Военные в системе государственной власти

Согласно современной ведущей мировой тенденции военные не долж­ны брать на себя управление государством, которое считается исключитель­ной прерогативой гражданских. В подавляющем большинстве случаев воен­ное правление оказалось значительно менее эффективным по сравнению с гражданским. На международных социологических конгрессах и конферен­циях 1990—1993 гг. постоянно звучала мысль о том, что процесс устранения военных от политической власти идет хотя и неравномерно, но повсемест­но. В европейских странах этот процесс почти завершен. В Латинской Аме­рике рухнули все военные режимы, что свидетельствует о их несостоятель­ности в управлении общественными делами. В Азии, где сохраняется нема­ло военных режимов, они также находятся под угрозой. Наиболее

634

распространено военное правление в странах Африки и на Ближнем Восто­ке, где генералы и офицеры нередко являются главной политической и вла­ствующей силой.

Степень обладания военными государственной властью на практике весьма различна — от нулевой до значительной и даже полной. Их властное положе­ние может ослабевать или укрепляться, они могут находиться в подчиненном положении или верховодить во властном механизме, но чаще всего их истин­ная роль тщательно маскируется. Поэтому уместно говорить о степени мили­таризованности власти. В качестве ее объективного критерия надо установить, какое начало — гражданское или военное — определяет государственную

политику, выдвижение и смещение высших должностных лиц, изменение механизма управления страной, цели и масштабы применения военной силы в осуществлении политической воли. В качестве решающего показателя сте­пени властвования военных можно рассматривать их влияние на формиро­вание внутренней и внешней политики, государственного бюджета, прини­маемые политические решения и постановления, воздействие на состав и дея­тельность властных структур, зависимость высших правителей от военных. Иногда полагают, и эту мысль неоднократно озвучивали государственные деятели, что подавляющее присутствие гражданских в высших законодатель­ных, исполнительных и судебных органах автоматически обеспечивает им власть, в том числе над армией. Факты говорят об ином. Военные, находясь во властных структурах, обладают влиянием, непропорциональным их чис­ленности, если они действительно опираются на поддержку армии. Поэто­му политика гражданской власти, если в нее включены представители ар­мии, может стать военизированной. Политики, поддерживаемые армией, обретают подавляющее превосходство над другими. Если при демократиче­ском режиме военные присутствуют в структурах власти, армия неизбежно втягивается в политическую борьбу. Подобные негативные процессы устра­няются абсолютным «огражданиванием» власти, т.е. полным отсутствием кадровых военных в высших законодательных, исполнительных и судебных органах власти. Господствует идея, что власть — глубоко невоенное дело. Разумеется, нельзя забывать, что среди гражданских политиков есть нема­ло сторонников силы, именуемых «ястребами». Они способны подогревать воинственные настроения среди самих военных. Это стимулирует силовой подход к решению политических проблем. Так, в политических кризисах и конфликтах 1950—1980-х гг. в странах социалистического лагеря государ­ственные лидеры во главу угла ставили «танковую политику» (за что их спра­ведливо нарекли «танкистами»).

В далекой и недавней истории нашей страны военные были определя­ющей частью правящей элиты. Свое положение они сохраняют и сегодня. Раньше они не подчинялись общим правилам, замыкаясь на высшее лицо — императора, вождя, генсека. Руководители силовых структур, входившие в Совет Министров СССР, начиная с 1970-х гг. фактически не считались с мнением председателей Совмина, не присутствовали на заседаниях прави­тельства и не отчитывались перед ним. Более того, министры обороны, внут­ренних дел, председатели КГБ являлись членами Политбюро КПСС и по

635

иерархии (прежде всего партийной) были равны главе правительства. Быв­ший председатель Совета Министров Н. Рыжков вспоминал, что М. Горба­чев сразу же дал ему понять, что самолично ведает министрами силовых структур. Подобная практика позволяла военным, с одной стороны, влиять на политику, минуя все промежуточные и высшие органы государственной власти, легче добиваться своих целей, келейно решать дела, а с другой — ставить в зависимость от себя генсека и президента, создавая иллюзию уп­рочения его личной власти. Исключительное положение военных сохрани­лось и после августа 1991 г. События конца сентября — начала октября 1993 г. в Москве подтвердили главенствующую роль армии в обеспечении безопас­ности высшей государственной власти, подогрели политические притязания высшего генералитета.

В США вплоть до Второй мировой войны влияние военных было сравни­тельно слабым. Однако в 1939 г. в рам­ках федеральной бюрократии баланс  сил решительно сдвинулся в сторону военных. На федеральной службе на­ходилось около 800 тыс. гражданских служащих, и 10% из них работали в уч­реждениях национальной безопасности. В конце войны эта цифра достиг­ла почти 4 млн человек, из которых более 75% были связаны с военной сфе­рой. С появлением ядерного оружия и усилением холодной войны влияние военных усилилось. Военные стали занимать государственные посты, ранее принадлежавшие гражданским. Укрепились связи между крупными военны­ми и бизнесменами. Необычную популярность приобрели выдающиеся вое­начальники.

Участие профессиональных военных в правительстве и, следовательно, в политике и бизнесе было новым феноменом в американской истории. Военные приобрели большее влияние, чем в других западных странах. Это вызвало резкую критическую реакцию общественности. Ученые указывали на милитаризацию правительства, ослабление гражданского контроля, сти­рание традиционных барьеров между политическими и военными функция­ми. В дальнейшем доля военных чиновников в правительстве сокращалась, но сохранялось сильное влияние на него через военных отставников, при­ходивших на государственную службу и в бизнес.

Опыт свидетельствует, что самодовлеющая роль военных наносит госу­дарству огромный вред и может стать одной из главных причин бедствен­ного положения и низкого жизненного уровня народа. Войну в Чечне, в развязывании которой военным принадлежит главная роль, осуждают 77% населения, а поддерживают только 8—10%. Она больно бьет по уровню жизни. Поэтому в демократических странах установлены незыблемые принципы: верховенство гражданских структур власти над военными; ис­ключение военных из властных политических структур; сведение предназ­начения армии только к защите общества, но не управлению им; опреде­ление государственной политики, в том числе оборонной, гражданскими ветвями власти.

Проблема влияния военных на процесс принятия политических решений постоянно обсуждается западными политологами и социологами. Извест-

636

ный американский ученый М. Яновиц отмечает три функции военных в политической жизни общества: представительскую, советническую и испол­нительскую. Две последние оставляют некоторую возможность военным оказывать влияние на процесс формирования государственной политики. Яновиц считает, что военное ведомство должно иметь право, как и другие правительственные учреждения, излагать свою позицию и привлекать пра­вительство на свою сторону. Противники данной точки зрения усматрива­ют ее опасность в том, что, во-первых, военные отличаются от гражданских сильным корпоративным духом, а, во-вторых, — и это самое главное — в распоряжении военных всегда остается оружие, за которым надо «присмат­ривать ревнивым глазом». В США при­влечение армейских подразделений и национальной гвардии даже на борьбу с пожарами и последствиями природ­ных катастроф инкриминируется уче­ными и журналистами как «потенци­ ально опасное расширение полномо­чий военных». В демократическом обществе «огражданивание» власти означает: а) пол­ное господство гражданского начала в высшей государственной власти — исключение военных из представительных, исполнительных и судебных ор­ганов; б) установление гражданской власти над военными, гражданского ру­ководства министерствами обороны; в) разделение контроля над военной сферой между главой государства, правительством и парламентом, а также гражданским обществом; г) принятие решений о применении военной силы гражданскими политиками в строгом соответствии с законами.

С процессом демилитаризации общества тесно связан переход граждан­ских в военные и военных в гражданские. В настоящее время огромное воз­действие на политическую, экономическую и духовную жизнь России ока­зывает переход многих тысяч кадровых военных на путь гражданской жиз­ни. Он существенно отличается от подобных процессов, имевших место в прошлом (после Гражданской войны 1918—1920 гг. и Великой Отечествен­ной войны 1941 — 1945 гг.). Сегодня страна переживает глубокий кризис, происходит смена политической и экономической системы, разрушены бывший СССР и его вооруженные силы, не прекращается острая социаль­но-политическая борьба. Отсюда исключительная политизация перехода военных на гражданское положение, возникновение политически ориентированных объединений офицеров запаса. Различные политические партии и движения стремятся вовлечь их в свои ряды. Сложности перехода кадровых военных на «гражданку», отсутствие специальных служб, которые помогли бы им адаптироваться к новым условиям, толкают их в объятия оппозиционных и экстремистских сил. Исследования показывают, что у кадрового военного, прослужившего 25—30 лет и более, смена менталитета, врастание в гражданскую жизнь и разрыв основных связей с прежней сре­дой происходит в течение 5—10 лет. Очень долгий срок. Не случайно в ряде стран на руководящие гражданские должности бывшим военным разреша­ют поступать примерно через такой временной период.

В 1993—1994 гг. уволено из армии в связи с ее сокращением около 0,5 млн офицеров. Большинство из них — люди в расцвете творческих и физических

637

сил, окончившие один-два вуза. Но их трудоустройство, адаптация к новой жизни значительно усложнены. В стране формируется широкий рынок тру­да, где нет былого дефицита рабочих рук, нет спроса на военные спе­циальности, высока конкуренция за рабочие места. Диапазон сходства между военными и гражданскими профессиями стал гораздо уже, чем 15—20 лет назад. Подобная ситуация пугает не только офицеров, но и гражданских: ликвидация военных гарнизонов, воинских частей и учреждений сокращает число рабочих мест для гражданских. Во Франции, например, сокращение армии вызывает сильное возражение местных властей.

В свое время М. Вебер подчеркивал: при использовании в социологии по­нятия «армия» важно иметь в виду, что эта форма коллегиальности не являет­ся субъектом социального действия. Ей нельзя приписывать волю или мышление. Вторая половина XX в. по­казала, что армия может быть субъек­ том действия, иметь свою волю и мыс­лить самостоятельно. Об этом говорят сотни случаев, когда она самостоятельно выступала в политической борь­бе, брала в свои руки власть и управление страной.

ВОЙНА И ЭКОНОМИКА

Война — это прежде всего бизнес. Это значит, что здесь есть и доходы, и расходы. Чем крупнее держава, тем солиднее выглядит список потерь и приобретений. В современную эпоху первыми поняли это и научно объяснили американцы. Они же применили этот принцип на практике, причем в таких масштабах и с такими результатами, которые до сих пор не способна превзойти ни одна страна мира.

---

Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 386; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!