В. Гюго. «История одного преступления».
Памфлеты Виктора Гюго «Наполеон Малый» и «История одного преступления» занимают особое место в литературном наследстве великого французского писателя. Оба эти произведения – замечательные образцы прогрессивной публицистики – являются выдающимися памятниками борьбы писателя-демократа против бонапартистской реакции, восторжествовавшей во Франции в результате государственного переворота 2 декабря 1851 года, совершенного Луи Бонапартом. Оба произведения были написаны в 1852 году.
"История одного преступления" и выросший из нее памфлет "Наполеон Малый" (1852) - это скорее яростные памфлеты, не щадящие выражений в разоблачении и дискредитации Луи Бонапарта и его приспешников почти исключительно с моральных позиций, вне анализа политической и социальной ситуации во Франции, приведшей к бонапартизму.
"Виктор Гюго ограничивается едкими и остроумными выпадами против ответственного издателя государственного переворота. Самое событие изображается у него, как гром среди ясного неба. Он видит в нем лишь акт насилия со стороны отдельной личности. Он не замечает, что изображает эту личность великой вместо малой, приписывая ей беспримерную во всемирной истории мощь личной инициативы"
С целью разоблачить и обесславить перед всем миром политического авантюриста и его преступный режим и тем самым способствовать его скорому падению в первый год эмиграции, Гюго пишет две книги: "Наполеон Маленький" и "Историю одного преступления" - своеобразную обличительную хронику хода событий во время государственного переворота 1851 года.
|
|
|
«история одного преступления» проникнута пафосом борьбы с бонапартизмом, вышла в свет 1 октября 1877 года – за две недели до новых парламентских выборов во Франции. Публикуя ее, Гюго сказал следующее: «Эта книга больше чем своевременна, она необходима. Я ее публикую». Последняя глава «Падение» была написана после проезда писателя через Седан, где за год до того армия Наполеона III сдалась прусским войскам. И седанская катастрофа уже через 2 дня привела к падению Второй империи и к революции. Книга разоблачает подлое вероломство и кровавые злодеяния, с помощью которых бонапартисты захватили власть в республике. Здесь преобладает описание борьбы с переворотом. Здесь присутствуют факты, документы, свидетельские показания. «История одного преступления» - очерк воспоминаний.
В. Гюго. «Наполеон малый».
Памфлеты Виктора Гюго «Наполеон Малый» и «История одного преступления» занимают особое место в литературном наследстве великого французского писателя. Оба эти произведения – замечательные образцы прогрессивной публицистики – являются выдающимися памятниками борьбы писателя-демократа против бонапартистской реакции, восторжествовавшей во Франции в результате государственного переворота 2 декабря 1851 года, совершенного Луи Бонапартом. Оба произведения были написаны в 1852 году.
|
|
|
Тем не менее пропагандистская роль памфлета "Наполеон Малый" была
огромной. Он выдержал десять изданий, тайно ввозился из Бельгии во Францию,
будоражил умы, склоняя их к оппозиции режиму, представавшему под пером Гюго
воплощением преступности и безнравственности.
Значение этого памфлета ослаблялось недостатками, вытекавшими из свойственного Гюго идеалистического понимания исторического процесса. « Само событие изображается у него как гром из ясного неба. Он видит в нем лишь насильственное деяние одного человека. Поставив в центре своего повествования личность Луи Бонапарта «вульгарную, пустую, позирующую, ничтожную личность», писатель явно преувеличил его роль в событиях, склонился к культу личности» (К. Маркс).
В целом же «Наполеон Малый» - это боевой памфлет, здесь излагается преимущественно история переворота. Здесь, как и в «Истории одного преступления» есть факты, документы, свидетельские показания.
|
|
|
Сo всем своим политическим темпераментом, со всей силой таланта обрушился Гюго на узурпатора свободы Франции. С негодованием рассказывает он, как Луи Бонапарт торжественно клялся защищать республику, а потом растоптал эту клятву. Шаг за шагом раскрывается перед читателем путь предательства, подкупа и преступлений, которым пришел к власти Наполеон Малый, встает страшное зрелище кровавых убийств, расстрела случайных прохожих, произвола и беззакония. С саркастическим презрением рисует Гюго портрет «героя» государственного переворота, который предстает в двойном обличье — бандита и мелкого мошенника.
«Он явился, этот проходимец без прошлого, без будущего, не одаренный ни гением, ни славой, не то принц, не то авантюрист. Все его достоинства — руки, полные денег, банковых билетов, железнодорожных акций, мест, орденов, синекур, да умение молчать о своих преступных планах. Усевшись на престоле, он пытается запугать народ зверствами. «Убивайте, что там рассуждать! Убивайте, кого попало, рубите, расстреливайте картечью, душите, топчите, запугайте насмерть этот отвратительный Париж!»... Он бросился вплавь со своим преступлением в поток крови... Сейчас он уже на том берегу, старается обсохнуть и обтереться, кровь льется с него ручьями, а он принимает ее за пурпур и требует себе империю».
|
|
|
Но, страстно возмущаясь реакционным переворотом во Франции, Виктор Гюго не понимал истинных корней бонапартизма,— этому мешало его идеалистическое представление об истории. Всю ответственность за переворот он возлагает лично на Луи Бонапарта. «С одной стороны — целая нация, первая из наций, с другой стороны — один человек, последний из людей; и вот что этот человек сделал с этой нацией».
44. Э. Золя. «Я обвиняю!». http://lib.babr.ru/index.php?book=4550
Статья французского писателя Эмиля Золя, опубликованная в ежедневной газете «Орор» 13 января 1898 года. Она написана в форме открытого письма, адресованного президенту Франции Феликсу Фору, и обвиняла французское правительство в антисемитизме и противозаконном заключении в тюрьму Альфреда Дрейфуса. Золя указывал на предвзятость военного суда и на отсутствие серьёзных улик.
В начале автор рассказывает предысторию этой статьи. Изначально она печаталась на отдельных брошюрах. Однако «я решил, дабы написанное мною получило более широкую огласку и произвело более разительное впечатление, поместить эти строки в газету». Далее Золя благодарит директора «Орор», г-на Эрнеста Вогана. Далее Золя обращается к президенту Феликсу Фору. Золя не скрывает восхищения и питает уважение к президенту. Поэтому Золя говорит: «Но вот Ваше имя — чуть не сказал «правление» — омрачило позорное пятно — постыдное дело Дрейфуса! На днях военный суд, понуждаемый приказом, дерзнул оправдать пресловутого Эстерхази нагло поправ истину и правосудие. Затем Золя говорит, что его долг рассказать правду, а молчание равносильно соучастию в этом деле. Далее Золя рассказывает о деле Дрейфуса. «Следствие было затеяно и направлялось подполковником Дюпати де Кламом, в то время простым майором». «В голове этого человека, сдается мне, царила величайшая путаница и бестолковщина, — весь во власти романтических бредней, он тешился избитыми приемами бульварных книжонок». Тут Золя говорит об отсутствие веских улик. «Я просто заявляю, что майор Дюпати де Клам, коему вменено было как военному юристу произвести следствие по делу Дрейфуса, является, в порядке очередности и по тяжести ответственности главным виновником страшной судебной ошибки». Дрейфуса обвиняют в измене, произошла «утечка» якобы он сдал секретные документы. И Дюпати де Клам решил сделать Дрейфуса крайним. «Конечно, к сему приложил руку и военный министр генерал Мерсье, человек, но всей видимости, ума заурядного, и начальник штаба генерал де Буадефр, очевидно, поддавшийся своим клерикальным пристрастиям, и помощник начальника штаба генерал Гонз, на многое глядевший сквозь пальцы. Но, по существу, на первых порах заправляет один майор Дюпати де Клам, он увлекает за собой остальных, подчиняет их своей воле какой-то гипнотической силой, — ведь наш майор занимается помимо всего прочего спиритизмом, оккультными науками и беседует с духами». Обвинения Золя предельно эмоционально накалены обличительным пророческим пафосом: «И они спокойно спят, и у них есть жены и любимые дети!», «О, правосудие! Глухое отчаяние теснит мою грудь. Да, мы стали свидетелями гнусного лицедейства, когда людей, погрязших в долгах и зле, выставляют невинными агнцами и поносят человека безупречной жизни, живое воплощение порядочности! Он выражает недоверие суду: Они вынесли неправый приговор, навлекший вечный позор на военные суды, любое решение коих будет отныне встречаться с подозрением». Золя обвиняя генералов сомневается, что такая армия сможет защитить страну. Золя идет дальше. Он обвиняет все «страшное чрево» политической системы: и чиновничий аппарат, и совет министров. Он требует у президента, невзирая на конституцию, вмешаться в ход Дела: «И тем не менее человеческий долг требует Вашего вмешательства». Он не устает повторять «Я ОБВИНЯЮ» перечисляя длинный список виновных.
45. Ребят! Здесь только теория. К сожалению, текстов самих эссе в электронном варианте у меня нет. Но мы возьмем книжки в библиотеке, и на экзамене вы сможете ими воспользоваться! Если что вспомню по содержанию, то накалякаю тут.
Д. Аддисон (J. Addison 1672–1719) и Р. Стиль (R. Steele 1672–1729) являются яркими представителями жанра эссе в английской литературе. Их нравоучи тельные эссе печатались в популярных английских изданиях XVIII века: «Болтун» («The Tatler» 1709–1711), «Зритель» («The Spectator» 1711–1712), «Опекун» («The Guardian» 1713), «Англичанин» («The Englishman» 1713–1714). В эссе Аддисона и Стиля существовала некая жанровая синкретичность: в них совмещались черты газетной хроники, публицистической заметки, фельетона, литературно-критической статьи, юмористической новеллы.
Д. Аддисон и Р. Стиль обращаются к самым разным темам. Ряд эссе посвящен эстетическим проблемам (эстетика классицизма, юмор и остроумие, народная поэзия, поэмы Мильтона), вечным темам (добродетель, жизнь и смерть, красота). Стихия, царящая на страницах журналов Аддисона и Стиля, – стихия юмора. Автор может подшутить и над собой, и над слабостями читателей.
Авторами эссе второго журнала – «Зритель» – являлись несколько вымышленных героев, которые должны были представить на страницах журнала английское общество тех лет и выразить точки зрения представителей разных общественных групп (помещик сэр Роджер де Коверли, богатый купец сэр Эндрю Фрипорт, отставной офицер капитан Сентри и др.). Герои эти – своеобразные маски, выполняющие соответствующие роли. Кроме них есть рассказчик, которого придумали Аддисон и Стиль и от лица которого ведется повествование во многих эссе. Свою функцию он определяет в первом номере журнала «Зритель»: «Я обитаю в мире скорее как зритель, наблюдающий людей, чем как участник их жизни»
Аддисон и Стиль разработали целую галерею масок, членов небольшого клуба, которые собирались, чтобы порассуждать на самые замысловатые темы из области политики, литературы, философии, театра, светской жизни и т.д. Подлинной удачей стал образ «Зрителя» – сэра Роджера де Коверли (он рассказывает свою биографию в первом эссе), добропорядочного провинциального джентльмена, английского чудака, с любопытством вглядывавшегося в окружающий мир: «Так и живу я на свете, скорее как Зритель, созерцающий человечество, чем как один из его представителей; таким образом я стал прозорливым государственным деятелем, военным, торговцем и ремесленником, никогда не вмешиваясь в практическую сторону жизни. Теоретически я прекрасно знаю роль мужа или отца и замечаю ошибки в экономике, деловой жизни и развлечениях лучше других, чем те, которые не редко ускользают от тех, кто замешан в деле. Короче говоря, я во всех сторонах своей жизни оставался наблюдателем, и эту роль я намерен продолжать и здесь».
Так как журналы были ориентированы на приобщение представителей буржуазных кругов к культуре, то эссе, написанные в форме беседы, с элементами назидательности, наилучшим образом подходили для этого. Адиссон и Стиль в своих эссе затрагивают различные темы – вопросы быта, морали, философии, человеческой природы. Любое эссе предваряет эпиграф на латинском языке – изречение древних морализаторского характера. Но содержание эссе не было столь строгим, античная мудрость иллюстрировалась живыми сценами из жизни англичан XVIII века.
Каждое эссе Аддисона и Стиля либо заканчивается выводами морализаторского характера, либо они вплетаются в ткань повествования.
Таким образом, можно выделить две важнейшие составляющие эссе Аддисона и Стиля: умозрительные размышления и юмористические зарисовки. Но существует и третий важнейший элемент, который в дальнейшем закрепится в английской литературной традиции, – это назидательность, стремление авторов не просто поделиться своими мыслями на определенную тему, но закончить их моральными выводами.
Таким образом, эссе Д. Аддисона и Р. Стиля – это эссе нравоучительного характера, что было связано со спецификой литературы эпохи Просвещения. Дидактическое начало удачно сочетается в их произведениях с комическим. Образ автора – важная составляющая эссе, его взгляды близки, но не тождественны мнению писателей. Эссе Д. Аддисона и Р.Стиля были очень популярны в свое время, позже первое место на литературной арене занял роман.
Что типа помню…
ПЕРВОЕ ЭССЕ. Здесь представляется автор, рассказывает о своей жизни. И говорит о своем предназначении: Я – зритель. Типа авторы материалов будут наблюдать за жизнью людей Великобритании, и рассматривать на страницах своего журнала эти пороки, пытаться искоренять их и шутить над ними. Так сказать нравоучения без поучения.
ДЕСЯТОЕ ЭССЕ. Точно помню, что говорил о предназначении женщин, что они должны быть не только верными женами и хорошими хозяйками, но читать много книг, быть образованными. А еще говорил о том, что автор очень рад, что его листок «Зритель» получил большую популярность в Великобритании и один листок читается чуть ли не коллективами.
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 918; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!