групп, иррегулярных сил или наемников, которые осуществляют акты применения вооруженной силы против другого государства, носящие столь серьезный характер, что это равносильно перечисленным выше актам, или его значительное участие в них" (выделено мной. - авт.). См.: ICJ Rep 1986, 103f.
<43> (Fn 41) 15; Frowein. Der Terrorismus als Herausforderung das , 62 (2002) 879 (885ff); Dinstein. Humanitarian Law on the Conflict in Afghanistan, ASIL Proc 90 (2002) 23; Stahn. "Nicaragua is dead, long live Nicaragua" // Walter u a (Hrsg). Terrorism as a Challenge for National and International Law, 2004, 827 (864); Stahn. International Law at a Crossroads, 62 (2002) 183 (216ff); критику см.: Kohen. The Use of Force by the United States after the End of the Cold War, and its Impact on International Law, in Byers/Nolte (Hrsg). United States Hegemony and the Foundations of International Law, 2003, 197 (209); Sandoz (Fn 41) 338f.
<44> Weber (Fn 41) 466ff.
12. Сила должна быть направлена против другого государства. Это, безусловно, имеет место во всех случаях, когда нарушается неприкосновенность территории другого государства, например, в результате вторжения войск <45>. Спорным, однако, остается вопрос, можно ли действия, направленные против внешних позиций государства, считать силой, примененной против этого государства. К таковым относятся нападения на военные объекты (военные корабли и воздушные суда) <46>, но в отношении военных баз, находящихся за границей, возникают сомнения. Дипломатические представительства за рубежом не следует приравнивать к территории представляемого государства. Сила, примененная против таких представительств, хотя и считается нарушением норм о защите дипломатических миссий, не является, однако, нарушением запрета применения силы. При нападении на морские или воздушные суда в открытом море дискуссии возникают по вопросу, когда можно говорить о нарушении запрета применения силы. В любом случае оно имеет место при особых обстоятельствах, например, если речь идет о специальной перегруппировке средств передвижения, рыболовной флотилии или о конвое торговых судов. Преобладающая практика государств, однако, показывает, что нападение лишь на одно отдельное торговое судно уже представляет собой нарушение запрета применения силы <47>.
--------------------------------
<45> См. ст. 3 Определения агрессии: "Любое из следующих действий, независимо от объявления войны, с учетом и в соответствии с положениями ст. 2, будет квалифицироваться в качестве акта агрессии: (a) вторжение или нападение вооруженных сил государства на территорию другого государства или любая военная оккупация, какой бы временный характер она ни носила, являющаяся результатом такого вторжения или нападения, или любая аннексия с применением силы территории другого государства". Иное мнение см.: Stahn (Fn 43) (Nicaragua) 852.
<46> Пункт d ст. 3 Определения агрессии: "Любое из следующих действий, независимо от объявления войны, с учетом и в соответствии с положениями статьи 2, будет квалифицироваться в качестве акта агрессии... (d) нападение вооруженными силами государства на сухопутные, морские или воздушные силы, или морские и воздушные флоты другого государства".
<47> Отрицательное мнение по этому вопросу см.: Bothe. Neutrality at Sea // Dekker/Post (Hrsg). The Gulf War, 1991, 205 (209f); иное мнение см.: Greenwood. Comment, ebd, 213f.
13. Государственная территория находится под защитой запрета применения силы даже в том случае, если в государстве отсутствует действенное правительство. "Телеологическое ограничение" <48> запрета применения силы, заключающееся в том, что запрет не действует в отношении так называемого несостоятельного государства (failed state) <49>, не может быть обосновано в практике государств в качестве обычного права и является спорным также с политико-правовой точки зрения, поскольку такая аргументация может привести к злоупотреблениям <50>. Но если государство становится жертвой вооруженного насилия, исходящего от несостоятельного государства, необходимо ответить на вопрос, может ли это государство ссылаться на запрет применения силы, поскольку оно, в свою очередь, грубо нарушает свои обязательства по защите соседних государств.
--------------------------------
<48> Herdegen. Der Wegfall effektiver Staatsgewalt: "The Failed State", BerDGVR 34 (1996) (61).
<49> О "несостоятельном государстве" ("failed state") см.: Tetzlaff. Der Wegfall effektiver Staatsgewalt in den Staaten Afrikas, Friedens-Warte 74 (1999) 307ff; 
. Der "zerfallene Staat" und das , ebd, 275ff.
<50> См.: v. Lersner. Der Einsatz von Bundeswehrsoldaten in Albanien zur Rettung deutscher 
, HV-I 19 (1999) 156 (161); . Der Wegfall effektiver Staatsgewalt: "The Failed State", BerDGVR 34 (1996) 9 (17).
14. Трудности связаны с вопросом о том, можно ли и когда можно говорить о нарушении неприкосновенности государственной территории иностранного государства, если по поводу границ ведутся дискуссии. Если запрет применения силы выполняет свою нейтрализующую функцию, его нельзя подвергать сомнению на основании спора о прохождении границы. Если на границе складывается мирная ситуация, на эту границу распространяется действие запрета применения силы <51>. Поэтому Аргентина в споре с Великобританией по поводу Фолклендских (Мальвинских) островов не могла ссылаться на то, что Великобритания в свое время (по утверждению Аргентины) противоправно заняла эти острова <52>. Подобные аргументы играют роль, если речь идет о юридической оценке процесса отделения в пределах государства. Но если процесс отделения зашел так далеко, что правительство уже не осуществляет эффективного контроля над частью государственной территории и достигнуто определенное удовлетворительное состояние, то устанавливается так называемый мирный режим де-факто <53>, который подпадает под защиту международно-правового запрета применения силы. В настоящее время этот аргумент обосновывает, например, действие запрета применения силы в отношениях между Китайской Народной Республикой и Тайванем <54>. Несколько иначе следует оценивать действие запрета применения силы в отношении зависимых колониальных территорий. Здесь речь идет о борьбе за право на самоопределение, которая, по распространенному мнению, предоставляет народу зависимой территории правовую позицию, защищенную запретом применения силы <55>. Декларация ООН 1970 года о принципах международного права, касающихся дружественных отношений, обозначает насильственные действия, лишающие народы колоний их права на самоопределение, в качестве нарушения запрета на применение силы <56>.
--------------------------------
<51> Schindler // Schindler/Hailbronner. Grenzen, 29ff.
<52> Dolzer. Falkland Islands (Malvinas), EPIL II (1995) 352ff.
<53> Frowein. Das de facto-Regime im , 1968, 51ff; Frowein. De facto-Regime, EPIL I (1992) 966ff.
<54> Heuser. Taiwan und Selbstbestimmungsrecht, 40 (1980) 31 (69); Verdross/Simma. Universelles , 3. Aufl 1984, § 406 Fn 7; Frowein (Fn 53) 35ff.
<55> Schindler // Schindler/Hailbronner. Grenzen, 24ff.
<56> Декларация о дружественных отношениях (примеч. 25 наст. разд.): "...Каждое государство обязано воздерживаться от каких-либо насильственных действий, лишающих народы, о которых говорится выше, в изложении настоящего принципа, их права на самоопределение, свободу и независимость".
15. Тем не менее грубые нарушения прав человека не следует приравнивать к нарушению запрета применения силы. Хотя в последние годы Совет Безопасности и делал это, такие нарушения надлежит оценивать как угрозу миру по смыслу ст. 39 Устава ООН <57>. В этом случае нельзя делать вывод о том, что имеет место нарушение запрета применения силы. Ситуация, обусловившая принятие Советом Безопасности Резолюции о принудительных мерах, по своему значению превосходит нарушение запрета применения силы.
--------------------------------
<57> См. абз. 44.
16. Запрещено не только применение силы, но и угроза ее применения <58>. По сравнению с внутригосударственным правом, разграничить угрозу и применение силы в международном праве не всегда просто. Определенные угрозы могут восприниматься как принуждение настолько непосредственно, что их следует приравнять к применению силы.
--------------------------------
<58> Sadurska. Threats of Force, AJIL 82 (1988) 239ff.
17. Трудно ответить на вопрос, какие виды угрозы следует рассматривать в качестве противоправной угрозы силой. Правомерная угроза силой в случае допустимой самообороны по ст. 51 Устава ООН не может быть противоправной. Поэтому в системе устрашения не присутствует противоправная угроза, если применимые меры, несомненно, квалифицируются в качестве мер, предпринимаемых в целях самообороны. Напротив, вопрос о противоправности любой угрозы, реализация которой представляет собой противоправное действие, является спорным. С юридической точки зрения такие угрозы запрещены, однако в практике государств наблюдается определенная толерантность при правовой оценке угрозы применения силы. В любом случае угроза военного нападения считается противоправной. При оценке мер по вооружению как угрозы применения силы, что вполне возможно <59>, необходимо учитывать контекст. Разработка и приобретение оружия массового поражения в нарушение договоров по контролю над вооружениями <60> могут рассматриваться в определенных обстоятельствах как противоправная угроза применения силы. Меры по вооружению могут, однако, в зависимости от обстоятельств выступать угрозой применения мер самообороны и в качестве таковой оставаться допустимыми. Однако разграничить вооружения в целях обороны и в целях нападения почти невозможно. Аналогичные вопросы возникают относительно демонстрации военной силы, которая также принимает характер угрозы. Дискуссии ведутся по вопросу о правомерной угрозе в случае, когда положение приближено к ситуации самообороны, но угроза применения отдельных военных мер явилась бы нарушением действующего права войны. Это касается правовой дилеммы ядерного устрашения <61>. Угроза причинения вреда другими ощутимыми способами, помимо военных мер, иными словами, экономическое или иное политическое давление, не считается угрозой силой. Запрет применения силы утратит свои границы, если распространить его применение на осуществление давления различными способами <62>. Это не означает, что допускается любой вид давления. Но при этом затрагивается не запрет на применение силы, а международно-правовой запрет интервенции <63>, который следует отличать от запрета применения силы.
--------------------------------
<59> 
, Stationierung und Grundgesetz, 1982, 59ff.
<60> См. абз. 53 и след.
<61> 
(Fn 59) 49ff; см. также: Rostow, Is There a Legal Basis for Nuclear Deterrence Theory and Policy // Cohen/Gouin (Hrsg). Lawyers and the Nuclear Debate, 1988, 175ff; El-Banhawy, ebd, 181ff; Wang, ebd, 186ff. В консультативном заключении Международного суда от 08.07.1996 о правомерности применения ядерного оружия (GV-Nuklearwaffen) мнения судей разделились (ICJ Rep 1996, 226). Большинство судей (семь) ограничилось докладом об осуществляемой рядом государств политике ядерного устрашения, не проводя при этом четкого правового анализа (§ 66, 73). В пользу допустимости такого устрашения однозначно высказались судьи, оказавшиеся в меньшинстве (Швебель, Гуиллауме, Хиггинс), в то время как большинство судей высказывались по этому вопросу как позитивно (Фляйшхауер), так и негативно (Ши, а также Феррари Браво).
<62> Randelzhofer (Fn 12) 1249f.
<63> Oppermann, Intervention, EPIL II (1995) 1436ff.
в) Основания для оправдания применения силы
18. В пользу легитимации применения военной силы в международной практике, как правило, приводится юридический аргумент, указывающий на исключение из запрета применения силы, - случай оправданного применения силы. Основания для оправдания относятся к наиболее спорным проблемам международного права. Дискуссия обычно ведется по трем категориям оснований для оправдания: разрешенное ответное применение силы (то есть самооборона), согласие затронутого государства и решение компетентной международной организации. Юридические основания для оправдания применения военной силы стали регулярно использоваться также как средство политического оправдания применения такой силы. Поэтому такие оправдания следует рассматривать критически <64>.
--------------------------------
<64> Corten. The Controversy over the Customary Prohibition on the Use of Force, EJIL 16 (2005) 803ff.
Самооборона
19. Статья 15 Устава ООН прямо признает "естественное право на самооборону" <65>. Если государство, подвергшееся нападению, обороняется только своими силами, речь идет об индивидуальной самообороне. Однако разрешено также оказание помощи государству, подвергнувшемуся нападению (так называемая коллективная самооборона). Разрешается ответное применение силы, необходимое для отражения вооруженного нападения. Таким образом, квалификация действий в качестве самообороны зависит от квалификации действий, в ответ на которые она осуществляется, в качестве вооруженного нападения. Составной частью стратегии по оправданию применения военной силы является определение понятия вооруженного нападения, которое позволяет рассматривать определенные действия, нарушающие право, в качестве равносильных вооруженному нападению, что в последующих случаях оправдывает ответное применение силы в качестве самообороны <66>. В частности, новейшая концепция пытается квалифицировать таким путем грубые и систематические нарушения прав человека <67>. Указанная аргументация ведет к опасным последствиям: запрет применения силы как важнейшее достижение современной международно-правовой культуры, таким образом, почти утрачивает границы, тем самым снижая свою действенность. Сторонники этой точки зрения выдвигают аргументы, что в недавнем прошлом Совет Безопасности квалифицировал нарушения прав человека как угрозу миру, но при этом они не учитывают реальное отличие. Расширение понятия угрозы миру приводит к желательному увеличению возможности вмешательства организованного сообщества государств, в то время как расширение понятия вооруженного нападения, напротив, - к возрастанию неприемлемого одностороннего применения силы государством. Вооруженное нападение имеет место лишь в случае применения военной силы определенной интенсивности. Из этого положения исходит Международный суд ООН <68>. Военные меры, не достигающие указанного уровня интенсивности, составляют основание для реализации права на осуществление незамедлительных и соразмерных оборонительных мер, но не всеобъемлющего права на самооборону и, ни в коем случае, не права на коллективную самооборону. Основанием для реализации права на самооборону служит только нападение, действительно имеющее место, а не угроза нападения. Превентивная самооборона недопустима <69>. Это правило постоянно подвергается критике, поскольку оно обеспечивает агрессору выбор момента нападения, наиболее выгодного с военной точки зрения, и лишает жертву возможности защиты <70>. Так, по широко распространенному мнению, в любом случае допустимой считается самооборона в случае прямой угрозы нападения <71>. В дискуссии о так называемых новых вызовах (существование "стран-изгоев", распространение оружия массового поражения, терроризм и т.д.) некоторые авторы даже постулируют допустимость так называемых упреждающих ударов (pre-emptive strikes) <72>. Такое расширение права на самооборону размывает границы запрета на применение силы и в конечном итоге подрывает его действие <73>. Составной частью действующего права это предлагаемое расширение не стало <74>. Право на самооборону предполагает не только уже совершенное, но и еще продолжающееся нападение. Применение силы в качестве ответного действия на ранее совершенное, но не имеющее продолжения вооруженное нападение, недопустимо в качестве вооруженной репрессалии. В какой момент в напряженной ситуации действительно можно сказать, что нападение завершено, поскольку активные боевые действия более не ведутся, - сложнейший вопрос в каждом отдельном случае <75>. Самооборона может осуществляться только как отпор государству, которому инкриминируется вооруженное нападение. Данная концепция не включает самооборону в отношении применения силы негосударственными субъектами. Применение военной силы к государству оправдано только тогда, когда на него возлагается ответственность за применение силы негосударственными субъектами, например, "террористическое" нападение <76>. Объем мер самообороны должен быть соразмерным тяжести нападения, оправдывающего самооборону (принцип соразмерности) <77>. Если самооборона выйдет за обозначенные рамки, она переместится в разряд запрещенного применения силы <78>. Осуществление права на самооборону прекращается тогда, когда Совет Безопасности принимает меры, необходимые для поддержания международного мира <79>. Однако на практике Совет Безопасности освободил государства от вытекающего из Устава ООН ограничения права на самооборону <80>.
--------------------------------
<65> Alexandrov, Self-Defense Against the Use of Force in International Law, 1996; Beres, After the Gulf War: Israel, Preemption and Anticipatory Self-Defence, Houston JIL 14 (1991) 259ff; Bowett, Repraisals Involving Recourse of Armed Force, AJIL 66 (1972) 1ff; Elliott. The New World Order and the Right of Self Defence in the United Nations Charter, Hastings ICLR 1991, 55ff; Gardam, Proportionality, Necessity and the Use of Force by States, 2004; Genoni. Die Notwehr im , 1987; Greig, Self-Defence and the Security Council, ICLQ 40 (1991) 366ff; Kunz. Individual and Collective Self-Defence in Article 51 of the Charter of the United Nations, AJIL 41 (1947) 872ff; Malanczuk. Countermeasures and Self-Defence as Circumstances Precluding Wrongfulness in the ILC's Draft Articles on State Responsibility, 43 (1983) 705ff; McDougal. The Soviet-Cuban Quarantine and Self-Defence, AJIL 57 (1963) 597ff; Mrazek, Prohibition of the Use and Threat of Force, CYIL 27 (1989) 81ff; Plofchan. Article 51: Limits on Selfdefence, Michigan JIL 13 (1992) 336ff; Schachter, Self-Defence and the Rule of Law, AJIL 83 (1989) 259ff; Stahn (Fn 43 (Nicaragua)) 827ff; Wegwood. The Use of Armed Force in International Affairs, Colum J Transnat'l L 29 (1991) 609ff.
<66> Об этом см.: Weller. The Changing Environment for Forcible Responses to Nontraditional Threats, ASIL Proc 92 (1998) 177ff.
<67> (Fn 22) 152f; Senghaas. Der Grenzfall: Weltrechtsordnung vs Rowdiestaaten, Sicherheit und Frieden 17 (1999) 134 (136f); Ipsen. Der Kosovo-Einsatz - Illegal? Gerechtfertigt? Entschuldbar, Friedens-Warte 74 (1999) 19 (22f); , Staat und Individuum in Krieg und 
, NJW 1999, 3077 (3081f); Doehring, , 2. Aufl 2004, Rn 1010ff; Bothe/Martenczuk. Die NATO und die Vereinten Nationen nach dem KosovoKonflikt, VN 47 (1999) 125 (130).
<68> Дело "Nicaragua": § 191 и след., 211, 249; дело "Oil Platforms": § 51, 64, 72; о выводах суда см. также: особое мнение судьи Симма: § 12 и след.
<69> Randelzhofer // Simma (Hrsg). The Charter of the United Nations. A Commentary, 1994, Art 51 Rn 34 mwN.
<70> Hailbronner // Schindler/Hailbronner. Grenzen, 80ff.
<71> "Формула Каролины": "необходимость самообороны, незамедлительная, чрезвычайная, не оставляющая выбора средств и времени для размышления". См.: Meng. The Caroline, EPIL I (1992) 538ff; Reisman (Fn 36) 43ff.
<72> Стратегия национальной безопасности от 17.09.2002. (http://www.whitehouse.gov/nsc/nss.pdf); в целом см.: Falk, Global Shock Waves: The Persistence of Terror, Terrorists and Terror-States, 2003; Gareau, State Terrorism and the United States, 2004; O'Day (Hrsg). War on Terrorism, 2004; Charney. The Use of Force Against Terrorism and International Law, AJIL 95 (2001) 835ff; Litwak. The New Calculus of Pre-emption, Survival 44 (2002) 53; Murphy, Terrorism and the Concept of "Armed Attack" in Article 51 of the U.N. Charter, Harvard ILJ 43 (2002) 41ff.
<73> Bothe. Terrorism and the Legality of Pre-emptive Force, ESIL Proc 14 (2003) 227 (237ff); Fassbender (Fn 4) 249f; Gardner, Neither Bush nor the "Jurisprudes", AJIL 97 (2003) 585 (589f); Falk, What Future for the UN Charter System of War Prevention, AJIL 97 (2003) 590 (597f); Franck. What Happens Now, AJIL 97 (2003) 607 (619); Schaller, Massenvernichtungswaffen und 
62 (2002) 641 (657ff); Wedgwood. The Fall of Saddam Hussein, AJIL 97 (2002) 576 (584).
<74> O'Connell. The Myth of Pre-emptive Self-defence, Paper, ASIL Presidential Task Force on Terrorism, 2002; O'Connell. Pre-Emption and Exception, Sicherheit und Frieden 20 (2002) 136ff; Falk (Fn 73); Franck (Fn 73); Stahn (Fn 43 (International Law)) 232ff; о некоторых сомнениях относительно возможного правового развития см.: Byers, Terrorism, the Use of Force and International Law after 11 September, ICLQ 51 (2002) 401 (410f); в пользу признания de lege ferenda см.: Reisman. Comments // Walter u a (Fn 43) 912. При юридическом обосновании интервенции в Ираке (2003.) США и Великобритания не ссылались на право превентивной самообороны, см.: Frowein. Is Public International Law Dead, GYIL 46 (2003) 9 (11); см. абз. 24 наст. разд.
<75> Этот вопрос обсуждался в связи с акцией США в Афганистане в 2001. См.: Preiser, "Operation Enduring Freedom" and the UN Charter, International Peacekeeping 8 (2002) 213 (228ff).
<76> См. отсылки в примеч. 41 наст. разд. Сомнения см.: Bruha/Bortfeld, Terrorismus und Selbstverteidigung, VN 49 (2001) 161 (165).
<77> Bryde (Fn 14) 212f; Gardam, Proportionality and Force in International Law, AJIL 87 (1993) 391ff. Здесь содержится основная критика нападения Израиля на Ливан в 2006; см. Weber (Fn 41).
<78> Постоянная судебная практика МС ООН, консультативное заключение о правомерности применения ядерного оружия (GV-Nuklearwaf/en, § 41); дело "Nicaragua", § 176; дело "Oil Platforms", § 76f.
<79> См. абз. 32 и след.
<80> S/RES/661 от 6.8.1990 (VN 1990, 146): об оккупации Кувейта Ираком.
Осуществление права на самоопределение
20. Связь между запрещенным применением силы и легитимацией определенного применения силы проявляется в случае осуществления права на самоопределение с применением силы <81>. Если вслед за Генеральной Ассамблеей рассматривать нарушение права на самоопределение как одну из форм запрещенного применения силы <82>, то в любом случае реализация народом права на самоопределение с применением силы может быть представлена как вид самообороны, то есть законное по международным нормам ответное применение силы. В 1970-х годах эта формулировка все больше утверждалась в ООН. Однако принятые по общему одобрению декларации Генеральной Ассамблеи, в том числе Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами, и об определении агрессии <83>, не содержали прямого признания вооруженной борьбы как средства реализации права на самоопределение в качестве правомерной. Это положение было предусмотрено лишь в Резолюциях, принятых большинством голосов, причем несогласие западных стран в итоге выразилось в воздержании при голосовании <84>. Следовательно, определение реализации права на самоопределение с применением силы как вида самообороны оправдывает военную помощь, предоставленную в качестве коллективной самообороны <85> для такой реализации права на самоопределение. Указанную конструкцию впервые использовала Индия для оправдания ввода своих войск в 1962 году в Гоа, бывшую в то время португальскую колонию <86>. С тех пор этот аргумент завоевал большую популярность при оправдании поддержки национальных освободительных войн. Его использовали не только страны третьего мира, но и Советский Союз и его союзники, подчеркивая при этом антиколониальный контекст. Когда в 1971 году Индия ввела свои войска в Восточный Пакистан <87>, что привело к созданию государства Бангладеш, эта логика также использовалась для оправдания военных мер Индии. Однако западные страны никогда не признавали такую правовую конструкцию. В принятых Генеральной Ассамблеей путем общего одобрения Декларациях названная проблема скрывается за формальным компромиссом. В практике государств согласие с определенной правовой конструкцией, по сути, коренилось в конфликтном характере процесса деколонизации. Государства, ссылавшиеся на этот аргумент, по известным политическим причинам не были в состоянии использовать его и в других конфликтных ситуациях. После окончания периода деколонизации и распада социалистического блока такая аргументация утратила политическое значение. Сегодня нельзя исходить из представления, что помощь в вооруженной борьбе при реализации права на самоопределение означает конкретизацию принципа коллективной самообороны по обычному праву. Здесь отсутствует соответствующее общее правовое убеждение.
--------------------------------
<81> Schindler // Schindler/Hailbronner. Grenzen, 24ff. См. также абз. 25 наст. разд.
<82> См. так называемую Декларацию о дружественных отношениях (примеч. 25, 56 наст. разд.).
<83> См. примеч. 26.
<84> См. ссылки: Klein, Nationale 
und Dekolonisierungspolitik der Vereinten Nationen, 36 (1976) 618 (623ff).
<85> Kunig, Decolonisation // Wolfrum/Philipp (Hrsg). United Nations: Law, Policies and Practice, 1995, 390ff.
<86> См.: Wright. The Goa Incident, AJIL 56 (1962) 617ff.
<87> См.: Mani. The 1971 War on the Indian Subcontinent and International Law, IJIL 12 (1972) 83ff; Nanda, Self Determination in International Law: The Tragic Tale of Two Cities - Islamabad (West Pakistan) and Dacca (East Pakistan), AJIL 66 (1972) 321ff.
Защита своих граждан
21. Государства нередко стремятся с помощью военной силы защитить собственных граждан, жизнь которых подвергается серьезной угрозе за рубежом <88>. Такие акции пытаются обосновать ссылкой на якобы универсальное право на самооборону по обычному праву, которое превышает право на самооборону по Уставу ООН. Однако граждане, будучи за границей, не представляют внешние позиции государств, подлежащие защите посредством запрета применения силы. Защита своих граждан как основание для оправдания (силовых действий) не признает ограничения запрета применения силы по обычному праву. Нередко этим основанием злоупотребляют в целях оправдания политических интервенций (пример интервенции США в Гренаде <89> и Панаме <90>). Операций, предпринимаемых "абсолютно" в целях защиты своих граждан, не существует (например, израильская освободительная операция в Энтебе в 1976 году; спасательная операция бундесвера в Албании в 1997 году). Международное право не допускает проведение таких акций без согласия затронутого государства <91>.
--------------------------------
<88> См.: Ader, Gewaltsame Rettungsaktionen zum Schutz eigener im Ausland, 1988; Akehurst. The Use of Force to Protect Nationals Abroad, Int Rel 1977, 3ff; Beyerlin. Die israelische Befreiungsaktion von Entebbe in 
Sicht, 37 (1977) 213ff; Bowett. The Use of Force for the Protection of Nationals Abroad // Cassese (Hrsg). Current Regulation, 39ff; D'Angelo, Resort to Force by States to Protect Nationals: The US Rescue Mission to Iran and its Legality Under International Law, VJIL 21 (1981) 485ff; . Die Rettungsoperation der Bundeswehr in Albanien am 14.3.1997 aus 
und verfassungsrechtlicher Sicht, 57 (1997) 329 (346ff); v. Lersner (Fn 50) 165f; Lillich. Forcible Protection of Nationals Abroad: The Liberian "Incident" of 1990, GYIL 35 (1992) 202ff; Nolte, Kosovo und Konstitutionalisierung: Zur 
Intervention der NATO-Staaten, 59 (1999) 941 (950f); Ronzitti. Rescuing Nationals Abroad Through Military Coercion and Intervention on Grounds of Humanity, 1985; Salter, Commando Coup at Entebbe: Humanitarian Intervention or Barbaric Aggression, International Lawyer 11 (1977) 331ff; Schweisfurth, Operation to Rescue Nationals in Third States Involving the Use of Force in Relation to the Protection of Human Rights, GYIL 23 (1980) 159ff; Strebel, Nochmals zur Geiselbefreiung in Entebbe, 37 (1977) 691ff; Umozurike. The Israelis in Entebbe - Rescue or Aggression, 
12 (1979) 383ff; Westerdiek, 
Intervention und 
zum Schutz eigener im Ausland, AVR 21 (1983) 383ff.
<89> См.: Doswald-Beck. The Legality of United States Intervention in Grenada, NILR 31 (1984) 355ff; Hilaire. International Law and the United States Military Intervention in the Western Hemisphere, 1997, 73ff; Green. The Rule of Law and the Use of Force - The Falklands and Grenada, AVR 24 (1986) 173 ff; Weber. Die "erbetene" Intervention. Die Landung auf Grenada im Lichte des 
, VN 31 (1983) 169ff.
<90> Nanda. The Validity of the United States Intervention in Panama under International Law, AJIL 84 (1990) 494ff; Farer. Panama: Beyond the Charter Paradigm, AJIL 84 (1990) 503ff; D'Amato. The Invasion of Panama Was a Lawful Response to Tyranny, AJIL 84 (1990) 516ff; Henkin. The Invasion of Panama under International Law: A Gross Violation, Colum J Transnat'l L 29 (1991) 293ff; Miller, International Invention. The United States Invasion of Panama, Harvard ILJ 31 (1990) 633ff.
<91> Спорное мнение. См.: Schindler // Schindler/Hailbronner. Grenzen, 21; Beyerlin (Fn 88) 213ff; Bryde (Fn 14) 214; Schweisfurth (Fn 88) 159ff; Randelzhofer (Fn 69) Art 2 (4) Rn 54ff; Epping. Die Evakuierung deutscher im Ausland als neues Kapitel der Bundeswehrgeschichte ohne rechtliche Grundlage, 
124 (1999) 423ff; (Fn 88) 333; иного мнения придерживается Хайльброннер, см.: Hailbronner // Schindler/Hailbronner. Grenzen, 100ff; в пользу спасательных операций говорит доктрина США: Lillich. Forcible Self-Help by States to Protect Human Rights, Iowa LR 53 (1967/68) 325ff; D'Angelo (Fn 88) 485ff; из литературы на немецком языке на эту тему см.: 
. Die Geiselbefreiung von Entebbe - ein 
Akt Israels, JZ 1977, 420ff; Franzke. Die 
Abwehr von Angriffen auf 
im Ausland, 
16 (1966) 128ff; Nolte (Fn 88) 945ff. Германия использовала бундесвер в Албании с ее согласия.
Гуманитарная интервенция
22. Для политического и правового оправдания применения военной силы давно используется аргумент, в соответствии с которым такая мера применяется с целью защиты определенных групп населения от кровавого притеснения и грубых нарушений прав человека <92>. По действующему Уставу ООН гуманитарная интервенция подразумевает выходящую за пределы дозволенного вооруженную силу, которая подпадает под п. 4 ст. 2 Устава ООН. Таким образом, она требует особого обоснования. Конструкция уравнивания серьезных нарушений прав человека с вооруженным нападением, дающим основание для реализации права на ответное применение силы, то есть на самооборону, не может быть устойчивой <93>. Другое оправдание этой формы применения силы состоит в создании особого основания по обычному праву, что также определяется практикой государств и наличием правового убеждения. В практике государств известны военные акции, предпринятые уже после вступления Устава ООН в силу: интервенция Индии в Восточном Пакистане в 1971 году <94>, интервенция Вьетнама в Камбодже <95>, интервенция Танзании в Уганде в 1979 году <96>, отдельные меры по защите курдов в Ираке в 1991 году <97>. Однако при детальном рассмотрении указанных случаев можно отметить, что осуществлявшие интервенцию государства в конечном итоге не ссылались на право гуманитарной интервенции. Напротив, в этих целях по-разному использовались иные правовые конструкции. Таким образом, невозможно говорить о сложившейся в силу правового убеждения практике гуманитарных интервенций как исключении из международно-правового запрета применения силы <98>. Это проявилось и при интервенции государств - членов НАТО в Косове в 1999 году, поскольку многие государства настаивали, что проводимая акция противоречила международному праву <99>. В так называемой новой стратегической концепции НАТО, принятой одновременно с конфликтом в Косове, гуманитарная интервенция не упоминается как основание для оправдания применения военной силы <100>. Иной подход отмечен к военным акциям, обозначаемым в качестве гуманитарной интервенции, которые проводятся не на основании одностороннего решения государств, а только по особому разрешению Совета Безопасности ООН (например, в Сомали <101>, Руанде <102>, Гаити <103>, бывшей Югославии <104>). В таких случаях оправдание указанных мер базируется не на праве гуманитарной интервенции, а на решении Совета Безопасности ООН, причем отдельной проверки требует вопрос, в какой мере принятое решение фактически обладает оправдательным действием <105>.
--------------------------------
<92> См.: Beyerlin. Die 
Aktion zur 
des Mindeststandards in nichtinternationalen Konflikten, 1975; Beyerlin. Humanitarian Intervention, EPIL II (1995) 926ff; Chandarahasan. Use of Force to Ensure Humanitarian Relief - A South Asian Precedent Examined, ICLQ 42 (1993) 664ff; Charney. Anticipatory Humanitarian Intervention in Kosovo, AJIL 93 (1999) 834ff; Chesterman. Just War or Just Peace. Humanitarian Intervention and International Law, 2001; Chinkin. Kosovo: A "Good" or a "Bad" War? AJIL 93 (1999) 841ff; Deiseroth. " Intervention" und , NJW 1999, 3084ff; . Menschenrechte im Schnittpunkt zwischen universalem Schutzanspruch und staatlicher 
, GYIL 22 (1979) 384ff; Henkin. Kosovo and the Law of "Humanitarian Intervention", AJIL 93 (1999) 824ff; Isensee. Weltpolizei Menschenrechte, JZ 1995, 421ff; Kimminich. 
Aktion, 1972; Lillich (Hrsg). Humanitarian Intervention and the United Nations, 1973; Koskenniemi. The Lady Doth Protest too Much, Mod LR 63 (2002), 159ff; Malanczuk. Humanitarian Intervention and the Legitimacy of the Use of Force, 1993; Malanczuk. The Kurdish Crisis and Allied Intervention in the Aftermath of the Second Gulf War, EJIL 2 (1991) 114ff; Nass. Grenzen und Gefahren 
Intervention, EA 1993, 279ff; Pape. Intervention, 1997; Nolte (Fn 88); Pease/Forsythe. Humanitarian Intervention and International Law, Austrian JPIL 45 (1993) 1ff; Ritterband, Universeller Menschenrechtsschutz und Pease/Forsythe, 
Interventionsverbot, 1982; Ronzitti. Lessons of International Law from NATO's Armed Intervention Against the Federal Republic of Yugoslavia, Int Spectator 34/3 (1999) 45 (51); Schachter. The Legality of Pro-Democratic Invasions, AJIL 78 (1984) 645ff; Simma. und Menschenrechtsschutz nach westlichem 
, EuGRZ 1977, 235ff; Schilling. Zur Rechtfertigung der einseitigen gewaltsamen Intervention als Repressalie oder als Nothilfe, AVR 35 (1997) 430ff; 
. Humanitarian Intervention: An Inquiry Into Law and Morality, 2. Aufl 1996; Torelli, From Humanitarian Assistance to "Intervention on Humanitarian Grounds"? IRRC 32 (1992) 228ff; Verwey. Humanitarian Intervention // Cassese (Hrsg). Current Regulation, 57ff.
<93> Bothe. Die NATO nach dem Kosovo-Konflikt und das , SZIER 10 (2000) 177 (184f); иное мнение см. в примеч. 22: 152; Kress. Staat und Individuum in Krieg und , NJW 1999, 3077 (3081f).
<94> См. ссылки в примеч. 87.
<95> Warbrick. Kampuchea: Representation and Recognition, ICLQ 30 (1981) 234ff.
<96> Umozurike. Tanzania's Intervention in Uganda, AVR 20 (1982) 302ff.
<97> См. примеч. 92: Malanczuk (Kurdish Crisis) 114ff.
<98> Развернутый анализ превалирующих мнений см.: Chestermann (Fn 92) 226f; Beyerlin (Fn 92 (Humanitarian Intervention)) 931; Bothe. The Use of Force to Protect Peoples and Minorities // 
(Hrsg). Peoples and Minorities in International Law, 1993, 289ff; Hailbronner // Schindler/Hailbronner. Grenzen, 99; Nolte (Fn 88) 945ff; O'Connell. Regulating the Use of Force in the 21st Century, Colum J Transnat'l L 36 (1997) 473 (477); Neuhold. Collective Security after "Operation Allied Force", MPY-UNL 4 (2000) 73 (101f); Uerpmann. La 
des droits de l'homme // Tomuschat (Hrsg). Kosovo and the International Community, 2002, 65; Flauss. La 
des droits de la personne, ebd, 87; иное мнение см.: Greenwood. Gibt es ein Recht auf Intervention, EA 1993, 93 (105); Lillich. Humanitarian Intervention through the United Nations, 53 (1993) 557 (560ff); Torelli (Fn 92) 243f. О критике гуманитарной риторики см.: Weiss. The Sunset of Humanitarian Intervention? Security Dialogue 35 (2004) 135.
<99> В первую очередь Россия, Китай и Индия. См. дебаты в Совете Безопасности ООН 26 марта 1999 (UN Press Release SC/6659); подробнее см. Nolte (Fn 88) 945ff.
<100> НАТО, пресс-релиз NAC S(99) 65 от 24.04.1999 (www.nato.int/docu/pr/1999/p99-065e.htm).
<101> Резолюция S/RES/794 от 03.12.1992 (UNYB 46 (1992) 209).
<102> Резолюция S/RES/929 от 22.06.1994 (Int Peacekeeping 1 (1994) 103f).
<103> Резолюция S/RES/940 от 31.07.1994 (Int Peacekeeping 1 (1994) 104f); см.: Glennon. Sovereigny and Community after Haiti: Rethinking the Collective Use of Force, AJIL 89 (1995) 70ff; Falk. The Haiti Intervention: A Dangerous World Order Precedent for the United Nations, Harvard ILJ 36 (1995) 341ff; Koskenniemi. The Police in the Temple, EJIL 6 (1995) 325ff.
<104> Резолюция S/RES/836 от 10.06.1993 (VN 41 (1993) 156).
<105> Об этом см. абз. 24.
Вмешательство по приглашению
23. По-прежнему вызывает споры вопрос, обладает ли согласие государства на применение военных мер, осуществляемых на его территории другим государством, оправдательным действием <106>. Нельзя автоматически предполагать оправдательное действие, поскольку, по преобладающему мнению, запрет на применение силы является составной частью императивного права, применение которого не зависит от усмотрения соответствующего государства <107>. В настоящее время невозможно абстрактно применять военную силу в отношении другого государства, если правительство этого государства разрешает или просит другое государство применить силу в отношении третьей стороны (повстанцев, террористов). Такое оправдание останется сомнительным, если полномочие правительства, ходатайствующего или дающего разрешение выступать от имени соответствующего государства, поставлено под сомнение. Поэтому в настоящее время интервенция в ходе гражданской войны, примененная одной из сторон (и если это прежнее правительство), считается, как правило, недопустимой <108>.
--------------------------------
<106> Doswald-Beck. The Legal Validity of Military Intervention by Invitation of the Government, BYBIL 56 (1985) 189ff; Tanca. Foreign Armed Intervention in International Conflicts, 1993, 7f; Nolte. Eingreifen auf Einladung, 1999.
<107> Kadelbach (Fn 19) 226ff.
<108> Об этом см. Резолюцию Института международного права (AIDI 56 (1975) 544ff) и соответствующий доклад: AIDI 55 (1973) 416ff, AIDI 56 (1975) 119ff; Moore. The Control of Foreign Intervention in Internal Conflicts, VJIL 9 (1969) 205ff; Farer. Intervention in Civil War: A Modest Proposal, Colum LR 67 (1967) 266ff.
Решения международных организаций
24. Принудительные меры военного характера по ст. 42 Устава ООН, несомненно, относятся к допустимому применению силы. Однако события последних лет заставляют уточнить это понятие. Общий обзор норм ст. 42 и след. Устава ООН свидетельствует лишь о том, что речь идет о мерах Совета Безопасности, иными словами, о мерах, применение которых входит в его функцию руководства и управления. Концептуально это соответствует положениям главы VII и ст. 24 Устава ООН, нацеленным на замену одностороннего децентрализированного применения силы в международных отношениях применением силы самим сообществом. Однако до сих пор практика применения принудительных мер под руководством Совета Безопасности не получила распространения. Вместо этого Совет Безопасности ООН санкционирует применение силы государствами. В конфликте в Персидском заливе <109> СБ ООН одобрил проведение мер, необходимых для реализации принятых им ранее Резолюций, сотрудничавшими с правительством Кувейта государствами <110>. В действительности СБ не принимал утвердительных решений о применении силы, оставив их на усмотрение указанных государств. Устав ООН не делегирует отдельным государствам или группам государств право на принятие решения о применении силы <111>. Такое решение можно квалифицировать как обязательное подтверждение и одновременно ограничение права, которое и так принадлежит указанным государствам, а именно права на коллективную самооборону <112>. Это право нормативно закреплено в Резолюции и одновременно ограничено кругом государств, которые сотрудничали с правительством Кувейта. Такая передача полномочий на применение военной силы государствами, как это произошло в конфликте с Кувейтом, сохранилась в отдельных случаях. Впоследствии это было ограничено (бывшая Югославия <113>, Сомали <114>, Руанда <115>, Гаити <116>, Афганистан <117>, Конго <118>) и частично увязывалось с согласованием в ООН. Самооборона в таких ситуациях выступает в качестве основания для оправдания. Данный подход в постоянной практике ООН не вызывал вопросов. Это форма интервенции, допустимая как исключение в силу разрешения Совета Безопасности ООН <119>. Однако получение мандата связано с необходимостью запрашивать достаточно определенные полномочия. Осуждение Советом Безопасности действий государства еще не означает передачу отдельным странам полномочий, позволяющих с помощью военной силы принудить указанное государство к соблюдению своих обязательств по Уставу ООН <120>. Аргументация США и Великобритании по оправданию своего вмешательства в иракский конфликт в 2003 году, согласно которой Резолюции СБ ООН десятилетней давности все еще сохраняют силу вследствие нарушения Ираком Резолюции о прекращении огня <121>, не является убедительной <122>. Устав ООН предусматривает возможность делегирования полномочия по применению принудительных мер, а именно использование региональных организаций согласно абз. 1 ст. 53 Устава ООН. Споры вызывает вопрос, какие организации сюда относятся и на каких условиях признаются законными их решения о применении военных мер <123>. В любом случае при получении мандата однозначно требуется запросить достаточно определенные полномочия <124>.
--------------------------------
<109> См.: Bothe. Die Golfkrise und die Vereinten Nationen - eine 
zur kollektiven Sicherheit, Demokratie und Recht 1991, 2ff; Evans. Operation Desert Storm, the Just War Tradition and the New World Order, Int Affairs Bull 1992, 6ff; Fink. Der Konflikt zwischen dem Irak und Kuwait und die internationale Friedensordnung, AVR 29 (1991) 452ff; Graefrath/Mohr. Legal Consequences of an Act of Aggression: the Case of Iraqi Invasion and Occupation of Kuwait, 43 (1992) 109ff; Green. Iraq, the UN and the Law, Alberta LR 29 (1991) 560ff; Green. The Gulf "War" the UN and the Law of Armed Conflict, AVR 28 (1990) 369ff; Greenwood. Iraq's Invasion of Kuwait, World Today 1991, 39ff; Johnson/Weigel. Just War and the Gulf War, 1991; Pyrich. United Nations: Authorizations of the Use of Force, Harvard ILJ 32 (1991) 265ff; Reisman. Some Lessons from Iraq: International Law and Democratic Politics, Yale ILJ 16 (1991) 203ff.
<110> Резолюция S/RES/678 от 29.11.1990 (VN 38 (1990) 218).
<111> Weston. Security Council Resolution 678 and Persian Gulf Decision-Making: Precarious Legitimacy, AJIL 85 (1991) 516 (522).
<112> Спорная точка зрения: Schachter. United Nations Law in the Gulf Conflict, AJIL 85 (1991) 452 (457ff); Rostow. Until What? Enforcement Action or Collective Self-Defence? AJIL 85 (1991) 506ff Bothe (Fn 109) 10. Статья 51 Устава ООН как юридическое основание: Fischer. Die Resolution des Sicherheitsrates der Vereinten Nationen zum Golfkrieg, HV-I 3 (1990) 121f; иное мнение см.: Partsch. Von der zur 
: Wandelt sich das , EuGRZ 1991, 469ff; Franck/Patel, UN Police Action in Lieu of War: The Old Order Changeth, AJIL 85 (1991) 63f; Heinz/Philipp/Wolfrum, Zweiter Golfkrieg: Anwendungsfall von Kap VII der UN-Charta, VN 39 (1991) 121 (126); Schindler. Probleme des 
und der im Golfkonflikt 1990/91, SZIER 1 (1991) 3 (6).
<113> Эмбарго: Резолюции S/RES/713 от 25.09.1991 и S/RES/757 от 30.05.1992 (VN 39 (1991) 175; VN 40 (1992) 110); воздушные зоны: Резолюция S/RES/816 от 31.03.1993 (VN 41 (1993) 73); безопасные районы: Резолюция S/RES/836 от 04.06.1993; СВС/СПС: Резолюция S/RES/1031 от 15.12.1995 (Int Peacekeeping 2 (1995) 167f); ИНТЕРФЕТ: Резолюция S/RES/1264 от 15.09.1999 (Int Peacekeeping 4 - 5 (1999) 147f); КФОР: Резолюция S/RES/1244 от 10.06.1999; Military Technical Agreement between the International Security Force (KFOR) and the Governments of the Federal Republic of Yugoslavia and the Republic of Serbia (Int Peacekeeping 5 (1999) 97ff). Полномочия касаются передачи Косова под управление ООН, об этом см.: Bothe. Kosovo - 
zum Nachdenken, FS Dau, 1999, 13 (26ff).
<114> Резолюция S/RES/794 от 03.12.1992.
<115> Резолюция S/RES/929 от 22.06.1994.
<116> Резолюция S/RES/940 от 31.07.1994; повторно: S/RES/1529 от 29.02.2004.
<117> Резолюция S/RES/1386 от 20.12.2001.
<118> Резолюция S/RES/1484 от 30.05.2003.
<119> Bothe (Fn 98) 296.
<120> Krisch. Unilateral Enforcement of the Collective Will: Kosovo, Iraq, and the Security Council, MPYUNL 3 (1999) 59ff; Ronzitti (Fn 88) 48ff; Weller. Enforced Negotiations: The Threat and Use of Force to Obtain an International Settlement for Kosovo, Int Peacekeeping 5 (1999) 4ff; о Резолюциях СБ ООН относительно Ирака см.: Frowein. Unilateral Interpretation of Security Council Resolutions, FS Jaenicke, 1998, 97ff; Kohen (Fn 43) 214; Leurdijk/Siekman. The Legal Basis for Military Action against Iraq, Int Peacekeeping 4 (1998) 71ff; Lobel/Ratner. Bypassing the Security Council: Ambiguous Authorization to Use Force, Ceasefires and the Iraqi Inspection Regime, AJIL 93 (1999) 124ff; Weller. The Threat or Use of Force in a Unipolar World: The Iraq Crisis of Winter 1997/98, Int Peacekeeping 4 (1998) 63ff; White. The Legality of the Threat of Force against Iraq, Security Dialogue 30 (1999) 75ff; Zedalis. Dealing with Weapon Inspections Crisis in Iraq, 59 (1999) 37ff.
<121> Письмо представителей Соединенных Штатов и Великобритании на имя председателя СБ ООН: документы ООН S/2003/350 и S/2003/351; Greenwood. The Legality of the Use of Force: Iraq in 2003 // Bothe et al (Hrsg). Redefining Sovereignty, 387ff; Taft, Preemption, Irak and International Law, AJIL 97 (2003) 557ff; Wedgwood (Fn 73).
<122> Bothe. Der Irak-Krieg und das Gewaltverbot, AVR 41 (2003) 255 (262ff); Bothe. Has Article 2 (4) Survived the Iraq War // Bothe et al (Hrsg). Redefining Sovereignty, 417ff; Falk (Fn 73); Franck (Fn 73); Corten. Operation Iraqi Freedom, RBDI 36 (2003) 206ff; Schaller (Fn 73) 649ff.
<123> См. абз. 50.
<124> См. ссылки в примеч. 120 и след.
г) Юридические последствия нарушения запрета
применения силы
25. Соблюдение запрета применения силы в действительности является одним из самых сложных вопросов в современных международных отношениях. Множество вооруженных конфликтов, возникающих несмотря на запрет применения силы, служат печальным тому подтверждением. Следовательно, необходимо ответить на вопрос, какие последствия влечет за собой нарушение запрета применения силы в соответствии с международным правом. Во-первых, это могут быть меры коллективной безопасности <125>. Во-вторых, нарушение дает основания для реализации права других государств на самооборону <126>. В-третьих, суть последствий заключается в том, что в случае нарушения запрета на применение силы принимаются санкции, связанные с созданием невыгодных условий. Здесь речь идет о применении принципа ex iniuria ius non oritur.
--------------------------------
<125> См. абз. 32 и след.
<126> См. абз. 19.
26. В соответствии с названным принципом договоры, заключение которых явилось результатом угрозы силой или ее применения, являются ничтожными (ст. 52 Венской конвенции о ПМД) <127>. На этой идее основана и норма о том, что приобретение территории в результате нарушения запрета применения силы не может быть признано (доктрина Стимсона); указанная норма теперь имеет более универсальную формулировку: запрет приобретения территории посредством угрозы силой или ее применением <128>.
--------------------------------
<127> Bothe. Consequences of the Prohibition of the Use of Force. Comments on Arts 49 and 70 of the ILC's 1966 Draft Articles on the Law of Treaties, 27 (1967) 507ff; . Treaties, Validity, EPIL IV (2000) 992ff.
<128> Обоснование Совета Безопасности в Резолюции N 242 в 1967. проблемы в Палестине, Генеральной Ассамблеи в Декларации о дружественных отношениях (Резолюция N 2625 (XXV) от 24.10.1970), Международного суда ООН в консультативном заключении по делу о возведении стены (Mauer-Gutachten, § 87); о прежнем правовом положении см.: Meng, Stimson Doctrine, EPIL IV (2000) 690ff. Этому не противоречит положение, что в фактической ситуации, возникшей в результате нарушения запрета применения силы, в целях поддержания мира СБ исходил из fait accompli. Так было в случае принятия Резолюций СБ ООН после кампании НАТО в Косово (Резолюция N 1244 (1999)) и после оккупации Ирака вооруженными силами коалиции (Резолюции 1483 и 1511 (2003)). В указанных случаях введено управление ООН и установлено военное присутствие по мандату ООН в сложившейся ситуации в результате иностранной интервенции. Это, однако, не служит одобрением интервенций постфактум. Об этом см.: Lagerwall. L'administration du territoire irakien, RBDI 39 (2001) 249 (267ff).
27. Не реализована, однако, идея, согласно которой нарушение запрета на применение силы проявляется на втором уровне правовых норм о применении силы, то есть на уровне ius in bello. Тот факт, что в случае вооруженного конфликта одна сторона, нарушающая запрет на применение силы, осуществила агрессию, не приводит к дискриминации этой стороны по праву вооруженных конфликтов. В противном случае международное право войны лишилось бы своего сдерживающего действия в отношении конфликтов <129>. Однако неизменной остается позиция, согласно которой государство, нарушающее запрет на применение силы, совершает международный деликт и поэтому обязано возместить любой ущерб, возникший вследствие такого нарушения, в том числе ущерб, нанесенный в результате военных действий, правомерных по правилам ius in bello <130>. Этот принцип, согласно которому агрессор должен в целом нести ответственность за причиненный актом агрессии ущерб, был подтвержден Советом Безопасности во время конфликта в Персидском заливе. Ирак обязан возместить в полном объеме ущерб, нанесенный в результате его вторжения в Кувейт. Впервые Совет Безопасности ООН решил создать процедуру применения этого принципа, учредив Компенсационную комиссию ООН <131>. Требования о компенсации ущерба, причиненного в связи с нарушением запрета на применение силы, с переменным успехом предъявлялись в процессе урегулирования межгосударственных споров в Международном суде ООН <132> и в арбитражных процессах <133>.
--------------------------------
<129> См. абз. 56 и след. наст. разд.; см. преамбулу Дополнительного протокола I: "Положения Женевских конвенций... и настоящего Протокола должны при всех обстоятельствах полностью применяться ко всем лицам, которые находятся под защитой этих документов, без какого-либо неблагоприятного различия, основанного на характере или происхождении вооруженного конфликта или на причинах, выдвигаемых сторонами, находящимися в конфликте, или приписываемых им".
<130> Steinkamm. War Damages, EPIL IV (2000) 1354ff.
<131> Резолюция S/RES/687 от 03.04.1991, п. 16 и след; d'Argent. Les reparations de guerre en droit international public, 2002, 352ff.
<132> См. решения МС ООН по делам "Nicaragua", "Oil Platforms", "Congo/Uganda".
<133> Например, Комиссия по рассмотрению взаимных претензий, учрежденная Постоянным арбитражным судом в споре между Эритреей и Эфиопией; критическое мнение по этому вопросу см.: Gray. The Eritrea/Ethiopia Claims Commission Oversteps Its Boundaries: A Partial Award, EJIL 17 (2006) 699ff.
28. В числе спорных с правовой точки зрения последствий нарушения запрета применения силы находится персональная уголовная ответственность тех, кто готовит такое нарушение либо принимает решение о его совершении. Идея персональной уголовной ответственности по международному праву за подготовку и ведение агрессивной войны впервые была реализована в Уставе Нюрнбергского международного военного трибунала и Уставе Международного военного трибунала для Дальнего Востока <134>. Однако до сих пор не удалось кодифицировать этот принцип посредством международного договора. Разработка Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, предпринятая Организацией Объединенных Наций, была приостановлена в 1957 году и вновь продолжена в 1978 году. В 1996 году КМП приняла проект Конвенции <135>. В положениях о полномочиях международных трибуналов по преследованию лиц, ответственных за нарушения прав в бывшей Югославии и Руанде, не закреплено нарушение запрета на применение силы <136>. Напротив, Статут Международного уголовного суда (МУС) определяет агрессию как международное преступление <137>. Но чтобы это положение применялось на практике, понятие должно быть подкреплено процедурой внесения изменений в договор. Решение названной проблемы в обозримом будущем вызывает сомнения <138>. За неимением практики вряд ли принцип персональной уголовной ответственности за ведение агрессивной войны превратится в составную часть международного обычного права. Однако уголовное законодательство многих стран предусматривает наказание таких деяний в национальном праве (в Германии: см. § 80 Уголовного кодекса, основанный на конституционном положении ст. 26 ОЗ).
--------------------------------
<134> Устав Международного военного трибунала в Нюрнберге (AJIL 33 (1945), Suppl, 259ff); Устав Международного военного трибунала для Дальнего Востока (Dinstein/Tabory (Hrsg). War Crimes in International Law, 1996, 399ff).
<135> Об актуальном развитии см.: Allain/Jones. A Patchwork of Norms: A Commentary on the 1996 Draft Code of Crimes against the Peace and Security of Mankind, EJIL 8 (1997) 100ff; Доклад Комиссии международного права (A/48/10), комментарии к проекту (YBILC 1996-II, 2); см. также: проект Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества (ILM 30 (1991) 1584ff); Thiam. Eleventh Report of the Special Rapporteur, YBILC 1993-I, 5ff. См. также: раздел 7. Шредер. Абзац 44 и след.
<136> Statute of the International Tribunal for the Prosecution of Persons Responsible for Serious Violations of International Humanitarian Law Committed in the Territory of the Former Yugoslavia since 1991, ILM 32 (1993) 1192ff; Statute for the Criminal Tribunal for the Prosecution of Persons Responsible for Genocide and Other Serious Violations on the Territory of Rwanda and Rwandan Citizens Responsible for Genocide and Other Such Violations Committed in the Territory of Neighbouring States between 01.01.1994 and 31.12.1994, ILM 33 (1994) 1602ff.
<137> Пункт d абз. 1 ст. 5 Статута: ILM 37 (1998) 999; см. ст. 27 проекта статей КМП о Международном уголовном трибунале, см.: ILM 33 (1994) 258 (270); см. также: Crawford. The ILC Adopts a Statute for an International Criminal Tribunal, AJIL 89 (1995) 404ff; о дальнейшей работе см.: ASIL Proc 96 (2002) 181 ("The Definition of Aggression and the ICC"); Gaja. The Long Journey towards Defining Aggression, in Cassese/Gaeta/Jones (Hrsg). The Rome Statute of the International Criminal Court, Bd I, 2002, 427.
<138> Конференция участников договора создала специальную рабочую группу по вопросу преступления агрессии. Она должна была закончить свою работу не позднее 12 месяцев до контрольной конференции, которая согласно ст. 123 Статута должна была состояться в 2009. Подробную информацию можно найти на интернет-сайте Международного суда (http://www.icc-cpi.int/).
д) Роль и значение запрета применения силы
29. В основе международно-правового запрета применения силы лежит концепция, согласно которой право может и должно содействовать предотвращению применения силы. Это положение попадает в зону критики. Исторический опыт последних десятилетий показал, что, несмотря на существующий запрет применения силы, вооруженные конфликты продолжаются. Факт нарушения нормы еще не доказывает ее недействительность. Вопрос требует более точной постановки: предотвращает ли в целом запрет применения силы вооруженные конфликты. В этом можно сомневаться. В то же время мы не располагаем достаточным историческим материалом для однозначного ответа на этот вопрос. Эмпирическими методами можно установить сложное переплетение влияний и деклараций, на котором основываются решения государства, касающиеся разрешения конфликта с помощью применения силы или без такового. Практике известны случаи, когда право при любых обстоятельствах выступало элементом в таком сплетении влияний и деклараций. Запрет применения силы лишает применение силы легитимации и повышает политическую цену применения силы. Таким образом, мера (степень интенсивности), обозначающая применение силы в международных отношениях, определенно увеличилась. Однако развитие указанного феномена привело к тому, что любое применение силы сопровождалось правовой стратегией ее оправдания, даже если это не всегда отвечало профессиональным стандартам юридической аргументации.
30. Развитие международно-правового запрета применения силы основывается на идее, согласно которой фундаментальное общественное осуждение поведения должно выражаться в правовых запретах. Речь идет о конкуренции права и морали. Но именно в последнее время запрет применения силы вызывает определенную критику. В связи с операцией в Косово был выдвинут тезис, что военные действия государств - членов НАТО имеют если не юридические, то моральные оправдания <139>. Такой подход позволяет политически узаконить принудительные меры, объяснив это потребностью в безопасности. Моральная или политическая делегитимация основополагающей нормы международного права со временем может иметь последствия для позитивного права. Поэтому нельзя забывать, что за негативной общественной оценкой применения военной силы, обусловившей развитие запрета применения силы в юридической плоскости, стоят невыносимые страдания, вызванные войнами последнего столетия. Это, в конечном итоге базирующееся на правах человека обоснование запрета применения силы действует поныне. Следовательно, реакция на недостатки международного правопорядка при реализации основополагающих его ценностей может выразиться не в ограничении запрета применения силы посредством легитимации одностороннего применения силы военными державами, а лишь в укреплении организации этого правопорядка, в частности, в своевременном применении процедур по достижению компромисса (без применения силы) и реализации права <140>.
--------------------------------
<139> См. мнения американских авторов: Reisman. Kosovo's Antinomies, AJIL 93 (1999) 860ff; о моральных проблемах см.: Habermas. 
und 
. Ein Krieg an der Grenze zwischen Recht und Moral. Die Zeit Nr 18/1999. Критика морального оправдания исходит в основном из того, что использованные средства не были соразмерными; о дискуссии см.: Mayer (Fn 3) 299; K. Ipsen. Legitime Gewaltanwendung neben dem 
, FS 
, 2005, 371ff.
<140> Chinkin (Fn 92) 841ff; Falk. Kosovo, World Order, and the Future of International Law, AJIL 93 (1999) 847ff; Fassbender (Fn 4) 256.
2. Общие условия запрещения применения силы
а) Мирное разрешение споров и мирное преобразование
31. Отказ от применения силы приемлем только в случае, если реализации прав и интересов можно добиться мирным путем. В таком случае необходимой предпосылкой для действия запрета на применение силы выступает эффективная система мирного разрешения споров <141> и возможность произвести преобразование мирным путем (peaceful change). Однако названную предпосылку нельзя назвать совершенной. В системе мирного урегулирования споров и сейчас встречаются пробелы, а возможности, позволяющие осуществить преобразование с учетом новых вызовов и сфер влияния, ограничены медленным развитием норм международного права о консенсусе <142>. Кроме того, отказ от применения силы в случае самообороны предполагает, что сообщество государств принимает меры в отношении правонарушителя и предоставляет защиту жертве нарушения права. В этом заключается основополагающая идея так называемой коллективной безопасности. На практике предпосылка запрещения применения силы реализуется лишь частично. Однако указанный недостаток, присущий важнейшим общим условиям запрещения применения силы, пока не мог поколебать значение этого принципа <143>. Предпринимались попытки закрепить общие условия запрещения применения силы в учредительных документах организаций, задачей которых было и остается поддержание мира. Устав Лиги Наций предусматривал обязанность по мирному разрешению споров, выполнение которой обеспечивалось в основном посредством третейского разбирательства или судебного процесса (ст. ст. 12 - 14)). Если спор нельзя было разрешить иным способом, компетентным органом по его урегулированию становился Совет Лиги Наций. Постоянными членами Совета Лиги Наций являлись великие державы послевоенного времени (по окончании Первой мировой войны). Таким образом, уже здесь прослеживается принцип монополии крупных держав. Совет мог единогласно (не учитывая голоса сторон конфликта) предложить решение. Запрет на ведение войны устанавливался на период процесса мирного урегулирования спора и в пользу стороны, инициировавшей третейское разбирательство, судебный процесс или единогласно принятое решение Совета. Хотя система мирного разрешения споров в период действия Лиги Наций была хорошо развита, в конечном итоге она потерпела неудачу по тем же причинам, что и система коллективной безопасности. Устав ООН также признает принцип мирного разрешения споров (п. 3 ст. 2 Устава ООН). Принцип мирного преобразования предусмотрен как Уставом Лиги Наций (ст. 19), так и Уставом ООН (прежде всего ст. 14), однако на практике он реализован лишь частично <144>.
--------------------------------
<141> См. Раздел 7. Шредер. Абзац 56 и след.
<142> См. Раздел 1. Граф Витцтум. Абзац 150.
<143> Schindler // Schindler/Hailbronner. Grenzen, 18f, 40f.
<144> Grewe. Peaceful Change, EPIL III (1997) 965ff; Graf Vitzthum, Friedlicher Wandel durch 
Rechtsetzung // (Hrsg). 
, 1979, 123ff.
б) Система коллективной безопасности. История развития
История развития
32. К системе коллективной безопасности <145> относятся: во-первых, многостороннее "антикризисное управление", во-вторых, возможность (в любом случае в качестве последнего средства) в принудительном порядке обязать правонарушителя к соблюдению правил сообщества. Таким образом, необходимо обладать как военными ресурсами, так и политической волей и солидарностью, чтобы призвать к ответственности потенциального агрессора либо, в случае необходимости, одержать над ним верх. Идея коллективной безопасности имеет древнюю традицию в теории государства и философии <146>. В практике последнего столетия была реализована лишь идея многостороннего антикризисного управления применительно к конкретным конфликтам в рамках так называемого европейского концерта. Поскольку до Первой мировой войны такого управления не существовало, постольку целью Лиги Наций было создание постоянно действующего форума. Это стало основной задачей Совета Лиги Наций, постоянными членами которого были ведущие державы того времени. Для осуществления названной задачи была предусмотрена возможность, при определенных условиях, принять против правонарушителя принудительные меры невоенного и военного характера (абз. 1 ст. 16; абз. 2 ст. 16 Устава Лиги Наций).
--------------------------------
<145> 
(Fn 9) 646ff; Bindschedler. Grundfragen der kollektiven Sicherheit, FS Wehberg, 1956, 67ff; Jorasch. Individuelle und kollektive Selbstverteidigung, NZWehrr 23 (1981) 201ff; Kimminich. Was 
kollektive Sicherheit // Lutz (Hrsg). Kollektive Sicherheit in und Europa, 1989, 47ff; Skubizewski. The Use of Force by States // 
(Hrsg). Manual of Public International Law, 1968, 739ff; UNITAR (Hrsg). The United Nations and the Maintenance of International Peace and Security, 1987.
<146> См.: Kant. Zum ewigen Frieden, 1795; Sohn. Peace, Proposals for the Preservation of, EPIL III (1997) 926ff.
33. Предложенная система не принесла успеха в 1930-х годах, тем не менее основные ее черты были заимствованы Уставом ООН <147>. Сохранился, в частности, принцип компетенции Совета с ограниченным количеством членов (Совет Безопасности), в котором ведущие державы на момент учреждения Организации имели постоянное членство. В соответствии с текстом Устава ООН любое решение по существу требует согласия ведущих держав, однако на практике это положение было модифицировано таким образом, что постоянные члены могут предотвратить принятие решения, только проголосовав против него (так называемое право вето, ст. 27), но не посредством воздержания или неявки на голосование. Политическая концепция такой системы коллективной безопасности в основном учитывала ситуацию Второй мировой войны. Она базировалась на том, что четыре крупнейшие державы (а позднее - пять) были бы готовы и в состоянии совместно призвать любого агрессора к ответственности. Указанная система отличалась реалистичностью, поскольку любая военная реакция без участия или воли ведущей державы была попросту невозможна. Нереальным было, напротив, предположение, что единогласие крупнейших держав, обусловленное военной ситуацией, может сохраниться и впоследствии. Когда после Второй мировой войны между Востоком и Западом возникла конфронтация и началась "холодная война", Совет Безопасности ООН утратил способность к принятию решений. Первоначально политическая реакция проявилась в попытке возложить задачу по поддержанию мира на Генеральную Ассамблею. К этому сводится смысл Резолюции "Единство в пользу мира" <148>. Однако в политическом плане такой путь оказался неприемлемым. Так, концепция поддержания мира путем принуждения в практике ООН осталась не реализованной. Таким образом, в вопросе поддержания мира решение пришлось искать в плоскости консенсуса и сотрудничества. Но и здесь традиционные формальные процедуры (подсудность, арбитражные суды) не могли немедленно утвердиться. Значимым средством урегулирования споров по-прежнему оставались дипломатические переговоры в сочетании с посредничеством.
--------------------------------
<147> Bothe // Simma (Fn 69), Peace-keeping, Rn 2ff.
<148> Резолюция A/RES/377 (V) от 03.11.1950 (VN 28 (1980) 29); Schaefer. Die 
des Sicherheitsmechanismus der Vereinten Nationen, 1981, 45ff.
34. В поисках решения разрабатывались новые концепции использования вооруженных сил, в том числе концепция сдерживания конфликтов с помощью вооруженных сил <149>. С начала 1980-х годов на ее основе была развита комплексная концепция дифференцированного антикризисного управления с применением военных мер, которая включает в себя предотвращение конфликта, урегулирование конфликта и постконфликтное миротворчество (post conflict peace building). Следует различать миссии наблюдателей и непосредственные миротворческие силы <150>. Задача указанных военных элементов заключается не в разрешении конфликта с применением силы: путем наблюдения и/или создания буферной зоны между сторонами конфликта они должны обеспечивать предотвращение возобновления военных действий <151>. В первую очередь следует отметить функцию наблюдательных миссий: к примеру, во время конфликтов на Балканах и в Индонезии (1949 год) создан и поныне действует Орган ООН по наблюдению за выполнением условий перемирия в Палестине (ОНВУП (UNTSO)), а также ирано-иракская Группа военных наблюдателей ООН, образованная для наблюдения за выполнением условий перемирия между Ираном и Ираком после 1988 года. Так называемые миротворческие силы прежде всего выполняют задачу наблюдения и создания буферной зоны (ЧВСООН I (UNEF I) 1956 - 1967 гг., ЧВСООН II (UNEF II) 1973 - 1979 гг., соответственно между Израилем и Египтом; ВСООНК (UNFICYP) с 1964 года - между греческой и турецкой общинами на Кипре; силы ООН по наблюдению за разъединением конфликтующих сторон между Израилем и Сирией с 1974 года; временные силы ООН в Ливане (ВСООНЛ или UNIFIL) - между Израилем и палестинскими группами в Южном Ливане с 1978 года <152>; МООНЭЭ (UNMEE) - между Эритреей и Эфиопией с 2000 года) <153>. Сложными остаются задачи миротворческих сил там, где внутренние конфликты превращаются в элемент угрозы миру: например, задачи миротворческих вооруженных сил ООН в Конго в 1960 - 1964 годах <154>. В связи с этим концепция буферной зоны была расширена таким образом, чтобы миротворческие силы создавали безопасные районы для гражданского населения (применялась на определенных стадиях югославского конфликта) <155> либо предпринимали меры по защите жертв конфликта с помощью военных средств (Югославия, Сомали). В задачу органов ООН входит поддержание внутреннего порядка в случае, если военные элементы являются составной частью действий ООН по постконфликтному миротворчеству (действия ООН в Камбодже (UNTAC); Миссия ООН по проведению референдума в Западной Сахаре согласно мирному плану Совета Безопасности (MINURSO)) <156> либо могут быть отнесены к ведению ООН (силы безопасности ООН в Западном Иране в 1962 - 1963 годах; группа ООН по оказанию помощи в Намибии в переходный период 1989 - 1990 годов; временная администрация ООН в Восточном Тиморе (UNTAET) <157>).
--------------------------------
<149> См.: Bothe. 
internationaler Organisationen, 1968; Durch. The Evolution of UN Peace-Keeping, 1993; Fabian. Soldiers Without Enemies, 1971; Higgins. United Nations Peace-Keeping 1946 - 1967, Bd I: The Middle East, 1969, Bd II: Asia, 1970, Bd III: Africa, 1980, Bd IV: Europe, 1981; Kelly, Restoring and Maintaining Order in Complex Peace Operations. The Search for a Legal Framework, 1999; McCourbrey/White. The Blue Helmets: Legal Regulations of United Nations Military Operations, 1996; McCoubrey. Regional Peacekeeping in the Post Cold War Era, 2000; 
(Hrsg). Blauhelme in einer turbulenten Welt, 1993; Netherlands Institute of International Relations (Hrsg). Case Studies in Second Generation UN Peace-Keeping, 1994; Oloniskan. Reinventing Peacekeeping in Africa, Conceptual and Legal Issues in ECOMOG Operations, 2000; Risse. Der Einsatz 
durch die VN und das 
, 1988; Siekman. The Fall of Srebrenica and the Attitude of Dutchbat from an International Law Perspective, YIHL 1 (1998) 301ff; United Nations (Hrsg). The Blue Helmets: A Review of United Nations Peace-Keeping, 3. Aufl 1996. Хроника регулярно публикуется в ежегоднике International Peacekeeping (Bd 11, 2007); International Peacekeeping (Frank Cass, выпускается также в электронном виде). Актуальная информация публикуется на интернет-сайте ООН (www.un.org).
<150> Bothe (Fn 147) Rn 12ff.
<151> О мерах ООН по поддержанию мира см.: Bothe (Fn 147) Rn 13ff; Rudolph. PeaceKeeping Forces // Wolfrum/Philipp (Fn 85) 957ff.
<152> Резолюция S/RES/425 от 19.03.1978. После ливанского конфликта летом 2006 полномочия указанных вооруженных сил были расширены. См. Резолюцию S/RES/1710 от 11.08.2006. По деталям мандата идут постоянные дискуссии.
<153> Резолюция S/RES/1312 от 30.06.2000.
<154> Резолюции S/RES/143 от 14.07.1960, 145 от 22.07.1960, 146 от 17.09.1960, 161 от 21.02.1961 и 24.11.1961.
<155> См. абз. 36.
<156> См. абз. 37.
<157> Резолюция S/RES/1272 от 25.10.1999.
35. По окончании Второй мировой войны существовавшие длительное время причины недееспособности Совета Безопасности отпали. Автоматическое блокирование принятия любого решения посредством реализации права вето более не практиковалось. Военный ответ на агрессию Ирака против Кувейта продемонстрировал возможность возврата к первоначальной концепции поддержания мира путем принуждения под руководством крупных держав. Однако следует оговориться, что эта акция отнюдь не соответствовала прежней концепции Устава. Как уже было сказано, военная акция против Ирака, приведшая к освобождению Кувейта, не вполне соответствовала концепции принудительных мер, указанных в ст. 42 Устава ООН <158>. Решение о применении силы в действительности принималось не ООН, а группой государств, уполномоченных на применение силы. С тех пор предоставление широких полномочий на одностороннее применение силы, в котором ООН не принимала участия, более не практиковалось. В то же время в постоянной практике прочно закрепилась передача Советом Безопасности ограниченных полномочий на применение военной силы.
--------------------------------
<158> См. примеч. 109 и след.
36. В конфликтах, связанных с распадом Югославии <159>, как и в ирако-кувейтском случае, применялись принудительные меры невоенного характера. Военные элементы преодоления кризисной ситуации первоначально основывались на традиционной концепции миротворческих сил, наделенных функциями по наблюдению и созданию буферной зоны. Затем указанные функции были дополнены задачей по военному обеспечению необходимой помощи населению в Боснии и Герцеговине. Когда потребовалось принять экстренные военные меры в отношении сторон конфликта (контроль над соблюдением эмбарго в Адриатическом море, реализация запрета на полеты над Боснией и Герцеговиной, охрана безопасных районов), была применена параллельная стратегия. С одной стороны, миротворческие силы ООН получили мандат на активное использование оружия (так называемые жесткие операции по поддержанию мира (robust peacekeeping)), то есть мандат на применение определенных принудительных мер; с другой стороны, использовалась концепция, разработанная в ходе войны в Персидском заливе, согласно которой ООН уполномочила группу государств на применение военной силы, однако в этот раз - в тесном контакте с ООН. Функции поддержания мира и принуждения к миру были частично смешаны, частично возложены на разные подразделения, и все же они пересекались. Попытка применить методы военного управления кризисом - параллельные и пересекающиеся - в долговременном плане не оправдала себя. Мирное урегулирование по Дейтонскому соглашению (декабрь 1995 года) четко разграничило принципы: антикризисное управление на основе консенсуса и антикризисное управление путем принуждения. В качестве военного элемента Соглашение предусматривало вооруженные силы НАТО при участии третьих стран, которые обладали широкими полномочиями по применению силы и были управомочены Советом Безопасности <160>, в то время как присутствие ООН было ограничено в основном выполнением вспомогательных полицейских функций. По-иному выглядит распределение полномочий при урегулировании конфликта в Косово. Эта провинция бывшей Югославии находится под управлением ООН, в то время как второй компонент, компонент безопасности (KFOR), включает многонациональные вооруженные силы с весомым участием стран НАТО, наделенных мандатом Совета Безопасности <161>. Концепция, в соответствии с которой ООН ограничивается мерами по поддержанию мира, в то время как вооруженные силы отдельных государств или группы государств с санкции (с мандатом) Совета Безопасности осуществляют меры по достижению определенных целей с помощью применения силы, регулярно используется, например, в Сомали (ЮНИТАФ (UNITAF) = объединенная оперативная группировка ООН для реализации военных мер принуждения <162>; ЮНОСОМ (UNOSOM) I и II как "традиционное" средство поддержания мира) <163>, Руанде <164>, Гаити <165> и Кот-д'Ивуар (МООНКИ (MINUCI) <166>; войска ЭКОВАС и Франции, наделенные мандатом Совета Безопасности <167>). К жестким операциям по поддержанию мира (robust peacekeeping) относится МООНДРК в Демократической Республике Конго <168>, наряду с которой, однако, некоторое время существовала Миссия вооруженных сил ЕС (операция "Артемис") с расширенным мандатом на применение военной силы <169>. В Восточном Тиморе принудительные меры (ИНТЕРФЕТ) были заменены на ВАООНВТ (UNTAET), администрацию ООН с собственными полномочиями на принуждение <170>, которую после провозглашения независимости Тимора Лесте сменила новая Миссия ООН для поддержки нового правительства (МООНПВТ (UNMISET)) <171>. В Афганистане размещены коалиционные вооруженные силы в рамках операции "несокрушимая свобода": имеются в виду вооруженные силы государств без мандата Совета Безопасности; по распространенному мнению, операция оправдана как самооборона. Кроме того, в Афганистане действуют многонациональные вооруженные силы содействия безопасности (ISAF), обладающие мандатом Совета Безопасности <172>. Таким образом, картина военного антикризисного управления предстает во всем ее многообразии <173>. В Ирак были введены коалиционные вооруженные силы, которые, не имея полномочий Совета Безопасности, оккупировали страну <174> с согласия нового иракского правительства и получили затем мандат Совета Безопасности <175>.
--------------------------------
<159> См. ссылки в примеч. 113. См. также: Stahn. International Territorial Administration in the Former Yugoslavia, 
61 (2001) 107.
<160> Резолюция S/RES/1031 от 15.12.1995 (примеч. 113 наст. разд.); Дейтонское мирное соглашение (Int Peacekeeping 2 (1995) 141ff). Об оценке см.: Graf Vitzthum/Winkelmann. Nachwort // dies (Hrsg). Bosnien-Herzegowina im Horizont Europas, 2003, 227. Первые вооруженные силы (Силы по выполнению Соглашения (IFOR)) в 1997. были заменены Силами стабилизации (СФОР (SFOR)), структурированными несколько иначе. Обе группы вооруженных сил относились к акциям "НАТО-плюс". В конце 2004 функции СФОР были приняты вооруженными силами ЕС (EUFOR). См. Резолюцию S/RES/1575 от 22.11.2004.
<161> Резолюция S/RES/1244 от 10.06.1999. Об этом см.: Bothe/Marauhn. UN Administration of Kosovo and East Timor // Tomuschat (Hrsg). Kosovo and the International Community, 2002, 217; Guillaume. Le cadre juridique de Taction de la KFOR au Kosovo, ebd, 243; Ruffert. The Administration of Kosovo and East-Timor by the International Community, ICLQ 50 (2002) 613ff; Tomuschat. Yugoslavia's Damaged Sovereignty over the Province of Kosovo // Kreijen (Hrsg). State, Sovereignty and International Governance, 2002, 323.
<162> Резолюция S/RES/794 от 03.12.1992 (примеч. 114 наст. разд.).
<163> Резолюция S/RES/751 от 24.04.1992 (VN 1993, 63 (UNOSOM I)); Резолюция S/RES/814 от 26.03.1993 (UNYB 1993, 290 (UNOSOM II)). Особенность ЮНОСОМ II состояла в том, что наряду с задачей по поддержанию мира, эти вооруженные силы имели также мандат на применение принудительных мер. См. Bothe (Fn 147) Rn 49; 
. Schutz von UN-Peace-Keeping-Truppen vor Landminen, Forschungshefte zur Friedenssicherung und zum 
, Bd VIII, 1995, 27.
<164> Резолюция S/RES/929 от 22.06.1994.
<165> Резолюция S/RES/940 от 31.07.1994; после повторного конфликта в 2004 г. полномочия были предоставлены новым "многонациональным временным силам" (Резолюция S/RES/1529 от 29.02.2004), затем последовала операция ООН в рамках постконфликтного миротворчества (MINUSTAH), Резолюция S/RES/1542 от 30.04.2004.
<166> Миссия ООН в Кот-д'Ивуаре. Резолюция S/RES/1479 от 13.05.2003, после которой последовала полноценная операция ООН в рамках постконфликтного миротворчества (UNOCI), Резолюция S/RES/1528 от 27.02.2004.
<167> Резолюция S/RES/1464 от 04.02.2003.
<168> Резолюция S/RES/1493 от 28.07.2003.
<169> Временные чрезвычайные многонациональные силы в Буниа, Резолюция S/RES/1484 от 30.05.2003.
<170> Резолюции S/RES/1264 от 15.09.1999 (INTERFET) и S/RES/1272 от 25.10.1999 (UNTAET).
<171> Резолюция S/RES/1410 от 17.05.2002.
<172> Резолюция S/RES/1386 от 20.12.2001.
<173> Систематический обзор см.: Bothe. 
Gewalt als Instrument von Konfliktregelung // v. Schorlemer (Hrsg). Praxishandbuch UNO, 2003, 13.
<174> См. ссылки в примеч. 121 и след.
<175> Резолюции (п. 13) и S/RES/1546 от 08.06.2004 (п. 9 и след.).
37. В операциях последних лет традиционные элементы поддержания мира (создание буферных зон, обеспечение безопасности на линиях разъединения конфликтующих сторон) все чаще совмещаются с наблюдательными функциями нового вида, в том числе в отношении соблюдения прав человека и проведения выборов в надлежащем порядке (в Центральной Америке <176>, Камбодже <177>, Мозамбике <178>, Анголе <179>, Западной Сахаре <180>, Кот-д'Ивуаре <181>, Судане <182>), а также оказания помощи гражданскому населению (в Сомали, бывшей Югославии) <183>. В отдельных случаях круг задач миссий расширен вплоть до восстановления государственного порядка (Камбоджа) <184>. Сюда относится также разоружение местного населения (демобилизация, сбор оружия, реинтеграция участников военных действий в общество <185>), а также разминирование или в любом случае оказание помощи. Эти действия могут осуществляться до полного перехода управления районом к ООН (Косово, Восточный Тимор). При выполнении таких многогранных задач (многофункциональное поддержание мира) меры по поддержанию мира составляют существенный элемент постконфликтного миротворчества <186>.
--------------------------------
<176> Миссия ООН по наблюдению за проведением выборов в Никарагуа (ONUVEN), см. Документ ООН A/44/642 от 17.10.1989; группа наблюдателей ООН в Центральной Америке (ONUCA), Резолюция S/RES/644 от 07.11.1989 (VN 38 (1990) 195); Миссия наблюдателей ООН в Сальвадоре (ONUSAL), Резолюция S/RES/693 от 20.05.1991 (VN 40 (1992) 175) и Резолюция S/RES/729 от 14.01.1992 (VN 40 (1992) 176). О наблюдении за проведением выборов в целом см.: Garber. A New Era of Peacemaking: United Nations and Election Monitoring // 
(Fn 149) 217ff.
<177> Временный орган ООН в Камбодже (UNTAC), Резолюция S/RES/745 от 28.02.1992 (VN 40 (1992) 78).
<178> ЮНОМОЗ (ONUMOZ), Резолюция S/RES/797 от 16.12.1992 (VN 41 (1993) 118).
<179> Контрольная миссия ООН в Анголе (UNAVEM); о наблюдении за выборами см. Резолюцию S/RES/747 от 24.03.1992 (VN 41 (1993) 113).
<180> Резолюция S/RES/690 от 29.04.1991 (МООНРЗС (MINURSO)).
<181> ОООНКИ (UNOCI), см. примеч. 166.
<182> Резолюция S/RES/1590 от 24.03.2005; круг задач Миссии был расширен в период Дарфурского конфликта (см. Резолюцию S/RES/1706 от 31.08.2006); об этом см.: Bothe. International Legal Aspects of the Darfur Conflict, FS Neuhold. 2006, 1ff.
<183> О гуманитарной помощи в бывшей Югославии см. Резолюцию S/RES/761 от 29.06.1992 (VN 40 (1992) 213); Резолюцию S/RES/764 от 13.06.1992 (VN 40 (1992) 214); Резолюцию S/RES/770 от 13.08.1992 (VN 40 (1992) 216).
<184> См. примеч. 95 и 177.
<185> ОООНКИ (UNOCI), см. примеч. 166.
<186> Документ ООН A/47/277 ("Повестка дня для мира", доклад Генерального Секретаря ООН), п. 46 и след.; Документ ООН A/50/60 (приложение к "Повестке дня для мира"), п. 8 и след.; Schaller. Peacebuilding und "ius post bellum", 2006.
38. В отношении статуса миротворческих сил со временем сложилась постоянная практика, сформулированная Генеральным Секретарем ООН в типовом соглашении о статусе сил для проведения операций <187>. Указанный статус во многом подобен так называемому гостевому статусу вооруженных сил, то есть статусу вооруженных сил одного государства, размещенных в мирное время на территории другого государства с согласия последнего по различным основаниям, например, в рамках союза <188>. Когда и поскольку персонал миротворческих миссий не имеет полномочий или имеет лишь ограниченные полномочия на применение военной силы, тогда и постольку возникает проблема его защиты от нападения в стране размещения. Этот вопрос урегулирован в Конвенции о безопасности персонала ООН <189>. Конвенция обязывает стороны установить наказание и обеспечить судебное преследование за нападение на персонал ООН. Конвенция не применяется в ситуациях, когда силы ООН наделены мандатом на ведение военных действий либо используются в качестве комбатантов (ст. 2 Конвенции). В таких случаях применяется право вооруженных конфликтов <190>.
--------------------------------
<187> Документ ООН A/45/594: 
(Hrsg). UN Peacekeeping - A Documentary Introduction, 1999, 59ff.
<188> Bothe (Fn 147) Rn 94ff mwN.
<189> Конвенция о безопасности персонала ООН. См.: (Fn 187) 87ff; Fisher. At Risk in No-man's Land, Minnesota LRev 85 (2000) 663ff.
<190> См. абз. 62.
39. Поскольку миротворческие силы все чаще используются ООН в конфликтных ситуациях, возникает потребность иметь в своем распоряжении соответственно подготовленные подразделения, в том числе по вопросам международного права. Генеральный Секретарь имеет договоренности по этому вопросу с рядом государств (как правило, в виде Меморандума о понимании) <191>. Некоторые группы государств держат наготове смешанные национальные формирования <192>. В целом сохранилась и получила развитие концепция поддержания мира путем консенсуса и сотрудничества. С другой стороны, была разработана и использована концепция поддержания мира путем принуждения предусмотренным в Уставе ООН способом, прежде всего в форме принудительных мер невоенного характера. Военные принудительные меры нового типа получили развитие в изменившихся условиях после окончания "холодной войны", после прекращения "автоматического" действия права вето. При этом возник новый вид одностороннего лидерства крупной державы, присвоенный США, с которым не все члены ООН безоговорочно согласились. Перед активными миротворческими операциями с элементом принуждения необходимо проводить превентивные миротворческие операции по предотвращению конфликта <193> и использовать превентивную дипломатию <194>.
--------------------------------
<191> Соответствующее типовое соглашение см.: (Fn 187) 83.
<192> Например, Австрия, Канада, Дания, Нидерланды, Норвегия, Польша и Швеция (http://www.shirbrig.dk).
<193> В таких случаях определенную роль могут также выполнять миротворческие силы, например, в Македонии (UNPREDEP). Резолюция S/RES/983 от 31.03.1995; об этом см.: Ostrowski. Preventive Deployment of Troops as Preventive Measures, NYJILP 30 (1998) 793.
<194> Israelian. Vorbeugende Diplomatie mittels der VN, VN 37 (1989) 1ff; Peck. Improving the UN System of Preventive Diplomacy and Conflict Resolution // (Fn 149) 401ff; Picco. Preventive Diplomacy and Conflict Resolution, ebd, 423ff; Hill. Preventive Diplomacy, Peace-Making and Peace-Keeping, SIPRI Yb 1993, 45ff.
Полномочия Совета Безопасности
40. Согласно ст. 24 Устава ООН на Совет Безопасности возложена "главная ответственность за поддержание международного мира и безопасности". Для ее реализации СБ обладает специальными полномочиями, изложенными в главах VI, VII, VIII и XII Устава ООН. Кроме того, Международный суд ООН предположил, что, наряду с указанными специальными полномочиями, существуют общие полномочия, вытекающие непосредственно из ст. 24 Устава ООН <195>. В литературе это мнение поддержано подавляющим большинством авторов, но на практике оно не реализовано <196>. В своей новейшей практике Совет Безопасности уделяет особое внимание точному определению, на основании какой главы Устава ООН он действует в соответствующем случае <197>.
--------------------------------
<195> См. консультативное заключение Международного суда по делу "Namibia": ICJ Rep 1971, 16, 51f.
<196> // Simma (Fn 69) Art 24 Rn 11.
<197> Bothe. Les limites des pouvoirs du Conseil de 
// Dupuy (Hrsg). Le 
du Conseil de 
, 1993, 67 (71); это признает также Делбрюк: (Fn 196) Rn 15.
41. Глава VI Устава ООН (ст. 33 и след.) касается ситуаций, в которых имеет место лишь косвенная угроза миру ("продолжение которых могло бы угрожать поддержанию международного мира и безопасности"). В такой ситуации Совет Безопасности может провести расследование (ст. 34), рекомендовать сторонам надлежащую процедуру или методы мирного урегулирования (ст. 36), предложить собственное решение урегулирования спора (абз. 2 ст. 37, ст. 38). Таким образом, принятие обязывающих решений не предусмотрено. Полномочия Совета Безопасности ООН, указанные в главе VI Устава ООН, сравнимы скорее с классическим урегулированием споров при посредничестве третьей стороны, и предпринимаемые им меры еще не являются принудительными мерами <198>.
--------------------------------
<198> См.: Tomuschat // Simma (Fn 69) Art 33 Rn 2.
42. Компетенция по принятию таких мер вытекает из главы VII Устава ООН. Совет Безопасности обладает следующими полномочиями по поддержанию мира <199>: 1) определяет существование непосредственной угрозы миру, нарушения мира или акта агрессии, которые включают механизм использования специальных полномочий СБ (ст. 39); 2) дает рекомендации (ст. 39); 3) устанавливает временные меры (например, прекращение огня или вывод вооруженных сил, ст. 40); 4) принимает принудительные меры невоенного характера (полный или частичный перерыв всех экономических и иных отношений, эмбарго, ст. 41); 5) осуществляет принудительные меры военными средствами (ст. 42). Согласно ст. 39 Устава ООН Совет Безопасности определяет, существует ли "угроза миру, любое нарушение мира или акт агрессии". Наличие такой ситуации, угрожающей миру, и ее определение Советом Безопасности составляет предпосылку для наделения Совета Безопасности полномочием на вмешательство. Следовательно, точное правовое определение той меры (степени интенсивности), которая потребует активизировать полномочия Совета Безопасности, имеет решающее значение для системы коллективной безопасности в целом.
--------------------------------
<199> Практика СБ ООН после окончания "холодной войны" изобиловала научными исследованиями, включая множество юридических дискуссий. См.: Bruha. Security Council // Wolfrum/Philipp (Fn 85) 1147ff; Dupuy (Fn 197); 
pour le droit international (Hrsg). Le chapitre VII de la Charte des Nations Unies, Colloque de Rennes, 1995; 
. Le Conseil de 
aux pouvoirs qu'il 
du Chapitre VII de la Charte des Nations Unies, SZIER 5 (1995) 417ff.
43. Любое применение силы, запрещенное согласно п. 4 ст. 2 Устава ООН, в том числе вооруженное нападение по смыслу ст. 51 Устава ООН, означает ситуацию, указанную в ст. 39. Однако компетенция Совета Безопасности не ограничена вопросами вооруженного нападения. Нарушение мира или угроза миру представляют собой нечто большее, чем вооруженное нападение. Полномочие Совета Безопасности на принятие решения о применении принудительных мер превосходит полномочия государств на децентрализованное применение силы в форме индивидуальной или коллективной самообороны. Роль главной дефиниции при толковании нормы выполняет понятие мира <200>. Если понятие мира предполагает лишь отсутствие организованного применения силы в межгосударственных отношениях (негативное определение), то нарушением мира считаются любые военные действия вооруженных сил различных государств, а угрозу миру представляет любая ситуация, в которой заложена прямая опасность начала таких военных действий, причем названную ситуацию трудно отделить от косвенной угрозы или угрозы миру по смыслу главы VI Устава ООН. Особые проблемы возникают в связи с вооружением государств. Международно-правовой запрет применения силы не распространяется на вооружение. Поскольку ст. 51 Устава ООН прямо признает право на самооборону, постольку подготовка к самообороне путем вооружения также должна рассматриваться правомерной по Уставу и не может квалифицироваться в качестве угрозы миру <201>. С другой стороны, в ходе окончательного урегулирования кувейтского кризиса Совет Безопасности возложил на Ирак широкие обязанности по разоружению, и это не вызвало тогда возражений, во всяком случае в юридическом плане, поскольку продолжающаяся именно в Ираке подготовка к войне оценивалась как угроза миру <202>. Меры по вооружению, в которых усматриваются агрессивные намерения, должны быть квалифицированы в качестве угрозы миру по смыслу ст. 39 Устава ООН. В практике Совета Безопасности рассматривается также содействие государства международному терроризму <203>, а сами акты терроризма определяются как угроза миру <204>. Это положение послужило основой принудительных мер невоенного характера <205>, принятых Советом Безопасности в отношении Ливии в связи с невыдачей подозреваемых во взрыве над Локерби <206>, а также в отношении Талибана <207>. Угрозой миру также считается распространение оружия массового поражения, что одновременно служит основой широких действий Совета Безопасности <208>.
--------------------------------
<200> Randelzhofer. Der normative Gehalt des Friedensbegriffs im der Gegenwart // (Fn 144) 13ff; Czempiel. Frieden und Sicherheit als 
und innenpolitische Konzepte aus politologischer Sicht, ebd, 77ff; Frowein // Simma (Fn 69) Art 39 Rn 5ff; Graf Vitzthum. Frieden und Krieg im , 18 (1985) 421ff; Sorel. 
de la notion de menace contre la paix // (Fn 199) 3ff.
<201> См. выводы Международного суда по делу "Nicaragua": ICJ Rep 1986, 14, 135.
<202> Marauhn. The Implementation of Disarmament and Arms Control Obligations Imposed upon Iraq by the Security Council, 52 (1992) 781ff.
<203> См. Резолюции СБ ООН 1214 от 08.12.1998, 1267 от 15.10.1999, 1333 от 19.12.2000.
<204> См. Резолюции СБ ООН: 1368 от 12.09.2001, 1373 от 28.09.2001, 1377 от 12.11.2001, 1438 от 14.10.2002, 1452 от 20.12.2002, 1455 от 17.01.2003, 1516 от 20.11.2003, 1526 от 30.01.2004, 1530 от 11.03.2004.
<205> 
. Terrorism // Wolfrum/Philipp (Fn 85) 1220 (Rn 13).
<206> Резолюция S/RES/748 от 31.03.1992.
<207> Резолюции СБ ООН: 1267 от 15.10.1999, 1333 от 19.12.2000.
<208> Резолюция S/RES/1540 от 28.04.2004. о распространении оружия массового поражения. Резолюция S/RES/1718 от 14.10.2006 по Северной Корее: в ее основе лежит вывод о том, что приобретение атомного оружия и ракетоносителей представляет собой угрозу миру; в то время Северная Корея уже не была стороной Договора о нераспространении ядерного оружия.
44. Если понятие мира определять не только как неприменение военной силы в межгосударственных отношениях, но и рассматривать позитивные элементы в качестве составных частей понятия мира (например, соблюдение основных прав человека, позитивное понятие мира), понятие угрозы миру и нарушения мира автоматически расширяется. Таким образом, можно заключить, что определенные нарушения норм международного права, даже если они не связаны напрямую с вооруженной реакцией других государств, представляют собой угрозу миру. Это положение действует в отношении грубых и постоянных нарушений прав человека каким-либо государством. Однако в ситуациях, когда притеснение определенных групп населения и грубые нарушения прав человека давали повод принять соответствующие меры, Совет Безопасности долгие годы уклонялся от обозначения таких нарушений как прямой угрозы миру (меры против Южной Родезии <209>, Южной Африки <210> и Ирака <211> относительно притеснения курдов и других групп населения; ситуация в Сомали <212>, Руанде <213>) <214>. Совет Безопасности обычно старался выявить элементы угрозы миру в традиционном смысле и обозначить их как основу для использования своих полномочий. Ранее Совет Безопасности все же преодолевал такую сдержанность, не закладывая в основу своих решений позитивное понятие мира в полном объеме (Гаити <215>, Восточный Тимор <216>, Дарфурский конфликт <217>), причем осторожные формулировки в определении угрозы миру в Косове перед вмешательством в конфликт государств НАТО <218> можно толковать в контексте прежней практики.
--------------------------------
<209> Резолюция S/RES/217 от 20.11.1965: VN 13 (1965) 214; Резолюция S/RES/221 от 09.04.1966: VN 14 (1966) 68f.
<210> Резолюция S/RES/418 от 04.11.1977: VN 25 (1977) 198.
<211> Резолюция S/RES/688 от 05.04.1991: VN 39 (1991) 77.
<212> Резолюция S/RES/794 от 03.12.1992.
<213> Резолюция S/RES/929 от 22.06.1994.
<214> Frowein (Fn 200) Rn 19ff; Bothe (Fn 98) 293ff.
<215> Резолюция S/RES/940 от 31.07.1994.
<216> Резолюция S/RES/1264 от 15.09.1999.
<217> Резолюция S/RES/1556 (2004); Bothe (Fn 182) 8ff.
<218> Резолюция S/RES/1199 от 23.09.1998.
45. Указанные Резолюции затрагивают вопрос о юридических границах полномочия Совета Безопасности по определению угрозы миру <219>. При этом понятия, применяемые в ст. 39 Устава ООН, относятся к правовым понятиям. Статья 39 не наделяет Совет Безопасности полномочием устанавливать по собственному усмотрению, не ограниченному правом, наличие ситуации, подлежащей его компетенции на вмешательство. Речь идет скорее о юридически обязательной компетенции по установлению (ситуации). При этом, однако, необходимо предоставить Совету Безопасности возможность оценки. Сомнения, сопровождающие определение ситуаций, в которых полномочия Совета Безопасности по главе VII Устава ООН подлежат активизации, значительно усложняют вопрос о контроле над соблюдением юридических границ. Во многих случаях меры, предложенные или принятые Советом Безопасности, оказались юридически спорными <220>. Международный суд ООН не имеет прямых полномочий по контролю над соблюдением положений Устава другими органами ООН <221>. Непосредственно органы, а не заинтересованные государства могут лишь ходатайствовать о вынесении Судом консультативного заключения по правовым вопросам <222>. Дискутируется также проблема, может ли МС ООН в рамках подсудных ему межгосударственных споров рассмотреть дополнительный вопрос о правомерности мер Совета Безопасности. Таким образом, не исключено, что практика Совета Безопасности и впредь останется спорной и лишь со временем будет достигнут консенсус, который приведет, наконец, к однозначному толкованию ст. 39 или других норм Устава ООН.
--------------------------------
<219> Это наиболее спорный вопрос. См.: Lit Pellet. Peut-on et doit-on 
les actions du Conseil de // (Fn 199) 221ff; Bedjaoui. Un 
de legalite des actes du Conseil de est-il possible? Ebd, 255ff; Martenczuk. Rechtsbindung und Rechtskontrolle des Weltsicherheitsrats, 1996; Martenczuk. The Security Council, International Court of Justice and Judicial Review: What Lessons from Lockerbie, EJIL 10 (1999) 517ff; о ситуации в Ираке см.: Bruha. Irak-Krieg und Vereinte Nationen, AVR 41 (2003) 295 (300ff).
<220> Bruha (Fn 199) Rn 26ff.
<221> Oellers-Frahm. International Court of Justice, EPIL II (1995) 1084 (1098f); Gowlland-Debbas // Zimmermann/Tomuschat/Oellers-Frahm (Hrsg). The Statute of the International Court of Justice, 2006, Art 7 UN-Charter Rn 42ff.
<222> Bedjaoui (Fn 219) 286f.
46. Если после определения ситуации по правилам ст. 39 Устава Совет Безопасности ограничится рекомендациями, то дальнейших ограничений не последует. В числе важнейших примеров таких рекомендаций можно назвать решение Совета Безопасности, которое привело к военной акции США и их союзников в ответ на нападение Северной Кореи на Южную Корею <223>. Полномочие Совета Безопасности по предоставлению рекомендаций считается очевидным. Но оно должно рассматриваться в сочетании с его организационными полномочиями (ст. ст. 29, 100 Устава ООН), что позволяет использовать миротворческие силы также на основании рекомендаций <224>. Миротворческие силы используются только при согласии всех непосредственно заинтересованных сторон (именно это является, или являлось, по крайней мере до кризиса в Сомали, основным критерием). Таким образом, Совет Безопасности может рекомендовать использование миротворческих сил или миссий наблюдателей, и стороны могут последовать данной рекомендации; это послужит достаточным основанием для использования указанных формирований.
--------------------------------
<223> Резолюция S/RES/83 от 27.06.1950: Wellens. Resolutions et declarations du Conseil de 
(1946 - 1952), 1993, 334.
<224> Bothe (Fn 147) Rn 66ff.
47. Статья 40 Устава ООН наделяет Совет Безопасности полномочием на принятие временных мер <225>. Они обычно включают решение о прекращении военных действий, а также (во многих случаях) требование к сторонам конфликта об отводе их вооруженных сил за определенную линию <226>. Поскольку ст. 40 Устава ООН связана с организационными полномочиями Совета Безопасности, постольку на этом основании миротворческие силы также могут быть использованы для осуществления контроля за соблюдением соглашения о прекращении огня.
--------------------------------
<225> Frowein (Fn 200) Art 40 Rn 1.
<226> Frowein (Fn 225) Rn 9ff.
48. Статья 41 Устава ООН предусматривает применение всех возможных средств невоенного характера для осуществления давления на государство, которое не соблюдает своих обязанностей по поддержанию мира <227>. Перечень мер в предл. 2 ст. 41 не является исчерпывающим. Приведенные меры ориентированы на прекращение всех международных, особенно экономических, отношений с государством, нарушающим мир. Такие принудительные меры невоенного характера почти не применялись на протяжении многих десятилетий, за исключением мер, принятых против Родезии <228> и Южной Африки <229>. В последнее время они применялись в отношении Ирака <230>, распадавшейся Югославии <231>, Ливии <232>, Сомали <233> и Афганистана. Разнообразны меры Совета Безопасности, направленные против терроризма, особенно меры, которые нацелены на разрушение его финансовой основы <234>. Вопрос о действенности эмбарго вызывает споры. Во-первых, возникает проблема эффективности; во-вторых, следует помнить, что такие меры касаются не только ответственных за принятие решений лиц, которые должны быть принуждены к действиям в соответствии с Уставом, но, как правило, они затрагивают все население соответствующей страны. В таком случае последствия указанных мер могут вызвать проблемы, связанные с соблюдением прав человека. В новейшей практике это является основанием для изъятия определенных товаров гуманитарной помощи из перечня грузов, подлежащих эмбарго <235>. Кроме эмбарго, ст. 41 Устава позволяет принять также другие меры, в числе которых - создание международных трибуналов по делам военных преступников (бывшая Югославия и Руанда) <236>, институциональное и финансовое урегулирование возмещения ущерба, причиненного в результате конфликта (Ирак), а также система контроля над вооружениями (Ирак) <237>. Основа и границы применения мер Совета Безопасности соответствуют их нацеленности на поддержание или восстановление мира в определенной ситуации по смыслу ст. 39 Устава ООН. Однако Совет Безопасности пошел дальше и решил в отношении общих угроз миру (терроризм, распространение оружия массового поражения) принять общие меры квазизаконодательного характера. Вопрос о допустимости данных мер является спорным <238>. Если предположить, что также общие угрозы (оба указанных выше примера) подпадают под понятие угрозы миру по ст. 39 Устава ООН, то Совет Безопасности должен иметь возможность принимать решения по таким общим мерам <239>.
--------------------------------
<227> Frowein (Fn 200) Art 41 Rn 8ff.
<228> Резолюция S/RES/253 от 29.05.1968: VN 16 (1968) 130ff.
<229> Резолюция S/RES/418 от 04.11.1977.
<230> Резолюция S/RES/661 от 06.08.1990.
<231> Резолюция S/RES/713 от 25.09.1991.
<232> Резолюция S/RES/748 от 31.03.1992.
<233> Резолюция S/RES/733 от 23.01.1992: VN 41 (1993) 61; среди примеров - меры против Либерии (S/RES/788 v 19.11.1992: VN 41 (1993) 117), Гаити (S/RES/841 v 16.06.1993: UNYB 47 (1993) 342) и Анголы (S/RES/864 v 15.09.1993: UNYB 47 (1993), 256). В целом см. в Интернете информацию канцелярии пресс-секретаря Генерального Секретаря ООН о применении санкций по главе VII Устава ООН: http://www.un.org/News/ossg/sanction.htm>.
<234> Резолюции 1267 от 15.10.1999, 1333 от 19.12.2000, 1373 от 28.09.2001; об этом см.: Aston. Die 
abstrakter Gefahren den Weltfrieden durch legislative des Sicherheitsrates, 62 (2002) 257; Krisch. The Rise and Fall of Collective Security // Walter u a (Fn 43) 879; Wagner. Die wirtschaftlichen des Sicherheitsrates nach dem 11. September 2001 im Kontext, 63 (2003) 879ff.
<235> В отношении Ирака см. Резолюцию S/RES/661 от 06.08.1990; см. также: Резолюцию 4 (F), принятую на 26-й международной конференции Красного Креста 1995 (IRRC 78 (1996) 72 (77)). См.: Conlon. Die 
Sanktionspraxis der UNO, 
1995, 327, 334f; Cordesman. Iraq and the War of Sanctions, 1999; Gasser. Collective Economic Sanctions and International Humanitarian Law, 56 (1996) 880ff; van Genugten/de Groot (Hrsg). United Nations Sanctions: Effectiveness and Effects, Especially in the Field of Human Rights, 1999; Kulessa/Stark. Peace Through Sanctions? Recommendations for German UN Policy, Int Peacekeeping 4 (1998) 143ff; Segal. Economic Sanctions: Legal and Policy Constraints, IRRC 81 (1999) 763ff.
<236> Graefrath. Jugoslawientribunal - 
trotz 
Grundlage, NJ 47 (1993) 433ff; Heintschel v. Heinegg. Die Errichtung des Jugoslawien-Strafgerichtshofes durch Resolution 827, 1993 // 
(Hrsg). 
Verbrechen vor dem Jugoslawien Tribunal, nationalen Gerichten und dem internationalen Strafgerichtshof, 1999, 63 ff; см. также: решение Трибунала по Югославии по делу 
(ILM 35 (1996) 35).
<237> 
. Ein Aggressor wird haftbar gemacht, VN 45 (1997) 89ff; Graefrath. Iraqi Reparations and the Security Council, 55 (1995) 1ff; Lillich. The United Nations Compensation Commission, 1995; Marauhn. The Implementation of Disarmament and Arms Control Obligations Imposed upon Iraq by the Security Council, 52 (1992) 781ff; Sur. Security Council Resolution 687 of 3 April 1991 in the Gulf Affair, 1992; Tanner (Hrsg). From Versailles to Baghdad. Post War Armamement of Defeated States, 1992; United Nations Department of Public Information (Hrsg). The United Nations and the Iraq-Kuwait Conflict 1990 - 1996, 1996; Zedalis. An Analysis of Some of the Principal Leading Question Relating to UN Weapons Inspections in Iraq, NordJIL 67 (1998) 249ff.
<238> Wagner. Die wirtschaftlichen des Sicherheitsrates nach dem 11. September 2001 im Kontext - Von Wirtschaftssanktionen zur Wirtschaftsgesetzgebung? 63 (2003) 879 (909ff).
<239> О пределах полномочий Совета Безопасности по постконфликтному миротворчеству см.: Wheatley. The Security Council, Democratic Legitimacy and Regime Change in Iraq, EJIL 17 (2006) 531ff.
49. В случае недостаточности мер невоенного характера ст. 42 Устава ООН предусматривает военные меры. Такие меры осуществляет Совет Безопасности; государства-члены предоставляют в его распоряжение вооруженные силы (предл. 1 ст. 42, абз. 1 ст. 43 Устава). Таким образом, вооруженные силы используются под руководством Совета Безопасности. Устав ООН исходит из того, что Совет Безопасности введет военную структуру управления, для чего создается также военно-штабной комитет (ст. 47 в сочетании со ст. ст. 45 и 46 Устава). Если Совет Безопасности отказывается от исполнения функции управления и уполномочивает отдельные государства принять военные меры, это в любом случае не относится к мерам, прямо предусмотренным ст. 42 Устава ООН <240>. Тем не менее вооруженные силы, используемые согласно ст. 42 Устава ООН, состоят из подразделений, предоставляемых в распоряжение государствами-членами. Обязанность по предоставлению вооруженных сил не вытекает непосредственно из Устава, точное определение военных обязательств закрепляется в дополнительном соглашении в соответствии со ст. 43 Устава ООН. Такие соглашения до сих пор не заключались. Однако это не означает, что ст. 42 Устава в настоящее время не подлежит применению. При наличии политической воли и возможности, предусмотренной конституционным правом, государства могут без предварительного заключения соглашения (ст. 43 Устава) предоставлять в распоряжение ООН вооруженные силы для осуществления принудительных мер, установленных ст. 42 Устава ООН <241>.
--------------------------------
<240> См. доклад Генерального Секретаря ООН "Повестка дня для мира" (примеч. 186) § 42; иное мнение см.: Frowein (Fn 200) Art 42 Rn 21ff.
<241> Frowein (Fn 240) Rn 16 und Art 43 Rn 18.
50. Наконец, утвердилось толкование Устава ООН, согласно которому для реализации определенных действий по разрешению конфликта Совет Безопасности может уполномочить отдельные государства или группы государств на применение военной силы (в конфликтах в Ираке/Кувейте, бывшей Югославии, Сомали, Руанде, Гаити и Восточном Тиморе, в Ираке с 2003 года) <242>. В политическом и юридическом плане эта концепция вызывает сомнения, поскольку она в одностороннем порядке открывает крупным державам возможности действовать по своему усмотрению и ставит под вопрос концентрацию полномочий по принятию решения о применении силы, что как раз представляет цель и смысл Устава ООН <243>. Практика изменилась после кувейтского конфликта. Такие широкие и неконтролируемые полномочия на применение силы, имевшие место в период указанного конфликта, больше уже не предоставлялись <244>. В юридической плоскости можно заключить, что компетенция по уполномочиванию вытекает из совокупности полномочий Совета Безопасности, указанных в ст. ст. 39, 40, 42 и 48 Устава ООН как предполагаемая компетенция (implied power) <245>. Это превратилось в постоянную и тем самым образующую обычное право практику, которая в случае распада государственного правопорядка распространяется на действия в защиту местного населения и гарантирует постконфликтное миротворчество <246>, пределы которого иногда трудно установить.
--------------------------------
<242> См. абз. 24.
<243> Bothe. Peace-Keeping and the Use of Force - Back to the Charter or Political Accident? Int Peacekeeping 1 (1994) 2 (4).
<244> См. абз. 24.
<245> 
. Die "implied powers" der 
Gemeinschaften als Anwendungsfall der "implied powers" Internationaler Organisationen 
, FS Seidl-Hohenveldern, 1988, 279ff; Rama-Montaldo. International Legal Personality and Implied Powers of International Organisations, BYBIL 44 (1970) 111ff; см. также: консультативное заключение МС по делу "Bernadotte" (ICJ Rep 1949, 180 u 182).
<246> См. абз. 24.
51. Глава VIII Устава ООН предусматривает региональные соглашения по поддержанию международного мира и безопасности <247>. Такие региональные соглашения служат поддержанию международного мира и безопасности в рамках организации. Долгие традиции регионального миротворчества имеет Организация американских государств (ОАГ) <248>. Организация африканского единства (ОАЕ), учрежденная в 1963 году и реорганизованная в Африканский союз (АС) <249>, также внесла существенный вклад в разрешение конфликтов в Африке <250>. Однако роль Арабской Лиги <251> в арабском регионе остается маргинальной. В Европе КБСЕ (в настоящее время ОБСЕ) объявила себя в 1992 году <252> региональным соглашением по смыслу главы VIII Устава ООН. На протяжении последних лет понятие регионального соглашения толкуется очень широко <253>. Оборонительные союзы, такие как НАТО и ЗЕС, сюда, однако, не относятся <254>. Региональные соглашения действуют по собственным правовым (или в случае ОБСЕ - политическим) нормам. К тому же они обязаны соблюдать нормы Устава ООН. Это означает, что организации не могут совершать военные <255> меры принуждения без санкции Совета Безопасности, которая может быть предоставлена лишь в конкретном случае <256>. От задач по обеспечению мира в пределах территории членов (организации) следует отличать вопрос о том, может ли организация предпринимать военные меры при наличии мандата Совета Безопасности. НАТО и ЗЕС осуществляли такие меры, считая себя уполномоченными на основании изменений, внесенных в учредительные договоры <257>. То же самое предпринял Европейский союз в рамках развивающейся европейской политики в области безопасности и обороны <258>. В Западной Африке сопоставимую роль выполняет ЭКОВАС с военным компонентом ЭКОМОГ <259>. Иным, отличающимся от этого случая вариантом считается выполнение такими организациями задач традиционного поддержания мира <260>.
--------------------------------
<247> 
. Die Friedenssicherung durch die VN und Regionalorganisationen nach Kapitel VIII der Satzung der VN, 1997; Wolf. Regional Arrangements and the UN Charter, EPIL IV (2000) 91ff; Ress // Simma (Fn 69) Art 53 Rn 1ff; Perrin de Brichambaut. Les relations entre les Nations Unies et les 
// (Fn 199) 97ff; Walter. Vereinte Nationen und Regionalorganisationen, 1996.
<248> 
. Regional Co-operation and Organisation: American States, EPIL IV (2000) 117ff; Thomas/Thomas. Non Intervention - The Law and its Import in the Americas, 1956.
<249> Договор от 11.07.2000 (www.africa-union.org).
<250> Bello. Regional Cooperation and Organisation: African States, EPIL IV (2000) 107ff.
<251> Shibab. Arab States, League of, EPIL I (1992) 202ff; Schmolinsky. Der Beitrag regionaler Abmachungen und Einrichtungen im Sinne von Kapitel VIII SVN zur Regelung von Konflikten zwischen und innerhalb ihrer Mitgliedstaaten: Das Beispiel der arabischen Welt unter 
Aufgabenstellungen, HV-I 12 (1999) 177ff.
<252> Хельсинкский документ КБСЕ от 10.07.1992 (ILM 31 (1992) 1390ff; EuGRZ 1992, 372ff).
<253> Hummer/Schweitzer // Simma (Fn 69) Art 52 Rn 64ff.
<254> Bothe/Martenczuk (Fn 67) 127f; Wolf (Fn 247) 289; Ress (Fn 247) Rn 11. Вольфрум (Wolfrum. Der Beitrag regionaler Abmachungen zur Friedenssicherung, 53 (1993) 576 (591ff)) высказывается о необходимости внесения соответствующих изменений в договоры об учреждении НАТО и ЗЕС для исполнения ими задач в соответствии с главой VIII Устава ООН. Исполнение таких задач "на основании их действующих в настоящее время уставов является спорным" (593); Вальтер (Walter (Fn 247) 50ff) также рассматривает возможность признания НАТО и ЗЕС в качестве региональных органов лишь в случае, если их деятельность осуществляется не в рамках их традиционной задачи в качестве оборонительных союзов.
<255> Вопрос о том, требуется ли санкция Совета Безопасности для осуществления принудительных мер невоенного характера, является спорным; об этом см.: Ress (Fn 247) Rn 15ff mwN.
<256> Ress (Fn 247) Rn 25ff; Wolf (Fn 247) 289, 293; подробнее о принудительных мерах региональных организаций см.: Walter (Fn 247) 170ff; о проблеме последующего санкционирования см.: там же. Абзац 291 и след., о проблеме генерального санкционирования см.: там же. Абзац 309 и след. Против необходимости предварительного санкционирования высказывается Фровайн: Frowein. Konstitutionalisierung des , BerDGVR 37 (1997) 427ff, 432ff.
<257> НАТО и ЗЕС получили различные мандаты Совета Безопасности в ходе конфликта в бывшей Югославии. См. Резолюцию Совета Безопасности 816 от 31.03.1993 (запретные для полетов зоны), 836 от 04.06.1993, 844 от 18.06.1993, 958 от 19.11.1994 (применение военно-воздушных сил для содействия СООНО (UNPROFOR)), 1031 от 15.12.1995 (СВС/СПС (IFOR/SFOR)), 1244 от 10.06.1999 (СВС (KFOR)).
<258> Об операциях ЕС в Демократической Республике Конго и в Боснии и Герцеговине см. абз. 36.
<259> Bothe (Fn 147) Rn 131ff; Совет Безопасности, однако, не предоставил предварительных полномочий ЭКОВАС, а лишь впоследствии согласился с операциями в Либерии, Сьерра-Леоне и Кот-д'Ивуаре. См., например, Резолюции 788 от 19.11.1992 (Либерия), 1162 от 17.04.1998. (Сьерра-Леоне).
<260> Bothe (Fn 147) Rn 127ff.
в) Контроль над вооружениями и разоружение.
История развития
52. Мысль о том, что ограничение вооружения ведет к сокращению возможностей государства совершить агрессию и, таким образом, увеличивает шансы на мир, известна давно. Однако в прошлом она реализовывалась на практике чаще всего в форме ограничений вооружения побежденного государства. Идея обеспечения мира посредством ограничения вооружений на равноправных началах лежала в основе Гаагских мирных конференций (1899 года и 1907 года), усилий Лиги Наций по разоружению, а затем и Организации Объединенных Наций.
Контроль над вооружениями и разоружение
в системе взаимного сдерживания
53. Внедрение контроля над вооружениями, разоружение и обеспечение мира после Второй мировой войны отмечено ростом антагонизма сверхдержав, при котором стратегия взаимного сдерживания играла важную роль в качестве инструмента обеспечения мира. Меры по контролю над вооружениями и разоружением в этой системе прежде всего были нацелены на обеспечение стабильности посредством сохранения и поддержания равновесия, на предотвращение дестабилизации посредством сотрудничества. Стабилизация достигалась путем ограничения и частично сокращения вооружений (ОСВ-1 <261> и ОСВ-2 <262>, СНВ <263>, Договор об уничтожении ракет средней и меньшей дальности (РСМД) <264>, а также советско-американский Договор о химическом разоружении <265>). Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой 1963 года <266> был также результатом компромисса сверхдержав. Ограничению рисков войны посредством сотрудничества служат договоры о коммуникационной связи между сверхдержавами <267> (договор о "прямой связи") и о предотвращении инцидентов <268>. Договор о нераспространении ядерного оружия 1968 года также был направлен на стабилизацию отношений между сверхдержавами, поскольку он должен был предотвратить дестабилизацию равновесия в результате приобретения ядерного оружия третьими государствами. Сюда также следует отнести запрет на размещение оружия массового поражения в определенных районах (на небесных телах <269>, на дне морей и океанов <270>). Переговоры о конвенциональном разоружении в Европе начались под знаком разоружения стран НАТО и Варшавского договора на паритетных началах. Нормы Договора о сокращении обычных вооруженных сил в Европе <271> отражали цели достижения паритета блоков, что усложнило его применение в измененном стратегическом контексте <272>. Сформировавшийся под влиянием двусторонних отношений характер права по контролю над вооружениями проявился также в переговорном процессе. ООН играла в этом процессе скорее второстепенную роль <273>. Переговоры по основным договорам (ОСВ, СНВ, РСМД) вели только сверхдержавы <274>. Специальным органом для переговоров был и остался Комитет по разоружению (с 1961 года не раз менял наименования, с 1984 года называется Конференцией по разоружению) <275>; в Комитете тон задавали вначале сверхдержавы, что формально продемонстрировало совместное советско-американское председательство (до 1978 года). В таком контексте двусторонние отношения наложили отпечаток и на переговоры о многосторонних мерах по контролю над вооружениями и разоружением: например, по Договору о запрещении биологического оружия (заключен в 1972 году) <276> и по Договору о запрещении химического оружия (заключен в 1993 году) <277>. Характерные технические приемы двусторонних отношений использовались в процессе проверки соблюдения договоров о контроле над вооружениями и разоружением <278>: взаимное спутниковое наблюдение <279>, взаимные инспекции <280>.
--------------------------------
<261> Временное соглашение между Соединенными Штатами Америки и Союзом Советских Социалистических Республик о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений (Договор ОСВ-1). См.: ILM 11 (1972) 791.
<262> Венский договор об ограничении стратегических наступательных вооружений (Договор ОСВ-2). См.: ILM 18 (1979) 1138.
<263> Договор между Соединенными Штатами Америки и Союзом Советских Социалистических Республик о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (Договор СНВ-I). См.: DSD 2 (1991), Suppl (05.11.1991); Michael. 
durch 
? Amerikanische Reduzierungskonzepte in SALT und START 1969 - 1989, 1990; 
. Der START-Vertrag, EA 1991, 583ff; Wilzewski, START und die Zukunft der nuklearstrategischen . Vierteljahresschrift Sicherheit und Frieden 1990, 207ff; 
und , 1990.
<264> Договор между Соединенными Штатами Америки и Союзом Советских Социалистических Республик о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (Договор РСМД). См.: ILM 27 (1988) 84 (немецкий перевод: EA (1988), D 18).
<265> Договор от 01.06.1990 (ILM 29 (1990) 932).
<266> Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой от 05.08.1963. См.: BGBl 1963 II, 907. Речь идет об универсальном договоре, который заключили лишь США, Великобритания и Советский Союз. Франция и Китай не ратифицировали его.
<267> Fahl (Hrsg). 
, Bd III, Nr 9.
<268> Fahl (Fn 267) Nr 10.
<269> Статья 4 Договора о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела от 27.01.1967. См.: BGBl 1969 II, 1968; см. также: Соглашение о деятельности государств на Луне и других небесных телах от 05.12.1979 (1363 UNTS 3).
<270> Статья 1 Договора о запрещении размещения на дне морей и океанов и в его недрах ядерного оружия и других видов оружия массового поражения от 11.02.1971 (BGBl 1972 II, 326).
<271> Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ). См.: BGBl 1991 II, 1155; Koulik. Verification of the CFE Treaty: A SIPRI Research Report, 1991.
<272> "Россия чувствует себя скованной ДОВСЕ прежде всего на Кавказе". См.: FR v 20.09.1995, 2; Falkenrath. Resolving the CFE "Flank" Dispute, Arms Control Today (May 1995) 15ff.
<273> Citron. Die Sondergeneralversammlung der Vereinten Nationen 
, EA 1978, 630ff; Wegener. Die zweite Sonderkonferenz der Vereinten Nationen 
, EA 1982, 575ff; Bougrov. Conceptual and Practical Aspects of United Nations Activities in the Field of Disarmament // UNITAR (Hrsg). The United Nations and the Maintenance of International Peace and Security, 1987, 337ff; Goldblat. The Role of the United Nations in Arms Control, ebd, 369ff; Akashi. The Role of the UN in Disarmament, Disarmament 1991, 33ff.
<274> Bothe // Bothe/Graf Vitzthum. Rechtsfragen, 40f mwN.
<275> О работе Конференции по разоружению см.: Bernauer. Nuclear Issues on the Agenda of the Conference of Disarmament, UNIDIR-Publication 91/68 (1991); Schmalberger. In Pursuit of the Nuclear Test Ban Treaty: A Guide to the Debate in the Conference of Disarmament, UNIDIR-Publication 91/16 (1991).
<276> Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсического оружия и об их уничтожении от 10.04.1972. См.: BGBl 1983 II, 133; Geissler. Strengthening the Biological Weapons Convention, Disarmament 1991, 104ff; Meselson. Implementing the Biological Weapons Convention of 1972, UNIDIR Newsletter 1991, 10ff.
<277> Конвенция о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении от 13.01.1993. См.: BGBl 1994 II, 807; см. также: Bardonnet (Hrsg). The Convention on the Prohibition of Chemical Weapons, 1995; Krutzsch/Trapp. Commentary on the Chemical Weapons Convention, 1994; Bernauer. Globales Chemiewaffen-Verbot, Friedens-Warte 71 (1996) 9ff; Kirstein/Meissner. Auf des Messers Schneide: Chancen und Gefahren ein weltweites Verbot chemischer Waffen, Vierteljahresschrift Sicherheit und Frieden 1990, 210ff; Ronzitti. Le desarmement chimique et le protocole de Geneve de 1925, AFDI 35 (1989) 149ff.
<278> Ifft/Graham. Practical Problems with Bilateral Arms Control Treaties // Dahlitz/Dicke (Hrsg). The International Law of Arms Control and Disarmament, 1991, 59ff. В целом о международно-правовых проблемах верификации договоров о разоружении см.: 
(Fn 263).
<279> Этот прием ограничен в договорах СНВ верификацией с помощью "национальных технических средств" (абз. 9 ст. 4 Договора СНВ-II); о допустимости по международному праву см.: v. Kries, National Technical Means of Verification in the Light of INF Treaty, ZWL 37 (1988) 326ff; о верификации Договора СНВ см.: (Fn 263) 201ff.
<280> По Договору РСМД. Об этом см.: 
(Fn 263) 188ff.
Контроль над вооружениями и разоружение
по окончании "холодной войны"
54. После окончания "холодной войны" вопрос контроля над вооружениями и проблема разоружения утратили свою двустороннюю направленность и приобрели многосторонний характер. Защита безъядерных государств от действий ядерных государств <281> и потенциальных новых ядерных государств все больше актуализируется. Этой цели служат политические документы к Договору о продлении Договора о нераспространении от 1995 года <282> и предусмотренные в этих документах переговоры о приостановлении испытаний в целом (Договор о всеобщем запрете ядерных испытаний) <283>, а также о прекращении производства расщепляющихся материалов (так называемый Договор о прекращении) <284>. Важным шагом в становлении подлинно многостороннего права, касающегося разоружения, стала Конвенция о химическом оружии 1993 года <285>, которая в результате длительных переговоров закрепила всеобщий запрет на владение и производство химического оружия. Конвенция предусматривает уничтожение имеющегося химического оружия, ликвидацию (по обстоятельствам - преобразование) помещений для производства такого оружия и запрещает владение, разработку, производство и развитие его. Здесь проявилась структура новой отрасли права разоружения. Она не может ориентироваться на определенный сценарий конфликта, но должна иметь действительную многостороннюю основу. Это требует эффективного контроля, который невозможно осуществлять лишь с помощью национальных средств верификации: он должен проводиться посредством верификации, организованной на международном уровне <286>. Контрольный механизм Договора о нераспространении явился его моделью. Меры верификации по Конвенции о химическом оружии устанавливают новые рамки. Созданная для этого международная организация (Организация по запрещению химического оружия) контролирует с помощью инспекций на местах хранение имеющихся запасов, их уничтожение, а также ликвидацию или преобразование помещений для их производства. Организация также наблюдает (в точно определенных пределах) за предприятиями, в которых ведется работа с химикатами, имеющими военное применение, с целью предупреждения применения указанных химикатов для вооружения и с целью обеспечения безопасности всех сторон Договора. Кроме рутинного контроля, каждое государство-член в случае подозрения может потребовать от организации проведения контроля (инспекции по запросу), если имеются неясности в части исполнения договора в другом государстве. Переговоры, нацеленные на оснащение подобным механизмом контроля также Конвенции о биологическом оружии, пока не привели к успеху. Однако Договор о всеобщем запрете ядерных испытаний (который вначале также потерпел неудачу) предусматривает институциональную систему верификации <287>. В числе новых форм международного контроля - наблюдение ООН за исполнением обязательств по разоружению Ирака, возложенных на Ирак Советом Безопасности после кувейтского конфликта <288>.
--------------------------------
<281> Здесь следует обратить внимание на то, что сначала Ассамблея ВОЗ, а затем ГА ООН запросили в Международном суде ООН правовое заключение о допустимости ядерного оружия. См.: ICJ Rep 1996, 66 (консультативное заключение по делу ВОЗ - ядерное оружие (WHO-Nuklearwaffen), там же, 226 (консультативное заключение по делу ГА - ядерное оружие (GV-Nuklearwaffen); см. также: Nagendra/McWhinney, Nuclear Weapons and Contemporary International Law, 2. Aufl 1989.
<282> Принципы и цели ядерного нераспространения и разоружения от 11.05.1995 (ILM 34 (1995) 969); Goldblat/Cox (Hrsg). Nuclear Weapon Tests: Prohibition or Limitation? 1988.
<283> Об этом см.: Arnett. Implementing the Comprehensive Test Ban, SIPRI-Research Report Nr 8 (1994); см. также: различные статьи о Договоре: Negotiations in the Conference of Disarmament, 1994, Disarmament 18 (1995) 55ff; Ferm. Multilateral and Bilateral Efforts Towards Nuclear Test Limitations, SIPRI Yb 1991, 541ff.
<284> См.: Delpech/Dunn/Fischer/Sood, Halting the Production of Fissile Materials for Nuclear Weapons, UNIDIR-Publication 94/45 (1994).
<285> См. примеч. 277.
<286> О верификации см.: Altmann/Stock/Stroot (Hrsg). Verification After the Cold War, 1994; Bild/Jones. Multilateral Verification: Opportunities and Constraints, Disarmament 1991, 69ff; Bothe/Ronzitti/Rosas (Hrsg). The New Chemical Weapon Convention, 1999; Findlay, Verification of the Ottawa Convention, Disarmament Forum 4 (1999) 45ff; Hanski/Rosas/Stendahl (Hrsg). Verification of Arms Control Agreements, 1991; Haubrock. Das Verifikationsproblem der 
, 1992; Gmelch. Verifikation von multi- und internationalen 
, 1992; Myjer. The Law of Arms Control and International Supervision, Leiden JIL 1990, 99ff; Graf Vitzthum // Bothe/Graf Vitzthum. Rechtsfragen, mwN; о верификации в рамках МАГАТЭ см.: Lohmann. Die rechtliche Struktur der 
der Internationalen Atomenergie-Organisation, 1993.
<287> Принята Резолюцией A/RES/50/245 от 17.09.1996 (ILM 35 ((1996) 1439). Сенат США отказался от ратификации. О режиме биологического оружия см.: Pearson/Chevrier, An Effective Prohibition of Biological Weapons, in Lederberg (Hrsg). Biological Weapons - Limiting the Threat, 1999, 113. Переговоры по этому вопросу столкнулись с противодействием США.
<288> Резолюция S/RES/687 от 03.04.1991, п. 7 и след.; см. абз. 34 - 44 наст. разд.
55. Поскольку контроль над вооружениями и разоружение еще не полностью урегулированы в договорах, постольку важная роль отводится установлению Международным судом ООН в своем консультативном заключении о допустимости ядерного оружия (8 июля 1996 года) <289> правового обязательства, согласно которому государства должны добросовестно вести переговоры, нацеленные на ядерное разоружение, и достичь конечного результата. Это было признано ядерными державами на конференции по пересмотру Договора о нераспространении в 2000 году <290>, но исполнение этого обязательства на практике не предвидится. Проблема дестабилизирующего действия оружия массового поражения в настоящее время связана с опасностью его попадания в руки террористов или "стран-изгоев": в рамках дискуссии о так называемых новых вызовах <291> так оправдывают одностороннее применение силы. Если оружие массового поражения представляет собой (еще?) не реализованную угрозу, возможность использования обычного оружия фактически стимулирует конфликт. Это оружие обостряет страдания, причиняемые в ходе войны во всех "горячих" точках. Поэтому оно остается предметом усилий, предпринимаемых по контролю над вооружениями. Несколько слов о проблеме, связанной с применением мин: Дополнительный протокол к Конвенции ООН о минах предусматривает лишь запрет на их применение <292>. Оттавское соглашение 1997 года частично решило эту проблему с помощью запрета на владение и распространение мин <293>. Однако ведущие страны мира (США, Россия, Китай) не участвуют в указанном договоре. Относительно так называемого мелкокалиберного оружия (стрелкового оружия и легкого вооружения (SALW)) существует лишь Всемирная программа действий ООН <294>, на региональном уровне действуют юридически не обязывающие договоренности об ограничении импорта и экспорта, значимые в политическом плане <295>. Небольшой прогресс в глобальном масштабе достигнут Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 18 декабря 2006 года, требующей от Генерального Секретаря ООН проверить возможность разработки универсального договора <296>. После окончания "холодной войны" по-новому ставится вопрос о региональных соглашениях по вопросам разоружения. Зоны, свободные от ядерного оружия, приобретают значение в качестве средства обеспечения безопасности безъядерных государств. К таким зонам в настоящее время относятся Латинская Америка <297>, южная часть Тихого океана <298>, Африка <299> и Центральная Азия <300>, причем соответствующие договоры были признаны ядерными державами позже, а частично вообще не были признаны <301>. В Европе с возникновением ОБСЕ появился новый форум для ведения переговоров по вопросам безопасности, включая контроль над вооружениями и разоружение <302>.
--------------------------------
<289> § 98 и след. заключ.
<290> 2000 Review Conference of the Parties to the Treaty on the Non-Proliferation of Nuclear Weapons, 24.04 - 19.05.2000, New York, http://www.un.org/Depts/dda/WMD/nptrevdoc.html.
<291> См. абз. 11, 19.
<292> Об этом см. абз. 73.
<293> Договор от 18.09 - 03.12.1997 (ILM 36 ((1997) 1507; BGBl 1998 II, 778). Трансформирован в право Германии посредством § 18а Закона о контроле над боевым оружием.
<294> Принята на конференции ООН по проблеме незаконной торговли стрелковым оружием и легкими вооружениями 09.07 - 20.07.2001 (документ ООН: A/CONF. 192/15); о срыве конференции по пересмотру в 2006 г. см.: Wisotzki. Aktionsprogramm zu Leicht- und Kleinwaffen, VN 54 (2006) 164f.
<295> Документ ОБСЕ о мелкокалиберном оружии и легком вооружении от 24.11.2000 (Fastenrath, KSZE/OSZE, F14).
<296> Резолюция A/RES/61/88; см. также: Резолюцию A/RES/61/66 от 03.01.2007 ("Незаконная торговля стрелковым оружием и легкими вооружениями во всех ее аспектах") о Программе действий ООН.
<297> Договор о запрещении ядерного оружия в Латинской Америке (Договор Тлателолко) от 14.02.1967 (Fahl (Fn 267) Bd I, Nr 4).
<298> Договор о безъядерной зоне в южной части Тихого океана (Договор Раротонга) от 06.08.1985 (ILM 24 (1985) 1442).
<299> Договор о зоне, свободной от ядерного оружия, в Африке (Пелиндабский договор) от 11.04.1996 (документ ООН A/50/426); не вступил в силу.
<300> Семипалатинский договор от 08.09.2006; не вступил в силу.
<301> См.: Fischer // Ipsen (Fn 13) § 61 Rn 31ff mwN.
<302> Об этом см.: Lutz. Die OSZE im 
der Sicherheitsarchitektur des zwanzigsten Jahrhunderts zum Sicherheitsmodell des einundzwanzigsten Jahrhunderts, OSZE-Jb 1 (1995) 63ff; см. также: 
. OSZE und die Zukunft von und in Europa, Vierteljahresschrift Sicherheit und Frieden 13 (1995) 239ff. В рамках встречи ОБСЕ на высшем уровне в Стамбуле в 1999 г. в Договор об обычных вооруженных силах в Европе были внесены изменения с учетом новых политических условий в сфере безопасности в Европе. Измененный Договор еще не вступил в силу.
II. МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ПРИМЕНЕНИЯ СИЛЫ:
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 649; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!