Предложения к программе социальных мер на 2006 год 4 страница
Все эти материалы вполне доступны. Было бы желание воспользоваться предоставленными самой обстановкой политической жизни Жириновского возможностями познакомиться с ней, что называется, из первых рук и без посредников.
Эта книга также не является претензией на "научную" биографию, какие в советские времена писались о вождях партии и государства. О Ленине, затем о Сталине. Биография Брежнева. Хрущев запретил писать о нем самом. Все-таки посчитал неудобным борцу с культом личности Сталина потворствовать созданию собственного культа. Хотя это вовсе не означало, что такого культа в стране не создавалось. Его зять Аджубей, которого смышленая супруга Хрущева Нина Петровна женила на их дочери Раде, умело дирижировала хором подпевал. Хрущев поставил его главным редактором органа Верховного Совета СССР газеты "Известия". На рубеже 50-60-х годов - пике могущества Хрущева, - газета "Известия" затмила центральный орган ЦК КПСС газету "Правда" и фактически превратилась в орган самого Хрущева.
Биографии сменявших последовательно Брежнева на посту Генсека КПСС Андропова и Черненко написать не успели. Слишком мало они порулили партией и государством. Не до них было. О Горбачеве тоже вроде бы некогда было писать. И потом даже самым незатейливым борзописцам так и остались непонятными его ключевые темы - перестройка и новое политическое мышление. Так же и о Ельцине. Бедняге, что называется, доморощенными силами пришлось восполнять пробел. "Записки президента", написанные будущим тестем Ельцина, а тогда его советником Юмашевым, частично сняли остроту критики Ельцина, особенно в канун президентских выборов 1996 года и вообще помогли хоть как-то объясниться с широкой публикой по поводу многочисленных сплетен и баек, в изобилии бродивших вокруг имени президента.
|
|
|
Книгу о Ельцине его охранника Коржакова нельзя отнести не то чтобы к разряду научных, а вообще к числу книг. По отношению не только к Ельцину, но и в целом эта книга - подлость. Коржакова, подполковника КГБ, Ельцин сделал генерал-полковником, дал ему все, чего тот не пожелал, а в результате получил от своего "дядьки", как назвал Коржакова пресс-секретарь Ельцина Костиков, удар из-за угла, что называется, под дых. Так даже непорядочные люди себя не ведут. Коржаков оправдывался, мол, на вырученный гонорар от книги хотел купить джип и купил. Полегчало, товарищ кэгэбист?
Самое простое было бы попросить самого Жириновского написать автобиографию. Тем более, что для его поколения, поколения советских людей, это не является чем-то неординарным. Любой из нас, кто поступал куда-нибудь в какое-нибудь учреждение на работу, учебу, отправлялся в поездку за границу и т.д. должен был написать свою краткую автобиографию как приложение к листку по учету кадров. В этом листке указываются точные даты главным образом своего рабочего пути, где, кем и когда. Помимо дат рождения, учебы, поступления, окончания. В автобиографии же вам вменялось в обязанность расширить представление кадровика о своей персоне, указать сведения о родителях, близких и если захотите, то и дальних родственниках. Высказать какое-нибудь лирическое отступление. Словом, писать автобиографию можно было на любой вкус.
|
|
|
Но надо сказать, что этой, казалось бы, услугой вам со стороны государства в лице отдела кадров стремились воспользоваться далеко не все и далеко не всегда. Надо отдавать себе отчет, откуда пошла эта традиция с автобиографией. Правильно мыслите, из тех самых послеоктябрьских времен, когда ваше классовое происхождение для государства было куда важнее вашей порядочности или, не приведи Господь, - умственных способностей. Умных в послереволюционной России не только не любили. Их боялись. Их остерегались. Их чурались. Старались держаться подальше.
Именно в те времена любой кадровик, который по совместительству состоял на службе сперва в ЧК, потом НКВД, затем МГБ, КГБ и т.д. (не забудем девиз Ленина: "Каждый член компартии должен быть и членом ЧК"), закурив папироску "Казбек", если вас принимали на работу в солидное учреждение, скажем, союзного значения, или папироску "Север", если речь шла о гегемоне, то есть рабочем классе и месте за станком, мог задать сакраментальный по памятным московским процессам 20-30-х годов вопрос: "А что вы или ваши родители делали до Октябрьской революции?". И не дай Бог не ответить на этот каверзный вопрос или ответить не так, как могло бы показаться кадровику. Словом, целая философия. Тут вам и онтология, и гинекология, и хиромантия, и, конечно же, психология. А в результате, как ни крути, как ни верти, а почему-то - стыд. За кого или за что, сказать невозможно. Но - стыд. Как будто кто-то за вами подглядывает в замочную скважину. Если не мороз по коже, то озноб наверняка. Потому и избегали писать автобиографии и уж, тем паче, с элементами художественного творчества. Себе дороже. Обычно повторяли анкетные данные, их ведь уже не спрятать, пускай смотрят вторично.
|
|
|
Кстати, это бесплатное приложение - автобиографию - к листку по учету кадров требуют и сегодня в нашей столь гордящейся своей демократичностью и борьбой за права человека Российской Федерации. Пятый пункт из паспорта выкинули. А это художественное произведение по-прежнему в почете, хочешь - не хочешь, а писать обязан. Таковы правила. Таковы инструкции. А против них, так же, как и против лома, нет приема.
|
|
|
Ну ладно, проблемы с автобиографией, напиши мемуары. С этим у нас пока еще особых трудностей не возникало. И будем надеяться, не возникнет. Тем более, что сегодня особым спросом на книжных развалах пользуются энциклопедические словари по разным сферам жизни и именно мемуары. Художественная литература в традиционном смысле, как литература XIX - XX веков как-то захромала, зачахла. То ли писать не о чем и не о ком. То ли таланты поиссякли. Трудно сказать. Но такая плачевная картина не только у нас в России, а повсеместно, во всем мире. И в Европе с Америкой, и в Азии с Африкой. Видимо, компьютеризация всех задушила. Писательство - дело куда более чем интимное. Тут листку бумаги и писчей ручке не все доверишь, а тебе предлагают машинку, экран. Да он еще и светится, как будто подсматривает из-за спины. Неохота.
Рассказывают, что Иван Бунин после октябрьской революции года два ничего внятного написать не мог. И не потому, что впечатлений не хватало или мыслей не было. Написал же "Окаянные мысли" о большевистском режиме, а вот что-то художественное вроде "Деревни" или "Антоновских яблок" - никак. Оказалось до простого наивно и смешно. Он обычно писал перьями "Редис". В России их не выпускали, завозили из Парижа. Ну, а зачем большевикам перья, да еще из Парижа? Вот и простаивал писательский станок, пока сам писатель не оказался в ненавистном ему Париже. И вскоре появились "Темные аллеи" с замечательной, непередаваемо щемящей душу повестью "Митина любовь".
Ни один эмигрант той первой волны ничего не мог писать, кроме своей покинутой силой России. Характерно, что и эмигранты XIX века, например, Герцен, и даже XVI-го - князь Курбский и дьяк Котошихин, тоже ничего, кроме как о России и про Россию, писать не могли. Такова наша русская ментальность - потерявши голову, по волосам плачем…
Сегодня в почете телесериалы. Мыьные оперы для любителей индийского кино, всякие там "Богатые тоже плачут" или "Бедные тоже гордые". Детективы - для "пацанов". Боевики - уже для "пацанов" постарше, тех, кто "побывал в деле". Ну, а тем, кто по полтора-два часа в день тратит на дорогу в электричках и метро, - "художественная литература" в виде тех же детективов, порнухи и прочего свинства.
Хотя, миль пардон, мадам, как говорили герои повестей незабвенного Василия Макаровича Шукшина. Поймал себя за ухо. Ведь в том же благословенном для художественной культуры XIX веке романы Достоевского, скажем, "Преступление и наказание", иначе как низкопробной детективной литературой не считались. А романы Льва Толстого вроде "Анны Карениной" или повестей "Отец Сергий", "Крейцерова соната"? Их ведь благородным девицам даже в руках держать запрещали. Как же - порнография, какие-то там постельные страсти-мордасти. Прошло пару десятков лет и оказалось - гениально, выяснилось, что без этих романов наша русская и общечеловеческая культура были бы не столь богаты и продуктивны. Получается, что дело не в литературном жанре, а в личности авторов? Похоже на то.
Дак ведь и мемуары мемуарам рознь. Есть мемуары сродни самой художественной литературе самого высокого пошиба. Возьмите "Детство. Отрочество. Юность" Льва Толстого. Или "Дневник писателя" Достоевского. Или "В людях", "Мои университеты" Алексея Максимовича Горького. Ну, а "Дневники" Михаила Михайловича Пришвина, это же целая художественная планета. Да что там признанные корифеи. Берите рангом помельче. Например, Корнея Ивановича Чуковского. Его дневники в 10, 100 раз интереснее и ценнее для нашей художественной культуры, чем все его стишки про тараканов-тараканищев или мойдодыров.
Есть мемуары программные, что-то вроде популярного изложения собственных политических взглядов или проектов будущего устройства общества, а то и всего мира. Такова книга Гитлера "Моя борьба". Ее изучали не просто как факты автобиографии фюрера, но и как пособие национал-социализма, как вершину фашиствующей утопии. Такова "Моя жизнь" Троцкого. Вообще надо сказать, что все эти якающие ребята, если о них можно так сказать, как про них говорили раньше в Одессе, очень любят местоимения "мой", "мое", "моя". Хватательный инстинкт? Или, может, что-то другое? Троцкий изобразил свою жизнь только с одной целью - хоть таким, пусть литературным способом, но лишний раз дать по морде Сталину, этой, как он писал, "самой выдающейся посредственности". И дал бы, если бы не принялся популяризировать свою теорию перманентной революции.
Троцкий написал свои мемуары в 50 лет. В 60 - его убили. Убийца - испанский коммунист Рамон Меркадер. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище под чужой фамилией. Отсидел в Мексике положенный срок в 20 лет. В 1960 году оказался на Кубе у Фиделя Кастро и Эрнесто Че Гевары. Затем перебрался в Москву. Работал научным сотрудником в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Тихий был. Спокойный человек. Его мать была влюблена в Сталина…
Есть разновидность шоу-мемуаров, то есть относящихся к разряду шоу-бизнеса. Написаны они с одной целью - подзаработать. Это - раз. Напомнить о себе - это два. Свести кое с кем и кое зачем личные счеты. Это - три. И в итоге все-таки опять подзаработать. К этому разряду относятся мемуары бывших президентов США, их жен, советников, помощников, охранников, всех, кто был близок к телу. Говорят, Билл Клинтон заработал не то 5, не то 8 миллионов. Его супруга Хиллари - 10. Моника Левински - 6. Кто больше?
Можно назвать и так называемый "плачущий" сорт мемуаров, авторы которых жалуются на постигшие их неудачи, оправдываются обстоятельствами, происками врагов. Они, как правило, призывают громы и молнии на головы своих обидчиков, грозят им всевозможными карами. Классический пример, чтобы далеко за примерами не ходить, записки о своей неудавшейся, как он считал, жизни Хрущева, если, конечно, такие записки были в реальности, а не придуманы кем-то из западных спецслужб.
Существуют и мемуары-доносы, как, например, очерки Александра Яковлева, масона какой-то гильдии, изгнанного из СССР Сусловым послом в Канаду, возвращенного домой Андроповым, оказавшегося после смерти Суслова на его хозяйстве. Приставленный "смотрящим" к Горбачеву. Он же разводил Ельцина и Горбачева, чтобы те после отстранения от власти краснодарского комбайнера не разбили друг другу головы. К этому же сорту относятся и "От рассвета до заката" Коржакова.
В общем, если полистать и пошуровать в библиотеке, то можно найти мемуары на любой вкус, кому что подходит под настроение в данную минуту и с учетом обстоятельств собственной жизни. Причем, опять же, далеко ходить не придется. Смотрите, какое изобилие. Только за последние лет 10-15 появились книги о самих себе Ельцина, Примакова, Рыжкова, Собчака, Хасбулатова, Руцкого и т.д. и т.п. Это те, что пришли на память. А есть масса таких, про кого в данную минуту не вспомнил. Простите. Это не литературоведческий этюд. Вспоминайте сами.
Но надо прямо сказать и иное. Есть категория политиков, откровенно не вяжущихся с написанием мемуаров. Или так - как-то очень непросто даже представить их в виде мемуаристов. Например, совершенно невозможно вообразить Ленина, пишущего свои воспоминания. Или особенно - Сталина. Люди дела, а не разговора. Зато так и не ясно, почему не оставили своих мемуаров такие люди, как Николай Бухарин (Троцкий его презрительно называл Коля Балаболкин за пристрастие к излишней болтливости). Или Григорий Зиновьев. Этот, пробывший при Ленине и после него почти 10 лет на посту первого человека в Ленинграде, откровенно бездельничал. Мог бы сподобиться. Тем более, что это ему приписывают фразу о том, что пять человек - Ленин, Троцкий, Зиновьев, Каменев и Бухарин, - уболтали Россию сперва на Октябрьскую революцию, а потом и на строительство социализма.
Из современников, например, маловероятно увидеть мемуары Геннадия Зюганова. Хотя человек он весьма общительный. Телеобраз его совершенно не соответствует действительности. По жизни очень любит острую шутку, анекдот. Сам мастерски рассказывает эти самые анекдоты, особенно когда находится в хорошем настроении. Но чтобы мемуары - бесполезно, не в силах представить Геннадия Андреевича в роли летописца своей жизни.
Или нынешний премьер-министр Михаил Ефимович Фрадков. Его телеобраз также абсолютно не соответствует реальному, живому Фрадкову. По жизни весьма коммуникабелен, шутник. Но опять-таки, чтобы мемуары - не вяжется. Да и сам Владимир Владимирович Путин, сдается нам, вряд ли бы сгодился на роль мемуариста. А уж он-то за словом в карман не лезет. Выдаст так выдаст. Чего, например, стоят его почти легендарные, под стать бон эспри (с французского - острое словцо) Виктору Степановичу Черномырдину, афоризмы: "Мочить их везде, даже в сортире". Это про чеченских террористов. Или по поводу претензий латвийско-американского президента Латвии на Пыталовский район Псковской области: "Уши от ободранного осла им, а не Пыталовский район".
Нельзя представить себе пишущим мемуары и Виктора Степановича. Он - сугубо фольклорный человек. Оренбургский казак, скажет как рублем одарит. При чем тут письменная речь? Она его унижает, превращает в одного из. А вот говорящий Виктор Степанович пока никем не превзойден. Попробовал было Борис Николаевич посоревноваться, мол, "не так сидим", но быстро сник. Дирижировать военным оркестром легче и главное, спокойнее. Помахал руками и пошел почивать…
А какой жанр мемуаров ближе Жириновскому, что выбрать ему, если вдруг осенит и тоже пустится в воспоминания? А что, возраст подходящий - 60 лет. Немало. Наворочено за эти годы тоже немало. Есть и что повспоминать, и с кем поспорить, и кого поставить на место, а может, и послать по Малой Бронной, и кому просто по-отечески мягко и ласково или уже по-дедовски что-то посоветовать. Все это не выдумка, а реальная вольница. Она в душе, в мыслях, на языке. Собственно, Жириновскому и писать-то, может быть, уже не надо никаких спецмемуаров. Личные переживания уже вошли в его книги, разбросаны по всему его литературному наследию. Возьмите хоть "Иван, запахни душу!", хоть "Отцы и дети" - спародированный роман с одноименного романа Ивана Сергеевича Тургенева. А что? Показать, как далеко в сравнении с серединой XIX века продвинулись отношения отцов и детей, да еще почти на собственном примере, - дорогого стоит.
Конечно, не станем мы сочинять книгу о Жириновском и в духе дооктябрьской серии жизнеописаний из библиотеки Павленкова. Не то время. Тогда все куда как спокойнее и внятнее было. Люди никуда не торопились. Если уж брал книгу и садился в кресло или за письменный стол, то читал с толком, с расстановкой. Сегодня все не так. Люди как люди и все же - другие.
Также как вряд ли есть смысл копировать уже более близкую нам по времени серию ЖЗЛ - жизнь замечательных людей, которую выпускает с 30-х годов по инициативе Максима Горького издательство "Молодая гвардия". В назидание потомкам. Смотрите и учитесь. Как памятник Гоголю в начале Гоголевского бульвара в Москве. Стоит высокий, стройный парубок - мóлодец или молодéц? Любо-дорого смотреть. Так и хочется встать рядом. Не пускают постовые милицейские. А другой, настоящий памятник писателю, спрятали во дворике Суворовского бульвара возле дома, где он тихо и горько умирал. Вроде рядом оба бульвара, а какая разница в памятниках и в оценках творчества и личности Николая Васильевича Гоголя. Так что не надо ЖЗЛ. Обойдемся.
Вообще станем писать, как Бог на душу положит. Если что не так или невпопад, извините. Обидеть никого не хотели и в мыслях такого не держим. Прославлять - тоже не наше дело. А поделиться размышлениями, наверное, самое место и время. Так что попробуем…
Становление
Когда в декабре 1993 года на выборах в Государственную Думу первого созыва победу одержала ЛДПР во главе с Жириновским, один из так называемых шестидесятников, Карякин, закричал чуть ли не во весь голос: "Россия, ты сдурела!..". Произошло это в ночь после выборов в банкетном зале Кремля. Демократы, к которым, несомненно, принадлежал и этот шестидесятник, как называли литературных публицистов, поднявшихся в 60-е годы на волне так называемой хрущевской оттепели, собрались, чтобы , несомненно, отметить успех своей партии "Демократический выбор России" во главе с Гайдаром. Не вышло. Нужно было поднимать тосты совсем за других. В зале находился и Жириновский. Но его никто не знал тогда в лицо. Впрочем, даже если бы и знали, вряд ли бы кто-то из присутствовавших на той вечеринке пожал ему руку. Разного поля ягоды Жириновский и демороссы или как их уже в те времена кто-то едко окрестил: "Демшиза".
Не узнавали Жириновского и позже, или делали вид, что не узнают. Первое публичное опознание состоялось в вестибюле здания московской мэрии, бывшего учреждения Совета экономической взаимопомощи, что на Новом Арбате. Здание красивое, в виде развернутой книги. Но весьма и весьма плохо приспособленное для повседневной работы. Это сразу же ощутили депутаты только что избранной Госдумы. По решению Ельцина Думу поселили именно сюда, в это здание. Видимо, мстительный Ельцин этим хотел подчеркнуть свое пренебрежение и к этому парламенту, а не только к Верховному Совету, который по его же приказу был расстрелян 4 октября 1993 года в здании напротив, так называемом Белом доме. Так вот до расстрела отряды "дружинников", охранявших Белый дом по призыву Руцкого и Макашова, 1 октября штурмом взяли мэрию. Там заседали омоновцы. Состоялась краткая схватка и во избежание кровопролития омоновцы отступили. Теперь сюда поместили Госдуму первого созыва. Госдуму, в которой верх взяла совсем не та партия, на которую ставила ельцинская номенклатура.
У Ильи Репина есть такая жанровая картина. Называется "Не ждали". Она помещена в Третьяковской галерее и всякий может ее увидеть. На картине изображена семья какого-то разночинца, по всей видимости, шестидесятника не ХХ, а XIX века, которые поднялись на волне либеральных реформ Александра II. Худощавая женщина, скорее всего, жена. Мальчик играет с котенком. Только что попили утреннего чая. На столе нехитрый завтрак. И в комнату вошел тощий, сутулый человек, заросший бородой, в плаще-дождевике. На лицах всех присутствующих, и в их числе самого шестидесятника, отображено явное удивление. "Откуда ты? -казалось, молча говорили широко раскрытые глаза женщины. Или, по-другому: "Как, тебя выпустили, а мы полагали, что еще не скоро". Может, действительно вышел по амнистии.
Дата добавления: 2018-05-31; просмотров: 242; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!