Западная Римская империя Восточная Римская империя 12 страница
Если вспомогательные отряды объединялись с течением времени в своем составе с легионами, то уже во II веке можно констатировать в составе экспедиционных армий новый элемент: отряды, комплектовавшиеся из нетронутых культурой воинственных племен, живших в пределах пограничных провинций империи. Как некогда батавы и другие германские племена, контингенты такого состава являлись под знамена императора в своем национальном вооружении и имели свой боевой строй. Термином для таких отрядов было словно numerus (число). В описании римского лагеря экспедиционной армии середины III века, сохранившемся под именем Гигина, этот новый элемент составляет около одной восьмой части общего состава. Здесь перечислены: маврские всадники — числом 600 человек, паннонские вередарии — 800, пальмиренцы — 500, гетулы — 900, даки — 700, бритоны (из Норика) — 500, кантабры — 700. Общим термином для нероманизованной части армии служили слова nationes или symmacharii.[221]
В III веке, особенно в пору непрерывного и одновременного в разных местах появления претендентов на императорский венец, а также под влиянием страшных вторжений варваров на Рейне и Дунае, организация армии претерпела весьма существенные и важные изменения. В это время выросло значение конницы, набиравшейся из населения Иллирика и мавров, с помощью которой Аврелиан одержал свои победы на Востоке,[222] а многое было сделано потом, по личной инициативе Диоклетиана и Константина.[223] В результате этих изменений армия разделилась на два разряда: пограничная, сидевшая в старых крепостях и укреплениях по границе, и действующая, которая расквартировывалась на зиму внутри провинций и весною выступала в назначенный пункт для военных экспедиций. От слова comitatus, что значит «свита», а также «главная квартира», действующая армия получила название milites comitatenses. Впоследствии многие из этих полков выделились в привилегированный разряд milites palatini, т. е. гвардию. Войска, расположенные по границе, назывались milites limitanei или, если граница шла по реке, riparienses. Этот разряд войск превратился постепенно в военных поселенцев. Еще со времени Александра Севера (222—235) вошло в обычай предоставлять пограничным солдатам завоеванные на границе земли для обработки, с возложением обязательства военной службы по наследству на их потомство.[224] В число льгот, связанных с отставкой по выслуге срока службы, входила свобода от подушной подати для ветерана, его жены и родителей,[225] а также денежное и зерновое пособие и пара волов для устройства хозяйства. Занятые ветераном новые земли освобождены навсегда от всяких налогов и повинностей.[226] В IV веке наследственная обязанность военной службы стала общим правилом для всей армии и, таким образом, в империи появилось военное сословие. Общая для всех полков продолжительность службы была при Диоклетиане 20 лет.[227] Состав войск пополнялся, во-первых, из обязательно зачислявшихся в войска детей ветеранов по достижении 18-летнего возраста. Второй элемент составляли сдаточные рекруты.
|
|
|
|
|
|
Обязательность для римского гражданина военной службы никогда не была отменена. Но с изменением социальных условий, распространением прав римского гражданства на всех свободнорожденных жителей провинций набор в солдаты получил совершенно другой вид. Служба в войсках рассматривалась как налог, лежащий на земельном имуществе, и число поставляемых рекрутов рассчитывалось по количеству земельных владений. Богатые землевладельцы ставили по несколько человек, а мелкие — одного в складчину.[228] Государство, имея возможность вербовать германцев, допускало замену рекрута определенной суммой денег.[229]
Наконец, третий элемент для пополнения армии составляли германцы. Поступление германцев на службу империи началось еще при Августе. Прирейнские племена уже в ту пору служили в виде вспомогательных отрядов, auxilia. Позднее, в середине II века, они попадали в римские полки или добровольно, или в силу договора с отдельными племенами, которые после войны принимали на себя это обязательство. Марк Аврелий, заканчивая Маркоманскую войну, взял с сарматов 8 тысяч человек; 5500 из них он отослал в Британнию для службы на северной границе этой провинции, подвергавшейся нападениям непокоренных пиктов и скоттов. Такой конец войны с пограничными варварами стал потом традицией. Когда Аврелиан разбил вандалов в 271 году, он включил в условия мира поставку 2000 всадников на службу в римской армии.[230] Германский элемент в римской армии с течением времени все более усиливался. По условиям соседства, он содействовал германизации преимущественно той армии, которая стояла в западных областях империи. Воинственность германцев имела своим последствием то, что они охотно и в большом числе поступали в солдаты за деньги и облегчали императорское правительство в его затруднениях.
|
|
|
Кроме свободных германцев, приходивших с родины для поступления на военную службу, в IV веке нередко германцы селились в пределах империи и получали от государства земли для обитания с обязательством военной службы. Особенно много таких переселенцев было в Галлии, где они назывались переделанным германским словом laeti и земли их — terrae laeticae. Эти поселенцы позволяли себе иногда захваты, которые приходилось ограничивать,[231] а также грабежи соседних областей.[232]
|
|
|
Старое деление офицерских чинов на доступные простому солдату и замещаемые знатью давно исчезло, а со времени Галлиена всякие военные чины стали даже по закону недоступны для членов сенаторского сословия. Убийца Александра Севера, Максимин Фракиец, заменивший его на престоле в 235 году, был варвар по происхождению, начавший службу солдатом при Септимии Севере. При Константине Великом лучшие его генералы были франки. При дворе на личной службе при особе императора было очень много франков, и для видных людей этого племени открылся доступ к высокому званию консула. При Константине появилось новое военное звание — магистр армии, magister militum, один для пехоты, другой для конницы.[233] Эти генералы командовали действующей армией. В пограничной армии отдельные территории, смотря по местным условиям, слагались в особые военные командования, возлагавшиеся на заявивших себя офицеров с титулом дукса, dux. Разделение империи при Валентиниане и военные потребности вызвали увеличение числа магистров армии, и в начале V века их было на Востоке пять и на Западе — три. Два магистра состояли при особе императора, были in comitatu и назывались praesentales,[234] а кроме того, три на Востоке имели территориальные командования: 1) per Illyricum, 2) per Thracias, 3) per Orientem; на Западе, кроме двух при дворе, был особый магистр per Gallias. Интендантская часть по-прежнему осталась на ответственности и заведовании префектов претория, как о том упомянуто выше; но префекты не имели никакой власти над солдатами, как, с другой стороны, магистры армии — над провинциальным населением.[235] Дуксов в Восточной империи было 13, к ним следует причислить двух comites rei militaris, Египта и Исаврии, которых отличал от других высший ранг.
Проникновение готов в пределы Восточной империи содействовало весьма резкой степени варваризации армии на Востоке, как раньше того это случилось на Западе. Уже при Феодосии I открылся для готских военачальников свободный доступ к самым высоким военным постам, о чем придется упомянуть в другой связи.
Что касается численности армии, какой располагала империя в конце века, то осветить этот вопрос, и то лишь весьма приблизительно, позволяет памятник несколько более поздней даты — список всех войсковых частей обеих империй, который сохранила Notitia dignitatum. Оставляя в стороне данные, относящиеся к западным областям, приведем общий счет полков, составлявших армию Восточной империи.
Под начальством первого магистра in praesenti состояло: 5 конных гвардейских полков (vexillationes alatinae), 7 конных армейских (comitatenses), 6 гвардейских легионов, 18 вспомогательных гвардейских отрядов,[236] итого 36 военных частей. Под начальством второго магистра in praesenti: 6 конных гвардейских и также 6 конных армейских полков, 6 гвардейских легионов, 17 гвардейских вспомогательных отрядов, итого 35 частей, а вместе: 71.
Под командой магистра армии Востока состояло: 10 конных линейных полков, 2 гвардейских вспомогательных отряда, 9 армейских легионов, 10 полков разряда pseudocomitatenses, итого 31 часть. Магистр армии во Фракии имел: 3 гвардейских и 4 армейских конных полка, 21 армейский легион, итого 28 частей. Магистр армии Иллирика — 2 конных гвардейских полка, 1 гвардейский легион, 6 гвардейских вспомогательных отрядов, 8 армейских легионов, 9 легионов разряда pseudocomitatenses, итого 26 частей. Таким образом, действующая армия Восточной империи около 425 года состояла из 156 военных частей, из которых 43 были кавалерийские.
Кроме этой армии, подчиненной магистрам, в отдельных провинция: стояли войска, имевшие своей специальной обязанностью охрану границ. В Египте командир с титулом comes limitis Aegyrti имел 4 легиона, 18 конных полков и 9 когорт, итого 31 часть; дукс Фиваиды — 25 конных полков, 9 легионов и 10 когорт, итого 44 части; а весь Египет — 75 полков.
По восточной границе: дукс Аравии — 14 конных полков и 6 пехотных; дукс Палестины — 18 конных и 12 пехотных; дукс Финикии — 19 конных и 7 пехотных; дукс Сирии — 12 конных и 6 пехотных; дукс Осроены — 15 конных и 4 пехотных; дукс Месопотамии — 11 конных и 2 пехотных; дукс Армении — 13 конных и 12 пехотных. Итого на восточной границе стояло: 102 конных и 49 пехотных полков.
На северной границе состояло под командой 1) дукса Скифии — 7 конных полков, 8 пехотных, 7 команд граничар (riparienses) и 1 флотилия; 2) дукса Второй Мезии — 7 конных и 10 пехотных, 6 команд граничар и речной флот; кроме того, тому же дуксу были подчинены: 1 когорта в Родопе и 2 во Фракии; 3) дукса Побережной Дакии — 9 конных, 6 вспомогательных, 1 команда разведчиков (exploratores), 11 легионов граничар и две речные флотилии; 4) дукса Первой Мезии — 8 конных, 9 вспомогательных (по-видимому, пехотных), 8 команд граничар и разведчиков (exploratores) и 2 флотилии. В общей сложности дунайскую границу защищали: 31 конный полк, 36 пехотных, 33 полка граничар и разведчиков и 6 речных флотилий.
Что касается численности людей в военных частях различных наименований, то прямых, ясных и вполне определенных данных для этого времени у нас нет, в противоположность предшествующему. Легион в 6 тысяч человек, как было при Августе, давно уже стал историческим воспоминанием, и состав тогдашних пехотных частей не превосходил одной тысячи, а часто бывал и меньше. Конные полки имели обыкновенно пятисотенный состав, как прямо засвидетельствовано это для схол. Если принять эти две цифры как приблизительное обозначение численности в отдельных частях, то армия первого магистра in praesenti будет 21 ООО человек, а второго — 20 500; армия магистра Востока — 25 000, Фракии — 24 500 и Иллирика — 22 000. Таким образом, действующая армия в общей сложности равна 113 000 человек.
Окраинная армия Египта вместе с Фиваидой[237] — 44 000, восточные провинции — 94 500; на дунайской границе — 52 000. Вся армия, как действующая, так и охранная вместе, достигает по этому приблизительному счету цифры 309 500 человек.[238] Эта цифра, несомненно, слишком высока для тогдашних условий военного дела. Отдельные сведения из конца IV и начала V века дают возможность заключить, что число людей в пехотном полку, легионе, не превышало тысячи, и в отдельных полках число наличных солдат не достигало комплекта. Так, в 397 году армия, отправленная в Африку против Гильдона, состояла из семи легионов, которые дали в общей сложности пять тысяч человек, а шесть полков Восточной армии, прибывших в Равенну в 409 году, составляли только 4 тысячи человек.[239] Что касается пограничных войск, то, в противоположность мнению Моммзена, что там оставались для легионов старые цифры — 6000 человек, мы готовы думать, что в них центурия была именно сотней в собственном смысле слова и имела лишь значение кадра, а не боевой тактической единицы. Но этот трудный для исследования вопрос требует очень сложной работы и вряд ли когда будет выяснен с полной определенностью.[240]
6. СОСЛОВИЯ В ИМПЕРИИ
Исторически слагавшиеся условия развития общественных отношений, а также и выработавшаяся в империи система обложения населения повинностями в пользу государства привели к тому, что к IV веку сложились сословия со строго определенными правами, привилегиями и обязанностями. Высшим сословием в империи было сенаторское, ordo senatorius. Хотя основным его признаком и историческим началом являлось членство в сенате как учреждении, но в IV веке принадлежность к сенаторскому сословию не ограничивалась этим условием, и его члены были рассеяны по всей империи в значительном числе. Раз достигнутое звание vir clarissimus оставалось по наследству за потомством.[241] Прохождение древних магистратур в столице как путь к сенаторству сохранялось непрерывно в силе, а наряду с этим того же звания достигали все сановники, отправлявшие высшие службы при особе императора и пользовавшиеся титулами vir illustris или vir spectabilis; сохранялась и старая форма adlectio, т. е. сообщение сенаторского звания как милость императора, оказанная лично по его изволению. Звания сенаторов достигали разные чины, состоявшие на придворной службе, в виде награды при отставке, и число таких привилегий постепенно возрастало.[242]
В IV веке не было закрыто звание сенатора и для декурионов, с достоинством отбывших все тягости своего звания.[243] Члены сенаторского сословия были освобождены от всех муниципальных повинностей, хотя бы их земельные имущества лежали в пределах городских общин.[244] В сфере судебных отношений они пользовались особой привилегией и подлежали суду префекта столицы, а не местному.[245] В случае привлечения к уголовной ответственности лиц высшей знати первого ранга суд проходил в императорской консистории.
Сенаторские семейства обладали обыкновенно крупным состоянием и имели земельные владения в разных провинциях. Так представляет дело Аммиан Марцеллин, живший в Риме при Валентиниане и в пору правления Феодосия I.[246] В своих сообщениях о жизни высшего римского общества он много говорит о роскоши и огромных размерах сенаторских дворцов в Риме, обширности их земельных владений, и эти сведения подтверждают другие писатели. По словам Олимпиодора, в Риме было много семейств, которые получали со своих имений по 4 тысячи фунтов золота годового дохода. Деятельное участие в столичной жизни связано было для сенатора с колоссальными расходами. Так, Проб, сын Олибрия, издержал на расходы по отправлению претуры 1200 фунтов золота (424 год). А сенатору скромного состояния, Симмаху, претура его сына обошлась в 2 тысячи фунтов золота; член богатой фамилии Максим издержал на то же дело 4 тысячи фунтов.[247] В биографиях благочестивых женщин, собранных Палладием, можно найти много частных указаний на колоссальность тогдашних состояний. Так, современница Феодосия II, знатная римлянка Мелания, приезжавшая в Константинополь на свадьбу Валентиниана III, решившись в 20 лет расторгнуть свой брак, чтобы предаться делам благочестия, сделала такие пожертвования: в Египте — 10 тысяч солидов, в Антиохии также 10, в Иерусалиме — 15 и в Риме в четыре раза больше. Она освободила на волю 8 тысяч рабов, и то были не все, так как многие не пожелали освобождения. Она продала родовые имения, принадлежавшие ей в Испании, Аквитании и Галлии; сохранила за собой земли в Кампании, Сицилии и Африке. Вместе со своей матерью Альбиной она жила затем то в Сицилии, то в Кампании с 15 евнухами, девственницами и рабынями.[248] Таковы были состояния сенаторских семейств в Риме.
Наряду с богатыми от отцов сенаторами, или теми, которые сами составили себе большое состояние, были и такие, у которых вовсе не было земельных владений. [249]
Второй класс общества составляли землевладельцы, possessores, κτήτορες, из которых выделялось городское представительство, куриалы или декурионы. В пору процветания муниципальной жизни представительство создавалось путем избрания в народном собрании. Но с упадком благосостояния правительство закрепило декурионов за их службой и возложило на них разного рода тягости, изыскивая способы удержать на месте этот состоятельный и культурный класс провинциального населения. В деле обложения налогами наряду с декурионами стояли все вообще землевладельцы, possessores; но в сословном отношении мелкие землевладельцы, сами обрабатывавшие свою землю, причислялись к низшему классу, ordo plebeius.
Наряду с декурионами и в аналогичном с ними положении стояли члены промышленных корпораций в столицах. Они были также закрепощены за предприятием, в которое был вложен их капитал. На первом месте стояла корпорация мореходов, navicularii, обслуживавших подвоз хлеба из Африки в Рим. Они представляли богатый и многочисленный класс, обладавший большими земельными имуществами, которые подлежали в праве наследования и распоряжения таким же ограничениям, как у декурионов. Уже во II веке государственная власть предоставляла им разные льготы в обеспечение их полезной деятельности.[250] Позднее государство закрепостило мореходов за их занятием, выставляя принцип, что расходы, сопряженные с этим, представляют повинность, лежащую на их имуществе. Гнет закрепощения в гораздо меньшей степени проявлялся на Востоке, чем на Западе, который вообще пришел в упадок в тяжкое время «Тридцати тиранов».
Ниже стоял класс, именовавшийся общим термином ordo plebeius, куда входили: 1) мелкие поземельные собственники, possessores, 2) торговцы, negotiators, записанные по отдельным городам в матрикулы в обеспечение исправного поступления лежавших на них налогов и особенно возникшего при Константине люстрального взноса, lustralis collatio, 3) ремесленники и мастеровые и 4) земледельцы, составлявшие полусвободный класс колонов, coloni.
Свободные земледельцы, сидевшие на своей земле в пределах городских округов и обрабатывавшие землю своим трудом (vicani propria possidentes), жили в селениях, которые назывались метрокомиями, metrocomia. Никакой чужой, не принадлежавший к их общине человек не мог приобретать землю в таких селениях,[251] и государство принимало меры к тому, чтобы крупные землевладельцы не захватывали таких поселков и не распространяли на них своего патроната, patrocinium. В бегстве под защиту сильного человека мелкие землевладельцы искали облегчения от фискального гнета. Борьба с этим злом, ложившимся тяжким бременем на благосостояние класса куриалов, ответственного за правильное поступление общей суммы положенного по росписи оклада, шла в течение IV и V веков, как свидетельствуют о том сохранившиеся указы императоров. По-видимому, зло патроната с наибольшей силой сказывалось в Египте.[252]
Преобладающей формой состояния сельского земледельческого населения в IV веке был колонат. Термин colonus обозначал в начале существования империи свободного арендатора, платившего землевладельцу за пользование землей условленную плату. Распространение и развитие в империи крупной земельной собственности и широкое применение рабского земледельческого труда неблагоприятно отразилось на положении свободных арендаторов, а система обложения поземельной собственности, при которой в кадастр заносились и люди в качестве орудий доходности хозяйства, привели правительство на путь закрепощения колонов за их профессией. Первый по времени указ о колонах относится к 332 году. Император воспрещает на будущее время колонам покидать обрабатываемые ими участки и приравнивает оставляющих насиженное место к беглым рабам, подлежавшим насильственному возвращению в прежнее состояние.[253] Если возможен был общий указ такого содержания, то, очевидно, социальные и экономические отношения задолго подготовили столь приниженное состояние свободных арендаторов. В указе Феодосия I, сохранившемся в Юстиниановом Кодексе, делается, по-видимому, ссылка на узаконение Константина в словах — lex a maioribus instituta.[254] В истории развития колоната в западных областях империи имело большое значение поселение в разных ее областях пленных германцев на правах полусвободных земледельцев, положение которых обозначалось у германцев словом lidi. Процесс этот начался в империи со времен Марка Аврелия. Потомков пленных германцев можно угадывать под теми inquilini и adscripticii, о которых так часты упоминания в указах IV века. В восточных областях, проживших долгую государственную жизнь раньше утверждения римского владычества, были свои особые по местностям условия для закрепощения земледельческого населения, которым воспользовалось имперское законодательство в интересах фиска, подводя под термин coloni закрепощенных за своим занятием плательщиков.[255] Позднее, чем в других областях, колонат утвердился в Палестине.[256]
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 230; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!