Офицерское содержание' в 1880-е гг. в русской и иностранных армиях

 

Чин и должность	Россия	Германия	Австрия	Франция
Полный генерал (командир корпуса)	10595	14694	11934	11938
Генерал-лейтенант (начальник дивизии)	6756	8838	6953	10615
Генерал-майор (командир бригады)	4717	5669	4668	6326
Полковник (командир полка)	4511	4449	3526	4103
Подполковник (командир батальона)	1880	3318	2530	2635
Капитан (командир роты)	1332	2421	1550	1512
Штабс-капитан (командирроты)	1305	1884	1397	-
Поручик	695	1071	1017	1044
Подпоручик	677	895	915	936

Источник: Волков СВ. Русский офицерский кор­пус. М., 1993. С. 346.

Включены все виды выплат и взяты средние показатели по всем родам войск; сравнение дается в пересчете на рубли.

532

ная, расширенная, неполная семья и т.д. Государство существует примерно столько же, сколько и образование, а именно 5—6 тыс. лет. Религия в своих первобытных формах (фетишизм, тотемизм и анимизм) появилась прибли­зительно 30—40 тыс. лет назад, хотя некоторые археологи, учитывая возраст древнейших наскальных рисунков (15 тыс. лет) и миниатюрных скульпту-рок, отображающих зарождение культа Матери-Земли (25 тыс. лет), счита­ют ее возраст несколько меньшим.

Армия не является фундаментальным институтом общества, таковым считается государство, для обслуживания которого (внешняя оборона) и создают армию. Именно поэтому армия — это частный институт, находя­щийся внутри фундаментального (рис. 25).

Приведем примеры частных институтов:

♦ Армия — частный социальный институт, предназначенный для защи­ты государства от врагов, отстаивания национальных интересов.

♦ Наука — частный социальный институт, функцией которого является производство, накопление, распространение и использование новых знаний.

♦ Право — частный социальный институт; система общеобязательных социальных норм, охраняемых силой государства. С помощью права государственная власть регулирует поведение людей и их коллективов, закрепляет в качестве обязательных определенный круг общественных отношений.

♦ Наследование — частный социальный институт, регулирующий условия и порядок перехода имущества, личных прав и обязанностей умерше­го к другим лицам.

Врезка

Семейное положение офицеров перед Первой мировой войной, %

 

Чины	Женаты			Холосты			Вдовы и разведены
	1910	1911	1912	1910	1911	1912	1910	1911	1912
Все офицеры	56,3	57,6	58,6	41,6	40,3	39,2	2,1	2,1	2,3
В том числе:
генералы	-	85	86,4	-	8,3	7,1	-	6,7	6,5
штаб-офицеры	-	83,4	83,7	-	12,6	12,3	-	4,1	4
обер-офицеры	-	52	52,9	-	46,4	45,3	-	1,6	1,8
В том числе:
В пехоте	56,2	56,9	58,2	41,8	41,1	39,6	2	2	2,2
В кавалерии	40,9	42,3	42,3	57,2	57,5	55,7	4,9	2,2	2
В артиллерии	51,8	53,5	53,7	46,4	44,5	44,3	1,8	1,9	2
В инженерных войсках	44,9	48	48,4	53,6	50,5	49,9	1,5	1,5	1,7
В казачьих войсках	55,3	58,6	55,6	43	39,2	42	1,7	2,2	2,4
Военные врачи	75,6	74,8	73,8	21,3	22	22,9	3,1	3,2	3,3
Военные чиновники	75,3	75,1	75,2	21,1	20,9	21,4	3,6	4	3,3

Источник: Волков СВ. Русский офицерский кор­пус. М., 1993, С. 349.

533

Частными институтами являются: собственность, политические партии, церковь, трудовые организации, учреждения образования и воспитания, средства массовой информации и т.д.

Внутри частных институтов можно выделить специализированные инсти­туты — еще более дробные единицы, которые также представляют собой вид социальных институтов и удовлетворяют потребности и обслуживают те частные институты, куда они входят. Например, внутри фундаментального института «государство» существует частный институт «армия», внутри ко­торого — множество специализированных институтов, а именно: институт комиссаров, возникший в России в годы Гражданской войны, а затем отме­ненный и преобразованный позже в институт политруков⁴; институт при­зыва и противоположный ему институт контрактной службы (общество может выбрать один из них либо совмещать оба); институт военной моби­лизации мирного населения; институт единоначалия и субординации; ин­ститут военного трибунала; институт или практика заградительных отрядов, институт контрибуций.

Рис. 25. Субкоординация общего, частных и специализированных институтов общества

Как бы ни были важны частные институты, они выполняют вспомога­тельную роль и оцениваются с точки зрения успешности обслуживания сво­его фундаментального института, куда они входят. Даже наука — частный институт, а образование — фундаментальный. Действительно, десятки ты­сяч лет человеческое общество воспроизводило себя, не имея науки. В пер­вобытном обществе ее заменяли практические знания и мифология, пере­даваемые через механизм традиции. Однако без обучения и подготовки кад­ров ни одно общество не может существовать. Даже у животных старшее поколение обучает младшее, иначе оно не выживет.

⁴ В июле 1941 г. в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР, возрождавшего опыт Гражданской войны, во всех полках, дивизиях, штабах и военных учреждениях был вновь введен институт военных комиссаров, а в ротах и равных им подразделениях — институт политруков. В 1942 г. с введением полного единоначалия институт политруков был упразднен, политруки получили офицерские звания и заняли должности заместителей командиров подразделений по политическому воспитанию (замполитов). В свою очередь политруки и комиссары сменили существовавший до 1917 г. в русской армии институт капелланства — армейских православных священников. В наши дни на смену институту армейских политруков пришли военные психоло­ги, воспитатели, социологи. Принесло ли это пользу? «Дедовщина» в армии становится еще хуже, чем прежде. Дезертирство стало обычной нормой.

534

Армия была бы не нужна, если бы люди, разбившись на племена и народ­ности, жили друг с другом в мире. Но они постоянно спорят и конфликтуют между собой. Для защиты от «непрошеных гостей» и создавалась армия, сна­чала плохо обученная и стихийно одномоментно созываемая (народное опол­чение), а затем кадровая и регулярная. Имея в своем распоряжении хорошо обученную армию, правители стали применять ее не по назначению — не для защиты, а для нападения. Так у частного института появилась вторая функция. Армия — непременный атрибут государства. В качестве социального ин­ститута она возникла в земледельческих обществах 8—10 тыс. лет назад, когда произошло разложение родоплеменного строя и зародилось государство.

Конечно, военные столкновения и конфликты случались и раньше. Они могли быть массовыми и иметь разру­шительный характер, особенно в исто­рический период, называемый эпохой господства военно-племенного строя. Тем не менее армии в строгом смысле слова тогда не было. В военной кампа­нии участвовали все мужчины, способ­ные носить оружие. Но даже наличие строгой дисциплины, внутренней организации и разбиения ополчения на подразделения, военной тактики и владения боевым искусством не превращает племенное ополчение, каким бы агрессивным оно ни было и каких успехов бы ни добивалось, в настоящую армию. Коннице скифов удалось выгнать из степей огромную и непобеди­мую (до той поры) армию персов. Но ее нельзя считать армией. Регулярная армия была у персов. Что же делает воинское ополчение армией, т.е. социаль­ным институтом?

Прежде всего должны существовать не технические и организационные факторы, а социальные и политические. Армия — атрибут земледельческо­го общества, население которого постоянно проживает на одной и той же территории. Такое общество должно иметь территорию, которую надо ох­ранять или расширять, систему сбора налогов, благодаря которым можно содержать армию, социальную структуру, в которой воинское сословие за­нимает самостоятельную ступень, пользуется почетом и привилегиями. В Индии тысячи лет существует кастовое общество, и квота воинов (кшат­риев) занимает второе после духовенства почетное место в иерархии.

И по отношению к частным, и по отношению к общим социальным инсти­тутам применимо следующее определение: социальный институт — историче­ски сложившаяся на основе традиций или правовых норм устойчивая форма организации совместной деятельности людей. Армия полностью соответству­ет этой дефиниции; понятию «социальный институт» в отечественной социо­логии отводится значительное место. Социальный институт определяется как ведущий компонент социальной структуры общества, интегрирующий и коор­динирующий множество индивидуальных действий людей, упорядочивающий социальные отношения в отдельных сферах общественной жизни.

Еще Ф. Энгельс отмечал, что школа и армия — два наиболее консерва­тивных социальных института, которые по своей природе не могут сами себя реформировать.

535

Социальные институты помогают решать жизненно важные проблемы большому числу людей. Например, миллионы людей, влюбившись, прибе­гают к помощи института брака и семьи, а заболев — к институтам здраво­охранения и т.д. Законный порядок в обществе обеспечивают такие инсти­туты, как государство, правительство, суды, полиция, адвокатура и пр.

Вооруженные силы — правовая организация, функционирование которой соответствует законодательству страны и нормам международного права.

Армия — государственное учреждение. Как и государство в целом, она защищает интересы правящей элиты, определенной социальной группы. Она может использоваться при разрешении различного рода (внутренних и

международных) конфликтов, когда исчерпаны мирные средства наведения порядка.

Институты одновременно выступа­ ют и инструментами социального кон­троля, так как благодаря своему норма­тивному характеру заставляют людей подчиняться принятым нормам и со­блюдать соответствующую дисциплину. Поэтому институт понимается как совокупность норм и образцов поведения.

Социальным институтом армию делают следующие факторы: из поколе­ния в поколение передающиеся воинские традиции, обычаи и образ жизни; превращение воинского ремесла в самостоятельную профессию; замена бесплатного участия в ополчении платной службой в армии; интеграция воинских ценностей в систему общественных ценностей как особо престиж­ных; оформление воинского сословия и занятие им особого места в соци­альной структуре; гарантия государством прав личности воина, социальное страхование на случай болезни и по старости; оформление воинских званий, соответствующих полученной квалификации и занимаемой должности, и системы привилегий (ранний выход на пенсию, бесплатный проезд и т.п.). Военная элита входит в состав элиты общества и руководящую верхуш­ку государства. Значительная часть национального дохода государства рас­ходуется на содержание армии. Для производства военной продукции созда­ется мощная индустрия — оборонная промышленность, в которой заняты ведущие специалисты и высококвалифицированные кадры. Для подготов­ки военных кадров формируется разветвленная система учебных заведений, а для научных исследований в военной области — система институтов и ла­бораторий.

Социальный институт предстает гигантской социальной машиной (сис­темой), существующей исторически длительное время, удовлетворяющей фундаментальные потребности общества, обладающей легитимной силой и моральным авторитетом, охватывающей большую совокупность явлений, выраженных с помощью статусов и ролей, социальных норм и санкций, социальных организаций (предприятий, университетов, фирм, агентств, колхозов и т.п.), которые в свою очередь имеют персонал, аппарат управле­ния, особые процедуры приема, закрепления и увольнения, многочислен­ные механизмы социального контроля, процедурные практики и т.п.

Коренная черта армии — совершенная несвобода военного. Солдат дол­жен выполнять приказ, а всего остального он делать не должен. В этом со­стоит смысл устава. Для отношений в гражданском обществе подобная си-

536

туация немыслима. А в армии все функционально важные отношения рег­ламентированы. В идеале личные отношения между военными должны быть исключены. В обществе и трудовом коллективе лишь некоторые отношения регламентируются. Ни трудовой коллектив, ни общество в целом не могут существовать на подобных началах.

ФУНКЦИИ ИНСТИТУТА АРМИИ

Первой и важнейшей миссией социальных институтов является удовлет­ворение важнейших жизненных потребностей общества, т.е. того, без чего общество не может существовать как таковое. Например, оно не может су­ществовать, если не будет постоянно пополняться новыми поколениями людей, добывать средства пропитания, защищать мир и порядок в стране,

добывать новые знания и передавать их следующим поколениям, заниматься решением духовным вопросов.

Функция (от лат. functio — исполне­ ние, осуществление) — это назначение или роль, которую выполняет опреде­ленный социальный институт, или процесс по отношению к целому (например, функция государства, семьи и т.д. в обществе). Функцией социального инсти­тута будем называть ту пользу, которую он приносит обществу, иначе говоря, совокупность решаемых задач, достигаемых целей, оказываемых услуг.

Некоторые институты выполняют функцию стабилизаторов обществен­ного порядка. К ним относятся политико-правовые институты типа государ­ства, правительства, парламента, полиции, судов, армии. Другие институ­ты, например церкви и религии, поддерживают и развивают культуру.

Будучи частным социальным институтом, армия выполняет множество функций (рис. 27) в обществе. Она не только защищает страну от внешнего агрессора (оборонительная функция). Она используется для нападения на другие страны, захвата жизненно важной территории (расширение жизнен­ного пространства), находящихся на этой территории природных ресурсов, инженерной и транспортной инфраструктуры и рабочей силы, которые при­соединяются к экономике метрополии и функционируют как единый меха­низм (экономическая функция).

Но на этом экономические функции армии не завершаются. С ее помо­щью страна получает выход к морю или завоевывает важные торговые пути, продвигает границы государства в естественные ниши, где их удобнее обо­ронять. Армия выступает также мощным внутренним ресурсом экономи­ки — крупнейшим работодателем для мужского населения, обеспечивая за­нятость — временную или постоянную — для миллионов человек в форме. Солдаты, особенно в строительных войсках, используются — помимо сво­их прямых задач — на создании гражданских объектов. К помощи армии правительство прибегает в чрезвычайных ситуациях, например, для ликви­дации завалов после землетрясения. Советская Армия широко использова­лась на уборке урожая сельскохозяйственных культур.

Общество устроено так, что ряд институтов выполняет несколько функ­ций одновременно, и в то же время на выполнении одной функции может

537

специализироваться сразу несколько институтов. К примеру, функцию вос­питания или социализации детей выполняют такие институты, как семья, церковь, школа, государство. В то же время институт семьи выполняет функ­ции воспроизводства людей, воспитания и социализации, удовлетворения в интимной близости и др. Функции, выполнявшиеся некогда одним инсти­тутам, со временем могут передаваться другим или распределяться, частич­но или полностью, среди других. Скажем, в далеком прошлом институт се­мьи выполнял более пяти-семи функций, а сегодня некоторые из них пере­даны другим. Воспитанием наряду с семьей занимается школа, организацией отдыха — специальные институты рекреации. Даже функцию удовлетворе­ния сексуальных потребностей разделяет с семьей институт проституции. А функ­цию добывания средств существования, которая во времена охотников и собира­телей возлагалась исключительно на се­мью, сегодня целиком и полностью взя­ла на себя индустрия.

На заре возникновения государство выполняло узкий круг задач, связанных прежде всего с налаживанием и поддер­жанием внутренней и внешней безопас­ности. Однако по мере усложнения обще­ства усложнялось и государство. Сегодня оно не только защищает границы, борет­ся с преступностью, но также регулирует экономику, занимается социальным обес­печением и помощью малоимущим, со­бирает налоги и поддерживает здравоох­ранение, науку, школу и т.д. Церковь создавалась ради решения важных миро­воззренческих вопросов и установления высших нравственных нормативов. Но со временем она стала заниматься также об­разованием, экономической деятельно­стью (монастырское хозяйство), сохранением и передачей знаний, исследо­вательской работой (монастырские библиотеки, религиозные академии, гим­назии, школы, университеты, колледжи), попечительством и филантропией (помощь нуждающимся).

Как и школа, армия выполняет важную функцию социализации людей. В первую очередь она затрагивает мужское население. Если в стране функ­ционирует наемная армия, то воинской службой охватываются широкие воз­растные категории мужчин. Там, где существует обязательная воинская служба для всех мужчин определенного возраста, например с 19 до 22 лет, воинским ремеслом, если не считать офицерского состава, занята только одна возрастная категория. После прохождения службы мужчины возвраща­ются к обычной гражданской жизни и работе в гражданской промышлен­ности, но они уже повзрослели, получили профессию, овладели необходи­мыми для дальнейшей жизни социальными навыками, умением преодоле­вать трудности, достижительной мотивацией.

538

Период службы не проходит бесследно для юношей. Они приобретают качества, которые не смогли бы приобрести «на гражданке»: физическую ловкость и выносливость, дисциплинированность и ответственность, чувст­во товарищества и т.п. Военная служба в немирное время, т.е. участие в во­енных событиях, влияет на формирование личности еще в большей степе­ни, нежели мирная воинская служба. Ветераны войн с ностальгией вспоми­нают то особое чувство боевого братства и взаимовыручки, которое складывается во время войны и практически исчезает в мирной жизни. Уча­стие в войне обогащает жизненный опыт индивида дефицитными для мир­ного времени качествами: умением преодолевать естественный для любого человека страх перед смертельной опасностью, разумным риском, способ­ностью спокойно переживать потерю близких людей.

^ис 27. Функции армии как социального института

Опосредованное социализирующее влияние институт армии оказывает на все население страны, поскольку хорошо вооруженная, дисциплиниро­ванная и не раз выручавшая в сложных ситуациях армия позволяет гражда­нам гордиться не только ею, но и страной в целом. У американцев после ус­пешной кампании «Буря в пустыне» и войны в Ираке появилось особое на­строение принадлежности к сверхдержаве. Своей страной советский народ гордился после победы в Великой Отечественной войне.

Величие и мощь российской державы у многих россиян отождествляет­ся с наличием сильной армии. В 1997 г. Фонд общественного мнения про­вел опрос населения России по репрезентативной выборке. На вопрос «При каком условии Россию можно будет назвать современной великой держа­вой?» респонденты чаще всего отвечали: «При наличии сильной, современ­ной армии» (57%). Высокая значимость для россиян армии как института,

539

обеспечивающего безопасность страны, подтверждается сравнением резуль­татов опросов в разные годы. Оно показало, что с 1996 по 2000 г. число сто­ронников содержания большой и сильной армии «любой ценой» (даже если у страны для этого нет достаточных средств) увеличилось с 29 до 49%. Од­нако в 1998 г. армия заняла пятую позицию в рейтинге признаков великой державы (42%). На первые места вышли такие характеристики великой дер­жавы, как «уровень жизни населения» (68%), «авторитетное руководство страной» (62%), «социальная защита населения» (48%), «защищенность граждан от преступности, произвола чиновников» (45 %)⁵.

К функциям армии также относятся: сохранение неприкосновенности

границ, обеспечение суверенитета госу­дарства, поддержка власти господству­ющей социальной группы, прекращение и предотвращение внутренних соци­альных конфликтов, сохранение терри­ториальной целостности.

Армия как социальный институт мо­жет выполнять не только несколько функций, но и несвойственные ей функ­ции, что нельзя считать позитивным яв­лением. Сегодня российская армия час­то занимается несвойственными ей дела­ми, как-то: уничтожение химического и ракетно-ядерного оружия, строитель­ство, торговля, уборка урожая и многое другое.

События последних лет убедительно свидетельствуют, что несмотря на наличие относительной юридической определен­ности статуса Вооруженных Сил в россий­ском обществе, практически отсутствовало четкое представление о роли и ме­сте армии в политической жизни государства, ее функциональном предназна­чении. Вооруженными Силами пытались прикрыть и сгладить любые коллизии, возникающие в ходе перестройки. Армия, по сути дела, была универсальным общественным институтом, который использовали для решения любых задач: разрешения межгосударственных противоречий, погашения межнациональных и других конфликтов внутри страны, предотвращения и ликвидации послед­ствий производственных, экологических катастроф, аварий, стихийных бед­ствий, борьбы с преступностью и др.

Функции, выполняемые институтами, изменяются со временем: одни из них исчезают, другие перемещаются к другим институтам, третьи уменьша­ются или увеличиваются в объеме. Так, раньше среди основных задач церк­ви были образование и социальная помощь нуждающимся. Современное государство создало разветвленную сеть учреждений, выполняющих ту и другую работу, но и церковь в какой-то мере продолжает заниматься обра­зованием и социальной работой⁶.

⁵ Формирование войск России. Текущий момент. Обзор динамики общественного мнения в 1996—2001 гг. в материалах ФОМ, ВЦИОМ, АРПИ. — http://www.wp.ru/message/.

⁶ Bernard J., Thompson L.F. Sociology. Nurses and their Patients in a Modern Society. Saint Louis, 1970. P. 126.

540

ДИСФУНКЦИИ ИНСТИТУТА АРМИИ

Если институт помимо пользы приносит обществу вред, то такое действие называют дисфункцией. Кпримеру, функция (задача) института образова­ния — осуществлять подготовку всесторонне развитых специалистов. Но если он не справляется со своей задачей, если образование поставлено плохо, то ни развитых индивидов, ни классных специалистов общество не получит. Школы и вузы выпустят в жизнь рутинеров, дилетантов, полузна­ек. Таким образом, функция превращается в дисфункцию.

Если институт работает, как надо, то плюсов у него намного больше, чем минусов, и наоборот. Плюсы, или функ­ции, укрепляют, стабилизируют и раз­вивают общество, а минусы, т.е. дис­функции, его расшатывают, дестабили­зируют. Например, какую полезную функцию осуществляли концентраци­онные лагеря в гитлеровской Германии, грандиозные стройки социализма в СССР? Их следует считать дисфункциональными, т.е. вредными, формами институтов.

Деятельность социального института считается функциональной, если она способствует сохранению стабильности и интеграции общества, и мо­жет расцениваться как дисфункциональная, если институт работает не на сохранение общества, а на его разрушение. Нарастание дисфункций в дея­тельности социальных институтов может привести к социальной дезоргани­зации общества.

Основная функция армии — защищать государство и его граждан. Для этого ее боеспособность должна находиться на уровне не ниже, чем у вероятного про­тивника. Но соответствует ли такому требованию нынешняя российская армия?

По мнению немецкой газеты «Зюд-дойче Цайтунг» (14.02.02), Вооруженные Силы России должны быть безотлагатель­но реформированы. Боеготовность армии находится на низком уровне. Большая часть из 1,2 млн солдат и офицеров охра­няет запасы устаревшего и ненужного во­оружения, а непосредственно в военных операциях могут быть задействованы только 100 тыс. военнослужащих. Война в Чечне показала, что сегодняшняя рос­сийская армия не в состоянии быстро одержать победу. Американская военная операция в Ираке дала пример обратно­го — как следует воевать сегодня: высоко­технологическое оружие в руках высоко­профессиональных военных, мобильные подразделения вместо крупных и непо-

541

движных воинских частей. Военный бюджет России в 2000-е гг. вырос с 3,5 млрд до 9 млрд долл. Однако 70% этих средств уходит на выплату денежного довольствия, размещение военнослужащих и их семей, содержание раздутой инфраструктуры. Менее трети идет на закупку нового вооружения. По сово­купному военному потенциалу американцы опережают нас на 15—20 лет.

Опросы общественного мнения, проведенные ВЦИОМ во второй поло­вине 1990-х гг., показали, что у многих россиян не было ощущения безопас­ности от внешней угрозы. По мнению 37% россиян, угроза военного напа­дения на Россию существует, 38% считали его маловероятным и только 8% полагали, что нападение совершенно исключено. В феврале 1998 г. 43% рес­пондентов считали, что «Вооруженные Силы сегодня не способны обеспе­чить безопасность страны», и только 15% населения полагали, что армия может полностью обеспечить безопасность страны. К маю 2000 г. ситуация изменилась: 31% жителей России были уверены, что наши Вооруженные Силы смогут защитить страну, и лишь 4% уверены в обратном⁷. На обще­ственное настроение, видимо, повлияло успешное начало чеченской кам­пании (1999). Кроме того, российские СМИ стали меньше сообщать о по­ражениях, а сосредоточились на демонстрации побед. К 2002 г. ситуация еще более изменилась.

Способна ли наша армия сейчас защитить Россию в случае реальной военной угрозы со стороны других стран?⁸ (в %)

Определенно да................................................................................................... 1

Скорее да............................................................................................................ 39

Скорее нет.......................................................................................................... 23

Определенно нет................................................................................................. 7

Затрудняюсь ответить....................................................................................... 14

Российская армия сегодня — это полки, дивизии, округа со своими шта­бами, где сидят генералы и клерки, недовольные низким денежным содер­жанием. Это бесчисленные военные городки, строительные организации, коммерческие структуры, проектные институты, учебные заведения, дома отдыха, полигоны и огромное количество складов с устаревшим оружием, списанной боевой техникой⁹.

Но основная проблема в том, что современные Вооруженные Силы Рос­сии обладают духом и менталитетом времен даже не Второй мировой вой­ны, а Первой — массовые армии (и массовые потери), прорывы обороны, ввод подвижных частей. Обучение войск и проектирование операций про­исходят на основе давно существовавшего опыта. Доказательство тому мы видим даже по телевизору. Учения армии, как много лет назад, — это преж­де всего танковые атаки, стрельба по мишеням, вертолеты огневой поддерж­ки. Не учитывается новейший боевой опыт ведения войны: у советских войск — в Афганистане, у американцев — в Персидском заливе, Косово, Афганистане, Ираке.

⁷ Формирование войск России. — http://www.wp.ru/message/.

⁸ Опрос ВЦИОМ. Январь 2002 г.

⁹ Корсунцев И. Слабовики // Новая газета. 2002. № 25.

542

Армия — не только инструмент защиты государства от внешних угроз, но и социальный институт. Сегодня в России отношения армии и общества характеризуются массовым уклонением молодых людей от призыва, многи­ми молодыми людьми армия воспринимается как тюрьма. Часть люмпени­зированных офицеров идет на различные преступления, в том числе хище­ние оружия. Неуставные отношения, дедовщина, дезертирство стали почти нормой армейской жизни.

Многие специалисты полагают, что в нынешнем своем состоянии рос­сийская армия представляет угрозу для собственного государства.

Общество, заинтересованное в защите от внешних врагов, помогает ар­мии регулярно пополнять ряды физически и психически здоровой молоде­жью, которая должна не только выдерживать тяжелые нагрузки, но и при­нимать на поле боя социально ответственные решения. Однако в последнее десятилетие качество армейского призыва постоянно снижается: здоровые служить не идут, а психически неуравновешенные, в частности наркоманы, каким-то образом прошедшие медкомиссии, увеличивают статистику пре­ступности. И сама преступность, которой раньше был положен жесткий запрет, все больше расползается по армейским казармам: из года в год рас­тет число призывников, ранее имевших судимость.

Поддержку своей армии оказывает не только общество, но и общественное мнение, которое всегда осуждало слу­чаи уклонения от призыва и высоко оценивало героизм воинов. Однако за последнее десятилетие эта функция института превратилась в дисфункцию. Общественное мнение все более терпи­мо относится к фактам уклонений от исполнения конституционного долга. В обществе пытаются насадить абстракт­ный пацифизм, оправдать какими-то политическими мотивами либо «не­имоверными» трудностями армейского быта такие образцы поведения, которые во все времена и у всех народов счита­лись недостойными, — трусость, дезер­тирство, предательство и т.д. Предпри­нимаемые журналистами попытки нападок на военную историю, передер­гивание фактов, очернительство подрывают авторитет Вооруженных Сил в глазах населения. В результате размываются ценности армейской службы. Лишь каждый пятый из числа опрошенных призывников считает ее делом государственной важности¹⁰.

Заметной стала тенденция к падению интереса к службе у тех, кто про­ходит в настоящее время действительную срочную службу. Почти 40% из них не считают для себя необходимым совершенствовать свою классную

¹⁰ Янин СВ. Факторы социальной напряженности в армейской среде // Социс. 1993. № 12. С. 36-50.

543

квалификацию. Каждый второй солдат (матрос) отмечает рост фактов слу­жебной халатности со стороны сослуживцев". Падение общей культуры, пренебрежительное отношение к нормам общественного поведения, пра­вилам воинского этикета серьезно осложнили нравственно-психологиче­ский климат в воинских коллективах. В результате увеличилось количество случаев аморального поведения в войсках: бесчинств по отношению к местному населению, хулиганств и драк, хищений личного и государствен­ного имущества, возросла преступность среди всех категорий военнослу­жащих.

Функцией армии является поддержание в обществе порядка и стабиль­ности, дисфункцией — участие или готовность участвовать в нарушении по­рядка и акциях протеста. В 1990-е гг. многие офицеры и солдаты испытыва­ли острую потребность защищать свои права и жизненные интересы чуть ли не с оружием в руках. Чувствуя свое бесправие и отсутствие интереса со сто­роны государства, некоторые военнослужащие, пишет СВ. Янин, разуве­рившись в возможности законным путем решать свои проблемы, считают вполне допустимым использование в этих целях различных «протестных действий» (табл. 7).

Таблица 7

Распределение мнений военнослужащих о допустимых формах защиты своих прав и интересов (август 1993 г.), %

 

Форма действий	Офицеры, прапорщики (мичманы)	Военнослужащие срочной службы
Обращение с жалобами, предложениями в соответствии с действующими законами и уставами	56	19
Досрочное увольнение из армии	23	-
Участие в деятельности организаций, осуществляющих защиту прав военнослужащих	21	13
Выступления в средствах массовой информации с заявлениями и требованиями	22	4
Индивидуальный и групповой протест	2	9
Применение силы при невыполнении выдвигаемых требований	6	6

В 1993 г. примерно '/₃ военнослужащих готовы были к активному проти­водействию тем или иным способом при дальнейшем ухудшении обстанов­ки (табл. 7). Примерно столько же предпринимали такие действия в формах со слабой выраженностью социальных последствий (демонстративно пас­сивно выполняют служебные обязанности, досрочно увольняются из армии, вступают в пререкания по поводу выполнения приказаний и т.п.). Готовность к протестным действиям сильной выраженности (индивидуальные и груп-

" Янин СВ. Указ. соч.

544

повые акции протеста, неповиновение, угроза и применение силы и т.п.) не играет ведущую роль в структуре социальной напряженности¹².

Крупные общественные потрясения, например войны, революции, эко­номический и политический кризис, могут привести к нарушению деятель­ности одного или нескольких институтов, таких как правительство, парла­мент, производство, собственность, школа, религия и т.д., что и произошло после Октябрьской революции 1917 г. в России. В результате в функциони­ровании социальных институтов возникают сбои и дисфункции.

Рис. 30 Дисфункциональный комплекс армии

К дисфункциям армии (рис. 30) относится ее использование для разре­шения конфликтов внутри страны и подавления инакомыслящих. В 1989 г. китайская армия подавила массовые демонстрации в Пекине. Демонстран­ты требовали демократизации политического строя, уважения прав челове­ка, углубления экономических реформ. По предположениям иностранных наблюдателей, во время подавления демонстрации погибли около 3600 че­ловек. Расправа с демонстрантами и последовавшая за ней волна чисток, в ходе которых многие были казнены, вызвали возмущение и протесты во всем мире. Кульминацией событий стал вооруженный разгон демонстрации на площади Тяньаньмынь 4 июня. За день до этого солдаты очистили от демон­странтов улицы, ведущие к центру города, а 4 июня военнослужащие 27-й армии окружили площадь, на которой находилось более 100 тыс. студентов и солидарных с ними жителей Пекина. Танки и бронетранспортеры вреза­лись в гущу людей. Студенты стали обороняться камнями. Несколько сол­дат было растерзано разъяренной толпой. Демонстранты с риском для жиз­ни доставляли раненых в близлежащие больницы, которые были перепол­нены. На следующий день расправа над демонстрантами была объявлена первой победой над контрреволюцией. Китайскому руководству удалось сохранить монополию на власть. Главной мишенью критики мировой обще­ственности стал Дэн Сяопин, который в 1979 г. начал комплексную модер-

¹² Янин СВ. Указ. соч. С. 48-49.

545

низацию экономически отсталой гигантской страны и был самой влиятель­ной личностью в Китае.

Ради достижения сомнительных политических целей армейское руковод­ство неоднократно принимало решения, ставящие российских военнослу­жащих и их семьи фактически «вне закона». В СССР и России Вооружен­ные Силы зачастую становились «испытательным полигоном» для проведе­ния политических экспериментов, военно-политических баталий, объектом до конца не продуманных политических действий, откровенных провока­ций¹³. Так было в Нагорном Карабахе, Прибалтике, Тбилиси, Баку, Придне­стровье, в Москве в августе 1991 г. и октябре 1993 г. «Тбилисский синдром» породил в сознании военнослужащих неуверенность в том, что отдаваемые органами государственной власти распоряжения всегда отвечают Консти­туции. Большинство из них считает: гасить межнациональные конфликты — не функция Вооруженных Сил. Участие военнослужащих в подобных кон­фликтах превращает армию в объект нападок с обеих сторон.

ИНСТИТУТ СОЦИАЛЬНОГО РИСКА

Российская армия, как и все наше общество, находится на историческом изломе, переживает глубокий социальный и духовно-нравственный кризис, испытывает внутреннее напряжение. Распад Советского Союза, растаски­вание Вооруженных Сил по «национальным квартирам» привели к разру­шению единой системы обороны государства и управления войсками, уско­ренному выводу войск из дальнего и ближнего зарубежья, сокращению их численности.

Государственно-правовая неурегулированность многих вопросов военно­го строительства превращает армию в институт повышенного социального риска. В одном из опросов 57% кадровых военнослужащих назвали несовер­шенство законодательства о воинской службе (особенно предложенные для заключения контракты), невыполнение государством обязательств перед военнослужащими и их семьями одной из главных причин социальной на­пряженности, противоречий и конфликтов как внутри армии, так и между армией и местными органами власти¹⁴.

Важная составляющая кризиса — падение уровня жизни и усиление соци­альной дифференциации — также имеет непосредственное отношение к армии. Социально-правовая незащищенность всех категорий военнослу­жащих в сочетании с правовой неопределенностью имущественных отно­шений в обществе ведут к резкому росту хищений, к формированию кла-ново-коррумпированной прослойки в офицерской среде. Эта тенденция — следствие размывания социальных норм поведения и ослабления социаль­ного контроля. В то же время она превращается в самостоятельный фак­тор, закладывающий основы для дальнейшего упадка нравов, обострения социальных конфликтов в армейской среде. Это отрицательно сказывается и на формировании профессиональной армии¹⁵.

¹³ Янин СВ. Указ. соч. С. 36-50.

¹⁴ Там же. С. 42.

¹⁵ Наумова Н.Ф., Сычева B.C. Общественное мнение о социальных проблемах армии России // Со-цис. 1993. № 12. С. 76.

546

Неудовлетворенность у респондентов вызывает нерешительность государ­ственных органов в отстаивании прав и интересов российских военнослужа­щих, проходящих службу в частях, дислоцированных на территориях госу­дарств ближнего зарубежья. Невыполнение обязательств по предоставлению жилья семьям военных, отказ от финансирования строительства объектов соцкультбыта, в снабжении продовольственными и промышленными това­рами, в прописке и трудоустройстве жен офицеров и прапорщиков, меди­цинского обеспечения семей — далеко не полный перечень фактов социаль­ного ущемления военнослужащих и их семей администрацией в Забайкалье, на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке и в ряде других регионов.

Мизерные оклады и разрыв в размерах денежного содержания государ­ственных служащих и военнослужащих, отказ от системы социальных льгот без их должной компенсации не могли не привести к падению престижа военной службы в обществе, массовому оттоку молодых офицеров, сниже­нию уровня профессиональной подготовки военных кадров.

Жизнь российских военных превратилась в бесконечную борьбу за выжи­вание. Обстановка массового недовольства сложилась среди уволившихся из армии военнослужащих, особенно в вопросах их жилищного и материально­го обеспечения, профессиональной переориентации и трудоустройства. Так, реальное повышение пенсий военнослужащим запаса на практике зачастую осуществляется через 4—6 месяцев после принятия правительством решения об их перерасчете. За это время инфляция не только нейтрализует сколько-нибудь значимый эффект индексации, но и «съедает» все имеющиеся накоп­ления. Поэтому большинство военных пенсионеров вынуждено дополнитель­но подрабатывать (часто в ущерб здоровью), во многом себе отказывать. Социально-правовая незащищенность, недостаточная ориентация государст­венных социально-экономических программ на Вооруженные Силы, их финансовая необеспеченность заставляют причислить российских военно­служащих к социально незащищенным слоям населения. «Офицер сейчас — самый бесправный человек, — написал в анкете респондент-военнослужа­щий, — он не заинтересован в службе как в финансовом, так и в жизненном плане, труд его справедливо не оценивается, существуют протекционизм, взя­точничество; жизнь проходит, а жить по-человечески некогда»¹⁶.

По существу, и здесь стоит согласиться с мнением СВ. Янина, современ­ная российская армия превращается в институт повышенного социального риска. Анализ результатов исследований подтверждает выводы ученых о том, что армия сегодня в большей степени занята решением задач самосохране­ния, выживания, нежели выполнением функций, возложенных на нее как на государственный институт.

По официальным данным, в 1993 г. некомплект офицеров в низовых зве­ньях во многих воинских частях достиг 50—60%. И процесс этот не при­останавливается. В результате возник и постепенно углубляется разрыв в смене поколений офицерского состава. Наметилась тенденция к его старению. Ситуация усугубляется за счет сокращения числа желающих поступать в военные училища среди гражданской молодежи. Создавшийся относительный «вакуум» в низовом офицерском звене уси­ливает психологический дискомфорт среди офицеров, вынужденных нести дополнительные физические и психологические нагрузки, связан-

¹⁶ Янин СВ. Указ. соч. С. 36-50.

547

ные с необходимостью исполнять обязанности отсутствующих офицеров. Более того, нехватка личного состава в частях вынуждает командиров привлекать офицеров (в том числе старших), прапорщиков, мичманов для несения караульной службы, выполнения хозяйственных и иных работ, не входящих в круг их должностных обязанностей. Почти поло­вина кадровых военнослужащих выделяет данное обстоятельство в каче­стве одной из основных причин конфликтов в воинских коллективах¹⁷.

В России ситуация осложняется падением сразу двух важнейших показа­телей боеспособности армии — дисциплины и престижа воинской службы.

То, что с воинской дисциплиной, правопорядком, соблюдением мер без­опасности в Вооруженных Силах явно неблагополучно, общеизвестно и никем не оспаривается. В 2002 г. армию и флот захлестнула волна побегов военнослужащих срочной службы с оружием, расстрелы сослуживцев и мирного населения. В 2003 г. военное ведомство накрыл вал пожаров, взры­вов и катастроф, связанных с хранением оружия, боеприпасов и эксплуата­цией боевой техники и вооружения.

Рис. 31. Число молодых офицеров, подающих рапорты на увольнение из рядов Вооруженных Сил.

растет с каждым годом

В 1990 г. количество рапортов на увольнение возросло по сравнению с нача­лом 1980-х гг. более чем в 30 раз. В основном их подавали молодые офицеры: около 70% в возрасте до 25 лет. Симптоматично, что желание уволиться изъяв­ляли в большинстве своем дисциплинированные, инициативные офицеры. Почти 90% из них окончили военные училища на «хорошо» и «отлично»¹⁸.

Социологический опрос в ряде военных округов (сентябрь 1991 г. — ян­варь 1992 г.) показал, что широкое распространение среди российской мо-

¹⁷ Янин СВ. Указ. соч. С. 65.

¹⁸ Общество и армия // Социологические исследования. 1991. № 2. С. 54.

548

лодежи получили антиармейские настроения. У нынешних призывников и молодых солдат интерес к службе резко упал. Более чем в 3 раза возросло число тех, кто рассматривает военную службу как повинность. Все больше молодых людей безразлично относятся к выполнению своего долга по защи­те Отечества. Если в 1982 г. 70% опрошенных накануне призыва считали, что это почетный долг, и высоко оценивали престиж военной службы, особен­но службы офицера, то через 10 лет так считали только 20% ".

Таким образом, к снижающим дисциплину факторам, которые обуслов­лены переходным периодом (организационная, правовая и психологиче­ская неопределенность), добавляется еще один, может быть, самый серьез­ный. Он заключается в том, что для многих потерян личностно-ценност-ный смысл службы в армии. Нрав­ственное обоснование, идеологиче­ское «подкрепление» для выполнения военного долга резко ослаблено (вер­нее, практически исчезло)²⁰. Поэтому сильно возрастает роль правового регу­лирования, которое только-только на­чинает налаживаться, и материального стимулирования, которое сегодня не может быть гарантировано бюджетными средствами. Кроме того, из-за не­устойчивого социального фона состав призывников становится девиантным, среди них все больше лиц с отклоняющимся поведением. Это обнаружилось еще в 1989 г., когда из весеннего призыва до 25% молодых людей имели при­воды в милицию, 6,5% были судимы, многие часто употребляли алкоголь и наркотики, имели различные физические недостатки²¹. Такая тенденция будет нарастать, тем более что усиливается стремление освободиться от во­енной обязанности по социальным признакам. В конце 1980-х гг. обнару­жился и рост числа отказников (в 1989 г. только за период осеннего призыва уклонилось от явки в военкоматы больше 6 тыс. человек).

Наиболее показательным примером неблагополучного состояния без­опасности военной службы является рост небоевых потерь в войсках, а так­же числа аварий и катастроф, преступлений, безвозвратных потерь, физи­ческого и морально-психологического травматизма личного состава. По данным Фонда национальной и международной безопасности, гибель лю­дей при эксплуатации вооружения и военной техники составляет пример­но 40% общих потерь военнослужащих в мирное время²².

ДОВЕРИЕ К ИНСТИТУТУ АРМИИ

Доверие населения к социальным институтам служит для социологов важ­нейшим показателем не только их популярности, но и успешности выполне­ния ими своих общественных функций. Если церковь или государство не

¹⁹ Певень N. Портрет призывника // Военные вести. 1992. № 5, 6. С. 30, 31.

²⁰ Наумова Н.Ф., Сычева B.C. Указ. соч. С. 77.

Активность мысли и действия // Красная звезда. 1989. 22 окт. С. 2.

Шерстнев А.Д. Безопасность военной службы как социальная проблема // Социс. 1995. № 12. С. 22-26.

549

справляются со своими задачами, значит, они не удовлетворяют фундамен­тальные потребности населения и оно выказывает им недоверие. Если армия призвана защищать страну от внешней угрозы, а население не чувствует себя в безопасности, значит, она не выполняет предписанных ей функций.

Поскольку доверие относится к эмоциональной составляющей обще­ственного мнения, ему свойственно меняться в зависимости от деятельно­сти общественного института в данный момент, настроения людей и мно­жества других факторов, которые часто носят случайный или привходящий характер. Опрашивая население по репрезентативной выборке на протяже­нии десятилетий, можно оценить динамику общественного доверия к тем

или иным социальным институтам.

Например, авторитет дореволюци­онной армии не всегда был высок, как принято думать сейчас. Сегодня воору­женные силы тех лет считаются чуть л и не образцом и высоко оцениваются нынешними россиянами. Но тогдаш­нее поколение, жившее и трудившееся при той армии, не всегда было ею до­вольно. В России с начала XX в. авто­ритет царской армии неуклонно падал, поскольку армия проиграла русско-японскую войну 1905 г. и неудачно на­ чала Первую мировую войну 1914 г. Но ситуация и общественное на­строение резко изменились после Октябрьской революции 1917 г. и в период Гражданской войны 1918—1920 гг., когда Красная Армия одержала ряд блес­тящих побед. К концу войны ее поддерживали (симпатизировали ей) 65—70% населения, а позитивно относившиеся к Белой армии составляли 15—25% на­селения. Наивысший уровень уважения к Советской Армии отмечен в пери­од Великой Отечественной войны и до середины 1950-х гг. (примерно 95—98% населения высоко оценивали ее роль). Затем началось нарастание негативных настроений, связанных с чрезмерным грузом расходов на оборону, нарастав­шей милитаризацией страны, участием ее в карательных акциях против сво­его и других народов, в бессмысленных и бесславных войнах и т.п. (сначала в Афганистане, затем — в Чечне). К началу 1990-х гг. армии безусловно доверяли более 60% граждан²³. С 1992 по 1995 г. число доверяющих российской армии упало почти в 2 раза, а число не доверяющих возросло в 4—4,5 раза²⁴.

Доверие к армии возрастает при двух условиях: когда армия одерживает победы и когда СМИ ведут патриотические кампании, а не чернят армию. Однако несмотря на антиармейскую ориентацию российских СМИ, недоверие к армии не стало катастрофическим. Даже в 1990 г. — одном из самых «недо­брожелательных» по отношению к армии, по данным всесоюзного опроса, ей доверяли 62%, а в 1992 г. — 66%²⁵. Для сравнения: в том же году не доверяли своей армии 44% французов, 48% немцев, 45% итальянцев и 36% испанцев. В период

²³ Пузикова СМ. Указ соч.

²⁴ Серебрянников В.В. Армия и политика // Социально-политический журнал. 1996. № 3. С. 205—218.

²⁵ Зеркало мнений: Результаты социологического опроса населения России. М, 1993. С. 13.

550

между 1981 г. и 1991 г. в 12 европейских странах средний процент граждан, не испытывающих доверия к своим армиям, вырос с 38 до 48%²⁶.

Известно, сколь высок престиж военнослужащих у населения в «горячих точках», когда армии удается стать миротворческой силой, «не воевать ни на одной стороне». Безусловно, повышает уважение и доверие к армии ее помощь населению при стихийных бедствиях, технологических авариях и катастро­фах. Для значительной части населения армия стала одной из немногих на­дежных опор в кризисной ситуации. Показательны результаты опроса в Уз­бекистане вскоре после конфликта в Фергане (1990). Ответы на вопрос «Если случится какое-то бедствие (например, землетрясение) или серьезное столк­новение на национальной почве — на чью помощь в первую очередь могут надеяться простые люди?» показали, что после семьи, родных, друзей и «доб­рых людей» следуют медики и армия. Доверие к остальным «помощникам» (милиция, профсоюзы, правительство и т.д.) гораздо слабее²⁷.

Уровень доверия к армии на протяжении последних лет практически не из­менялся. Армия по-прежнему остается одним из немногих государственных и общественных институтов, пользующихся достаточно высоким доверием со стороны населения России (наряду с Президентом и церковью). По данным ВЦИОМ (июль 1996 г.), полное или частичное доверие армии выражали 61% опрошенных, полное недоверие — 17%. Через год (ВЦИОМ, осень 1997 г.) эти цифры практически не изменились и составили 63 и 16% соответственно. При этом наибольшее доверие к армии демонстрируют люди старшего поколения (старше 50 лет), а также лица с неполным средним образованием²⁸.

Таблица 8 Доверие к институтам политической системы общества (%)^м

 

Институт	Доверяют	Не доверяют
Армия	38	28
СМИ	19	40
Государственная Дума	16	41
Профсоюзы	16	45
Совет Федерации*	11	41
Президент РФ	20	50
Руководители регионов	13	43
Суд	14	46
Прокуратура	14	46
Правительство РФ	14	50
Милиция	13	55
Политические партии и движения	5	52

* Примечание. По данным на 2004 г., рейтинг Президента РФ В.В. Путина колебался от 69 до 79%.

Доган М. Угасание национализма в Западной Европе // Социологические исследования. 1993. № 3. С. 90. ²⁷ Наумова Н.Ф., Сычева B.C. Указ. соч. С. 79. Формирование войск России. Текущий момент. Обзор динамики общественного мнения в 1996— 2001 гг. в материалах ФОМ, ВЦИОМ, АРПИ. — http://www.wp.ru. Реформирование России: мифы и реальность. ML, 1994. С. 358.

551

Как видно из табл. 8, рейтинг армии в середине 1990-х гг. в несколько раз превышал рейтинг президента (почти в 4 раза), парламента, суда, про­куратуры, правительства, милиции (в 2—2,5 раза), политических партий (в 6-7 раз)³⁰.

На сегодня армия по уровню доверия среди институтов общества (служ­бы безопасности, милиция, судебно-правовые органы, жилищно-комму­нальные службы, образование, здравоохранение, культура, торговля, СМИ) уступает только православной церкви. По данным Фонда общественного мнения, с доверием относятся к армии и оценивают ее работу как хорошую 23% россиян (27.01.2001)³¹.

Доверие к армии как к институту возросло в конце XX — начале XXI в. По данным ВЦИОМ, в марте 1999 г. 29% опрошенных заявили о полном доверии армии, а в сентябре 1999 г. та­ких стало 35% (www.politcom.ru).

На Украине также самым высоким уровнем доверия у населения из соци­альных институтов пользуются церковь и армия. Вооруженным силам полно­стью доверяют 28% респондентов.

Как свидетельствует мировой опыт, доверие общественного мнения к про­фессиональной армии во многих стра­нах невелико и продолжает падать. К таким итогам в ходе своего исследо­вания³² пришел французский социолог и политолог, директор Национального центра научных исследований в Па­риже М. Доган. В 1930-е гг. в Западной Европе наблюдался мощный прилив патриотических настроений, но с 1945 г. произошел их спад. В качестве обоб­щенной переменной, отражающей доверие к армии и патриотизм, у Догана выступало понятие национализма, которое включало пять переменных: чув­ство национальной гордости, степень доверия к своей национальной армии, готовность или нежелание защищать свою страну в случае войны, доверие или недоверие к соседним странам, чувство принадлежности к Евро­пейскому сообществу. Они взаимосвязаны, но не взаимозаменяемы: мож­но гордиться своей страной, но не желать сражаться за нее в случае войны. И наоборот: некоторые граждане осознают причастность к своей нации, но это не вызывает у них гордость³³.

Только в трех странах — Греции, Ирландии и Испании — абсолютное большинство населения испытывали «очень большую гордость» в 1981— 1991 гг. Все три страны имели богатую национальную историю, до сих пор

³⁰ Социальная и социально-политическая ситуация в России, анализ и прогноз (первое полугодие1995 г.). М., 1995. С. 65.

³¹ Формирование войск России. Текущий момент.— http://www.wp.ru.

³² Исследование проведено в 1991 г. в девяти европейских странах в рамках «Евробарометра» (анали­тическое издание Европейского сообщества).

³³ Доган М. Угасание национализма в Западной Европе // Социологические исследования. 1993.№ 3. С. 86-97.

552

сохранившуюся у всех в памяти. В пяти европейских странах — Германии, Франции, Италии, Бельгии и Голландии — исторические изменения про­исходили за более длительный период, и здесь обнаружено сокращение числа «очень гордящихся» в период между 1970 и 1981 г. Германия, Италия, Япония и Бельгия — страны, где опросами 1981 г. был установлен самый низкий уровень выражения национальной гордости: только 35% немцев, 28% итальянцев, 25% бельгийцев и 22% японцев оказались «очень гордя­щимися».

Уровень доверия к армии можно объяснить в свете военной истории:

С точки зрения военного опыта страны и национальной коллективной памяти наблюдаются существенные различия между довоенными и пос­левоенными поколениями. Родители и деды современных поколений немцев проигрывали войны дважды; Италия начала Вторую мировую войну в одном лагере, а закончила ее в другом; Франция, потерпев пора­жение в июне 1940 г., была оккупирована в течение четырех лет; воен­ные силы Голландии, Дании и Норвегии потерпели поражение в 1940 г.; греческая армия не смогла сохранить независимость страны даже на островах; польская армия была разбита в 1939 г.; румынская армия ме­талась между Вермахтом и Красной Армией; испанская армия боролась не с внешними врагами, а с собственным народом в 1936—1938 гг.; пор­тугальская армия поколение спустя пережила горечь унизительных по­ражений в колониальных войнах. Наиболее печально известным в Ев­ропе является пример Чехословакии, которая трижды «капитулирова­ла», даже не пытаясь или не имея возможность бороться: в 1937, 1948 и 1968 гг. Но в аналогичных условиях маленькая Финляндия стала на путь борьбы и добилась успеха. Только британская армия, защищенная про­ливом (Ла-Маншем), оказалась победительницей, но война ускорила экономический спад³⁴.

Западная Европа, пишет Доган, представлена пятью большими и десятью малыми странами. Однако не размеры страны являются важным параметром, определяющим степень доверия граждан к своей армии. Даже в больших стра­нах, тратящих значительную долю своего национального бюджета на содержа­ние армии в течение длительного време­ни, народ не продемонстрировал боль­шого доверия: 44% французов, 48% немцев, 45% итальянцев и 36% испанцев не испытывали доверия к своим армиям. Только англичане проявили доверие к своей армии: лишь 20% британцев выра­зили сомнение в способности своей ар­мии защитить их. Финны, находясь пе­ред непосредственной угрозой гиганта, проявили доверие к своей маленькой армии. В то же время 64% японцев не испытывают доверия к своей армии; сре­ди развитых демократий Япония, по-видимому, является наиболее антимили­таристской. В период между 1981 и 1990—1991 гг. средний процент граждан в 12 странах Европейского сообщества, продемонстрировавших «высокую сте-

⁴ Доган М. Угасание национализма в Западной Европе // Социологические исследования. 1993. № 3. С. 89.

553

пень доверия» к армии, снизился с 20 до 13%, а число не испытывающих дове­рия возросло с 38 до 48%. Таково было состояние перед распадом СССР.

В Европе утратила прежний престиж и военная карьера. Выпускники Политехнической школы, старинного престижного учебного заведения Франции, больше не стремятся к военной карьере, как это было до 1940 г. Они предпочитают гражданские профессии в государственном аппарате.

Поразительный контраст в доверии к армии обнаружен в связи с рели­гиозными убеждениями: большинство атеистов не испытывает доверия к ар­мии (87% в Германии, 77% в Испании и Ирландии, 71 % во Франции), а боль­шинство верующих, напротив, доверяют армии.

Низкому уровню доверия к армии сопутствует и нежелание служить по призыву. Лишь '/₃ взрослых французов сурово осуждают попытки молодежи избежать призыва на военную службу обманным путем. Только один из каж­дых пяти молодых людей призывного возраста (от 18 до 24 лет) усматривает в таком поведении серьезную проблему нравственного порядка. При опросе, проведенном в 1990 г. в Германии по поводу распределения государственных капиталовложений, немцы отвели армии последнее место в списке приоритетов из 16 пунктов, включая здра­воохранение, жилищное строительство, школьное образование и др.³⁵

Другим показателем угасания национализма является нежелание значи­тельной части населения защищать свою страну. В 1981 г. при проведении опроса о системе ценностей был задан вопрос «Готовы ли Вы защитить свою страну?». Только 43% европейцев ответили, что готовы защищать свою стра­ну, и 40% ответили отрицательно (17% воздержались от ответа). В Германии потенциальных защитников оказалось 35%, в Бельгии — 27%, а в Норве­гии — 83%. В случае нападения на страну только 21 % японцев выразили го­товность ее защищать в сравнении с 73% американцев (опрос 1983 г.).

Рис. 32. Континуум доверия''недоверия социальным институтам

35 Догм М. Указ. соч. С. 89-90. 554

По данным опроса 1989 г., в списке европейских приоритетов «защита страны» размещалась на седьмом месте после «прав человека», «мира», «за­щиты природы», «борьбы с бедностью», «свободы личности» и «борьбы про­тив расизма».

Доверие любому социальному институту — это массовая оценка населе­нием его способности выполнять свои функции. Низкая оценка говорит о том, что институт не выполняет свои функции и его деятельность протека­ет в основном в сфере дисфункций. Можно представить некий континуум, на котором от одного полюса, выражающего функции, к другому, отража­ющему дисфункции, протянулась линейка значений от 0 до 100%. Этооцен-ки респондентов, выразивших низкое (0—35%), среднее (35—70%) или вы­сокое (70—100%) доверие конкретному институту общества (см. рис. 32).

АРМИЯ И ПОЛИТИКА³⁶

Несомненно, армия выступает важнейшим институтом политической надстройки любого общества, особенно современного. Ее используют и для завоевания власти, и для ее удержания. Доверием армии спешат заручиться политические деятели и политические партии. На нее опираются президент и правительство, проводя крупномасштабные экономические и социально-политические реформы. Социологи не могут не обращать внимания на от­ношения между армией и населением, различными политическими инсти­тутами и силами.

Отношение населения к армии бывает позитивным (священно-трепет­ное, романтически-любовное, уважительное, доверительное, заботливое и т.п.) или негативным (отстраненно-равнодушное, настороженное, неприяз­ненное, враждебное). Это определяется многими факторами: международ­ной обстановкой, состоянием и возможностями страны, историческими заслугами армии, степенью ее соответствия потребностям защиты, совпа­дением или расхождением ее морально-политического облика с ожидания­ми (представлениями) населения, авторитетом военно-политического ру­ководства и верховного командования.

На авторитете российской армии сильно сказывается ее прогрессиру­ющее отставание от западных армий. Так, если в последних новые образцы в общем объеме оружия и боевой техники составляют 60—90%, то в россий­ской — около 30%³⁷. Замедляется разработка вооружений на основе новых технологий из-за крайне недостаточного финансирования. Реформа армии, о которой так много говорилось, практически свелась к введению новой прозападной военной формы, смене армейской символики, ликвидации эффективных органов воспитания личного состава.

Показателями и индикаторами таких отношений являются: правовое и материальное положение военнослужащих, результаты голосования за во­енных кандидатов на выборах, престижность воинской службы в сравнении с другими видами деятельности; настроение молодежи во время призывных кампаний и в их ходе; конкурсы при поступлении в военно-учебные заве­дения; степень открытости вооруженных сил для общества; настроения, с которыми возвращаются из армии после окончания службы, и т.п.

Материал написан в соавторстве с проф. В.В. Серебрянниковым (см.: Серебрянников В.В. Армия в общественно-политических взаимодействиях // Социс. 1996. № 4. С. 67—74). ³⁷ Красная звезда. 1995. 14 июня.

555

Отношение армии к народу бывает тоже весьма многообразным: благо­дарного слуги к заботливому хозяину, «бедной золушки» к злой мачехе, над­смотрщика, насильника, бездумного инструмента управления, устрашения, подчинения, дисциплинирования и т.д.

В кризисные периоды, один из которых сегодня переживает российская армия, обостряются практически все социально-конфликтные отношения, существовавшие в зачаточном виде. Это относится и к таким традиционным для армий всех стран (хотя и в разной степени) явлениям, как дедовщина, протекционизм, межнациональные конфликты (национальная, расовая, земляческая групповщина), злоупотребление служебным положением, от­клоняющееся поведение (алкоголизм, наркомания, гомосексуализм). Причи­ны обострения этих проблем — харак­терное для переходного общества «размывание» нормативно-ценност­ной системы, регулирующей поведе­ние людей, ослабление социального контроля, обострение социальных ин­тересов, неизбежно приводящее к объединению по различным интегри­рующим признакам — социальным, территориальным, этническим, клано­вым и т.п.³⁸

С одной стороны, кризисное общество нередко тяготеет к авторитаризму, в частности опоре на армию в политической борьбе, а с другой — в нем уси­ливается страх перед использованием армии (в первую очередь «наемной») против народа, демократических институтов. Такая двойственность прояв­ляется в непоследовательной политике по отношению к армии.

Специалисты считают, что многочисленная постоянная армия в мирное время — это обязательно угроза для свободы граждан и демократического строя. Те люди (военная элита, правящая партия, президент и т.п.), которые занимают командные высоты в армии, имеют явное преимущество перед оппозицией и получают как бы дополнительные голоса. Армия как соци­альный институт оказывает незримое давление на принятие политических решений в стране уже самим фактом своего существования.

Будучи органической частью государства, армия порой выполняет оди­озные функции, т.е. используется не в общенациональных, а в местнических интересах отдельных политических деятелей или группировок. Так, в нача­ле 1990-х гг. свыше 70% населения бывшего СССР выступило за сохранение Советского Союза, но генералитет, а за ним и вся армия поддержали Бело­вежское соглашение, что спровоцировало впоследствии парад суверените­тов. Осенью 1993 г. 70% россиян сказало «да» народовластию, а армия по приказу Президента расстреляла парламент. В 1994 г., не прислушавшись к волеизъявлению народа, который устал от войн и насилия, армия поддер­жала политическую элиту страны в развязывании войны в Чечне. Согласно опросам, в тот момент более 80% населения России высказалось против этого кровопролития³⁹.

³⁸ Наумова Н.Ф., Сычева B.C. Указ. соч. С. 76.

³⁹ Социально-политический журнал. 1995. № 5. С. 18.

556

Из опыта латиноамериканских и азиатских стран известно, что в кризис­ной ситуации армия не может оставаться нейтральной. Она неизбежно во­влекается в политическое противостояние, оказывается серьезной стабили­зирующей или, напротив, дестабилизирующей силой.

Обострение кризиса (рост безработицы, снижение уровня жизни) усили­вает напряженность между различными социально-профессиональными группами, увеличивается число случаев проявления гражданского непови­новения и массового насильственного поведения. В таких условиях у руко­водства страны возникает желание использовать армию для поддержания

законности и порядка.

В период 35-летнего независимого развития африканских стран (1960— 1995) на континенте было совершено более 100 военных переворотов. Только 18 стран из более чем 50 избежали воен­ных режимов⁴⁰. При этом армия стано­вилась не только орудием защиты го­сударства, обеспечивающим его безо­пасность, но и силой, оказывающей прямое влияние на трансформацию со­ циальной структуры, внутреннюю и внешнюю политику государства. Ар­мейские круги под предлогом восстановления стабильности и порядка берут власть в свои руки и устанавливают военные режимы. В конце 1980-х гг. в 70% стран Африки установились авторитарные, военно-диктаторские и однопар­тийные режимы, как правило, с неограниченной президентской властью.

В африканской стране власть диктатора («бигмена») опирается на три политических института: государство, унаследованное от колонизаторов и осуществляющее жесткую централизованную власть по управлению обще­ством; однопартийную систему, которая в большинстве случаев создавалась самими национальными лидерами для обеспечения поддержки со стороны народных масс; армию, которая в результате частых военных переворотов устанавливала власть руководящих армейских кругов и отстраняла от влас­ти гражданских лидеров⁴¹.

Появление военных диктаторов обусловлено особой ролью армии в пост­колониальном обществе. В глазах народа она остается гарантом и символом государственной независимости, организацией, способной установить и поддерживать справедливый порядок внутри страны и добиться равнопра­вия в отношениях с внешним миром. Такие представления весьма устойчи­вы, несмотря на негативный опыт военной власти. Тоталитарный армейский этос явно находит отклик в массовом сознании людей⁴².

При тоталитарном режиме военные осуществляют подавляющую и от­крытую власть. А если его сменяет демократическое правление, власть во­енных становится скрытой, но часто также подавляющей, хотя президент может не быть генералом, но это вовсе не значит, что власть не подчинена

⁴⁰ The Military in African Politics. Praeger. 1987. P. 1.

Сумбатян Ю.Г. Военные режимы и армия: африканский опыт // Социс. 1996. № 4. С. 76. ⁴² Там же.

557

военным. Специалисты ввели особый показатель — степень милитаризации государственной власти. Замаскированное влияние военных может быть настолько сильным, что они определяют:

♦ государственную политику в целом (например, война в Чечне);

♦ кадровую политику правительства (назначение и смещение высших должностных лиц);

4 принятие в парламенте нужных им законов; « распределение госбюджета;

♦            структуру народного хозяйства в пользу оборонного комплекса.Некоторые специалисты, в частности Ю.Н. Дерюгин, считают, что воен­ные профессионалы в российской ар­мии должны быть исключены из реаль­ной политики на высшем уровне, а ихроль сведена к консультационным функ­циям для гражданских лидеров. «Глав­ное заключается в создании организа­ционной и правовой систем, способныхблокировать все возможности принятиявоенными самостоятельных важней­ших политических решений, связанныхс судьбами страны. Это отнюдь не озна­чает лишения военнослужащих правучастия в политическом процессе вооб­ще. Общество должно гарантировать их участие в нем как граждан. Военно­служащие не могут быть лишены возможности публиковаться, свободно вы­сказывать свое мнение, суждения и взгляды»⁴³. Вовлечение армии в полити­ческие авантюры по подавлению оппозиционных сил или народа можетпривести к возникновению такой мощной силы социального отчуждениявоенной прослойки от общества, что процесс формирования дееспособныхвооруженных сил будет не только приостановлен, но и обращен вспять. Мо­нополизация политической власти военными, как правило, ведет к усилениюконсервативных, а в ряде случаев реакционных тенденций.

История знает множество примеров того, как армейский генералитет может влиять на ход политических процессов и в отрицательную, и в поло­жительную сторону. После неудачной войны во Вьетнаме генералитет США, пережив «вьетнамский синдром», подавил стремление политиков приме­нить силу против Кубы, Никарагуа.

Военные, находясь во властных структурах, располагают значительным влиянием, не пропорциональным их численности во власти. Гражданские политики побаиваются военных и потому идут им навстречу, ищут их рас­положения и поддержки. Высшие военные сановники становятся мощным политическим лобби. Кроме того, армия — это миллионы избирателей (учи­тывая членов семей военных и уволенных в запас). Это сплоченная, орга­низованная и вооруженная сила, действующая как единое целое. С армией принято связывать такую ценность, как патриотизм, поэтому критиковать армию часто означает выступать непатриотично. Мало кто из политиков решается на открытую конфронтацию с ней.

⁴³ Дерюгин Ю.Н. Армия России: взгляд в XXI век // Социс. 1995. № 6. С. 83.

558

Вхождение высокопоставленных военных в органы государственной вла­сти обязательно втягивает армию в политическую борьбу. Примером может служить современная Россия. Чтобы этого не допустить, необходим процесс огражданивания власти — недопущения кадровых военных в высшие эше­лоны законодательной, исполнительной и судебной ветвей власти. Власть военных держится на философии допущения насилия в решении неполи­тических вопросов, прежде всего во внутренней политике.

Следует помнить, что использование военной силы одной частью об­щества против другой переводит взаимоотношения армии и общества, а также имеющую место социальную нестабильность в принципиаль­но новую, более жесткую плоскость. Общая картина социальной кон­фронтации может выглядеть более упорядоченной, контролируемой, однако реальное взаимодействие социальных групп становится при этом менее управляемым. Чем очевиднее давление силовых структур, тем труднее достигаются компромиссы между групповыми интересами, на которых основано плюралистическое, демократическое общество. А главное, эти вынужденные, навязанные компромиссы оказываются, как правило, неэффективными, недолговечными и непрочными. По­этому переходное общество крайне заинтересовано в недопущении силового вмешательства армии в социальные отношения»⁴⁴.

Армия часто является объектом политических игр. Борьба партий за ар­мию особенно обостряется в переломные моменты — во время политических

Врезка

Б. Гордон

Отдадим Россию хунте?

В полемике между силовиками и крупным бизне­сом вдруг появилась новая тема. Часть эксперт­ного сообщества заговорила о том, что «элита в погонах» хотела бы взять всю полноту власти в стране.

Кое-кто считает даже нынешнюю, далеко не са­мую ажиотажную активность военно-полицейских элит чуть ли не «ползучим государственным пере­воротом». Другие, напротив, полагают, что стрем­ление людей в погонах войти во власть (при этом жестко поговорив и разобравшись со всеми ос­тальными элитами) — это всего лишь «закономер­ная постреволюционная стабилизация». Общество устало от революционного беспорядка, хочет ста­бильности и безопасности и связывает надежды с военно-полицейским истеблишментом, посколь­ку безопасность и стабильность по определению находятся в компетенции этой части элит. Между прочим, несмотря на традиционно высокую милитаризацию российского общества и его элит, в России военные никогда не устраивали класси­ческих путчей и никогда формально не возглавля­ли государство. Августовский путч 1991 г. уж точ­но не военный переворот, поскольку его пыталась

осуществить вполне гражданская политическая тусовка. Хотя и руками силовых структур. А для остального мира люди в погонах, которые пытаются «железной рукой навести порядок» в своей стране, — отнюдь не экзотика. Так живет почти вся Латинская Америка. Генералы постоян­но берут власть и в Пакистане, потом отдают ее штатским, а затем опять забирают — мол, надо­ел ваш бедлам, господа гражданские. Есть стра-

ны, где военные просто никуда и никогда не ухо­дили из номинально гражданской высшей влас­ти, например Бангладеш. С некоторыми оговор­ками к таким странам вполне можно отнести Из­раиль — там практически нет политиков, не прошедших через армию. Но тут скорее сказыва­ется специфика вечно воюющей страны. Источник: Огонек. 2003. Август. № 31.

 

Наумова Н.Ф., Сычева B.C. Указ. соч. С. 74.

559

кризисов, революций, переворотов, при проведении массовых политичес­ких кампаний.

Общемировая тенденция — устранение или удаление военных от управ­ления государством. Этот процесс называется деполитизацией. Деполити-зация армии — запрещение вооруженным силам участвовать в политических делах, законодательное закрепление их независимости от любых политиче­ских партий и организаций; отстранение военнослужащих от участия в де­ятельности органов государственной власти; обеспечение гражданских прав военнослужащих. Деполитизация проходит под лозунгом «армия вне поли­тики» и иногда также подразумевает квалификацию как государственного

преступления использование армии против гражданского населения для подавления мирных митингов и де­монстраций. Армия не должна допус­кать появления партий и движений в своей среде. В этом случае деполитиза­ция конкретизируется и ее называют департизацией. Вряде стран не соблю­дается принцип деполитизации армии. Например, в Израиле сложилась тра­диция, когда ушедший с поста начальник генштаба получает место в изби­рательном списке одной из крупных партий.

В данный момент законом в Российской Федерации установлен режим жесткой департизации армии. Это вызвано объективными причинами: в России вовлечению военных в политику способствуют исторические тради­ции — военные всегда оказывали влияние на властные структуры, и глава государства полностью признавал приоритет вооруженных сил в реализации внутренних и внешних политических целей. При этом офицеры отнюдь не стремились взять власть в свои руки и ввести военное положение. Речь шла о том, чтобы во главе государства были лица, которые ценили бы армию и ее интересы. В данном случае опасность обусловлена именно влиянием ар­мии и военнослужащих высших чинов на внутреннюю и внешнюю полити­ку государства.

В ряде европейских стран, включая Россию, военные ведомства возглав­ляются гражданскими. Противоположная модель, когда военные стоят над гражданскими, экономически себя не оправдала. Во всех странах Латинской Америки военные режимы рухнули вследствие своей неэффективности. Такие режимы сохранились главным образом в Африке и на Ближнем Вос­токе, где генералы, как правило, становятся президентами. Азия демонст­рирует переходное состояние: все больше военных режимов исчезает с ее карты.

В России отставные генералы и полковники пошли во власть, осваива­ются на высоких должностях. В некоторых субъектах Федерации бывшие генералы становятся губернаторами (губернатор Московской области — ге­нерал армии Б. Громов), возглавляют федеральные округа.

В правовых демократических государствах запрещается в политической борьбе прибегать к насильственным средствам. В частности, исключаются участие кадровых военных в выборных органах государственной власти (сни­мают мундиры в случае избрания в парламент, конгресс, советы и т.д.), созда-

560

ние собственных политических партий граждан в погонах, организованно-обязательное участие при оружии в политических событиях и процессах, пре­вращение армии в самостоятельную политическую силу и т.д. Существенно ограничиваются политические права «граждан в униформе» — на участие в деятельности партий, общественно-политических движений и т.п. Но эти запреты нередко нарушаются из-за попустительства власти, ослабления го­сударства, плохого отношения правительства и общества к армии, незакон­ности ее использования в корыстных целях какими-либо политическими группировками, а также в силу традиций. При определенных условиях армия может превратиться в одну из трех главных политических сил наряду с власт­вующими кругами и оппозицией.

В России устойчиво, на уровне 40— 60%, держится мнение, что возможен военный переворот, выступление ар­мии в качестве третьей силы⁴⁵. Харак­ терно, что гражданское население оце­нивало такой сценарий более реально. Люди в мундирах верили, что будут соблюдены законы, запрещающие ис­пользовать вооруженные силы внутри страны, тем более в политических разборках ветвей власти. Опросы, проведенные в июле—августе 1993 г. в ар­мии, давали спокойные результаты⁴⁶.

В то же время в демократических странах есть такие сферы и формы по­литической жизни и борьбы, в которых участие военнослужащих является законным: выборы глав государств (президентов), законодательных органов, судов и т.п., участие в референдумах, собраниях общественности.

Кроме того, всегда есть латентные формы вовлечения армии в полити­ческую жизнь. Так, общественно-политические движения, партии стремятся привлечь армию на свою сторону, сделать ее если не союзницей, то просто сочувствующей или не мешающей в борьбе. Для этого издаются программы, специальные обращения к военнослужащим, в выступлениях перед ними раздаются щедрые обещания укреплять армию, улучшать жизнь военных. Индикаторами и показателями степени вовлеченности армии в политиче­скую борьбу выступают: наличие очагов открытой конфронтации с высшим военно-политическим руководством и властью в целом, «мятежные» генера­лы и их окружение, «неблагополучные» в политическом отношении части, соединения и объединения, возможность и реальное применение армии в разрешении внутриполитических конфликтов, участие военнослужащих, а также запасников и отставников в политических кампаниях, открыто про­являемые политические ориентации, пристрастия, предпочтения военнослу­жащих. Социологические исследования, официальная статистика, факты по­литической деятельности дают возможность составить целостную картину.

Например, на выборах в декабре 1993 г. более 60% военнослужащих про­голосовали за Либерально-демократическую партию России во главе с В.В. Жириновским, провалив президентскую партию «Выбор России», от­дав ей всего 19% голосов и увеличив число голосовавших за коммунистов

⁴⁵ Реформирование России: мифы и реальность. М.: ИСПИ РАН, 1994. С. 239; Армию толкают напутч // Завтра. 1995. № 35.

⁴⁶ Сын Отечества. 1993. 27 авг.

561

до 11%. В 1994—1995 гг. в армии наблюдался все больший поворот к парти­ям коммунистов и аграриев. Что касается президента, то из 3 тыс. военных, отвечавших на вопрос «Каким главным качеством должен обладать будущий президент России?», 84% ответили: «Способностью навести порядок в стра­не»⁴⁷. Привыкшая к организованности, армия живет надеждой на сильного и авторитетного президента — своего Верховного Главнокомандующего.

Когда говорится об участии армии в политической жизни и борьбе, то важно учитывать, что это не только около 2 млн военных, находящихся на службе в армии, и гражданских рабочих и служащих. Ее поддерживают око­ло 50 млн граждан, объединенных единым «оборонным сознанием»: око­ло 7 млн членов семей военнослужа­щих, их родители и родственники; 7— 9 млн работников ВПК и их семьи; 20—21 млн военных пенсионеров и членов их семей; 10—15 млн работни­ков МВД, ФСБ, ФАПСИ, Федераль­ной пограничной службы; около 2 млн российского казачества и т.п. Таким образом, участвующий в общероссий­ских выборах или референдумах «си­ловой электорат» — это 40—45 млн го­лосов, способных определить судьбы партий, движений и отдельных поли­тиков, при том, что сейчас в России 106—110 млн граждан, имеющих право голоса.

Армейский электорат отличается повышенной политической культурой (в армии в преддверии выборов и референдумов проводятся 8-часовые за­нятия с личным составом по всем вопросам предстоящих кампаний), опре­деленной управляемостью.

На поведение армейского электората влияют многие факторы: кризис­ное состояние общества и армии, война в Чечне, ухудшающееся материаль­ное, финансовое, продовольственное положение военных. В отличие от прошлого монолита военный электорат раздробляется и отдает голоса раз­ным партиям — от крайне левых до крайне правых. Характерная тенден­ция — не голосовать за тех, кто находится у власти 3—4 года до выборов (за них возможно голосование 8—10% военнослужащих⁴⁸). Усиливается носталь­гия офицеров по тому состоянию армии, которое было до 1980— 1990-х гг. при коммунистах. Действует закон: в тяжелые годы сознание человека повора­чивается к прошлому, романтизирует его. Сказывается, что почти 90% сол­дат и сержантов — это выходцы из семей, наиболее пострадавших в ходе радикальных реформ, — рабочих, крестьянских и др. На ближайшие годы такая социальная основа армии сохранится. В армии есть заметные очаги недовольства, которые будут сохраняться еще в течение ряда лет и опреде­лять поведение военнослужащих на выборах и референдумах.

Следует отметить снижение влияния армии на общий гражданский элек­торат. Так, осенью 1995 г. командование 8-го воздушно-десантного корпу-

⁴⁷ Новое время. 1995. № 31. С. 14.

⁴⁸ Красная звезда. 1995. 20 окт.

562

са, дислоцирующегося в Волгограде, мобилизовало свои мощные агитаци­онно-пропагандистские и организаторские средства для проведения своих депутатов в городскую думу и мэрию города, но ни один военный не был избран во всех 24 избирательных округах. Характерно, что военные вели предварительную кампанию с антикоммунистических позиций и от имени проправительственного блока «Наш дом — Россия». Однако антикоммунизм вызвал противоположную реакцию: коммунисты получили 22 места из 24 в городском собрании. Гражданский электорат все в меньшей мере склонен поддерживать военных кандидатов а военный электорат более склонен от­давать голоса партиям и движениям, нежели выдвиженцам армии, особен­но генералам, проявившим себя в по­следние годы.

Армия, как и весь народ, все яснее понимает, что от ее выбора зависят последующие дела в стране. Военные кровно заинтересованы, чтобы парла­ мент и президент своевременно, ответ­ственно и компетентно решали ее про­блемы. Позиция военных на выборах определяется реальным отношением к ней тех или иных политиков, партий, общественных движений. Более 80% военнослужащих недовольны условиями жизни. По заявлению Главного военного прокурора, ухудшение питания военнослужащих достигло преде­ла. Офицеры месяцами не получают деньги, не могут выехать в отпуска, добывают средства к существованию разгрузкой вагонов по ночам, извозом, торговлей в ларьках и т.п.

«Недоверие к власти, оставившей Вооруженные Силы один на один со своими проблемами, крайняя степень раздражения людей, отчаяние жен военнослужащих — все это факторы, которыми поднаторевший политик не преминет воспользоваться», — так оценивала газета «Красная звезда» пред­выборное состояние армии осенью 1995 г., возможности различных сил для воздействия на нее. Тем более что в силу уродливого понимания принципа «армия вне политики» резко ухудшилась политическая подготовка личного состава, особенно офицеров и генералов. Исследования свидетельствуют, что более 50% военнослужащих не интересуются политикой.

Неоднократные запреты на занятия политикой в российской армии, на­пример в 1825 г. после восстания декабристов, в 1913 г. в период нарастания народных волнений и т.п., выливались в абсурдные требования не читать политическую литературу, газет, не вести разговоры на политические темы. Армия теряла качества созидательной силы, оказывалась слепым орудием амбициозных правителей, втягивалась в борьбу с народом. Видимо, история ничему не научила нынешних военных деятелей. Необходимость высокого политического сознания у военнослужащих вытекает из политической при­роды армии и всей воинской деятельности. «Деидеологизация» армии (в смысле выведения ее из сферы монопольного идейного влияния одной из партий) не снимает задачи формирования демократического политическо­го сознания члена гражданского общества.

---

Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 1617; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!