Тема 4. Проблема объективности в современной физике. Научный статус астрономии и космологии, их место в культуре

Вопрос о том, объективно ли описание реальности, даваемое квантовой механикой, является предметом острых дискуссий со дня основания этой теории. Эйнштейн весьма скептически относился к тому, что сей­час называют стандартной интерпретацией квантовой механики, при­ чем его беспокоил не столько даже ее статистический характер (то, что Бог может «играть в кости»)- сколько ее субъективизм. Получивший сейчас распространение в среде критиков классической рациональнос­ ти образ науки как предприятия, в котором идеалы объективности и ис­ тинности знания не работают, свое гносеологическое основание (как считают эти критики) имеет в особенностях квантово-механического описания реальности. Насколько справедливы такие выводы? Пред­ ставляется, что утверждения о том, что в квантовой механике идеал объ­ ективности не работает, либо покоятся на недостаточно глубоком анали­ зе ситуации, либо на непонимании сути дела. Но самая первая причина заключена в неоднозначности самого термина «объективность».

В проблеме объективности квантовой механики оказываются слиты­ ми, нерасчлененными две разные проблемы, связанные с различным пониманием самого термина «объективность». Одна из них — это про­ блема объектности описания, т.е. описания реальности такой, как она су­ществует сама по себе, без отсылки к наблюдателю. Другая — проблема объективности в смысле адекватности теории действительности. В ме­ тодологическом сознании оба понятия оказываются, как правило, нераз­ личимыми, как бы «склеенными», хотя на самом деле речь идет о разных вещах. И это порождает путаницу в аргументации и спорах.

В связи с этим, прежде чем отвечать па вопрос, дает ли квантовая ме­ханика объективное описание реальности, следует развести, «расклеить» эти два понятия. Без такого разведения мы не поймем, что происходит с идеалом объективности в квантовой физике.

Объективность как объектность квантово-механического описания реальности

Рассмотрим вначале круг проблем, связанных с объектностью описания. Согласно стандартной (копенгагенской) интерпретации квантовой ме­ ханики, объектное описание недостижимо. Тезис о необъектном харак­ тере квантового описания реальности имеет две трактовки.

В первой трактовке вопрос ставится так: что описывает квантовая механика — микромир или микромир плюс созна­ ние наблюдателя? Этот вопрос действительно не раз поднимался физи­ ками, в том числе и творцами квантовой теории. Его ставили Э. Шрё­ дингер. Дж. А. Уилер, Ю. Вигнер и др.

Часть физиков отрицала такую возможность (Шрёдингер), часть отно­силась к идее положительно. Что при этом, однако, подразумевалось пол сознанием и как именно предполагалось учитывать фактор сознания в тео­ ретической реконструкции микрореальности, осталось неясным. Дальше деклараций о необходимости такого учета дело, по-вил имаму, не пошло. Вот как пишет об этом Шимони: «Мне представляется правдоподобным, что вес попытки объяснить редукцию волнового пакета чисто физическим путем окажутся несостоятельными. Тогда останется лишь один тип объяс­нения перехода от квантово-механической потенциальности к актуальнос­ ти: включение сознания. Я думаю, что Шрёдингер был не прав, исключая такую возможность априорно. Возможно, эмпирические данные покажут необходимость наложения новых ограничений на процедуру объектива­ции... и выявят некоторые несовершенства на физическом уровне, некото­ рые, так сказать, трещины, через которые проявит себя существен­ но ментальный характер мира. Как видим, утверждения ученого носят патетический и очень осторожный характер. Так, он добавляет, что для того, чтобы обсуждаемый тезис перестал быть чистой спекуляцией, необхо­ димо выполнить тщательные эксперименты, которые к тому же должны быть воспроизводимыми.

Впрочем, вопрос продолжает дискутироваться. Большая часть фи­ зиков весьма критически относится к возможности включения сознания наблюдателя в измерительную процедуру и отвергает саму эту возмож­ ность. Ссылаются, в частности, на то, что в процедуре измерения на­блюдатель вполне может быть заменен компьютером, и в этом случае речь вообще может не вестись о чьем-либо сознании.

Следует отметить также, что проблема сознания в настоящее время воспринимается представителями всех традиционно связанных с изуче­нием этого феномена научных дисциплин как одна из самых сложных и весьма далеких от разрешения. И пока она не будет прояснена, вряд ли вопрос об участии сознания наблюдателя в процедуре квантово-механи ческого измерения может обсуждаться действительно серьезно. Так что мы не будем больше касаться его в рамках нашего изложения.

Вторая трактовка связана с тем, что квантовая механика (по крайней мере, в ее стандартной интерпретации), в отличие от классической, не открывает явления, которые существуют до любого акта измерения или описания. Эти явления создаются в процессе измерения, и квантовая механика только их и описывает, не «добираясь» до самой реальности. Стандартная интерпретация утверждает, что квантово- механическое описание относится только к эмпирической реальности. И если объектность понимать как описание реальности самой по себе, без ссылки на наблюдателя, следует признать, что квантовая механика и в самом деле не дает объектного описания.

Впрочем, и здесь не все так просто и однозначно, поскольку многие свойства микрообъектов, такие, как спин, масса, заряд, не зависят от макроприборов и, следовательно, характеризуют объект сам по себе. Действительно зависят от прибора такие свойства микрообъекта, как его положение в пространстве и импульс. Может быть, более справедливо будет утверждать, что квантово-механическое описание реальности яв­ляется не вполне объектным. Нам, однако, важно отметить, что именно объектность имел в виду Гейзенберг, когда он говорил об отказе квантовой механики от объектив­ ности описания микрореальности в квантовой механике. Да и вообще все утверждения, будто квантовая физика показала, что мы являемся не только зрителями, но и участниками драмы собы­тий, фиксируют этот же аспект эпистемологической объективности, а именно объектность описания, даваемого квантовой механикой. Этот же смысл понятия объективности имел в виду Эйнштейн, когда он не принимал субъективизма ортодоксальной интерпретации квантовой мех аники и говорил о ее неполноте.

Объективность как адекватность квантовой теории

Обратимся к объективности а смысле адекватности теоретического опи­сания действительному положению дел в мире. Такая объективность яв­ляется синонимом Правильноститеории, ее относительной истинности. Если она перестает достигаться в науке, то торжествует релятивизм (или плюрализм,который как раз и приветствуется критиками классической рациональности, характеризующими его как основную черту новой, не­ классической рациональности).

Рассматривая этот аспект объективности, можно смело утверждать, что квантовая теория объективна в той же мере, что и классическая физика. В данном отношении при переходе от классической парадигмы к некласси­ческой ничего не изменилось. Идеал объективности знания, в смысле адек­ ватности его положению дел в мире, является таким же важным и значи­мым в неклассической физике, как и в классической. И там и здесь, делая скидку на историческую ограниченность и относительность теории, обус­ловленных уровнем существующей системы знаний, экспериментальными возможностями данного периода развития науки и техники и т.д., можно утверждать, что достигаетсяхотя бы относительная истинность теорий.

Не существует ни одного экспериментального факта, который проти­ воречил бы квантовой механике. Это теория находится в полном согласии со всеми имеющимися в наличии экспериментальными данными. Прав­ да, методы достижения объективности знания в неклассической физике отличаются от методов классической. В отличие от классической физики, где для получения информации об объекте достаточно эксперименталь­ной установки одного типа, для получения информации о микрообъекте необходимо использование двух типов экспериментальных установок: (одна — для исследования волновых свойств микрообъекта, другая — кор­пускулярных). Эти приборы обеспечивают наблюдателя двумя типами взаимоисключающей информации, которые тем не менее каким-то обра­ зом дополняют друг друга.

Такие представления противоречат здравому смыслу (если, конечно, имеется в виду здравый смысл представителя классической науки). Но физики, по крайней мере, те, кто придерживается стандартной интер­претации квантовой механики, убеждены, что эта картина верна, что сколь бы странной она ни была, в ней зафиксировано, пусть относитель­но истинное, знание о микрореальности. Экспериментальное подтверж­дение нарушения известных неравенств Белла явилось, как утверждают физики, очень сильным аргументом в пользу того, что стандартная ин­терпретация квантовой механики адекватна действительности.

Так что в плане объективности — в смысле адекватности знания дей­ ствительности — каноны рациональности не изменились. Изменились критерии, связанные с объемностью описания. В настоящее время по­ сле довольно длительного затишья на физиков и философов науки обру­шилась лавина новых интерпретаций, стремящихся преодолеть не-объектный (в известном смысле субъектный) характер квантовой теории и разрешить ее парадоксы.

Присуще ли ученым стремление к объектности в той же мере, что и стремление к истинности, покажет время. Но то, что это две различные стратегии познавательной деятельности и две различные характеристики научного знания, уже очевидно. Поиск истины по-прежнему рассматрива­ ется учеными как основная цель научного исследования, в то время как до­ стижение объектности описания многим исследователям уже не кажется столь необходимым. Ведь многие из них уже приняли стандартную интер­ претацию, «смирившись» с ее не-объектным характером. Возможно, что стремление к объектности теоретического описания является не таким глубинным свойством психологии ученых, как жажда истины. Вполне мо­ жет оказаться, что идеал объектности описания никогда не будет реализо­ ван в квантовой механике и не-объектная (стандартная) интерпретация этой теории будет признана окончательно верной.

Насколько универсально проведенное различение двух аспектов объективности?

Квантовая механика является универсальной теорией, она приложима ко всем явлениям действительности. Для объектов, масштабы которых мно­ го больше планковских, т.е. для объектов макромира, квантовыми эффек­ тами можно просто пренебречь и использовать здесь уравнения классиче­ ской механики. Но это не значит, что квантовая теория неприложима к Уровню макромира! В этой связи есть определенный резон в том, чтобы утверждать: сформулированный выше вывод о том, что квантовая механ ика (согласно стандартной ее интерпретации) не дает объектною описа­ ния (но при этом даст объективное, относительно истинное описание ре­ альности), является справедливым не только для неклассического, но и для классического, и постнеклассического естествознания.

Однако проблема не сводится к простому обобщению и переносу осо­ бенностей квантовой механики на все естествознание. Она значительно глубже. Следует учесть, что копенгагенская интерпретация хорошо «укла­ дывается» в кантонскую теорию познания, которая во многих, а возможно и основных, своих чертах является наиболее адекватной процессу познава­ тельной деятельности человека. Согласно этой гносеологии, познающий субъект имеет дело не с ноуменом, не с «вещью в себе», а феноменом, ко­ торый является продуктом синтеза априорных категорий рассудка и тем материалом ощущений, которые он получает от «вещи в себе». Но ведь и в квантовой теории, согласно стандартной (копенгагенской) ее интерпрета­ ции, исследователь имеет дело только с феноменами, с явлениями, а не с самими микрообъектами. Эти феномены возникают как результат оформ­ ления того неопределенного нечто, что продуцируется микрообъектом и существует до измерения, самим актом его взаимодействия с прибором в процессе измерения. (Кстати, это «нечто» очень напоминает кантовский трансцендентальный объект, который Кант определяет как то, что «лежит в основе внешних явлений», как «неизвестную нам основу явлений».)

Возможны два варианта истолкования рассматриваемой специфики квантово-механического описания реальности: более сильное и менее сильное. Согласно более сильному, микрореальность не существует до акта измерения; она создается этим актом. Менее сильное состоите том, что хотя микрореальность и считается непознаваемой (познаваемы только квантовые явления, т.е. результаты квантовых измерений), но ее существование до акта измерения не отрицается.

Очевидно, что кантовской гносеологии соответствует слабая версия. Какова в этом отношении стандартная, копенгагенская, интерпретация квантовой механики? Некоторые высказывания Бора, казалось бы, дают основания предполагать, что он склонялся к сильной версии. Так, близ­ ко знавший Бора и глубоко изучивший его философские взгляды А. Петерсен утверждает, что когда Бора спрашивали, отражает ли каким-либо образом математический аппарат квантовой механики лежащий в его основании квантовый мир. Бор отвечал: «Не существует никакого кван­ тового мира. Есть только абстрактное описание, даваемое квантовой физикой. Неправильно думать, что задача физики состоит в том, чтобы открыть, что представляет собой природа. Физика интересуется только тем, что мы можем сказать о природе». Так что действительно возникает впечатление, что Бор — сторонник сильной версии. Однако внима­ тельный читатель этих строк сразу же отметит: уже то, что Бор говорит о природе как существующей, позволяет утверждать, что взгляды Бора со­ ответствовали все-таки слабой версии, а следовательно, кантовской гно­сеологии: ведь Кант отнюдь не отрицал существования «вещей в себе». Точно так же ошибочно было бы утверждать, что Дж. А. Уилер отри­ цал существование микрореальности. Основанием для таких выводов служат нередко высказываемые Уилером суждения об участии человека в возникновении универсума. Думается, однако, что и Бор, и Уилер де­ лали рассматриваемые заявления с целью заострить ситуацию в позна­нии микромира, привлечь к ней внимание исследователей.

Используя принятую нами терминологию, можно утверждать, что рассматриваемые величины, не будучи ни в коей мере субъективными, не являются в то же время объектными (и, следовательно, являются в известной мере субъектными). Их определение требует отсылки к той сис­ теме отсчета, в которой они определяются. Это, однако, не мешает им быть объективными: используя преобразования Лорениа, мы всегда мо­ жем рассчитать величину пространственного или временного проме­жутка в любой инерциальной системе отсчета.

В свете проведенного нами различения (между объектностью и объ­ективностью) становится понятна и ситуация в синергетике. Эта наука исследует человекоразмерные системы, включающие в себя человека. Для таких систем также невозможно построить объектное описание. Что касается объективности теорий — ее в синергетике добиваются точно так же, как и в классической науке. Пафос работы двух наших отечест­ венных методологов синергетики состоит в том, что, споря с И. Приго жиным и подвергая критике многие моменты его концепции, они стре­ мятся дать более адекватное описание синергетических систем и процессов по сравнению с пригожинским. С этой целью они использу­ ют новые научные лонные, результаты новых экспериментов, математи­ ческие выкладки, теоретические рассуждения. Какие бы экзотические свойства ни выявляла синергетика в исследуемых ею сложных самоорга­ низующихся системах, связанных, в частности, с их принципиальной открытостью, нелинейным характером совершающихся в них процес­ сов, непредсказуемостью (в классическом смысле слова) их развития и т.п., идеал объективности работает и здесь.

Более того, как отмечалось выше, рассматриваемая особенность естественно-научного знания — его необъектный характер свойствен не только постнеклассической науке. Это общая черта научного знания, на каком бы этапе развития науки — классическом, неклассическом или постнеклассическом — мы его ни рассматривали. В классической науке это различие также существовало. Но оно не было заметным и очевид­ ным, поскольку классическая наука имела дело с макрообъектами, явля­ющимися непосредственно наблюдаемыми. Только в квантовой физике, изучающей непосредственно ненаблюдаемые объекты, реальность ста­новится «завуалированной» (Д'Эспанья) и встает вопрос о самой воз­можности достичь обьектности в ее описании.

Выражая эту черту научного знания в более привычных нам поняти­ ях и категориях, мы говорим о предпосылочном характере научного зна­ ния. Беспредпосылочного знания не существует. Между познаваемыми объектами, к какому бы уровню организации материи они ни принадле­ жали, и познающим субъектом стоят мировоззренческие, культурные и ценностные предпосылки познавательной деятельности, которые, несо­ мненно, влияют на интерпретацию и истолкование фактов, и даже на содержание теоретических принципов и постулатов научных теорий. Ученый – это не интеллектуальная машина, а человек, разделяющий стереотипы и пристрастия тон парадигмы, в рамках которой он работа­ет, и тех взглядов на мир, которые свойственны его времени.

Тема 5 Эволюционная проблема в астрономии и космологии. Человек и Вселенная.

Эволюционная проблема стала сейчас основной в изучении Вселенной. Исследования в этой области теоретически описывают механизмы рож­ дения Вселенной (в наши дни считается наиболее вероятным, что это были различные состояния вакуума), а также последовательного возник­ новения и эволюция наблюдаемой структуры Вселенной, выявляют ко­ эволюцию мега- и микромиров. Все эти решаемые (и отчасти уже решен­ ные) наукой о Вселенной фундаментальные вопросы содержат и философский контекст.

Проблема эволюции небесных тел в наблюдаемой Вселенной занима­ла периферийное положение в астрономии XVII — XIX вв. и не связыва­лась со статичным образом Вселенной как целого, бесконечной и вечной во времени. Ситуация кардинально изменилась в XX в., после создания теории расширяющейся Вселенной. Стало очевидным, что эволюцион­ ные процессы во Вселенной неотделимы от эволюции Вселенной как це­ лого, причем роль целого (нашей Метагалактики) является определяю­щей. В картину Вселенной вошла нестационарность, которая в новом аспекте изменила понятие космической эволюции. Оказалось, что эво­люционные процессы во Вселенной, во-первых, необратимы (включая круговороты вещества как моменты общего необратимого изменения), во-вторых, они составляют резко неравновесные фазы. Это характерно прежде всего для нашей Метагалактики и. как было обнаружено во вто­рой половине XX в., для очень многих входящих в нес космических объ­ектов. Картина статичной Вселенной, процессы в которой рассматрива­ лись как переходы между квазиравновесными состояниями небесных тел, сменилась качественно новым образом Вселенной: динамичным, полным проявлений нестационарности, возникновением множества по­ колений новых объектов — начиная от первых десятков миллионов лет после рождения Метагалактики до процессов, происходящих иногда буквально на глазах наблюдателей. Противоречия этих фактов со следст­ виями принципа возрастания энтропии, согласно которому физические процессы должны стремиться к равновесным состояниям, первоначаль­ но принято было снимать ссылкой на то_: что возраст Метагалактики ко­нечен и термодинамическое равновесие просто еще не успело восстано­ виться. Но сейчас появились новые возможности снять указанное противоречие в рамках теории неравновесной термодинамики¹.

Ошеломляющим достижением в изучении эволюции Вселенной, ко ренным образом изменившим картину мира, одной из вершин науки XX в. стало создание релятивистской космологии.

Новая исследовательская программа в космологии возникла следую­ щим образом. Фундаментальная физическая теория — ОТО — нужда­лась в экспансии на те явления и объекты, в которых ее предсказания могли бы оказаться наиболее заметными. Введенная как целое (точнее, выражаясь словами Эйнштейна, структура пространства «в больших об­ластях», которая и составляет космологическую проблему) была наибо­ лее впечатляющим объектом такого типа, и стремление экстраполиро­вать на нее ОТО оказалось совершенно естественным, даже независимо от потенций теории Ньютона. Релятивистская космология стада одной из первых областей астрономии, в рамках которой были применены не классичсские основания научного поиска, частично переформулиро­ванные с учетом специфики объекта космологии.

Процесс создания релятивистской космологии был связан с примене нием новых идеалов и норм научного исследовании. Как отмечал сам А. Фридман, им была предпринята попытка «создать общую картину ми ра, правда, мира чрезвычайно схематизированного и упрощенного... на ос нове принципа относительности. Основой примененных Фридманом идеа­ лов и норм описания и объяснения и стала ОТО (сам Фридман говорил о принципе относительности). Создание релятивистской космологии сопро­ вождаюсь коренным изменением способа движения к новому знанию, т.е. идеала построения научной теории. Таким идеалом стада математическая экстраполяция (математическая гипотеза), до тех пор в исследованиях Вселенной не применявшаяся. При этом должен выполняться постулат ве щественности пространства и времени, а также принцип причинности. Пе реходя к проблеме структуры Вселенной, Фридман писал, что «геометриче ские свойства мира, интерпретацией коего является физический мир... вполне определятся, коль скоро мы будем знать материю, заполняющую физическое пространство и ее движение с течением времени».

Фридман рассмотрел свойства разных типов миров, возможность сущ ествования которых вытекала из его теории: монотонно расширяю­щихся и осциллирующих. Эти свойства резко противоречили образам Вселенной, сложившимся в культуре. В космологию вошли принципи­ ально новые понятия, буквально взорвавшие блок мира как целого в на­учной картине мира (НКМ). Неевклидовость пространства и возможная пространственная конечность Вселенной в смысле ее замкнутости, но еще в большей степени нестационарность Вселенной, ее возникновение из сингулярного состояния (из точки, т.е. из «ничто») вызывали непри­ ятие многих ученых.

Сейчас релятивистская космология кажется неизбежной, но ее рож­ дение происходило в тяжелейших концептуальных муках. Необычность новой теории вызывала сомнения, протест, желание отвергнуть ее лю­бой ценой ао имя ньютоновского образа Вселенной, который казался незыблемым достижением науки.

Получил большое распространение и альтернативный подход к фи лософско-мировоззренческому осмысливанию новой теории, который метафорически можно выразить так: если теория расширяющейся Все­ ленной противоречит материализму — тем хуже для теории! Одного это­го достаточно, чтобы ее отвергнуть. Мысль о том, что Вселенная — в ка­ ком бы то ни было смысле — может оказаться конечной, выдавалась за совершенно неприемлемую для материалистической философии, При этом сами понятия «бесконечность» и «Вселенная» концептуальному анализу не подвергались.

Для адекватного понимания, такого отношения к теории расширяю­щейся Вселенной необходимо учитывать ряд моментов — и когнитив­ных, и социокультурных, которые объясняют тот известный факт, что эту теорию отвергали как «противоречащую материализму» некоторые есте­ствоиспытатели в странах, где диалектический материализм вовсе не был известен, а никакой «идеологизированной науки» не было и в помине.

Сейчас выяснилось, что научные знания не связаны однозначно с какой-либо философско-мировоззренческой традицией и могут быть ассимилированы каждой из них, иногда путем дополнения или пересмотра.

Если при­нять точку зрения, что расширяющаяся Вселенная — лишь фрагмент ма­териального мира, преходящая граница познанного в мегаскопических масштабах, то философско-мировоззренческие идеи о бесконечности материального мира нельзя рассматривать как однопорядковые с выводами космологии, а тем более превращать в систему «запретов» на принципи­ально новое научное знание. Необходимо разделять философские и физи­ческие представления о конечном и бесконечном, и тогда идеологизиро­ванная критика теории Фридмана лишается всякого основания. Признание релятивистской космологии происходило в острых дис­куссиях, путем постепенного вытеснения прежних знаний и возраста значительного числа сторонников новой парадигмальный статус релятивистской космологии был завоеван в острейшей борьбе идей, рас.

Качественно новый этап разработки проблем космологии, начав­шийся после 1948 г., был обусловлен трансляцией в эту область науки знаний из разных разделов физики, прежде всего физики элементарных частиц. Разработка релятивистской космологии, т.е. реализация фридмановской стратегии, была нацелена на решение нескольких крупных проблем, в том числе совершенно новых. К ним относятся: 1) выбор ти­па фридмановской модели, характеризующий геометрические и дина­мические свойства Вселенной (открытая, бесконечная или замкнутая, конечная; монотонно расширяющаяся или осциллирующая и др.); 2) проблема сингулярности (неизбежна ли сингулярность во фридмановских моделях, каков ее физический смысл, что было «до» сингуляр­ности); 3) физические процессы на ранних стадиях расширения; 4) связь этих процессов с возникновением крупномасштабной структуры Все­ленной; 5) физические процессы в отдаленном будущем Вселенной (со­гласно теории они должны носить принципиально различный характер для открытой и закрытой моделей).

Проблема сингулярного в релятивистской космологии состоит в том, что при обращении радиуса Вселенной в нуль многие физические параме­тры приобретают бесконечные значения, лишаясь тем самым физического смысла. Эта проблема была одним из ключевых моментов фридмановской исследовательской программы. Высказывалось даже мнение, что она име­ет символический смысл, так как образ сингулярности разрушает прежние представления о вечном, бесконечном во времени мире и ведет к необходи­мости объяснить физический механизм возникновения Вселенной. Ф. Хойл, один из яростных противников релятивистской космологии, на­звал процесс рождения Вселенной из сингулярности «Большим взрывом».

Вопрос о том, неизбежна ли сингулярность, наталкивался на боль­шие математические трудности. Был сформулирован ряд подходов к его разрешению, которые приводили к противоречивым выводам. Наконец, Р. Пенроуз, С. Хокинг и Р. Герок показали, что наличие особых точек, сингулярности в решении космологических уравнений неизбежно. Ка­ково же значение этого вывода для описания реальной Вселенной?

Сингулярноеть, по сути, фиксирует крайний предел возможности экстраполировать в прошлое уравнения ОТО. Серьезные аномалии в те­ории при переходе к «нулю времени», по общему мнению, свидетельст­вовали о ее неадекватности в условиях, существовавших вблизи сингу­лярности. Этот вывод дал мощный импульс развитию квантовой космологии.

Точка зрения о рождении всей Вселенной из сингулярности, в начальный момент времени пользовалась у физиков и космологов наи­большим признанием. Вопрос о том. что было «до» сингулярности, мно­гими из ник считался бессмысленным, поскольку время, как считал еще Августин, должно было возникнуть вместе со Вселенной. Лишь немногие исследователи осторожно высказывались в том смысле, что на этот во­прос в настоящее время нет разумного физического ответа. Некоторые космологи придерживались осциллирующей модели Вселенной.

Крупным вкладом в развитие фридмановской исследовательской программы стало создание Г.А. Гамовым теории горячей Вселенной (1948—1956). Она разрабатывалась затем многими космологами.

Любопытно, что эта теория легла в основу космологического приме­нения тех исследований, которые привели к созданию атомной бомбы. Используя локально-физическое знание, полученное в земных лабора­ториях, Гамов предположил, что оно может быть экстраполировано и на условия ранней Вселенной. Таким образом, им был фактически исполь­зован принцип актуализма, который, в свою очередь, основывался на принципе единообразия Вселенной, ее однородности во времени.

На основе своей теории Гамов сделал важнейшее предсказание, рас­пространив принцип единообразия на эволюцию Вселенной начиная с Большого взрыва. Он пришел к выводу, что Вселенная на ранней стадии эволюции была необычайно горячей. Из теории Гамова вытекало суще­ствование в современной Вселенной микроволнового фона радиоизлу­чения с очень низкой температурой — около 5°К. Сам Гамов, однако, считал, что это излучение не может быть обнаружено, поскольку оно «тонет» в излучении звезд и других космических объектов.

Теория Гамова сначала была принята более чем сдержанно. Как отме­тил С. Вайнберг, в основе этой сдержанности лежали социально-психо­логические факторы. По его словам, «первые три минуты столь удалены от нас по времени, условия на температуру и плотность так незнакомы, что мы стесняемся применять наши обычные теории статистической ме­ханики и ядерной физики». Подобное признание самим естествоиспы­тателем важности, даже приоритета социально-психологических факто­ров в оценке теоретической схемы встречается крайне редко. Оно не вуалируется ссылками на конкретные затруднения рассматриваемой тео­рии (эмпирические и теоретические), а выделяется а качестве самостоятельного момента. Конечно, в известной мере эти факторы связаны и с определенными эпистемологическими соображениями, вытекающими из специфических для космологии условий познания, в частности необ­ходимости экстремальных по своим масштабам экстраполяции.

А.Г. Дорошкевич и И.Д. Новиков предсказали принципиальную воз­можность наблюдения космического фонового излучения, существова­ние которого вытекало из теории Гамова. Оказалось, что фоновое излу­чение в узком участке спектра должно четко отделяться от суммарного излучения других источников и может быть обнаружено средствами ра­диоастрономии. К сожалению, эта работа осталась незамеченной. Ре­ликтовое излучение с температурой 2,7°К было открыто случайно. Оно стало «решающим экспериментом» для выбора между фридмановской космологией и ее нефридмановскими альтернативами (теории Ф. Хойла, Г. Боиди и Т Голда, X. Альвена и др.).

Как известно, большинство философов науки к понятию «решающий эксперимент» относятся скептически. Идея подобного эксперимента ос­нована на существовании асимметрии между верификацией и фальси­фикацией, о которой давно уже говорят критически, и недостаточно со­гласуется с характером теоретического знания. Терпящую крушение гипотезу в рамках гипотетико-дедуктивной системы всегда можно видо­изменить таким образом, что она окажется в согласии с новым экспери­ментом или наблюдением. В этих совершенно справедливых соображе­ниях не учитываются, однако, социально-психологические мотивы, которые играют в науке большую роль, но часто «выносятся за скобки» в эпистемологических исследованиях. Ту же картину можно обнаружить и при анализе современной космологии в связи с открытием микроволно­вого фонового излучения, которое справедливо рассматривается как од­но из самых выдающихся научных достижений XX в. Р. Пензиас и Р. Уилсон получили за него Нобелевскую премию.

Открытие микроволнового фонового излучения стало крупнейшей сенсацией не только в космологии, но и далеко за пределами науки, как один из вызванных научными исследованиями «социокультурных взры­вов». С одной стороны, очень многие увидели в этом открытии прямое подтверждение мировоззренческих идей о «сотворении мира». С друтой — противники идеи «сотворения мира», например X. Альвен. считали, что именно подобные мировоззренческие интерпретации заставляют искать альтернативные объяснения реликтового излучения. Но его мнение было заглушено энтузиастами, которые увидели в открытая Пензиаса и Уилсона прямое подтверждение теории горячей Вселенной и фридмановской космологии в целом (не обязательно связывая эволюцию Вселенной. Слишком большим оказалось буквально шоковое воздействие, которое произвело открытие реликтового излучении.

В этом смысле открытие реликтового излучения вполне можно рас­сматривать как своего рода «решающий эксперимент». Конечно, он не обладал никакой логической принудительностью, а скорее имел силь­ нейший психологический эффект, предопределивший почти мгновен­ ный выбор одной из конкурирующих между собой теорий. (Даже если в чисто когнитивном плане можно было продолжать защиту нефридма новских космологии.) Именно такой эффект обычно и вызывают все наиболее выдающиеся открытия в науке.

Теория расширяющейся горячей Вселенной была исключительно эффективной исследовательской программой. Она позволила pe шить ряд проблем, относящихся к структуре и эволюции нашей Метагалакти­ ки. Вместе с тем эта теория сама столкнулась с рядом серьезных про­ блем. Существует впечатляющий перечень более десятка проблем, с ко­торыми теория Фридмана не смогла справиться. Вот лишь некоторые из них: 1) проблема плоскостности (или пространственной евклидовости) Вселенной: близость кривизны пространства к нулевому значению, что на порядки отличается от «теоретических ожиданий»; 2) проблема раз­ меров Вселенной: естественнее с точки зрения теории было бы ожидать, что наша Вселенная содержит не более нескольких элементарных час тиц, а не 10⁸⁸ по современной оценке — еще одно огромное расхождение теоретических ожиданий с наблюдениями); 3) проблема горизонта: до­ статочно удаленные точки в нашей Вселенной еще не успели провзаи модействовать и не могут иметь общие параметры (такие, как плотность, температура, и др.). Но наша Вселенная, Метагалактика, в больших мас­ штабах оказывается удивительно однородной, несмотря на невозможность причинных связей между ее удаленными областями.

В космологии возникло общее понимание, что вблизи «начала» ре­ шающую роль начинают играть квантовые эффекты. Отсюда следовало, что необходима дальнейшая трансляция новых знаний из физики эле­ ментарных частиц и квантовой теории поля. Обсуждение космологиче­ ских проблем на уровне НКМ привело к интереснейшим выводам. Бы­ ли выдвинуты два фундаментальных принципа, которые вызвали «прогрессивный сдвиг» в космологии.

1. Принцип квантового рождения Вселенной. Космологическая син­ гулярность является неустранимой чертой концептуальной структуры неквантовой космологии. Но в квантовой космологии — это лишь гру­бое приближение которое должно быть заменено понятием спонтанной флуктуации вакуума.

2. Принцип раздувания, согласно которому вскоре после начала рас­ ширения Вселенной произошел процесс ее экспоненциального раздува­ния. Он длился около 10^-38 с, но за это время раздувающаяся область должна достигнуть, по выражению А.Д. Линде, «невообразимых разме­ ров».

Первый вариант раздувания был рассмотрен А.А.Старобинским в 1979 г ., затем последовательно появились три сценария раздувающейся Вселенной: сценарий А. Гуса (1981), так называемый новый сценарий (А.Д. Линде. А. Альбрехт, П.Дж. Стейнхадт, 1982), сценарий хаотическо­ го раздувания (А.Д. Линде, 1986). Сценарий хаотического разрушения исходит из того, что механизм, порождающий быстрое раздувание ран­ней Вселенной, обусловлен скалярными полями, играющими ключевую роль как к физике элементарных частиц, так и в космологии. Скалярные поля в ранней Вселенной могут принимать произвольные значения; от­сюда и название — хаотическое раздувание.

Раздувание объясняет многие свойства Вселенной, которые создавали неразрешимые проблемы для фридмановской космологии. Например, причиной расширения Вселенной является действие антигравитационных сил в вакууме. Согласно инфляционной космологии, Вселенная должна быть плоской. Линде даже рассматривает этот факт как предсказание ин­фляционной космологии, подтверждаемое наблюдениями. Не составляет проблемы и синхронизация поведения удаленных областей Вселенной.

Теория раздувающейся Вселенной существенно иначе, чем фридмановская, рассматривает процессы космической эволюции. Наша минивселенная, метагалактика, возникла из вакуумной «пены». Следова­ тельно, «до» начала расширения Метагалактики был вакуум, который современная науки считает одной из физических форм материи. Тем са­мым понятие «сотворение мира», один раз встречающееся в текстах Фридмана и бесчисленное множество раз — в теологичесих, да и собственно космологических сочинениях оказывается не более чем метафорой, не следующей из существа инфляционной космологии. Метавселенная в теории, может вообще оказаться стационарной.

Х орошо известно, что современная физика отнюдь не рассматривает физический вакуум как пустоту. Это еще одна (наряду с веществом и полем) физическая форма материи. Согласно квантовой теории поля, вакуум представляет собой невозбужденное состояние квантовых полей различных типов, которым отвечает минимальная энергия поля и от­ сутствие реальных частиц. Частицы вещества, согласно квантовой тео­рии поля, — это «возбуждения» вакуума. Но вакуум буквально кишит виртуальными частицами, время существования которых определяется принципом неопределенности Гейзенберга. Это время слишком мало, чтобы вакуумные частицы могли наблюдаться непосредственно. Ваку­ум может взаимодействовать с частицами вещества. Квантовая теория поля наделяет вакуум сложной иерархической структурой. В нем суще­ствуют взаимодействующие между собой подсистемы, тонко «подстро­ енные» друг к другу. Тем самым физический вакуум, по выражению И.Л. Розенталя, должен рассматриваться как «новый тип реально суще­ ствующей материи».

Понятие вакуума обозначает современную границу физического по­ знания. Причем одновременно и в микромире, и в мегамире, которые как бы замыкаются один на другой. Когда-то подобные границы обозна­чались понятием атома, затем граница отодвинулась вглубь — были от­ крыты элементарные частицы. Сейчас такой границей является вакуум, который перестал быть физическим небытием. Природа вакуума проти­ воречива: он относится к бытию и к небытию.

Характерно, что то же самое состояние, которое Розенталь и А.Д. Чер нин называют «праматерией»-, другие исследователи, например Зельдо­вич, обозначают термином «ничто». Этот термин в космологии имеет физический, а не философский статус. Ничто — отсутствие частиц и ос­ новных состояний физических полей, а не абсолютное небытие. В кон­ цептуальной системе современной космологии находит, таким образом, свое выражение известный тезис Гегеля: «Ничто уже не остается неопре­ деленной протипоположностью сущего, а приоткрывает свою принад­ лежность к бытию сущегов.

«Причиной космоса» стала спонтанная квантовая флуктуация (это по­нятие заменяет в языке современной космологии понятие сингулярности). Флуктуация привела к образованию классического пространства-време­ ни, которое, согласно теории, начало экспоненциально расширяться. Линде ввел понятие вечного раздувания, которое описывает эволюцион­ный процесс, продолжающийся как цепная реакция. Если Метавселенная с одержит, по крайней мере, одну раздувающуюся область, она будет безо­становочно порождать новые раздувающиеся области. Возникает ветвяща­ яся структура минивселенных. похожая на фрактал.

Инфляционная космология на современном этапе своего развития пересматривает прежние представления о тепловой смерти Вселенной. Линде говорит о «самовоспроизводящейся раздувающейся Вселенной», те. процессе бесконечной самоорганизации. Минивселенные возника­ ют и исчезают, но никакого единого конца этих процессов нет.

Теория раздувающейся Вселенной вносит (пока на гипотетическом уровне) серьезные изменения в научную картину мира, Во-первых, она порывает с отождествлением Метагалактики и Вселенной как целого. Во-вторых, теория Фридмана основывалась на принципе однородности Мета­ галактики. Инфляционная космология, объясняя факт крупномасштаб­ ной однородности Метагалактики при помощи механизма раздувания, одновременно вводит новый принцип — крайней неоднородности Метавселенной. В-третьих, теория раздувающейся Вселенной отказывается от представления, что вся Вселенная возникла 13,7 мдрд. лет назад из сингуляр­ного состояния. Это лишь возраст нашей минивселенной, Метагалактики, возникшей из вакуумной «пены». В-четвертых, инфляционная космоло­ гия позволила дать совершенно новое понимание проблемы сингулярнос­ ти. Понятие сингулярности существенно меняет свой смысл при кванто­вом способе описания и объяснения. Оказывается, вовсе необязательно считать, что было какое-то единое начало мира, хотя это допущение и встречается с некоторыми трудностями. Но, по словам Линде, в сценари­ях хаотического раздувания Вселенной «особенно отчетливо видно, что вместо трагизма рождения всего мира из сингулярности, до которой ниче­го не существовало, и его последующего превращения в ничто, мы имеем дело с нескончаемым процессом взаимопревращения фаз, в которых ма­ лы, или, наоборот, велики квантовые флуктуации метрики». В-пятых, фи­ лософские основания инфляционной космологии включают идеи и обра­зы, транслированные из разных философских систем. Например, идея бесконечного множества миров имеет длительную философскую тради­цию еще со времен Левкиппа, Демокрита, Эпикура, Лукреция. Идеи ари­ стотелевской метафизики о превращении потенциально возможного в действительное оказали влияние на используемый инфляционной космо­логией квантовый способ описания и объяснения. В философских основа­ ниях инфляционной космологии прослеживается также влияние идей Платона — во всяком случае, через неоплатоников эпохи Возрождения.

Проблема обоснования этой космологической теории остается пока открытой по причине того, что принятым сейчас идеалам и нормам доказательности знания она не соответствует (другие вселенные принци­пиально не наблюдаемы). Надежды на изменение этих идеалов в обо­ зримом будущем (исключение обязательности «внешнего оправдания») пока невелики.

Дальнейшее углубление знаний о крупномасштабных свойствах Все­ ленной будет во многом зависеть от изучения физической природы скрытой массы — невидимых форм материи, о существовании которых судят по гравитационному взаимодействию этих масс с наблюдаемым веществом. То, что мы пока мало определенного можем сказать о скры­ той массе, означает, что наука, по сути, почти не знает, из чего же состо­ит Вселенная. Скрытая масса — одна из форм хаоса, который доминиру­ ет в Метагалактике; упорядоченные структуры космоса буквально тонут в этом хаосе. Считается, что скрытая масса представляет собой смесь не­ скольких разнородных компонентов. Согласно некоторым предположе­ниям, 60—70% может составлять вакуумный конденсат («темная энер­ гия», «квинтэссенция»), 25—30% скрытой массы — это «темная материя», о физической природе которой высказывается большое число скоротечных догадок. Но какой бы ни оказалась природа скрытой мас­ сы, почти вся она, как вытекает из наших современных знаний, остано­вилась в процессе своей самоорганизации на самых ранних стадиях ус­ложнения. По крайней мере, часть скрытой массы находится пока в состоянии латентном, как бы законсервированном, а в каких-то случа­ ях, возможно, представляет собой некие «отбросы» процессов эволюци­онной самоорганизации: дальнейшее усложнение в ней не происходит. Тогда прочерчивается «магистральный ствол» эволюционной самоорга­ низации — от кварк-глюонной плазмы до появления жизни и разума. В свете сказанного вряд ли уместно рассматривать канал самоорганиза­ции, завершившийся возникновением мыслящих существ на Земле, как «эволюционный тупик» (а такое мнение высказывалось). Напротив, ра­ зум выступает вершиной п po ц ecca эволюционной самоорганизации (в той мере, в какой этот процесс известен нам сегодня). Он будет совер­ шенствоваться: и в дальнейшем, если разуму удастся обуздать различные социальные катаклизмы.

Человек и Вселенная

Одним из наиболее значимых мировоззренческих сдвигов в развитии проблемы «человек и Вселенная» явилась, как известно, коперниканская революция. Коперниканство бросило дерзкий вызов антропоцентризму — одному из наиболее признанных принципов Средневековья, краеугольному камню мировоззрения той эпохи. Каза­ лось на первый взгляд, что оно подрывает всю систему существовавших тогда идеологических предпочтений. Дальнейшее развитие науки и культуры показало, однако, что гелиоцентрическая система, как и любая другая научная теория, может быть интерпретирована с различных ми­ ровоззренческих позиций, включая диаметрально противоположные. Но в свое время коперниканство заставило кардинально пересмотреть не только научную картину мира, но и считавшиеся незыблемыми миро­ воззренческие основания культуры целой эпохи. Этот антидогматизм Коперника, положивший начало науки в ее современном понимании, сохранился вплоть до наших дней. Он продолжает оказывать стимулиру­ ющее влияние на поиск научной истины не только в астрономии и кос­мологии, но и в других науках, разрушая даже общепринятые догмы. Спор между двумя системами мира — геоцентрической и гелиоцентри­ ческой, отделенный от наших дней более чем пятью столетиями, не стал, таким образом, лишь достоянием далеких времен.

Этот спор содержит момент, который ненадолго привлек внимание научной общественности после создания общей теории относительнос­ ти. Дело в том, что с точки зрения теории наблюдатель вправе сеязать си­ стему отсчета как с Солнцем, так и с Землей, причем невозможно ре­ шить, какую из систем, движущихся ускоренно относительно друг друга, следуй считать покоящейся, а какую — движущейся. Отсюда некоторые авторы сделали вывод, что в рамках релятивистской физики невозможно решить, кто прав — Птолемей или Коперник. Как считал Фридман, для этого необходимо привлечение дополнительных принципов (которые он с ам решительно не разделял): принципа целесообразности, принципа экономии мышления и др. В А. Фок связывал проблему равноправия двух систем мира с интерпретацией природы ускорения в ОТО. Но до­ вольно быстро вся эта проблема перестала вызывать интерес и незаметно «сошла со сцены». Мировоззренческий контекст спора о двух системах мира — отказ от антропоцентризма — сохранил свое значение независи­ мо от различий в физических интерпретациях.

Новый смысл понятия антропоцентризма был фактически сформули­рован при обсуждении проблемы «экологической ниши» существования человека. Экологическая ниша включает: 1) физическое пространство, занимаемое организмом; 2) функциональную роль организма в сообществе (напри­ мер, его трофический статус); 3) его положение относительно градиентов внешних факторов. С этой точки зрения экологической нишей человека является не только биосфера, более того, не только обширная область Вселенной, включающая Солнце (источник поддержания жизни на Земле), но и вся ниша расширяющаяся Вселенная, в которой выполняется так называемый антропный принцип (АП). Ока­залось, что наблюдаемая в нашей Вселенной, Метагалактике, иерархия структур устойчива при имеющихся значениях ряда фундаментальных физических констант и неустойчива при всех других. Изменения числен­ных значений этих констант сделали бы невозможным существование во Вселенной ядер, атомов, молекул, звезд, галактик; следовательно, оказа­ лось бы невозможным и существование человека. Можно сказать, разуме­ ется, с известной долей условности и метафоричности, что АП очерчива­ет гиперпространственную нишу существования человечества.

Крупным вкладом в разработку АП явились исследования Б. Картера, который ввел понятия слабого АП. и сильного АП. Смысл слабого АЛ состоит, по сути, в том, что человек мог возникнуть только на определенном этапе эволюции Метагалактики. Сильный АП утверждает, что Вселенная (и, следовательно, фундаментальные параметры, от которых зависят ее свойства) должна быть такой, чтобы а ней на некотором этапе эволюции допускатось появление человека, наблюдателя. Одна из его интерпрета­ ций состоит в том, что наша Вселенная была «запрограммирована» на по­ явление в ней человека. Причина этой запрограммированности рассмат­ ривалась как на физическом, так и на мировоззренческом уровне.

На уровне физических интерпретаций она объясняется на основе мо­дели «ансамбля вселенных», выдвинутой Картером и получившей у него явный антикоперникансимй привкус. Согласно Копернику, место челове ка во Вселенной в системно-структурном смысле ничем особенным не выделено. Но в рамках взглядов Картера наша Метагалактика — не един­ ственная, а лишь одна из многих подобных систем, занимающая особое положение в мире благодаря присутствию в ней человека. Таким образом, она оказывается выделенной среди других подобных систем. В некотором подмножестве вселенных, включая нашу собственную, сочетание кон­ стант случайно (в результате механизма самоотбора) оказалось благопри­ятно для появления наблюдателя. Но на самом деле никакого антикопер никанства АП не содержит. Вопрос о возможности и формах разума во внегалактических объектах (как и само существование этих объектов) па­ка открыт. Вот почему более корректно понимать АП в духе наличия свя­зи человека и нашей Вселенной, Метагалактики. Например, синергетиче ская интерпретация считает АП принципом становления сложных структур, а человека, наблюдателя, рассматривает как структуру, потенци­ ально заключенную в нелинейной системе, какой является наша Метага­лактика Было так­же отмечено, что АП можно заменить «принципом целесообразности», не апеллирующим к существованию человека (Розенталь).

На уровне философско-мировоззренческих интерпретаций проводится аналогия между АП и доказательством сущ ествования Бога, известным как «аргумент замысла»: мир обнаружи­ вает такую степень гармонии, что он должен быть творением разумного конструктора («сверхинтеллекта»). Немало сторонников у религиозно- телеологической интерпретации сильного АП, согласно которой человек является целью эволюции Вселенной, заложенной в него трансцендент­ным фактором. С другой стороны, «запрограммированность» Вселенной на появление человека на мировоззренческом уровне считается и свойст­ вом самоорганизующейся природы. Были выдвинуты интерпретации сильного АП как проявления спонтанности процессов бытия.

К сильному АП примыкает финалистский АП, выдвинутый в 1980-е гг. Ф. Типлером. Он исходит из того, что в начальных условиях возникнове­ ния нашей Вселенной была заложена не только ее наблюдаемая структура, но и будущее, которое связывается с вечностью разумной жизни. Начав­ шееся во Вселенной производство информации никогда не прекратится.

А. Уилер выдвинул в концептуальных рамках квантовой космологии еще одну модификацию АП — принцип участия («соучастника»). Свойст­ ва Вселенной определяются не только природой, но и теми измеритель­ ными процедурами, которые совершает наблюдатель — подобно тому, как это происходит в квантовой механике (в начале своего расширения Все­ленная была квантовым объектом). Это рассматривается как соучастие наблюдателя в создании Вселенной. Альтернативная точка зрения состо­ ит в том, что наблюдатель — соучастник создания не самой Вселенной, а только ее научных образов в ходе диалога человека с природой.

Антропный принцип входит в основания междисциплинарной ис­следовательской программы, часто называемой универсальным эволю­ционизмом, или «Большой историей». Термин «универсальный эволюционизм »был введен Н.Н. Моисеевым в 1974 г. Проблема состоит в разработке на теоретическом уровне знания серии сценариев, охватыва­ ющих как единое целое всю совокупность известных эволюционных процессов — космологических, физических, биологических, психичес­ких, социальных. В этот процесс должны быть включены механизмы «восхождения разума» (П. Тейяр де Шарден), т.е. ноогенеза в масштабах нашей Метагалактики, и сценарии выхода из глобального кризиса, в ко­ тором сейчас оказалась наша цивилизация, прогнозирующие долго­ срочные перспективы вида Homo sapiens — конечно, с пониманием всех неопределенностей такого прогноза, но позволяющих, по крайней мере, обсуждать проблему выживания человечества.

Рассматривая антропный принцип в контексте универсального эво­люционизма, можно сделать вывод, что он в определенном смысле не только не противостоит принципу Коперника, но и раскрывает — впол­не в коперниканском духе — новые аспекты связи человека и Вселен­ ной. Наполняется неожиданными смыслами представление древних философов о человеке как микрокосме. В научной картине мира наших дней он рассматривается как неотъемлемая часть самоорганизующейся Вселенной. Обнаружено, например, что химический состав человечес­кого тела, повторяет, хотя и в иных пропорциях, химический состав Все­ленной. Тяжелые элементы — углерод, кислород, железо и другие обра­ зуются, согласно современной теории, в процессах звездной эволюции, выбрасываются при взрывах звезд в космическое пространство и в даль­ нейшем входят в состав живого вещества, включая человека. Человек, как часто говорят астрофизики, является «пеплом потухших звезд». На­ лицо поразительный факт коэволюции человека и Вселенной!

Проблема места человека в структуре и эволюции нашей Вселенной, Метагалактике, включает в качестве одного из наиболее философски на­груженных аспектов вопрос: является ли наша цивилизация чем-то уни­кальным или же она — один из представителей целого класса подобных систем? Являются ли внеземные цивилизации (ВЦ), если они существу­ют, сходными с нашей, т.е. следуют принципу единообразия Вселенной, или же есть основания допустить многообразие форм космического разу­ма и его социальной организации? Эта проблема не отделима от истории всей человеческой культуры. Попытки ее решения прошли три основных этапа: мировоззренческий (наиболее длительный), естественно-научный и современный, неразрывно связанный с научно-технической револю­цией. На мировоззренческом этапе проблемы, связанные с возможным су ществованием других цивилизаций, были еще всецело погружены в социокультурный контекст. Альтернативные решения комплекса подобных проблем различными мировоззренческими системами были, по сути, первыми попытками понять наше место в космосе, смысл и значение мира для человека, степень его имманентности миру. Наибольшее значе­ ние имели умозрения Дж. Бруно, страстно защищавшего идею множест­ва обитаемых миров, а также К.Э. Циолковского, для которого космиче­ ский разум был важнейшим фактором в структуре и эволюции мира.

На рубеже Х I Х— XX вв. происходит превращение проблемы ВЦ в об­ласть научного поиска, стимулированную, главным образом, успехами ас­ трофизики и биологии. Непосредственным импульсом для перехода к междисциплинарному этапу проблемы ВЦ послужило несколько собы­тий, практически совпавших во времени: начало космической эры, озна­ менованное запуском первого спутника Земли, революционные достиже­ ния радиофизики и радиоастрономии, обеспечившие техническую возможность межзвездной радиосвязи, успехи астрофизики, биологии, вычислительной математики. На основе этих достижений в ряде стран на­чиная с 1959—1960 гг. осуществляются многочисленные программы поис­ ка космических сигналов искусственного происхождения. Специфика проблемы ВЦ обусловлена и появлением новых социокультурных факто­ров, также заметно влияющих на исследования в этой области. Наиболее существенными представляются интенсивное развитие всего комплекса социальных наук (археологии, лингвистики, антропологии, истории, со­циологии), глобалистики и др.

На какой основе возможно объединение средств, методов и знаний (в том числе концептуального аппарата) столь обширного комплекса разнородных наук, да и возможно ли оно вообще? Такой интердиспип линарной основой является НКМ.

Для корректной эпистемологической постановки проблемы ВЦ не­обходимо, однако, принять хотя бы какое-то предварительное, «рабо­чее» понимание внеземной цивилизации. Определения понятия «циви­лизация», содержащиеся, например, в философских энциклопедиях и словарях, мало помогают делу, поскольку не адаптированы к контексту проблемы ВЦ, недостаточным является и экстраполяциониый подход к проблеме, при котором просто совершается интуитивный перенос пред­ ставлений о человеческом обществе на космические цивилизации.

На современной ступени развития проблемы ВЦ наиболее работо­ способным оказался функциональный подход к пониманию ВЦ, в кото­ ром особенно выделяется информационный аспект: «Цивилизация — высокоустойчивое состояние вещества, способного собирать, абстракт­ но анализировать и использовать информацию об окружающем и самом себе, для самосовершенствования возможностей получения новой ин­ формации и для выработки сохраняющих реакций; цивилизация обо c обляется объемом накопленной информации, программой функцио­ нирования и производством для реализации этих функций». Конечно, такое определение едва ли удовлетворит социологов, поскольку являет­ ся чисто операциональным. Определение цивилизации как особого «со­стояния вещества» не корреспондируется с социологическим подходом, который в проблеме ВЦ развит пока очень слабо. Но в будущем, если хо­ тя бы одну внеземную цивилизацию удастся обнаружить, станет воз­можным изучение социальных (а не только технологических) аспектов проблемы ВЦ.

Исходным моментом выработки различных стратегий поиска ВЦ (а в дальнейшем — аргументации в пользу идеи об уникальности земной цивилизации) стал «астросоциологический парадокс»: большая веро­ ятность существования жизни (а в усиленном варианте полного освое­ ния Вселенной космическими цивилизациями в духе идей К.Э. Циол­ ковского) и отсутствие в настоящее время каких бы то ни было следов их деятельности. По своей эпистемологической природе АС-парадокс очевидным образом отличается от тех, которые возникают время от времени в фундаменте теоретической физики. Они формулируются, как правило, в рамках логически замкнутой теории и свидетельствуют о том, что теория уже не может быть экстраполирована на предметную область, где эти парадоксы возникают (в более редких случаях — о ло­ гической несовместимости исходных принципов теории). Но, во-пер­ вых, АС-парадокс возникает на уровне научной картины мира. Во-вто­ рых, он является следствием наложения друг на друга частично независимых гипотез, не образующих гипотетико-дедуктивной систе­мы (о возникновении жизни, характере энергопотребления цивилиза­ций, длительности их существования и др.). В-третьих, сами эти гипо­тезы гетерогенны, т.е. были сформулированы в рамках различных концептуальных систем. АС-парадокс ярко демонстрирует междис­ циплинарный характер проблемы ВЦ, свойственный именно постне классической науке. Какая-то (или какие-то) из гипотез, входящих в структуру АС-парадокса, может оказаться ошибочной, и тогда пара­докс, возможно, будет разрешен просто выявлением неверной гипоте­зы. Однако, учитывая гетерогенность знаний, входящих в структуру АС-парадокса, на это мало надежды. Природа АС-паралокса заключа­ется, по существу, в противоречии между серией экспертных оценок, приводящих к идее распространенности жизни во Вселенной (включая разумную), и фактом (или тем, что пока принимается за «факт») молч ания космоса. Отсюда вытекает, что мы имеем дело не с парадоксом в собственном смысле слова, а с научной проблемой, лишь внешне фор­мулируемой как парадокс с целью ее «заострения». Многообразными вариантами решения этой проблемы и выступают исследовательские программы ВЦ либо аргументации о безнадежности поисков космиче­ ской цивилизации.

Таким образом, мы встречаемся с почти беспрецедентным в науке случаем: каждая стратегия поиска старается использовать как аргумент в свою пользу не эмпирически значимые достижения, а именно их отсут­ствие (!), что одновременно свидетельствует о неубедительности конку­ рирующей стратегии, основанной на другом сценарии эволюции BU . Неудивительно, что в подобной ситуации наблюдательные программы поиска осуществляются до известной степени независимо от этих сце­нариев и ориентированы скорее на случайный успех.

Известны две основные стратегии поиска, которые уже давно полу­чили не очень удачные на современный взгляд названия: концепция «земного шовинизма» (другие цивилизации по уровню энергопотребле­ ния сходны с нашей), и эволюционная концепция, согласно которой другие цивилизации могли намного превзойти нас в своем технологиче­ском развитии. Обе концепции исходят из различных гипотез на уровне НКМ. Например, концепция «земного шовинизма» опирается на следу­ ющие представления: 1) число фундаментальных законов природы и общества не только конечно, но и не очень велико; 2) процессы биосо­ циальной эволюции различных космических цивилизаций мало отлича­ются друг от друга; 3) существует большое число цивилизаций, достиг­ ших уровня развития, близкого к нашему. На основе этих базисных представлений и формируется стратегия поиска цивилизаций, подоб­ных земной, которые используют технику связи, сходную с нашей (ра­диосвязь). Эволюционная концепция заполняет пробелы в НКМ совер­ шенно иными фундаментальными гипотезами. Она допускает, в частности, что: а) должны существовать еще неизвестные нам фунда­ментальные законы природы, которые могут быть известны другим цивилизациям и использоваться ими: б) вполне допустимо считать, что пути и темпы развития жизни, разума технологически развитых цивили­ заций могут быть различными; в) существуют космические цивилиза­ции, уровень развития которых намного превышает наш собственный. Эти представления подсказывают иную стратегию исследования — по­ иск суперцивилизаций, обладающих высокоразвитой инженерной дея­тельностью. Поскольку ни одна из стратегий пока не привела к успеху, мы не знаем, какая из них окажется более эффективной.

Радикальная попытка объяснить «молчание космоса» была предпри­нята И.С. Шкловским. Сначала он придерживался мнения о возможнос­ ти успеха программы ВЦ. но затем резко изменил свою точку зрения, выс казавшись, наряду с М. Хартом. Ф. Типлером, С. Сингером, в пользу идеи о возможной уникальности нашей цивилизации всмысле ее един­ственности во Вселенной. Эта точка зрения подчеркивает трудности и неопределенности, с которыми сталкиваются экспертные оценки числа ВЦ во Вселенной. Важен и этический аспект идеи уникальности челове­чества. Согласно другой точке зрения, эти моменты еще не доказывают каких-то особых преимуществ идеи уникальности человечества перед се альтернативами. Призрак «чуда» в проблеме происхождения жизни на Земле возникает лишь потому, что чисто вероятностный подход здесь оказывается явно недостаточным, а законы самоорганизации, которые посредством стохастических механизмов должны приводить к возникно­вению жизни при определенных условиях, нам пока неизвестны. Иными словами, «чудо» в данном случае имеет, скорее всего, эпистемологичес­ кую природу, отражая лишь меру нашего незнания. А вывод о нашем практическом одиночестве во Вселенной никак нельзя считать «логичес­ ки неизбежным» следствием исходных предпосылок. Ведь на одном и том же базисе экстраполяции основываются и все остальные попытки разрешения АС-парадокса, которые все, строго говоря, проблематичны; наконец, социально-этический и гуманистический пафос столь же (если не r большей мере!) присущ концепции множественности ВЦ.

Какое значение для человечества может иметь установление контак­та с одной, а тем более несколькими ВЦ? Во-первых, это вызовет эпо­хальный мировоззренческий сдвиг, лишний раз докажет, вопреки ут­ верждениям некоторых современных философов, что значение науки для современного мировоззрения отнюдь не уменьшается. Во-вторых, следует ожидать крупного обогащения научных знаний в естественных, социальных и технических науках. В-третьих, — и это. пожалуй, самое важное — сравнение сценариев развития космических цивилизаций позволит проанализировать пути развития глобальных проблем, с кото­рыми, возможно, сталкиваются многие из них, и тем самым более адек­ ватно понять наши собственные перспективы.

Нерасторжимость человека и Вселенной в НКМ рельефно подчерки­вается двумя взаимодополняющими принципами. Смысл первого из них К.Э. Циолковский и А,Л. Чижевский метафорически выразили одинако­ выми словами: «Судьба человека зависит от судьбы Вселенной». Назван­ ный принцип стал философским основанием выдвинутой Чижевским междисциплинарной концепции, согласно которой космические факто­ры оказывают сильнейшее влияние на геофизические, биологические и социально-исторические процессы. Опираясь на философские идеи о гармонии космоса, Чижевский обнаружил новый аспект «тонкой подст­ ройки* космических и земных факторов человеческой истории. Сейчас эти проблемы разрабатываются в рамках подхода, названного «Большой историей»( or рождения Вселенной до современного этапа истории человечества). Социально-исторические события на Земле становится фраг­ ментом сценария самоорганизующейся Вселенной.

Наконец, еще одним космическим фактором земных процессов, на­ столько существенным, что он включается в научную картину мира, сле­дует считать разные типы космических катастроф. Например, влияние на биосферные процессы могут оказывать столкновения Земли с астероида­ ми, крупными метеоритами. Предполагается, что при некоторых из подобных катастроф погибала большая часть биологических видов. В ча­ стности, им приписывают вымирание динозавров 60 млн лет назад. Со­временными исследованиями показано, что астероидная опасность мо­жет нанести серьезный ущерб и социально-экономическому развитию.

Космические влияния на биосферу и человечество—лишь одна сторо­ на взаимосвязи человека и Вселенной в рамках современной НКМ. Другая сторона выражается принципом, который можно было бы сформулиро­ вать так: «Судьба Вселенной и входящих в нее структур зависит от челове­ ка, человеческой деятельности». Этот аспектобосновывался Н.Ф. Федоро­ вым и К.Э. Циолковским. «Планета есть колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели». Корни этой проблемы — осознание ограничен]гости земных ресурсов и неизбежного их исчерпания в ходе дальнейшего разви­ тия техногенной цивилизации. Освоение космоса выступает, таким обра­ зом, одним из сценариев решения глобальных проблем.

В современной культуре «космический императив» встречает крайне противоречивое к себе отношение. С одной стороны, доминирует техни цистский подход, который космическую деятельность целенаправляет идеалами и нормами техногенной цивилизации в их традиционной фор­ ме. Основоположником этого подхода в крайнем его выражении был Циолковский, который считал необходимым преобразование не только земной и космической природы, но и биологической природы самого человека для адаптации к жизни в межпланетном пространстве. Совре­ менная космическая деятельность отказывается от экстремальностей этой программы, но все равно вызывает много критики с точки зрения экологии". С другой стороны, быстро растет число антикосмистов — бескомпромиссных противников научно-технического прогресса и. в частности, космической деятельности в любых ее формах. Речь идет не просто о коррекции существующих социокультурных ориентации, а о смене всей системы оснований цивилизационного развития. Говорят, что необходим не только отказ от идеала НТП, но и от идеала научной рациональности, т.е. переход к какому-то иному типу общества, кото­рый не основывается больше на науке как своей главной «производи­ тельной силе». Но в самом ли деле современной цивилизации нужен на­столько крутой поворот — в качестве цены за избавление от глобального кризиса, и готовы ли мы к подобным цивилизационным сдвигам? Нель­ зя исключать, что окажется достаточным не отказ от техногенной циви­ лизации, а лишь дальнейшая коррекция смыслов ее оснований.

Несмотря на необходимость учета экологических ограничений кос­мической деятельности, выход человека за пределы околоземного про­странства, освоение Солнечной системы многие футурологи считают необходимым и неизбежным. Альтернативой была бы стагнация челове­ чества, зажатая узкими пределами Земли, которые становятся тесными для нашей цивилизации. И тогда пространственная ниша человеческого обитания будет расширяться. Человек, как и предвидел Циолковский, станет активным фактором в космосе.

---

Дата добавления: 2018-06-27; просмотров: 601; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!